Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 61 страниц)

– Это тебя только разморит.

– Ну, тогда давай кофе. Если это тебя не затруднит.

– Нет, – ответила Ева, заправляя кофе машину, – я всё равно собиралась сделать немного для себя.

Пока Ева искала чашки и прочую кухонную утварь, что могла понадобиться в процессе, Паоло наблюдал за ней из-за приоткрытых век. По сравнению с ним Брэдфорд казалась самым бодрым человеком на планете. В полудрёме Де Луке было сложно заметить небольшие синие круги под её глазами, а потому он продолжал наблюдать за резвыми движениями Евы с лёгкой завистью.

Когда кофе машина услужливо зашипела и пустила тонкую бурую струю в чашку, Паоло немного взбодрился. Он тряхнул отяжелевшей головой и подавил в себе очередной приступ зевоты. Окончательно пробудиться помог горький вкус горячего кофе, которое секундой ранее перед ним положила Брэдфорд.

– Ева… – позвал он её.

– Да, Паоло, – Ева подняла глаза на Де Луку.

– Ты говорила с Фелис вчера после того, как мы ушли?

– Да.

– Она тебе что-нибудь рассказала?

Тусклые кадры вчерашнего вечера всплыли в памяти, похожие на старые масляные картины, обретая лёгкий налёт прошлого. Они казались слишком древними и далёкими сейчас, когда атмосфера вечера ушла вместе с былым напряжением, а зелёный чай в чашке сменился на горький чёрный кофе.

– Немного, – ответила Ева. – Она упомянула некоего Тони Фальконе. Кажется, это он начал все те митинги.

– Тони – слабак, – выплюнул с раздражением Паоло. – Он не смог бы ничего сделать без поддержки властей.

Упоминание старого врага не просто взбодрило Де Луку. Это было плевком масла в тлеющий огонь, который теперь разгорелся до яркого пламени и затмевал здравый рассудок.

– Тогда, как он организовал взрыв? – поинтересовалась Ева. Ответом было лишь сконфуженное молчание, которое заставило её усмехнуться. – Не смотри на меня так, даже твоя жена поняла такую простую вещь. Саботаж только прибавит Тони очков, а такую мелочь, как взрыв на стройке, всегда можно списать на утечку газа или, по крайней мере, на те теракты, что гремели по всей Италии несколько недель назад. Если за ним власть, это не так сложно провернуть.

Де Лука отрицательно замотал головой, опустив взгляд.

– Дело не в том, как Тони это сделал, – сказал он.

– А в чём тогда?

– Дело в том, Ева, кто ему в этом помог.

Ева приподняла брови и скептически покосилась на Паоло. Сам он выглядел гораздо бодрее, чем в начале их разговора и теперь сидел, выпрямившись на стуле, с чашкой кофе в одной руке и сотовым в другой. Он изредка поглядывал на экран телефона, словно был уверен, что вот-вот тот разразится трелью входящего звонка. Еву он слушал в пол уха.

– Думаешь, у него не хватило бы смелости на такой шаг? – вопрос Брэдфорд лишь рассмешил Паоло.

– Он – тот ещё засранец, но у него не хватит спеси рисковать чьей-то жизнью в угоду собственной выгоде. Он – трус, Ева, – Паоло был так уверен в своих словах, что не допускал наличия в них и доли собственных, весьма ошибочных убеждений. Он, словно констатировал факты из какой-то энциклопедии. Эта слепая уверенность в собственных словах была худшим, что мог допустить Де Лука.

– Возможно, он был таким когда-то в детстве, – парировала Ева. – Может, так и остался трусом, но он жестокий и дерзкий трус, который просто таки кричит о том, что хочет уничтожить тебя. Скорее всего, ему помогают извне. Но, по-моему, стоит сконцентрировать своё внимание на фигуре Фальконе. Он – главная проблема сейчас, – Ева со звоном опустила полупустую чашку на блюдце, словно припечатывая всё ею сказанное этим рефлексивным жестом.

Паоло вполне спокойно выслушал её аргументы и, казалось, даже вник в их суть.

– Фальконе не было в стране вчера, – отпив солидно из своей чашки, он поморщился от горечи кофе и ощутил прилив новых сил, после чего продолжил:

– Он прилетел в аэропорт Палермо сегодня с утра. Доказать что-то будет сложно.

