Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 61 страниц)

Всё то время, что Мориарти читал наполовину скучные статьи из люксембургской прессы, он мельком поглядывал на открытое фото. На снимке были запечатлены двое – молодая Тереза Нассау, приветствующая нового члена благотворительного фонда, – Зейда Хасана. Наигранные улыбки, скованные позы и лёгкое отчаяние, отразившееся в глазах Терезы, – всё это как никогда ярко описывало отношение традиционной европейской знати к человеку вроде Асада. Он был им нужен, как кошелек, но не как лидер мнений. Однако с Асадом, как и со всяким опасным психом, приходилось считаться. С этим и связаны те странные колебания в курсе направления работы фонда.

Финальным штрихом к общей картине стала статья одного пронырливого журналиста из популярной жёлтой газетёнки, что умудрился проникнуть в номер, где был убит Людвиг Нассау, и даже сделал там несколько фотографий, которые вскоре попали в вечерний выпуск новостей. На одной из них была заснята стена прямо у двери, на которой виднелась блёклая надпись «KRIEG»**.

Ситуация складывалась весьма непростая. Людвига Нассау безо всяких сомнений убили в его собственном номере, и причастен к этому, с высокой вероятностью, достопочтенный Зейд Асад. Тем не менее, вся его семья, включая мать, которая ранее курировала работу фонда, скрывает факт насильственной смерти, отнекиваясь заявлениями об обширном инсульте. При наличии всех улик и веской причины убрать Асада с игровой доски, чета Нассау покорно прикрывает его грешок, который стоил жизни наследнику престола. И та надпись… Война. Она была больше похожа на злорадную насмешку, нежели на реальное предупреждение.

Собрав все немногочисленные факты воедино, Мориарти занялся уже привычным делом. Одну за другой он крепил вырезки из газет рядом с инициалами Асада, заполняя свою новую величайшую «стену безумия», как сказала бы Ева.

– Чёрт… – выругался Джеймс, застыв с распечаткой с сайта фонда.

Он смотрел на фото людей в пёстрых вечерних нарядах и видел там совсем не сходку западноевропейских меценатов. На периферии мыслей доносилась лёгкая мелодия вальса, а перед глазами мерцали картины из недавнего прошлого – свадьба Асада, яркие блики света, отражающегося в складках винтажного сатинового платья, танец и тонкая, едва уловимая женская фигура, то выплывающая то исчезающая во тьме.

Закрыв на миг глаза, Мориарти смял чёртово фото и бросил его подальше от своего взора.

Он всё ещё не мог отделаться от мыслей о ней. Джеймс уже смирился с привычкой проверять полицейские сводки вблизи Виннергофа на предмет аварий, убийств, и прочих происшествий с участием невысокой темноволосой британки по имени Ева Брэдфорд. Он принял тот факт, что, как минимум, по три раза на дню выглядывает из окна своей квартиры, чтобы взглянуть на прохожих у часовой башни, скидывая это на банальную скуку. Хоть вера в мнимое спасение казалась утопическим бредом, он всё ещё не решился похоронить её, Еву, в своих мыслях.

День тянулся непростительно долго, и эти самокопания не поддали ему темпа.

За последнее время Джеймс многое для себя понял в отношении Зейда Асада, но одно оставалось загадкой – почему он всё это творит? Зачем устраивает коллапс в Европе? Разгадка могла крыться на поверхности, но Мориарти был уверен, что, когда дело касается Зейда Асада, ответы стоит искать в прошлом – не в том подчищенном досье, что имелось в ЦРУ, а там, где не ступала ни одна спецслужба. Недавно он попросил одного из своих ищеек, который работал с ним в Швейцарии во время взлома банковских счетов Трумана, прошерстить все имеющиеся каналы на предмет информации о прошлом Зейда Асада – о его детстве, юности или хотя бы тех временах, когда создавалась «Эла-Илат».

– Кто он? – спросил тогда Норман, его связной.

