Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 61 страниц)

– Что значит «устранение проблем, что возникли в ходе переговоров»?

– Тебе надо убить человека.

Не скажи эти слова Мориарти, Ева бы подумала, что это, наверняка, шутка. Он говорил об убийстве так, словно это нечто совершенно обыденное, как утренний кофе или поход в магазин. Сложно представить, сколько смертных приговоров выносил этот человек, чтобы стать таким безукоризненно равнодушным.

– Простите, что? – Ева прочистила охрипшее горло. – Убить? Так вам киллер нужен, а не координатор.

– Убийства такого рода имеют весьма специфический характер. Нужно не просто пристрелить кого-то или вспороть живот. Всё это слишком сложно и рискованно в случае с Клеманами.

Он не просил её стрелять в кого-то – это был бесспорный плюс. Но, проработав на Мориарти свыше трёх лет, Ева точно знала: это должно быть нечто гораздо хуже. Порой, как и сейчас, ей казалось, что Джеймс получает садистское удовольствие от того, как придумывает весь этот убийственный спектакль и наблюдает за его исполнением.

– Хорошо, – вздохнула Ева. – Тогда следующий вопрос: кто моя цель?

– Джулс.

– Старший Клеман? Чёрт… – она попыталась осмыслить услышанное, найти слова, чтобы выразить свои сомнения, но смогла сказать лишь:

– И как вы себе это представляете?

– Весьма просто в случае с тобой. На подготовку у нас будет неделя. Ты убьешь его на благотворительном вечере в их семейном доме в Марселе. Вариантов развития событий несколько, так что пока сказать что-то точно я не могу.

– Так нам придётся полагаться на обстоятельства? – слишком громко спросила Ева. – Вроде русской рулетки?

– Моя цель – направить эти обстоятельства в выгодное для нас русло. Неделя не такой уж и маленький срок.

Джеймс был спокоен и отрешен, отчего Еву вновь охватывала злость. Он опять играл в Большого Брата[2], который всегда на шаг впереди от всех, даже от своих подчинённых. Подобные вещи выводили Еву уже давно, отчего она и проявляла в свое время столь рьяный интерес к персоне Мориарти. Но сейчас, когда он сидел всего в ярде от неё и не было той самой непроницаемой ширмы анонимности, это удручало.

– Я ни черта не понимаю. У вас же есть план, какой бы он ни был. Так почему вы не расскажете о нем?.. – она умолкла, ведь подумала, что молчание не всегда означает скрытность. Порой, оно значит обычное незнание. – Джеймс, у вас же есть план? – он молчал. – Прекрасно. Так вы просите меня убить одного из самых опасных людей в Европе. И вновь я должна уповать на слепое повиновение. Так же, как последние четыре года… Это какой-то бред.

Стук клавиш прекратился так резко и внезапно, что Ева в один миг проглотила вместе со скопившейся слюной все оставшиеся упрёки и молча взглянула на Мориарти. В какой-то момент ей начало казаться, что он готов прострелить ей голову за бестактность и назойливость. «Он мог бы это сделать, ведь контракт уже подписан».

– У тебя есть пять секунд, чтобы замолчать, – ровно, тихо и без единой эмоции. Это констатация факта, а не предупреждение.

– Что? – Ева ощутила, как руки свело судорогой.

– Четыре.

– Джеймс, я… – он не дал ей договорить, ведь любые доводы уже были бессмысленными.

– Три.

– Ладно! – выкрикнула Ева. – Хорошо. Я прошу прощения, это… – она сжала подрагивающие руки в кулаки, – сантименты. Кажется, в договоре было что-то написано о субординации…

– Похоже, нам стоит условиться: ты – исполнитель, миньон, у которого нет права на претензии в работе. Делай то, что я прошу, или получишь пулю в лоб – таким был уговор.

«Ты бы выстрелил в меня прямо сейчас, не будь я тебе нужна», – промелькнуло в голове Евы.

– Да, я помню.

– Тогда закрой рот и попытайся остаток пути обдумать то, как ты будешь приводить себя в порядок. Мне не нужен оживший мертвец в качестве спутницы.

Липкое чувство слабости вновь охватило Еву подобно петле вокруг шеи, что постепенно дробила кости и перекрывала доступ к воздуху. Собственное тело подводило не меньше, приковав её намертво к сиденью самолета. Ева устала не только внутренне, но и физически. Компания Мориарти была для неё тяжелой, необычной, слишком непредсказуемой на поворотах диалогов и утомительной. Он возвышался над ней, ощущая свое бесспорное преимущество и, казалось бы, испытывал дикое наслаждение от каждого поражённого или растерянного взгляда Евы.

Полёт протекал так медленно, словно самолет на какое-то время завис в невесомости или давно уже сбился с курса. Это было всего лишь иллюзией, на самом же деле едва ли успело пройти сорок минут, а Еве уже было тошно от такой атмосферы. Она успела перечитать папку с информацией, изучив её вдоль и поперёк, сделала там несколько пометок, выделяя особо важную информацию, вроде того, что у Джулса весьма натянутые отношения с братом во всех аспектах, кроме бизнеса. Время от времени Ева окидывала коротким взглядом Мориарти, пытаясь понять, что же он всё это время печатает. Тихий стук клавиш сливался с тишиной и уплывал от внимания Евы. Она глядела, как в иллюминаторе белые облака, подобно лёгким, как сам воздух, перьям, застыли в небе, как солнечный свет отбивался от отполированного серого крыла самолета, а под ними, далеко внизу, раскинулись бесконечные пустоши полей – это был сказочно прекрасный день, если бы его определяла погода. Ослепительные блики от света окутали Еву, ослепили её, заставив глаза непроизвольно закрыться. Ей хотелось уснуть, укрывшись хоть как-то от странной компании в виде Джеймса Мориарти, но Ева не могла. Слишком мало времени осталось до Парижа, а стоит обдумать ещё слишком много.

Спустя каких-то полчаса, в иллюминаторе уже виднелись крохотные посёлки, что ознаменовало близость конечного пункта. Они сели на частном аэродроме в трёх милях от Парижа. Никакой таможни, отметин на багаже и другой привычной рутины – это было бесспорным плюсом приватных рейсов. Машина, что ожидала их, отвезла Джеймса и Еву в город, минуя большие развязки и стараясь не попадать в привычные тягучие пробки. Париж не был похож на Лондон, была в нём какая-то своеобразная лёгкость и изящность, выходящая за границы британской чопорности. Люди, впрочем, здесь едва ли сильно отличались – всё такие же собственники и моралисты, в сущности, и приветливые добродетели на лицо. Ева бывала в этих краях только единожды – обмен опытом с местной службой безопасности был делом привычным, но давно уже ею забытым. Изнанка Франции ничем не отличалась от британской. Тогда-то она и поняла, что французский для неё сродни хинди, что касается работы.

– Куда мы едем? – спросила Мориарти Ева, когда они проезжали очередной перекрёсток.

– Машина высадит тебя возле моего дома. Полагаю, тебе не нужна помощь, чтобы освоиться там. Четвёртый этаж, квартира 11. Вот ключи, – он вложил в её ладонь небольшую связку. – Я вернусь поздно и не буду располагать к беседе, так что лучше иди спать.

– Вы встретитесь с Клеманами?

– Да.

– А мне не стоит… – она не горела желанием идти с Мориарти, но в её обязанностях значился пункт «личная безопасность», а потому не спросить Ева не могла.

– Нет, – резко перебил он её. – Делай то, что я сказал.

– Что ж, ладно. Тогда, если я правильно понимаю, эту неделю вы будете исполнять свою часть плана. Что делать мне?

Он взглянул на Еву так, как смотрят на несмышлёных детей, прибавив к этому долю отвращения.

– Поешь, попытайся справиться со своими нервами и обдумай свою историю.

– Историю? – переспросила Ева.

– По объективным причинам я не могу представить тебя, как бывшего агента MI-6. Подумай о том, кем бы ты могла быть. Возможно, смени имя.

– Я думала, подобные дела – ваша прерогатива.

– Я не могу делать всё. При том, тебе будет легче следовать собственной легенде.

– Хорошо.

Ева до боли сжала в руках ключи, которыми вскоре ей пришлось открыть массивную металлическую дверь под номером 11. Всю дорогу до квартиры в её голове вертелись мысли о Джулсе Клемане. Из прочитанного материала у неё сложился практически цельный образ, не хватало только личных наблюдений. Этот человек был, однозначно, силён, причём в этом понятии собраны в совокупность ум, интуиция и угрожающе большая власть. И всему этому придёт конец от её рук. «Быть убийцей куда сложнее, – думала Ева, – чем направлять их». Когда-то её работа предполагала координацию действий разведгрупп и спецотрядов. Она помогала убийцам найти их цели – так бы сказал её отец. На самом же деле, всё было куда сложнее. Её работа проводилась под чутким контролем, но включала в себя весомую долю знания дела, инициативы и полного отсутствия гуманности. В каком-то смысле, смерти людей, что погибали под градом пуль отрядов, курируемых Евой, были на её совести. Она сама становилась убийцей, вот только никогда не ощущала этого. Сейчас приходилось брать на себя роль той самой машины, ведомой странными приказами извне.

Сидение перед окном отвлекало Еву от навязчивых мыслей и нападок волнения. В квартире было темно, ведь близился вечер, а ни одна из десятка ламп не горела. Там не было вычурно, Мориарти, похоже, был приверженцем строгого минимализма. Не столь большая квартира, что играла роль, скорее, ночлега, обставлена скромно и функционально. Ева ещё не успела в ней осмотреться, она оставила это дело на более подходящее время. Сейчас она предпочла сидеть в своей небольшой спальне под самой мансардой, взирать на объятый вечерним сумраком Париж и делать небольшие заметки по поводу её «истории». На листе с надписью «ЛЕГЕНДА» было выведено всего несколько строчек: «Ева … (стоит придумать фамилию!), 29 лет, Брайтон, сирота». Она никогда не умела писать складные и красивые рассказы, предпочитая громоздкому литературному стилю скромную и лаконичную деловую речь. Сейчас бы ей точно пригодилось это умение. Для неё закат – просто закат, а звёзды – всего лишь звёзды. Она не романтик по натуре. Мир видится Еве одним грязным пятном буквальности, в котором нет светлых мест. Возможно, это и к лучшему. Пусть её история будет такой же, как и всё вокруг – избавленной от любого романтического бреда и красочных слов. А в качестве псевдонима послужит фамилия её бывшего жениха – Доуз. В конце концов, она когда-то мечтала её получить, до того, как умерла. Так и появилась Ева Доуз – пока безработная и со скудной предысторией, но это было только начало.

Касаясь рукой низкого потолка, Ева думала о том, что пора выбросить блестящий кусок серебра, украшавший её безымянный палец. Это всего лишь символ того, чего уже давно нет. Сказав мысленно эти слова, она ощутила, как грудь сдавило болью.

«Ева Доуз – ну что за глупое имя?» – так она однажды спросила у него.

– Глупой была только ты, – тихо шепнула Ева, отводя взгляд от кольца. В Париже уже вовсю сияли ночные фонари. Они отбивались от тёмной глади Сены, кренились и искажались в ней. Квартира Мориарти была неподалёку от набережной Селестен, из её окон открывался неплохой вид на весь Отель-де-Виль[3]. Этот округ был слишком шумным и суматошным днём, чему способствовали старинная архитектура и большая концентрация отелей, что, в свою очередь, привлекало тысячи туристов. Ночью он, напротив, казался тихой гаванью, в которой редкими гостями были шумные компании и неприятный вой полицейских сирен. Тишина оказалась там приятной музыкой для ушей, а впечатляющий вид – стоящим к ней дополнением.

В первую ночь Ева Доуз успела обзавестись аттестатом об окончании школы Роедин для девочек, что было близко к правде, и дипломом («К чёрту!») экономиста в Сассекском университете, что, скорее, напоминало мечту её матери. Из деталей у неё были имена родителей и небольшая слезливая история их гибели, которая вряд ли кого-нибудь заинтересует. Ближе к часу ночи, когда Ева как раз пыталась придумать себе как можно более нейтральное хобби и разбиралась с тем, есть ли в Брайтоне музыкальная школа, пришёл Джеймс. Она слышала, как хлопнула дверь в прихожей. Маленький огонёк любопытства толкал на то, чтобы выйти и хотя бы одним глазом взглянуть на Мориарти, но вспоминалась его просьба, а потому Ева обошлась лишь тем, что прислушивалась к каждому шороху в квартире. Она точно слышала, как Джеймс прошёлся коридором и заглянул на кухню. Затем было временное затишье и приближающиеся шаги, скрип лестницы и звук закрывающейся двери соседней комнаты. Ева подумала, что он однозначно устал. С этой мыслью она отложила исписанные листы бумаги и отдалась самой блаженной вещи, что скрашивала её рутинную жизнь, – сну.

