сообщить о нарушении
Текущая страница: 92 (всего у книги 129 страниц)
В чемодан бездумно летели: футболки, свитера, сарафан, купальник, пять пар белья – или восемь? – носки, колготки с начёсом, шорты, юбка, три пары джинсов. Зачем ей там столько одежды на две недели? Ветровка, кепка, кеды, расчёска, фен, косметика, наушники, зарядки, книги – всё подряд. Часы показывали половину двенадцатого ночи. Голова не соображала. Зачем купальник? Как сарафан сочетается с зимними колготками? Зачем ей восемь пар белья, если у бабушки есть стиральная машина и можно ограничиться половиной.
Пофиг.
Не соображала ничего. Тревога пустила в ней корни, оплела всю, целиком, и душила. Сердце требовало немедля бросить чемодан посреди комнаты и рвануть через дверь к соседней. Прямо у мамы на глазах, чтобы знала! Чтобы увидела, как ошибается! Чтобы поняла, что у них всё не так, по-другому всё! Иначе!
Да же?! Да?!
После всего услышанного душа требовала убедиться во всем самой! Немедленно! Сдавленно вздохнув, с брезгливым отвращением отвращением оценив ворох наваленного на чемодан шмотья, Уля в отчаянии упала на кровать. Они четыре дня вместе провели, только-только разошлись. Вот ворвётся она сейчас к нему, как в его глазах это будет выглядеть? Как неспособность справиться с собственными психами, вот так примерно. Как детский сад. Стоило расстаться, лишиться рук, взгляда, голоса, стоило дать матери возможность высказаться, как страхи встали на дыбы. Кажется, за эти недели они её изничтожат.
Вдохнула и выдохнула на четыре счета. Снова вдохнула. С мамой придется непросто, но Уля знала, что будет бороться до конца. Её она переубедит, заставит прозреть. Постепенно, день за днем, добьётся смирения. Вода камень точит. Мамино мнение – не самое страшное, чему предстоит противостоять. На поверхность памяти всплывали обрывки фраз, а интуиция лепетала, что самого страшного если и ждать, то не от мамы.
«“Избегаю близких отношений. Семьи нет. И не будет…”»
Есть ли хоть какие-то шансы успеть обезвредить мину, прежде чем она рванет? Минуты утекают. Он же не просто так спрашивал про то, что чувствует влюбленный человек, правда? Не просто так сказал, что галочки расставляет в её списке?
«“Избегаю близких отношений…”»
Психушка настолько близко, просто невозможно. Как же он сказал?... «Жил в уверенности, что любить не умею и не научусь»? Или: «Уверен, что любить не умею и не научусь»? Там вообще было слово «любить» в той фразе? Она уже не ручается… Так глухо, хрипло и чужеродно, словно растворяясь, звучал тот голос. Не его голос… Она в жизни бы не узнала. Никогда.
23:30 От кого: Егор: Всё окей?
«Нет!»
23:30 Кому: Егор: В общем и целом…
23:30 От кого: Егор: ? Звучит так себе.
Потому что и есть «так себе». Но ему ни к чему знать, что творилось час назад на её кухне и что до сих пор творится в её измотанной страхами душе.
23:31 Кому: Егор: Всё нормально, собираюсь :)
23:31 От кого: Егор: Я тебя отвезу. В 10 выдвинемся.
Вдох вышел рваным, раненым. Еле поборола в себе вспыхнувшее желание вломиться к матери в комнату, ткнуть ей под нос этим самым сообщением и безмолвно заорать: «Вот! Вот! Смотри! Видишь?! Видишь ты?!». Никуда, конечно, Уля не побежит. Просто… Ну вот же! Вот! Егор отвезёт… Стало немного легче.
23:34 Кому: Егор: Правда? Спасибо! А мы точно успеем?
23:35 От кого: Егор: Откуда сомнения? =) А по времени… Конечно, успеем. Это же внутренний рейс, там всё быстро. Часа в аэропорту тебе за глаза хватит
23:36 Кому: Егор: Ладно, верю :) Спасибо!
В ответ пришёл желтый подмигивающий смайлик с высунутым языком. Уля усмехнулась сквозь застившие глаза слезы: да уж, кажется, это максимум, на которой он готов расщедриться. Том Алисе желтых смайликов не слал никогда, ограничивался круглыми скобками. И её к ним приучил.
23:39 От кого: Егор: А вообще, знаешь, есть идея, и она весь день не дает мне покоя. А сейчас тем более не дает.
«У меня тоже есть! Давай от них вместе сбежим!»
23:39 Кому: Егор: М-м-м… Какая же?
23:40 От кого: Егор: Вот вернёшься, расскажу =) Твоей маме не понравится =)
Интересно… Что там у него за идея, которая не понравится маме, с учетом того, что не понравится ей, судя по всему, абсолютно любая… Понимание, что он сам написал, первый, что готов везти её завтра в аэропорт и думает на две недели вперед, чуть успокаивало. Удушающая паника немного ослабила хват.
23:40 Кому: Егор: Да ну тебя! :)
23:41 От кого: Егор: Мучайся теперь =)
«Так вот, значит, да?»
23:43 Кому: Егор: Вот приеду и как признаюсь тебе кое в чём.
23:44 От кого: Егор: Хм…
23:44 От кого: Егор: Ты состоишь в фан-клубе Стаса Михайлова?
«Чур меня…»
23:44 Кому: Егор: Ахахах! Нет.
23:45 От кого: Егор: Ты исповедуешь религию ведических женщин?
23:45 Кому: Егор: :))))) Нет.
23:46 От кого: Егор: Ты тайком стащила ключи от «Ямахи» и прямо сейчас рассекаешь по городу?
«Отличная идея, спасибо!»
23:46 Кому: Егор: Не-е-ет.
23:45 От кого: Егор: А что тогда?
«Ну не в переписке же…»
Признается. Обязательно. Что бы там Юлька на этот счёт ни говорила. Но не сообщением. И, наверное, не завтра. Наверное, действительно ещё слишком рано признаваться в таких вещах… Испугается ведь такой прыти и правда сбежит.
«Заканчивался четвёртый день. Ильина лезла на стенку…»
23:46 Кому: Егор: «Мучайся теперь» :) Спокойной ночи?
23:47 От кого: Егор: Я тебе уже говорил, что ты хитрая лиса? Спокойной =)
«Кому как…»
23:47 От кого: Егор: Может, мне тебя под покровом темноты выкрасть как-нибудь?
Она никому не скажет, но прямо сейчас влепит напротив его имени огненное сердце. А то выглядит как-то уж очень сухо. «Егор». А душа требовала чего-то особенного. Вспомнилось Юлькино «Андрюша». Ну нет. Вспомнилось вчерашнее «ма… –лышка», от которой Егор в ужасе открестился, не успев произнести. Вспомнился весь уменьшительно-ласкательный зверинец. Нет, ему ничего не подходит. Он – это он.
Один такой на восемь миллиардов.
Пятнадцать минут переписки – и настроение выровнялось. Всё будет хорошо, это просто у страха глаза велики. Наверное, глупо бояться наперёд. В чужую голову не залезешь, сердцу не прикажешь – даже собственному, не то что другому, пусть и родному. Прошлое уже прошло, его не изменить. Будущее ещё не настало, в него не заглянешь. Но как раз на него попробовать повлиять можно. Так что всё, что зависит от неё, она сделает. А вообще, видимо, правы те, кто говорит, что жить надо настоящим. А в настоящем у них всё прекрасно. Восхитительно.
Секунды неуклонно бегут, и во все стороны летят щепки: это время уничтожает её, словно хлипкую шлюпку – девятый вал{?}[девя́тый вал — распространённый в искусстве, публицистике и разговорной речи художественный образ, символ роковой опасности, наивысшего подъёма грозной, непреодолимой силы. Символ девятого вала исходит из старинного народного поверья, что во время морской бури девятая волна является самой сильной и опасной, зачастую роковой. Выражение «девятый вал» часто употребляется также в переносном, метафорическом смысле].
