Текст книги "Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 84 страниц)
72. Ужасы семейной жизни адмиралов и матфизиков.
Ночь с 17 на 18 октября, борт фрегантины «Коала» (позиция в океане та же).
Сообщая, что Хрю Малколм останется на корвете до захода солнца, Гремлин знал, что говорил. Ведь на вечер (после захода солнца) Хрю с друзьями (Невиллом и Ией) была приглашена на борт «Коалы». Точнее: на этот вечер и далее, на сколько угодно. Хрю и Невилл были близкими друзьями доктора Калиборо, а Ия… Она была за компанию. И (кроме того) бывшая монашка-бенедиктинка была интересна психологически. Если не углубляться в детали, то можно сказать просто: вечеринка вышла превосходная. Лишь изрядно за полночь Молли и Гремлин отправились спать, утащив в свою каюту обоих малышей (Эона, и Фасти – сына Пугу). Кроме того, Молли строго и серьезно объявила мичману Туфе о персональной ответственности за безопасное поведение капрала Аубе (округлившееся 5-месячное брюшко которой требовало уже некоторой осторожности). Гремлин, между тем, проинструктировал о вахтовом графике на день штурмана Эахи (девушку тоже из племени рпонге, но постарше, чем Ауби, и более продвинутую).
После этого, хозяева фрегантины уложили малышей спать (точнее, устроили их, уже спящих, в соответствующие люльки), и сами улеглись на широкую кровать. Хотя, на кровать улегся Гремлин, а Молли устроилась большей частью тела поверх него. Такая манера появилась у нее сразу после родов, как и манера о чем-то болтать перед сном.
– Знаешь, Арчи, – сообщила она, – наверное, я отупела. Представь: я бросила задачу о резонансе спироджета магистру Кео-Ми, и она нашла решение за 10 часов.
– Скорее, я отупел, – ответил Гремлин, – я не вижу связи между этими двумя фразами.
– Объясняю, – сказала Молли, удобнее укладываясь на его торсе, – я возилась с задачей примерно неделю. Оцени разницу: неделя и 10 часов.
– Любимая, я оценю, если ты уточнишь: Кео-Ми занималась задачей с нуля, или ты, по обычной схеме бросила ей файл с постановкой задачи и своими черновиками?
– Понятно, что второй вариант, – пробурчала доктор Калиборо.
– Понятно, – согласился коммодор, – а уточни еще вот что: Кео-Ми занималась задачей вообще одна, или участвовали Корвин Саммерс и Геллер Пфенниг?
– Арчи, милый, разумеется, они участвовали, ты ведь знаешь эту публику на Косраэ.
– Знаю, – подтвердил он, – теперь давай уточним факты из твоего первичного рапорта.
– О, Невидимые Розовые Единороги! – возмутилась она, – Неужели ты даже в койке с женщиной не можешь абстрагироваться от милитаристского сленга!
– Ну, извини… Просто, такая тема…Типа, шаблон.
– Шаблон? Вот как? Ну-ну! Неужели?
– Да. Первичный рапорт содержит большую долю субъективного отношения к фактам, точнее, отношения к себе, показанного в неосознанно искривленном зеркале фактов.
Молли приподнялась на локтях, и удивленно объявила:
– Арчи! Ты, оказывается, умеешь вносить поэтические образы в свой милитаризм.
– Просто, у меня поэтическое настроение, когда я с любимой женщиной. Такие дела. А теперь слушай, как я понял то, что ты сказала.
– Ну-ну, – поощрила она.
– Я, – продолжил он, – понял так. В течение недели, ты собирала данные по проблеме, строила графики экспериментов, анализировала результаты, затем составила таблицу-черновик общего решения задачи, и перебросила это магистру Кео-Ми. Получив такой качественный полуфабрикат, Кео-Ми созвала группу мозгового штурма из отличного авиатора-инженера, и превосходного физика-энциклопедиста. Через 10 часов решение появилось. Странно, что им потребовалось ТАК МНОГО времени после твоей работы.
– Так много времени? Вот как? – переспросила доктор Калиборо.
Коммодор Южного фронта протянул руку и провел ладонью по ее шее.
– Любимая, хочешь, я напомню тебе твои слова о Геллере Пфенниге?
– Напомни. Потому что я много чего говорила о нем, и не знаю, что ты сейчас выбрал.
– Ты говорила, что в прикладной математике XVIII век был веком Эйлера, а XXI могут назвать веком Геллера.
– Это, – сообщила она, – было маленькое научно-поэтическое преувеличение.
– Ясно, – сказал он, – значит, МАЛЕНЬКОЕ преувеличение.
– Ладно, – буркнула доктор Калиборо, – наверное, у меня кризис самооценки. Мама по случаю прочла мне сегодня лекцию о послеродовой психологии, и теперь я чувствую примерно то, что герой Джерома после прочтения медицинского справочника.
– Хэх… Я не читал.
– О! Арчи! Это основатель юмористического реализма Викторианской эры! Герой его знаменитой новеллы «Трое в лодке не считая собаки» прочел этот справочник, и сразу заподозрил у себя все болезни, кроме коленного воспаления.
– По-моему, – сказал он, – Бэлли слишком часто смотрит TV-канал о семейной жизни.
Доктор Калиборо перекатилась на спину, заложила руки за голову и ответила:
– Да. Мама мечтала о большой семье и ранчо. Но жизнь внесла коррективы, и мама по вечерам смотрит об этом по TV. Но на TV жизнь тоже вносит коррективы, и мама это проецирует на меня, хочет, как лучше. Трудно объяснить маме, что тут другая страна.
– Ну, – сказал Гремлин, – может за 100 дней на Новой Каледонии, она увидит сама, как отличаются некоторые вещи в Австралии и у нас. Тогда будет проще объяснить.
– Это не исключено, – ответила Молли, – хотя, глупая ситуация получилась: я устроила переполох, заявила в INDEMI о банковском рэкете, выпихнула маму из дома.
– Вовсе не глупая ситуация, – возразил он, – Бэлли встряхнется в Новой Каледонии, это полезно. Ты и адвокат Блумм разденете банкиров на хорошие деньги. Это правильно.
– Готтентотская мораль, Арчи. Если они, то это рэкет, а если мы, то это правильно.
– Молли, я не знаю про готтентотов, но знаю про банкиров. Так вот: это правильно.
– Да, Наверное, это у меня опять кризис самооценки.
Сделав такое сообщение, Молли перекатилась обратно на его торс. Гремлин ласково и медленно погладил ее по спине от лопаток до крестца, и спросил:
– Расскажешь, чем тебя загрузила Бэлли, или это секретная информация?
– Не секретная. Это схема распада семьи после рождения ребенка. Интерес женщины переключается с мужчины на ребенка. Или мужчине так кажется. Из-за этого, и из-за снижения сексуальности женщины на какой-то период после родов, интерес мужчины переключается на других женщин. Или женщине так кажется. Можно добавить к этой ситуации повышенную нервозность и усталость, и как ты говоришь: «типа, шаблон».
– Шаблон, это про что сейчас? – не понял Гремлин.
– Это про ревность и выгрузку негатива из подсознания на своего сожителя.
– А-а… Ясно.
– Милый Арчи. Извини, но тебе не очень ясно. Ты с 20 до 40 лет жил в общине Li-Re в коммунистическом поселке в Гайане, а с позапрошлого года живешь в Меганезии. Ты соприкасался с условно-западной массовой культурой лишь краями, при рейдах вашей команды боевиков. А я в этом не только росла до совершеннолетия, но и взрослела. И массовая культура бомбила мой мозг от момента, когда передо мной открылась дверь детского сада, до момента, когда за мной закрылась дверь моей квартиры в Сиднее.
– Да, – грустно сказал он, – мне трудно понять. Но я помогу тебе.
– Арчи-Арчи! – она похлопала ладонью по его животу, – Ты очень любимый, но ты не психоаналитик. Как ты поможешь мне справиться с моими собственными мозгами?
Он помолчал несколько секунд, после чего ответил:
– Джо-Джим, основатель Li-Re, учил: в Эру Сновидений не было табу, и люди жили в согласии со своей природой, не скрывая это от себя и от мира. Позже появился закон против природы человека. Запрет видеть и говорить о ней. Обязанность стыдиться ее. Поэтому люди стали рабами страха перед природой, похожим на детский страх перед темнотой. Чтобы ребенок перестал бояться темноты, надо научить его, как шагнуть в темноту. Поняв, что там нет чудовищ, ребенок победит страх. Взрослому надо так же шагнуть в темноту, созданную дефективным законом, и понять: там нет чудовищ. Это настоящий смысл психоаналитики, а все остальное в ней, это лишние слова ни о чем.