– Тот, кто создаёт мне проблемы, – сухо ответил Мориарти, и этого было достаточно, чтобы понять, – Зейд Асад перешёл черту, за которой его ждала только одна возможная участь.

Пока новостей не было, ровно, как и новой информации о люксембургском фонде и его руководителях. Нассау приняли траур и сразу после похорон ушли в глубокое отчуждение. Великий герцог время от времени появлялся на заседаниях парламента, лоббируя правки в законах о повышении пенсионного возраста, и раз в неделю, как положено по неписаному правилу, встречался с премьер-министром для деловой беседы. О Терезе Нассау слышно не было. Несколько раз папарацци выловили её на кладбище, у могилы сына, ходили слухи об учреждении премии или гранта имени Людвига Нассау, но больше ничего.

От полного отсутствия событий накатила скука. За окном барабанил дождь, площадь у часовой башни была пуста, а новостей из Виннергофа всё не было. Молчали люксембургские СМИ, а связной Норман, похоже, решил на время уйти в подполье. Джеймс стоял напротив приоткрытой форточки, закуривая очередную сигарету. В отражении пыльного окна он смотрел на себя так, будто впервые видел это лицо. Он словно перестал быть собой в этой отчаянной войне с Асадом, которая, похоже, перешла в перманентно статичную фазу. Сбегать и скрываться от опасности – это, определённо, не то, к чему он привык. Нужно было переходить к решительному наступлению – в равной степени дерзкому и продуманному. Сейчас никак нельзя рисковать.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как он обосновался в Праге, и за то время, что он копался в подноготной семьи Нассау, у Мориарти едва не произошёл рецидив. Он хотел идти дальше, хотел, чтобы дело продвигалось быстрее, и на руках, наконец, появились факты, подтверждающие причастность Асада и его компашки к убийству Нассау. Действовать на расстоянии было сложно – всё время возникало стойкое желание сигануть в Вену и проверить самому то, о чём так рьяно расписывал удачливый журналист в той жёлтой газетёнке. Но в Австрию ему пути нет. Риттер держит в обойме всю оборонную промышленность страны, а, значит, он с его дружками из министерства будут охотиться на Мориарти и Еву со всей имеющейся самоотдачей. Оставался Люксембург.

Глядя на фото Терезы Нассау, склонившейся над могилой сына, Мориарти почти явственно ощущал ту вину, что засела внутри женщины и рвалась наружу вместе со слезами. Она покрывала убийцу – человека, который отнял у неё сына, – и делала она это отнюдь не от боязни международного скандала. Причиной был страх – страх совершить ещё одну ошибку и оказаться на месте сына. Он разъедал её изнутри, давая пощёчины всякий раз, когда Тереза надумала раскрыть рот и взболтнуть лишнего. Она впервые появилась на экранах телевизоров, когда статью о предположительно насильственном характере смерти Людвига напечатали все крупные мировые издания, включая «Die Welt» и «The Guardian», которые до этого даже не упоминали о факте смерти молодого монарха.

В интервью «ВВС» она сказала:

«В последнее время мир наводнили слухи о смерти моего сына. Говорят, якобы, что это было убийство, притом жестокое и заранее спланированное. Смею заверить вас, что все эти заявления – не больше, чем пустые домыслы. А те фото – наглая подделка, выдаваемая за оригинал. Мой сын страдал от тяжелой наследственной болезни. У него был порок сердца. Долгие годы мы скрывали это от общественности, потому как знали, насколько сильно это ударит по народу. Страна любила Людвига. Нет в его смерти ни капли насилия, а единственная война, в которой он, как, впрочем, и все мы, участвовал, – это была война за жизнь. И сейчас на этом рубеже мы остались одни».

Хватило нескольких минут наблюдения за скованными жестами, поникшим лицом и пустыми глазами без намёка на какой-либо интерес к беседе; было достаточно вслушаться в низкий, охрипший голос, содрогающийся при каждом новом каверзном вопросе, чтобы понять, – Тереза была в ужасе. Её выдавали не слова, а собственное тело, истощённое постоянным стрессом и страхом.

Текст интервью висел на схеме рядом с фото из той желтой газетёнки, которая первой напечатала слухи о смерти Людвига Нассау. Рядом располагалось с трудом раздобытое расписание:

5:00 – поездка в город

8:00 – завтрак в резиденции.

8:30 – выезд из резиденции.

9:00 – 20:00 – фонд

21:00 – ужин

От горькой сигареты саднило горло. Мориарти выбросил её в пепельницу, так и не докурив. Он подошёл к своей обвитой тонкой красной нитью схеме и в который раз окинул взглядом небольшой обрывок листа с расписанием дня Терезы Нассау. Скольких он подкупил, доставая его, страшно даже представить. Но деньги – это не проблема, особенно, когда на кону нечто гораздо важнее, чем горстка идеализированных бумажек, из которых большая часть заурядного общества сделала настоящий культ.

Во внутреннем кармане его пальто покоился билет на частный рейс до Люксембурга. Посадка через полтора часа, и лучше бы ему не затягивать с дорогой.

В Праге было дождливо. Ливень не прекращался вот уже несколько дней, и в эту ночь он достиг своего пика. Узкие проулки превратились в каналы для дождевой воды, стекающей вдоль бордюров к сточным люкам. Улицы были пустынными – редкие прохожие прятались от дождя под зонтами и проклинали всё, на чём свет стоит, минуя дорогу домой. Джеймс покидал Прагу с облегчением. Ему осточертел этот город. Тихий, приземлённый во всех смыслах, он больше напоминал какой-то небольшой туристический городишко в глубинке, чем столицу.

Полёт длился чуть больше двух часов, которые показались Мориарти непростительно долгими. Привычное одиночество теперь было чем-то диковинным, а тишина – по-настоящему раздражающей. Ему определённо не хватало тех долгих напутственных речей и пустых споров с Евой, которая всегда предпочитала беседу давящему молчанию… Но Мориарти привычно списал своё раздражение на нарастающую скуку, отрицая все возможные сентиментальные порывы. «Ева – это не привязанность», – думал он. Она, скорее, вредная привычка, от которой у него всё не хватает сил избавиться.

Самолёт сел в аэропорту Финдель ближе к полуночи. Погода там стояла ветреная, но сухая – в отличие от подмытой ливнем Праги. В Люксембург пришлось ехать на такси. До назначенной встречи оставалось не более двух часов, когда Мориарти добрался до столицы. Отель снимать не пришлось – он не собирался задерживаться в этом затхлом уголке европейской демократии дольше, чем требуется.

Купив в круглосуточном киоске свежий номер местной немецкоязычной газеты, Джеймс направился в центр города. Там, прямо позади живописного Нотр-Дама, располагалось одноимённое местное кладбище. Открытые настежь кованые врата венчались надписью «Cimetière Notre-Dame-des-Neiges». От них прямиком через всё кладбище тянулась длинная устланная мелким гравием тропа, освещаемая стройными рядами фонарей. Могила Людвига Нассау располагалась в самом сердце этого мрачного готического погоста. Вокруг неё скопились десятки самых разных по величине и мудрёности памятников – от простеньких гранитных плит до резных статуй ангелов, склонившихся в смятении над местом захоронения. Мориарти расположился на лавке рядом с захудалой могилой по другую сторону тропы – прямо под фонарём. Он раскрыл недавно купленную газету и погрузился в чтение статьи о повышении налогов, мельком взглянув на часы. Оставалось не более часа до встречи.

Ожидание было прервано ровно в 5:00 по местному времени громким шорохом гравия. У парадных ворот остановилась тёмная «Ауди» с дипломатическими номерами. Из неё вышел высокий грузный мужчина лет тридцати – охранник, поспешивший открыть дверцу пассажирского места. Оттуда, словно тень, выскользнула низкая темноволосая женщина, держащая в руках две красные розы. Тереза Нассау напоминала вороватого ребёнка, что сбегает от мира в своё мрачное убежище. От прежней возвышенности не осталось и следа. Скорбь превратила Терезу в блёклую тень её прежней – горделивой дамочки, которая не гнушалась кичиться своим показным альтруизмом, – а чёрное одеяние лишь прибавило ей лишний десяток лет.