00:17 От кого: Юлёк: Весь вечер думала, что забыла тебе сказать. Вспомнила вот. Классно смотритесь! Такие зайцы! До сих пор в шоке!
***
«Продолжается регистрация на рейс номер семнадцать тридцать авиакомпании «Аэрофлот – Российские авиалинии» в Петропавловск-Камчатский…».
… … …
«Пассажиров, вылетающих рейсом номер семнадцать тридцать авиакомпании «Аэрофлот – Российские авиалинии» в Петропавловск-Камчатский, приглашаем пройти на посадку в самолет, выход номер шестнадцать».
Шесть часов пронеслись как один миг. В семь утра за мамой закрылась дверь. В полвосьмого – открылась. Егору. Десять – он кладет её чемодан в багажник такси. Одиннадцать – таксист тормозит перед терминалом аэропорта Шереметьево и бодро желает им хорошего полета. Тёплые руки размыкаются. Полдень – посадка на рейс открыта. А значит, ей пора.
Сегодня они живого места друг на друге не оставили, а Ульяне всё мало. Мало доказательств. Мало его. Мало! Щека прижимается к груди, а ухо тревожно прислушивается к аритмии соседнего сердца. Душа требует сию секунду что-то ему отдать. Частичку себя.
— Слушай… — не слишком хорошо осознавая, что делает, Уля оторвалась от Егора, потянулась к болтающейся на шее деревянной подвеске, расстегнула карабин и тут же, не дав ему опомниться, оплела руками плечи и застегнула уже на его шее, — пусть пока побудет у тебя.
«Тебе, кстати, больше подходит»
Да, больше: словно для него создавалась. Грубовато исполненная птица на чёрном кожаном шнурке переселилась туда, где ей место.
— Зачем? — в глазах глубокого синего цвета в медовую крапинку читается удивление, даже обескураженность. «Чего это ты?» — примерно вот это.
— Мне так будет спокойнее.
Теперь его подбородок падает на грудь: Егор недоумённо сверлит её взглядом из-под лохматой копны волос. Смотрит исподлобья, пристально, но в глазах постепенно проступает осознание. Пока всё еще мутное.
— Мне отец её подарил, когда мы последний раз виделись, — запинаясь, смущенно бормочет Уля. — А ему подарил один абориген хабаровский. Сказал, что над ней шаманили. Это птица Гаруа. Что-то вроде твоего Феникса. Вроде оберега…
Красивые густые брови взмывают сразу в поднебесье, а в синих глазах искрится смех: похоже, про себя он над ней просто угорает. Молча.
— Пообещай, что не снимешь! — в отчаянии восклицает Ульяна. — Я сама с тебя её сниму. Когда вернусь.
Точно угорает. Хранит молчание, однако во взгляде читается абсолютно всё. «Взрослая девочка, а всё так же веришь в сказки». Но Уля не обижается, ей не до обид. Она сейчас во что угодно поверит, если ей пообещают, что с ними, с ним все будет в порядке.
— Ладно, — усмехается он, сдаваясь. — Сама снимешь. Придётся тебе за ней вернуться.
«Я не за ней вернусь…»
— Егор?..
Голос предательски дрожит. Со всеми потрохами себя сейчас ему выдаст. Ну и пусть. И ладно.
— М-м-м?
А он какой-то рассеянный с самого утра. Думает о чем-то и не делится, хмурится только постоянно и крепче обнимает.
«Поехали вместе?..»
— Всё будет хорошо?
«Пожалуйста…»
— Угу…
Сильные руки последний раз обхватывают плечи, губы последний раз касаются макушки. Его грудь поднимается, она слышит глубокий вдох, давит чёртов ком в горле. Впереди чёртовы две недели, чёртова неизвестность, чёртова вечность, чёртова бездна. Чёртова мерзлота.
