Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 61 страниц)

Они молча поднялись по лестнице – Фелис всё время пялилась в свой сотовый, а Джеймс и Ева лишь следовали за ней. На лице Де Луки отпечаталось раздражение – оно было не столь явным, как учтивые попытки быть гостеприимной, но если присмотреться, то можно было заметить небольшую складку, что пролегла меж бровями, прищур глаз, сжатые губы и сосредоточенный взгляд. Когда Ева пересекла порог виллы, то вовсе не придала внимания смене обстановки вокруг себя – как свинцовое небо, так и высокие расписные потолки не были для неё чем-то существенным. Гораздо важнее оказалась та слегка напряжённая обстановка, что воцарилась в их небольшой компании.

Как только за ними закрылась парадная дверь, Фелис в один миг отставила сотовый, словно ощутила от него лёгкий разряд, и взглянула на своих гостей.

– Вы не против выпить что-то и рассказать, как добрались?

Ева уловила её виноватый взгляд и поняла, что лучше не рушить эту атмосферу натянутой учтивости режущей уши тишиной.

– Было бы неплохо, – ответила она почти мгновенно.

Крытая терраса была превосходным местом для того, чтобы наблюдать за городом в такое время года. Большие панорамные окна венчали её с трёх сторон и открывали неплохой вид на окраину Палермо, что утыкалась в высокие серые скалы. Хотелось исчезнуть в этом приятном сером пейзаже, проникнуть в него и застыть едва заметным силуэтом где-то у подножья большого каменного утёса. Это место было пропитано спокойствием, и даже разбушевавшаяся стихия и наступающий холодный фронт не могли изменить эту атмосферу. Ева давно не тешила себя мыслями о спокойной жизни, но здесь, вдали от шумного и опасного континента, вспоминалось прошлое, заполняя голову слишком наивными мыслями.

Пар от тёплого кофе поднимался к лицу и ограждал прозрачной белой дымкой от беседующих Джеймса и Фелис. Они говорили о чём-то незначительном, продолжая тот странный марафон учтивых жестов, что начался ещё на входе в виллу. Это могло длиться ещё долго, если бы Мориарти не решил опустить все формальности и перебить Де Луку на середине её монолога о проблемах частных авиалиний:

– Фелис.

– Что? – резко спросила она.

– Что-то случилось?

Небольшая пауза была лучшим ответом, чем любая глупая формальная фраза, брошенная в качестве кости для изголодавшегося любопытства.

– Нет, – она натянуто улыбнулась. – Ничего важного.

– Ты напряжена, – констатировал Мориарти. Он весьма умело и аккуратно наступал, сменяя вектор разговора. Фелис казалась загнанной в угол, а Джеймс выглядел победителем в этой маленькой ментальной войне.

– Небольшие проблемы с партнёрами.

– Нужна моя помощь? – невзначай поинтересовался Джеймс.

– Пока всё под контролем.

– Славно.

– Знаешь, – выдохнула Фелис после небольшой паузы, – Паоло хотел поговорить с тобой, но сейчас столько дел навалилось…

Наблюдать за Мориарти со стороны было куда интереснее, нежели встревать в их с Фелис диалог. Он казался до жути искусственным и одновременно искренним – наверное, именно так выглядели актёры в театрах, если взглянуть на них не с привычного расстояния партера, а вблизи. У этого человека имелся особый талант – Джеймс был самым недооценённым актёром в этом чёртовом мире – именно так однажды подумала Ева. Его игры с интонацией, жестами и мимикой казались настолько слаженным спектаклем, что сложно было не поверить в то, что говорил Мориарти.

– Я всё понимаю, Фелис, – сказал Джеймс. – Я читаю новости.

Де Лука на секунду задержала свой поникший взгляд на виде из окна, после чего глянула на Мориарти и заговорила:

– Всё это – какой-то натуральный бред. Не понимаю, что нашло на этих людей.

– У таких конфликтов обычно есть скрытый интерес.