– Но ты можешь это сделать?

– В этом мне поможешь ты. Джеймс говорил мне о тебе: сказки о Брайтоне оставь для Фелис, не стоит её волновать преждевременно.

Его слова повергли Еву в замешательство, однако удивление на её лице быстро сменилось безэмоциональной маской. Не стоит показывать свою слабость, даже если тебя застали врасплох, – так считала Ева.

– Что тебе нужно? – короткий, слегка грубый, как показалось ей, вопрос встретился с весьма расплывчатым ответом:

– В МI-6 тебя учили вытаскивать людей из горячих точек, выводить отряды из оцепления и прокладывать маршруты в условиях военного времени.

– Неплохо же тебя осведомили, – протянула Ева.

– Ты разбираешься в военном арсенале? – резко спросил Де Лука.

– Пришлось выучить пару тройку уловок с бомбами, чтобы не угробить никого, – просто ответила Брэдфорд, не пытаясь ничего отрицать или скрывать.

– Сможешь определить причину взрыва?

От этого вопроса она едва не поперхнулась кофе – настолько он был неожиданным со сторону Паоло.

– Я не сапёр, – ответила она хриплым голосом.

– Мне всё равно, кто ты, Ева, – отрезал Де Лука. – Я спрашивал о другом.

Хотелось бы Еве послать его куда подальше с такими странными просьбами не по адресу, однако холодная строгость его взгляда дала понять ей, что выбора особого у неё нет.

– Слушай, Паоло, я в этом не ас, да, я знаю, как приблизительно выглядят все эти взрывчатки и бомбы, но, думаешь, я когда-то сталкивалась с ними вживую? Я могу взглянуть на последствия взрыва и сказать, что могло бы разнести твой завод. Но никакой точности.

Паоло в который раз выслушал её без единого возражения, лишь добавив под конец её тирады:

– Нам нужен свежий взгляд.

– А что говорит Джеймс?

– Он пока не делал никаких предположений. Просто сказал, что стоит увидеть это вживую.

Ева почти не помнила дорогу до стройки. В памяти мелькали какие-то образы: ворота, спуск, маленькие дома и бесконечная линия берега, что тянулась вдоль их пути. Рядом с ней сидел Джеймс, что за всё утро сказал ей от силы две фразы: приветствие и просьбу собираться быстрее. Они ехали под звуки местных новостей, которые были сконцентрированы на двух вещах – Новом Году и взрыве на стройке химзавода. Ева посматривала в окно, стараясь не вслушиваться в гнусавый голос радиоведущей. Она видела, как шумные кварталы Палермо плавно перетекают в тихий одноэтажный пригород с крохотными домиками и впечатляюще широкой береговой линией. Сквозь тучи проглядывали холодные солнечные лучи. Ева почти не заметила, как впечатляющие пейзажи прибережных районов Сицилии сменились длинными полицейскими оградами, обтянутыми пёстрой желтой лентой, а кристально чистый утренний воздух наполнился серой копотью. Когда машина выехала на грунтовую дорогу, стало не по себе. Ева начала осматриваться по сторонам и пока не видела ничего, кроме бескрайнего поля. Только взглянув вперёд, она узрела нечто эпохальное по своим масштабам. За высоким металлическим забором стоял гигантский монумент из каменных глыб, обугленных и испещрённых трещинами. Каркас здания был практически цельным – не хватало только трети того, что когда-то было его южным крылом. Там всё ещё витал полупрозрачный дым, торчали прутья арматуры и время от времени валилась градом штукатурка. Чёрная копоть поглотила белые полуразрушенные плиты, которые были кое-как укрыты строительной плёнкой. Когда машина остановилась у закрытого шлагбаума, Паоло попросил всех выйти. Они не имели права заезжать на территорию, пока здание в таком состоянии.

На улице было холодно, пахло гарью, а в воздухе всё ещё витала не осевшая строительная пыль. Из-за странного привкуса воздух казался наполненным мелкой бетонной крошкой, которая оседала на лёгких. Ева прикрыла рот шарфом, чтобы начать нормально дышать. Пока они пересекали очередные ограждения, на сей раз от службы безопасности, под ногами с омерзительным звуком шумели сотни тысяч мелких осколков и камней. Паоло провёл их с Джеймсом к тому месту, где произошёл взрыв. Все несущие стены были укреплены прочными бетонными балками, однако это не мешало им в некоторых местах просесть и опасно покоситься.

