Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 61 страниц)

– Сейчас не лучшее время, чтобы бесцельно гулять по улицам, – сказала Ева.

– Чушь, – Фелис фривольно махнула рукой. – Всё утихло, на улице отличная погода, а мне чертовски нужна твоя помощь, так что ты идёшь со мной.

Она резко поставила ладони на стол и отодвинулась вместе со стулом назад. Решительность Фелис слегка обескуражила Еву.

– Куда? – спросила она в замешательстве.

– Есть несколько магазинов в городе, куда я уже давно собираюсь зайти, – сказала Фелис, вставая со стула. – Это антикварные лавки и небольшие семейные заведения, думаю, тебе там понравится.

Ева всё ещё сидела на стуле, наблюдая за тем, как Фелис медленно отдаляется от неё в темноту коридора. На выходе из террасы она замерла и развернулась в пол оборота, сказав:

– Возражения не принимаются. Собирайся, жду тебя через пятнадцать минут в холле, – и в этот момент Ева с радостью поняла, что у неё совершенно нет никакого выбора.

Они выехали до обеда, пока над Палермо ещё не сгустились тучи, а в местных магазинах только-только начал зажигаться свет. Их авто пересекало узкие улицы города, минуя живописный прибережный Монделло с его трёхэтажными домами, которые проносились за окнами вереницей из ярких пятен. Фелис петляла закоулками, не глядя на округу. Это были строго выверенные движения, каждое из которых было заучено ею за годы жизни в этом городе. Она рассказывала, как впервые гуляла улицами Палермо и заблудилась в трёхстах метрах от дома, просто свернув не в ту сторону. Тогда она впервые пообщалась с местными людьми – рыбаками, что держали свою небольшую лавку в их районе, – и поняла, как близко ей здешнее окружение. Выкручивая руль вправо, Фелис взглянула на один из указателей и сказала:

– Мы почти на месте.

Их машина затормозила за сто ярдов возле низкого коричневого дома с невзрачной деревянной вывеской: «Лавка Гори». Ева вышла из машины и стала у небольшой каменной лестницы, дожидаясь Фелис. Она смотрела на высокие витрины, за которыми были выставлены антикварные тумбы, высокие посеревшие торшеры, резные шкатулки с гравировками и бессчётное количество другой старинной утвари, что была отполирована и, местами, отремонтирована для того, чтобы послужить ещё одному поколению. Если Ева и ощущала лёгкую нерешительность перед входом в магазин, то в Фелис её не было вовсе: она прошла мимо застывшей Брэдфорд и открыла деревянную дверь. Послышался лёгкий звон музыки ветра, что висела над одной из витрин. Ева перешагнула порог лавки, вдыхая пыльный воздух. Здесь пахло старыми книгами и кофе – идеальное сочетание для такого места. Внутри было темно и тесно из-за невероятного количества стендов и стеллажей с антикварными товарами. По правую руку Ева заметила большой старинный манекен, что держался на высокой металлической ножке. Позади него проглядывали висящие на стене гитары, а у подножья примостился небольшой трёхколёсный велосипед, который теперь служил весьма оригинальной подставкой под цветы. Слева у стены были целые полки виниловых пластинок, рассортированных по алфавиту, словно библиотечные книги. Рассматривание этого маленького царства прошлого оборвал хлопок двери. Ева взглянула в дальний угол лавки, откуда донёсся этот звук, и увидела там низкого мужчину – с седыми, как снег, волосами, в тёмной одежде, что отдавала стилем 40-вых годов, он просто превосходно вписывался в эту атмосферу. В руках у него была увесистая картонная коробка, которую он весьма ловко взгромоздил на прилавок.

– Фелис, ты как раз вовремя, – сказал он.

– Ты нашёл их? – спросила Де Лука, подходя к прилавку.

– Выкупил у одного балбеса из Неаполя. Можешь убедиться, что все целые, – он раскрыл коробку, и Ева увидела завёрнутые в газетную бумагу предметы с мягкими очертаниями. Фелис взяла в руку один из свёртков и раскрыла его. Под слоем тонкой бумаги оказался зелёный стеклянный шар, украшенный россыпью белых звёзд. На его верхушке был металлический колпачок с петлёй прозрачной лески. Это была весьма искусно сделанная елочная игрушка. – Мне стоило большого труда доставить их сюда, не разбив по пути.