Мориарти отодвинулся подальше от света фонаря и теперь мог показаться одним из тех замысловатых памятников, разбросанных по всему кладбищу. Он наблюдал за тем, как Тереза и её охранник шагают вдоль тропы, приближаясь к тому месту, где был похоронен Людвиг. Мужчина, идущий рядом, нервно поглядывал по сторонам, пока не узрел того, кто должен был ждать их здесь. Того, чей голос ещё долго будет эхом звучать в его самых страшных кошмарах. Глядя в его потерянные глаза, Мориарти не смог сдержать ухмылки. Этот мужчина мог переломить его вдвое, если бы постарался, но теперь ему остается лишь нервно кивнуть в ответ на задумчивый взгляд Мориарти и шагать дальше.

«Ты же не хочешь, чтобы с твоей Матильдой что-то случилось, Грегор?» – спросил у него Джеймс, как только узнал, что принципиальный мужчина отказался от щедрого вознаграждения за несколько минут, на которые он должен был отлучиться и оставить Терезу Нассау в одиночестве. Его принципы закончились в тот момент, когда на телефон Грегору пришло фото его дочери с припиской: «У тебя час. Думай быстрее, Грегор, иначе твоя ненаглядная Матильда так и не дойдёт сегодня домой».

Он согласился незамедлительно. Всё же, старые методы ещё не утратили актуальности, и это радовало. Ведь, что может быть легче, чем манипулировать людьми посредством их близких?!

Тереза с Грегором остановились у заваленной цветами могилы. Подул лёгкий ветер и кладбищем разнёсся неприятный запах сырой земли. Стояла гробовая тишина. Не прошло и нескольких минут, как Грегор тихо подошёл к Терезе и шепнул ей на ухо что-то, отдалённо напоминающее извинения, после чего поспешно пошагал в сторону выхода. Как только неприятное шуршание гравия стихло, и охранник покинул пределы погоста, Мориарти отложил свою газету, которая уже успела ему наскучить, и медленно вышел на свет.

Он шёл вальяжно и тихо, будто хищник, что подбирается к жертве. Тереза же словно и не замечала шагов в нескольких ярдах от себя. Она всё смотрела на могилу своим пустым взглядом, сжимая в руках две красных розы.

– Разве не утомительно – стоять здесь часами и ждать? – спросил Джеймс, поравнявшись с Терезой.

Она замерла в оцепенении. Незнакомый голос заставил Терезу содрогнуться и резко перевести взгляд на стоящего рядом мужчину. Её испуг позабавил Мориарти, и он едва сдержался от своей привычной ухмылки.

– Что вы здесь делаете?! – воскликнула Тереза. – Где мой охранник?

Её рука потянулась к сумочке, и, судя по её размеру, там мог поместиться либо новый Айфон либо нечто гораздо опасней.

– У Грегора появились более насущные дела на ближайшие несколько минут, – Мориарти мимолётно покосился на могилу, примечая для себя несколько именных венков от местных политиков и самый большой и пышный – от имени Зейда Хасана. – Не волнуйтесь, Тереза, я не собираюсь вас убивать, так что лучше бы вам не вынимать свой карманный револьвер.

Пристальный взгляд Джеймса заставил Терезу поникнуть. Пистолет она так и не вынула, но предусмотрительно держала сумочку на подхвате, на случай непредвиденных обстоятельств.

– Кто вы? – голос Терезы едва не дрогнул, но она скрыла это за лёгким приступом кашля.

– Я – специалист, – деловито сказал Джеймс. – Помогаю людям решать их грязные проблемы.

– А имя у вас есть, специалист?

– Вам оно ничего не скажет.

Тереза усмехнулась, выдохнув что-то вроде: «Ну конечно». Она мимолётно опустила взгляд на цветы, что держала в руках, после чего бережно положила их к остальным букетам.

