Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 61 страниц)

– Знаешь, – заговорила Ева, медленно отдаляясь от мемориала, – в МI-6 есть отдел, который занимается хроникой и статистикой. У каждого агента там есть свой список – список тех, кого он убил. Обычно нам не позволяли смотреть на эти данные. Считали, что лучше о таком не задумываться. Однажды на брифинге я познакомилась с парнем из того отдела, и он согласился показать мне мой список… Там было двести пятьдесят имён. Это были все, чью смерть мне пришлось подстраивать в угоду новому правительству, чьим-то интересам и красивым заголовкам в прессе. Я убила двести пятьдесят людей, работая там. В тот день, когда я увидела тот список, мне захотелось уволиться. Вот просто пойти и написать заявление об уходе. А на следующее утро я просто забыла об этом. У меня было столько работы, столько нерешённых проблем, что я просто забыла о двух с половиной сотнях людей, которых я прикончила. До сих пор я не вспоминала о них. И, знаешь, когда я говорила тебе, что никогда не убивала, то действительно так думала. Я просто забыла о тех людях, словно их и не было.

– Я редко говорю тебе это по понятным причинам, но ты поступила разумно.

– Для меня это всё ещё дико, – призналась Ева. – Я ведь теперь думаю: а что, если бы те люди, которых мы видели, действительно оказались членами ордена? Нам бы пришлось убить их.

– Да, – просто ответил Джеймс. – И мы бы поступили правильно. Люди слишком узко смотрят на такое понятие, как смерть. Для них это априори нечто плохое. Религия, СМИ, литература – всё это годами внушает в подкорку, что убийство – нечто нелицеприятное, мерзкое, грязное, неподобающее. Я же нахожу в нём лишь часть своей работы, не самую приятную, но необходимую.

Пока они разговаривали, где-то неподалёку послышались радостные возгласы и просьбы «быть осторожнее с огнём». Уже через несколько минут по всей площади стали загораться небольшие китайские фонарики, один за другим вздымаясь в синеву ночного неба. В какой-то момент их стало так много, что вся площадь была объята тёплым янтарным светом. Они взлетали всё выше и выше, унося с собой короткие записки с рождественскими пожеланиями и именами сотен погибших в чудовищных взрывах.

Вокруг доносились восторженные крики детворы, кто-то рыдал, а кто-то просто крепко держался за руки, наблюдая за маленьким рождественским чудом. В блестящих карих глазах Евы отражались сотни крохотных фонарей, летящих ввысь, прямиком к звёздам.

Мир вокруг приобрёл размытые очертания, а память услужливо подбросила картину из прошлого.

***

Она стояла у окна пустынной квартиры на окраине Ричмонда – её новой обители – и глядела на утопающий в свете неоновых фонарей ночной город. Внизу мерцала выцветшая вывеска круглосуточного магазина «Спиди энд Сэм», вдали гремели салюты и слышались радостные крики подвыпивших прохожих. Рождество 2010 года настало для Евы слишком быстро и ударило по ней больнее её недавней фиктивной кончины. Именно теперь она ощутила, что осталась абсолютно одна. Всё, что было до этого, казалось одним длинным суматошным сном, который промелькнул мимо её внимания и не оставил после себя ничего, кроме мёртвой тишины. Мир сузился до одного замкнутого пространства с голыми стенами и дряхлой мебелью.

Где-то на периферии сознания мелькали картины из недалёкого прошлого: отцовский дом в Труро, обеденный стол у большого панорамного окна, блестящая всеми цветами радуги праздничная ель и её семья – отец с его длинными рассказами о странствиях по миру, мама в её любимом красном платье, суетящаяся над праздничным ужином, дядя Мартин с его гигантским портфолио самых невероятных птиц, которых только можно было встретить, племянники Джо и Финеас, носящиеся по дому в поисках своих подарков, и Эд, сидящий поодаль и погрузившийся в свои далёкие мечтательные размышления о будущем.

