Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 61 страниц)

«Время вышло. Молодец, Ева».

***

Камера опустела. Находиться в ней после смерти Генриха оказалось невозможно. Тишина давила на нервы, и Ева ощущала, как медленно погружается в полную апатию. Её не заботило ничего – ни злорадство Гасана, который на радостях, похоже, забыл провести ей ещё одну разъяснительную беседу; ни даже собственная судьба, казавшаяся теперь одной сплошной загадкой. Еве было откровенно хреново, и дело тут не в физическом истощении. Перед глазами то и дело всплывал образ мертвого Генриха и становилось так чертовски противно за себя, что ненароком хотелось вскрыться и покинуть этот бренный мир.

Всё, что происходило после выстрела, Ева помнила туманно. Из зала её сразу потащили в камеру, и весь этот путь сопровождался довольными возгласами Гасана. Он был очень рад такому исходу, ведь это именно то, что он задумал. Он вывернул Еву наизнанку, заставил забыть о человечности и убить невинного (в каком-то смысле) человека. Теперь ей стало понятно, почему их поселили в одной камере при наличии ещё, как минимум, сорока девяти свободных одиночек. Как бы то ни было, ночь бок о бок сблизила их и поселила в Еве те самые сантименты, через которые нужно было переступить, нажимая на злосчастный курок.

В голове всё чаще всплывал момент выстрела. Что было бы, если бы она не позволила тогда ему взять пистолет? Их бы убили? Или Гасан блефовал, и весь этот цирк с пистолетом был ничем иным, как чёртовым фарсом? Ответы на эти вопросы она, наверняка, никогда не узнает.

На руках всё ещё остались следы засохшей крови. За всё это время Ева уже успела пропитаться её мерзким запахом, и ей уже начало казаться, будто она больше никогда от него не отмоется. Сидя на полу рядом со скомканным пледом, Брэдфорд рассматривала подтёки крови на своих запястьях, всматривалась в красные линии под ногтями и ощущала ещё большее омерзение к себе. Будь у неё выбор сейчас, она бы с бо́льшим удовольствием пустила себе пулю в лоб, чем жила с осознанием того, что по указке больного на голову террориста прикончила невинного человека. Но, пока у Евы оставалось лишь сожаление и странный скрежет металла, который раздавался с той стороны двери вот уже несколько минут. Похоже, кто-то пытался открыть решётку.

Вскоре послышался громкий скрип металлических петель, венчавшийся протяжным «Наконец то!». Небольшая выдвижная створка открылась и за небольшим решётчатым окном в двери показалось лицо Инас Асад. Ева не стала вставать – она всё так же сидела у стены и молча смотрела на свою позднюю гостью.

– На, – сказала Инас, протягивая сквозь решетку бутылку воды и пачку солёных крекеров. – Это ужин.

Ева смерила её скептическим взглядом, отмечая небольшую дерганность и бегающий взгляд, совершенно не присущие этой барышне. Она усмехнулась. Инас явно переступала через себя, затевая этот акт добродетели.

– С чего такая щедрость? – без лишних ужимок спросила Ева.

– Просто встань и возьми, – не унималась Инас.

Она явно была здесь по собственной инициативе, что одновременно настораживало и веселило Еву. Хотелось бы знать, за каким чёртом эта истеричная барышня пожаловала к ней, но сперва стоит хоть немного отыграться за то, что она сотворила с Генрихом.

– Я из рук не беру, – сказала Брэдфорд, нацепив кривенькую ухмылку.

– Это тебе не ресторан, – рявкнула Инас. – Встань и возьми или…

– Или что? – оборвала её Ева, поднимаясь с насиженного места. – Ты здесь одна, без своего конвоя, – она сделала несколько коротких шагов и оказалась на расстоянии жалкого фута от лица Инас. – То есть, никто понятия не имеет, что ты решила ко мне заявиться. А это значит, что тебе что-то нужно. Что-то личное, я права?

Ева смотрела ей прямо в глаза, ощущая непомерную злость, граничащую с форменным безумием. Руки так и чесались удушить эту въедливую суку, и Брэдфорд не понимала, откуда в ней столько ярости. Перед глазами стояла картина истекающего кровью Генриха, а в голове засела чёртова фраза: «Время вышло. Молодец, Ева». Брэдфорд отвела взгляд и отступила назад.