– Мы зайдём внутрь с северной стороны, там не так опасно, – сказал Паоло, сворачивая вправо.

Джеймс и Ева молча следовали, ведомые им. Когда они добрались до проёма в стене, что должен был в скором времени стать служебным выходом, Паоло одёрнул плотную строительную плёнку и вошёл внутрь. Джеймс последовал за ним – он придерживал Еву за руку, хотя в этом и не было особой надобности, просто им стоило быть убедительными в своём псевдобраке. Внутри здание казалось куда более тесным и опасным, чем с расстояния в десять ярдов. Потолки были высокими и, что немало важно, абсолютно целыми. Этой части завода взрыв почти не коснулся.

– Взрыв произошёл во время пересменки, – говорил Паоло, проводя их через длинный зал – будущий цех, – в здании была пара сварщиков, что доделывали каркас для ворот, трое рабочих, которые ещё не успели сдать смену, и охранник. Все умерли на месте: большинство завалило обломками, кто-то находился в паре метров от бомбы. Шансов спастись не было никаких.

– Что говорит служба спасения? – спросила Ева.

– Да ничего. Они сказали, что у взрыва было три очага – то бишь, три бомбы одинаковой силы, которые сработали одновременно. Парни всю ночь разгребали обломки и укрепляли фасад. За то время они нашли три одинаковых воронки, размером с чайное блюдо, и кусок обугленного металла. Его забрали на экспертизу, говорят, что это была не взорвавшаяся (или не до конца взорвавшаяся) четвёртая бомба, что находилась дальше остальных. От взрыва все механизмы расплавились, и она просто не сдетонировала.

Пока Паоло говорил, они успели пройти несколько предполагаемых цехов, которые упирались в большую обугленную стену. Повеяло холодом, а запах гари усилился в разы. Все остановились.

– А фото её есть? – поинтересовалась Ева.

– Нет, – выдохнул Паоло, прикрывая рот рукой. – Парни говорят, она похожа размером и формой на хоккейную шайбу – маленькая, но взрывная сволочь.

Ева засмотрелась на большую трещину, что расползлась паутиной на пол стены, пока Де Лука говорил. Она успела услышать лишь вопрос Мориарти:

– На что она похожа?

– На шайбу, – повторил Паоло. – Круглая, плоская…

Джеймс взглянул на Еву так, словно она и вправду должна была понять, о чём речь… И Ева поняла. До неё дошло быстро – нужно было лишь выудить из воспоминаний нужный фрагмент. Она вспомнила то, что произошло два месяца назад: полигон во Франции, ночь и блеск бутафорской бомбы, что так сильно напоминала заурядную хоккейную шайбу. «Банши – так она называлась», – подумала Ева.

– Покажи нам место взрыва, – попросил Джеймс. – Нужно увидеть размещение этих бомб.

– Близко я вас не подпущу. Там всё ещё опасно.

Обугленная стена венчалась небольшим проёмом для дверей, за которым оказалось то самое южное крыло. От него остались лишь жалкие обломки – ошмётки массивного фасада и стен, что торчали из земли, подпёртые массивными бетонными опорами. Ветер разносил пыль и стойкий запах гари, а лёгкий дым, что окутал округу, здесь казался почти непроглядной дымкой. За ночь он немного осел, но в этой части здания всё ещё было невыносимо дышать.

– Вот там, – Паоло указал на середину бывшего южного крыла, – ровно в ряд, как по линейке, были спрятаны бомбы. Их расставили в углублениях для смешивающих машин. Там был ещё свежий цемент, так что мы накрыли его от дождя. Никто не видел, что там находится. Так что можешь сказать, что бы это могло быть?

Ева мельком взглянула на Джеймса, после чего ещё раз окинула взглядом остатки цеха. Её взгляд зацепился за солидный кусок стены, что одиноко торчал из земли, накрытый плотной чёрной тканью.

– Что там? – Ева указала на дальнюю стену.

– