Текст книги "Чаша Лазаря (СИ)"

Автор книги: ЛискО

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 66 страниц)

И сегодня я стою На краю будущего И все мои мечты исчезают Сжигаю свою тень ========== Глава 21 "Lux ex Tenebris" ========== And in this heart of darkness All hope lies on the floor; All love like flame is fleeting When there's no hope anymore (Apocalyptica feat. Matthias Sayer — Hope)* (Дополнительное муз.сопровождение: Rammstein — Ohne Dich Placebo — Devil In The Details) Когда Хан сказал «мы уходим», это звучало так весомо, что доктор только через какое-то время понял, насколько естественно подчинился приказу не своего капитана. — Куда мы отправимся? Хантер, не делай такую непроницаемую физиономию. Перед кем-то другим будешь в супермачо играть. Мне надо знать, что я могу взять, чтобы закончить исследования. — На корабле уже готова лаборатория для тебя. Бери то, что действительно важно, — ровно и совершенно бесчувственно ответил здоровяк, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Там всё погребено под толстым слоем каменной крошки, а в стенах зияют дыры. Неуютно и промозгло от повышенной влажности после переменного ливня. — Корабле? — Тот, который должен был забрать Шолохова и остальных, еще не успел уйти в варп, когда мы поняли. — Поняли? Что вы там, черт побери, поняли? — То, что с нами ничего не произошло, а вот Фил про себя не пророчествует. Мы должны были вернуться только завтра, доктор. Здесь самые большие повреждения, — осмотрел лабораторию Хантер. Точнее то, что от нее осталось. В стене не просто дыра, стены нет вообще, так же как и части потолка. Всё, что можно было разнести — превратилось в щепки и осколки. На полу два трупа. — Очаровательно, как сказал бы Спок. Я был здесь, когда начался обстрел из джампера. Ренд пришел за мной, и мы тут слегка побегали. Ну, знаешь, моим старым костям нужна иногда разминка. Кто эти двое — понятия не имею. — Их убрали наши. Судя по всему, они что-то тут искали. Доктор? — Всю информацию по разработкам я держал на переносном жестком диске. Он сейчас в подвале, у Джоанны. Так, поставь сюда стол. Держи его. Всё остальное я так же хорошо прячу. Часть воздуховода, смонтированного им чуть больше двух недель назад, осталась цела. Самая важная часть. Вскрыв железные панели, Боунс достал оттуда заветные пеналы с ампулами и запечатанными образцами. Доктора не зря считали параноиком и жутким паникером, но он всегда принимал подобное за комплимент и не собирался отпираться. В этом вопросе они часто сходились с Монтгомери, который был уверен, что только стандартными методами и инструментами хорошо содержать его красавицу невозможно, и тащил себе в запас всё, что только мог. Вот и он привык, что антидоты от очередного подцепленного командой вируса обязательно найдутся в неожиданном месте. Даже с тем же фазером. Боунс был уверен, что Хан знает о нем. Но будет иметь в виду, а не лишать доктора опасной игрушки. Всё равно на них он действует только в боевом режиме, но доктора его наличие как—то успокаивало. Опять же, такой невысказанный жест доверия… И, пожалуй, одобрения. МакКой почему—то не сомневался, что этому сверхгению нравится его предусмотрительность и здоровая осторожность. Сейчас он действительно собирал самое важное. Осторожно встав на колени, долго копался в мусоре на полу, выискивая остатки ампул из развороченных шкафов. Рана на бедре от такого снова открылась и начала кровоточить, но ему сейчас было не до обработки царапин. А вот Хантер считал по-другому. — Боунс, давай я соберу, какие найду, а ты потом возьмешь те, которые нужны. А пока себя в порядок приведи. Полчаса на сборы у нас есть, да и без тебя явно не улетим. Давай, док, не упрямься. Тебя в таком состоянии людям показывать нельзя. И это еще Хан не заметил, что тебя ранили. — Мне тут мамочка не нужна. Кто из нас доктор, ты или я? Если тебе прямо так приспичило о ком-то заботиться, найди Йорика. А еще лучше, за Филиппом присмотри. Я пока переоденусь. Хантер хмыкнул, но ушел. А он действительно быстро принял душ, затянул рану на бедре регенератором и переоделся в уже ставший каким-то традиционным серый костюм. Заодно и собрал остальные припрятанные мелочи. В том числе — из комнаты Джо, вместе с ее вещами. Всё же девочки в этом возрасте жуткие существа, которые не могут обойтись без целой тонны безделушек. В итоге его сумка раздулась до ужасающих размеров. И это он сам собирался, с ней бы и трех таких не хватило. Оглянувшись, он удивился. Доктор как-то не мог предположить, что когда-нибудь настолько привыкнет к этому месту, что станет так тоскливо уходить. И оно, бывшее когда-то тюрьмой, стало… Не домом, но чем-то знакомым. — Всё прошло. И это пройдет, Боунс. *** — Хан. Они уже не боялись. Ничего не боялись, кроме жизни. Семьдесят человек из последней сотни. Семьдесят из тысячи. Они помнили каждого, они не могли забыть то, что для всех уже триста лет как история, а для них было накануне. «Ботани Бэй», страшная и проклятая. Мир, отрекшийся от них вновь. Мир, ненавидящий их. Мир, желающий их смерти. О да, она повсюду, она забирает друзей, врагов, соратников и любимых. Она — жестокая сука, требующая крови и боли. Они рождены в этом мире, а он их предал. Мир, но не Хан. Их Хан всегда оставался преданным им. И всё, что они получили в итоге, это холод и «Ботани Бэй». — Им не стоило возвращать нас на Землю. Здесь нам нет места. Мы всегда это знали. Просто не могли не бороться. Нас такими создали. — И они все давно мертвы. А мы — живы. Базиль склонил голову, принимая эти слова. Принимая их истиной. Из степей Туркмении они направились в Индонезию, а уже оттуда в Арктику. Люди иногда поступают неразумно, притаскивая на свою родную планету то, что несет смерть, но они слишком привыкли с ней бороться, чтобы не изучать. Легкий быстрый флаер, ушедший в вечный сон подо льды, принес их к одной из станций, хранящей сотни разновидностей смерти. Инопланетной дряни, стаскиваемой «исследовательскими» судами. Хан вполне изучил деятельность своего доктора, а так же оценил, что тот имел в виду под термином «биологическое оружие», чтобы не питать иллюзий по поводу целей этой жажды знаний. В этой лаборатории тоже разрабатывалось что-то весьма и весьма «мирное». Наверное, поэтому, когда внутренний компьютер выдал сигнал тревоги, весь персонал дружно встал со своих рабочих мест, прошел дезинфекцию и заперся в специальной капсуле, которая выстрелила куда-то под толщу ледяной корки. Немногочисленные оставшиеся охранники, рискуя своей жизнью, остались на станции, у камер наблюдения, которые так неожиданно отказались работать. Внутренний компьютер запустил протокол анализа, пытаясь найти то, из-за чего совсем недавно сам же поднял тревогу. И совсем не замечал группу сверхлюдей, сначала приблизившихся к лаборатории по снежным наносам, а затем и спустившихся прямо в ее сердце, спрятанное в ледяных водах. Они без проблем дошли до транспортерной, компьютер которой уже просчитывал необходимый им путь, готовя генераторы к отдаче энергии. Разработанная Филиппом и уже многократно проверенная программа работала без сбоев, осторожно внедрившись в сами мозги этой северной станции и подчинив ее одной лишь их воле. Но Хан всё равно проверил готовность транспортера и связался с «Тенебрис» для уточнения координат. Lux ex tenebris. До этого он спасал своих людей с ненавистной планеты куда более сложными путями. Чаще всего по двое, через подобные же транспортеры или подставные документы в космопортах. Осторожно, аккуратно, чтобы никто не заметил и не понял. Чтобы их не нашли раньше времени. У него был на это зеленый свет от некоторых внеправительственных организаций, но при малейшем сбое они бы сняли с себя ответственность за возрождение страшной легенды целой планеты. До определенного времени никто не должен был знать. Никто и никогда — о них. А ведь еще был он. И это тоже осложняло дело, когда Хан буквально выцарапывал, срывая ногти и раня пальцы, свою семью у тех, кто их отверг. Отдать