– Это как раз не секрет… – Фелис сказала это едва ли не сгоряча. В её голосе были слышны усталость и отчаяние, которые вырывали мысли наружу в надежде, что кто-то услышит и поймёт их. Одно короткое мгновение – и, поняв свою ошибку, она скрылась в своём непробиваемом панцире, закрыв доступ ко всем лишним эмоциям. Фелис вздохнула. – Слушай, Паоло сказал, что не хочет пока вмешивать тебя во всё это. Мы же не для этого позвали вас сюда, чтобы в очередной раз провести все праздники в кабинете. Ты и так сделал слишком много для этого бизнеса. Позволь себе немного отдохнуть.

Кофе остыл и больше не извергал клубы приятного пара – лишь мерно подрагивал в чашке; разговор тянулся медленно и неспешно, Ева время от времени отвечала на вопросы Фелис, которые, так или иначе, касались Мориарти. Сам Джеймс казался отстранённым, погрузившись в свои раздумья. На протяжении всей беседы внутри Евы разгоралось весьма необычное и давно забытое чувство уюта. Она не до конца понимала, откуда оно взялось и почему возникло именно сейчас. Ева предпочитала наслаждаться приятным состоянием отстранённости от всех насущных проблем в компании, на удивление, приятной и искренней Фелис и молчаливого Мориарти.

За непроглядной ширмой спокойствия забылось многое, в том числе и до безумия занятый Паоло Де Лука, который так внезапно ворвался в их тихую и спокойную идиллию, перешагнув порог террасы.

– А вот и он – прямиком из преисподней! – с улыбкой воскликнул он, направляясь к Мориарти. – Выглядишь слишком хорошо для мертвеца.

Они пожали друг другу руки, и Ева на миг застыла, взирая на столь контрастирующий дуэт: строгий безумец Мориарти с его привычной сдержанной ухмылкой и яркий, поистине взрывной Паоло Де Лука, чья улыбка сияла неподдельной, искренней радостью. Он был на несколько дюймов выше Джеймса и от того, стоя рядом с ним, казался и вовсе великаном – стройным, складным темноволосым исполином, состоящим из чистой экспрессии. Еве показалось, что всё былое напряжение, что так или иначе прорывалось в мысли, исчезло. Оно просто померкло от одного взгляда больших карих глаз Де Луки. При виде мужа на лице Фелис на миг мелькнула тревога, но она быстро сменилась лёгкой улыбкой.

– Мой маленький спектакль перед Британским правительством сложился лучше, чем я ожидал, – ответил Джеймс в тон Паоло.

– Только не говори, что ты серьезно планировал умереть. Не доказывай слова моих бывших советников, что поголовно называли тебя «тем ирландским психом».

– Стоило прислушаться к ним, – фривольно бросил Мориарти. В следующую секунду Паоло разразился искренним смехом. Мориарти лишь оскалился, но даже это казалось куда более натуральным, чем его привычная сдержанная усмешка.

«Вот оно, – подумала Ева. – Дело не в месте, не в доме и не в городе. Всё это – люди. Эти двое – Паоло и его жена – они чертовски разные, но в них больше искренности, чем во всех, с кем мне приходилось общаться за последние три месяца». И в этот момент ей показалось, что даже Джеймс, столь безумный и странный, казался органичным дополнением этой компании.

В момент, когда смех прекратился, но эйфория лёгкого веселья ещё осталась витать в воздухе, Паоло сказал:

– Рад видеть тебя здесь с твоей женой. Ева, – он с интересом взглянул на Брэдфорд. – Как вам Сицилия?

– Я здесь всего пару часов, – ответила Ева.

– Первое впечатление важнее всего.

– Немного холодно, но, в целом, неплохо.

Паоло понимающе кивнул и не стал возражать – в Сицилии уже вовсю царила зима, и сложно было бы сказать, что через каких-то несколько месяцев здешняя серость сменится на пестрящий букет из самых ярких цветов.

– Это славное место. У вас ещё будет время осмотреться. Вы же не собираетесь укатить через пару дней из-за твоих «дел, что не терпят отлагательства»?

– На ближайшие несколько недель у меня нет настолько колоссальных планов, – сказал Джеймс.

Де Лука широко улыбнулся и, положив руку на плечо Мориарти, изрёк:

– Запомни этот момент, Джеймс, и можешь считать, что прямо сейчас ты забываешь о своём сотовом и начинаешь жить, а не существовать в своём виртуальном криминальном мирке.

Со стороны могло показаться, что эти двое – давние друзья, которым просто посчастливилось встретиться впервые за долгое время, но где-то на подкорке Ева всё же понимала: у таких, как Джеймс, нет друзей. Люди для них – лишь средство для достижения цели. Сейчас Ева уже точно могла отнести к подобным «средствам» Клемана, Трумана и Беатрис. Все они удостаивались компании Мориарти, могли дерзить с ним и проявлять характер, да только самому Джеймсу было на это плевать с высокой колокольни. Общение с этими людьми на контрасте с Де Лукой казалось формальным перебрасыванием фразами.

– Ты очень славно очертил границы моей профессии, Паоло, – и в этих словах было куда больше сарказма, нежели закономерной злобы, что, так или иначе, была проявлением доминирующей натуры Мориарти.

Их беседа не продлилась и десяти минут: Де Лука только и успел, что спросить у Джеймса и Евы о том, как они добрались, когда его телефон разразился трелью и не умолкал до того момента, пока Паоло со вздохом не встал с кресла и пошагал к коридору. Фелис несколько секунд смотрела ему вслед, после чего, словно ошпаренная, она одёрнула себя и виновато взглянула на Еву.

– Боже, о чём я только думала! Вы, наверное, чертовски устали. Не хотите увидеть свою комнату? Сандра проводит вас.

Фелис развернулась на пол оборота и нажала на едва заметную коричневую кнопку на стене меж окнами. Спустя считанные минуты на террасу зашла молодая горничная. Она выглядела немного сконфуженной, глядя на Еву и Джеймса.

– Sì signore De Luca.

– Сандра, проводи наших гостей в их комнату.

– Sì, – она согласно кивнула. – Пройдёмте со мной.

Белокурая девушка была немногословной – её акцент и ломаная речь давали понять, что в английском она не так хороша, как сами хозяева дома. К комнате пришлось идти коротким коридором, минуя большой холл и каменную лестницу, что вела на второй этаж. Проходя вдоль виллы, Ева замечала множество современных картин, что резко контрастировали с античным экстерьером дома. Внутри поместье казалось грандиозным уголком функционализма – из него словно выветрились излишние пафос и пышность, оставив лишь лёгкий налёт вычурности, который вовсе не резал глаз. Наблюдая за тем, как сменяются полотна на стенах, дополняя интерьер комнат, Ева не обратила внимания на одну весьма важную деталь. Только оказавшись перед заветной деревянной дверью и услышав «Ваша комната», она будто вышла из короткого летаргического сна. У них была одна комната на двоих. Больше никаких спасающих стен, никакого необходимого расстояния. В этом месте они с Джеймсом – муж и жена, и им не стоит рушить эту красивую сказку. Однако Еве на секунду стало плевать на всё. Она рвалась спросить, а где же её комната, где место её личного покоя и уединённых бесед с самой собой. Всматриваться в обстановку спальни никак не хотелось, да и зачем – успеется. Пока стоит принять тот факт, что на ближайшее время («Несколько недель – так он сказал») им придётся мириться с компанией друг друга в этом тесном помещении. Возможно, комната вовсе и не была столь маленькой, но сейчас, когда за Сандрой закрылась дверь и Ева осталась наедине с Мориарти и собственным голосом в голове, что кричал: «Да пошло оно всё к чёрту», это помещение сузилось в её воображении. Блёклые стены словно сдвинулись, оставив так мало места, что едва хватало пространства для воздуха.

– Может, стоит… – Ева едва могла заставить себя говорить, осматривая комнату, – остановиться в отеле?

– Что-то не так? – невозмутимо спросил Мориарти, взирая на двуспальную кровать.

– Ну… – протянула Ева, – я полагаю, что мы оба понимаем, что именно здесь не так. Без шуток, Джеймс, я…

– Это вполне закономерно, – пожал плечами Джеймс. – Муж и жена не спят в разных комнатах.

