Автор книги: ЛискО
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 66 страниц)
Боунс взял свой контейнер для переноса материала и, не глядя, следуют ли за ним, двинулся к внутреннему лифту. Впрочем, Хан и не думал отставать, двигаясь прямо за правым плечом своего доктора. Его внимательные серые глаза сканировали пространство с таким спокойствием и толком, что не оставалось сомнений в профессионализме, кем бы он ни был! Во всяком случае, Мхшен Ла старался даже не коситься на этого странного сопровождающего, от которого веяло смертью.
Пока турболифт нес их в глубины горного массива, никто не проронил ни слова. Но вот как только двери раскрылись…
— Твои запросы нереальны, МакКой! Половина этого списка находится в красной зоне, к которой у тебя нет доступа. Не говоря уже о белой.
— Твоя информация устарела. Проверь обновления в личном деле, Мхшен. Исследовательская пятилетняя миссия, открытие новых миров, военные действия. Профессор, — резко затормозил Леонард, оборачиваясь, — я за эти два года видел всякой дряни больше, чем ты себе только представить можешь, протирая свои шлессы в этой вселенской клоаке. Пять образцов той самой красной зоны пришли на станцию с моей подписью на документах. Один из белой — так же. Так что имел я твои доступы в неприличных позах.
— Я уже забыл, какой редкостной сволочью ты можешь быть, МакКой.
— Плохая память при твоей работе — дело хорошее, но не слишком. Ты отдал распоряжение очистить лабораторию? А теперь прекращай качать права и разблокируй нужные мне камеры. Нет, Джон, ты со мной не идешь. Если хочешь, вот он тебе пока про правила доступа к опасным веществам расскажет.
«Джон» опасно сощурился, но спорить не стал. Просто забрал из рук доктора контейнер, на мгновенье коснувшись пальцами его запястья. Чем заслужил выразительный взгляд, далекий от пылкости.
— Профессор Мхшен, лабораторию! — напомнил МакКой, прежде чем войти в первичную комнату. Тут его обдало обеззараживающим составом, после которого пришлось приглаживать поднявшиеся под напором волосы. Достав из шкафа еще один комбинезон, он облачился в него и перешел ко второй стадии.
Когда-то, после нападения, всё это место подверглось глобальной реконструкции, и сейчас получить доступ к нужным веществам, препаратам или информации было довольно сложно. И то, что благодаря подложным документам, чтобы там написано ни было, и беспрецедентной настойчивости Леонарда, удалось пройти внутрь, уже много. Но ему еще и предстояло взломать внутреннюю защиту, ведь мало получить разрешение главы Станции, который открывал только отдельные ячейки банка данных, еще и требовалось ввести особые ключи, выдаваемые только в Земной Академии Наук.
Девять ячеек в пяти разных залах, спрятанных глубоко под землей на холодной планете с остывшим ядром. Одна программа, написанная гением и сверхчеловеком из другой вселенной. Леонард МакКой не любил всю эту технику и прочие заумности. Но иногда они оказывались крайне удобны.
По его прикидкам, на всё потребовалось не более получаса, но когда он вернулся в залу перед хранилищем, охрана и профессор казались подозрительно дерганными. И ничего удивительного, что Боунс посмотрел на ровно сидящего Хана не самым добрым взглядом.
— Thaa hcaan sy, МакКой, — выругался кадусарец на родном языке, удивленно пялясь в свой планшет. — Ты действительно позалезал во все ячейки! С кем ты спишь, что за четыре года такую карьеру сделал?
— Теперь понятно, как ты стал ключником на этой Станции. Только вопрос, это ты так кому-то грандиозно дал или не дал? Правда, тут скорее первое, раз за пять лет в окружении самых талантливых ученых и передовых разработок я ни об одной твоей хоть сколько-то стоящей работе не услышал.
Он оглядел оппонента с ног до головы, словно прикидывая, кто на такое вот покуситься мог. В самом докторе МакКое с самого первого шага на базу словно появилось больше силы и властности, он говорил и двигался так, будто имеет полное право приказывать, не повышая голоса и не требуя, просто озвучивая необходимое. А сейчас обычно такие ссутуленные плечи раздвинулись, спина выпрямилась, и стало вдруг понятно, что он едва ли не выше стоящего рядом Хана, наблюдавшего за преображением своего доктора с долей покровительственного удовлетворения.