– Интересная идея, – сказала доктор Калиборо, – но проблема в том, что буколические принципы Li-Re не подходят для меня. Интимная жизнь нараспашку, это не по мне.
– Да, Молли, я знаю, поэтому не надо ничего рассказывать мне. Расскажи себе.
– Себе? Вот как? – удивленно переспросила она.
– Да, вот так, – подтвердил Гремлин, – расскажи себе, прямо сейчас, не откладывая.
– Гм… Ладно, я попробую. Но это займет некоторое время, возможно немалое.
– Я буду молчать, и ждать, пока ты сделаешь это, – пообещал он.
Возразить на это предложение было нечего, и Молли (фигурально выражаясь) сделала отважный шаг в темноту, где обитали чудовища. Эти чудовища собрались, как акулы, почуявшие добычу. Их существование было иллюзией, но – не простой, а отражающей отношения личности с миром, значит, эти чудовища были не иллюзорной угрозой…
…После шага в темноту появилась некоторая обида на маму. Зачем была эта ее фраза:
«Молли, а ты не опасаешься, что эта женщина, Рондо, просто уведет у тебя мужа?». В каком-то смысле, обида была обоснована: провокация подозрений, это неприятно. Но следовало признать, что подобная провокация может быть результативной лишь если попадает на подходящую почву. Невозможно спровоцировать Салли О'Двайр фразой относительно Сквонка. Салли и Сквонк – команда. У них дом, медицинский кабинет, и четверо детей (одного Салли родила в Австралии от мужа, уже неактуального, и троих найденышей привез Сквонк с войны). Парочка съехалась по мотивам бизнеса и детей. Любовь была буквально на третьем месте. Салли О'Двайр говорила о Сквонке так: «он классный кибернетик, он ладит с детьми, и в койке он хорош». Вот и вся любовь.
Трудно спорить со стоматологом о романтике. Но доктор Калиборо, все же, однажды попробовала. Конечно, не в медицинском кабинете, а на «нейтральной земле», в кафе «Водяной зонтик» (ясное название, указывающее на дизайн кафе, и на его особенную уютность в полуденную жару). Это было в апреле, когда брюшко Молли уже заметно округлилось, изменения метаболизма потребовали внимания к разным частям тела, из которых зубы играют не последнюю роль. В общем, исходно эта встреча в «Водяном зонтике» была консультацией о профилактике зубов, но после обсуждения этой темы, застольный разговор свернул на «основной инстинкт в семейных условиях». И Молли поняла, что собеседница, хотя моложе на 7 лет, но несравнимо лучше ориентируется в «предметной области». Между тем, Салли разбрасывала афоризмы на заданную тему.
* В схеме яблока, не путай круглое, сладкое, зеленое, и хрустящее. Деторождение это биология. Секс это зоопсихология. Любовь это искусство. Семья это экономика.
* Ранние марксисты льстили институту брака, называя его легальной проституцией.
* Отелло – четкая пьеса об институте брака, но в жизни муж душит жену постепенно.
* Собака огородника сторожит салат, но сама не ест. Аналогично: жена и хер мужа в институте браке полгода после родов, а вместо огородника – общественное мнение.
* Слова «сделай, что я хочу, если любишь меня» могут исходить или от идиота, или от латентного рабовладельца, в общем: от субъекта, с которым лучше сразу расстаться.
* Произнесение слов «ты должен» применительно к сексу в любом контексте, убивает взаимное уважение между мужчиной и женщиной мгновенно и навсегда.
* Для женщины, рождение и первые полгода ребенка, это проблема, которая отлично решается, если есть деньги и обслуга. А муж в это время – просто лишняя проблема.
* Шимпанзе бывают саванные, лесные, и болотные. Мы – болотные. Забудь на год это бессодержательное слово «люди», и устраивай быт, как шимпанзе среди шимпанзе.
Тогда, в апреле, доктор Калиборо решительно возразила против такого примитивизма, дикости и цинизма. А в ответ Салли О'Двайр добавила к своим афоризмам маленькую научно-популярную лекцию – обзор «предметной области».
Как учит нас биология, женщина после родов может, без риска здоровью, возобновить сексуальные контакты в среднем – через полтора месяца, но негативные ощущения от коитуса исчезают в среднем еще через полтора месяца. От этой нейтральной точки до полноценного оргазма, как от Каира до Кейптауна на велосипеде (это при спортивной подготовке – еще полтора месяца, а без нее – вдвое дольше, если вообще доедешь). Это (повторим) среднее, и есть разброс данных. Бывают ультра-витальные девушки, у них полное восстановление происходит за месяц. Но, строить план лучше по среднему.
Итого: после сомнительного удовольствия рожать, среднюю молодую маму ждет еще полгода без полноценного секса. Это одинаково для всех человекообразных обезьян, и прошито в биологической программе женской особи. Но, в программе мужской особи такого нет (с чего бы?). Там есть только инстинкты защиты семьи от внешних угроз, и снабжения семьи – пищей. И программа женской особи не требует ничего другого. Но массовая культура даже в этот период требует, чтобы «муж хранил верность жене». И, поскольку предложить мужу полгода монашества с женой и младенцем – нереально, у массовой культуры возникает план, как соблюсти мораль, обгадив жизнь всем людям.
План такой. Секс мужа и жены возобновляется через полтора месяца после родов. Для женщины это уже безопасно (см. выше), хотя неприятно (тоже см. выше), но женщина должна изображать, что ей нравится, и мужчина должен изображать, что ему нравится. «Верность» спасена, счастливая семья, как бы, сохранена. Но в этой модели мужчина-женщина, как две пластиковые детали LEGO, снабженные соответственно, фигурным выступом и выемкой под этот выступ. Вся задача сводится к тому, чтобы раз в неделю пихнуть выступ в выемку, и пошевелить там. LEGO – полезная развивающая игрушка, однако для моделирования секса – не годится. Следование данной модели превращает непростой период жизни пары болотных шимпанзе в эмоциональное минное поле, на котором любой неаккуратный шаг ведет к взрыву и осколочным ранениям персонала.
Конечно, в продвинутой стране никто не принуждает мужа и жену к таким действиям, однако… Массовая культура лезет отовсюду (из TV, из консультационных брошюр по «научной сексологии», из соцсетей) программируя зрителей. Так что, отказ от модели, диктуемой массовой культурой, воспринимается в средней семье, как оскорбительное сексуальное пренебрежение (мужем, женой – нужное подчеркнуть), и сразу вызывает подозрение в адюльтере. Отсюда статистика семейных проблем, разводов, и успехов отрасли бракоразводной адвокатуры и детективных агентств по слежке за супругами. Отсюда же, кстати, рост потребительского спроса на секс-роботов (с ними проще)…
…Тогда Молли опять решительно возразила. Да, в «цивилизованном мире» есть такая проблема, созданная массовой культурой, моралью, и прочим шлаком. Вот почему, на родине (в Австралии) она (Молли) избегала «серьезных» сексуальных отношений. Но обстановка в Море Нези совсем иная. За моральные массово-культурные фокусы тут – расстрел, так что беспокоиться в этом смысле не о чем.
…На что Салли ответила: «Беспокоиться есть о чем, ведь ты, дорогая Молли, не вчера родилась, значит, несешь массовую культуру в своей голове, как паразита сознания из культового НФ-триллера Колина Уилсона. Чтобы избавиться от такого паразита, мало переехать в Море Нези. Требуется сильное индивидуальное решение. Ты увидишь».
…Тогда Молли спорила, применяла здравый смысл: «мы с Арчи не юниоры, ему 40 с плюсом, я разменяла половину четвертого десятка, разберемся, как взрослые люди».
…На что Салли пожала плечами и сказала: «практика критерий правильности, лучше вернуться к этому разговору, когда придет время».
…Это время пришло в конце августа, когда Молли, после нескольких дней эйфории с удачно (без проблем) рожденным малышом Эоном на руках, задумалась: что дальше?
Понятно, что Салли оказалась права не во всем. Сказать точнее: она оказалась неправа примерно в половине своих страшилок. Но другая половина сбылась, включая чертову массовую культуру: «паразита сознания». Кто предупрежден – тот вооружен, и Молли, частично подтверждая прогноз Салли, по своей инициативе вернулась к тому давнему апрельскому разговору. Вариант «сильного индивидуального решения» возник почти моментально, и у этого варианта было конкретное имя: Рондо Мбебе…
…Доктор матфизики Молли Калиборо из Австралии и военфельдшер Рондо Мбебе из пограничья Конго-Замбии познакомились 20 августа на тестах нейтронно-химической бомбы, где Молли (научный шеф эксперимента) стала рожать, а Рондо (как дежурный мобильного медпункта) эвакуировала ее. Затем (эффект огромной океанской страны с маленьким населением) выяснилось, что у Молли и Рондо есть ряд общих знакомых, в частности: Салли О'Двайр. На войне Салли командовала аэромобильным госпиталем, а Рондо была ее заместителем. Простая надежная девчонка из черной Африки.
Сейчас в сознании Молли внезапно всплыл вывод, казавшийся таким очевидным, что удивительно, почему раньше он не пришел в голову. Такая персона, как Рондо Мбебе, оптимальна в роли жены коммодора Южного фронта Народного флота. И, напротив, женщина – профессор матфизики явно не годится для такой роли. После этого вывода, Молли Калиборо рухнула в пропасть. Эмоционально рухнула – физически оставшись, разумеется на месте. Падение в пропасть сопровождалось картинкой, стремительно и безжалостно нарисованной воображением. Последовательность шагов, которые ведут к финальной сцене расставания. Эта сцена выглядела, пожалуй, несколько надуманно – поскольку у Молли до недавнего времени не было опыта серьезных отношений, после которых действительно больно расставаться. Но картина трагедии вышла логичная и, достроив ее, Молли достигла дна пропасти, погрузившись в вязкую безысходность. У человека с более слабой волей, в такой момент случается ступор, как у грызуна перед гремучей змеей. Но, Молли резко и жестко вязал себя в руки, повернув воображаемый регулятор самообладания до максимума, а регулятор эмоций – до минимума, и начала виртуально строить дальнейшую жизнь без Арчи. Если не драматизировать, то задача вполне решаемая. Полтора года назад в ее жизни еще не было Большой Любви, и надо просто вернуться к этому эмоциональному состоянию – достаточно комфортному…
…Строительство новой жизни едва началось, когда вдруг встрял внутренний голос:
«Поздравляю! Ты выиграла конкурс по олигофрении. У тебя ведь был IQ 130. Где ты потеряла половину? Давай, найди ее и, с полным комплектом мозгов, взгляни на свою дегенеративную выдумку».
«Ты хочешь сказать, что в моих рассуждениях есть грубая ошибка?».
«Нет, Молли. Я хочу сказать, что это не рассуждения, а полное говно. Давай, вставай, выходи на открытую палубу. Покурим. Поговорим без свидетелей».
«Но, – возразила доктор Калиборо, – я не курю».
«Так покури для разнообразия, – сказал внутренний голос, – ну, шевелись уже».
Доктор Калиборо вздохнула, и аккуратно сползла с торса Гремлина, и с кровати. Это, разумеется, не ускользнуло от его внимания. Он тихо спросил.
– Молли, ты куда?
– Кажется, я задремала… – на ходу стала изобретать она, – и я увидела неприятный сон. Хочется проветриться, и… Не удивляйся: мне захотелось покурить на палубе.
– Давай, я пойду с тобой, – предложил он, усаживаясь на кровати.
– Нет, Арчи. Мне нужна капелька одиночества. Где лежат твои сигары?
– Сейчас! – он вскочил, вытащил из кармана жилетки коробку сигар и зажигалку, – Вот, возьми. Только они довольно крепкие.
– Арчи, ты настоящий друг! – она схватила оба предмета, и выбежала из каюты.
Уже за дверью, внутренний голос поинтересовался:
«Ты собираешься позировать на палубе голая с фиделевской сигарой? Ну-ну».
«У меня, – проворчала Молли, – просто руки оказались заняты. Сигары, зажигалка».
«Молли, я не стилист, но возможно, лучше тебе взять штормовку с вахтовой вешалки, которая сейчас слева от тебя».
«Ладно, на этот раз ты права», – и, после этого мысленного диалога, Молли накинула штормовку, запихнув сигары и зажигалку в просторные карманы. Теперь можно было спокойно присесть на шезлонг, полюбоваться звездами над головой, попробовать (из любопытства) закурить сигару, и главное: разобраться с этими чертовыми мыслями.
Внутренний голос тут же внес поправку:
«То, что кажется тебе мыслями, это просто послеродовая депрессия».
«Послеродовая депрессия? Вот как? Надо же!».
«Да, – подтвердил внутренний голос, – так что я беру назад слова об олигофрении. Не случилось у тебя двукратного провала IQ, а случилась фигня, которая бывает в такой период у жизни у каждой седьмой женщины. И расслабься: у тебя не острая форма».
«Гм… Не острая форма, это радует. А ты, кстати, кто? Раздвоение личности?»
«Молли, что за чепуха? Ты двадцать раз про меня читала. Я – важный элемент твоего внутреннего диалога, один из основных методов размышления. Научно-практическая психология советует не останавливать меня, если я продуктивна. А я продуктивна».
«Ладно. Тогда скажи что-нибудь продуктивное»
«Закуривай, тогда поговорим», – отозвался внутренний голос.
Доктор Калиборо не стала спорить, и осторожно прикурила сигару (вообще-то она не пробовала раньше курить сигары, но задача несложная). Ощущение от облака дыма в носоглотке трудно было назвать приятным, зато, это взбодрила ее.
«Теперь слушай, – произнес внутренний голос, – ты, под влиянием легкой формы этой послеродовой депрессии, склонна контр-оптимизировать прогнозы: выбирать на всех будущих развилках сценария возможный худший вариант. Это нормальная стратегия минимакса, известная нам из теории игр. Но ключевое слово: ВОЗМОЖНЫЙ. А твоя депрессия, и избыточная тревожность твоей мамы в отношении тебя, привели метод к ошибочным, внутренне противоречивым, невозможным прогнозам событий».
«Конкретизируй», – потребовала Молли.
Внутренний голос подождал, пока Молли еще раз пыхнет сигарой, и объявил:
«Ты смешала две несовместимые схемы отношений в семье после рождения ребенка: австралийскую схему с номинальной секс-верностью, и меганезийскую схему, которая является предпринимательским ремейком американского хиппи-брака 1960-х».
«Это, – заметила Молли, – не социальный факт, а лишь мнение Геллера Пфеннига».
«Да, – согласился внутренний голос, – но так нам будет проще разобраться в ошибках. Смотри, что ты сделала. Сначала, ты разумно в терминах хиппи-брака договорилась с военфельдшером Рондо насчет сексуальной поддержки Арчи. Действительно: глупо оставлять такой важный биомедицинский аспект на волю случайности. Еще глупее – требовать от Арчи бессмысленного аскетизма. Конечно, твоя мама лучше поняла бы вариант случайности (знаешь, детка, в такой период многие мужья гуляют налево), и аплодировала бы варианту аскетизма (ах, детка, твой муж такой замечательный). Но, заглянем правде в глаза: в варианте случайности ты бы дрожала, как антилопа Гну в Антарктиде, а вариант аскетизма стал бы для тебя эмоциональной катастрофой».
«Катастрофой? Вот как? – скептически переспросила Молли, – Ты полагаешь, что у мужчины с такими психологическими качествами не хватило бы силы воли?».
«Смотря, какому мужчине, – ответил внутренний голос, – нежному и любящему Арчи, очевидно, не хватило бы. А вот железному коммодору Гремлину хватило бы даже со стократным запасом. Мы с тобой понимаем, что ты влюблена не в Арчи отдельно или Гремлина отдельна, а в Арчи-Гремлина как нечто магически-двойственное. Так вот: в варианте аскетизма, ты осталось бы только с Гремлином. Проанализируй это».
Молли, стараясь осторожно попыхивать сигарой, вдумчиво проанализировала это. Да. «Эмоциональная катастрофа», не иначе. А внутренний голос продолжил объяснять:
«Как уже отмечалось, ты поступила разумно в терминах хиппи-брака. Эпизодические сексуальные контакты Арчи с Рондо, чисто по-дружески, заведомо без планов как-то превратить это в регулярность, не вызывали особого беспокойства. Даже деревянному Троянскому коню понятно, что Арчи любит тебя, и только тебя. Некие эпизодические сексуальные контакты – это для хиппи-культуры, как пинг-понг в субботнем клубе».
«Тем не менее, – возразила Молли, – меня это слегка напрягает. Я ведь не хиппи».
«Верное слово: СЛЕГКА, – отреагировал внутренний голос, – тебя СЛЕГКА напрягает каждая авантюра, в которую ты ввязываешься. Включая авантюру с беременностью и обзаведением семьей. Ты не из таких женщин, для которых это просто и естественно. Следует предположить, что отказ от всего этого напрягал тебя НЕ СЛЕГКА. Жизнь, в терминах философии, это ежедневный неизбежный выбор между неприятностями без удовольствия, и удовольствием с прилагаемыми неприятностями».
Молли совершила еще один подход к сигаре, чихнула, и потребовала:
«Давай, возвращайся к конкретике».