– Что вам от меня нужно? – спросила она без доли опасения, натягивая на руки перчатки.

Ветер крепчал, и на кладбище становилось по-настоящему холодно. Мориарти думал, что Тереза, похоже, в конец отчаялась, раз всё ещё разговаривает с ним. Это значило, что он не прогадал со своими выводами на счёт этой встречи.

– Хотел предложить вам сделку, – ответил он.

– Какого рода сделку?

– Я готов покончить с тем, кто убил вашего сына.

– Моего сына не… – начала было Тереза, но Мориарти резко её оборвал:

– … убили, – закончил за неё Джим. – Безусловно.

– Он был болен, – с прежней твёрдостью заявила Тереза.

– Да, – Джеймс повёл бровями и опустил взгляд к могиле. – Он однозначно был болен, если думал, что Асад позволит ему выкинуть его из фонда, на котором завязан весь его имидж.

Она громко выдохнула. Джеймс знал, люди вроде Терезы ненавидят, когда их слова подвергают сомнениям. Это – нечто вроде своеобразного плевка в сторону их самооценки. Спесь не позволит им сразу признать свою неправоту, ведь это может значить лишь одно – стена из иллюзий, которой они ограждались от общественности, рухнула, и пути обратно нет.

– Что вы несёте?

На громкий возглас Терезы Мориарти не отреагировал ровным счётом никак. Ему было плевать на чужую рефлексию без капли здравого смысла.

– Вопрос лишь в том, – продолжал он в привычной для себя размеренной манере, – почему вы покрываете его, Тереза?

Кажется, он нащупал ещё одно больное место. Тереза едва не багровела от злости. Она готова была разодрать Мориарти прямо там, перед могилой её собственного сына за его дерзость.

– Покрываю? – прошипела она, сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– Наследное заболевание звучит так же правдоподобно, как «упавший на голову рояль».

Наступила тишина. Мориарти мог ручаться, что почувствовал, как внутри Терезы что-то сломалось в тот самый момент, когда он взглянул на неё. Яростный огонь в глазах погас. Ему на смену пришла пустота – серая бездна, в которой утонули все искренние эмоции.

– Что вы знаете? – тихо спросила Тереза.

– Я знаю, что последние семь лет Зейд Асад был главным соучредителем вашего фонда и благополучно отмывал через вас своё имя и деньги. Но ваш сын решил, что сможет избавиться от него, за что получил славный подарок в виде долгой мучительной смерти от нервно-паралитического яда – прискорбный конец для такой светлой головы, как он. А теперь вы под угрозами или перманентным страхом скрываете его убийство от общественности.

Она слушала его молча, хотя Мориарти знал – ей есть, что сказать по поводу его предположений. Он видел в Терезе не просто отчаянного человека – это была бомба замедленного действия, наполненная самой разнообразной информацией по поводу Зейда Асада, и, если ей дать волю, она сдетонирует, выплескивая наружу каждый грязный факт, каждый просчёт или малейшую ошибку со стороны убийцы собственного сына. Ведь она так же, как и Джеймс, желала ему смерти. Разница лишь в том, что из них двоих только у Мориари хватит сил и безумства, чтобы воплотить это желание в жизнь.

– Так вы знаете Асада, – заключила Тереза.

– Довелось познакомиться.

– И что вы хотите от меня услышать? – развела она руками. – Чего добиваетесь?

– Я хочу убить его, – сказал Мориарти. – Но для этого мне нужно знать, зачем вы, Тереза, покрываете убийцу своего сына.

Она была поражена – Джеймс видел это по взгляду, в котором смешались отчаяние и еле уловимое восхищение. Едва ли кто-то позволял себе столь дерзкие заявления в её сторону. Тереза Нассау, в конце концов, была герцогиней, а для большинства заурядных людей этот титул, как и другие громогласные ордена и чины, является определяющим почёта. Джеймсу было, мягко говоря, плевать на то, какие красивые слова стоят у её фамилии, – они не меняют сущности человека, ровно, как и не избавляют от боли утраты.