– Гасан был прав, – хмыкнула Инас, – ты та ещё сообразительная тварь.

– Та ещё тварь, да, – повторила Ева с усмешкой. – Что тебе нужно?

Инас замялась. От былого запала не осталось и следа. В её глазах отражалось искреннее и неподдельное отвращение к сложившийся ситуации.

– Хотела спросить, – Инас прочистила горло, – ты же нас видела тогда на балу в Вене?

Ева едва не рассмеялась в голос от абсурдности вопроса. Ей светит смерть, а эта истеричка заботится о собственной репутации.

– Нас? – с притворным удивлением переспросила Ева. – Ты имеешь в виду…

– Меня и Гасана.

Ева выдала лёгкий смешок. Ей казалось, что всё это – какая-то хреновая шутка, глюк на нервной почве, фата-моргана – да что угодно, только не правда. Теперь она, кажется, понимала Мориарти, который то и дело нарекал на человеческую сентиментальность, считая её наибольшим из всех возможных недостатков. Чувства и вправду отупляли. Кого-то они заводили в дремучую чащу альпийского леса с кучкой головорезов на хвосте, а кого-то толкали к одинокой камере в глубине заброшенной венгерской тюрьмы.

– А, ты об этом? Да, я видела вас, – безразлично ответила Ева. – А что, какие-то проблемы? Боишься, что разболтаю кому-нибудь твой грязный секрет?

– Никто не должен знать о том, что происходит между нами, – тихо заговорила Инас. – Если Саид или Наби узнают – это точно дойдёт до отца. А тогда на твоём месте может оказаться уже Гасан.

От одного образа избитого, израненного Асада, валяющегося в луже собственной крови, Ева ощутила неимоверную, по-настоящему садистскую радость.

– По мне, так это прекрасная перспектива, – искренне призналась Брэдфорд. – Скажи, почему я должна отказывать себе в таком удовольствии?

Инас выглядела раздражённо. Ева была уверена, что, будь у этой девушки чуть больше решительности и чуть меньше смекалки, она бы уже открыла эту чёртову дверь и заехала ей по лицу. Но Инас не могла сделать ей ничего. Пока.

– Я… – Инас запнулась. – Они будут морить тебя голодом. Следующие два дня тебе не будут давать ни еды, ни воды. Тебя будут истощать.

«Идут по проторенному пути», – подумала Ева.

Чем-то подобным в своё время баловались в MI-6. При старом руководстве, которое в последствии было уличено в сотрудничестве с восточно-европейскими террористами, такие мерзкие вещи были нормой. Впрочем, не удивительно, что Гасан решил использовать на Еве этот старый-добрый метод пытки. За двое суток без воды, да ещё и в подобном состоянии она едва сможет пошевелиться, не говоря уже о чём-то более основательном.

– А ты, значит, будешь мне воду с крекерами таскать? – с сарказмом спросила Брэдфорд, глянув на тот скудный ужин, что принесла с собой Инас.

– А ты хочешь голодать?

Ева тихо рассмеялась.

– Думаешь, я продам свой единственный шанс на месть за какой-то паёк? – она склонила голову на бок, глядя на Инас, как на глупого несмышлёного ребёнка. – Может, ты не в курсе, но я уже не первый раз в подобной ситуации. Справлюсь как-то, – отмахнулась Ева, нервно зашагав вдоль своей камеры.

Какое-то время в помещении стояла гробовая тишина. Инас молча наблюдала за Евой, которой было искренне плевать на её присутствие. Она явно ощущала себя униженной. Ну, конечно! Всё происходящее было явно выше её внутренних принципов. Но в какой-то момент, когда издалека послышался громкий стук, а в голове не осталось ни одной более или менее адекватной идеи выхода из положения, Инас спросила:

– И чего ты хочешь?

– В идеале – выбраться отсюда, – Ева усмехнулась, глядя на побледневшую от её слов Инас. – Но это тебе явно не под силу, так что обойдёмся малым. Хочу знать, что планирует Гасан насчёт Джеймса Мориарти. Я надеюсь, мне не стоит пояснять, кто этот человек?

– Я знаю, кто он, – заверила Инас. – Но меня не посвящают в детали, сама видела.

Ева отрицательно помотала головой.

– Ложь, – протянула она.

– Что ты… – начала было свою гневную тираду Инас, но Ева оборвала её на полуслове.

– Выражаясь проще, дорогуша, – заговорила она, подойдя вплотную к решётке, – ты откровенно пиздишь. Если твой сводный братец спит с тобой, а, судя по свежим засосам на твоей шее, это так, он уж точно не обделяет тебя вниманием, – от её слов Инас невольно потянулась к воротнику блузки и одёрнула его. – Такие, как ты, любят таскаться за своими объектами обожания, так что, думаю, ты всё прекрасно знаешь.

– Он не… – Инас вздохнула, прикрыв глаза. – Ладно, мне кажется, они нашли его. Точнее нашли его квартиру где-то в Праге, кажется. Но она была пуста.

«Прага, часовая башня, полдень», – пронеслось в голове. Ева на миг обомлела. Он ждал её, всё это время он ждал её. Не укатил на другой конец мира, не пустился во все тяжкие, а ждал, как чёртов дурак.

«Ты, наверное, там со скуки умирал», – мысленно улыбнулась Ева.

– Что дальше? – спросила она с напором.

– Его заметили в Австрии, возле Граца – недалеко от военной базы Риттера. Но он быстро скрылся. Сейчас он где-то на севере. В Германии, скорее всего. Они пытаются следить за ним. Отец хочет увидеться. И вполне возможно, что он даст вам поговорить. Он любит так делать перед тем, как… ну, знаешь… – Инас умолкла, опустив взгляд.

– Убить, – закончила Ева. – Занятно. Звонить будут или сюда приедут?

– Звонить. По видеосвязи.

– Ясно, – понимающе кивнула Ева.

– Это всё, – заверила Инас. – Действительно всё.

В это сложно поверить, но Ева не нашла в её словах ни капли фальши. Видимо, эта девчонка действительно что-то испытывала к такому садисту, как Гасан, раз решалась на столь отчаянные меры. И Ева могла осуждать её, вот только за плечами было столько ошибок, что язык не поворачивался выдать какую-то колкость.

– Ладно, – вздохнула Брэдфорд, – я тебе верю. Обещаю, что не буду спекулировать вашими отношениями.

– Что? – Инас с непониманием уставилась на Брэдфорд.

– ln ‘akhbar ‘ahadana ‘anakuma maea, – повторила Ева на арабском.

– Shukraan lak***.

Инас ушла, бросив под дверь небольшую пачку печенья и бутылку с водой. Вопреки усталости, есть не хотелось. Всё, на что сподобилась Ева, это взять немного воды и отмыть окровавленные руки. Оттирая красные подтёки, она думала о том, что сказала ей Инас. Джеймс был в Праге – в месте, где они должны были встретиться. Он ждал её там. А теперь он каким-то образом оказался в Австрии – в паре миль от дома Байеров. Возможно, он пытался найти её; может быть, уже знает, где именно она находится. Больше всего на свете Еве хотелось выбраться из дерьма, в котором она оказалась, и увидеть этого невообразимого психа. Но пока у неё вырисовывалась весьма нерадужная перспектива. Если Асад встретится с Мориарти, всё только усугубится. Из предположительного источника информации она превратится в своеобразный инструмент манипуляции. Исходя из собственного опыта Ева могла с уверенностью сказать – такие люди долго не живут.

Продлить своё существование длительным молчанием и мутными формулировками ответов больше не получится, а потому нужно в срочном порядке думать о том, как выбраться. Единственный способ – связаться с кем-то снаружи, дать наводку. В таком случае Еве остается только надеяться, что Асад позволит им с Мориарти поговорить. Иначе её бренное существование закончится весьма быстро.