А она – чёртова дура, которая пытается казаться сильнее, храбрее и независимее, чем есть. Вот вернется и больше от себя не отпустит. Никогда. Никуда.
Пора.
— Собиралась признаться, что это ты доломала мой велик, пока я не видел? — доносится смеющееся уже в спину.
Вспомнил тоже… Когда это было! Пятнадцать лет назад! Велик доломала не она, а Юлька. Случайно! Пока он не видел…
Между ними уже метров пять.
— Выше бери! — оборачивается она. Улыбка рождается в муках, проступает, преодолевая щемящую боль. И цепенеет на губах, фальшивая.
А на его лице яркими красками проступает озадаченность. Аня была абсолютно права – в каждом из своих предположений.
«“А меня за что любить? Такого?”.
… … … …
Дурак…»
— Вы-ы-ыше? — тянет Егор с притворным удивлением. — С парашютом надумала прыгнуть?
Пожалуй, для неё, до смерти боящейся высоты, это и впрямь будет похоже на прыжок с парашютом. Определенно да. Последний–препоследний раз обернуться, последний раз улыбнуться, запомнить каждую тянущую жилы секунду. Плакать потом.
— Может быть!
«Пока…»
«Пока».
. . . . . . . .
Комментарий к XXVIII. «Пока»
Обложка к главе и ваши комментарии: https://t.me/drugogomira_public/378
Музыка главы:
Beyond The Sun – Shinedown
https://music.youtube.com/watch?v=GE2_2aeYxWU&feature=share
Traveling At the Speed of Light – Joywave
https://music.youtube.com/watch?v=6GrPSqUhvVk&feature=share
Визуал:
Другой мир. И ты в нем – другой: https://t.me/drugogomira_public/381
Ты не один: https://t.me/drugogomira_public/382
Там, высоко, классно. Паришь. https://t.me/drugogomira_public/384
Вечность! https://t.me/drugogomira_public/385
========== XXIX. О бабушках ==========
Девятое утро подряд начиналось не со сладкого потягивания в постели, не с попыток вспомнить сизые сны, не с душа и не с кофе. Уже девятое утро Уля просыпалась с одной и той же мыслью: «Минус один». Вот и сейчас: мозг удовлетворенно вычеркнул очередные сутки и констатировал: «Осталось пять. Пять дней». Глаза ещё закрыты, а посчитать уже успела, уже не терпелось проверить переписки, и рука вновь сама потянулась к телефону. Нащупала его на поролоновых подушках, формирующих спинку старой, пожившей жизнь софы, и поднесла к лицу. Один глаз приоткрылся, а второй объявил протест против подъемов в такую рань.
Улю интересовал красный кружок уведомлений на иконке мессенджера. К утру в нём светилась цифра десять, и уголок губы самодовольно пополз вверх. Даже гадать не надо: она просто знала, кто в этой десятке. Здесь штуки три сообщений от Новицкой и пара от мамы. Наверняка очередной привет прислал отец: он теперь ежедневно снабжал её короткими неизвестными фактами о Камчатке. Всё остальное – от Егора. Взгляд зацепился за часы в верхней части экрана: восемь утра. Упал на список закрепленных чатов.
05:32 От кого: Егор (4): Ты хотела признаться, что тебя уже тошнит от сл…
04:43 От кого: Юлёк (3): Вернёшься, вместе поедем! Там классно! И сов…
02:12 От кого: Мама (2): Пусть бабушка утром перезвонит.
00:53 От кого: Вадим [медиафайл]: Сплин – Прочь из моей головы
«Только тебя не хватало!»