– Как тебе? – тихо спросила Фелис у Евы, показывая ей игрушку.

– Красиво.

– Это нечто. Спасибо, Марко, – сказала она продавцу с улыбкой. – Можешь запечатать эту коробку?

– Конечно.

Когда продавец ушёл в свою подсобку, забрав с собой коробку игрушек, Фелис развернулась и зашагала вдоль длинных стеллажей с карманными часами.

– Мне всегда нравились такие места, – заговорила она, остановившись перед высоким зеркалом. – То и дело из кучи антикварной дребедени находились действительно невероятные вещи. Тебе здесь не нравится? – этот вопрос выдернул Еву из раздумий, и она слегка стушевалась.

– Предпочитаю избавляться от прошлого, а не хранить его.

– Правда? – невозмутимо спросила Фелис. Похоже, ответ Евы её нисколько не задел. – Возможно, это и правильно. Мне всё это напоминает о детстве. Я провела его в отцовской усадьбе в маленьком городке под Миланом. Там всегда было полно старинных вещей со своей историей, и до того времени, как пойти в школу, мы с сестрой умудрились разломать добрую треть из них.

На устах Фелис застыла лёгкая улыбка. Де Лука всё смотрела на прилавок с часами, невесомо касаясь пальцами стекла. Ева заметила лёгкую досаду в её взгляде. Она не так уж и много знала о прошлом этой девушки. Из того, что ей рассказала сама Фелис, она родилась в Милане, выросла там, окончила школу и институт, после чего, рассорившись со своими родителями, укатила в Штаты к старшей сестре Франческе, где и познакомилась с Паоло. Глубины детских воспоминаний Де Луки были для Евы неизвестными.

– Ностальгируешь здесь? – спросила она, подходя к стеллажу.

– Немного, – ответила Фелис. – Эти игрушки… Когда-то такими я украшала семейную рождественскую ель.

Она словно оправдывалась, и Ева, наконец, осознала свою главную ошибку. Она совершенно не заметила, как все эти потёртые пыльные монокли, виниловые проигрыватели, ретро-джук боксы и прочая утварь, которой была обставлена лавка, были важны для Фелис. Ева ещё раз взглянула на стеллаж, после чего сказала:

– Я не осуждаю тебя, Фелис. Просто для меня прошлому лучше оставаться забытым.

– Я надеялась, тебе понравится здесь.

– Это чудесное место, – Ева максимально искренне улыбнулась. – Когда-то у меня тоже была навязчивая потребность выискивать в куче старинного хлама что-то стоящее. Я занималась этим в любую свободную минуту. Мой бывший жених называл меня «антикварным маньяком», – Фелис обменялась с Евой короткими взглядами, после чего они тихо засмеялись.

Спустя несколько минут, из кладовой вышел Марко, держа в руках запечатанную коробку. Фелис расплатилась с ним и попросила донести игрушки до машины. Погрузив коробку на заднее сиденье, Марко учтиво поблагодарил Фелис за то, что не забывает о его лавке и пожелал им хорошего пути.

В тот день они с Де Лукой посетили ещё несколько небольших магазинов интерьера, где купили пару концептуально странных гирлянд и нечто, отдалённо напоминающее Еве подставку для елки. По дороге им удалось на полчаса заскочить в исторический центр, глянуть на врата Порта Нуова и Палатинскую Капеллу, которые Фелис назвала «достопримечательностями для туристов». В центре Ева успела рассмотреть лишь большую концентрацию церквей, которые встречались буквально на каждом углу, и обилие туристов, которые разгуливали по украшенным праздничными огнями улицам. К трём часам, когда все дела в списке Фелис были сделаны и они с Евой смогли остановиться в небольшом ресторанчике в Кастелламаре, над городом уже успели сгуститься серые тучи, а ветер заметно усилился.

– Не знала, что у тебя был жених до того, как ты встретилась с Джеймсом, – сказала Фелис, когда они уже сделали заказ.

Ева сконфуженно взглянула на неё, пытаясь понять, к чему была сказана эта фраза. Фелис ещё какое-то время всматривалась на широкую набережную, что тянулась по ту сторону дороги, словно не замечая кого-то ещё за столом. Затем она медленно перевела свой взгляд на Еву и сказала:

– Ты вспомнила о нём утром в «Лавке Гори». Сперва я подумала, что ты оговорилась…

Это можно было назвать излишним любопытством, но Ева понимала, подобная пытливость – всего лишь одна из множества черт Фелис, и ей ничего не стоит утолить жажду этой девушки к подробностям. Она провела прекрасный день в её компании и в какой-то момент поняла, что давно уже не наслаждалась временем так, как в компании Фелис. В благодарность Ева была способна ответить на её вопрос.

– У меня действительно был жених, – заговорила она. – Его звали Эдвард. Милый адвокат Эдвард из маленького городка в Корнуолле. Он слишком любил свою работу и не мог терпеть мою.

– Твою работу, в смысле… – Фелис так и не закончила свой вопрос. Ева уже знала, что её заинтересовало.

– Я работала с Джеймсом в то время, когда мы с Эдом встречались. Мне приходилось большую часть своего времени проводить в Лондоне, что весьма плохо сказалось на моей будущей супружеской жизни. В конце концов, я просто ушла, – «Сбежала», – исправила она себя мысленно. – И всё было кончено.

– Кем ты работала у Джеймса?

– Я неплохо разбираюсь в картах и гео данных. В какой-то момент я просто понадобилась ему, и он нанял меня… – Ева не успела закончить фразу, когда где-то вдали послышался оглушающий шум, подобный тому звуку, с которым большая бетонная плита валится на землю.

Сперва Брэдфорд подумала, что это лишь причуда её воображения, но затем, взглянув вверх, она увидела, как над их головами раскачивалась подвесная люстра. Машины замерли на улице, люди выходили из них и всматривались куда-то вдаль. Даже немногочисленная публика в полупустом ресторане встревоженно перешёптывалась, глядя на окна. Посмотрев на Фелис, Ева увидела тревогу, отразившуюся на её лице.

– Что это было? – шепнула Де Лука. – Ты слышала это?

– Да, и я не знаю…

На улице раздался вой сирен, и, спустя мгновение, дорогой пронеслись две пожарные машины. «Это был взрыв», – послышалось из глубины ресторанного зала. Ева не стала дожидаться того момента, когда опасения неизвестного ей мужчины подтвердятся, а потому резко наклонилась к Фелис и тихо сказала:

– Нужно убираться отсюда.

– Что?

– Ты меня слышала, – раздражённо рыкнула Ева. – Быстро.

– Х-хорошо, – ответила она дрожащим голосом. На негнущихся ногах Фелис последовала за Евой, то и дело оглядываясь по сторонам.

Они выбежали из ресторана в тот момент, когда из-за угла выехала машина скорой помощи, нарушая мёртвую тишину гулом сирены. Ева схватила ошарашенную Фелис за руку и потащила к машине. В авто Де Лука вновь застыла, словно изваяние, глядя вперёд. Ева больше не могла ждать, а потому громко крикнула:

– Езжай, какого чёрта ты тормозишь?!

– Прости, я… – она запиналась на каждом слове, пока трясущимися руками заводила машину.

– Успокойся, прошу тебя, – уже гораздо спокойнее попросила Ева. – Заведи машину и выезжай на дорогу.

Крепко сжав руль, Фелис закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выехала на пустынную дорогу. Несколько кварталов они ехали вдоль набережной до того самого момента, пока вдали вновь не послышался звук сирен. Фелис резко выкрутила руль влево и съехала на небольшую мощёную дорогу. Она молча крутила баранку, сосредоточившись на дороге, пока Ева усердно искала новости о взрыве. Поисковик выдавал статьи об авариях на рудниках годичной давности и больше ничего. Поняв абсолютную бесполезность этого занятия, Ева принялась звонить Мориарти. Он должен был знать, что происходит в этом чёртовом городе. Но Джеймс не отвечал, и это заставило уже Еву изрядно понервничать. Она написала ему пару сообщений, после чего отбросила свой телефон в сторону и обратилась к Фелис:

– Паоло не звонил?

