Автор книги: ЛискО
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 66 страниц)
Секунда, вторая, третья… Не глядя стреляет в коридор справа, до которого МакКою осталось всего пару шагов, в то время как совсем недобрый доктор снимает зарядами тех, кто целится в самого Хана. Полное взаимопонимание, если не учитывать, что у одного фазер в боевом положении, а другой — чертов гуманист.
На последних метрах Хан опирается на поручни и каким-то невозможным образом перепрыгивает через них и пропасть, оказываясь сбоку от обстреливающей его группы. Несколько выстрелов не успевших сориентироваться разносят стекло, острые осколки которого впиваются в своих же. Сверхчеловек тем временем одной рукой выбивает фазер из рук ближайшего мужчины, другой хватая его за шею, перекидывая через ограждение. Почти равнодушный к происходящему, не сомневающийся в себе и происходящем.
Леонард слышал о том, что вытворяет этот безумец, только со слов Кирка и Скотти, но даже этого хватало, чтобы желать никогда больше не попадаться под руку наследию прошлого. Но от картины того, с какой яростью и неотвратимостью он убивает, стыла кровь в жилах… и нельзя было оторваться.
Отвлекшись, МакКой только чудом и хорошей реакцией избежал заряда фазера. Проехавшись по полу, Боунс быстренько втянул свои, в этот момент излишне длинные ноги в коридор, прислоняясь спиной к стене. Выстрелы в его сторону прекращаются сразу же, нападавшие сейчас слишком заняты. А еще их слишком мало, чтобы остановить порядком взбешенного сверхчеловека. Боунс вышел вовремя, чтобы увидеть и оценить, с какой силой это существо отшвыривает от себя крупного мужчину, если он долетел до противоположной стены на нижнем этаже галереи. Следующему Хан сворачивает шею одной рукой.
Последнему сильно не повезло. Сильные длинные пальцы впиваются ему под челюсть, сжимая глотку. Несколько секунд Хан просто смотрит на него, и МакКой практически слышит, как щелкает у того что-то в голове. А затем один рывок, и выдранный из горла кусок плоти остается в руке Хана, а тело бедолаги падает ему под ноги. У этого типа точно не все дома… Кто бы еще в этом сомневался, кроме МакКоя. Который не понимает простое — нафига?
— Вы целы, доктор? — какой-то слишком спокойный взгляд из-за плеча.
— Цвету и пахну, — пробурчал тот, отворачиваясь и действительно покрываясь красными пятнами от отвращения и злости одновременно.
— Тогда идем.
Похоже, от страха этого места Боунсу не суждено избавиться никогда.
— Налево. Переборка, — напомнил он, когда Хан чуть не проскочил нужный поворот. Затем достал коммуникатор. — На связи. Готовьте транспортер.
— Ждем. Хан с вами?
— Куда он денется, а? Деньте его, пожалуйста, куда-нибудь подальше!
У транспортерной стояла охрана, но, понятное дело, препятствием она не стала. А вот приближающийся шум десятка ног — ну совсем некстати.
Выхватив у него из рук коммуникатор, Хан встал на свое место для переноса и, бросив взгляд на присевшего на корточки доктора, скомандовал:
— Забирайте.
Всё тело завибрировало, секунды между вздохами словно превратились в минуты, и весь организм МакКоя утверждал, что прямо сейчас и немедленно собирается с ним проститься, а встретятся ли они вновь — еще неизвестно. И в то мгновенье, когда его охватило серебристо-белое свечение, послышался непривычно раскатистый звук фазерного выстрела.
А еще он видел людей, вошедших в транспортерную, и они ему совсем не понравились.
Комментарий к Глава 13 "Открой глаза - я иду"
*Я постоянно кричу твоё имя
Я постоянно ищу твоё лицо
И скоро я тебя поймаю
Наша игра - это правда или обязанность?
По углам, по углам - все должны спрятаться
========== Глава 14 "Два капитана" ==========
Но забыли капитана два военных корабля,
Потеряли свой фарватер и не помнят, где их цель.
И остались в их мозгах только сила и тоска,
Непонятная свобода обручем сдавила грудь,
И неясно, что им делать: или плыть или тонуть.
Корабли без капитанов, капитан без корабля…
Надо заново придумать некий смысл бытия...
Нафига?
(Агата Кристи — Два корабля)
— А мне всегда казалось, я ненавижу космос, — пробурчал доктор, выходя из шаттла и недовольно оглядываясь. Дернул правым плечом, словно отгоняя непрошеные мысли. Повернул голову так, чтобы стал заметен профиль, уголок плотно сжатых губ, морщинки у глаз, резкий росчерк волос на висках. Скорее пренебрежение, чем действительно внимание. — Надеюсь, больше сегодня никто ничего захватывать не будет? У меня ещё в лаборатории полно дел.
— Вы совершенно свободны, доктор, — с долей насмешки ответил Хан.
— Великолепно, — едва ли не фыркнул МакКой.
— Что, доктор, ножки подгибаются? — не смог сдержать раздражение Найт.
МакКой остановился и на этот раз развернулся в полкорпуса.
— А ты хочешь меня на руках в лабораторию отнести? Через полчаса закончится действие моих лекарств, за это время я бы хотел принять душ и найти горизонтальную поверхность.
Картина водных дорожек, стекающих по этой широкой спине, так ясно стояла перед глазами, что с губ едва не сорвалось предложение помочь доктору в нелегком деле укладывания в постель. Вот только останавливало его не присутствие Найта, Хантера и Фила. Останавливало то, что МакКой даже не поймет истинного смысла слов, снова закрывая глаза на очевидные вещи. И даже если он скажет, что хочет разложить его на лабораторном столе и трахать до тех пор, пока он двух слов связать не сможет, доктор наверняка обратит все в шутку, попутно выдав какую-то гадость.
— Дурак ты, Найт, и не лечишься, — меж тем вздохнул Хантер. — Он смертельно болен, нервное и физическое напряжение для него как дубинка. А вы его, видно, умотали, если он вам тут не рассказал всё, что думает по этому поводу.
— Да кто он такой, чтобы оскорблять?..
— Ой, заткнись! Доктор он. И вообще правильный мужик. Такие обычно из-за спины не бьют.
Хан проводил взглядом сутулую, поникшую фигуру МакКоя и только после этого повернулся к этим вечным противникам.
— Ещё как ударит. Если посчитает это правильным.
Хантер тонко, едва заметно ухмыльнулся. Преданнейший пес, он всё равно был слишком умным и хитрым, чтобы не почувствовать планов своего Хана. Который не зря доверял охрану базы именно ему. Этот придумает, как выкрутиться из любой ситуации и сумеет извлечь пользу для себя даже из не вовремя пошедшего дождя.
Ренд, вылезший из шаттла, довольно потянулся и окинул их взглядом.
— Что, за доктора болтаете? Забавный, хоть кто-то тут с юмором будет, а не вечно кислыми мордами. Где тут у вас жрать дают? Бесят меня эти их репликаторы, вроде и съедобно, но всё равно как сено жуешь.
— Фил.
Парень потупил глаза и кивнул.
— Хей, малыш… — обхватил Ренд Филиппа за шею, от чего тот дернулся в сторону, но быстро затих, смирившись со своей участью. — Мне нравится, как доктор тебя назвал! Пошли, ты мне тоже спинку потрешь и вкусным накормишь, а? Ой, какие мы нежные.
— Обалдуй! — хмыкнул Хантер, провожая взглядом этих двоих.
Он немного опекал Филиппа, но так же хорошо знал, что Ренд никогда не обидит этого хрупкого мальчика. Никто из них не обидел бы. И даже более того. Тем более, что на абсолютно аморального, совершенно сумасшедшего авантюриста Ренда невозможно всерьез злиться или обижаться, он даже доктору понравился, тот любит яркие фальшивые улыбки. И к черту тот факт, что этот обаятельный парень способен год втираться в доверие, а затем без жалости убить того, кто посчитал его своим. Своими у них были только они сами.
А рядом с тихим и пугливым Филиппом его отпускает, и маска начинает отваливаться с лица струпьями и гнилью. До следующего раза.
— Как они?
Хантер сощурил глаза, всматриваясь в пейзаж за раскрытыми дверьми ангара. Выжженная солнцем земля, покрытая сухостоем, тянулась на километры вокруг их временного убежища. Они могли бы затеряться среди больших городов родной планеты, могли скрыться в тихой гавани небольших селений, которые весьма популярны у людей будущего. Но для них, еще буквально вчера обреченно поднимавшихся на борт космического корабля с именем рока и падения, отдающих последнюю надежду в руки судьбы и своего Хана, было бы жутко очнуться в этом «сегодня без купюр». Да, они быстро адаптировались, впитывая информацию как губка и готовясь к новой битве за выживание, за свое «завтра», но даже сверхлюдей демоны прошлого так просто не оставляют. Поэтому пустыня, сухой ветер, старое здание, в экстренном порядке переделанное под дом, одуряющее, прекрасное чувство свободы, которое может возникнуть только там, где нет ничего кроме.
— Прогулялись по зданию, я показал им несколько диковинок этого времени. Тас разобрал визер. Шолохов еще в прострации, он не понимает зачем. Но девочка им понравилась. Это было хорошей идеей, Хан.
Он знал, поэтому просто кивнул. Лучше будет, если они сразу поймут, что этот мир населяют всё те же люди. Триста лет не меняют человечество, точно так же, как и три тысячи. Но дети всегда останутся детьми. Особенно, если это ребенок Леонарда МакКоя.
— Тебе бы тоже не помешало хоть немного отдохнуть. Впереди слишком много дел, чтобы сейчас загонять себя. И еще тебе надо в душ. Особенно, если тебя зацепить успели. Новая одежда и запах антисептика, — пояснил Хантер. — Будь там что-то совсем несерьезное, то ты бы не позволил… Хотя, о чем это я, доктору ты бы позволил даже царапину залечить. Всё, молчу. Но это я…
Хан знал, что не все примут его решение как факт. Для этого они слишком свехлюди, слишком умные, слишком осторожные, и слишком семья. Когда-то в них развивали возможности, при этом подавляя личность, поэтому он никогда не запрещал им иметь собственного мнения и не бояться его высказывать. Подчинение силе и подчинение разуму — не одно и то же. Кроме того, у них было подчинение крови, абсолютное и беспрекословное. Этого и без того слишком много. Особенно для тех, кого ты любишь. Вот только как глава большой семьи, он выслушает и оценит мнение, но решение уже принято и исполнено. И опротестовать его, значит, поставить под сомнение право выбирать.
В случае с доктором он сам большая проблема, чем те, что могут возникнуть из-за него.
***
Когда их материализовало в шаттле, доктор, ещё сидя на корточках, тряханул головой, словно отгоняя дурные ощущения. Самого Хана чуть повело в сторону из-за остаточной инерции выстрела и едва заметных, но всё же движений их летательного аппарата.
— Малыш, ты гений, но ещё раз меня в летящий шаттл закинешь, я тебе горячий укол сделаю! — как всегда недовольно заявил МакКой, хотя великолепно знал, куда и как они попадут. Не зря же присел. Да и сейчас он не выглядел слишком уж больным. А бодро подскочил и, на ходу стягивая большую сумку, бросился к мальчишке: — Ты ещё в мозгах нашей девочки? Тогда вводи код безопасности. Пять… Фил? Хан?
— Доктор МакКой? — совершенно спокойно отозвался сверхчеловек, забавляясь реакцией. То, что Филипп так просто на провокацию не поддался, хорошо. Да и сам доктор не стал изображать непонимание, быстро вспомнив, кто тут главный. Правда, с такой интонацией, будто ему должны. Что не устраивало Хана.
И теперь он с наслаждением смотрел, как где-то там смиряются бури.
— На звездолёте просто сработает аварийная система и пустит газ, — почти спокойно и почти просяще сказал МакКой. И даже добавил: — Пожалуйста.
— Вы умеете быть весьма любезным, доктор. Хорошо. Фил, готов?
— Спасибо, — тише и гораздо сдержанней сказал доктор, рассеянным жестом приглаживая волосы. И всё таким же голосом: — Позволите осмотреть рану? В вашей регенерации я не сомневаюсь, но боевой фазер в момент телепортации может подкинуть какие угодно сюрпризы.
— Хан, лучше соглашайтесь сразу, — вылез в салон Ренд, тряся своей рыжей челкой. — По станции такие слухи про доктора ходят!
— Это какие еще слухи? — сварливо насупился объект разговора.
— То, что ты с живого не слезешь, пока не залечишь до полного выздоровления!
— Он и с мертвого не слезет.
Доктор закатил глаза и фыркнул.
— Ну хорошо, мне просто любопытно, что мог выстрел в момент переноса сделать с вашей физиологией. В прошлый раз я энсина три часа сшивал по кусочкам.
— И как? — опять от уха до уха улыбнулся Ренд.
— Забавная игра была, влипни в историю и собери энсина из запчастей. Но он выжил и вроде бы сейчас служит на другом корабле. Кстати, парень, а ты вообще кто?
Достав трикодер, доктор вопросительно посмотрел на Хана. Тот едва заметно повел плечом, оценивая повреждения, и кивнул. Рана из обугленной кожи и мяса, с трещинами, сочащимися кровью, шла от солнечного сплетения и до левого плеча. Ничего действительно опасного или страшного, задето легкое, но это действительно неважно. Тот, кто хоть раз отказывался от игр в доктора с таким мужчиной, просто не умеет играть.
Упершись коленом на соседнее сиденье, МакКой сначала поводил напротив раны трикодером, а затем прижал к лицу сканер.
Ренд меж тем с интересом посмотрел на действие доктора и всё же решил ответить.
— Я в техотделе на станции подвизался. Как бы еще этот гений, — он растрепал и без того стоящие дыбом влажные от напряжения волосы Фила, — до вашего главного компьютера добрался? Вы же стандартные программы посносили и такого насовали, мы с Ханом чуть все пальцы себе не сломали, взламывая.
МакКой фыркнул, усмехаясь и злясь одновременно.
— Мы быстро учимся. Так, тут действительно ничего страшного, видно выстрел успел раньше, чем транспортер начал тебя раскладывать на молекулы. Но куски ткани застряли в ранах. И один в легком. Вот его бы я достал, он явно будет мешать регенерации тканей. Но мне для этого будет нужен скальпель и пинцет. Так что?
Хан равнодушно повел здоровым плечом, чувствуя, как натягивается кожа. Он уже дал разрешение и не видел необходимости ещё раз подтверждать его. С другой же стороны, доктору вообще вряд ли приходится спрашивать мнение своих пациентов. В хирургии всегда была нужна определенная властность.
— Рассказывай, — посмотрел он на Ренда.
Тот любопытно блестел глазами и рассматривал происходящее как еще одну из своих аналитических картин. Наверняка она многое дала. Устроившись в кресле, Хан почти не двигался, позволяя доктору изучать себя, и сейчас тот, достав острый аутентичный скальпель, срезал остатки черной ткани водолазки. Действовал он очень точными, скупыми движениями, в которых с одной стороны не было никакой красоты и изящества, а с другой они просто завораживали. Острый металл проходил в каких-то сантиметрах около бледной шеи их командира, но тот даже не думал следить за ним, полностью уверенный не в своей живучести, а действиях врача.
Ренд умел делать выводы.
— Ну а что рассказывать? Я же вообще не собирался с вами уходить, но тут заметил возле «Энтерпрайз» какое-то подозрительное движение. Сначала подумал — вас засекли и группу захвата отправили. А потом присмотрелся… Не звезднофлотский контингент. Решил проверить что и как, на полпути слегка влип, тут еще и Найт с Филом встретились. Ну а дальше шаттл и ругающийся доктор на коммуникаторе. Это было забавно.
Филипп, как и сам зачинщик разборок, затаил дыхание в ожидании ответа. МакКой медленно повернул голову, смотря на рыжего через плечо, усмехнулся… и вернулся к ковырянию в груди Хана, распыляя над раной антисептик. С такого близкого расстояния было видно, как углубились мимические морщинки около рта, недвусмысленно намекая на улыбку, искорками блестящую в зеленых глазах.
— Мне показалось или меня прокляли и мне теперь надо ходить с оглядкой? — задумчиво протянул Ренд.
Похоже, доктору действительно не надо было даже рта раскрывать, чтобы поставить на место.
Хан удовлетворенно посмотрел на растерянное лицо главного любителя поболтать и влезть куда не надо. На своей коже он чувствовал дыхание МакКоя и осторожные прикосновения к воспаленной сожженной плоти. Лицо его было так близко, что можно было заново изучить каждую морщинку и родинку, и то, как приподнимается правая бровь или четче проявляется ложбинка на нижней губе. Но главное, этот сосредоточенный, спокойный взгляд человека с острым скальпелем в руках и уверенностью в своих действиях.
Коммандер, знал ли ты, что как раз ваш шумный милый доктор вполне способен вцепиться в горло и с профессиональной точностью переломать все кости в человеческом теле? Знает ли красавчик-капитан, сколько всего держится на его преданном друге? И то, что забрать — легко, а вот у тебя — сложно?
— Обезболивающее вколоть? Мне ребра придется немного раздвигать. Не надо, так не надо, мое дело предложить. Хватит там сидеть, сделайте что-нибудь со светом, мне ничего не видно!
Подскочив с места, Филипп тут же занялся перенастройкой освещения шаттла, а вот Ренд продолжил всматриваться в лицо своего Хана, и маска балагура медленно съезжала с лица, уступая место беспокойству и холодному просчету. Прочитав всё, что ему требовалась в чуть заметном прищуре холодных прозрачных глаз, в сведенных бровях и самой картине сидящего мужчины, над которым склонился медик, парень принял правильное решение и медленно поднялся.
