Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 61 страниц)

– Тебе нужен был человек в MI-6, – ответила она без тени сомнения.

– «Зри в корень», помнишь, Ева? – слова Мориарти заставили Еву напрячься. Для неё всё в их прошлой сделке было вполне прозрачно. «Ну и на что ты намекаешь?», – мысленно спросила она. – Дело во влиянии. – «О, понятно. Очередная пафосная речь», – Ева слишком устала и если раньше разглагольствования Мориарти она слушала со всем возможным вниманием, то сейчас лишь отрешенно ловила кое-какие слова из его речи. –Так уж сложилось, что сейчас только две вещи имеют вес: власть и деньги. Банальный набор, но, подумай, на что ты способна без него?

– А что насчёт ума? – она спросила это лишь потому, что была отчасти не согласна с Мориарти и ощущала, что ещё немного, и его речь её убаюкает скорее, чем очередной пейзаж из книги Бронте. – Саморазвитие, интеллект – зачем тогда это всё?

– Это лишь обязательная опция, наличие которой берётся, как аксиома. Не отрицай, ты едва ли назовёшь богатого и влиятельного человека глупым, как бы вызывающе он себя не вёл.

Навязчивая сонливость отпустила Еву так же быстро, как и желание дослушать ту аудиокнигу. В конце концов, она чуть не забыла, зачем начался этот разговор.

– Хорошо, – капитулировала Брэдфорд, потирая глаза. – Так эти «сектанты»… Кто они вообще?

– Двести лет назад это сборище религиозных политиков и бизнесменов можно было назвать орденом «Исход». Всё как в милых старых сказках о тамплиерах: тайны, узкий круг членов, которые решали исход большинства региональных распрей, и покровительство со стороны Святого Престола. В сущности, это были кардиналы, которые вовремя поняли всю силу власти над религиозным народом и отлично научились ею пользоваться. Через какое-то время, примерно после начала реформации церкви в 16 веке, они стали приглашать к себе политиков, охватив самым простым образом пол Европы под флагом своего ордена. После развала Священной Римской империи, с приходом Наполеона, они прекратили свою деятельность. Вплоть до конца Второй мировой. Эти и другие пафосные истины, далёкие от реальности, члены ордена будут внушать тебе всё то время, что мы проведем там.

Критичность и лёгкий налёт сарказма, с которыми Джеймс рассказывал историю ордена, позабавили Еву. Ей нравилась эта черта Мориарти – каким бы психопатом он не казался, этот человек не забывал про наличие ума. Он неплохо просчитывал чужие ходы и не лез на поле боя, прежде чем досконально изучит своего врага.

– Как мило, – сказала Ева. – И как ты связался с этим орденом?

– Я услышал о нём достаточно давно, в то время, когда курировал раскопки в окрестностях Акрополя. Впрочем, я не спешил связываться с ними на прямую.

– Почему?

– Мне не совсем были понятны методы, которыми они действовали. Взрывы, саботажи, ограбления – это то, за чем можно легко проследить. Так действует большинство террористических группировок.

– Но не они.

– Они редко что-то взрывали, – продолжил Мориарти. – Чаще устаивали показательные казни, подставляли некоторые религиозные общины, меняли под себя законы. За подобными вещами никто не следит, а если и делает это, то едва ли может уловить связь между ними. Мне нужен был человек в их ордене, так же, как и в МI-6. Я долго искал того, кто мог бы справиться с этой работой. До тех пор, пока меня не нашла некая Беатрис Лэнг. Её муж был богатым садистом – избивал её, когда у него было подходящее настроение, после чего просто бросал ей пару сотен тысяч за молчание. Конец у их брака вышел слегка ядовитым. Спустя несколько дней после иска в суд, Беатрис плеснули серной кислотой в лицо в подворотне. После этого она пришла ко мне. Беатрис хотела скрыться – пропасть для всех, включая её мужа. Я предложил ей место в приходе собора Святого Петра – там крутилась большая часть членов ордена. Она согласилась.

– А что случилось с её мужем? – спросила Ева. – Ты убил его?