Громкие глухие удары знаменовали сегодняшнее утро для Евы. Она буквально подскочила с кровати, услыхав, как по ту сторону стены в неё что-то усердно вколачивают. Времени на реакцию было не так много: Ева успела натянуть штаны, накинуть кофту и прихватить лежащий в тумбочке пистолет, прежде чем выбежала из комнаты.

– Какого… – она умолкла в тот же миг, когда распахнула дверь комнаты Мориарти.

Возле дальней стены стоял Джеймс, вбивая в неё один за другим гвозди. Они крепили собой листы бумаги с заметками, распечатками и фото. Сам Джеймс словно не заметил присутствия Евы и продолжал методично вбивать гвозди.

– Что вы делаете?

– Это схема моих наблюдений, – ответил Мориарти, рассматривая фото, что только что прибил к стене. – Иногда сложно хранить всё в голове.

– Так возьмите какую-нибудь доску. Зачем увечить стену?

– Без разницы, – отрешенно бросил он.

Ева лишь закатила глаза и облокотилась о дверную раму. В комнате Мориарти было ещё слишком темно, и лишь высокий торшер, что стоял у стены, освещал небольшое пространство. Его свет касался книжной полки, рабочего стола и странного вида инсталляции, которую сотворил Джеймс. Под его ногами громоздились большие стопки бумаг и коробка с гвоздями.

В голове Евы эхом отдавал тот злосчастный стук. Она никак не могла сосредоточиться и рассмотреть что-либо – только Мориарти и его безумное детище.

– Чёрт, я думала…

– Что кто-то решил размозжить мою голову об эту стену? – с ухмылкой поинтересовался Джеймс. – Тогда у тебя отвратительная реакция. Я успел вбить пять гвоздей, прежде чем ты пришла.

– На часах полседьмого утра. Вы хоть спали?.. – Джеймс в ответ лишь многозначительно хмыкнул. – А, к чёрту. Пойду сделаю кофе.

Ева развернулась и пошагала к лестнице, пока её не настиг голос Джеймса

– Чёрный, с молоком, но без сахара.

Она сделала несколько шагов назад и заглянула в дверной проем.

– О, нет. Я не ваша прислуга, Джеймс, как бы вы ко мне не относились. Соизволите прекратить этот бред – спускайтесь. Возможно, я оставлю вам чашечку.

На кухне Ева не смогла найти ничего, что могло бы хоть как-то сойти за еду: пустым холодильником гулял морозный ветер, а полки были практически стерильно чисты так же, как и посуда. Кто-то здесь недавно прибрался, но совершенно забыл про еду. Кофе – вот чего тут было достаточно.

«Но я же не могу жить на одном кофе, – подумала Ева. – Впрочем… это же хороший кофе».

Стук из комнаты Мориарти всё ещё звучал на фоне работающей кофеварки. Ева изредка с раздражением поглядывала на дверь и думала, что после сегодняшнего утра перспектива года бок о бок с Джеймсом кажется ей всё более ужасающей. Она налила себе немного кофе и последовала своему дивному утреннему ритуалу – включила телевизор. Пускай, ей была непонятна и половина из сказанного там, зато шум новостного канала приглушал тот богомерзкий стук. Вскоре, моя чашку, она услышала, как репортёр произнесла «месье Клеман». Ева думала, что это лишь искаженное от шума воды слово, но когда она закрутила кран и взглянула на экран телевизора, то увидела Филипа Клемана – молодого, лукаво улыбающегося мужчину, что давал интервью и вечно поправлял свою каштановую шевелюру. Его алебастровая кожа, тонкие черты и возвышенный вид говорили о высоком происхождении. Клеман излучал живость, богатство и фривольность, рассказывая о новом заводе «Анемон групп» в Луизиане. Вслушиваясь в слова Филипа, Ева и не заметила, как стук из комнаты Мориати прекратился. Спустя какое-то время, Джеймс уже спустился к ней, накинув на себя пальто.