Сверхчеловек, всё это время по возможности старавшийся не привлекать к себе внимания и игравший роль сопровождения, перевел тяжелый взгляд на инопланетянина. Боунс знал, что он не будет вмешиваться, полностью отдавая ситуацию на откуп самому Леонарду, чувствующему себя на Станции в своей стихии, как рыба в океане с голодными хищниками. Научное общество не самое доброжелательное и весьма ревниво к достижениям других, но он-то вырос в нем, еще мальчишкой проводя большую часть свободного времени в больнице с Ти-Джеем. И невыносимость характера в сочетании с умением договариваться и личным обаянием делала из него весьма и весьма прозорливую акулу этих берегов. Но прежде всего, это было его делом. Начиная с цели их появления и заканчивая откровенными оскорблениями. И это понимание, как и отстраненное нежелание вмешиваться, крайне нравились доктору в этом сверхчеловеке. Как только ему потребуется помощь, МакКой попросит ее, пусть и в своей ехидной манере.
— Моя лаборатория готова? — приподнял бровь Леонард, оставляя лицо всё таким же надменно-холодным.
Разумеется, готова. На Станции около полусотни независимых лабораторий со сложной системой обеспечения, очистки и доступа. По сути — лаборатории представляют собой совершенно отдельные ячейки в глубине огромного горного массива. Защищенные. Замкнутые. Здесь имелись как совершенно закрытые помещения, полностью оборудованные и под научные и под жилые цели, а есть отдельные апартаменты. Та, в которой работал он, относится к особо опасному виду лабораторий, закрытых и запечатанных. И не потому, что в прошлый раз он исследовал что-то сверхжуткое, это был смертоносный вирус, лекарство от которого ему надо было найти по требованию Звездного Флота, ничего удивительного для этого места, но МакКой сам пожелал так. Здесь он мог спокойно заниматься своими исследованиями, а после смены возвращаться к остальному персоналу Станции. Клаустрофобии у доктора не было, а вот отсутствие собеседников он переносил с трудом.
Скинув с себя узкий белый блейзер, доктор МакКой достал из особого ящика свежий халат, пахнущий стерильностью. Ему этот запах нравился, навевая какое-то спокойствие и сосредоточенность.
— Что-то еще, МакКой? — напучился и без того доведенный до раздраженных пупырышек Мхшен.
— Разумеется, профессор. Подготовьте временные апартаменты в расчете на пять стандартных земных суток.
— Люкс-класса, как я понимаю.
— Мне без разницы. — Личные апартаменты нужны только для отвода глаз, они не собирались задерживаться тут. Боунс надеялся управиться за несколько часов. — Мистер Харрисон?
Статуя из белого мрамора, должная быть сверхчеловеком, но особо чуждо выглядевшая в окружении естественных скальных пород, надменно повернула голову в сторону ключника Станции и глубоким голосом, отразившимся от каменных стен, произнесла:
— Апартаменты с одной спальней и минимум комнат. Все коды доступа передадите мне позже. Свободны.
Проводив делегацию из Мхшена и трех охранников косым взглядом, Боунс в который раз удивился особой властности этого существа. Ему сложно не подчиняться.
— Камеры наблюдения отключены. Так же, как и другие протоколы. Они будут заменены на аналогичные, хранящиеся в базе данных с прошлого твоего визита на Станцию. Можешь работать.
— И кто теперь принцесса? — вздернул бровь МакКой, беря один из контейнеров и уходя в закрытую зону. По голосу он прекрасно чувствовал, что Хану не понравилось имя, которым доктор его называл, как наверняка и не понравились попытки им командовать. Хотя сверхзлодей вряд ли это озвучит или попрекнет, действия были оправданными. Просто ему не понравилось. И Боунс не чувствовал себя по этому поводу виноватым. Почти не чувствовал.
Чертовски хотелось вернуться обратно, оторвать это чудовище от планшета, в котором он снова закопался, угораздило же опять связаться с гением от дьявола. А затем… Запустить пальцы в зачесанные волосы, наклониться над ним и то ли укусить, то ли поцеловать эти четко очерченные губы. И желание сделать именно так было столь велико, что пришлось закусывать внутреннюю сторону щеки, тереть лицо руками и в них же брать себя. В конце концов, они тут с вполне определенной целью, а не для выяснения отношений.
— Старый идиот! — зло прошептал МакКой.
Вдох. Выдох. Погнали!