Обо всём этом теперь стоило забыть, ведь только так можно избавиться от саднящего чувства досады внутри. Стоит вырвать из себя эти воспоминания, словно это крохотная заноза, и отбросить их так далеко, как только возможно. А пустота внутри быстро заполнится работой… Ведь у Евы ещё столько дел! Она должна закончить два проекта, связанные с Ираком, и разобраться с проблемами на афганской границе. Словом, у неё было достаточно работы, чтобы хоть на время забыться и отдалиться от мыслей о прошлом.

Но всё это – завтра, а пока у неё был последний свободный вечер, в который она осталась наедине со своими мыслями. Не стоило никуда спешить, менять убежища одно за другим, содрогаться от каждого шороха и ограничивать себя лёгкой дрёмой, как это было в последние несколько месяцев. Она, наконец, могла спокойно поспать, но по иронии судьбы именно сейчас ей хотелось этого меньше всего.

Когда в дверь постучали условным стуком, Ева слегка удивилась. Было уже около десяти вечера, вся страна охотно предавалась рождественской суете, за окном отчётливо слышались крики поздравлений от радостных прохожих, где-то вдали звучали старинные мелодии колядок, и всё, абсолютно всё было объято атмосферой праздника. Едва ли кто-нибудь (а тем более Ева) мог ожидать в такое время гостей.

В прочем, их условный стук знало не так уж много людей, а потому Ева уже могла предположить, кто будет стоять за дверью. Прервав монотонное разглядывание окрестностей, она поспешила открыть своему позднему гостю. Как только металлическая дверь со скрипом отворилась, за порогом показалась высокая фигура Морана. Ева быстро отступила, пропуская его в квартиру.

– Что-то случилось? – спросила она, не тратя времени на неуместное жеманство.

– Нет, – ответил Моран, скидывая с себя куртку. – По крайней мере, ничего существенного.

– Тогда зачем ты здесь?

– Решил отдать тебе это, – он протянул Еве вынутый из кармана конверт.

Брэдфорд с недоверием покосилась на письмо, но всё же взяла его. На конверте не было ни обратного адреса ни имени отправителя, лишь надпись: «Для Евы Брэдфорд». Спустя несколько мгновений внутренних сомнений, Ева аккуратно открыла его, выудив оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Это было свидетельство о смерти на имя Евы Марии Брэдфорд, а точнее – его ксерокопия. Столь обыкновенная вещь теперь венчала новый этап в её жизни и была словно вишенкой на торте всего того суматошного бреда, который творился последние пару месяцев.

– Рождественский подарок? – с усмешкой спросила Ева.

– Я подумал, что тебе захочется взглянуть на него.

Ева не стала вчитываться в написанное – слишком уж диким это казалось сейчас. По правде говоря, она ещё не до конца осознала всю специфику собственного состояния. Сложно принять тот факт, что ты мёртв, пусть и формально. Возможно, со временем она научится с этим жить и привыкнет к этому, как привыкала ко всему новому, что приносило ей сотрудничество с Мориарти.

– Какова причина смерти? – это уже не было важно, но почему-то Еве хотелось знать все детали собственной «гибели».

– Многочисленные переломы, сильная потеря крови, удушье – там целый комплект.

– А тело…

– Нашли в одном из моргов, – ответил Моран. – Тебе не стоит об этом беспокоиться – наши ребята работают чисто.

– А что говорит Мориарти?

– Если честно, то в последние несколько дней он не выходил со мной на связь. Он увлёкся новым делом. Какой-то доморощенный детектив решил путаться у него под ногами. Но я пытаюсь держать его в курсе всего, что происходит.

Они сели у того самого окна, где ещё десять минут назад стояла Ева. Оба были вымотанными и совершенно не знали, о чём ещё можно говорить. В их положении всё было слишком сложным: у Евы – её фиктивная смерть и все вытекающие обстоятельства, а у Морана – целая кипа работы и свалившаяся на голову проблема по имени Ева Брэдфорд, которая теперь на все сто процентов перешла под его протекцию.

Единственным правильным решением было достать измятую пачку «Бенсона», которая завалялась в кармане Себастьяна с последней выездной миссии и закурить. Прежде чем зажечь сигарету, он филигранно спросил:

– Ты не против?

На удивление Морана, Ева протянула руку и достала из пачки ещё одну сигарету.

Повисло молчание.

Они курили и смотрели на мерцающие огни ночного Ричмонда. В мыслях была кромешная тьма – пустота, которую ещё не успели заполнить бытовые проблемы и рабочие заботы. Воздух пропитывал запах горького сигаретного дыма. Тогда Ева ещё не думала о том, что такие рождественские вечера станут их общей маленькой традицией, которая никогда не будет обсуждаться, но всегда – в независимости от места и обстоятельств – будет беспрекословно соблюдаться.

Когда сигареты закончились, а за Мораном закрылась дверь, тишина поглотила Еву без остатка. Она ощутила, как становится тесно в этой сырой холодной квартире. На столе все ещё лежало её свидетельство о смерти, но ей больше не хотелось прикасаться к нему. Уже завтра оно полетит в старую коробку из-под обуви и будет заброшено на самый высокий шкаф. А пока Ева не могла заставить себя даже встать с шаткого стула и оторвать своего взгляда от панорамы ночного города. Её охватила полная апатия.

В тот момент Ева навсегда возненавидела тишину.

Комментарий к Рождество в Риме

*Эрнст Ставро Блофельд – один из персонажей-злодеев из серии книг и фильмов о Джеймсе Бонде.

Как говорит один небезызвестный злодей: “Соскучились по мне?”

Давненько я уже не выкладывала ничего в этой работе и мне, признаться, даже немного стыдно за столь долгий перерыв. Однако сейчас, в предпраздничной атмосфере на меня накатило чувство дикой ностальгии и мне захотелось вернуться немного назад в истории Евы Брэдфорд и показать одну немного нелепую рождественскую традицию, которая сложилась в её жизни. Такой себе мой маленький новогодний подарок всем тем, кто всё ещё терпеливо ждёт продолжения этой истории.

С наступающим, дорогие читатели!

И да, вторая часть работы уже в процессе и в скором времени вы сможете вкусить ещё немного моего фирменного абсурда)

п.с. Как вы заметили, оформление этой главы слегка отличается от остальных. По многочисленным просьбам делаю текст “более читабельным”. В скором времени вся работа пройдёт такой небольшой, но важный апгрейд.

========== Часть 2. Перед рассветом. Глава 1. Австрия: Вена ==========

Сложившаяся ситуация напоминала Еве один весьма бессвязный и неумелый триптих: свинцовое небо, затянутое тучами, на фоне которого красовался белый частный джет; ближе к взлётной полосе развевался на ветру метеорологический флюгер; вокруг сновали толпы рабочих венского аэропорта, с недоверием поглядывая на Брэдфорд. Она уже полчаса стояла у трапа самолёта, ожидая Мориарти. Его сказанное наспех «скоро» было таким себе утешением, так что Ева уже понадеялась добраться до их отеля к закату. Ей оставалось только рассматривать серые виды аэропорта и ждать, пока Джеймс сможет утолить свою нездоровую паранойю.

Часы показывали шесть вечера. Темнело в Австрии быстро, а зимний мороз был куда суровее Сицилийских снегопадов. Откровенно говоря, Ева не испытывала особой ностальгии по югу, но, когда небо потемнело, а на землю повалил настоящий снегопад, захотелось оказаться, где угодно – в безмерно пафосном Париже, в садах Монако или на берегу Ионического моря, но только не здесь. Мориарти вышел из-за угла в тот самый момент, когда околевшая Ева уже потянулась за сотовым и оказалась в шаге от того, чтобы позвонить ему. Джеймс казался напряжённым – чуть больше, чем обычно – и от этого возникло желание спросить у него о случившемся, но был ли в этом хоть малейший смысл? «Он в любом случае соврёт», – подумала Ева.

– Мы уже можем идти, или у тебя есть ещё какой-нибудь повод оставить меня здесь, как цепную собаку?