– Уходите?

– Да. Я буду поздно.

– Я знаю. Джеймс, мне нужно будет выйти. Здесь совсем нет еды.

– Закажи что-нибудь на дом, – сказал он, стоя у порога. – Сейчас не лучшее время, чтобы гулять по улице.

– Предлагаете просидеть здесь всю неделю?

– Я не говорил им, что ты здесь, потому что понимал, что в таком случае придётся водить тебя с собой всё это время. А ты пока не особо готова к этому.

Дверь захлопнулась скорее, чем Ева успела сказать хоть слово. На фоне всё ещё шумел телевизор, репортаж сменился прогнозом погоды. На улице было тепло и солнечно, никаких осадков. Самое время для того, чтобы закрыться в своей комнате и подумать о вечном.

– Чувствую себя школьницей, что прогуливает уроки, – пробубнила под нос Ева, поднимаясь к себе.

Странное ощущение дежавю охватило Еву. Она предполагала, что начинает новую жизнь, но, в сущности, ничего, кроме места, не изменилось. Пришлось работать над образом Евы Доуз, чтобы занять себя хоть как-нибудь. К концу второго дня эта максимально заурядная девушка получила в дополнение к своему образу покладистый характер, два глупейших хобби (пианино и конная езда), а также весьма скудную предысторию: родилась и выросла в Брайтоне в семье юристов, её отец бросил семью, когда Еве было семь, а мать умерла от рака поджелудочной («Избито, но весьма убедительно»). Выросла в доме бабушки Берты, училась в частной школе для девочек, получила диплом экономиста в Сассекском университете и начала работать в компании по продаже автомобилей. Через год встретила Мориарти. И на этом размышления Евы всегда обрывались. Возможно, не стоило думать о таких деталях, ведь она – всего лишь красивое дополнение к Джеймсу, но внутренняя дотошность требовала достоверности. Целый вечер Ева занималась тем, что читала разношёрстную литературу по экономике, чтобы не быть полным профаном, и пыталась осилить французскую службу доставки еды. Пришлось обзвонить полтора десятка номеров, прежде чем на «привет» ей смогли ответить по-английски. Отметив для себя, что в этом ресторане хорошо и быстро готовят, Ева, наконец, смогла заполнить холодильник едой и утолить свой голод. Не есть целые сутки – как это привычно и, в то же время, изнуряюще.

В тот день Ева засыпала под звуки большого карнавального шествия, что выделялось пёстрыми костюмами и уж больно непраздничным музыкальным сопровождением. Она всё никак не могла понять, кто те люди – обычные гуляки или сатанисты, исходя из слишком специфических образов. И, только глянув на дату, Ева поняла, в чём проблема. 31 октября – День всех святых. Она так давно не думала о том, какое число, месяц или год сейчас, ведь ничего не менялось в её жизни уже слишком давно. Праздники вроде Хэллоуина или Хануки Ева с успехом игнорировала, предпочитая обложиться работой и наглухо закрыть свои звукоизолирующие окна. Сейчас крики «Кошелек или жизнь» вызывали скорее улыбку, даже лёгкую, едва ощутимую ностальгию, но никак не злость. Когда-то давно она тоже шагала улицами Труро с мешком для конфет и выкрикивала эту старую фразу. Казалось, это было целую вечность назад.

Следующие три дня прошли в монотонном ритме. Они тянулись бесконечно долго, выводили и пробуждали желание сорвать входную дверь с петель, чтобы она больше никогда не закрывалась. Ева читала, делала заметки, смотрела телевизор, заказывала еду и морально уже готова была к тому, чтобы убить нескольких человек. Раньше имелись тонна работы, гора обязанностей и назойливая компания Морана, а теперь лишь сомнительное задание, манящий осенний Париж и редкие разговоры с Джеймсом. В обед Ева выходила на балкон и наблюдала за жизнью широкой набережной Селестен. Всё чаще её взгляд останавливался на уличном скрипаче, что играл старые фольклорные мотивы. От его песен веяло домом – большим, старинным особняком на окраине, что оброс плющом и потемнел от времени. Там всегда играла музыка. Ева могла представить его до мельчайших подробностей, но никогда этого не делала. Это больше не её дом.

Все эти три дня Ева боролась с собой, заставляя себя привыкнуть к новому графику и не свихнуться. Безделье и скука изнуряли, а любопытство буквально разрывало её. Только на утро четвёртого дня, когда день был на удивление пасмурным, а настроение близилось к отметке «отвратительное», внутренней борьбе пришёл конец. Ева по привычке спустилась вниз около восьми часов утра, чтобы сделать кофе и перекусить, но вместо вечно пустующей кухни, обнаружила там Мориарти, сидящего с газетой в руках.

– Доброе утро, – слегка растерянно поприветствовала она его. – Я думала, вы уже ушли.

– Встречу перенесли. Нам нужно кое-что обсудить.

– Что именно?

– Как и когда ты убьешь Джулса Клемана.

Ева замерла на месте с чашкой, так и не включив кофеварку. Медленно, но верно она двигалась к осознанию того, что только что изрёк Мориарти. Конечно, этот разговор должен был однажды случиться. В прочем, сам по себе он Еву вовсе не пугал, даже немного интриговал, но вот итог его был весьма предсказуемым и печальным. Как только Ева отмерла, то смогла, наконец, сделать себе кофе, в котором она так нуждалась, и сесть за стол напротив Мориарти, чтобы продолжить начатую беседу.

– Так всё идёт по плану, ну, у вас с Джулсом?

– Да.

– И вы можете, наконец, рассказать мне всё, что задумали?

– Я расскажу тебе всё, что пока мне известно. Не зря же я выносил компанию Клеманов последние несколько дней. Первое, что ты должна знать, – это место и время действия. Через три дня в резиденции Филипа Клемана в Марселе будет проведен благотворительный вечер в защиту окружающей среды. Перед этим состоится небольшая показная конференция, на которой нам присутствовать не обязательно. Главное веселье начнётся после заката в доме Клеманов. Там будет слишком много гостей, по большей части – продажных политиков, меценатов и других столбов общества. Это не так плохо, даже проще, главное не вести себя подозрительно. Там всё и произойдёт. Джулс Клеман приедет на прием к десяти, обычно в это время заканчиваются его переговоры с Шанхаем. Разница в часовых поясах может дать нам фору. Но, по моим расчётам, действовать надо уже после его приезда. Так будет безопаснее – легче раствориться в толпе. Вечер начинается в восемь, но большая часть гостей прибывает к десяти-одиннадцати часам. Всё, что тебе необходимо будет сделать, – это проникнуть в комнату Джулса до полуночи и подменить его таблетки на вот эти, – он вытащил из кармана пластиковую баночку с едко-розовыми пилюлями. – Они в точности такие же, как его лекарство. Джулс страдает от гипертонии, судя по препарату, который ему прописали. Каждый день с интервалом в четыре часа он принимает дозу Хлорталидона. Он снят с производства, так что, вероятнее всего, упаковка будет без надписи. Заменишь его на вот этот препарат и уйдёшь оттуда как можно быстрее. Комната Джулса, предположительно, на третьем этаже. Не могу точно сказать, какая именно, но, исходя из услышанного, это западное крыло.

Слушая Мориарти, Ева недоумевала не только от обилия деталей в его речи, но и от самой идеи, которую он вынашивал всё это время. Мориати будто сам усложнял себе жизнь, продумывая запутанный план, в деталях которого разберётся только он сам.

– Почему всё так сложно? – озвучила свои мысли Ева. – Вам нужно устранить его – так подсыпьте ему яду в шампанское.

– Есть причина, по которой нельзя публично и столь глупо избавляться от Клеманов. В последний раз, когда какой-то арабский нефтяной магнат решил, что это семейство мешает его бизнесу и заказал покушение на них, в ту же неделю его пентхаус вместе со всем этажом взлетел на воздух. Для того, чтобы устранить раковую опухоль, вроде Джулса Клемана, не достаточно просто денег и связей. Нужно идти на разумный риск, то есть – подставить его конкурентов. Вместе с таблетками в его комнате ты оставишь небольшой подарок от местного преступного синдиката. У них с Клеманами давняя вражда на почве продажи оружия и сейчас, когда Филип и Джулс ведут переговоры с Ливией, их отношения весьма накалились. Неплохой момент, чтобы подставить старых конкурентов и убрать мою главную проблему.

