Автор книги: ЛискО
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 66 страниц)
Текста оооочень много, автор уже замудохался его писать, переписывать, перекраивать и вообще тихо порыкивать на собственное неумение писать кратко и по делу, а так же страдать по поводу ужасного исполнения НЦы. Так что пусть всё будет так, как есть. Глаза бы мои его больше не видели!.. Но руки писали…
I'm waiting for the night to fall
I know that it will save us all
When everything's dark
Keeps us from the stark reality
(Depeche Mode — Waiting for the night)*
Космос… Последний рубеж…
Доктор Леонард Горацио МакКой всегда знал, что за красивыми словами простираются миллиарды световых лет пути. Что за ними тысячи и тысячи новых миров, шальных звезд и триллионы в какой-то там степени жизней. Доктор Леонард Горацио МакКой так же знал статистику, по которой где-то постоянно что-то гибнет, были ли то планеты, разумные существа или пестрокрылая бабочка. И это знание ему, по сути, было не нужно. Какое там дело до космоса, чужих жизней и звезд, когда твой корабль болтается где-то во тьме?
Когда-то, еще до открытия варп-технологий на Земле, люди считали, что для путешествия к ближайшей звезде им потребуются не просто годы, а десятилетия... И всё же были те, кто желал совершить это путешествие, как самый экстравагантный способ сбежать оттуда, где ты никому не нужен, оттуда, где у тебя ничего не осталось. И он понимал их, когда садился в злополучный, но такой удачный шаттл, на котором их с Джимом Кирком навсегда приговорили к холоду и звездам. Их приговорили быть друг у друга.
А потом случилось жестокое помилование. И если кровь Хана Нуньена Сингха однажды помогла отправить их дело на дорасследование, то сам сверхчеловек выступил жестоким судьей, карающим не свободой, но разобщением.
И доктор Леонард Горацио МакКой снова остался один в холодном темном космосе.
Ну-у… Он так думал, пока на него не налетела двенадцатилетняя девочка. И далеко уже не маленькая, надо признать.
— Папа, я так соскучилась!
Цепкие руки Джо ухватили его за куртку так, будто собирались ее на клочки разорвать и раздать на сувениры. Ну или постелить в качестве подстилки трибблам.
— Нас не было всего-то сорок пять часов. С чего бы это? Ты уже успела что-то натворить, и теперь за тобой надо прятать тело? — смешно задрал он бровь. — Или разобрала какой-то важный прибор? Неужели спрятала дилитиевые стержни у себя под кроватью?
— Папа, какой ты наивный и в технике вообще ничего не понимаешь! Какой толк прятать их под кроватью? Я их бы давно на бусики и заколки пустила. Да и под кроватью не лучшее место, ты же сам учил меня прятать всякие нужные вещи от мамы. У тебя же под кроватью ничего кроме грязных носков нет, а я с тебя пример беру.
Ну он бы поспорил, что как раз у него там кое-что есть. Но не говорить же это при всех тех, кто сейчас толкался на мостике «Тенебрис», куда они пришли сразу же, как маленький грузовой кораблик пристыковался к этой хищной красавице. Видите ли, у них тут важные новости, так что с корабля на корабль и прямо в шторм. Когда МакКой законно возмутился, нафига он при очередном докладе начальству, что они за время его отсутствия ничего не развалили, Хантер пожал плечами: «Пусть убедятся, что вы оба целы и невредимы. И за это время не придушили друг друга. Это тебе комплимент, Боунс». И, разумеется, доктор не остался в долгу, по дороге высказывая, что думает по поводу таких комплиментов, а так же мнения сверхлюдей о своих возможностях.
— Чем ты тут занималась без меня? — посмотрел МакКой на своего ребенка. Джо выглядела очень довольной и веселой, что облегчало его чувство подозрительности. Всё же как отцу ему не нравилась сама идея оставить свою дочь на двое суток в компании полусотни нестабильных и жестоких существ.
Да и внутреннее чутье просто вопило, что за время их отсутствия произошла какая-то гадость. Не зря же окружающие так посматривали на него. С каким-то подозрительным интересом.
— Я никуда не лезла и сидела с Филом. Было скучно, — тяжко вздохнула эта егоза.
— А где эта ромашка? — оглянулся доктор.
Вопреки словам Хана, будто этой махиной можно управлять в одиночку, на мостике было полно народу. В кресле пилота сидел Чаки, за пультом связи Ракеш. На втором ярусе пищала техника, а несколько сверхов стояли у бортика и с интересом смотрели на происходящее внизу.