Давно не виделись… Игнорируя сообщение от Стрижа, Уля по очереди открыла переписки, оставляя самое интересное и важное напоследок. Мама сообщала, что не смогла дозвониться до бабули, и просила передать, чтобы та перезвонила. Юлька отрапортовала, что они с «Андрюшей» разведали уютный отельчик в каких-то тридцати километрах от столицы, и горела идеей отправиться туда компанией побольше. Егор фонтанировал всё новыми и новыми предположениями о том, в чём конкретно она собиралась ему по возвращении признаваться, все эти дни генерируя версии одна гениальнее другой. И всё мимо и мимо. Вот и очередная подоспела: предположил, что на самом деле её уже тошнит от сливочных стаканчиков. Смешно. Они все смешные и все провальные. Все напрягали, потому что от каждой из них до верной, как до луны и назад. Конечно, может статься, что правильную он не озвучивал лишь из чувства такта: будь она на его месте, точно оставила бы при себе. Однако же пока Ульяне всё намекало на одно: Егор и впрямь не догадывался. Иначе не плодил бы варианты по десять штук в день. Так ей казалось…
А от папы пока сообщений нет.
На часах восемь утра, а это означало, что у её москвичей до сих пор не закончился вчерашний день. Их разделяло не только сумасшедшее расстояние, но и невообразимые девять часов. Часов семь тратила на сон она, Егору хватало пяти, но в сумме из общения половина суток выпадала: Уля просыпалась, а он засыпал. Время копошилось земляным червяком, садистски тянуло из неё жилы и совершенно, абсолютно никуда не спешило. Да что там! Иногда оно безжалостно замирало, призывая её выключить режим «неуемный житель мегаполиса» и наслаждаться моментом. Ага. Попробуй тут насладись, когда тело здесь, а сердце и мысли за шесть тысяч километров. Когда он прописался в черепушке с концами, когда всюду мерещится его запах, и душа сходит с ума от тоски.
08:02 Кому: Егор: Привет! Нет :) Как дела?
08:04 От кого: Егор: Да ё-к-л-м-н! Доброе утро, в смысле =) Всё, больше идей нет.
А у него «добрая ночь». Нет больше идей? Ну да! Каждый день так говорит и каждый день накидывает ещё ворох, только и успевай поражаться его фантазии.
08:05 От кого: Егор: Дела? Час назад зашёл домой. Корж пасся у миски, тыкая лапой в пасть, прям как тот кот из мема. Сухари в нём пропадают, как в чёрной дыре. Пришлось развернуться до магазина. Всё ок =)
08:06 От кого: Егор: [медиафайл]: Троглодит! Лопает больше меня! Думаю, стресс заедает: явно по тебе скучает.
«А ты?»
Этот вопрос Ульяну волновал сильно: Егор молчал, как советский партизан на допросе, хотя, если уж начистоту, допросов никто и не устраивал. Но пока возникало ощущение, что увидеть Конец времён шансов у неё больше, чем дождаться от него милых признаний. По состоянию на данный час самое интимное сообщение от Егора уведомляло Улю о том, что одному на «Ямахе» ездить скучно. А в ироничном комментарии, что последовал в ответ на высланную ему подборку фотографий с пейзажами, Ульяне померещился очень, очень тонкий намек на то, что время от времени неплохо бы напоминать, как выглядит она сама. А может, Уля просто желаемое за действительное выдала. Вот и все нежности. Наверное, ждать большего от Егора было бы наивно: в склонностях к сюсюканью он не замечен, «не состоял, не привлекался». Да и вообще никогда не растрачивал энергию на слова, предпочитая им дела. Так что скорее всего, для него сотрясение воздуха значило мало, если вообще значило хоть что-нибудь.
Слова – это ведь просто слова… Наплести можно что угодно, и не факт, что это окажется правдой. Но ей нужны чёртовы слова! Любому нужны слова, как без них догадаться о происходящем в душе? Особенно сейчас, когда даже в глаза не заглянуть? Не прижаться, не услышать стук сердца, дыхание – хоть что-то, что могло бы подсказать…
«А вдруг он ничего особенного уже и не чувствует? Вдруг всё прошло?..»
Не станет об этом думать и накручивать себя. А то так и рассудком тронуться недолго.