– Я не боюсь Асада, – заговорила Тереза после короткой паузы. – Ну что мне может грозить, кроме смерти?! Он убил моего ребёнка. И ведь не тихо, не осторожно, а нагло, мерзко… Так, словно мой Людвиг был последним ничтожеством и не заслуживал жить. Вы ведь не глупый человек, мистер специалист, – она на миг умолкла и пристально взглянула на Джеймса. – Вы понимаете, что такие убийства ни к чему «мирному» не ведут.

Её слова имели смысл. Даже больше – они казались той самой необходимой деталью, которой так не доставало всё это время Джеймсу во время его поисков. Пёстрый коллаж из фактов вдруг резко сложился в единую, цельную картину, в центре которой ярким бельмом краснела кровавая надпись…

– Война.

– Der Krieg, – вторила ему Тереза. – Aufgestanden ist er, welcher lange schlief, Aufgestanden unten aus Gewölben tief***.

В памяти замелькали картины из исторической хроники, которые теперь казались отражением реальности.

– Прямо как в 1914-м, – хмыкнул Джеймс, – только война другая и эрцгерцог уже не тот.

– То, что он хочет устроить, – продолжала Тереза, – должно было начаться со смерти Людвига. Я знала, что что-то случится. Это стало очевидным уже на первом заседании после «чистки». Асаду не нравились методы Людвига. Он сказал, что его принципы однажды принесут ему много проблем. После этого мы приставили к Людвигу охрану. Она была с ним везде – на прогулке, в офисе фонда, даже дома. Но тогда, в отеле… Людвиг в тот день себя неважно чувствовал и довольно быстро ушёл с благотворительного приёма. Он заказал себе ужин в номер и отпустил охранника. Его нашли только на утро. То, что его отравили, было понятно и без экспертизы. Тело оказалось… в ужасном состоянии. Повсюду была кровь, комнату перевернули верх дном. И ещё та надпись…

Всё, что она рассказывала, – детали вечера, плохое самочувствие Людвига и отравленный ужин, – Джеймс уже знал. Среди всего обилия событий и фактов его всё ещё интересовала одна простая деталь, которая бы придала этой истории каплю достоверности:

– Откуда вы узнали про планы Асада?

– В нашем обществе нет секретов, – пожала плечами Тереза. – Рано или поздно до тебя дойдут слухи, что кто-то подворовывает на госзаказах, кто-то проделывает махинации с тендерами, а кто-то – сбывает оружие на Восток и планирует расширять свой бизнес за счёт целого региона. У Зейда Асада и его дружка, Алекса Риттера, есть одна небольшая, но крайне продуктивная фирма. Называется «ARES inc.». Эта компания, которая находится, якобы, в государственной собственности, стала одним из самых больших закупщиков оружия и военной техники в прошлом году. Зарегистрирована она на какое-то сомнительное юридическое лицо, а офис находится в горных дебрях. Через фирму проходят более 50% всех военных госзаказов. Это миллиарды, десятки миллиардов евро. Сперва они просто отмывали на ней деньги, изредка приторговывая на Восток, но сейчас масштабы закупок стали просто колоссальными. Конечно же, я узнала об этом. У Риттера язык, как помело. Он чуть ли не сам мне об этом сказал. А ещё об их партнёре – Филипе Клемане, который недавно, буквально за полтора месяца похоронил половину своей семьи. И унаследовал один из крупнейших холдингов по переработке отходов вместе с иерархичной криминальной сетью, которую выстроил ещё его отец.

Знакомые фамилии звучали диковинно из уст Терезы. Она, наверняка, знала Риттера, хоть он и не числился в фонде. А уж Клеман за последние несколько лет стал достаточно видной фигурой в благотворительной сфере, жертвуя направо и налево отмытые в офшорах миллионы, в попытке скрыться за ширмой добродетели.

– Так эти трое хотят открыть для себя новый рынок сбыта? – спросил Мориарти, не став заострять внимание на личности кого-либо из партнёров Зейда.

– Да. Я думаю, вы ещё не раз услышите об «ARES inc.». Я уж постараюсь.

– Хотите вступить в войну? – скептически осведомился Мориарти. – Не страшно?

– Я же сказала, мне нечего бояться. Я буду воевать по-своему. А вам могу лишь посоветовать приглядеться к папскому престолу, – столь неожиданное заявление было удостоено искреннего недоумения на лице Мориарти, которое, впрочем, быстро сменилось интересом. – В начале года Бенедикт XVI отрёкся от титула. Ходят слухи, что это далеко не его решение. Возможно, кому-то его пацифистские взгляды были, как кость в горле. А сейчас он, похоже, и вовсе с ума сошёл. В последние несколько дней он бредил и всё твердил о Звере, восстающем из моря крови на поле брани.

Он знал, что прежний папа ушёл с поста по собственной инициативе. Немалую роль в этом всём сыграл «Исход», который упорно вставлял ему палки в колёса многочисленными взрывами и той показательной казнью. Эта новость мелькала перед ним в последние дни всё чаще, ведь Sede Vacante подходил к концу, и близился конклав, который должен был определить будущее католической церкви на ближайшие несколько лет. Но, к чему здесь был Асад, – на этот вопрос у Джеймса так и не было ответа.

– Зачем ему Папа? – спросил Мориарти.

– Вера, – ответила Тереза. – Как вы думаете, мистер специалист, на чём держится наше общество? Кроме денег и продажных политиков, нас объединяют три вещи: история, вера и традиции. Асад уже нанёс удар в прошлое, убив моего сына. Осталось ещё два выстрела.

Это было не предположение. Слова Терезы звучали, как непреложная истина… или банальная околесица, в которую она искренне уверовала. Однако, стоит заметить, что логика в них определённо была.

– Впечатляет, – с наигранным восторгом сказал Мориарти. – Вы сами до этого дошли?

– Это его слова, – уточнила Тереза. – Он говорил об этом на ежегодном открытии частного благотворительного аукциона в Берлине. Тогда он сказал, что всё, что нас держит вместе, все эти три столба – лишь иллюзия, которую однажды кто-то разрушит. Я полагаю, Зейд взял на себя столь почётную миссию.

– Кто же он тогда, по-вашему, расчётливый и последовательный бизнесмен или наивный идеалист?

Тереза лишь пожала плечами и отвела взгляд, уставившись на один из мудрёных памятников вблизи от неё.

– Не знаю, – выдохнула она. – Но, осмелюсь предположить, что Зейду Асаду не сложно объединять в себе обе эти натуры.

Наступила тишина. Очередной порыв ветра сдул с могилы несколько венков, и Тереза принялась поправлять их, совершенно не обращая внимания на стоящего рядом Мориарти. Джеймс же пытался выстроить для себя всю последовательность действий, которую он должен будет выполнить в ближайшие несколько дней. Сперва нужно было разузнать про «ARES inc.» и её деятельность. Затем ему предстояло разобраться с Папским престолом. Если Асад и вправду приложил к этому свою руку, то под его влиянием находится не только Ватикан, но и орден, который, как надеялся Джеймс, мирно разбежался по углам после смерти Марино и его свиты.

– Если у вас больше нет ко мне никаких вопросов, – оборвала молчание Тереза, всё ещё мающаяся с покосившимися венками, – то лучше убирайтесь отсюда. Дайте мне побыть наедине с сыном.

Он ушёл быстрее, чем Тереза успела подняться с колен и осмотреться по сторонам в поисках своего загадочного собеседника. Близился рассвет и утренние сумерки сгущались в преддверии нового дня. Пустынный погост с его причудливыми памятниками и скорбной тишиной остался позади. Мориарти был заинтересован. Он вовлёкся в эту игру, словно ребёнок, и намеревался выйти из неё победителем. А пока пора выяснить, что же такого творил Асад на пару с Клеманом и Риттером за его спиной. Но всё это после небольшого отдыха – часа два, не больше – во время обратного рейса в Прагу.

Новый Папа

Мориарти ещё долго корил себя за то, что решил пролистать ленту новостей перед полётом. Все его планы разрушились в один миг, когда на заглавной странице сайта «ВВС» показалась статья с пометкой «СРОЧНО». В ней говорилось о том, что за несколько дней до конклава бывший Папа Римский, Бенедикт, был найден мёртвым в своём поместье вблизи Милана. Смерть списали на обширный инсульт и отчего-то, читая это, Мориарти стойко ощутил премерзкое дежавю. Где-то он уже слышал такую славную отговорку.

Отчёт судмедэксперта будет, скорее всего, ближе к вечеру, но Джеймсу не нужны эти бесполезные бумаги с надиктованными выводами. Он в состоянии сложить два и два, чтобы понять, какова причина смерти и кто был её инициатором. Людвиг Нассау ему в этом неплохо помог своим показательным примером.

Тело Папы нашла его горничная Беатрис, и это можно было списать на совпадение, если бы Мориарти не пролистал фото, которые прилагались к статье. На одном из них, сделанном примерно за неделю до смерти, рядом с понтификом стояла до боли знакомая женская фигура с неброской белой маской, прикрывающей половину её лица. Дело становилось всё интереснее.

Он долго смотрел на блеклое фото Беатрис Лэнг, напечатанное в миланской газете, отмечая её весьма потрёпанный вид. Джеймс успел рассмотреть едва различимые морщины, которых у неё прибавилось со времён их последней встречи, смог заметить болезненную худобу, что медленно, но верно превращала Беатрис в ходячий труп. Видно, бегство не шло ей на пользу.

Эта женщина вновь оказалась в гуще событий, связанных с Папой, и это было явно не к добру. Беатрис была на хорошем счету в ордене и почиталась среди кардиналов Папского престола, хоть и числилась простой монахиней. В этом ей помогали естественный артистизм, умение быть полезной и оправдывать ожидания. Она умела играть за две лиги, как сказали бы американцы, и умудрялась врать как Мориарти, так и скоропостижно почившему Марино. Она была умна, и только поэтому Джеймс не прикончил её сразу.

Сидя в терминале аэропорта, Джеймс листал новости, связанные со смертью Папы, пытаясь найти среди горстки однотипных статей нечто отличительное, – то, что могло бы хоть немного пролить свет на столь неожиданную кончину. Вчитываясь в очередной сырой текст, пересказывающий заявление пресс-секретаря миланской полиции, Джеймс невольно упустил момент, когда мысли о возвращении в Прагу для продолжения работы покинули его ум, а цель поездки резко изменилась.

Предупредив пилота о смене конечной точки полёта, он стал ждать, когда все формальности уладятся, параллельно просматривая информацию о Беатрис.

Она числилась на частной службе при Бенедикте ХVI, являясь кем-то средним между секретарем и гувернанткой. В своих последних интервью бывший понтифик, несомненно, был в компании «его Беатрис», которая, похоже, имела на него кое-какое влияние. Она была не публична, редко появлялась в объективе камер. Беатрис предпочитала оставаться в тени софитов, предоставляя всю славу и внимание своему покровителю. Однако от пары кадров в утренней хронике это её не спасло.

Из прочитанного Мориарти выяснил для себя не так уж и много – всё же у него было не так много времени, чтобы провести глубокий анализ и сделать точные выводы. Он понял, что, крепко вцепившись в Папский престол, Беатрис так и не смогла оторваться от этого оплота святости и лицемерия. Даже после своего бегства. Былые связи помогли пристроиться в Миланском соборе, откуда её вскоре направили на поруки к отошедшему от своих обязанностей Бенедикту. А сейчас она, наверняка, вернётся в свой родной монастырь, который не так давно покинула, и будет оплакивать скоропостижно скончавшегося Бенедикта. Вся эта скудная информация была выужена из отчётов охраны, нескольких статей и десятка фотографий, сделанных во время очередного католического празднества в начале этого года.