— Не знаю. Он сказал, чтобы я шла вперед.
Леонард нахмурился. Он предполагал, что для гостя из другого мира будет тяжело вновь остаться практически наедине с таким количеством чужих существ. Всё же раньше рядом был Ренд или сам МакКой, и иногда становилось заметно, что парню попросту неуютно без них, он стремился встать как можно ближе к тем, кому доверял, избегая остальных сверхов. Они для него были слишком похожи на тех, что столько лет проявляли нетерпение и агрессию к худенькому забитому мальчишке с экстрасенсорными способностями. И, улетая два дня назад с Ханом, доктор искренне надеялся, что такое терапевтическое одиночество пойдет Филу на пользу. Но результат… настораживал.
— Как у вас дела в лаборатории? — решил он уточнить у Шанту.
Невысокая, колкая и застывшая в вечном презрении ко всему вокруг, эта женщина должна была помогать ему в будущей операции по оживлению Ренда, как единственная, кто действительно имел достаточные познании в медицине. Нет, он мог бы взять в ассистенты и кого-то другого, все сверхлюди обладали великолепной памятью и обучаемостью, но за нее попросил Хантер. Почему-то он считал, будто нахождение рядом с ними поможет женщине преодолеть недоверие и ненависть. МакКой знал, что не поможет, но отказать так и не смог. Тем более, что, как бы его не презирали, в профессиональных качествах ей не откажешь, да и просто подчиняться в пределах лаборатории она была согласна.
И сейчас ее ненавидящий, колкий взгляд говорил куда больше, чем хотелось бы доктору, у которого всё внутри вдруг сжалось от нехороших предчувствий. Глаза и без того нервной особы быстро обратились к тому, кто должен был защищать… Но какой она сверхчеловек, если ее надо защищать от какого-то там смертника, если она не справляется с давлением? И Шанту надменно задрала подбородок, смотря на своего противника, как на грязь.
— Синтез препарата закончился ровно в срок, — едва заметная пауза и ядовитая насмешка в глазах. — На данный момент испытания на третьей стадии.
МакКой вздернул бровь. Его губы снова напряглись, а мимические морщинки около них углубились, но совсем не так, как от улыбки, горше и опасней. А вот если судить по напрягшимся ноздрям, то скальпели от доктора лучше убрать во избежание.
— Вот как… Что ж, замечательно. Джо, отнеси это в лабораторию, — протянул он дочери контейнер с образцами.
— Оки, папа. Только сильно не ори тут, — строгим голосом настаивала девочка, забирая чемоданчик из его рук. — Может, стекло и выдерживает прямой выстрел, а твой крик — точно нет.
— Не язви отцу, юная леди, — одернул он дочь. И снова повернулся к Шанту. — Так, значит, первое испытание вы провели без меня. Почему я не удивлен? А, наверное потому, что иного и ожидать было нечего. Недоверие и всё такое. Я бы тоже десять раз всё перепроверил. Хотя чего там, я провел двадцать пять различных тестов. Но даже мне страшно за такую паранойю, как у вас, дорогуша, — проговорил он сладко-сладко, с легким оттенком гнили, как бывает у перезревших фруктов в садах его родной Джорджии. Иногда МакКой вспоминал, что является не только учтивым джентльменом, способным поднять голос на женщину только в крайних случаях, но еще весьма знатной сволочью, способной манипулировать словами не хуже всяких там капитанов. — Проводить первичное испытание на своих же людях препарата, по вашему мнению, не внушающего доверия, да еще и без того, кто его создал — это крайне опрометчивый шаг. Особенно, когда и наполовину не разбираешься в том, что делала. А разбиралась бы — меня здесь не было. Ну и кого она пыталась убить столь изощренным способом? — взглядом невинным, но ядовитым, как укус данодской гадюки, оглядел он присутствующих, которые, разумеется, с интересом наблюдали за происходящим.
Но… избегая смотреть на Хана. Не приходилось сомневаться, что он был в курсе игр своих людей и наверняка дал на это своё разрешение. Шанту никогда бы не сделала подобного без риска подставиться. Эти существа четко чувствуют, что в их случае — удачная инициатива, а что — вызов авторитету главы группы. И эта женщина, как и многие другие, могла сколько угодно подозревать доктора в предательстве и желании их уничтожить, но, прямо высказываясь и требуя проверки, она рисковала. Рисковала, потому что ставила под сомнение мнение и решения Хана, словно… намекала, будто его слабость может быть пагубной для них всех.