Еве хотелось истерически рассмеяться от всей нелепости ситуации. Раньше она даже не задумывалась о таких бытовых мелочах, воспринимая их игру в супружескую пару, как чистой воды показательный спектакль – такой себе отвлекающий манёвр, что притупляет бдительность. Обычно всё заканчивалось парой фраз и взглядов, но сейчас Ева понимала, что игра в гляделки закончилась, и их представление вышло на совершенно новый уровень. Ей отчаянно не хватало сейчас той старенькой пачки «Бенсона», что сгорела вместе с её квартиркой в Ричмонде.

Ева скептически взглянула на Джеймса, ожидая от него хоть какой-то здравой мысли, что могла бы разрешить их проблему. Но Мориарти лишь безразлично молчал, а потому она вспомнила последний имеющийся в её запасе аргумент:

– Да, ты прав, Джеймс, но мы – не муж и жена. Формально – возможно, но фактически…

– Они думают иначе, – заключил Мориарти. – Просто не воспринимай это, как нечто…

– Я не воспринимаю это никак, – резко сказала Ева. – Уж поверь, Джеймс, – она ещё на несколько секунд уставилась на вид из окна, после чего громко вздохнула и взглянула на Мориарти. – А теперь давай решим все бытовые вопросы, чтобы не возвращаться к ним впредь.

– О чём ты?

«Он серьёзно не понимает?» – подумала Ева, глядя на Джеймса, что проявлял крайнюю степень безразличия к сложившейся ситуации. Он присел на одно из кресел и достал ноутбук, намереваясь закончить пару начатых дел, чтобы не отвлекаться на них в ближайшее время. Сам Мориарти прекрасно понимал, что их маленький отпуск в поместье Де Луки продлится недолго – ровно до того момента, когда конфликт интересов с общественностью не достигнет своего пика, а уж тогда ему понадобится всё время и силы, чтобы покончить с этим. Паоло сколько угодно мог распинаться о желании увидеть старого товарища – ситуация на Сицилии говорила сама за себя.

Ева села на соседнее кресло, и Мориарти какое-то время даже не замечал её, пока Брэдфорд не заговорила:

– О, Джеймс, я о том, кто будет спать на кровати. Она, безусловно, большая, но, не думаю, что нам кто-то даст её распилить.

Мориарти покосился на Еву и с искренним непониманием спросил:

– Это настолько важно?

– Для меня – да. Я ценю личное пространство, – Ева в который раз обвела взглядом их комнату, остановившись на кровати. – К тому же, мне хотелось бы знать, где предстоит провести ближайшие несколько ночей.

– Можешь располагаться там, где тебе угодно, – бросил Мориарти, не отрываясь от работы.

За экраном ноутбука Джеймс не заметил сконфуженного взгляда Евы.

– Тебе действительно всё равно? – спросила она.

– Абсолютно.

– О’кей, – Ева удобно устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. – Тогда, может, поговорим о твоих друзьях?

– О ком? – на лице Мориарти отразилось явное отвращение. Он не принимал понятия «друг», поскольку этот пережиток детства просто не имел места в его жизни.

– О Де Луке и его жене, – объяснила Ева.

– Они не мои друзья.

– А кто тогда?

– Удачные деловые партнёры.

– Ну да.

Ева сама не до конца понимала, почему завела этот разговор. Возможно, её попросту раздражало молчание, в котором рождались совершенно не радостные мысли, но более вероятным объяснением было простое человеческое любопытство.

– Ева, – Мориарти прикрыл ноутбук и взглянул на неё, – мне кажется, ты переоцениваешь значение слова «друг».

– С чего бы это?

– То, что сейчас называют пошлым и весьма образным словом «дружба», на проверку оказывается обычным бизнесом. Все мы ищем заведомо выгодное окружение, которое в дальнейшем сможет помочь нам. Выгода – в ней всё дело.

Циничные речи Мориарти довольно давно укрепились в списке привычных вещей для Евы. Ей льстила мысль, что у этого человека мало слабостей, – это значит, что его сложнее сломить и, что немало важно, с ним безопасно работать. Нет риска, что Джеймс поддастся магии момента и предаст свои принципы. Такое почти невозможно. В прочем, они давно уже не болтали на столь далёкие от их реальности темы. На это попросту не было времени из-за чертовски динамичного потока проблем, что накрыл их обоих в последние несколько месяцев.