– Нет, – ответила она. – Я пыталась набрать его, но он не отвечает.

– Ладно, – выдохнула Ева, потерев глаза. – В любом случае, мы едем к вам домой. Там безопаснее всего.

– Ты думаешь, это как-то связанно с Паоло? С теми митингами? – Фелис встревоженно взглянула на Еву. Её тело пробивала лёгкая дрожь от волнения, а нога всё сильнее вдавливала педаль газа. Они уже давно превысили допустимую скорость, и Фелис точно знала, что дома её будет ждать целая стопка штрафов от дорожной полиции, но ей было откровенно плевать. Улицы были пустыми – ни машин ни людей – словно весь город в один миг вымер.

– А ты не находишь странным тот факт, что самые масштабные протесты на Сицилии вдруг взяли и прекратились? – отозвалась Ева. – Словно затишье перед бурей. Вас готовили к этому – все эти митинги, билборды, листовки были чем-то вроде обучения, а вот сейчас уже началась настоящая игра.

В словах Евы было достаточно убедительности, чтобы Фелис в них поверила. Она ничего не сказала в ответ, сосредоточившись на дороге, и Брэдфорд была благодарна тому, что в этот момент её любопытство не дало о себе знать. Ева не была уверена ни в чём, она понимала, что сейчас не слабо паникует и действует буквально по наитию, ведь никаких официальных сведений о взрыве нет, однако она осознавала всю опасность ситуации и полагала, что, в любом случае, им обеим будет гораздо лучше в стенах виллы. Всё, что она теперь могла делать, это нервно проверять свой сотовый на наличие входящих сообщений от Джеймса.

За окном показались высокие серые скалы, и уже через двести ярдов их машина повернула направо, заезжая на витиеватый подъём. Еве немного полегчало, когда она увидела фасад виллы – целый и неповреждённый. Всё это время она боялась лишь того, что взрыв произошёл не где-то вдали, а здесь – в самом доме. Но всё было спокойно. На въезде во двор их встретил швейцар, что предложил загнать машину в гараж. Фелис ткнула ему в руки ключи и побрела вместе с Евой в дом. Когда они перешагнули порог виллы, Ева тут же двинулась в их с Джеймсом комнату, в то время как Фелис пошла в кабинет мужа. Минуя лестничный пролёт и длинный коридор, Ева думала лишь о том, что ей нужно найти Джеймса, нужно поговорить с ним и выяснить всё. Они пересеклись у самой двери – Мориарти как раз выходил из комнаты, накинув на себя пальто. Увидев его, Ева едва сдержалась от радостного возгласа.

– Я искала тебя, – сказала она. – Ты не отвечал на звонки.

– Здесь какие-то проблемы со связью, – объяснил Джеймс. – Где вы были?

– Мы поехали в город. Фелис нужно было купить кое-что к Новому Году.

– Ты слышала взрыв? – спросил Мориарти.

– Да. Что это было?

Еве казалось, что она всё ещё на волне эмоций – адреналин внутри бурлил с невероятной силой, заставляя сердце стучать быстрее. Сложно было стоять на месте, а потому Брэдфорд то и дело переминалась с ноги на ногу, ощущая, как напряжение постепенно отпускает тело.

– Что-то взорвалось на стройке завода, – ответил Джеймс. – Судя по всему, это не утечка газа, а взрывчатка.

Он сказал то, что она и ожидала услышать. Большинство опасений подтверждалось, и это совершенно не нравилось Еве. Она вспоминала то, что ранее сказала Фелис, и подумала, что даже вопреки своей панике глубоко внутри она понимала, что же происходит в этом городе.

– Вы поедете туда? – спросила Ева.

– Нет. Мы едем в офис. Нужно подготовить Де Луку к пресс-конференции и продумать план действий.

– Ты знаешь, кто сделал это?

– Нет. Пока нет, – Джеймс взглянул на сотовый. – Ева, у меня нет времени, просто запомни, что завтра, когда там всё расчистят и погасят огонь, нам нужно будет поехать на стройку.

– Нам? – Ева с непониманием взглянула на Джеймса.

– Ты нужна мне там.

Она ожидала увидеть в его глазах привычную долю лукавства, но Мориарти говорил абсолютно серьёзно.

– Хорошо, – Ева согласно кивнула. – А что мне делать сейчас?

– Иди, успокой Фелис. Она, как я полагаю, сейчас на взводе. Я буду поздно, так что не стоит меня ждать.

– Ладно.

Он ушёл так быстро, что Еве на миг показалось, словно здесь никого и не было, – лишь она и пустой тёмный коридор. Тело пробила нервная дрожь, и это было последним проявлением напряжения, что весьма быстро ушло в глубины сознания, оставив после себя лишь лёгкую дезориентацию. Сложно было собрать мысли воедино и настроить себя на то, что следующие часы ей придётся провести в нервных беседах с Фелис.

Приняв душ и сменив одежду, Ева ощущала себя гораздо лучше. Она мельком взглянула на бушующий за окном ветер и, прихватив сотовый, побрела на поиски Фелис. Дом, словно замер, он опустел, из-за чего представлялся гораздо больше. Казалось, что коридоры вытягивались и становились длиннее, а повороты заводили в тупик. Пол поскрипывал от шагов. Ева пыталась быть тише, но она начинала нервничать, когда находила очередную пустующую комнату. Фелис не оказалось ни в спальне, ни на террасе, ни в гостиной на втором этаже.

Ева обошла добрую половину дома, после чего спустилась на первый этаж в надежде найти кого-то из прислуги и спросить о Де Луке. Она пересекала холл, когда увидела мелькнувший в окне силуэт. Присмотревшись, Ева поняла, что это Фелис – она стояла на террасе у парадного входа и, по всей видимости, выпускала пар с помощью сигареты. Выйдя на улицу, она ощутила, как стремительный порыв ветра прокрался под одежду и обдал холодом тело. Кутаясь в тонкую накидку, Ева подошла к Фелис и стала рядом. Де Лука тоже не обременила себя тем, чтобы прихватить верхнюю одежду, – на ней была вязаная кофта, что едва ли спасала от холода в такое время. Одного взгляда в опустевшие глаза хватило, чтобы осознать, – Паоло рассказал ей о взрыве. Ева не стала ничего говорить – она взяла из лежащей на широких перилах пачки одну сигарету и прикурила, вдохнув обжигающий дым. Фелис смерила её коротким безразличным взглядом и продолжила всматриваться вдаль.

Это был один из тех моментов, когда тишина не казалась чем-то обременяющим и давящим, а холод приятно освежал, отвлекая от зациклившихся на тревогах мыслях. Никого не заботил ветер и лёгкая ледяная морось, что должна была вскоре превратиться в настоящий снегопад. Молчание оказалось заразительным, а потому Ева быстро забыла все слова, все утешительные речи, что она подготовила. Она докурила сигарету и ощутила, что её лёгкие – ранее чистые от никотина – были едва ли готовы к такому испытанию на прочность. Горло горело от дыма, и Еве захотелось выпить чего-нибудь холодного. Глянув на Фелис, она подступила на шаг ближе и положила руку ей на плечо.

– Пойдём в дом.

– Ещё немного… – выдохнула Фелис.

– Ещё немного и ты здесь окоченеешь, – Ева коснулась её холодной кожи и едва не одёрнула руку. – Покурить можно и в доме.

Тлеющий окурок полетел в пепельницу. Фелис последовала за Евой, словно безвольная кукла – без единого слова или жеста протеста. Только в доме она ощутила, насколько замёрзла. От контраста тело пробило дрожью, а кожа запылала. Ева повела её в гостиную, где усадила на диван и укутала тёплым пледом. Ей самой бы не помешала доза теплоты, а потому, обнаружив небольшую коричневую кнопку вызова прислуги, Брэдфорд без раздумий нажала её. В скором времени к ним пришла Сандра – горничная, которая когда-то показывала их с Джеймсом комнату.

– Можешь принести нам две большие чашки чая и ещё один плед?

– Sì, синьора, – Сандра учтиво улыбнулась. На секунду она задержала свой взгляд на Фелис и хотела было спросить, не нужно ли ей что-нибудь, но одёрнула себя и покинула комнату.

Ева какое-то время смотрела ей вслед, задумываясь о том, насколько же большой этот дом и какой расторопной нужно быть, чтобы успевать домчаться сюда из противоположного его конца так быстро. От мыслей её отвлёк шорох ткани где-то сбоку. Фелис устроилась удобнее на диване, скрестив ноги, и теперь она казалась немного живее. От тепла её щеки раскраснелись, а растрёпанные ветром волосы, наконец, улеглись в некоем подобии причёски. Ева наблюдала за тем, как Де Лука постепенно приходит в себя и пыталась подобрать подходящие слова, чтобы начать их разговор. Однако ей не пришлось долго изматывать своё воображение – Фелис заговорила первой:

– Давно я не чувствовала себя так паршиво.

– Это с непривычки, – Ева до конца не понимала, о чём именно говорит: о сигаретах или о взрыве.

– Паоло убил бы меня, узнай он, что я опять курила.

– У тебя был весомый повод, – оправдание было скверным, но правдивым. Ева никогда не видела особо успокаивающей силы в сигаретах – они увечили её лёгкие, и этого было достаточно, чтобы прекратить это медленное никотиновое самоубийство. Однако в редкие моменты отчаяния Брэдфорд всё же замечала, как тело требует этот наркотик, и, порой, она поддавалась на этот призыв.

Фелис смотрела на неё с недоумением – она свела брови на переносице и слегка прищурилась, выглядывая из-за большого серого пледа. Ева подумала, что сейчас она чертовски похожа на ребёнка, который пытается понять нечто не вяжущееся с его юным мировоззрением.

– Ты выглядишь спокойной, – изрекла Фелис.

– Одним взрывом меня не напугаешь, – Ева пыталась предать своему голосу уверенности, чтобы не было слышно той откровенной лжи, которая предназначалась для Фелис. Она чертовски взволнована, о да. Господи, да час назад она была на взводе и чуть не врезала Фелис из-за собственных нервов! Сейчас то, что происходило в городе, казалось страшным суматошным сном, который понемногу отступал.

Когда пришла Сандра и принесла чай, разговор перешёл от медленного, тягучего перебрасывания фразами к более уютной, успокаивающей беседе. Фелис согрелась и сбросила с себя плед. Она умастилась, закинув ноги на диван, и медленно пила горячий чай, посматривая на Еву.

– Знаешь, – говорила Фелис. – Ты права, я отвыкла от всего этого. Уже столько лет не было никаких перестрелок и взрывов, словно всё это вдруг вышло из моды.

– Нет, – Ева отрицательно замотала головой, – думаю, просто Паоло умело уворачивался от чего-то подобного. Не зря же его прозвали «пацифистом».

– То, что он не любит присутствие на перестрелках и разного рода бойнях, не значит, что он не готов устроить их тогда, когда это необходимо. Паоло никогда не был против насилия, он лишь считал его крайней мерой.

– Думаешь, он ошибался?

– Я не знаю, – пожала плечами Фелис. – Тот, кто это всё устроил, полагаю, рад тому, что однажды Паоло не решился его прикончить.

– То есть? – Ева с непониманием уставилась на Фелис. – Паоло знает подрывника?

– Он знает того, кто затеял все эти митинги, – ответ был коротким и вполне безразличным.

– И кто это?

Фелис покрутила в руках опустевшую чашку, отставив её на стол. Она медлила – настраивалась перед ответом или размышляла о чём-то отстранённом, и Еву это слегка выводило из себя. Она понимала, что подступила к условной черте понимания, которая перевернёт её взгляд на всё, что произошло в Сицилии. Это была тонкая и весьма нечёткая грань – её можно было перепрыгнуть и умчаться вдаль на гребне предрассудков и собственных домыслов, но Ева предпочитала слушать и плыть по течению, а не бежать по волнам. У Фелис было несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями, но ей было достаточно и этого. В конце концов, жизнь не так часто подбрасывает время для размышлений и терпеливых людей, которые готовы ждать.

– Тони Фальконе – его старый знакомый и бывший друг, – заговорила она. – Они познакомились ещё детьми: их отцы были партнёрами, и, когда семья Фальконе перебралась на Сицилию, Паоло и Тони часто проводили вместе время. Они стали хорошими друзьями, почти как их родители. Всё было отлично до того, как отца Паоло убили. Говорят, Гвидо Де Луку предали его же люди, подставив под пули после очередной сделки с местными. Паоло был тогда ещё очень молодым – он как раз поступил в Рим на фармацевта. Ему пришлось вернуться к матери на Сицилию и в ускоренном темпе научиться руководить всем бизнесом отца. В этом ему помогал Энрике Фальконе, что управлял предприятиями Гвидо после его смерти. Спустя какое-то время – год, а может и больше – после того, как Паоло унаследовал бизнес отца и стал его руководителем, он почти полностью разорвал связь с Фальконе, как, впрочем, и со всеми бывшими партнёрами Гвидо. Энрике был горд, он не стал упрашивать Паоло, лишь сказал, что должен забрать своё. «Своим» он считал несколько сотен гектаров земли вблизи Палермо, где планировал построить свои заводы. Сейчас на том месте стоит стройка, на которой сегодня произошёл взрыв. Суд ещё не успел закончиться, когда Энрике нашли мёртвым в своём офисе в Монделло. Причину смерти не разглашали, но, скорее всего, это был яд. После смерти отца Тони пришёл к Паоло и заключил с ним сделку, по которой вся Сицилия разделялась на несколько зон влияния, в границах которых размещались их предприятия. До недавних пор всё было спокойно, но теперь, когда началась стройка, Тони словно слетел с катушек. Он стал агитировать не только инвесторов, но и население острова против завода. Возможно, Паоло просто не хочет замечать этого, но, мне кажется, что Тони Фальконе всё ещё мстит за смерть своего отца.

После услышанного всего один вопрос казался Еве существенным, и она, не теряя времени, решилась задать его:

– А Паоло причастен к его смерти?

– Он говорит, что нет, – в ответе Фелис слышалось сомнение.

– Но ты думаешь по-другому, – Ева не спрашивала – скорее, констатировала факт.

– Я просто вспоминаю слова Паоло о том, что в те времена Сицилия была совсем другой. Здесь действовала целая прорва неконтролируемых преступных кланов, которые оккупировали местную промышленность и бизнес. В то время уровень убийств был на порядок выше.

Было ещё что-то в рассказе Фелис, кроме слезливой истории дружбы, что превратилась в многолетнюю скрытую вражду. Время – вот, что заботило Еву.

– У Тони есть повод… – сказала она. – Но почему именно сейчас?

– А когда ещё? Мы в не лучшем положении. Я знаю, Паоло не любит об этом говорить, но в последние полгода всё катится к чёрту: заводы приносят убытки, клиенты уходят, а власти всё больше наседают с налогами. Мы уязвимы как никогда. Этот завод был нашим запасным вариантом… Я бы даже сказала: это наш последний шанс выбраться из долговой ямы и наладить свои дела. Нужны поставки лекарств морем на ближний Восток. Легче всего это сделать через Турцию. И пока Сицилия – это единственное место, где у нас ещё есть возможность построить завод без лишних проблем с законодательством. Мы думали, это самый простой вариант…

Последняя шестерёнка встала на своё место, и механизм вдруг стал казаться целостным – вся эта история с Де Лукой и его враждой, с приглашением Джеймса и Евы, с чёртовым заводом. В ту ночь Ева точно знала, что не уснёт. Её с головой поглотила история этого семейства, и она погрязла в собственных мыслях. Их разговор с Фелис быстро съехал на другую тему и продолжил вертеться вокруг прошлого Евы. Врать уже вошло в привычку, а потому Брэдфорд лишь повторила хорошо заученную историю про девочку из Брайтона, которая так неожиданно для самой себя попала в криминальный мир и прочно там обосновалась. Когда часы пробили полночь, Фелис скромно поинтересовалась, не устала ли она. Ева ответила, что им обеим не помешало бы набраться сил. Она проводила Фелис к её комнате и с чувством выполненного долга и целым ворохом навязчивых мыслей побрела в сторону спальни.

Сон казался заманчивой, но несбыточной перспективой после всего, что произошло. Нет, Еву больше не трясло от нервов, она не ощущала паники или волнения. Этой ночью она перешагнула ту грань, за которой – либо глубокий сон либо долгие часы бодрствования. Ева выбрала второе, невольно увлёкшись новостями о Тони Фальконе. Он казался ей таким простым и нескладным – на вид и внутри этот человек был не замысловатее дешёвой куклы, которая в какой-то момент оказалась в тени кого-то более оригинального и сильного, кого-то, готового идти на риск, кого-то, вроде Паоло Де Луки. Детские обиды, комплекс неполноценности или месть за смерть отца – уже не важно, что руководило этим человеком. Он хотел краха Де Луки, он ждал этого мгновения мести и превосходства, как безумный Рэнфилд[3], что дожидался своего повелителя, своего Дракулы. Ева читала его интервью для местной газеты и усмехалась, глядя на то, с какой ненавистью Фальконе отзывался о Де Луке.

«Он ничто, возомнившее себя властителем. Кто дал ему право руководить нами? Может, вы?» – спрашивал он у интервьюера.

«Ты, Тони, вот, кто наделил Паоло властью», – думала Ева.

На фото его тощая фигура возвышалась над трибуной городской администрации Палермо. Ева не видела в ней силы, нет, – это был силуэт слабой, истощённой личности. И только горящие ненавистью глаза прибавляли уверенности этой фигуре.

Холодная предновогодняя ночь закончилась лёгким снегопадом, что увенчал начало следующего дня. Ева так и не увидела первые признаки начавшейся зимы – она уснула прежде, чем часы показали четыре часа утра. До этого времени она всячески утомляла себя, пытаясь докопаться до сути личности по имени Тони Фальконе.

Утро началось с раннего подъёма – всё же шесть утра это весьма рано для человека, уснувшего два часа назад. Для того, чтобы до конца пробудиться от дрёмы, нужен был кофе. Утренняя нега накрыла виллу своей холодной простынёй из тишины и редких сквозняков. Дом сейчас казался непомерно большим. Ева спустилась вниз, чтобы не утомлять кого-либо в такое время своими просьбами, – она ещё способна самостоятельно заварить себе кофе.

На кухне было так же тихо и пустынно, как и в любом другом уголке этой бесконечной виллы. Ева подошла к барной стойке, над которой стояла банка с кофе, и уже потянулась к жестянке, когда позади послышались шаги. Она резко опустила протянутую руку, разворачиваясь к двери. Из тени коридора показалась высокая мужская фигура, что в свете кухонной люстры приняла очертания Паоло Де Луки.

– Доброе утро, – поздоровалась Ева.

– Доброе, – неопределённо кивнул Паоло, садясь на высокий стул у барной стойки. –Хорошо, что ты уже проснулась. Как только станет светлее, мы поедем на стройку.

Он выглядел хуже побитого пса – уставший, изнеможённый свалившимися проблемами, почти мёртвый, если судить по бледной коже.

– Ты только пришёл? – спросила Ева, глядя на его помятый костюм.

– Да, мы с Джеймсом задержались в офисе. Проблем оказалось куда больше, чем я мог себе представить.

Попытки говорить бодро и уверенно оказались провальными – Паоло устал и был способен лишь на тихие сиплые ответы, сквозь подступающую зевоту.

– Выглядишь паршиво, – констатировала Ева.

Паоло лишь хрипло рассмеялся, сказав:

– Ну, благодарю.

Немного внимательности, и Ева поняла, если он сейчас не взбодрится, то уснёт прямо на этом стуле. Она резко отшагнула назад и достала-таки заветную жестяную банку, что стояла над барной стойкой.

– Хочешь кофе? – спросила она.

– Мне бы чего-нибудь покрепче, – хмыкнул с досадой Паоло.