– Это крайне нерационально, – ответил Джеймс. – У меня было достаточно забот в то время и решение чьих-либо семейных проблем не входило в их число. Муж Беатрис жив, хоть и обанкротился несколько лет назад. Меня меньше всего заботит его судьба.

Они беседовали об убийстве человека так легко и непринуждённо, словно это была ничего не значащая мелочь вроде прогноза погоды или списка покупок. На периферии сознания Ева понимала, что это не совсем нормально, но с такой работой, как у неё, подобные беседы – наименьшая из тех странностей, что могут повстречаться на её пути.

– Так эта Беатрис была твоим человеком в ордене? – поинтересовалась Ева. – И долго?

– Три года.

– Так долго? – ей показалось, что она ослышалась, но слух редко подводил Еву. В тот миг она подумала, что у Мориарти чертовски хорошее терпение, если он готов был ждать целых три года до этого самого момента.

– За всё время, что Беатрис была в ордене, они не сделали ничего, кроме пары религиозных скандалов в США и незначительных махинаций, что на фоне их ранней деятельности было ни чем, – по тону Джеймса было понятно, что подобное ожидание было для него не в радость. – В последние несколько месяцев деятельность «Исхода» набрала динамики, и, похоже, это связано с самим Папой.

– То есть? – непонимающе спросила Ева.

– Грядут перемены, – сказал Джеймс без доли напускного пафоса, – в церкви и политике – и на руку они только тем, кто их и начал. Орден хочет сменить Папу. И, судя по прогнозам, у них есть все шансы это сделать.

В этот момент даже Еве слова Джеймса показались немыслимой дикостью. Папа, кардиналы, Ватикан – всё это всегда было чем-то далёким и покрытым тремя слоями тайн. Работая в МІ-6, Еве доводилось сотрудничать с многими людьми. По слухам, её тогдашний босс лично каждое воскресенье пил чай в Букингемском дворце и, как минимум, раз в месяц наведывался в Пентагон, чтобы наладить связь с Западом. Но Ватикан и Святой Престол – это казалось ей чем-то высшим и далёким от грязной шпионской рутины.

«Убить Папу Римского? – мысленно воскликнула Ева. – Если у этого человека и существует грань безумия, то мы, похоже, смело к ней подступаем».

– О господи, и ты… – Ева попыталась собраться с мыслями и сформулировать свой вопрос. – Ты хочешь помочь им?

– Это неплохое вложение. Согласись, мало у кого есть влияние на миллиард человек, – Джеймс говорил, как бизнесмен, руководясь лишь личной выгодой. Для Евы это было в высшей мере безрассудно.

– Ты же понимаешь, Джеймс, насколько опасно соваться в то место одному – без охраны и гарантии того, что тебя не решат убрать, как очередную помеху?

– Для этого у меня есть ты, – просто ответил Мориарти.

– Я? – то выражение, что застыло на лице у Евы, можно было охарактеризовать лишь, как «искреннее и неподдельное охренение». По крайней мере, именно так это однажды назвал Моран, когда рассказывал Брэдфорд о своих былых подвигах. – Предлагаешь мне потягаться с людьми, которые способны убить Папу Римского только потому, что он им мешал? Может, тебе такое доставляет какой-то особый кайф, но мне, скорее, страшно.

– Страшно? – переспросил Мориарти.

Ева даже не заметила, насколько резко сменилось его настроение. Ещё несколько секунд назад он вальяжно и немного устало повествовал ей о своих планах, и вот перед Брэдфорд сидит практически бомба с замедленным действием, которая явно не довольна её реакцией.

– Да, Джеймс.

– И почему же? – его тон мог показаться лёгким, обыденным и спокойным, в каком-то смысле, но только не для человека, который провёл с ним уже больше двух месяцев. Ева ощущала тот холод, что излучал Мориарти. Он часто так делал, когда был чем-то недоволен – в такие моменты Джеймс напоминал питона, что кольцами обвивается вокруг вашей шеи, с каждым мигом усиливая свою хватку. В какой-то момент он или отпустит вас или прикончит, насытившись вдоволь вашим страхом. – Боишься, что повторится история с MI-6? Что местный Марк Дауэл решит проверить тебя на прочность и параллельно с тем, как будет крошить твои кости, станет в красках описывать убийство твоих родных?

В такие моменты особенно важен самоконтроль. Джеймс чертовски хорошо умел давить на больные точки, отчего у многих его сотрудников частенько не выдерживали нервы. Когда Ева ещё не была знакома с Мориарти, все эти рассказы о сложностях общения с Джеймсом казались ни чем иным, как раздутым слухом. В то время и сам Мориарти казался проще – загадочнее, но проще. Еве не нравилось выстраивать воображаемые образы людей, наделяя их мифическими качествами. Это было бы пустой тратой времени, которого у неё всегда было в избытке. Сейчас же, спустя долгие два месяца, она точно знала – в моменты особого напряжения с Джеймсом стоит действовать его же методами.

– Я боюсь не за себя, Джеймс, – уверенно ответила Ева, – а за них. Ты мог взорвать страны НАТО в алфавитном порядке, так какова вероятность того, что ты не решишь просто прикончить тех людей, запустив тем самым цепную реакцию. Я видела, как распадаются такие сборища – ты убиваешь их лидера, и остальные начинают игру под названием «анархия». И чёрт его знает, чем это кончится.

– Думаешь, я не просчитываю все возможные варианты? – Джеймс усмехался. Он мог бы сотню раз опровергнуть слова Евы, но не стал бы этого делать. Ему было откровенно плевать на её волнения, главное – она не должна бояться, ведь тогда любые приказы пойдут насмарку. Пугливые люди рушат все планы, а особенно в таких неоднозначных ситуациях.

– Я думаю, ты импульсивный, – короткий ответ, как удар в их с Джеймсом незримом ментальном бою.

– Ты здесь не для того, чтобы сдерживать меня, Ева.

– Я никогда не воспринимала себя в таком ключе, – она отрицательно замотала головой. – Я не сдерживаю тебя, Джеймс. Я не могу это сделать, как бы не пыталась. Наверное, именно это меня доводило последние несколько месяцев – я не могла ничего изменить. Так что выбора у меня особого нет – нужно просто не дать тебе умереть и, знаешь, – Ева безрадостно улыбнулась, – не уничтожить здесь всё своим безумием.

– Как благородно, – театрально вздохнул Мориарти.

– Ничуть.

Между их репликами была всего лишь мгновенная пауза, но она сделала своё дело – Ева поняла, что в этом бою она, пусть и с минимальными потерями, но всё же проиграла.

– Не стоит беспокоиться о том, что от тебя не зависит, Ева, – сказал Джеймс без единой эмоции. – Я не убью их, если не буду уверен в том, что это хоть немного оправданный риск.

«Хотелось бы в это верить», – подумала Ева, глядя на то, как Мориарти в очередной раз углубился в свою рабочую рутину.

До Рима оставалось меньше получаса, и Брэдфорд в очередной раз попыталась сосредоточиться на том, что говорит менторский тон женщины-диктора в наушниках. Реплики проносились нескончаемым потоком мимо неё, и всё, что улавливалось, – лишь меняющийся тон приятного женского голоса. Смысл сказанных ею слов оставался вне понимания Евы. До конца поездки лишь одна фраза из книги запомнилась, она напоминала ей о их разговорах с Джеймсом, и от этого хотелось смеяться. Ева перемотала на несколько секунд назад и женский голос с чувством произнёс:

«…С таким утешительным напутствием мы забились каждый в свой угол, ожидая, когда явится за нами черт».

Ева взглянула через иллюминатор и увидела то, от чего так давно отвыкла, – солнце освещало холодными лучами бесконечные просторы полей и виноградников, что ещё не сокрыл под собой суровый снежный покров. В Италии зима была куда мягче, чем на севере континента. Вспоминалась Женева с её снегопадами – волшебная, но непривычно холодная. К такому местные просторы были не готовы, здесь не было места снегу, он бы смотрелся слишком инородно и дико на этих вечнозелёных холмах.

Их самолёт приземлился в аэропорту Фьюмичино ещё до полудня. На улице стояла влажная прохладная погода, от которой так и веяло преддверием зимы. Солнце оказалось весьма обманчивым и от того первое, что сделала Ева, сойдя с самолета, – это укуталась в тёплый шарф и попыталась сокрыться от сильных порывов ветра. У центрального входа их встретил водитель, который и доставил на диво молчаливого Мориарти и замёрзшую, но уже куда более спокойную, нежели в салоне самолета, Еву в самое сердце Рима. Мужчина был итальянцем, и, казалось, что для него эта поездка представлялась истинной пыткой – местные отличались бойким, но добродушным нравом и не упускали лишней возможности потрепать языком. В компании Мориарти болтливость, даже из гостеприимства, была пороком, от чего водитель как можно меньше пытался озвучивать свои мысли и только мельком поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в том, что атмосфера гнетущего немого спокойствия не нарушена.

Отель, в котором они поселились, был своеобразной данью античной культуре: грандиозные колонны и балюстрады, изобилие приятных блеклых тонов и дух возвышенности, которым пропитался каждый уголок этого здания. Шагая вдоль большого смежного номера, Ева пыталась свыкнуться с этим местом. Ей ещё немало времени предстояло провести в этом античном храме роскоши, стоит привыкнуть к его атмосфере. Она глянула в сторону балкона и почти точно была уверена, что ей показалось. Ева медленно подошла к приоткрытой балконной двери и переступила небольшой порог, отодвигая тонкую занавеску. Её взгляд остановился на совершенно невообразимом зрелище – на расстоянии нескольких сотен ярдов от их отеля находилось сердце Ватикана и всего Рима – собор Святого Петра. Он был, как на ладони, и Ева на миг застыла, глядя на вид, что открывался из балкона.

– Через час нас будут ждать в ресторане «La Pergola» в Рионе – это недалеко отсюда, – донеслось из гостиной.

– Кто будет ждать? – спросила Ева, зайдя обратно в номер.

– Беатрис Лэнг. Она захотела увидеться со мной до того, как я встречусь с членами «Исхода». Твоё присутствие было инициативой Беатрис, так что готовься к небольшой беседе по душам.

– С чего бы Беатрис говорила со мной «по душам»?

– У меня пока только две версии: согласно первой она видит в тебе угрозу и будет пытаться любым образом заставить тебя укатить отсюда; вторая версия более реалистична – она хочет задобрить тебя, пустить пыль в глаза напускной важностью, россказнями про тайны ордена и прочим бредом, который они вливают в уши. Какой фанатичкой тебе не покажется Беатрис, стоит помнить, что у этой женщины всегда имеются собственные мотивы, далёкие от чьих-либо интересов и, уж тем более, от планов ордена. Относись к ней с долей скептицизма.

– О’кей, – ответила Ева.

На миг Джеймс будто застыл, глядя на неё. Он был в замешательстве и показывал это всем своим видом. Ответ Евы слегка обескуражил его, но самой Брэдфорд было все равно.

– У тебя больше нет вопросов?

– Ни одного.

– Ты должна понимать…

– Я понимаю. Не стоит объяснять мне всё, как ребенку. Эта твоя Беатрис – ненадёжный элемент – фанатичка, побитая жизнью, в кругу таких же фанатиков. За ней надо следить – за этим ты меня сюда и притащил. Всё просто.

– Не делай поспешных выводов.

– Это всего лишь предположения, что появились после твоего рассказа. Не факт, что они верные. В конце концов, до этого я анализировала психологию террористов, а не религиозных фанатиков. А теперь, если ты не возражаешь, мне надо собираться.

С ощущением взаимного непонимания они разошлись по разным комнатам. Мысленно Ева уже успела проклясть себя за попытки дерзить с Мориарти, ведь она помнила тот взгляд, с которым он проводил её до двери. Ему было, что ей сказать, и, наверняка, те слова попали бы в самую точку, но теперь они остались несказанными – застыли между мыслями и действием. Безумная усталость вкупе с расшатанными нервами превращали Еву в невообразимо раздражительную личность. Она чувствовала, что Джеймс изрядно приврал ей, рассказывая об ордене и о той самой Беатрис. Он, как минимум, не сообщил ей всей правды, скрывая детали за позёрством и напутственными речами психопата. Таков уж он, Джеймс Мориарти, и Еву это чертовски раздражало в этот самый момент.

Через час раздражение сменилось предвкушением и лёгким волнением от встречи с Беатрис Лэнг. Они подъехали к ресторану практически вовремя, когда над Римом сгустились тучи, а неприятная морось била в лицо вместе с порывами холодного северного ветра. Город становился мрачным урбанистическим адом – именно так показалось Еве. Этому месту совершенно не шла столь английская погода.

В большом зале, что был первым после входа в ресторан, горел яркий свет, и играла совсем тихая мелодия саксофона. Все до единого столы там оказались пустыми, и это показалось Еве странным, учитывая, что прямо над рестораном находился одноимённый отель, да и само место было достаточно видным. Она так и не решилась спросить о своих сомнениях по поводу того места у Джеймса, когда они пересекли небольшой проход и оказались в маленьком зале с тусклым неоновым освещением и тёмными, как ночь, стенами. В дальнем углу показалась женская фигура, что склонилась над столом. Одним резким движением она выпрямилась и встала из-за стола. Её лицо – первое, что Ева успела заметить до того, как они подошли к столу – оно было, по меньшей мере, странным, словно что-то скрывало львиную его часть.

– Здравствуй, Джеймс, – поприветствовала Беатрис. – А это, – она посмотрела на Еву, – мисс Ева Брэдфорд, как я понимаю. Беатрис Лэнг.

– Рада познакомиться, мисс Лэнг, – в тот момент, когда Ева пожала протянутую ладонь и с натянутой улыбкой взглянула в глаза Беатрис, она едва не осеклась. Половину её лица покрывала белая маска, сильно похожая на часть какой-то античной гипсовой статуи. За слоем пластика крылась обожжённая кислотой кожа, а по контуру тянулись лишь блёклые следы от ожогов, что невозможно скрыть. Её можно было назвать красивой: пышные русые волосы с серебряным отливом, точёная фигура и миловидное, пусть и отчасти искалеченное, вытянутое лицо, высокие скулы и большие карие глаза – эта женщина выглядела куда моложе своего возраста. Но все приятные черты затмевал взгляд – холодный и надменный.

– Присаживайтесь, – сказала Беатрис, занимая свое прежнее место, – наш разговор немного затянется.

Ева и Джеймс сели прямо напротив неё, отчего первой было слегка не по себе. Она время от времени поглядывала в сторону Мориарти, который всецело посвятил своё внимание Беатрис, пытаясь уловить хоть тень эмоций на его лице.

– Был ли резон снимать весь ресторан? – спросил он, окинув взглядом зал.

– И ты туда же, Джеймс, – усмехнулась Беатрис. – Моя паранойя оправдана, уж поверь. Эти американские психи следят за всеми нами, особенно после того, как они на последнем собрании огласили о своих планах.

– У них есть идеи, как воплотить в жизнь задуманное?

– Ты про адекватные идеи, или про те, о которых они нам рассказали? Если про адекватные, то их нет. Эти янки думают, что если камерарий[1] и Штаты за них, то остальные тоже подтянутся и помогут им устроить этот цирк.

– Так ты не на их стороне? – в голосе Джеймса было отчётливо слышно удивление, и это насторожило Еву. Вся эта беседа понемногу напоминала театр одного актёра, в котором Мориарти искусно изображал интерес, а Беатрис всеми силами пыталась привлечь его внимание, не стесняясь в выражениях.

– Джеймс, там нет сторон. У каждого из тех, кто сейчас сидит в ордене, свои убеждения, и именно поэтому они так долго ни черта не делали – они просто не могли договориться друг с другом.

То, как они беседовали – Джеймс и Беатрис – резко отличалось от разговоров с Евой. Мориарти не пытался давить на свою собеседницу, он слушал и принимал её ответы, пытаясь найти в них всё, что ему было необходимо, но ни разу не упрекнул Беатрис за её излишне дерзкий тон и резкие выражения. Еве показалось, что у этой женщины что-то вроде карт-бланша перед Джеймсом.