– А как же общение? – продолжила свой расспрос Ева.

– Выгода, попытка избавиться от скуки – всё зависит от ситуации и человека.

– Альтруизм?

– Старая сказка.

Ева покосилась на увлечённого своими причудливыми мыслями Джеймса и тихо рассмеялась. Его глаза немного покраснели от беспрерывной работы за компьютером, мелкие морщинки вокруг них стали глубже, а на лице отпечаталась усталость. Наблюдая за столь умиротворённой картиной в лице спокойного молчаливого Мориарти, Ева изрекла:

– Боже, да ты тот ещё пессимист и циник. Как ты только заимел себе такое окружение, как Де Луки?

– Если бы нам не было ничего нужно друг от друга, вряд ли мы бы заговорили когда-то.

– Выгода? – Ева уже знала ответ на свой вопрос.

– Именно.

– А что насчёт чего-то высшего? – Мориарти в ответ лишь брезгливо скривился. – Ты не веришь в любовь?

Взгляд Евы говорил: «Это всего лишь неудачная попытка пошутить», – но в душе она искренне хотела, чтобы их разговор не был закончен на этом глупом вопросе и Джеймс хоть как-то ответил на него.

– Сантименты – это слабость, что неизбежно ведёт к поражению, – сказал он после небольшой паузы. – Одна моя покойная клиентка уже доказала это.

– Ключевое слово здесь – «покойная».

– Формально покойная, – уточнил Джеймс. – Почти, как ты. Разница лишь в том, что она мне больше не нужна, а потому на её дальнейшую судьбу мне плевать. Возможно, сейчас её тело уже разлагается где-то в сточной канаве.

– Так ты презираешь любовь и все эти… сантименты? – спросила Ева. –Тогда, как ты уверен, что человек вроде Де Луки, знающий тебя предельно хорошо, поверит, что вдруг, ни с того ни с сего, ты решил обзавестись женой?

– Паоло видит во мне то, что он хочет видеть. В этом его проблема. Ему хватает пустых слов и этого дешёвого представления, чтобы убедиться в чём-то. Плюс ещё в том, что он верит во все эти сантименты.

– А ты и рад подсунуть ему эту пилюлю в красивой обёртке, – Ева вовсе не рассчитывала, что её слова прозвучат так резко. Она ощущала лёгкую иррациональную досаду, и это едва ли нравилось Мориарти.

– Что тебя смущает?

– Они верят тебе.

– Мне верят все до определённого момента, – сказал Джеймс. – И Де Лука – не исключение. Суть лишь в том, что именно я определяю, когда наступит этот момент.

– Суть чего? – спросила Ева.

– Власти, – ответил Мориарти.

День близился к закату, но Ева даже не решилась разобрать собственные вещи. На улице уже изрядно похолодало, поднялся сильный ветер, и изо окна было видно, как большие штормовые волны поднимаются над водной гладью, разбиваясь о скалы. Налитые водой тучи так и норовили хлынуть на город стеной из дождя. Ближе к вечеру начался ливень, и Ева заворожено наблюдала за тем, как редкие капли воды превращаются в бесконечный громкий поток. Она совершенно не заметила, как молчаливый Джеймс тихо покинул комнату, уйдя к Паоло. Когда ливень поутих, а округу объяла тьма, Ева всё же оторвалась от своих мыслей и оглянулась. Комната была пуста. В тот момент Ева подумала, что неплохо было бы сменить одежду на нечто более удобное и принять душ. С этими мыслями она отправилась к стоящему у стены чемодану, но, не успев сделать и пары шагов, замерла, услышав тихий стук в дверь.

– Ева, ты здесь? – донеслось с той стороны. – Это Фелис.

Ева побрела ко входу и открыла дверь, впустив в комнату холодный поток коридорного воздуха. Фелис стояла на пороге, и Ева на миг застыла, пытаясь понять, что же в ней изменилось. Она казалась ниже без каблуков и слегка поникшей в тусклом свете коридорных ламп.