– Так ваша проблема – Джулс Клеман?

– В отличие от своего недалекого брата, Джулс осознает все перспективы сотрудничества с такой непостоянной личностью, как я. Он тормозил нашу сделку последние полгода, что лишило меня нескольких десятков миллионов и доли власти. Резонный повод, чтобы от него избавиться.

«Вот и прояснился смысл фразы „проблемы, что возникли в ходе переговоров“», – заключила Ева. Джулс весьма неосмотрительно перешёл дорогу Мориарти, что потянуло за собой необратимые последствия. Всё всегда шло по одному сценарию…

– А что это за таблетки? – она взяла в руку упаковку и повертела её, пытаясь найти название.

– Тебе понравится, – ухмыльнулся Мориарти. – Их разработали твои бывшие друзья из МI-6 и продали мне по рыночной цене. Эти таблетки – бомба с замедленным действием. Ни один из существующих ядов не убивает мгновенно, буквально в одну секунду, потому что так устроен человеческий организм. Но, если постараться и ослабить его до необходимой степени, то проблема исчезнет. Я терпел все эти встречи и бессмысленные переговоры с Клеманами не только для того, чтобы наблюдать за Джулсом – мне пришлось подготовить почву для тебя. Безмерно тяжело травить такого параноика, как он, но при необходимости это возможно. Я подсыпал в малых дозах слабый яд в его еду – без запаха и вкуса. Он оседал в организме, воздействуя на все органы. Эти таблетки станут лишь катализатором необратимого процесса. И как результат – практически мгновенная смерть. Нет ни криков, потому как первыми немеют мышцы рта, ни судороги. Эффектно и быстро – то, что мне и необходимо.

Всё оказалось гораздо приемлемее, чем предполагала Ева. Не было надобности вспарывать кого-то и марать руки, нужно только проявить достаточную ловкость и сноровку, чтобы пробраться в комнату к Джулсу и совершить задуманное. После рассказа Мориарти у Евы сами по себе отпали мысли о том, что он решил свалить основное задание на неё. Этот человек, вопреки своему характеру и невыносимому нраву, был весьма умным и ловким, чтобы воплотить самые безумные и невероятные планы в жизнь. И лишь его любовь к загадкам оказалась тем пороком, с которым Ева не хотела мириться.

Сейчас Джеймс был с ней предельно честен, он раскрывал всё больше деталей своего плана при каждом разговоре, попутно давая некоторые указания. Он помог доработать образ Евы Доуз и слегка подправил в нём детали, объяснил, как стоит вести себя в обществе Клеманов и что может стать наибольшей проблемой при беседах с ними. Главной преградой был вечно закрытый и немногословный Джулс. С ним Еве необходимо было сократить общение до минимума. Но и вовсе отстраняться от него не стоит.

Великое множество нюансов крылось за одним простым образом дурнушки из Брайтона, коей, в принципе, и должна была оказаться Ева. Она записывала все замечания Мориати, исправляла, вырывала целые абзацы из своей импровизированной биографии. Достоверность – гарантия успеха, – таков был их с Джеймсом условный принцип. Единственное, что во всём этом удручало Еву – это характер их с Мориарти «отношений».

– И кем же мне лучше быть? – спросила в один из последних дней их подготовки Ева. – Твоей… девушкой или чем-то вроде того?

– Женой, – невзначай бросил Джеймс, перебирая кое-какие бумаги на своей схеме.

– Почему именно женой?

– Девушка или спутница, называй, как угодно, – звучит, как нечто несущественное, непостоянное. Соответственно, им будет гораздо легче уличить тебя в чём-нибудь. Но, какими бы параноиками не были Клеманы, они чтят институт семьи. Что странно, поскольку за последний год у Филипа сменилось уже три подруги.

– Хочешь сказать, будь я твоей женой – ко мне возникнет меньше подозрений?

– Именно это я и хочу сказать.

Мириться со статусом «жены», пусть он и был весьма номинальным, оказалось не так уж и просто. Ева осознавала, что брак – гораздо сложнее, чем обычная мишура из улыбок и поцелуев для виду. Брак – это понимание и своеобразная связь, которую сложно подделать и разыграть в качестве спектакля. Еве почти посчастливилось побывать замужем, и это создавало некий эмоциональный барьер. Впрочем, как говорил Мориарти, она слишком часто отвлекалась на нюансы. На время работы стоило забыть о прошлом.

В «День Икс» всё складывалось как никогда хорошо: Ева справилась со своим внешним видом и даже успела немного заскучать, пока ждала Мориарти. Она раз за разом покручивала в голове свою небольшую легенду, представляла, как будет проходить вечер, и пыталась миновать мысли о его прискорбном завершении. Когда Джеймс зашёл в квартиру, то застал Еву в гостиной за рассматриванием фото Джулса Клемана на странице одной из газет.

– Ты знаешь, что я никогда не убивала собственными руками, – не вопрос, а утверждение неоспоримого факта.

– Это не так страшно, как кажется. Не стоит драматизировать по этому поводу.

Они сели в вертолет и словно забыли о том, кем были до этого. Мориарти надел маску учтивого лицемера, а Ева пыталась привыкнуть к натянутой улыбке. Оба знали, что впереди их ждёт лишь бесконечные напряженные часы в компании сливок этого гнилого общества и постоянный риск. Целый час Ева вглядывалась в кромешную тьму ночи и освобождала мысли от неуместных сомнений. Они сели неподалёку от дома и были встречены самим Филипом Клеманом в компании его пассии Хлои. Еве показалось, что от натянутой улыбки его лицо скоро должно разойтись по швам. Эта мысль прибавила ей уверенности, ведь, оказывается, не одна она не в восторге от сегодняшнего мероприятия.

– Джеймс, – громко позвал Филип, пытаясь перекричать шум вертолёта. – Рад видеть тебя и твою милую жену. Простите, как вас…

– Ева.

– Филип Клеман, – представился он с неизменной улыбкой. – Очень приятно, Ева. Прошу за мной.

Он провёл их вдоль освещённой тропы к высокой деревянной двери, открытой молодым дворецким. Дом во тьме казался необъятно большим и величественным – в таком несложно заплутать. Не похоже, что он был возведён в ближайшие сто с лишним лет, об этом говорил традиционный, слишком простой и от того изысканный стиль. В окнах первого этажа сиял яркий свет, а тени гостей проносились мимо них в невероятном ритме.

– Добро пожаловать на Виллу ле Фой – наше скромное семейное гнездо, – проскандировал Филип, пропуская гостей.

Когда холодная сырость улицы сменилась теплом широкого коридора, Ева напряглась. Она абстрагировалась от болтовни Филипа и беглым взглядом окинула всё, что было в поле её зрения: в коридоре было три выхода, не считая парадную дверь, – арка, что вела к лестнице, дверь на террасу и ещё одна арка – она вела в большой холл, где и скопилась основная масса людей. Некоторые всё же находили своё место у входа, мирно покуривая или разговаривая по телефону, но большинство располагалось там, что упрощало задачу улизнуть из виду и пробраться в комнату Джулса. Судя по предварительной картине, что сложилась в голове Евы, дом представлял собой весьма простое сооружение с одной лестницей и традиционным для него набором и расположением комнат. Главное здесь – найти плохо освещённый угол, вроде пространства меж нишами, коих здесь было в излишке, и не засветиться перед прислугой. Кухня, как полагала Ева, находилась на втором этаже, а, значит, – миновать его будет крайне сложно. Это возможно сделать только при условии того, что с коридора будет плохой угол обзора на лестницу. Запомнив, что стоит при возможности проверить это место до начала действия, Ева последовала за Филипом и Джеймсом в холл. Всё это время она пыталась не упускать возможности улыбнуться и кивала на любое утверждение Филипа, обращённое к ней. Он всё болтал о доме и о вечере, как заведённый, и не уставал повторять, как чертовски приятно ему видеть Мориарти в этих стенах. Похоже, Джеймс здорово запудрил младшему Клеману мозг, отчего тот едва ли мог объективно судить о персоне Мориарти. Подруга Филипа исчезла уже на входе в дом, растворившись в толпе каких-то молодых девушек. Из всей пламенной тирады Филипа Ева запомнила лишь одну разу: