Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 61 страниц)

Затем запись прерывалась примерно на минуту. Джим уж было подумал, что плёнку заело и всё, что он должен был услышать дальше, безвозвратно кануло в лету, но, вскоре, из динамиков донёсся громкий скрип, и запись возобновилась. Вот только голос у Нормана был уже совершенно другим – уставшим и слегка взбудораженным.

«27 февраля, Хайдельберг. Чёртов город, босс, чёртов город… Пока я был в Риме, это захолустье казалось мне чем-то вроде тихой гавани, где Асад отдыхал от своих проблем… Но чёрта с два! Этот городишка напоминает сточную канаву, куда стекается вся грязь этой страны. Вылизанный, холёный снаружи он полностью прогнил изнутри. Местные власти живут на откатах от людей вроде Асада, а активисты здесь чаще собачатся между собой, чем делают свое правое дело. Пытался я найти общий язык и с одними, и с другими… но как-то не сложилось, – на фоне послышался тихий утробный стон. – Есть здесь, правда, несколько адекватных людей. Штайнмайеры – семейство либерально настроенных юристов, которые уже не первый год копают под местные власти. Мне удалось с ними пообщаться после очередного заседания суда, где они пытались доказать какие-то махинации с госзаказами.

В общем, помнишь, я в прошлой записи рассказывал о статье Штаймайера? Так вот, этот парень – Томас – был убит по приказу местного мэра, Эрнста Грубера, который оказался давним дружком Асада. Штайнмайер в своё время покопался в данных госреестра и нашёл несколько дарственных на имя Грубера от имени одной из офшорных компаний Асада. В ночь перед тем, как эти документы должны были попасть на стол к прокурору, Штайнмайера пристрелили – прямо на центральной площади города. Позже убийство списали на какого-то восточного беженца. В общем, вполне себе стандартная процедура. После этого пресса подняла шум, Грубера едва не сняли с поста мэра, но совсем скоро об этой истории все забыли. Штайнмайеру установили мемориальную доску, а Грубера переизбрали на второй строк. Асад, наверняка, знатно вписался за него здесь. Всё это мне рассказала вдова этого Штайнмайера – Бригитт. Славная женщина, говорит фактами в отличие от местной прессы. Хорошо бы тебе с ней пообщаться…»

Джеймс остановил запись и громко вздохнул. Пообщаться с Бригитт у него уже не выйдет – сегодня с утра её машина врезалась в отбойник в нескольких милях от города, пока она вместе со своими детьми направлялась к матери в соседний Штольцбург. Похоже, Джеймс постепенно начинал понимать, к чему клонил Норман, – этот город был настоящим отстойником, прибежищем анархистов и коррупционеров. Людей здесь убивают десятками, а федеральной власти до этого нет совершенно никакого дела. Над Хайдельбергом словно образовался какой-то порочный купол, который заманивал к себе худших из худших, укрывая их от внешнего мира. Казалось, случись в этом городе ядерный взрыв – купол его сдержит, не дав распространиться по всей остальной планете.

Формированию такой весьма неблагоприятной обстановки в своё время поспособствовал Асад. Его влияние было подобно чуме – сперва оно касалось низших слоев общества, местных крыс – мелких воров, вышибал, карманников и прочей швали. Он держал их всех в узде, заставив не просто платить ему дань, – Зейд научил их подчиняться себе, обуздав этот хаос. Затем постепенно, путём вливания непомерного количества средств и сил он добрался до верхушки города, установив там свой собственный порядок. Эрнст Грубер однозначно не был разменной монетой. Асад ему доверял, и осталось понять – почему.

«Немного о личности Эрнста Грубера: нарцисс, мудак, гей. Это в трёх словах… А если детальнее: парень половину жизни был откровенным неудачником. Он доедал объедки со столов своих дружков из бизнес-колледжа, сортируя бумаги в местном архиве. До двадцати жил с матерью, представляешь?! Но потом, на одной из правительственных сходок познакомился с новым местным авторитетом, Зейдом Хасаном, который только-только обосновался в городе. Этот паренек консультировал его – сливал сводки переговоров и всю «чёрную» документацию, которую ему приходилось до этого утилизировать. Благодаря ему Асад проник в мэрию и позже смог выйти на федерального прокурора. После этого никаких преград не было. Это место стало его законным царством – маленьким оазисом, куда он приходил греть кости после очередной вылазки к европейской знати. Конечно, ему нужен был свой человек, который может здесь всем заправлять. Грубер был, как по мне, худшим кандидатом. Он мерзкий, ушлый – не ровен час, пырнёт тебя в спину, чтобы взобраться выше по карьерной лестнице. Но Асада он боится, а поэтому не пойдёт против него. Мэром он здесь будет ещё долго – до того, как надоест своему хозяину со своими этими дурацкими властными замашками.

Однако есть ещё кое-что в этом Грубере. Кроме функций ручного мэра у этого парня, похоже, имеются ещё кое-какие обязанности. Исходя из кадастровой выписки, Грубер живёт не в своём доме… хотя своих халуп у него хватает. Его дом зарегистрирован на юридическое лицо с кипрской пропиской. Вне всяких сомнений, дом принадлежал Асаду. И, хоть официально в нём никто не прописан, почта туда всё ещё приходит. Из того, что я успел перехватить, – пара писем на имя «ARES inc.» и одна занятная посылка, которую я, впрочем, уже уничтожил. Там были образцы разрывных гранат, отправленные точно Асаду. Судя по данным местного почтового отделения, такие посылки с завидной регулярностью приходят на адрес поместья Асада. А это значит, что ему нужно их где-то хранить. Рядом с домом на том же участке было большое помещение, подписанное на плане, как склад. Полагаю, там хранятся остальные посылки Асада. А Грубер, как чёртов секретарь, собирает всё это и сберегает в сохранности до того, как Асад не приедет и не проверит всё это. Пока я пытаюсь найти возможность, чтобы попасть в этот дом… Надеюсь завтра встретиться с одной барышней – приближённой к Груберу. Её зовут Аделаида. Думаю, она сможет мне помочь. Пока это всё. Адрес дома…»

Джим приостановил запись, и, прежде чем прослушать следующее сообщение, раскрыл прихваченную с рецепции карту. Электронный навигатор в этих местах был, как он уже понял, бесполезен, а потому для лучшей визуализации Мориарти отметил для себя все важные места на карте найденным на столе черным маркером. Пока картина складывалась смутная – дом Асада находился на склоне холма, окружённый со всех сторон густым лесом. К нему вела всего одна дорога – небольшой подъездной путь, отмеченный тонкой линией на карте. Это была наивысшая точка в городе – дальше только вышки сотовой связи и местная метеорологическая станция. Пробраться туда незаметно будет сложно, ведь, судя по фото с сайтов местных активистов, от внешнего мира эту усадьбу отделяет трёхметровый бетонный забор, обтянутый чем-то наподобие наэлектризованной колючей проволоки. Пост охраны там тоже, наверняка, имелся. Соваться туда в одиночку – гиблое дело.

Мориарти вздохнул и, отбросив в сторону карту, вновь включил запись. Из динамика доносились громкие помехи, которые вскоре сменились чьим-то надрывным хрипением.

«1 марта, Хайдельберг, – заговорил Норман слегка севшим голосом. – Я не знаю, когда ты приедешь, босс, поэтому оставляю тебе эту запись. Аделаида назначила мне встречу на 11 часов. Точное место сказать не могу – тебе не нужно туда соваться. Хочу дать тебе несколько указаний на случай, если не вернусь.

Во-первых, забудь обо мне. Босс, я крайне редко говорю тебе это, но твоя привычка мстить меня категорически бесит. Не стоит звонить мне и, уж тем более, искать меня, если я не вернусь. С этими людьми нельзя действовать напролом. Во-вторых, давай определимся с твоей целью. Это точно не Грубер. Он – всего лишь средство для её достижения. Главная цель – это дом. Проберись туда – и найдёшь всё, чего тебе недоставало в деле против Асада. В-третьих, для того, чтобы туда пробраться, тебе нужны кое-какие детали из расписания Грубера. Самый реальный способ с ним пересечься – его клуб – «Грандж», кажется, – и стрельбище. В клуб посторонним путь заказан. Вход строго по пригласительным. Если получится – смогу выбить тебе такой у Аделаиды. Если нет – придётся тебе добывать его другими путями. Лучше всего идти напрямую к Груберу. Ты умеешь втираться в доверие, так что здесь тебе путь открыт. Могу лишь сказать, что легче всего увидеться с Грубером на загородном стрельбище «Gebirgschießstand». Он бывает там по воскресеньям с восьми до девяти утра. Так что уже завтра вы с ним, предположительно, сможете пересечься.

Так, и в-четвёртых, будь добр… постарайся не лезть на рожон. Этот парень хоть и тупица, но власть у него имеется. Под ним вся местная полиция, а федеральный прокурор – его лучший друг. Так что будь осторожен. Удачи, босс».

… Запись оборвалась монотонным шипением. Громкий звук резал слух, и Джеймс с огромным удовольствием выдрал кассету из проигрывателя, останавливая эту нелепую какофонию. Он покрутил в руках кусок прозрачного пластика, после чего переломил его на несколько частей. Всё, что ему было нужно, он запомнил. Больше хранить этот откровенный компромат было незачем.

Смахнув со стола мелкие осколки пластика, Джеймс вновь вернулся к карте. Стрельбище он нашёл быстро – на нём красовалась характерная отметка, что приписывала эго к популярным местам среди здешних туристов. Стрельбище «Gebirgschießstand» находилось впределах города, хотя и было окружено, по меньшей мере, несколькими гектарами полей. Джеймс помнил, что проезжал мимо него, когда въезжал в Хайдельберг. Дорогу он не забыл, осталось понять, что его там ждёт.

Ему стоило связаться с Норманом, чтобы обсудить детали, но пока сделать это было невозможно. Местная власть ещё не знает о его существовании, и только это уберегает Мориарти от череды погонь и перестрелок, которые никак не входили в его планы. Не сказать, что Джеймсу нравилась сложившаяся ситуация, – он ненавидел бездействовать и уповать на кого-то другого. В конце концов, последние несколько лет прошли для него с самонадеянным девизом «Хочешь сделать что-то хорошо – делай сам, иначе всё покатится к чёрту раньше, чем успеешь заметить». Однако сейчас дело было не в результате. Впервые за всё это время в Мориарти взыграло нечто совершенно ему не присущее, нечто атрофированное ещё в юности – инстинкт самосохранения, вроде так оно называлось у обычных людей. Заигравшись во властного ублюдка, он уже и позабыл, каково это – опасаться смерти.

Время бесповоротно утекало в небытие. Шёл уже четвёртый час пребывания Мориарти в Хайдельберге, а о его связном не было слышно и слова. Утомительное ожидание Джеймс решил скрасить в поисках информации о тех самых Штайнмайерах. Об убийстве Томаса, ровно, как и о сегодняшней аварии, известно немного. Первое произошло определённо по указке местного мэра в преддверие грандиозного скандала с его участием. Второе… уж больно смахивало на банальную невнимательность. Начало марта в этих краях ознаменовалось лютым морозом и опасным гололёдом. В отчёте полиции так и записано: столкновение вследствие заноса. Иной наивный дурак мог бы на этом закончить логическую цепочку, но Джеймс понимал – смерть целой семьи активных либералов – Бригитт и двух её малолетних детей – прямо после разговор с его связным – это не случайность и далеко не следствие гололёда. В доказательство этому, свежие следы тормозного пути ещё одной машины прямо рядом с местом аварии.

Чем дальше Джеймс углублялся в проблемы семьи Штайнмайеров, тем больше понимал, что Норман уже не вернётся. Его раскрыли, притом ещё несколько дней назад. 28 февраля, после встречи с Осборном, в блоге Бригитт появилась странного рода запись:

«Brigitte Steinmeier

28.02.13, 17:20

Второй день наблюдаю каких-то странных личностей в форме «Грубер-Валд», околачивающихся у моего дома. Говорят, хотят ставить новые лавки в нашей аллее, но, чем чаще я выглядываю в окно, тем больше понимаю, – никаких лавок нам не видать. Эти упыри, подосланные ко мне нашим доблестным мэром, так «незаметно» следят за моим домом. Ближе чем на 10 метров не подходят – наверное, боятся, что я вызову подкупленную ими же полицию».

Сложить факты было несложно. Если за домом Штайнмайеров следили, то Груберу не составило труда вычислить личность того загадочного посетителя, который наведывался туда, и тихо убрать его с игровой доски. Норман уже мог быть мёртв. А это значило лишь одно – Джим остался без поддержки. Придётся действовать в одиночку и начать стоит уже завтра.

***

Целый вечер ушёл на то, чтобы собрать все имеющиеся зацепки и проработать детальный план действий. Центральной фигурой в замысле Мориарти оказался Эрнст Грубер. Джеймсу было откровенно плевать на его махинации и жестокие расправы над воинствующими либералами. Главной задачей для него стало привлечь внимание этого лицемера. Благо, ему не впервой пытаться завоевать чью-то симпатию – во время игр с Холмсом-младшим он смог практически создать для себя новую поддельную личность, в которую, вопреки здравому рассудку, поверили миллионы, включая самого Шерлока. Сейчас никому не нужны были его диплом из актёрского и театральное портфолио – достаточно поддельного имени, смущённой улыбки и нескольких недвусмысленных жестов для того, чтобы этот Грубер захотел остаться в его компании надолго.

Джеймс покинул отель «Blumengarten» в полвосьмого утра. Он проезжал тихими улицами Хайдельберга в странном расположении духа – чем дальше он ехал, чем глубже уходил в свои собственные мысли, тем больше осознавал – этот город засасывает его, укрывая своим порочным куполом. С одной стороны, Мориарти стоило опасаться этого ощущения – он, во что бы то ни стало, не хотел стать частью этого загнивающего болота. С другой же – он чувствовал собственное родство с этой атмосферой. Такое захолустье не могло сравниться с Лондоном или Парижем – оно было тише, но гораздо опаснее. Ночью здесь разгуливали карманники и вышибалы, которые становились причиной всех тех пятидесяти тысяч приводов в полицию за год. Ну, а днём, когда солнечный свет заливал эти узкие, устеленные старой брусчаткой улицы, наружу вылезали настоящие монстры – такие себе Левиафаны от мира Гоббса, захватившие здесь власть. Уровень преступности в этом городе был рекордно высок – уж Асад постарался. Джеймс верил – весь этот хаос в криминальном эквиваленте поддаётся некой системе, и ему чертовски хотелось знать, какой… Вот только душок Зейда Асада, который витал в воздухе, заставлял его откашляться и послать это место ко всем чертям. У него были дела понасущнее.

Выезжая из центральной части города, Джим заметил странное мерцающее свечение. Подъехав ближе, он смог рассмотреть большую самодельную мемориальную доску с фото семьи Штайнмайеров и ещё нескольких местных оппозиционеров, вокруг которой были разложены горы разномастных цветов, детских игрушек, траурных венков с красноречивыми надписями и десятки – сотни – крохотных свечей, дребезжащих от малейшего порыва ветра. Сверху густой чёрной краской было выведено надпись:

В память о тех, кто сражался за свободу слова!

Окинув коротким взглядом всё это весьма шаткое сооружение, Мориарти двинулся дальше. Он не всматривался в чужие лица на фото, не читал жалостливые надписи на стенде и уж точно не собирался кому-либо сочувствовать. И лишь одна единственная мысль – назойливая, как и все внезапные воспоминания, не давала ему покоя. Она возникла вместе с полуреальным образом, который отпечатался в сознании и покоился там ещё с прошедшего Рождества. Джеймс вспоминал, как он стоял на площади Венеции и наблюдал за тем, как сотни китайских фонариков взлетают ввысь в память о погибших во взрывах, что устроил Марино. Он помнил черноту Евиных глаз, в которых застыли слёзы…

Она бы наверняка пожалела этих людей.

По пути к условной черте города Джеймсу ещё попадались несколько агитационных стендов с лозунгами против нынешней власти, но он уже не обращал на них ни малейшего внимания. Найти выход из этого тесного бетонного лабиринта оказалось проще, чем Джеймс предполагал. Навигацию он больше не включал – обходился лишь редкими подглядываниями на отельную карту. До стрельбища было минут сорок езды. Дорога простиралась через прилегающий к городской метрополии посёлок и полмили бескрайнего поля, что уходило своими границами далеко за линию горизонта. Эти земли, как и большинство незастроенных участков на подъезде к Хайдельбергу, принадлежали Груберу, чему свидетельствовали несколько указателей с ярко-зелёной эмблемой его деревообрабатывающей компании.

Стрельбище находилось недалеко от съезда – его легко можно было заметить ещё с трассы. Оно располагалось у подножья невысокого лесистого холма и было частью новой туристической базы, которая в это время года, по всей видимости, пустовала. Рядом с центральными воротами красовалась большая бетонная эмблема в форме многолетнего дуба, что вознёс свои густые ветви к небосводу. Вполне вероятно, Джеймс не обратил бы на неё никакого внимание, если бы ему в глаза не бросилась небольшая надпись, выскобленная прямо у корней дерева: «Построено при поддержке фонда имени З. Хасана». Порочный купол заиграл мерцающей рябью, напоминая о том, в каком месте он оказался. С неба вновь, как и днём раньше, посыпалась лёгкая снежная морось.

Машину пришлось оставить на пустынной парковке прямо у входа в здешний ресторан. Паренёк из охранной службы, что как раз делал обход прилегающей территории, любезно указал Джеймсу путь к стрельбищу, которое, как оказалось, находилось в другом конце комплекса. Место, куда попал Мориарти, вызывало весьма смешанные эмоции: красивое, холёное дитя современной архитектуры и ландшафтного дизайна, оно обладало всеми возможностями стать настоящей Меккой для туристов. Присыпанные снегом газоны, высаженные словно по линейке декоративные деревья, палисадники роз, множество мелких фонтанов и разного рода статуй, что украшали местность, – всё это говорило не столько об эстетичности места, сколько о том огромном количестве средств, которые было вложено в его развитие. Но, как и во всём в Хайдельберге, здесь так же имелась своя «тёмная сторона». Комплекс пустовал – множество зданий с красивыми фасадами были попросту недостроенные внутри, подземный паркинг, который был изображён на здешних указателях, и вовсе оказался завален бетонными плитами, а вся прилегающая к нему территория обтянута жёлтой лентой с повторяющейся надписью: «GEFÄHRLICH»[3].

Чем ближе Джеймс подходил к заветному зданию с сияющей надписью «Gebirgschießstand», тем громче становились звуки выстрелов. Судя по харктерному звонкому хлопку, это была охотничья Beretta. Калибр 12×76, дальность 90 метров – детская грушка по сравнению с тем, что хранилось на складах Асада. Услышав очередь из пяти выстрелов, Джеймс хмыкнул и вошёл в оружейную.

Утрясти все формальности с оформлением получилось быстрее, чем он ожидал. Местный персонал был вышколен на скорость и не обременён большим количеством посетителей, что способствовало их продуктивности. Получив карточку с номером своей мишени, Джеймс краем уха прослушал обязательный инструктаж и вместе со своим временным ассистентом прошёл к линии огня. Пока парень распылялся о видах оружия, которые у них имелись, Джеймс отстранённо поглядывал в ту сторону, где стояла его главная цель на сегодня. Грубер был высок и подтянут – не военный, но и явно не простой парень с улицы. Он точно знал, что делать с оружием в руках. Вопреки своей заметной худобе и чрезмерной любви к манерности, Эрнст выглядел как-никогда органично во всём этом грубом стрелковом обмундировании. Винтовка в руках меняет многих людей, но с Грубером она творила невероятные вещи – сложно было поверить, что этот сосредоточенный и уверенный в каждом действии человек является тем самым ушлым лицемерным болваном, что продал свою честь за крохотную долю власти.

– Что выберете? – спросил его паренёк-инструктор, разложив на столе несколько видов винтовок разной дальности.

– Беретта, – отозвался Джеймс, выныривая из омута собственных размышлений.

– Охотничья или военная?

– Охотничья.

– Прекрасный выбор, – паренёк взял в руки винтовку и, механично проверив магазин, вручил её Джейсму. – Она пользуется большой популярностью у наших клиентов.

– Я заметил, – хмыкнул Мориарти, снимая оружие с затвора.

Эта часть полигона предназначалась для стрельбы на ближнем расстоянии – пара мишеней на отметке в тридцать ярдов для совсем уж новичков, ещё ряд на пятидесяти и несколько штабелей на расстоянии шестидесяти и восьмидесяти ярдов. Джеймс хотел начать с чего-то попроще и уже приметил несколько мишеней средней дальности, но его отвлёк голос инструктора.

– Мне стоит провести…

– Можешь быть свободен, – его тон не терпел возражений, а потому парень покорно отошёл куда-то в сторону, повинуясь желанию своего клиента.

Джеймс помнил – Грубер большой любитель оружия. Он даже был членом какого-то вычурного стрелкового клуба, состоящего из местной интеллигенции, поэтому крайне важно сейчас произвести на этого выскочку нужное впечатление. Что ж, Мориарти никогда не жаловался на собственную меткость, особенно, когда это касалось столь привычных для него вещей, как оружие.

Полигоном пронеслась череда из выстрелов. У оружия была лёгкая отдача – уже только за это он мог поблагодарить вкус Грубера. Однако плечо слегка побаливало с непривычки. Всё же он давно уже не брал в руки нечто вроде винтовки, предпочитая ей свой армейский Вальтер.

– Четыре выстрела на пятьдесят ярдов. Все в десятку, – проскандировал инструктор, записывая результаты в свой небольшой блокнот. – Хотите взглянуть на свою мишень, сэр?

– Нет, благодарю, – бросил Джеймс, перезаряжая винтовку.

Компания инструктора слегка раздражала. В делах со стрельбой Джим предпочитал не иметь лишних глаз. С другой стороны, этот слегка несдержанный паренёк только что сделал ему самую выгодную рекламу перед Грубером, и это всё весьма упрощало.

Перейдя к более дальним мишеням, Джеймс заметил на себе чей-то любопытный взгляд. Ему не стоило оглядываться, чтобы понять, кто именно за ним сейчас наблюдает. Грубер стоял у ограды в нескольких ярдах от Мориарти, держа в руках ружье, и с неподдельным интересом наблюдал за тем, как Джеймс делает свой восьмой выстрел точно в цель. На лице его играла загадочная ухмылка.

Глядя на то, с каким упоением Грубер наблюдал за развернувшейся картиной, Мориарти попросил принести его мишень.

– Впечатляюще, – присвистнул Эрнст, перешагнув ограду и подходя ближе к Джеймсу. – Восемь выстрелов – и все в десятку. Как вам это удаётся при такой-то погоде?

– Всего лишь слежу за направлением ветра и учитываю эффект подъема пули, – сказал Джеймс, отставляя в сторону ружье.

Он даже не взглянул на собственную мишень – так и оставил лежать на столе, где её уже вовсю исследовал Грубер.

– Успех кроется в простоте, не так ли? – сказал Эрнст, проведя своими тонкими пальцами по небольшим рваным отверстиям от пули. – Смотрю на вашу мишень и чувствую себя полным профаном.

– Возможно, так и есть, – пожал плечами Джеймс.

Это был лёгкий вызов, брошенный даже не столько самому Груберу, сколько его раздутому эго. Мориарти хотел задеть его. Он понимал – такие, как Эрнст, не достойны того, чтобы перед ними рассыпаться в комплиментах. Если и есть эффективный метод привлечь их внимание – так это точный удар по самомнению.

– Какие-то замечания или предложения? – Грубер пытливо вздёрнул брови и с ухмылкой уставился на Джеймса.

– Ваши руки, – Мориарти опустил взгляд на худые кисти, крепко сжимающие рукоять ружья. «Будь ты поумнее – давно бы разрядил в меня весь магазин», – подумал Джим. – Вы слишком напрягаете предплечья, когда держите ружье. Хотите нейтрализовать силу ветра, но, по факту, лишь препятствуете тому, чтобы пуля попала в цель.

Эрнст опустил взгляд, приторно усмехаясь. Он всё глядел на мишень Мориарти, пока тот преспокойно стоял в стороне, опёршись о перила небольшой ограды, что разделяла зоны для стрельбы.

– Интересно, – пропел своим приятным хриплым баритоном Грубер. – И что прикажете с этим делать?

Джеймс показательно окинул Эрнста пристальным взглядом и скептически хмыкнул, чем вызвал у того лёгкое негодование. На миг Мориарти показалось, что Грубер напрягся. Точно ребёнок у доски, он стоял, замерев, и ждал, пока его строгий учитель вынесет вердикт, прикажет, что делать, и, возможно, даже похвалит за старания.

– Сперва прицельтесь, – сухо изрёк Джеймс, наблюдая за напряжённым Грубером. Тот его словам повиновался, но сделал это настолько бездарно, словно и вправду был ребёнком, который впервые держит в руках оружие. – Не-ет, не так, – Мориарти отрицательно мотнул головой.

– И как же? – раздражённо вздохнул Грубер, опуская оружие.

– Мне стоит научить вас целиться? – с издёвкой спросил Джеймс.

– Ну, не советую, – он на миг умолк, взглянув на Мориарти, и нечто совершенно дикое промелькнуло в его глазах. На лице Грубера вновь заиграла загадочная ухмылка. – Но можете попробовать.

Мориарти повёл бровями и с показательным вздохом шагнул ближе к Эрнсту. Он заставил его вновь прицелиться, но на этот раз взял всё под личный контроль. Всё это время Джеймс был слишком близко к Эрнсту – он подходил со спины, чтобы поправить его и без того отличную осанку, вставал рядом, дабы устремить дуло в нужном направлении, выворачивал кисти так, чтобы они не скользили по основанию винтовки, и всё это сопровождалось долгой – слишком долгой – тактильной близостью. Каждый раз, касаясь Грубера, Мориарти чувствовал, как тот напрягается всем телом и в то же время получает едва ли не мазохистское удовольствие от этих коротких контактов.

«Неужели, это всё, что тебе нужно?» – спросил мысленно Джеймс, встречаясь с холодным взглядом голубых глаз.

– Кажется, вы так и не представились, – подметил Мориарти, подходя ближе. – Выше локоть.

– Сдается мне, вы тоже, – усмехнулся Грубер, повинуясь его просьбе.

– Ричард Брук, – словно невзначай бросил Мориарти свой старый псевдоним. – Я же сказал, не напрягайте руки.

Он коснулся его предплечья и слегка надавил на него, переводя в ту позицию, при которой этот идиот не вышибет себе прикладом все зубы во время отдачи.

– Эрнст Грубер – мэр этого славного городка, – он не мог не уточнить. – И что мне делать дальше?

– Что вы видите в прицеле? – спросил Мориарти, отступая на несколько шагов назад.

– Девятку, – ответил Грубер. – Но я…

– Стреляйте, – перебил его Джеймс.

И Эрнст не мог с ним поспорить. Он выстрелил всего три раза – первый на удачу (Грубер был уверен, что он промазал), а два остальных для того, чтобы, в конечном итоге, доказать своему учителю, что его методика гроша ломаного не стоит.

Грубер опустил ружье и с выжиданием посмотрел на инструктора, что как раз рассматривал его мишень в бинокль.

– Три выстрела с расстояния 80 ярдов. Точно в цель, герр Грубер, – заключил парень.

Эрнст перевёл взгляд на Джеймса, который лишь пожал плечами, словно говоря, а чего ещё ты мог ожидать, и тихо рассмеялся. И в этот самый миг Джеймс понял, что имеет дело с натуральным психом. Грубер смотрел на него без прежнего высокомерия. В его взгляде читался поистине животный интерес – такой бывает у хищников, что притаились в лесной чаще, наблюдая за своими жертвами. Но Джеймс Мориарти никогда не был жертвой.

– Кто вы такой, мистер Брук? – спросил Грубер, отдавая ружье инструктору.

– Всего лишь бизнесмен. Инвестиции, консалтинг – всё в таком духе.

«Иногда промышляю убийствами европейских аристократов, но тебе об этом лучше не знать», – мысленно добавил Мориарти, сохраняя маску мнимой заинтересованности на лице.

– Надолго вы в Хайдельберге?

– Несколько дней. Если повезёт, покину вас уже послезавтра, – и это даже не было враньем, как большинство его реплик в этой затянувшейся беседе.

Джеймс и вправду намеревался покинуть этот город в ближайшие несколько дней, он просто не мог позволить себе оставаться здесь дольше положенного – сколь бы притягательной не была эта вязкая гнилая атмосфера Хайдельберга, где-то на другом конце Европы его ждала та, кто сейчас больше всего нуждался в его помощи.

– Тогда, надеюсь, у вас нет никаких планов на сегодняшний вечер, – сказал вдруг Грубер, задумчиво глядя на Мориарти. Один бог знал, что творилось в его мыслях в тот миг.

– С чего бы это? – поинтересовался Джеймс.

– Хотел пригласить вас выпить, поболтать, возможно, – Грубер сделал громкий вздох. – Думаю, у нас много общего, мистер Брук.

– Считаете?

Джим был ниже него, по меньшей мере, на несколько дюймов, но это не мешало ему пронзать Грубера столь пристальным взглядом, от которого у того на миг перехватывало дыхание и появлялось стойкое ощущение собственной слабости.

– Вы – странная личность, Ричард… Я же могу вас так называть? – Мориарти медленно кивнул. – Но не могу отрицать – меня поражают ваши познания в стрельбе. Возможно, мне даже удастся уговорить вас остаться подольше в нашем городе.

– Всё возможно… – загадочно протянул Джеймс в своей привычной манере. – Так куда вы хотели меня позвать?

Он уже знал ответ на этот вопрос.

– Клуб «Грандж» на Бисмарк-штрассе – это самый центр города, не потеряетесь. Этим вечером там намечается небольшая вечеринка для узкого круга гостей. Я был бы очень рад вас там увидеть. Что скажете?

Джеймс смотрел на Грубера с бесстрастным выражением всё это время и только сейчас позволил себе искренне оскалиться в улыбке.

– Сегодня вечером я полностью свободен.

– Прекрасно, – Грубер утведительно покачал головой. – Тогда встретимся там. Я предупрежу охрану.

Они покинули стрельбище с интервалом в пятнадцать минут. Грубер даже сподобился на жеманное извинение и рядовое оправдание своего ухода, сославшись на «срочные дела». Джеймсу же, в сущности, было плевать на то, почему Эрнст покидает его, хотя высветившееся на его сотовом до боли знакомое «Аделаида» всё же не давало Мориарти покоя. Эта его помощница была последним человеком, который видел Нормана, и Джиму определённо стоило с ней побеседовать с глазу на глаз. Но всё это потом – пока ему стоит не компрометировать себя и как можно лучше подготовиться к предстоящему длинному вечеру.

***

Клуб «Грандж» был прославленным местом в Хайдельберге. Располагаясь в трёх кварталах от городской ратуши в старинном доме, именующимся в народе как дворец Штольцберга, он привлекал к себе личностей разных мастей и профессий: от заядлых игроков, что любили испытывать судьбу в местном подпольном казино, до привилегированных драгдиллеров, что снабжали своими волшебными пилюлями всю городскую богему. Здание это было построено одним еврейским помещиком, Томи Штольцбергом, в далёком 1910 в лучших традициях эклектического стиля – массивный фасад, украшенный рядом готических шпилей на манер тех, что имелись в венгерском Парламенте, высокие арочные окна с резными ставнями, несколько средневековых гипсовых статуй по углам и большая терраса на третьем и последнем этаже этого отпрыска мещанства придавали ему величественный вид. Во времена войны здесь находилось местное подразделение военных сил Национал-социалистической немецкой рабочей партии «СС»[4], где производили расправу над всеми неугодными суровому режиму. Сейчас же умытое кровью тысяч невинных здание отполировали до блеска, сделали в нём капитальный ремонт и превратили в место, куда стекается вся прогнившая до основания городская элита. Если раньше оно внушало страх со всем своим устрашающим фасадом и гигантскими флагами нацистской Германии, свисающими с балконов, то сейчас его сокрушительная сила научилась прятаться за скромной мерцающей вывеской и сотней фальшивых улыбок охмелевших посетителей.