– Что-то случилось? – спросила Ева.

– Я шла ужинать. Подумала, что ты тоже должна была хорошенько проголодаться за то время, что вы здесь. Не хочешь присоединиться?

Ева размышляла всего несколько секунд – именно столько времени ей понадобилось, чтобы наплевать на желание распаковывать вещи.

– С удовольствием, – сказала она с лёгкой улыбкой.

Закрыв за собой дверь, Ева побрела вслед за Фелис к столовой, размышляя о том, какая чертовски плохая погода разразилась на улице.

***

За окном вовсю барабанил дождь, когда Тони Фальконе сидел в своём тёмном кабинете, изучая последние отчёты логистов. Статистика ухудшилась, и это смутило его куда больше той аварии на трассе возле Милиоти, что отрезала для них знатный участок пути перед Палермо. С поставками творилось форменное безумие, и Тони Фальконе уже точно знал виновника всего этого коллапса. Его тощая фигура сгорбилась над массивным дубовым столом, на высоком лбу выступила испарина, а длинные русые волосы то и дело спадали на глаза. Тонкими костлявыми пальцами он водил по строчкам со статистическими данными, помечая для себя особо проблемные моменты. Рудники на западе приостановили работы по добыче строительного камня в связи с недавним штормом, из-за чего поставки сократились на три процента. «East Ways» терпела сезонные проблемы, и это, впрочем, не было столь печальным событием, если бы Тони Фальконе не имел других, более глобальных проблем. Он всё никак не мог сосредоточиться на цифрах и вычленить из целой прорвы информации нужные для себя сведения – мысли уносились далеко за стены его офиса. Он вышел на тропу войны, и путь его был опасным. Почему-то, глядя на разразившуюся бурю, Фальконе вспоминал прошлое.

Он видел себя ещё ребёнком – крохотным худеньким мальчишкой лет десяти, что бежал под дождём с зажатым под курткой конвертом. Он преодолевал крутой подъём, глотая скатывающуюся по лицу воду и, не смотря на свой нелепый вид, чувствовал себя невероятно важным в этом большом и жестоком мире. Дойдя до высокого забора, малыш-Тони встал на цыпочки и нажал кнопку звонка. Кутаясь в свою куртку, он стоял перед высокой металлической дверью и смотрел на то, как большие капли скатываются по отполированной поверхности. Тони боялся, что перепутал дом или не застал никого из хозяев. Он уже представлял, как видит привычного сварливого отца, что вечно недоволен своим слабым неумёхой-сыном, когда ворота распахнулись, и за ними показалась высокая фигура парня. Он казался ему куда выше и старше – словно один из тех, кто в школе брезгливо называл Тони малолеткой. Парень стоял под зонтом и ошарашено смотрел на промокшего до нитки Фальконе.

– Умереть хочешь? – спросил он ещё по-детски тонким голосом.

– Чего? – Тони думал, что ему послышалось.

Он смотрел на парня с высоты своего роста и понимал, что выглядит сейчас, как крыса, что вылезла из водостока, – тощий, промокший до костей, в ботинках, наполненных грязью и водой из луж. Тони стало так стыдно, что он захотел всучить парню конверт и сигануть обратно, не взирая на дождь.

– Ступай под зонт, а то откинешься здесь от пневмонии.

В голосе парня звучала невероятная для его возраста властность и убедительность, которые толкнули Тони стать рядом с ним под зонт и пошагать к большой античной вилле.

– Ты – Тони Фальконе, да? – спросил он. – Сын сеньора Фальконе?

– Да, – Тони согласно кивнул, стирая влагу с лица. – А ты?

– Паоло.

С тех пор много воды утекло, и Тони не раз успел поразмыслить о своём прошлом. Он то и дело думал, что вопреки детскому голосу и смазливому лицу Де Лука уже тогда имел над ним влияние. Он был не многим старше, но обладал лучшей хваткой и своей коронной харизмой, которой через долгие годы он поразил всю чёртову Сицилию. Попытки сражаться с ним казались безумием до тех пор, пока Фальконе не нашёл себе достойного союзника.