Наверное, поэтому он и позволил. Только самодур будет бить пяткой в грудь, уверяя, что он тут царь и бог, а настоящий авторитет нуждается в постоянном контроле и доказательстве. Хан был прав. И доктор МакКой это только подтвердил, устраивая не скандал с криком и брызганьем слюной, а перевернув действия бунтарки в общественно опасное русло. Сверхи всё прекрасно почувствовали и поняли, вспомнив вдруг, что милый язвительный Боунс совсем не походит на растерянного идиота, неспособного себя защитить. Чтобы быть СМО на флагмане Федерации, мало иметь отличный диплом медицинской Академии, но и быть весьма подкованным в общении сукиным сыном. Последним Леонард никогда не был, с его-то проблемами в коммуникации, но он быстро учился. Доказать горстке оскорбленных, заносчивых существ, что ты достоин уважения — дело весьма непростое и болезненное. Он это понимал.
И всё же было обидно. И горько за то, что его снова предают.
— Доктор, не волнуйтесь так, — хлопнул его по плечу Хантер, вызывая еще большую тоску, ввинчивающуюся в мозг с настойчивостью зубной боли. — Вы же такую инструкцию подготовили, что ее бы даже Йорик понял. Мы действовали строго по ней.
— Значит, на тебе издевались? И почему я опять не удивлен? Дело ведь не в инструкциях. Я должен был сам контролировать процесс. При малейшем сбое — она бы ничего не смогла сделать. Я, возможно, тоже, но хотя бы попытался. Да и ответственность — это не то, что входит в ваше понятие ценностей. Иди в лаборатории, Хантер. Надо проверить, что там с тобой.
— Со мной всё в порядке. Три часа в отключке, легкая слабость и сейчас разве что немного повышенная температура. Мы всё запротоколировали для вас. Точнее, Фил запротоколировал, — смягчилось лицо здоровяка. Неудивительно, что именно его взяли в «добровольцы», выбирали, скорей всего, того, кого доктор лучше всех знает. Напридумывали тут… коалиций. — Он там как коршун за всем следил.
— Иди в лабораторию, — угрожающе нахмурился Боунс. И указал пальцем в сторону местного аналога турболифта. — Немедленно.
— Иду, заботливый наш. Знаешь, Боунс, иногда даже я забываю, что за твоей опекой, мягкостью, детьми, танцами и трибблами скрывается стержень попрочнее, чем в некоторых из нас. Ну и ты об этом не забывай, доктор. Не обижайся на этих олухов.
— Философствовать о жизни я предпочитаю за бутылочкой хорошего бурбона или чего-то столь же ценного. Так что заканчивай и топай отсюда. — Проводив здоровяка взглядом и дождавшись, когда за тем закроются двери, МакКой развернулся к Шанту, уже не казавшейся такой уверенной. Она знает, что ее «братья» сделали свои выводы из происходящего. Ну а он не собирается давать поблажек только потому, что эта женщина вновь оказалась одна. — Всю операцию с Рендом я проведу сам. Так риск меньше, чем если мне будет ассистировать тот, кому я даже триббла не доверю.
Она упорно продолжает делать вид, что ее такое заявление и тон нисколько не беспокоят, но тут любому видно, как болезненно всё воспринято. Его возненавидят с новой силой. Пускай. Хирург должен уметь резать и кромсать, а любой из докторов — быть жестоким. Да и Боунс сейчас не в том настроении и состоянии, чтобы устраивать вокруг этой особы танцы и пытаться подбадривать. Всё равно бесполезно.
Вместо этого он посмотрел на Хана, всё так же стоящего в стороне с крупным темнокожим мужчиной, вызывающем в Боунсе настороженные чувства. Этому он тоже не нравится. Скорее всего, именно Нгози спровоцировал Шанту, вложив ей в голову мысль проверить ненавистного ученого.
Светлые, снова чуть голубоватые в свете звезд глаза смотрят на него с удовлетворением и легкой долей восхищения. Взгляд, как доказательство того, что в нем не сомневались и именно поэтому позволили разыгрывать здесь спектакли, жесткой рукой сжимая ниточки от кукольника. Хан всегда ловко не только сталкивал лбами доктора и своих людей, но и находил способы регулировать внутренние проблемы. Они всё же были сверх… амбициозны. В любой семье есть внутренние конфликты и проблемы.
Вот только МакКой уже задолбался служить им громоотводом.
— Больше моё присутствие тут не нужно? — вздернул он подбородок. — У меня, кажется, на ближайшее время прибавилось работы, а вот синей будки как-то не хватает.
