сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 129 страниц)
«Егорушка…»
— Нет-нет, милый, мне и за месяц то, что ты мне в прошлый раз принес, не съесть. Дай Бог тебе здоровья!
«Что, блин?! Да в смысле?!»
Пока Уля подбирала с асфальта отвалившуюся челюсть, баба Нюра запустила морщинистую руку в карман цветастого байкового халата, изъяла оттуда горсть монет и протянула их ему на раскрытой дрожащей ладошке, предлагая набрать, сколько надо. Ульяна не могла отвести от этой жалкой кучки грязного металла взгляд. Ей сразу вспомнилась собственная бабуля, здоровья ей покрепче! Бабушка Галя всю жизнь живет на Камчатке, переезжать в Москву отказывается наотрез, и Ильиным ничего не остается, кроме как перечислять на карту пару десятков тысяч рублей в месяц, чтобы та чувствовала себя свободнее в тратах.
«Интересно, а там кто-нибудь бегает для неё в аптеку и за продуктами, или всё сама?»
Егор отшатнулся с таким выражением лица, словно эта старушка божий одуванчик протягивала ему сейчас гранату без чеки. Покачал головой и испарился. Инструменты и запчасти остались брошены на земле у «Ямахи».
На всё про всё пара минут.
— Никогда не берет, — задумчиво протянула баба Нюра, разговаривая, скорее, сама с собой, чем с оторопевшими девушками. — Эдак и на похороны накопится.
«Я чего-то не знаю?..»
Ульяна пришла в себя лишь спустя несколько мгновений. И то только потому, что Юлька, вздохнув еще мечтательней и громче прежнего, пробормотала что-то бессвязное себе под нос.
— А почему… Почему вы меня не попросили? Я бы тоже могла сходить, — тихо спросила Уля.
Сгорбленная фигура бабы Гали встала перед глазами. Бабушке Гале до ближайшей аптеки минут десять, а до магазина – все пятнадцать. И пусть она никогда не жалуется, пусть постоянно твердит, что всё у нее хорошо, но кто их знает, стариков этих? Вечно они боятся близких напрячь, боятся стать обузой. До сего момента Уля почему-то никогда всерьез не задумывалась о том, каково бабуле там одной приходится.
«Позвонить бы…»
Старушка усмехнулась по-доброму:
— Милочка, ты ведь даже не в курсе, как меня зовут и где я живу, как я могу тебя тревожить? А Егорушка быстро сбегает и занесет домой. Пойду я, а то вон – кавалер ваш уже замаячил на горизонте. Не буду мешать.
С этими словами баба Нюра поднялась и застучала клюкой в сторону соседнего подъезда. А Уля – та даже не успела переключить мысли на мифического кавалера: произошедшее выбило из-под ног почву, всегда казавшуюся ей твердой. Чуть ли не впервые в жизни она задумалась об одиночестве. А Егор… Чего она о нём не знает? Точнее, по-другому: что она вообще о нём знает? Сама знает, без маминых подсказок? Знает, если «вглубь, а не по верхам»? Если вспомнить...
«В приближении всё не то, чем кажется издалека», — зазвучал в голове дребезжащий голос бабы Нюры. В их случае приближение сменилось широким углом лет сто назад, и в этой позиции «линзу» заклинило.
Способен ли один поступок перевернуть уже устоявшееся представление окружающих о человеке, его совершившем? Вряд ли, но, кажется, способен это представление пошатнуть.
А еще почему-то одолело вдруг чувство жгучего стыда. Прожила тут двадцать четыре года и понятия не имеет, кто её соседи, из каких они квартир, чем живут… Дом как улей, девять этажей, тридцать шесть квартир в подъезде, подъездов два, итого квартир семьдесят две, и в каждой – один, двое, трое, да хоть десяток людей всех возрастов и социального положения, разных судеб. Как тут всех упомнить и какой вообще в этом смысл?
«Так себе оправдание. Просто ты не хотела, не думала об этом, вот и всё. Было не интересно. Куда как интереснее за скидкой на кеды охотиться и прятаться от реальности в выдуманных мирах…»
Шикарное было настроение пробило дно. Трижды.
***
— Девушки, не грустите. Угощайтесь мороженым!
Парень, которого Уля заметила рядом с «Ямахой» десять минут назад, материализовался в фокусе её внимания внезапно: только что она смотрела в себя, размышляя о собственном вопиющем безразличии к окружающему миру, и тут кто-то бесцеремонно вторгся в её личное пространство и выдернул в наружность. Юлька тут же заняла «охотничью стойку»: расправила плечи, накинула на губы одобрительную полуулыбку, взмахнула ресницами и тряхнула головой; светло-русые пряди спружинили и красиво обрамили лицо. Королева.
Королева и красавчик.
Ну, красавчик же, что тут скажешь. Красавчик, который с самым что ни на есть непринужденным видом раскрыл перед ними пакет, под завязку набитый сливочными стаканчиками. Теми самыми, что Уля так любит. Теми, что готова трескать с утра до вечера в режиме нон-стоп. Стаканчиками-расти-попа. Даже с производителем угадал. А она со вчерашнего дня на диете. Как некстати!
— Ты весь подъезд решил накормить? — шутливо поинтересовалась Юлька, запуская в пакет руку и доставая один.
Молодой человек заулыбался еще шире прежнего, беззаботно и открыто, как улыбаются большие дети.
— Не, все вам, — хитро подмигнул он Юле. — Если не справитесь, мы с моим другом, так уж и быть, вам поможем. Кстати, — парень озадаченно покосился в сторону сиротливо приютившегося в дальнем углу парковки мотоцикла, — куда это он усвистел? Не видели?
Чертята в Юлькином взгляде уже отплясывали бачату:
— Смылся! По особо важному поручению некоей бабы Нюры.
— Да? — совершенно искренне удивился тот. — Надо же. Мне всегда казалось, палец о палец он готов ударить только ради девушки, да и то не факт. Впрочем, мы не так уж долго знакомы.
«Во-во… И ты в шоке?»
— Так а баба Нюра-то кто? Девушка и есть, — Юля звонко рассмеялась и поправила и без того идеально лежащие волосы. — О-о-очень почтенного возраста.
— Давайте не будем обсуждать людей у них за спиной, ладно? — тихо произнесла Ульяна. Настроение и не думало брать хотя бы половину прежней высоты. — Особенно друзей, — выразительно посмотрела она на Вадима. — И беспомощных стариков, — это касалось уже Юльки.
Уля знала, что Юлька, добрая душа, за эту отповедь на нее не обидится, разве что в морализаторстве слегка упрекнет. Что поделать: их представления о том, что правильно, а что не очень, несколько отличались. Но это никак не мешало их дружбе. Юлька – легкая на подъем, веселая, общительная, яркая, обаятельная, терпеливая, искренняя. Да, ветреная с мужчинами, но верная подруга, всегда готовая выслушать, поддержать, помочь словом и делом. Ульяна с детства гадала, что эта звезда детских площадок, школьных дворов и университетских аудиторий в ней, послушной маминой дочке, нашла. Юлька никогда об этом не говорила. Но факт остается фактом: их дружба длилась уже двадцать лет. Новицкая – она уникальная. Одна такая на всём белом свете.
— Ой, да ладно тебе, Ильина, не нуди, — тут же округлила глаза Юля. — Что в этом такого? Ей лет девяносто на вид, не меньше. Очень почтенный возраст, нет, что ли, скажешь? Неудивительно, что до аптеки дойти не может.
— Моя бабушка наверняка тоже уже не может, — голос дрогнул, готовый сорваться. — Думаешь, там ей вот так кто-то помогает? Сомневаюсь. А я в столице баклуши бью, кеды выбираю.
Юля понимающе улыбнулась, потянулась к ней и ободряюще коснулась руки.
— Да не переживай ты так, Уль, мир не без добрых людей… Как видишь. И твоей помогают. Она ведь не жалуется?
«В том и дело… Я не знаю!»
Парень, между тем, явно смутился: уверенность сошла с лица, уступив место озадаченности. Беседы незнакомых друг с другом людей обычно ведь непринужденные и бессодержательные, а эта слишком быстро приняла неожиданный для него оборот – по растерянному взгляду было понятно. Покосившись на Улю, он выпалил вдруг:
— Меня, кстати, Вадим зовут! Вадим Стрижов.
— Ульяна, — сдержанно ответила Уля. — А это Юля.
— Спасибо за мороженое, Вадим. Ты наш спаситель, такая жара… — томно протянула подруга, с наслаждением впиваясь зубами в начавший подтаивать пломбир.
— И куда же, Ульяна, подевалось твое хорошее настроение? — не сводя с Ули глаз, спросил новый знакомый. — Только что смеялась, сам слышал…
Уля вежливо улыбнулась, подумывая о том, а не сбежать ли ей домой, оставив этих двоих наедине. Очевидно как день – Юльке он понравился. Такие не могут не нравиться. Под два метра ростом, косая сажень в плечах. Темные, падающие на лоб кудри, подбородок с умопомрачительной ямочкой, невероятной густоты брови, благодаря которым выразительные серо-зеленые глаза приобретали особую яркость. А еще легкая щетина и обезоруживающая улыбка, которую он им предъявил, лишая Юльку последнего шанса устоять. Ну и финальными штрихами – футболка цвета вырви глаз, модные белые кеды, накачанные руки, широкая грудь и вот это вот всё, от чего девочки обычно с ума сходят. Сто пудов из спортзала не вылезает. Стало даже самую малость интересно, что кроется за оболочкой? Что у этого парня в голове? Есть там что-нибудь вообще?