то, что тебе не нужно, но жизненно важно для врага — почти невозможно. Так решило человечество. И поэтому сверхчеловек шел против него. — Тар, не делай такое лицо, — хмыкнул Хантер. — Сам ведь прочитал про транспортер всю информацию, какую только можно. Только не говори, что ты поверил в занудствования доктора! Что — действительно поверил? — Докторам верить нельзя, — напрягся Лау. Они с Евлонски были разбужены последними и плохо верили в реальность происходящего. Они еще с подозрением смотрели на всё вокруг, постоянно ожидая нападения, и с интересом разглядывали своего Хана. Нет, его люди быстро узнавали своего главу, но ничто человеческое им не чуждо, в том числе и любопытство. Им еще часто придется испытывать его на окружающем мире: без истинного любопытства все знания, недополученные за последние триста лет, будут лишь пустыми данными, которые тоже нужны и будут применены, но останутся чем-то чужим. Не зря мы делаем самое лучшее со страстью. Их истинной страстью была сама жизнь. — Вернемся на базу, ты ему лично об этом скажешь. Мне уже интересно, что Боунс ответит. Тар с Шолоховым дружно хмыкнули. — Хантер, ты уж попроси не сильно их обижать. А вы запомните, Боунс — это не только шесть футов сарказма и язвительности, но и… — Доктор с гипошприцом в кармане, — мрачно посмотрел на всех Шолохов. — Если бы только в кармане! Я вчера один у него за ухом видел! — Страшнее, когда они у него в руках! — Блядь, сверхлюди! Переглянувшись, мужчины рассмеялись под недоумевающим взглядом Лау и Евлонски. За те дни, что разбуженные после сна мужчины учились жить заново, заново они учились понимать и доверять друг другу. И дружно опасаться одного зеленоглазого доктора. Хан искоса бросил на них взгляд. — На «Тенебрис» готовы вас принять. Шестеро заняли места на платформе. Они с Хантером и только разбуженные Лау и Евлонски остались смотреть, как тела сверхлюдей охватывает сияние, так схожее с чем-то чудесным, с чем-то неземным. Тем, чем оно и было. Технологии давно заменили удачу, надежду, фатум. Дети прогресса, эпохи звездолетов и мира без границ, смерти без обязательств. Они тоже были чудом… Чудом генной инженерии. — И что? Они появились где-то далеко? — Очень, — согласился Хантер. — «Тенебрис» не может подходить к Земле слишком близко, система защиты Звездного Флота сейчас на пике своей силы. Мы способны взломать ее, но это привлечет внимание. Для переброски даже шести человек на подобные расстояния требовалась особая программа, а самое главное — энергетические ресурсы. Именно поэтому они отправляли своих людей с Земли всегда с разных платформ, получать доступ к которым было порой опасней и серьезней, чем сама транспортация. Сейчас он запустил еще одну подпрограмму Филиппа и, оставив на консоли крутящийся волчок, сам поднялся на платформу. Проходить обратно тот же путь было не обязательно. Как и оставлять следы своего вторжения. Евлонски и Лау с интересом наблюдали, как их раскладывает на энергию, полностью доверяя тому, что делает Хан. Особенно, если он уходил с ними. Как только последние искры исчезли, в программу внедрился многоуровневый червь, уничтожающий всю информацию за сегодняшний день не только на внутренних, но и на внешних серверах. Через пять секунд после этого инерционная сила в волчке начала иссякать, и он звучно покатился по белой панели, слетая на пол. А потом был взрыв, забравший последние свидетельства их пребывания в том месте. Никаких лишних жертв, способных привлечь внимание властей, лишь сбой в программе обслуживания станции. Они снова очутились на Яве, превратившейся из когда-то прекрасного острова в огромный город, едва разбавленный редкой зеленью. Лау и Евлонски осторожно осматривались, изучая новый для них мир, словно хамелеоны, без удивления и готовые в любой момент подстроиться под него. — Надо будет захватить местных сладостей для Джо. Когда-то тут делали потрясающие десерты из рисовой муки. Ей должно понравиться. Да и мальчишкам тоже. Желание их баловать совершенно иррационально, но я не могу ничего с этим поделать, — широко развел руки, сбивая прохожих, Хантер. — Это всё доктор виноват! Он так с ними носится, что даже к нашему Ренду начинаешь относиться, как к ребенку. — Их приспособляемость безгранична, — кивнул Хан. — Он сумел выжить в том мире, найти меня в этом, опутать собственного двойника. И даже спрятаться за спину доктора. — Ты сам вытащил Ренда со всех его заданий на базу. Но им действительно комфортно в обществе друг друга. Все условия создал. — Поняв, что он не собирается говорить на эту тему, Хантер сказал: — Мне интересно, из-за чего Филипп так с утра переполошился. Всё вроде прошло спокойно. — Возвращаемся, — круто развернулся Хан. — Что происходит? Он не ответил, просчитывая все возможности попасть на базу как можно скорее. На острове нет космопорта с транспортером, на планете за этими технологиями строго следят и контролируют, частные очень редки и принадлежат обычно крупным магнатам. Вычислить, где такие установки есть, по системе энергозатрат города — не проблема. Но на это уйдет время, плюс на перемещение до точки и охрана, которая, разумеется, будет состоять не из скучающих мальчиков. Уничтожить помеху — легко, сделать это осторожно в напряженных условиях — сложнее. Маневренный флаер стоит на том самом месте, где они его и оставили, прежде чем подойти к нему Хантер прямо на ходу проверяет, не интересовался ли им кто-то по камерам наблюдения. — База не отвечает, — говорит он. — Что-то глушит сигнал. — Бери управление. Хантер вывел очень быстрый, легкий и маневренный флаер из города, направляя его прямиком к заданной точке. Они понимали, что если базу раскрыли, путать следы бесполезно. — Чаки! — позвал Хан по связи. — Отменить переход в варп. Переместитесь в другую точку и ждите дальнейших указаний. — Приказ понял, Хан. Когда систему, блокирующую связь, удалось взломать, ответом стала лишь тишина. Она была подобна пистолету у виска в нетвердой руке, когда не знаешь, соскользнет ли дрожащий палец на курок или выстрел будет преднамеренный. Но будет. Тишина не лжет. Двадцать минут. Они катастрофически не успевали. Что бы там ни произошло, оно уже случилось. — Хан. Он поднял взгляд от консоли, с которой пытался взломать спутник и увидеть происходящее на базе с него. Поздно. Чадящий дым слабой струйкой поднимался над мокрой, цветущей степью. Маскирующие панели в некоторых местах отвалились, создавая впечатление, что разлом был в самой материи мира, когда в абсолютной прозрачности вдруг возникала дыра. Горящий джампер лежал где-то в стороне, явно пытавшийся уйти. Липкий, горячий гнев затапливал раз за разом, от каждой мелкой детали. Дыры от выстрелов в стенах, вонь горящей пластмассы, ощущавшаяся даже в салоне флаера, нарушенное спокойствие, вытоптанная, превращенная в липкую грязь земля вокруг их временного пристанища. Но самое главное — огромный пролом в том месте, где была лаборатория. Хан медленно опустил голову, глядя на это всё острым, колючим взглядом. Кожа на переносице собралась складками, а ноздри подтянулись, словно он вот-вот зарычит. — Нас обстреливают. — Я вижу. Их разбудили. Открой двери. Промозглый ветер ударил в лицо, а запах гари стал отчетливей, но он и секунды не размышлял, спрыгнув вниз. Сильные связки и хрящи легко амортизировали, позволяя почти сразу выпрямиться, смотря на замершего сверхчеловека с нацеленным на него автоматом. Оружие он не опустил, но чуть склонил голову к плечу, наблюдая, как чужак приближается к нему быстрыми властными движениями. Знакомыми движениями. Подавляющими. Разумом он не узнавал своего Хана, но память тела ожила, готовая поставить на колени. — Кто это был? — Холодный голос, словно корочкой льда скрывал под собой кипучий океан эмоций. Злость, ненависть, жажду. Акцент и тембр были иными, но что-то совершенно очевидное прорезалось даже сейчас. — Неизвестно. Один из этих, — указал Дорсон на горящий джампер, — улетел. Еще один не успел подняться. Виджай зачищает здание на втором этаже.