сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 129 страниц)
Вадим, подойдя к компании, пожал руку всем по очереди. Уля с Юлькой остались топтаться в сторонке. Бугай, увидев, что Вадика приняли, как своего, успокоился и отправился на позицию. Спустя пару минут обмена приветствиями, любезностями и высказывания восхищения всем по очереди Вадиму кивком головы указали в сторону фургончиков. Как он их за это время с той точки не заметил, Уля понятия не имела. Сама она за эти минуты подметила абсолютно всё: и припаркованную в отдалении «Ямаху», и косуху на плечах соседа, и выражения их лиц – не сказать, что расслабленные. И их заметили: Егор скользнул по обеим взглядом, на ней задержался, кивнул, показал коротким взмахом головы: «Идите сюда», но Уля продолжала стоять как вкопанная, не решаясь мешать разговору. Аня же эта мгновенно проследила направление его взгляда, заулыбалась и что-то ему сказала. Издали показалось, что в ответ он посмотрел на неё как на… Как на человека, только что сморозившего невероятную чушь.
— Как ты думаешь, они встречаются? — прошептала Юлька.
— Без понятия. Не думаю, — в тон ответила Ульяна, вспоминая о том, что стоны за стенкой всегда звучат на разный лад и разными голосами. А эту Аню она действительно видела, но единственный раз – столкнулась с ней в коридоре года два назад. Тогда вокалистка носила совсем другую прическу: конский хвост чуть ли не до пояса. Уля даже поймала себя сегодня на ощущении легкой зависти: сама она резануть волосы пока так и не решилась.
— Про него говорят, что в его дверь девушки один раз входят и один – выходят, — никак не могла угомониться Юлька. — Можно было бы, конечно, попробовать проверить, но что-то не хочется. Себе дороже.
— Подтверждаю, один раз, — кивнула Уля и, перехватив в одно мгновение изменившийся взгляд подруги, тут же поспешно добавила: — Как соседка!
«Блин, Юлька! Перестань так смотреть!»
Между тем, на той стороне оживились: Аня, видимо, устав дожидаться, когда девушки подойдут сами, решила проявить инициативу. Отшвырнула окурок, хлопнула в ладоши, игривым жестом взъерошила своему гитаристу шевелюру и направилась прямиком к ним. Ее хорошее настроение разносилось окрест. Егор закатил глаза, аккуратно затушил свой, нашел, куда его выкинуть, и последовал за вокалисткой.
— Привет! А вы что тут? Кого позвать?
Располагала она к себе с первой секунды. Хотелось от неё заряжаться.
— Мы… Мы ждем, когда вот тот парень, — Уля кивнула в сторону Вадима, — устанет языком чесать.
— Зная Стрижа, предположу, что выберетесь вы отсюда ближе к полуночи, — усмехнулся Егор, вставая немного позади от вокалистки, подошедшей довольно близко. Тут же сложилось ощущение, что для Ани понятие «дистанция» весьма условно, в отличие от него, придающего таким вещам значение. Егор всегда держал дистанцию, и в детстве держал, и сейчас держал. Правда, за последние месяцы пару раз она нарушалась, но ситуации там были экстренными.
— Круто отыграли! — в подтверждение только что сказанного Юлька энергично закивала головой. — Не думала, что вы такие жгуны!
— Спасибо! Наш главный жгун сегодня смилостивился не только над людьми, но и надо мной, так что нам всем неслыханно повезло, — по-доброму усмехнулась Аня, скользя взглядом по лицам. Развернулась к Егору. — Я не шучу.
— Все молодцы, — вздохнул он. — Почти.
Сложив губы уточкой, Аня хмуро посмотрела на соседа:
— Да ладно тебе, ну не злись ты! Игорь уже всё понял.
— Я не злюсь. Вряд ли кто-то вообще заметил.
Ульяна искоса следила за выражением его лица. Вот хоть ты тресни, интуиция шептала ей, что не в одном барабанщике дело, не в одном лишь желании репутацию группы спасти.
Подскочив сзади, Вадим крепко обнял Улю за талию и, не дав ей опомниться, развернул к себе и быстро чмокнул в губы.
— Да, Рыжий, охрененно было! Ань, надо его почаще выпихивать к микрофону, такой талант пропадает!
— Да знаю я! Но на Чернова же где сядешь, там и слезешь. Может быть… Когда-нибудь…
Егор еле заметно изменился в лице.
«В другой жизни», — считалось в глазах. И что-то еще там читалось – невнятное, нечто такое, что, похоже, подметила не сводившая с него глаз и переставшая улыбаться Аня. Уля, которая за первые десять лет своей жизни научилась улавливать малейшие изменения температуры его взглядов, а теперь в ускоренном темпе вспоминала утерянные навыки, «что-то» подметила уж точно.
«Не нравится ему об этом думать?»
— Спасибо, — запоздало ответил он на комплимент Вадима. — Стриж, до двери проводишь.
Уля шумно вдохнула, отчетливо понимая, почему только что прозвучало это ни больше ни меньше требование, и взгляд невольно остановился на подсохшей ссадине на скуле. Ни грамма грима на лице не было, и место повреждения кожи просто в глаза бросалось. Не обращать на подживающую ранку внимания, когда прекрасно знаешь, как она там появилась, невозможно.
— Тебя? — переспросил Вадим, глуповато заулыбавшись.
Аня прыснула, Юлька фыркнула, Уля вспыхнула и ощутила ужасную неловкость. Сосед взглянул на него так, словно друг в свои тридцать два года спрашивает, чему равняется два плюс два.
— Можешь хоть весь парк проводить, — на губы Егора легла ласковая улыбка, и Ульяне тут же вспомнились слова Игорька: «Сразу понятно стало: пиздарики мне пришли». — Но вот этим двоим – приоритет.
— Меня не надо, меня встретят, — поспешно вступила Юлька. — У метро!
— Матери лично в руки, — стерев с лица приторную улыбку, отрезал Егор. Видимо, ему казалось, что Вадим все еще настроен шутки шутить.
— Да понял, понял, Рыжий. Базара нет.
— Бинго.
Аня с нескрываемым любопытством скользила взглядом по всей честной компании. Уже полминуты, как её взлетевшие вверх красивые брови продолжали занимать положение высоко на лбу. Глаза вспыхнули озарением, заискрились хитринкой, а в следующую секунду она перевела тему:
— Стриж, а что ты делал в прошлое воскресенье? У меня такое ощущение, что я видела тебя в «Гараже». Но могла и обознаться, память на лица у меня фиговая.
— В воскресенье? — Вадим на секунду задумался, Егор перестал вяло перекатываться с пятки на носок и застыл. — Не, в воскресенье мы с Улей ездили на парапланах летать, Рыжий позвал. Круто было! А потом я в спортзале торчал. А чё, что-то интересное в «Гараже» выставили? Стоит сходить?
Теперь брови на лоб полезли и у Юльки – потому что историю про парапланы она впервые услышала только что: Ульяна ей не рассказывала. «Ничего не хочешь мне сказать?» — спрашивал её взгляд. «Прости! Совсем забыла!» — «ответила» Уля. Не забыла она ничего... Просто... Просто побоялась, не зная, как та на такие новости отреагирует.
— Да там можно полдня провести и не заметить, — яростно закивала головой Аня. — Просто куча всего, в двух словах не рассказать. Загляни как-нибудь на досуге, не пожалеешь.
Губы вокалистки тронула красивая тонкая улыбка, а губы соседа – кривая усмешка. Телепатия существует, эти двое – яркое тому свидетельство. Аня смотрела на Егора иронично-внимательно, а он предлагал ей угомониться. При должном желании можно было «услышать» весь их молчаливый диалог, но Ульяна чувствовала себя неудобно, словно продолжает подглядывать в замочную скважину. Нехорошо так на людей пялиться, но не пялиться абсолютно невозможно.
— Тут опять к вам, ребят, — бугай, двадцать минут назад провожавший их через кордон, вновь объявился в поле зрения. На этот раз – в сопровождении юной рыжей особы, выглядывающей из-за его спины. Если верить её направленному на Егора взгляду, не «к вам», а к нему лично.
— Блин, Рыжий! Совесть у тебя есть? — вскинулся Вадим. Собирался что-то еще сказать, но осёкся.
— Я и совесть? Окстись, — склонив голову к плечу, проворчал Егор. — Где это видано, где это слыхано?
Не похоже, что он был рад вниманию к своей персоне. Аня засмеялась, а отсмеявшись, на пониженных тонах произнесла:
— Не прибедняйся, ты просто хорошо маскируешься. Вадик, я готова об заклад биться, там таких еще дюжина, просто эта оказалась самой пробивной. Егор, погоди-ка… Так это же та самая, что в толпе оголилась. Да? Я думала, её выпроводили.
Послышался прерывистый вдох. Два: Егоров и Вадима. Юлька резко развернулась в сторону вновь прибывшей, окидывая её заинтересованным взглядом сверху донизу. Вадим недолго думая последовал Юлиному примеру. Ну нормальные вообще, а?
— Так, ладно. Похоже, это действительно ко мне. Издержки профессии, Стриж, — мрачно усмехнувшись, Егор убрал в карман изъятую было оттуда пачку и направился в сторону ожидающей его девушки. Аня проводила его задумчивым взглядом.
— И так всегда. Больше они его не видели, — пробормотала она еле слышно. — Мне их жаль. Всех.
Тихонько промурлыкав себе под нос мотив исполненной под занавес песни о боли, страхе и любви, вокалистка вздохнула и вскинула глаза на Ульяну.
— Ладно, ребят. Запомните этот вечер. Ещё пара концертов, и играть он будет с кем-то ещё. Если вообще будет. Может, вы как-то сможете на него повлиять, потому что я не могу. Мне пора. Рада знакомству.
***
Зачем он пошел у Ани на поводу и поддался требованиям толпы? Хорошенький вопрос без конкретного ответа.
Зачем? Потому что, глядя на эти лица и чувствуя себя на подъёме, как это всегда и бывает в такие мгновения,вдруг осознал, что совсем скоро всё останется в прошлом. Никто больше не будет драть глотки, умоляя исполнить что-то только из его «репертуара». Никто не будет топать и хлопать, как заведённый. Сотни, а то и тысячи людей больше не будут вместе с ним петь. А он не будет для них играть.
Потому что захотел запомнить момент. Так нестерпимо вдруг захотел, что не думал о том, как будут звучать неразработанные после долгого покоя связки. Вроде нормально, могло быть и хуже.
Правда, много чего потом от Аньки выслушать пришлось. «Егор, ну ты видел?! Ты же своими глазами все видел, Егор!». «Куда ты намылился? О нас не думаешь, о них подумай, ты им их маленькие сердечки разобьешь. Они же не на меня, они на тебя ходят!». «Егор, о себе подумай! Что ты потом делать будешь? Как ты сам без этого всего будешь жить?». А то же он сам себя не спрашивает, как он без этого жить будет... А то не помнит, как жил. Прям только-только начавшую образовываться на ране корку Анька сковыривает. Снова и снова, с завидным упорством.
Море волнуется – раз.
Зачем? Потому что Игорёк с последним номером в этом состоянии не справился бы, и это факт, не вызывающий сомнений. И так временами сбивался, а тот бешеный ритм, который необходимо было выдерживать на протяжении всей песни, окончательно не протрезвевший после травы барабанщик запорол бы на первом же куплете. И после этого Аня что-то еще собирается доказывать? В чем-то убеждать?
Море волнуется – два.
Зачем? Потому что песня, которую они просили, по-живому режет, проворачивает внутренности через мясорубку, каждый раз – как в первый. На «Агату Кристи» Егор всегда найдет в себе необходимой искренности, в ней он рождается и в ней же каждый раз умирает. Это его манифест, его гимн одиночеству. Его проверенный способ проорать миру, всем этим людям в лицо правду о себе, прикрывшись чужими стихами. А Анька – Анька чувствует.
Море волнуется – три.
Потому что не мог избавиться от ощущения, что из тысячи пар обрамленных густыми ресницами глаз без слепого обожания смотрит на него и что-то видит чуть ли не единственная. Васильковая. Зачем Стриж её сюда привел – хрен знает, ну ладно. Правда, это довольно сильно отвлекало, взгляд то и дело к ним возвращался. Посмотреть захотелось, что именно она там видит-то? Что будет? Лучше бы, может, не проверял. Пугает обнаруженное до чертиков. Потому что, несмотря на все к себе увещевания, несмотря на железобетонные аргументы, в душе набирает силу надежда, а надежды опасны тем, что имеют свойство рушиться. С высоты падать больнее.
Странно это всё и не нравится ему тем, что… нравится. Странно было видеть человека из твоей обычной жизни в совсем другой, но тоже твоей. Странно нехотя признаваться себе в том, что если бы не Стриж с его желанием непременно продемонстрировать своему «бро», что своего таки добился, к тёплым ощущениям не добавилось бы примесей. Странно, зачем пытаться анализировать её на Стрижа невыразительную реакцию и собственные эмоции? Как дёрнулось нутро, почувствовалось просто прекрасно. Как завелся с пол-оборота, ощутилось просто прекрасно. Да уж, вся эта картина – лишнее подтверждение догадке о том, что Стрижову уж если что в голову взбредёт, так с концами. Ну окей, а потом, дальше что? Дальше ясно что. Постель, а потом – до свидания, иди к чёрту. Как обычно. Сам такой.
Аллё! Ульяна? Все-таки слепая. Глаза разуй! Хоть вырывай из лап, сам домой вези, а по пути на пальцах объясняй, с кем она связалась. При живой, рядом стоящей паре так хищно пялиться на какую-то раздевшуюся в толпе деваху? Завёл подружку – так и смотри на подружку! Тошно.
«Не маленькая, разберется. Разберутся»
Ну хоть рыжую спровадил восвояси. Чуть ли не впервые в жизни обошлось вежливой беседой и обычным «Спасибо». Обошлось.
Море штормит.
Комментарий к X. Море волнуется – раз. Море волнуется – два. Море волнуется – три...
В тексте: Агата Кристи - Как на войне https://music.youtube.com/watch?v=1fm1XCJAY0s
Еще визуал:
"Мамихлапинатапай – слово из языка племени яганов, обитающих на Огненной Земле. И означает оно особый взгляд, которым обмениваются люди, чаще всего влюбленные. В этом взгляде выражена надежда, что другой наконец сделает то, чего хотят оба, но не решается сделать ни один из них".
https://t.me/drugogomira_public/74
"Совсем скоро все останется в прошлом".
https://t.me/drugogomira_public/75
========== XI. Am-Dm-E ==========
Комментарий к XI. Am-Dm-E
Визуал:
"Способность мыслить трезво возвращаться к ней этим вечером и не думала".
https://t.me/drugogomira_public/78
Как же болит пятая точка!
Уля, прихрамывая на левую ногу, медленно, очень медленно пересекала парк. Несмотря на позднее время – стрелки приближались к десяти вечера – здесь было довольно многолюдно, а потому ни капельки не страшно. Какой контраст с любым другим временем года! Отовсюду доносились восторженные детские вопли и гомон. А мамы, отцы и бабушки терпеливо дожидались, когда их отпрыски ухайдокаются до полусмерти, потому что в таком состоянии укладывать их спать гораздо проще. Это Уля не сама такая подкованная в вопросах родительского тайм-менеджмента и всяко-разно хитростей, это она только что, ковыляя мимо лавочек, подслушала разговор двух молодых женщин. Памятник Лермонтову на центральной аллее окатил её свысока равнодушно-надменным взглядом. Сегодня Михаил Юрьевич был не в духе.
Ладонь крепко сжимала спрятанный в кармане ветровки перцовый баллончик: идти оставалось еще прилично: после парка предстояло преодолеть порядка полукилометра вдоль проезжей части, а потом свернуть в засыпающие дворы.
Казалось, левая ягодица онемела, а какой на ней завтра проявится синяк, даже представлять не хотелось. Потому что знает уже она, какой – на «коллегах» по пилону лицезрела. Размером с десертную тарелку, не меньше. Сначала ушибленное место порозовеет, после посинеет, потом уйдет в густой фиолетово-лиловый, распустится невообразимыми яркими пятнами, и лишь затем начнет постепенно сходить, коричневея, желтея и окончательно выцветая. В любом случае, размышляла Уля, недельку-вторую перед мамой в одном нижнем белье лучше не показываться.
Безусловно, Ульяна отдавала себе отчет, что воздушная акробатика – дело травмоопасное, но всегда считала, что у неё все в порядке с инстинктом самосохранения. Что уж кто-кто, а она вцепится в этот пилон намертво, уж кто-кто, а она себе упасть просто не позволит. Как говорится, никогда не говори «никогда».
Каждое занятие pole dance – это проверка возможностей собственного тела, своих границ и порога страха. Наверное, то же самое можно сказать и о любом другом активном спорте. Как и при занятиях любым другим активным видом спорта, здесь нужна постоянная бдительность, которую Уля сегодня, балда такая, потеряла – и не заметила, как. До того ей нравилось чувствовать результат, до того опьяняло чувство свободы, похвалы тренера, до того за какие-то полтора месяца выросла уверенность в своих силах, в том, что всё ей по плечу, что врожденные инстинкты притупились, а внимание к мелочам и контроль над телом ослабли. А зря – в этом виде спорта значение играет не только общий тонус мышц, не только сила рук, но и надежная сцепка со снарядом, а значит, крайне важна одежда, в которой его штурмуешь: чем больше оголенной кожи, тем больше площадь сцепления разогретого тела с поверхностью пилона.