— Кажется, я кое-что забыла сделать по работе, — пискнула Уля неуверенно, озираясь в сторону собственного подъезда. — Наверное, я тогда пойду. Приятно было познакомиться.
Выражение лица Вадима изменилось в одно мгновение, превратившись в уморительное. Бровки домиком, опечаленный взгляд и скорбно поджатые губы сообщили миру о том, что он однозначно против подобного расклада. Повезло человеку с мимикой – очень живая. Уле даже подумалось, что он актерствует на досуге.
— Эй, не убегай, побудь с нами! — воскликнул парень, легко перехватывая её ладонь. — Съешь мороженое! Зря я, что ли, весь холодильник выгреб в «Пятерке»? Да и какая работа? Суббота же!
«Блин, не прокатило…»
Юлька перевела внимательный взгляд с Вадима на Улю, снова на Вадима. И снова на Улю. Кажется, она удивилась. Нет, не кажется: она действительно удивилась. А уж как Ульяна-то удивилась: ей всегда казалось, что на фоне этой шикарной блондинки в глазах мужчин она выглядит довольно посредственно. Но Вадим уже минуты три смотрел на неё с такой открытой заинтересованностью, будто перед ним Анжелина Джоли, не меньше. И это… Это было непривычно: кто-то, при том весьма симпатичный, вдруг выделил не Юльку, а именно её. И голые коленки не помогли, и пушистые ресницы. Возможно, подруга думала о том же.
О чем бы Юля не думала, прежнее расслабленное выражение она вернула лицу стремительно. «Не тупи, Ильина! Оставайся! — считалось в ее округлившихся глазах. — Оставайся, говорю тебе!»
— Я…
Мысль свою Ульяна не закончила – точнее, толком даже не начала. Внезапно Вадим встрепенулся и закричал, призывно замахав вскинутой рукой:
— Рыжий! Дуй к нам!
Обе инстинктивно обернулись назад. Явно застигнутый врасплох Чернов с доверху набитым пакетом в руке притормозил у соседнего подъезда. Хмуро оглядел троицу, чуть задержавшись взглядом на покоившейся поверх её ладони руке Вадима, тряхнул вздыбленной своей шевелюрой, показывая другу, что не до него ему, и спустя секунду растворился в недрах дома.
— Баба, наверное, у него там какая-нибудь, — насупившись как ребенок, с нескрываемой обидой в голосе произнес Вадим. Кажется, откровенный игнор со стороны Егора на глазах у публики его задел. А Ульяна вдруг поймала себя на мысли, что чувства нового знакомого ей понятны.
— Ага. Баба Нюра, — хохотнула Юлька, выразительно приподняв одну бровь. Этот фокус с бровями Уле никак не давался, как она ни пыталась повторить его перед зеркалом. — Девяносто лет. В обед.
— А, блин, точно! — хлопнул он себя по лбу и рассмеялся вдруг. — Уже забыл! Таинственное поручение же…
«Боже…»
Уля не знала, куда деваться. Вадим, ничего не сделав, за пять минут успел создать вокруг себя натуральный фестиваль. От футболки ядерного цвета «Yupi Малина» – химозного напитка из лихих девяностых – в глазах рябило. А если добавить сюда активную мимику и не менее активную жестикуляцию, если учесть весь спектр предъявленных за это время эмоций… Такое ощущение, что для неё его слишком много. Вот для Юльки – для Юльки, пожалуй, в самый раз! Она таких колоритных, нестандартных и общительных ребят любит.
— Мне правда пора, — пролепетала Ульяна, осторожно высвобождая свою ладонь и делая шаг в сторону подъезда. — Спасибо за мороженое, я… Я сегодня уже две штуки сточила, так что… Но всё равно большое спасибо!
Чистое вранье. Две штуки она сточила позавчера, а вчера она сточила полкило огурцов, грудку куриную отварную, две порции гречки и полпакета кефира. А сегодня так вообще только плошку обезжиренного творога. Пришедшее вдруг понимание, что на пилоне чем вес тела легче, тем проще, заставило Улю резко полюбить что резиновую курицу, что пресное зерно, что водянистые огурцы, совершенно не утоляющие чувство голода. С её малоподвижным образом жизни на один спорт надеяться не приходилось: два часовых занятия шаффлом и два часа pole dance в неделю сбросить лишнее не помогут.