«Даю, – отозвался внутренний голос, – помнишь, Салли предупреждала тебя о всяких паразитах сознания? Прошлым утром твоя мама, из лучших побуждений, разморозила одного из таких паразитов. Стереотип о том, что мужчина, если не держать его в узде, непременно сбежит от сексуально-нефункциональной жены с ребенком к юной…».
«…Вот не надо про сексуально-нефункциональную жену! – обиделась Молли, – между прочим, я уже полмесяца аккуратно экспериментирую вместе с Арчи в плане секса!».
«Аккуратные эксперименты в плане… – внутренний голос хихикнул, – …Ладно, хоть аккуратные, благодаря Арчи, который бдительно останавливает эти эксперименты на границе неаккуратности. Иначе ты бы уже доигралась до чего-нибудь медицинского в причинном месте. И даже без капельки оргазма, что было бы совсем обидно».
«Вот тут, дорогуша, я не желаю твоих пошлых дилетантских комментариев. ОК?».
Внутренний голос не стал спорить и вернулся на ранее недоговоренную фразу.
«…От сексуально-нефункциональной жены с ребенком к юной страстной любовнице. Очевидно, что это чисто западный реликт пуританства. Модель, в которой моногамия священна (хотя это не говорится открытым текстом), и мужчина, пойманный на левой сексуальной связи, должен или прервать левую связь, или уйти от жены к любовнице. Любые аргументы о практической общей пользе этого треугольника в определенный период – гневно отвергаются, а идея о возможности открытого существования такого временного сексуально-дополненного треугольника – вызывает холивар и хоррор».
«Не отвлекайся на избыток словесных завитушек», – строго сказала Молли.
«Завитушки добавлены в меру, – возразил внутренний голос и продолжил, – так, нами рассмотрен паразит сознания из, как бы, современной моногамии, с ее пуританскими корнями. Ты попала под его влияние, и мысленно имплантировала его в хиппи-семью. Возник алогичный гибрид, в котором легкость секс-контактов, свойственная нези, или хиппи, усиливает опасность убегания мужа из семьи в поисках лучшего секса. Найди принципиальную ошибку в дизайне этого гибрида, и получишь приз».
Молли покрутила между пальцами сигару (успевшую погаснуть), и ответила:
«Хиппи-семья, или нези-семья, это институция домохозяйства, а не институция секса. Вопрос секса решают муж и жена абсолютно самостоятельно. Обычно по принципу: «взаимное предпочтение, но не взаимная эксклюзивность». И когда одному из них не хватает секса, то нехватка восполняется на стороне. Из этого незачем делать тайну, и незачем убегать из хиппи-семьи. Как из пуританской семьи незачем убегать тому из партнеров, который хочет восполнить нехватку спорта – клубной игрой в пинг-понг».
«Приз твой, – объявил внутренний голос, – а теперь придумай мотив для Рондо, чтобы увести Арчи из семьи, вычисли ее шансы сделать это – тогда получишь супер-приз».
«Гм… – Молли задумалась. Трагический сценарий, выглядевший убедительным всего четверть часа назад, рассыпался, как цитадель, возведенная из мокрого песка. У Рондо просто не было разумного мотива для таких действий. Она отлично освоилась в роли «свободного художника от экстренной медицины». На Палау она была инструктором службы «Fast-doctor». На Соломоновы острова и Вануату ее регулярно приглашали во временную службу поддержки различных рискованных экспериментов и тестов. Она побывала даже в Антарктиде – медиком авиа-экспедиции. Количество мужчин, очень охотно деливших с ней койку, оценивалось двузначным числом. Две дочки прекрасно чувствовали себя в детском садике упомянутой службы «Fast-doctor» на Палау…
…Фельдшеру Рондо Мбебе было абсолютно незачем менять в ближайшие 10 лет этот разгульно-продуктивный образ жизни. Допустим, однако, что ей чем-то маниакально приглянулся Арчи. Но зачем это нужно самому Арчи? В медицине он, все же, больше доверяет доктору Урфэйну Ги, а если брать сексуальный мотив, то в Рондо нет ничего радикально особенного по сравнению с девушками – офицерами Народного флота.
…И кстати: на роль жены коммодора на высокотехнологичном асимметричном флоте идеально подходила именно женщина – профессор матфизики широкого профиля.
«Супер-приз твой, – проинформировал внутренний голос, – радуйся и иди спать».
…