***

В заброшенной военной тюрьме под Будапештом всё пошло наперекосяк слишком быстро. Гасан не успевал раздавать установки своим людям, которые теперь носились, как угорелые, чтобы обустроить всё к предстоящему звонку. В их камерах ещё хватало людей, которыми можно было заняться – в корпусе «Б» сидела тройка банкиров, что должны были заведовать швейцарскими счетами Асада, но облажались, попытавшись слить данные в отдел по борьбе с организованной преступностью; где-то в подвале оставался помощник Риттера, которого по-хорошему уже дня два, как стоило убрать, но у Гасана всё не хватало времени на это. Да и вообще – у них тут партия с разрывными гранатами застряла в итальянском порту, и, если с этим не разобраться, весь чёртов график коту под хвост. А тут ещё отец с этим Мориарти.

Прошло чуть больше трёх дней с тех пор, как они с Евой Брэдфорд в последний раз беседовали. Девка была смышлёной и не собиралась выдавать всё, что знала за раз. Разбитое лицо и сломанные рёбра её не пугали, а любые угрозы были словно об стенку горохом. Видимо, её неплохо натаскали в этом MI-6. Но у Гасана ещё было несколько тузов в рукаве, которые наверняка заставят эту суку быть более покладистой. Вот только все ближайшие планы рушились, как чёртов карточный домик благодаря одному звонку от отцовского секретаря, который приказал «подготовить Еву Брэдфорд к беседе с её боссом». Гасан оперативно распорядился обустроить большой зал всей нужной аппаратурой для видеозвонка и проверить в сотый раз спутниковую связь, которая здесь была, честно говоря, отвратной.

Сейчас он сидел в своём импровизированном кабинете, что представлял собой бывшее личное помещение начальника тюрьмы, и просматривал накладные, которые передал ему брокер «ARES inc.». В документах всё было чисто – никаких подводных камней или неоднозначных формулировок. Цифры верные – их он уже раза три проверил. Что же тогда не устраивало тех придурков с таможни? Саид предполагал, что они хотели увеличить сумму отката, но об этом не могло быть и речи. Они и так получали сверх меры за своё молчание, а в перспективе «Арес» должен расширяться ещё на три порта, так что эти итальянские мрази могут смело идти к чёрту с их желанием подзаработать на контрабанде.

«Убрать их дешевле и проще», – подумал Гасан, просматривая по второму кругу новые инвойсы на товар.

Дверь кабинета тихо скрипнула, привлекая его внимание. В комнату вошла Инас. Она лёгкой поступью подошла к столу и, проигнорировав гостевое кресло, обогнула его и подошла к Гасану. Её ладони легли на его лицо и стали мерно поглаживать лёгкую щетину. Инас улыбалась. Яркий солнечный свет из панорамных окон падал на её смуглое лицо, превращая его в настоящее произведение искусства. С лёгкой руки природы у этой девушки имелась самая выразительная внешность из тех, что доводилось когда-нибудь видеть Гасану: большие карие глаза взирали на него с теплотой, тонкие изящные губы изогнулись в улыбке, вздёрнутый нос был усыпан мелкими веснушками, а длинные чёрные волосы, словно шёлк, струились по узким плечам, придавая этой фигуре мягкие очертания. Отец говорил – Инас была поцелована солнцем. И Гасан понимал его. Они оба родились под палящим восточным солнцем, но только Инас смогла пронести его свет с собой в эту мрачную Европу.

Сейчас, глядя на неё, Гасан чувствовал ту самую слабость, которая делала его человеком. Он терялся в этом взгляде и, наверное, впервые не знал, что сказать.

– Я проверила зал, – тихо сказала Инас. – Всё готово.

– Это хорошо, – улыбнулся Гасан.

– Ты как? – она опустила взгляд на разбросанные по столу документы. – Что-то серьезное?

– Нет, пустяки, – соврал Гасан.

Его ложь выдавало буквально всё – усталый вид, круги под глазами, да даже вибрирующий от новых сообщений сотовый, который буквально не затыкался со вчерашнего дня.

– Ты бы так не заморачивался по пустякам, – заключила Инас, садясь ему на колени.

Гасан покрепче обнял её за талию, прижимая к себе, и улыбнулся.

– Всё-то ты знаешь.