– А что изменилось сейчас? – Ева следила за тем, как меняется тон Мориарти, и даже со своими скудными познаниями в психологии она могла понять, что только сейчас он был действительно заинтересован в беседе.

– У нескольких новеньких появилась пара-тройка дельных идей, и среди них выделился один нахальный и убедительный лидер, который сплотил нас и направил на прежний путь. Его зовут Ленни, он – бывший архиепископ Нью-Йорка, и, даю слово, ты убьешь его после третей минуты разговора. Но дело сейчас не только в нём. Ева, – обратилась она к Брэдфорд.

– Да, – Еву словно выдернули из тихого угла, откуда ей можно было наблюдать за происходящим, от чего она немного стушевалась.

– Джеймс рассказал тебе об ордене?

– В общих чертах.

– Я рассказал ей достаточно… – заговорил Мориарти, но был резко перебит Беатрис.

– Заткнись, Джеймс, – в этот момент Ева почти точно была уверена, что Беатрис имеет особые привилегии в присутствии Мориарти, ведь тот и бровью не повёл от такого обращения. Это уже на все сто процентов напоминало очередную игру, в которой Еве досталась не менее важная роль, чем самому Джеймсу. – Дорогуша, ты хоть на десятую долю осознаешь, с кем вы решили связаться?

– Тебе интересно, – заговорила Ева с безрадостной усмешкой на лице, – осознаю ли я всю опасность от психов, которые пользуются религией, как самым действенным способом манипуляции? Я таких уже видела.

– Правда?

Беатрис ощущала себя на голову выше Евы, она с лёгким презрением вслушивалась в её речь, полагая, что общается с обычной зарвавшейся девочкой из Сити. В какой-то момент Брэдфорд подумала, что не хотела бы рушить иллюзии этой женщины, ведь на миг она сама начала в них верить. Но задетая гордость развязала ей язык:

– Они поджигали больницы, полные людей, и отправляли детей, обвешанных взрывчаткой, на смерть.

Лицо Беатрис переменилось в тот миг, когда Ева замолчала. Она смотрела на неё без жалости или страха, скорее, с пониманием. Всё это было более, чем мерзко. Ева редко говорила о войне, ещё реже она бы хотела о ней вспоминать. Не столь уж большая была её роль в том месте. Она не держала в руках автомат, не взрывала здания, лишь сидела в подполье и прорабатывала маршруты для министерских отрядов. Но даже этого хватило, чтобы вкусить все «прелести» войны.

– Афганистан? – короткий вопрос был ещё одним признаком понимания.

– Кабул, – ответила Ева. – Я была в составе одного из министерских отрядов.

– В очередной раз убеждаюсь, что ты, Джеймс, умеешь подбирать кадры. Но, боюсь, Ева, то, что ты увидишь, весьма отличается от того, что было в Афганистане. Тут другая война. Психи, вроде Лени, оккупировали орден со всех сторон и превратили его в машину для достижения цели.

– А разве раньше всё было не так?

– Раньше орден боролся против войны, голода, терроризма. Мы искали мирные пути решения проблем, шли на компромиссы с властями и параллельно с этим, конечно, защищали свои интересы.

«Так вот о каких сказках говорил Джеймс. Что ж, эта дамочка весьма убедительно вешает лапшу на уши», – мысленно заключила Ева, после чего задала тот самый вопрос, что, по её мнению, слегка поломал сказочную картину действительности, которую нарисовала своим рассказом Беатрис:

– Кажется, вы в свое время спонсировали террористов?

– Это необходимое зло.

У Евы случилось дежавю – она покосилась на Мориарти, но тот, словно, не заметил, как резко переменилось настроение беседы.

– Где-то я уже это слышала, – отрешенно сказала она.

– Достаточно, – резко встрял Мориарти. – Беатрис, всё это и так понятно. Ты можешь сказать что-то новое?

– Да, конечно. Насчёт сотрудничества… – она прочистила горло, – на вчерашнем собрании ордена мы поднимали вопрос спонсоров и поддержки. В связи с изменениями в планах нам необходима помощь со стороны, так что они готовы пойти на переговоры.

– Я полагал, в вопросах денег вы не переборчивы.

– Ленни не хочет принимать людей со стороны.

– Так он против переговоров?

– Да, но на него тоже давят, – сказала Беатрис. – Думаю, к концу недели он сломается. Мы должны действовать быстро. До Рождества осталось меньше месяца, а главное действие будет приурочено именно к нему. Сейчас столько всего происходит, я просто не успеваю замечать, как меняются планы ордена. Кое-что грядет, и это будет весьма масштабным действием.

– Вам нужны деньги, – констатировал Мориарти.

– Да. Но орден больше не намерен прогибаться под кого-то.

– Всё решает нужная сумма.

Странная мысль посетила Еву в тот самый миг, совершенно странная, как показалось ей. В этой короткой, сказанной, вероятно, невзначай, фразе и крылся весь план Мориарти. Он не хотел давить или убеждать кого-то в своей важности – есть цель и есть средства – и только, когда между этими двумя вещами можно будет поставить «равно», план будет исполнен. После встреч с принципиальными и в меру гордыми людьми Ева уже и забыла, насколько алчна человеческая натура. Ни для Клемана, ни для Трумана деньги бы не решили всех проблем. Для них они не значили ничего в сравнении с собственной гордостью. «Исход» же, сколь бы святым его не выставляли, был обычным сборищем влиятельных политиканов, которые живут собственным карманом.

– А ты всё такой же, – Беатрис с укором взглянула на Мориарти. – Подкуп, убийства, стремление к власти – старый-добрый Джеймс Мориарти. Сложно представить, что каких-то пару месяцев назад ты застрелился.

– Я бы назвал это моментом переосмысления, – парировал Джеймс. – Моя репутация пошатнулась после того, что было в Лондоне. Теперь нужно строить её с нуля проверенными методами.

– Ты не думал поменять свои методы? Ты бы мог начать совершенно новую жизнь…

– Беатрис, – перебил он её. Еве, как и самой Лэнг, хватило секунды, чтобы понять – поучительные речи – это не то, что сейчас хочет услышать Мориарти.

– Да, прости.

Их беседа продолжалась ещё какое-то время. Беатрис рассказывала о том, что происходило в ордене и, в основном, эти рассказы сводились к тому, насколько прочно Ленни и его соратники укоренились со своими идеями в «Исходе». Ева не ощущала былого напряжения, но и желания быть участницей этой беседы у неё не было. Она время от времени спрашивала что-то у Беатрис, но понимала, что это – лишь формальные вопросы, чтобы окончательно не выпасть из разговора. Время неумолимо шло к вечеру. Их беседа и вправду затянулась. Была ли в ней нужда – Ева не могла сказать наверняка. Ей казалось, что всё было бы куда проще, исчезни она из этого зала обратно в их с Джеймсом номер. Всё, что могла делать Ева, – это присматриваться к Беатрис, ловить её эмоции, мимику и анализировать их, пытаясь составить целостный образ этой женщины.

К тому моменту, когда они с Джеймсом всецело перешли на тему денег, Ева окончательно потерялась в беседе. Она слышала лишь конечную цифру – около 500 миллионов. Но, зачем нужны эти деньги, и куда они пойдут – это всё прошло мимо неё. Вероятнее всего, Еву одолела усталость. Впрочем, она достаточно быстро взбодрилась в тот самый момент, когда Мориарти кто-то позвонил, и он вышел из зала. Проводив его взглядом, Ева взглянула на Беатрис. Она явно была довольна таким исходом и не собиралась терять драгоценное время впустую, а потому заговорила:

– Слушай, Ева… Я знаю, что не вызываю доверия, и эта штука, – она указала на маску, – явно не добавляет мне очков. Но я вам не враг. Не стоит смотреть на меня так, словно я вот-вот должна вытащить ствол и пристрелить твоего босса. Я бы не поступила так никогда. Джеймс многое сделал для меня – он, можно сказать, спас мне жизнь, хоть я и потеряла половину лица. Мой бывший муж – психопат, и, даю слово, он бы точно убил меня, проведи я ещё хоть день в Лос-Анджелесе. Я многим обязана Джеймсу и, уж поверь, не стала бы пренебрегать этим.

– К чему ты ведёшь? – этот вопрос, как и вся беседа, был формальностью. Как Беатрис, так и Ева хорошо понимали, к чему ведет этот разговор.

– Я это к тому, что ты не должна видеть во мне опасность. Я хочу вам помочь.

«Безусловно», – про себя Ева уже готова была аплодировать Мориарти за его проницательность. Он разглядел натуру Беатрис куда быстрее, чем она, и это в очередной раз подтверждало догадки Евы о том, что вся та встреча – хорошо продуманный спектакль.

– Пока я не вижу в тебе угрозы, Беатрис, – сказала Ева.

– Что ж, спасибо, – Беатрис громко выдохнула и, неожиданно для Евы, улыбнулась. –Утешила ты меня. Так ты не собираешься пристрелить меня в темном переулке?

– Н-нет, – слегка дрогнувшим от удивления голосом ответила Брэдфорд.

– Расслабься, Ева, – Беатрис, похоже, позабавило то, как напряглась её собеседница от внезапной смены её настроения. – Я просто страхуюсь, потому и говорю тебе всё это. Джеймс… ты же спасаешь его шкуру всё то время, что вы колесите по Европе, верно? Я понимаю, что, какой бы занозой он ни был, ты будешь прикрывать его спину. Это нормально присматриваться к людям. В твоей ситуации я бы делала то же самое. Особенно с учётом того, сколько у твоего босса врагов.

Сложно было понять, что же это всё было – очередной фарс и попытка пустить пыль в глаза или реальное понимание. Образ Беатрис, который сложился в голове Евы, резко обнулился. Как бы ни хотелось Брэдфорд узнать реальные мотивы этой женщины, она не могла упустить свою возможность, а потому спросила:

– Давно ты его знаешь?

– Года четыре, наверное.

– И хорошо ты знаешь Джеймса?

– Я… – Беатрис на миг задумалась, – не знаю, Ева. Никто, наверное, не знает его достаточно хорошо. А что…

Её перебили шаги, что донеслись с другой стороны зала. Джеймс шёл к ним, держа в руках сотовый. Он даже не сел, лишь подошёл к столику и спросил у Беатрис:

– У тебя есть ещё какая-то информация?

– Нет… – она встала из-за стола, – нет, пока это всё. Орден ещё не в курсе, что ты в Риме, так что никаких новостей пока нет. Я сообщу тебе, когда совет назначит дату переговоров.

– Хорошо, – сказал он Беатрис, после чего взглянул на Еву. – Машина уже здесь. Нам пора.

– Тогда до встречи, Джеймс, Ева.

Они вышли из ресторана, когда Рим уже окутали сумерки, а лёгкая морось превратилась в настоящий ливень. Было холодно и сыро, прохожие скрывались от дождя под козырьками домов и в небольших арках меж зданиями. Когда первые капли упали на лицо Евы, она улыбнулась уголками губ и, казалось, ощутила запах родной Англии.

В отеле они с Джеймсом оказались уже ближе к вечеру, когда дождь слегка поутих, а безумное обилие зонтиков сменилось обычной мельтешащей толпой, что по привычке куда-то отчаянно спешила. Ева наблюдала за городом из окна своей комнаты и думала о том, как бы поскорее уснуть и забыть этот невыносимо долгий день. В её голове перемешалась целая прорва невозможно разных мыслей: от «Так что же за человек хочет прикончить Мориарти?» до «Какого чёрта нужно от меня этой Беатрис?». Ева выглянула из-за двери всего на миг, когда услышала какой-то стук. Она увидела лобби-боя, что принёс Джеймсу несколько газет. Когда Мориарти с ним расплатился, то закрыл дверь и обернулся к Еве с немым вопросом.