Он уже давно отставил отчёты логистов и лишь изредка поглядывал на исписанные страницы, чтобы напомнить себе, что, кроме всего прочего, всей этой грязной публичной войны между ними с Де Лукой – оставалась работа, которую нужно было сделать. Мысли Фальконе оборвал внезапный стук в дверь. Он взглянул на часы и понял, что его секретарша в который раз задержалась на работе и сейчас она сообщит ему очередную «сказочную» новость.

– Входите, – сказал он, садясь ровно на стуле. В кабинет зашла Перл – его молодая секретарша, которая, похоже, была последним человеком, что ещё верил в здравый рассудок Фальконе. Она частенько задерживалась допоздна в офисе вместе с самим Тони, готовя ему кофе и притворяясь, словно у неё ещё целая уйма работы и никаких домашних забот. По недавним сведениям, такие ночные переработки стоили ей наметившейся свадьбы, которая уже никогда не произойдёт. Сейчас Перл выглядела встревоженно и не решилась пройти дальше порога. В темноте её низкий силуэт был едва заметным меж двумя большими книжными стеллажами.

– Синьор Фальконе, – заговорила она тихим голосом, – Лондон на линии.

– Боже, почему именно сейчас?! – выдохнул устало Фальконе. – Ладно, переводи звонок.

– Синьор, я могу сказать, что вас нет на месте…

– Перл, просто переведи звонок, – Тони едва ли хотел быть грубым, но он слишком устал, и перспектива беседы с Лондоном его не привлекала.

Через какое-то время телефон в его кабинете зазвонил, и Тони, слегка помедлив, поднял трубку.

– Слушаю, – сказал он, собрав в себе остатки уверенности и сил.

– Здравствуй, Тони, – послышался ехидный, слегка хрипловатый голос на той стороне провода. – Как наши дела?

– Пока всё так, как мы и планировали.

Его враньё звучало убедительно разве что для самого Фальконе. Голос в трубке – хриплый бархатный баритон – выбивал из него всякий талант лгать. Тони не знал ничего – ни конкретного рода занятий, ни возраста, ни даже настоящего имени собеседника, от чего ощущал себя воистину жалким. Он уповал на власть и связи этого человека, ведомый банальной жаждой мести, и совершенно не заметил, когда их сотрудничество превратилось в завуалированную форму манипуляции.

– А, по-моему, всё не так уж и хорошо, – от этих наполненных злобой слов Фальконе передёрнуло. – Авария на трассе – это плохо, Тони. Очень плохо.

– Я не мог этого предвидеть. Я не думал, что Паоло на такое способен.

Он знал, что этот мужчина не терпит оправданий, но Тони говорил правду – он совершенно не рассчитывал на то, что Паоло Де Лука, этот чёртов пацифист, решится на ответные действия.

– А что ты думал, Тони? Полагаю, твои инфантильные мозги пора вправлять. Паоло Де Лука больше не твой дружок детства. Он враг.

– Да, я это понимаю, – смиренно ответил Фальконе.

– Ни черта ты не понимаешь! – резко воскликнул мужчина. Следующие несколько секунд в трубке была абсолютная тишина – неслышно было даже дыхания или помех, что так часто прерывали международные звонки. Затем уже порядком осточертевший ехидный голос заговорил вновь. – Нервы ни к чёрту, – словно оправдываясь, изрёк он. – Они на месте, Тони?

– За его передвижениями сложно уследить, но…

– Я спросил: они на месте, Тони? – повторил с напором мужчина.

– Да.

– Прекрасно. Тогда всё немного лучше, – его голос звучал на пол тона выше, словно и не было той злобы, что сквозила в каждом его слове. – Как прозаично, что люди попадают в свои же ловушки…

Тони с отвращением слушал эту радостную тираду, глядя на то, как в свете настольной лампы на весу подрагивает его ладонь. Ему всё больше хотелось прекратить этот разговор, но, зная своего собеседника, он даже не мог представить последствия от такого опрометчивого решения.

– Что делать дальше? – спросил Фальконе хриплым голосом.

– Сидеть ровно и не рыпаться. Пропаганда здорово работает, так что никто не удивится моему маленькому подарку на Новый Год для Паоло Де Луки. Твоя задача – увести от себя подозрения перед прессой.

– Я понял, – сказал Тони. – А что делать с вашим планом?

– Вы обустроили склад?

– Да.

– Хорошо. Пока это всё, – в трубке послышалось тихое шипение, и голос мужчины на миг утих. Фальконе полагал, что звонок прекратился, и он уже собирался потянуться к кнопке сброса, когда голос заговорил вновь. – Будь на связи, Тони. У нас ещё много работы, – он отключился быстрее, чем Тони успел попрощаться.

В кабинете витал тёплый тяжелый воздух, наполненный пылью и лёгким амбре отчаяния. Тони Фальконе всё смотрел на то, как дождь большими потоками изливается на Сицилию, и думал о том, как будет исполнять свою часть самого опасного в его жизни уговора. Послышался хлопок двери – Перл ушла домой, в свою пустую квартирку на окраине, так и не дождавшись того, когда он её отпустит. Её шаги в коридоре утихли, и Фальконе резко откинулся на спинку стула, устало прикрывая глаза.

***

С приездом в Палермо Ева всё реже следила за календарём, а потому едва ли понимала причины всеобщей суеты. В последние несколько дней на вилле творилось форменное безумие – тихая уютная обитель на утёсе превращалась в огромный улей, объятый блестящей мишурой и гирляндами. Казалось, только Паоло и Джеймс, которые всё чаще застревали в кабинете, оставались поодаль от всего этого действа. Ева, впрочем, даже не пыталась вмешиваться в затеянную Фелис подготовку к Новому Году. Ей хватало наблюдать по утрам за тем, как пара горничных перевешивают гирлянды из одного конца комнаты на другой под чутким руководством Де Луки.

– Мне кажется, ты немного увлеклась, – сказала ей однажды Ева, на что Фелис лишь пожала плечами и ответила:

– Мы не были здесь на Рождество. У Паоло даже тогда нашлась куча дел, так что, можно считать, что я сейчас немного компенсирую.

– Так тебе не хватало всего этого? – Ева взглянула на украшенную комнату.

– Да, наверное.

Ева вспомнила этот разговор, глядя на дату в календаре. 30 декабря. На острове было сухо в последние пару дней. После жуткого ливня шла целая череда солнечных дней, которые самой Брэдфорд напоминали некое подобие затишья перед новой бурей. И едва ли это было связано с погодой в этих краях. В последнее время прекратились практически все митинги и демонстрации, которыми последнюю неделю гудела вся Сицилия. Это было немного странным явлением, которое слегка напрягало Еву. Она каждое утро пробегалась глазами по строчкам новостных сводок, пытаясь найти информацию о новых конфликтах протестующих, но там не было ничего, кроме прогнозов погоды и заметок о проблемах на местных каменоломнях.

Сейчас Ева в который раз открыла сайт местных новостей и с жаждой пролистала пару страниц со статьями. На Сицилию надвигался холодный северный фронт, что уже охватил всю территорию Италии; на Пьяцца Претория намечался новогодний фестиваль, который, похоже, имел все шансы провалиться в этом году. Ну, а больше заметок, хоть как-то связанных с Палермо, на сайте не было. Глянув ещё раз на новости годичной давности, что всё ещё висели в ТОПе рядом со статьями про митинги, Ева отложила планшет.

Когда она оторвалась от мерцающего экрана, то увидела сидящую перед собой Фелис, которая с улыбкой смотрела на неё.

– Ты так увлеклась, что я не стала тебя отвлекать, – сказала она. – Было что-то интересное? – Фелис глянула на планшет.

– Нет. Сплошная чушь.

– Печально, – вздохнула Фелис. – Слушай, Ева, сколько ты уже здесь?

Вопрос был слегка неожиданным, из-за чего Брэдфорд на миг впала в лёгкое замешательство. Она глянула на Фелис, призадумалась и ответила:

– Дня три.

– Именно, – Фелис развела руками, вскинув брови, и эти невинные жесты сделали её на пару лет моложе. – Три дня – и ты так и не была в городе.