На самом деле из всего списка ему нужны были только два препарата. Не самые редкие, но достать их где-то в другом месте было бы еще сложнее. Теневой рынок мог решить эту проблему, но для выхода на него нужны не просто связи, если судить по некоторому оснащению «Тенебрис», сверхлюди их уже наработали, но и время. И всё равно, скорее всего препараты будут браться здесь же, но по нелегальным каналам.
Ему были нужны компоненты для изготовления «того сиреневенького», как называл изобретение доктора Ренд. Препарат обязан помочь в деле воскрешения того же рыжика, но всё, что осталось, погибло еще на базе. Он вообще разрабатывался для иных целей, как кратковременный стимулятор для сверхсуществ, и лучше не спрашивать у Боунса, зачем вообще понадобился. В его случае стоило бы разработать что-то убойное, но даже тут он остался ученым, и, заметив некие побочные эффекты одного из изобретений, МакКой выделил их и развил в полноценное лекарство. Сумасшествие. В его стиле.
Кроме того, на «Ледяной Станции XII» хранился уникальный образец возбудителя ксенополицитемии*. Эта болезнь была известна тем, что болели ею по большей части космолетчики, крайне редко, когда она трогала кого-то оседлого, да и то, обычно проявлялась после путешествий по вселенной. Старые корабли, плохая система очистки воздуха, пустой случай и точка невозврата. Землянам о ней известно уже около двухсот лет, и лекарства до сих пор не найдено. Космическая дрянь, проникающая в кровь. Без выхода. Без вариантов.
Он был дураком, думая, что может смириться. Даже регулярно здороваясь за руку со Смертью, ты будешь не готов к ее медленному приходу, к ее страсти к себе, к ее холоду.
Снова гибкие, ловкие руки доктора двигались над лабораторным столом, выбирая нужные ингредиенты, перепроверяя данные, смешивая, разделяя и создавая. Знакомый, привычный процесс, отщелкивающий в голове что-то типа таймера. Чистое наслаждение выверенностью, делом, процессом. Леонард всегда знал, что не пойди он по стопам деда, то стал бы строителем. Ему нравилось смотреть на законченную работу, нравилось удовлетворение от вида здорового человека, улыбающегося, флиртующего или выполняющего свои ежедневные обязательства, который еще совсем недавно лежал на его столе и умирал. Ему нравилось собирать осколки того, что когда-то было цело. Собиратель костей.
Хан целым не был.
Он цельный. Цельнометаллический. От зачесанного затылка, до кончиков пальцев на ногах. Несокрушимый, по нему бьют-бьют, а он всё равно встает и продолжает идти к цели. Совершенство человеческого генома. Бездушное оружие. В нем нет жизни, нет души и сердца. Мрамор в ледяном панцире.
Его люди, его цели.
И ничего собственного.
МакКой тоже не был целым. Не был собственным. Правильно он сказал — по локоть в других. С головой. Весь. Всё, что у него осталось, это Джо, Джим, «Энтерпрайз». И кости. Его кости, от которых он чуть не отказался, решив, что смерть — это решение проблем. Эгоист.
Закинув материалы в центрифугу, Леонард поправил маску, надел новые перчатки и, перейдя к новому столу с особой системой очистки воздуха над ним, достал третий контейнер. Он наметил себе несколько тестов с возбудителем болезни, так что сейчас никуда не торопился, но и понимал, что времени у него не особенно много. Как только буря закончится, Мхшен будет обязан перепроверить данные, хотя бы из любопытства, и быстро поймет, что файл МакКоя не в порядке.
Через час он сделал несколько наработок, которые еще предстоит изучить в спокойной обстановке. Загнал данные от них в свой падд. И начал убирать за собой, помещая пробирки с образцами в герметичный контейнер. Что-то его напрягло, и Леонард для верности сверился с данными, содержащимися в блоке памяти, и по всему выходило, что комплект был не полный. Не хватало одного образца возбудителя ксенополицитемии. Доктор МакКой перепроверил всё еще раз. Затем решил не полагаться на собственную осторожность, граничащую с паранойей и занудством, и осмотрел все вокруг в поисках пропавшей пробирки. Перепроверил всё еще раз. Подавил желание коснуться рукой лица, хоть на мгновенье прикрыться от происходящего, в лаборатории такое недопустимо. Да и руки начали дрожать.
Это могло быть совпадением. Просто стечением обстоятельств, результатом чей-то халатности или глупости. Просто случайность.
Да ладно, Боунс, ты сам-то в это веришь? И когда ты стал таким наивным размазней?
От размышлений его отвлек писк закончивший работать центрифуги. Удачно. Работа сама делаться не будет. А заниматься выстраиванием теории заговора вокруг своей далеко не скромной, ворчливой персоны будешь потом.
Проклятье, ну почему всё так херово складывается?
Еще раз собрав контейнер, он вернулся за предыдущий стол. Достал из центрифуги пять пробирок с жидкостью густо-сиреневого цвета, концентрата того, что Боунс делал прежде. Посмотрел их на свет и удовлетворенно улыбнулся, выдыхая и расправляя плечи. Всё остальное — потом.
Или прямо сейчас.
Хану не нравится, когда им пытаются манипулировать, он этому не то чтобы сопротивлялся, он переводил любые действия в свою пользу. Для Боунса же взять и попросить было… довольно неприятно. Тем более — его. Тем более — что-то для себя. Если что-то было надо, он так и говорил. Тут же другое дело… Или же нет?
Выйдя из внутренней части лаборатории, он осторожно убрал небольшой контейнер с пробирками и свой падд в короб большего размера. Закинув рабочую форму в утилизатор, обернулся к не обращающему на него никакого внимания мужчине:
— Я закончу через десять минут. Но мне надо будет поговорить с Мхшеном. На глубоко личные темы. — Подойдя к шкафу с обычными, расходными препаратами, доктор извлек несколько требуемых ему сосудов и пошел смешивать одну весьма коварную дрянь. — Как скоро закончится буря?
— Она закончилась полчаса назад. Но я блокировал все сигналы со станции, — холодным и деловым тоном заявил сверхчеловек.
— Есть хоть что-то, что ты не можешь? — бросил на него взгляд через плечо МакКой.
Хан сидел на кушетке, с прямой спиной, едва заметно повернув голову в его сторону и, скосив глаза, рассматривал Боунса так, словно перед ним был чертеж очередной высокотехнологичной гадости. Его черные волосы, костюм и бездна расширенных зрачков ярко контрастировали с белизной лаборатории и собственной кожи. Чуждый для этого места и самого мира вечно недовольного всем доктора.
— Ты уверен, что хочешь знать ответ на свой вопрос?
— Вот теперь точно нет! — сразу же открестился Боунс, хорошо знающий, чем обычно такое заканчивается.
Или травмами, или… Он повел плечом, скидывая неуместные сейчас мысли.
— Что ты хочешь узнать от этого слизняка такого, что даже «сыворотку правды» для него подготовил?
— Пара вопросов по поводу надлежащего содержания опасных веществ. Меня, как ученого, доктора и просто человека, оно совершенно не устраивает. — Положив рядом два гипоспрея, заряженных довольно убойной смесью, МакКой развернулся. Присев на столешницу, он сложил руки на груди и посмотрел на свою личную Бездну. — В тот день, когда вы забрали меня из Адмиралтейства, Спок пытался объяснить, что за покушениями на меня стоит кто-то из экипажа «Энтерпрайз». Я тогда был совершенно не настроен на подобные разговоры, а учитывая, как он это говорил, то удивительно, почему не вцепился ему в горло прямо там. Но это совсем не значит, что я так просто забуду подобные заявления. Хотя мне стоило раньше вспомнить об этом и попытаться хоть что-то узнать. Но, черт побери, я просто не могу думать обо всём сразу! У меня не супермозг, а вполне такой заурядный, немного проспиртованный для дезинфекции от глупых мыслей.
— Ты и не должен этим заниматься. Твоё дело — лечить, доктор.
— Может, мне вообще теперь не думать? — возмутился он, махнув рукою.
— Было бы неплохо, если бы ты научился чуть меньше волноваться и говорить, — с едкой насмешкой заявил Хан, поднимаясь и направившись в его сторону. — Хватит и того, что я не забыл, что кто-то очень хочет тебя устранить.
— Кроме твоего двойника?
— Кроме него.
— Какая популярность! С чего бы это, м? — поднял он бровь. И опустил руку на талию, поверх плотной черной ткани официальной шинели.
— Почему тебя заинтересовало это сейчас и при чем здесь это существо? — не дал сбить себя с толку Хан, придвигаясь к нему ближе и фактически вжимаясь телом.