– Можем идти, дорогуша, – сказал он с едкой усмешкой. Ева на миг впала в настоящий

ступор. Мысленно её просто таки передёрнуло от того жалкого прозвища, которым её окрестил Мориарти. Она и вправду почувствовала себя ручной псиной, что готова мириться с самыми нелепыми кличками и командами, которые ей отдаёт её больной хозяин. – Ты же не ждёшь, пока я брошу тебе палку?! Пошли отсюда.

С языка рвались слететь самые мерзкие и оттого – наиболее правдивые эпитеты в сторону Мориарти, но Ева сдержалась. Главное в таких ситуациях – это самообладание и умение здраво взвесить все возможные последствия ссоры. Она пошагала вслед Мориарти, кутаясь в шарф от нарастающего снегопада. У главного входа в аэропорт их ждала машина. На удивление Евы, она была абсолютно пуста – водителя не было ни в салоне, ни где-то поблизости.

– А где…

– Его нет, – ответил Мориарти, так и не дав Еве закончить свой вопрос. – Мера предосторожности.

– Я бы так не сказала… – буркнула про себя Ева, садясь на пассажирское место.

С недавнего времени ей стало казаться, что Мориарти охватывает паранойя. Он стал более наблюдательным, придирчивым и напряженным, от чего порою был по-настоящему невыносимым. Если раньше его откровенный цинизм и расчётливость казались терпимыми, ведь каждый раз этого требовала ситуация, то теперь подобные выпады стали всё больше походить на откровенный бред… предельно неприятный бред. Сидя рядом с Мориарти в мерно движущейся по венским проулкам машине Ева всё размышляла, когда же этот маразм достигнет пика. Ей хотелось думать, что Мориарти может отпустить, что, в конце концов, он поймёт одну предельно простую вещь: им не убежать от Марка Дауэла так или иначе. Он – псих, во многом схожий с самим Джеймсом… «На самом деле, – подумала Ева, – достаточно сильно схож». И именно поэтому он не остановится, пока не получит желаемое.

Их машина пересекала длинную центральную улицу, что тянулась параллельно с руслом Дуная. На той стороне реки виднелись огромные стеклянные высотки офисов международных банков и промышленных предприятий. Они выстраивались в длинный ровный ряд, отражая в себе левый берег, по которому теперь ехали они с Мориарти. Казалось, что город был разделён на две части: скучный, однообразный, стеклянный лес, что подпирал собою бесконечно-серое небо, и каменный музей девятнадцатого века, в котором вместо коридоров – узкие улочки и скверы, а в роли экспонатов – самые невероятные творения архитектуры той эпохи. Определённо, вторая часть нравилась Еве куда больше.

Венский шарм, однако, не отгонял навязчивые мысли. В голову всё ещё лезли кадры из прошлого. Ева долго молчала. Она не решалась заговорить с Мориарти о том, что произошло в Сицилии, с тех пор, как они покинули тот злосчастный склад в Аспре. У неё поднакопился большой ворох вопросов, из которых она нашла тот самый, который смог бы ударить по самолюбию Мориарти больше всего.

– Почему ты убегаешь? – спросила Ева, когда они свернули на мост.

– Что?

– Ты слышал, что я сказала, – в её голосе было стальное спокойствие. Ева просто не позволяла себе вновь испытывать свои нервы. – Ты боишься его?

– Нет, Ева, – ответил Джеймс, и в его словах не было и намёка на прежнюю раздражительность. – Это не страх. Бояться глупо, особенно, столь неизбежного и назойливого явления, как Марк Дауэл. Я всего лишь не в восторге от того, что такие, как он, ещё имеют смелость лезть в мою жизнь. Скажем так, я ценю своё личное пространство.

Джеймс совершенно точно был не в восторге от темы разговора, однако он не противился ему, не отнекивался дежурными угрозами и даже не пытался вправить Еве мозги. Вполне вероятно, он и сам понимал, насколько необходимой и закономерной является эта короткая беседа на натянутых струнах.

– Не нравится быть под чьим-то колпаком? – лёгкая усмешка вырвалась совершенно невольно. – Что ж, понимаю тебя, я прожила так последние несколько лет, так что… могу пожелать тебе только не свихнуться. Хотя, – Ева хмыкнула, – думаю, уже поздно.

Ей не хотелось выводить Мориарти. Нет, это не было её целью, когда она начинала этот разговор. Но сдерживать себя становилось всё труднее. Внутри творился такой масштабный эмоциональный коллапс, который сносил все барьеры и вытаскивал наружу всё недосказанное – все сомнения, обиды и злость, которые поднакопились за последние три с половиной месяца.

– Забавно, – усмехнулся Мориарти, – ты пытаешься показать мне, что тебе плевать. Цинизм, сарказм – так глупо, Ева. Очень глупо.

– Мне не плевать, – процедила Ева.

– Правда? – насмешливо переспросил он. – Что ж…

«Ох, лучше бы ты заткнулся», – подумала Ева, прежде чем оторвалась от разглядывания окрестностей Вены и с яростью спросила:

– Хочешь правды? Я ненавижу тебя, Мориарти. И всё, о чём я мечтаю, это сперва всадить пулю в надменную рожу Дауэла, а затем – отдать тебе те просратые годы, которых у меня больше не будет. И именно поэтому мне не плевать.

Она не ожидала, что решится сказать всё это. Сдержанность была одним из главных качеств, которые защищали её от нервных припадков Мориарти, а теперь от неё остались лишь тлеющие угли. Нервы были ни к чёрту. Ева зациклилась на собственных проблемах и даже не заметила, как их авто притормозило у небольшой пятиэтажки прямо напротив набережной.

– Поменьше мечтай, дорогуша, и почаще действуй, – сказал ей Мориарти, прежде чем за ним захлопнулась дверь машины.

Ева закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она понимала, что перегнула палку. Сильно перегнула. Стоило взять себя в руки и отбросить эти чёртовы нервы, если она ещё имеет желание работать. За те несколько секунд в пустой машине мимо неё пронеслась целая колонна мотоциклистов, полицейская машина и две скорых. Звуки большого города смешались в неразборчивый шум, который больше не имел ни малейшего значения.

– Мне нужно быть спокойной, – шептала Ева. – Нужно просто работать. Молча.

Она вышла из машины и побежала к входной двери, в которую парой секунд ранее зашёл Мориарти. «Нужно быть спокойной», – повторяло сознание, пока Ева поднималась на четвёртый этаж. Под ногами скрипела старая деревянная лестница, в воздухе пахло свежей краской и гнилой древесиной. Где-то наверху раздавались мерные шаги Мориарти, и Ева шла на их звук, пытаясь как можно реже вдыхать носом отсыревший воздух лестничной клетки.

На четвёртом этаже была всего одна квартира под чудным номером «13». К ней вела достаточно дряхлая на вид, но удивительно тяжёлая на пробу дверь, которая теперь была приоткрыта. Ева шагнула внутрь помещения и ощутила невероятный холод. Она вошла в длинный коридор, на другом конце которого, у открытой двери стоял Джеймс. Стены были голыми от обоев и любых других атрибутов интерьера. Их покрывал густой слой белой краски, который напоминал Еве о муниципальном госпитале в родном Труро, куда её ещё малышкой водили на приём к педиатру. Затхлый воздух было невозможно вдыхать, а потому Брэдфорд предусмотрительно прикрыла лицо шарфом.

– Что это за место? – спросила она, подходя к Джеймсу.

– Один из моих архивов, – ответил Мориарти, входя в большую светлую комнату.

Пусть ей и не очень хотелось задерживаться в этом месте, Ева всё же последовала за Джеймсом. Комната, в которую они вошли, была не просто большой, как могло показаться из коридора. Со своими высокими потолками и ослепительно-белыми стенами она казалась практически необъятной для человеческого взгляда. Судя по всему, раньше это были три разных помещения, которые кто-то соединил в одно для удобства. Вдоль стен тянулись большие книжные шкафы, витрины и стеллажи, наполненные невероятным количеством литературы. Ева медленно осмотрела весь архив Мориарти и заприметила для себя одну странность: ни одна из книг на этих стеллажах не имела названия. Не было ни красочных тиснённых золотых надписей на обложках, ни имён авторов – ничего, кроме загадочных цифр, выведенных перманентным маркером на переплёте.

– Что это? – поинтересовалась Ева, стоя у одного из стеллажей. – Не похоже на книги.

– Это всё – резервные копии моих старых досье. Во времена кибер терроризма я не могу быть на все сто процентов уверен в сохранности данных.

Голос Мориарти, стоящего на другой стороне комнаты, долетал до Евы вместе с гулким эхо. Любой, даже самый тихий шорох мгновенно разносился по всему помещению благодаря невероятной акустике. От этого Ева становилась чуть более скованной. Она ощущала себя стоящей на сцене какого-то огромного амфитеатра под пристальным взглядом тысяч зрителей. Не хотелось делать неверных шагов и ронять что-то в своём привычном стиле.

– И кто бы решился взломать тебя?! – протянула с недоверием Ева, шагая вдоль большого книжного шкафа.

– Когда-то это пытались сделать наши доблестные спецслужбы. Тогда я и начал создавать эти архивы. Один такой есть в Брюгге и ещё несколько в Стокгольме и Варшаве.

– Хорошо, – выдохнула Ева, разворачиваясь к Мориарти, который теперь стоял всего в паре ярдов от неё. – И что нам здесь нужно?

– Мне нужна информация на нескольких людей. Поскольку старые сервера временно заморожены, пока я не решусь вернуться в Британию, придётся искать здесь, – Мориарти окинул взглядом свою импровизированную библиотеку.

– Ты предлагаешь перебрать все эти записи? – Ева с недоверием покосилась на бесчисленное количество стеллажей, которые были под завязку набиты старыми записями Джеймса.

– Нет. Вот список, – Мориарти достал из внутреннего кармана лист бумаги, на котором было написано десяток разных комбинаций чисел. – Ищи первые пять. Я займусь остальными.

Ева взяла в руки клочок бумаги и покосилась на ближайшую полку, в надежде понять систему, по которой разложены все эти бесконечные папки и блокноты. Однако ни с первого, ни со второго, ни даже с десятого взгляда не удалось этого сделать, а потому она всё же решилась спросить:

– А разве они все здесь не лежат в какой-то особенной последовательности?

– Нет, – сказал Джеймс, подходя к одной из витрин. – В этом и есть весь смысл. Только я знаю, что находится в каждой из этих папок.

– Осталось только найти нужные среди этих… к слову, сколько их тут?

– Три тысячи, если не ошибаюсь.

Ответ Джеймса окончательно добил весь Евин энтузиазм. Если раньше она ещё надеялась, что им не придётся торчать в этой сырой холодной квартире до завтра, то теперь она уже не была так уверена в этом.

– О, чёрт… – прошептала Ева, шагая к противоположной стене.

Она решила начать с самого конца и дальше двигаться вдоль стеллажей к самому входу, пробегая взглядом по номерам папок. Занятие это было не трудным, но уж больно муторным. Стоило, сперва, запомнить первые три цифры каждого пятизначного номера и ориентироваться на них. Ещё одним важным условием было решение полностью забыть о времени, потому как, чем чаще она будет смотреть на часы, тем сильнее ей будет хотеться бросить к чертям это монотонное пекло и укатить куда-то в самое сердце шумной Вены.

Так проходили минуты… или часы. В руках Мориарти уже было три папки, когда Ева нашла свою первую. Сперва она не поверила в то, что видит: цифры на переплёте совершенно точно совпадали с одним из номеров, что ей дал Мориарти. Ева вытащила папку, зажатую в самом начале одного из стеллажей, и тут же вычеркнула один из номеров в списке.

Вопреки всей монотонности и скуке, что венчала столь незатейливое занятие, Ева испытывала небывалую радость, когда находила нужные папки и блокноты и вычёркивала очередной номер из своего списка. К слову, подобное времяпрепровождение смогло здорово отвлечь её. Во время своих поисков Ева почти не разговаривала с Джеймсом, да даже не смотрела в его сторону. Все её мысли были заняты комбинациями чисел и их сопоставлением. Ей не хотелось думать ни о своих былых нервных всплесках, ни о том, что будет дальше. Мозг отдыхал, а лёгкие уже привыкли к тяжелому сырому воздуху.

На улице вовсю царила ночь, когда Ева вычеркнула последний номер из своего списка. Взяв в руки пять увесистых папок, Брэдфорд понесла их к длинному столу у окна, за которым теперь сидел Мориарти. Она положила их рядом с точно такой же стопкой и присела на шаткий стул.

– Будем их разбирать сейчас?

– Да. Возьми свои папки и найди там всё, что сможешь, о человеке по имени Зейд Асад.

Открыв первую папку, Ева едва не выпала в осадок от того, что увидела: там были копии военных указов времён 1994–1999 годов. Судя по именам, все они принадлежали талибам. Дальше шла целая выжимка разведданных по месторасположению военных складов, аэропортов и баз террористов. Иногда там мелькало имя того самого Зейда. В основном информация была связана с бомбардировкой вражеских баз, центров связи и даже жилых кварталов. Однако это были лишь крупицы, из которых невозможно было сложить цельный портрет человека.

Дальше шли куда более подробные досье операций и их участников. Там-то уж Ева нашла всё то, чего ей не хватало в истории Зейда и его деятельности. Сложно не признать того факта, что он был настоящим моральным уродом, который создал столько проблем, что мог посоревноваться с Хусейном. Этот мужчина и его подпольная группировка организовывали теракты и бомбёжки мирного населения в Багдаде и Кабуле, помогали талибам накрывать американские военные базы и устаивали шоу с фейерверками, подрывая под завязку набитые оружием вражеские склады. Ну, а венцом его сволочной натуры было убийство собственных приспешников за их малейшие провинности. Фото прибитых к бетонным столбам мужчин, погибших медленной мучительной смертью, были «лучшим» дополнением к общей картине.

О детстве, юности и личной жизни этого человека в документах говорилось мало. К одному из рапортов были прикреплены фото группировки Зейда с пометками. На снимке были запечатлены восемь человек. Высокий широкоплечий мужчина в светлой армейской форме со смуглым лицом, тёмными, как смоль, волосами и густыми чёрными усами был Зейдом. Женщину рядом с ним звали Нида, и, по всей видимости, это была его жена. На переднем плане рядом с ними стояла невысокая девочка лет десяти. Рядом с ней была приписка: Инас, дочь Зейда и Ниды. Поодаль стояли двое низких крепко сложенных мужчин – Саид и Дамир. Первый был, судя по данным, одним из главных помощников Зейда, а второй – его лучшей ищейкой. В углу фотографии стояли трое: Дилия, Аббас и их маленький сын Гасан. Рядом с именами родителей стояли пометки «МЁРТВ». Это одно единственное фото, которое удалось достать разведке за больше чем десять лет деятельности группировки. Улыбки этих людей могли показаться искренними кому-то уж больно сентиментальному, но, проведя в Афганистане каких-то три месяца, Брэдфорд хорошо понимала – лица обманчивы.

Закончив с поисками, Ева отметила всю информацию, что смогла найти, и подвинула папки к Джеймсу. На дворе была поздняя ночь, когда они, наконец, разобрались с личностью Асада и его группировкой. Наконец, у Евы была возможность спросить то, что её тревожило всё это время.

– Зачем тебе этот Зейд?

– Пока я только сверяю данные. Но, вполне возможно, что нам ещё придётся иметь с ним дело.

Впрочем, ничего удивительного для себя Ева не узнала – Мориарти вновь лез в самую гущу каких-то невероятно опасных событий и тащил её с собой. Она уже к этому привыкла, а потому бессмысленно сейчас вскидывать брови на лоб и вздыхать о чокнутой натуре Мориарти.

– Так вот, зачем мы в Вене, – ты хочешь заключить сделку с террористами?! – предположила Ева.

– Если вкратце, то я надеюсь её избежать, – сказал Мориарти, закрывая последнюю папку с файлами.

– И в чём проблема?

– Проблема в том, что в нашей сделке будет ещё одна сторона, которая совершенно точно не будет в восторге от моего решения.

– Кто это? – Ева спросила на удачу, совершенно не надеясь на откровения от Мориарти, и от того его прямой ответ её неслабо удивил.

– Филип Клеман, – сказал Джеймс. – Нам придётся встретиться с ним через пару дней на одном вычурном балу.

Ей стоило догадаться, что во всей этой ситуации кроется какой-то подвох. Филип Клеман был последним человеком (после Марка Дауэла, разве что), кого хотелось встретить. Он доставлял много проблем ещё в Париже, а уж теперь, когда Мориарти явно собирался совершить нечто невообразимо глупое и опасное, от него не стоит ожидать ничего хорошего.

– Чудно, – вздохнула Брэдфорд. – Я уже и не надеялась увидеть этого психа.

Ева была рада, что они не продолжили сидеть в этом затхлом пустынном архиве. С каждой минутой пребывания там у неё медленно ехала крыша, а разговор с Мориарти лишь окончательно добил её. Они убрались из старой квартиры Джеймса к трём часам ночи и отправились в отель. Усталая и вконец вымотанная Ева едва заметила, как их авто остановилось у высокого старинного здания, сияющего сотнями ярких фонарей в ночной тьме. Швейцар любезно забрал у Джеймса их багаж и ключи от машины, чтобы загнать её на подземную парковку.

На самом деле, Ева даже удивилась, что они выбрали для ночёвки столь примечательное и известное место. Однако в тот момент она предпочла не напрягать себя столь пустыми размышлениями, отдавая предпочтение мыслям о здоровом долгом сне. Пропустив мимо своего внимания некоторые формальности, связанные с заселением, она пошагала вместе с Джеймсом к своему номеру. Невообразимо медленный лифт поднял их на седьмой этаж, который в такое время суток освещали лишь слабые настенные светильники. Внешняя отделка здания, аутентичный дизайн и приглушённый свет создавали иллюзию тех самых давних времён, когда в Европе царила монархия, а в стиле преобладали чрезмерная пышность и вычурность.

Их номера находились один напротив другого в самом конце длинного коридора. Лобби-бой, что любезно провёл их в апартаменты, получил свои чаевые и удалился, ну, а Ева, бросив короткое «спокойной ночи», решила удалиться. Она не стала даже рассматривать свой номер, просто стянула с себя холодную, слегка мокрую от снега одежду и повалилась на кровать, падая в блаженное забвение.

***

Утром Еве хотелось всего нескольких вещей – крепкого венского кофе и объяснений от Мориарти. И если с первым дела обстояли прекрасно – она набрала номер кухни и заказала себе лёгкий завтрак в номер, – то второе казалось просто невыполнимой задачей. Для этого стоило побеспокоить Мориарти, который итак не особо в восторге от её дотошности, а уж соваться в его номер одной рано утром Еве совершенно не хотелось.

Спустя несколько минут в дверь постучали. Ева взглянула на часы и подумала, что в этом отеле чертовски хороший сервис, если они так быстро справляются с заказами. Но на пороге не оказалось ожидаемого учтивого паренька с подносом. Там был Мориарти, и в руках у него оказалась увесистая белая папка, совершенно не похожая на те, что были в его архиве.

– Доброе утро, – слегка ошарашенно сказала Ева, пропуская его в номер. – Что-то случилось?

– Мне нужно, чтобы ты посмотрела эти документы и сверила их с данными, которые были в моих папках.

– Я думала, это ты у нас фанат работы с архивами.

Еве вспомнились все те безумные схемы, которыми так любил увечить стены Мориарти. Глядя на папку с документами, она подумала, что он уже наверняка успел состряпать подобную инсталляцию для того, чтобы лучше визуализировать для себя всю эту информацию.