Поцелуй вышел коротким, почти детским – сродни тех, которые она дарила ему на прощание, когда они были ещё детьми и их не связывали непреложные обстоятельства. Гасан тогда жил на самой окраине города в старом семейном доме вместе со своими родителями. Они с Инас были людьми разного толка. Она – дочь одного из самых влиятельных и опасных людей ближнего востока, выросшая на принципах строго подчинения. Он – парниша с окраины, чьи родители пусть и были в хороших отношениях с Асадом, но никогда не ставились наравне с ним. По крайней мере, именно так считал Гасан, пока прятался в кустах большого особняка Асада и наблюдал за тем, как Инас играется со своим ретривером. Год спустя его родителей не стало – их застрелили прямо возле дома – и Гасан почти на сто процентов был уверен, что в этом виновен один из людей Асада. Зейд забрал его к себе в дом сразу после похорон, сказал, что теперь он – часть «Эла-Илат», его сын и брат для Инас. И примерно с того времени всё покатилось в бездну. Никто из них не смотрел друг на друга, как семья. Инас буйствовала, иногда переходила на истерический крик, а временами и вовсе могла по лицу заехать кому-то из подчинения отца за лишнее замечание в их сторону. Гасан же покладисто молчал и временами пытался осадить свою непутёвую сестру. Он всё ещё казался чужим в этой семье, а потому должен был быть благодарен за честь оставаться там.

Сейчас быть покладистым не хотелось. Особенно ощущая, как Инас крепко прижимается к нему, оставляя короткие поцелуи на огрубелом лице. Гасан желал сбежать. Он так и не смог стать полноценной частью их семьи, не смог почувствовать себя родным среди этих головорезов. Он скорее подстраивался, отвечая жестокостью на жестокость. Так он и рос, превращаясь в подобие самого Зейда, только гораздо злее и изворотливее. И лишь один человек мог пошатнуть в нём всю эту стойкую конструкцию из перманентной агрессии и безразличия, и сейчас он сжимал это хрупкое, но стойкое создание в руках, пытаясь не упустить последние мгновения свободы.

– Могу я у тебя кое-что спросить? – прошептала Инас, отстраняясь от него.

Её голос звучал непривычно серьезно, а тон не предвещал ничего приятного от будущей беседы.

– Да, конечно, – ответил Асад.

– Почему ты не дал мне убить Риттера?

Гасан закатил глаза и устало простонал:

– Инас, не начинай…

Он уже сто раз пожалел о том, что дал ей спросить. Эта дотошная девушка с него последнюю душу вытрясет, но заставит ответить. А отвечать Гасан не хотел, поскольку знал, что правду Инас не примет, а на ложь только ещё больше разозлится.

– Я не хочу ссориться, – говорила она, медленно перебирая его волосы на затылке. – Просто хочу понять, почему ты не дал мне сделать свою работу.

Он знал – в такие моменты Инас чувствовала себя взрослой. Она ощущала на себе груз ответственности, который взвалил на неё отец, и вопреки всему готова была нести его по жизни. Однако правда такова, что она – эта поцелованная солнцем девушка – лишь слабое звено в этой убийственной цепи. И придёт день, когда она не выдержит и либо уподобится своему отцу, превратившись в жестокую бездушную машину, либо сломается окончательно и сиганёт с ближайшего небоскрёба. Любой из этих вариантов казался Гасану чудовищным, и уже только поэтому он готов был, как идиот, подставляться, лезть под обстрел и творить неимоверные глупости для того, чтобы уберечь её. Ответ на вопрос, который задала ему Инас, оказался скрытым смыслом его существования, и ей, наверное, стоило его знать.

– Потому что не хочу, чтобы ты убивала, – коротко и без лишних оправданий.

Ей не понравился такой ответ. Ни разу.

– Но что в этом такого? – воскликнула Инас. – Ты сам говорил, что смерть – это часть нашей судьбы.

– Моей судьбы, – поправил её Гасан, – а не нашей.

Инас отвела взгляд и громко вздохнула.

– Перестань строить из себя мученика, – сказала она. – Отец не оценит.

– Отец много чего не оценит, – Гасан опустил взгляд на свои руки, которые теперь лежали на талии Инас.

– Он не узнает. Никогда.

Во взгляде Инас мелькнула тревога. Она боялась, и это было вполне логично. Однажды отец уже сказал, что именно сделает с Гасаном, если он прикоснётся к его дочери. Дважды он повторять не станет. Гасана ждёт не самая приятная участь за то, что он себе позволяет, но остановиться он не может, а потому остаётся быть осторожным и следовать давно наработанной схеме.

– Тогда делай всё, что я скажу, – сказал Асад, и это была отнюдь не просьба. – И если я приказываю отступить – ты отступаешь. Без лишних слов. Я не хочу, чтобы подобные сцены повторялись.

– А я не хочу, чтобы ты решал за меня, что мне стоит делать, – ощетинилась Инас.

Её голос переменился. Он больше не отдавал альпийским холодом и был более покладистым. Гасан знал – она поняла его просьбу. А уж к пустым капризам он за все эти годы привык.

– Ты же не хотела ссориться, – усмехнулся он.

– Ты не оставляешь мне выбора.

Они бы просидели так вечность, – думал Гасан. Но для чего-то хорошего, как водится в его жизни, всегда отведено наименьшее количество времени. Совсем скоро в дверь постучали. Их мимолётная свобода закончилась в тот миг, как в комнату вошёл Саид и менторским тоном сказал:

– Звонил Дамир. Отец готов выйти на связь.

***

Стража пришла ближе к обеду, и Ева уже была готова к тому, что её ждало. Ещё вчера ей провели разъяснительную беседу о том, как «быть хорошей девочкой и не схлопотать пулю в лоб за свои слова». Видимо, Зейд распорядился провести всё идеально, а потому Гасан, как, впрочем, и все остальные, был на взводе. Их ждал, пожалуй, самый важный момент за всё время Евиного пребывания в этой заброшенной тюрьме. Совсем скоро Зейд выйдет на связь, и в ход пойдёт стандартный сценарий с заложником, чья судьба теперь будет лежать на плечах одного лишь человека. Ева уже подготовила свою слезливую речь. Она волнуется, ещё как. Но страх остаться здесь навечно сильнее любых переживаний.

Дорога к залу уже была ей знакома, и прошла она в гробовой тишине. Лишь единожды её стражник подтолкнул Еву вперёд, рявкнув что-то отдалённо похожее на «Шевелись!», но она уже к этому привыкла, воспринимая такие жесты как проявление своеобразной местной гостеприимности. Как только они дошли, даже этот крикливый амбал замолчал, узрев своего разъярённого босса, стоявшего у знакомых уже высоких ворот.

– Надеюсь, ты помнишь, как нужно себя вести? – спросил Гасан, остановив их небольшой конвой.

– Конечно.

– Ну и славно. Заводите её.

Стоящий сзади громила схватил Еву за руку и потащил к центру зала – туда, где её ждал уже знакомый металлический стул.

Свет в комнате был хорошим, его здесь обеспечивали несколько длинных окон под самым потолком. Ева была более чем уверена, что такой выбор помещения был не случайным. Они хотели не дешёвую размытую съемку – Зейду нужны были детали, он желал, чтобы Джеймс видел каждую её, даже самую мелкую царапину. Наверное, он думал, что у Мориарти сердце дрогнет от такого зрелища, но Ева знала Джеймса слишком хорошо. Ему не было дела до чужой боли. Он смотрел отнюдь не на шрамы.

Как только Брэдфорд усадили на своё место, к ней подошёл Саид и спокойно сказал:

– До звонка осталось меньше десяти минут. Помни, Ева, – любое лишнее слово…

– … и вы снесёте мне голову, – закончила Брэдфорд уже наизусть заученную фразу. – Я помню, Саид.

Вскоре зашёл Гасан, и дверь большого зала захлопнулась, а внутри Евы что-то оборвалось. Её слегка потряхивало от волнения. Глаза уставились в одну точку – в большой чёрный объектив, над которым сейчас светила зелёная лампочка. Асад вместе со своими людьми стоял позади – у лэптопа, к которому была подсоединена камера. У объектива ещё какое-то время суетился молодой мальчишка, которого Ева прежде не видела, после чего лампочка вдруг замигала красным. От растерянности Брэдфорд взглянула на Саида. Тот лишь утвердительно кивнул, дав условную команду начинать.