— Уходишь всё-таки? Жаль! — искренне опечалился Вадим. — Рыжий сказал, что вы соседи. Ты же не против, если я как-нибудь загляну в гости?
«В гости?..»
— Она не против! — хитро подмигнув опешившей Уле, тут же вмешалась Юлька. Называется, перехватила бразды правления в свои руки.
Ульяна лишь сдержанно кивнула. В большем смятении она не чувствовала себя уже давненько. И вроде не против, парень интересный, но такой напористый. Вот уже и тактильный контакт установил, и в гости сам себя пригласил. К ней! С другой стороны, людям надо давать шансы: может, он совсем другой, может, просто чуток переволновался. Может, это Вселенная сжалилась и сама подкинула ей вариант. Со стаканчиком-то сливочным угадал. Вдруг это знак?
...
17:05 От кого: Юлёк: Поздравляю, Ильина, кажется, этот красавчик на тебя запал! Наконец-то устроим твою личную жизнь!
Комментарий к II (2). «Наконец-то устроим твою личную жизнь!»
Визуал:
Юлька/Ульяна https://t.me/drugogomira_public/18
========== III. Меньше ожиданий – ... ==========
Ох уж эти «сеансы массажа». Хочешь получить девочку, палец о палец не ударив?
1. Скажи ей как бы между прочим, что у тебя дома без дела пылится массажный стол
2. Правильно считай реакцию
3. Назначь время «сеанса», удобное тебе самому, оставь адрес
4. Садись на берегу и жди.
Единственный сложный пункт этой нехитрой схемы – завершающий:
5. Попробуй получить удовольствие.
Последнее время стол, оставшийся от отца, посвятившего жизнь мануальной терапии, все реже использовался по прямому назначению и всё чаще – как вполне рабочий инструмент съёма. Очень дешёвый, кстати, инструмент с точки зрения затрачиваемых на процесс усилий. Егор в принципе находил эту приманку дешевой – в смысле, дешманской. По его мнению, все наживки, на которые они клевали, так или иначе являлись дешманскими – что «сеансы» эти, что гитара на плече, что «Зенит» на шее, что «Ямаха», что… Все до одной, мать их! Но при этом все до единой привлекали безотказно – по отдельности или в различных комбинациях. Рыба ловилась независимо от того, собирался он рыбачить или нет. Оно само: девушки мгновенно велись на непреднамеренно созданный образ, на блеск блесны{?}[искусственная металлическая приманка для ловли рыбы]. Ни одна из десятков перебывавших по этому адресу дам ни словом ни обмолвилась о том, что неплохо бы начать с ухаживаний. С миллиона алых роз, романтических ужинов при свечах, выгулов по паркам и кинотеатрам и прочей белиберды. Ни одна из них не попробовала для начала хотя бы немного приглядеться: а в друг он маньяк серийный, Чикатило 2.0 какой-нибудь? Ни одна не пыталась предварительно набить себе цену, наоборот: раз за разом он считывал с их лиц готовность отдаться в ближайшем укромном углу чуть ли не в момент знакомства. «Привет. Я Егор». Всё. Их всех устраивал один и тот же сценарий. Так и зачем тогда изобретать колесо?
Так вот, массажный стол. На нём удобно стартовать, а продолжать – ну, где пойдёт. В зависимости от наличия времени и желания – на нём же или в любой из разнообразных локаций квартиры. Все как одна в эту незамысловатую игру вступали весьма охотно. Сами проходили, сами раздевались, обязательно покрываясь лёгким румянцем и мурашками. Сами занимали горизонталь в ожидании «сеанса». И он с невинным видом приступал к делу. Изобразить профессионализм труда не составляло – даром, что ли, отец на дому практиковал? Минут через десять, ощущая отдачу ладонями, Егор пускал кисть по внутренней стороне бедра, чуть сжимал мышцы и прислушивался к отклику «клиентки». Ещё ни разу за всю его блестящую «карьеру» «клиентка» не воскликнула: «Да что вы себе позволяете?!» Чаще всего ответом был протяжный стон, шумный выдох и разведённые в стороны, освобождающие руке дорогу ноги. Ну а дальше дело техники. Можно, например, переключиться на ягодицы или, пользуясь мнимо беспомощным положением посетительницы, пальцы в неё запустить и смотреть, как она будет на этом столе извиваться. Самые развязные его, бывало, и опережали.