— Да, доктор. Сообщи мне заключения по испытанию препарата, как только оно будет готово.
— Непременно!
Он сделал всего пару шагов, когда двери распахнулись, а на мостик буквально ввалился Хантер с худым мальчишечьим телом на руках.
— Боунс!
Боунс. Боунс… Боунс знал звучание этого имени в сотне интонаций. Но больше всего боялся вот эту — что-то между криком о помощи, мольбой и отчаянием. Поэтому он сам не заметил, как преодолел пространство, чтобы сразу же приложить руку к шее Фила, попутно вытаскивая трикодер из приросшей к боку сумки. Пульс едва прощупывался, показания сумасшедшие, и если бы он не запомнил те, что видел на первом осмотре, ни черта бы не понял. И экстрасистолия тут не самое страшное. Неправильное, неритмичное сокращение сердца в случае со сверхами практически можно игнорировать, а вот то, что происходило с мозгом мальчишки — слишком опасно.
Вытряхнув на палубу ампулы, доктор выбрал уже знакомое некоторым из присутствующих лекарство. Выставив минимальное количество распыляемого вещества, он прижал гипоспрей к шее бледного паренька. Затем сменил настройки и ввел другой препарат, расслабляющий сведенное тело и подавляющий работу нервных окончаний. И только через минуту скрюченные пальцы Филиппа начали расслабляться.
— Ну давай, малыш, приходи в себя, — похлопал его по медленно розовеющим щекам Боунс. — Ты тут всех перепугал.
И правда, оглянулся Леонард.
— Я его в переходе нашел, — пояснил Хантер, на острый взгляд серых глаз. — Скрюченный весь и белый.
— Именно поэтому я и настаиваю на его лечении, — поднял голову доктор, разминающий сведенные руки Фила. В его ладонях кисти сверха выглядели почти детскими, изнеженно-слабыми и болезненными. Но доктор помнил, что хватило бы и одного неосторожного движения, чтобы переломать ему все пальцы. — Это каждый раз выжигает его спинной мозг и нервные окончания в теле. Всё идет на работу того участка в голове, что ответственен за его способности. Не будь у него вашей регенерации, он бы погиб. Но его организм всё равно слишком слаб, чтобы каждый раз восстанавливаться. Филипп, ты слышишь меня? Хорошо. Его надо отнести в лабораторию и дать отдохнуть. Нейроны еще какое-то время будут восстанавливаться, я отключил болевые симптомы и расслабил мышцы, но возможны судороги.
— Подожди, — надавила ему на плечо рука Хана. — Приведи его в сознание. Нам надо знать, что он видел. В прошлый раз это было то, что произошло на Пардо-III и взрыв шаттла.
Леонард кивнул, приняв и настойчивость и объяснение.
— Малыш, ты слышал Хана? Давай, соберись и попытайся сказать, из-за чего ты меня от работы в этот раз отвлекаешь? — в голосе доктора сильно прорезался акцент. А вот сверхлюдям явно странно было слышать не столько его, столько нежность и тепло, которое невозможно сдержать. И страх. Лютый страх. — Хочешь пить? Принесите ему воды. Сейчас, чудо ты рыжее. Мне вот интересно, ты рыжеть начал специально или морковки много ешь? Так, вот вода, теперь осторожно делай глоток. Нет, глаза не открывай. А теперь рассказывай, из-за чего весь переполох.
— Корабль… боль… большой. — Филипп облизал губы и собрался с силами. — Ат… Атлан… что-то такое. Буквы на тарелке. И… другие. Клинго… ны.
— Клингоны напали на этот корабль?
— Нет. Этот корабль напал. У них оружие… странное. И… Они три корабля уничтожили. И я…
— Ш-ш-ш. Тебя там не было. Ты здесь, Фил. Подожди. Атлан… USS «Атланта»? — насторожился доктор. — Тарелка, две гондолы искривления снизу и без отдельного инженерного отсека? На сани Санта Клауса похожа?
— Да.
— Не так давно мы перехватили переговоры Федерации. USS «Атланта» была захвачена неизвестными и пропала со всех радаров.
Боунс недоуменно посмотрел на мужчину, заявившего подобное. Он хорошо знал судового медика этого корабля, как и кое-кого из старшего офицерского состава. Захвачены?
— Там был… он, — неприятно поморщившись, сказал Филипп и попытался перевернуться на бок и подтянуть ноги к туловищу.
Запрокинув голову, Боунс посмотрел на Хана, всё так же сжимающего его плечо. Сильно сжимающего.