– Ева, – послышался голос Зейда из больших динамиков. – Рад видеть тебя. Ты хорошо нас слышишь?

– Да, – произнесла внезапно хриплым голосом Ева. – Да, я…

– Как ты, Ева? – перебил её Асад. – Вижу, ты уже успела побеседовать с Гасаном.

Шрамы с первого допроса ещё не сошли, а за последние несколько дней к ним прибавился ещё десяток новых, поэтому слова Зейда для Брэдфорд звучали в равной степени иронично и жутко.

– Да, – сказала Ева, глядя на напряжённого Гасана. – У нас с ним вышел весьма занятный разговор.

– Славно, – выдохнул Асад. Ева практически чувствовала на себе его насмешливый взгляд. – Знаешь, кто со мной сейчас здесь?

Ну конечно же она знала. Благодаря своевременному доносу от Инас, Ева была хорошо осведомлена о том, с кем по ту сторону провода сидит Асад. Но ему об этом, конечно же, знать не стоит, поэтому она лишь отрицательно помотала головой, громко ответив:

– Нет.

– Рядом со мной сидит Джеймс Мориарти. Я хотел, чтобы вы увиделись до того, как он примет решение.

– Какое решение?

– Самое важное решение, – елейным голосом произнёс Асад. – У меня есть определённые планы на этот регион. И Джеймсу они, к сожалению, не по душе. С этим нужно что-то делать, поэтому я предложил твоему боссу сделку.

Его довольный тон Еве категорически не нравился, а мутные формулировки лишь загоняли мысли в тупик, из-за чего она всё-таки решила спросить:

– И каковы условия?

– Он отступает, не лезет в мои дела – и ты остаёшься живой. Не так сложно, согласись.

Слова Зейда заставили Еву нервно улыбнуться. Она и не предполагала, что этот человек настолько узко мыслит.

– Ты правда думаешь, он на это пойдёт? – спросила она с нескрываемой насмешкой.

– А ты спроси у него, – ухмыльнулся Асад. – Поговоришь со своей подопечной, Джим?

На миг настала тишина. Из динамиков доносилось тихое шипение, свидетельствующее о не самой лучшей связи в этом месте. Ева с какой-то глупой надеждой неотрывно смотрела в объектив, представляя то, с каким презрением Джим сейчас смотрит на её искалеченное тело.

– Ева, – отозвался Мориарти, и от одного своего имени, слетевшего с его уст, она на миг забыла о том, где находится. Вопреки всему ей чертовски хотелось сейчас видеть Мориарти, смотреть ему в лицо и говорить что-то исключительно неуместное – что-то сентиментальное и совершенно ей не присущее. Но сейчас она была один на один с чёртовым объективом, позади которого стояли люди, что только и ждут повода для того, чтобы выстрелить. Нужно действовать по плану.

– Джеймс, – громко, с отчётливо слышным укором заговорила она, – только не говори, что ты согласился?!

– Я ещё не дал окончательного ответа.

«Но ты уже всё для себя решил, не так ли?» – заключила мысленно Ева.

Она умоляюще взглянула в объектив, пытаясь быть как можно более убедительной.

– Джим, прошу тебя, не поступай глупо, – просила она. – Не делай то, о чём будешь жалеть. Вспомни чёртов Будапешт и ту богом забытую тюрьму. Будь внимательным. Не повторяй своих собственных ошибок, – она на миг умолкла, словно ей и вправду не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. – Если ты думаешь, что от твоего решения что-то изменится…

– Я поступлю так, как считаю нужным, – донеслось из динамиков.

– Как обычно… – хмыкнула Брэдфорд, отводя взгляд.

И вновь повисло чёртово молчание. Джеймс не отвечал, хотя Ева знала – ему было, чем возразить. Люди позади камеры выглядели настороженно. Сейчас они больше напоминали безжалостных бойцовских псов, что ждали команды «фас» от своего хозяина. Саид держал ладонь у кобуры, а Гасан лишь пристально наблюдал, скрестив руки на груди.

– Я думаю, этого достаточно, – раздался голос Зейда. – Видишь, Джеймс, она жива и полна энергии. Слега потрёпана, но это не мешает ей пререкаться. Надеюсь, такой аргумент достаточно убедителен для тебя?

– Да, – ответил Мориарти.

– Сука, – шепнула Ева, прикрывая глаза.

Она не могла смотреть в камеру, не могла связать и двух слов. Сердце в груди заходилось в бешенном ритме. Она не знала, понял ли Джеймс её намёк, или он дошёл до кого-то другого, кроме него, и от этого неведения становилось страшно.

Когда Асад произнёс заветное «Достаточно, отключайте!», Ева почувствовала неимоверную слабость. Её тело становилось ватным, а в голове не осталось ни одной логичной мысли. Всю её – от пяток до макушки – пробрало дрожью. Она ощущала, словно застыла во времени – весь мир куда-то спешит, люди вокруг суетятся и громко о чём-то спорят, превращаясь в сплошные размытые блики, которые всё никак не мог уловить её взгляд. Еве казалось, будто она вдруг очутилась на обочине скоростного шоссе, и всё, что ей нужно было сделать, – это прыгнуть в одну из мчащихся машин и поплыть по привычному течению жизни. Но охватившие тревожные мысли всё не отпускали, а восприятие реальности донельзя исказилось.

Она не помнила, как очутилась в своей камере. В голове, словно заевшая пластинка, звучала одна и та же мысль: «Он не понял…». Ева знала – если Джеймс и вправду не уловил её намёка, если он действительно не понял, то ей осталось жить чуть меньше пары часов. Возможно, хоть и маловероятно, Гасан потерпит до вечера или оттянет момент казни аж до утра – это уже не важно. Главное, чтобы Джеймс всё понял правильно. Главное, чтобы он успел.

Время превратилось в одну вязкую обволакивающую субстанцию, что тянулась непростительно медленно. Утратив счёт часам, Ева всё сидела в своей тесной камере и молча пялилась на стену – туда, где ещё несколько дней назад сидел Генрих Риттер. Почему-то именно сейчас вспомнились его скорбные речи об упущенных годах, наполненные праведным отчаянием. Что бы не говорил этот парень, Ева понимала – он боялся смерти. Все они её боялись, ведь это чёртова часть человеческой натуры. Мы всегда боимся неизбежного, а особенно, зная о его приближении. Ни один человек в здравом уме не сможет спокойно принять тот факт, что где-то за углом его поджидает долгая мучительная гибель. А если он говорит иначе, просто знайте – он нагло врёт.

Ближе к тому времени, когда в этой местности должен был наступить вечер, Ева услышала громкие шаги, доносящиеся из коридора. Немного погодя створка решётчатого окна приоткрылась и в камеру полетела бутылка с водой. В свете тусклой лампы Ева увидела лицо Саида, стоящего по ту сторону двери.

– Я знаю, тебя морили жаждой последние несколько суток, так что принёс тебе немного воды.

Ева удивлённо покосилась на мужчину, но воду всё же приняла, сказав тихое: «Спасибо».

Постояв ещё какое-то время у двери, Саид молча удалился. Он не удосужился никак объяснить свой внезапный порыв альтруизма, а Ева и не стала спрашивать – всё было предельно понятно.

Сев у стены, Брэдфорд открыла крышку и поднесла к носу горлышко бутылки. От воды предсказуемо тянуло горьким миндалём. Аккуратно закрыв крышку, Ева отложила бутылку подальше и испустила нервный смешок. Она и не предполагала, что её попытаются убрать так быстро. При взгляде на злосчастную воду, в голове рождались весьма нерадужные мысли о том, что в какой-то момент её всё же заставят выпить эту отраву и выбора у неё, как такового, уже не будет.

На своём веку Еву не так часто пытались травить – в последний раз это сделал Асад, когда подсыпал ей в вино тот самый яд, от которого умер Джулс Клеман. Первая же попытка принадлежала человеку поизощрённее, и случилась она задолго до того, как Брэдфорд оказалась в таком откровенном дерьме.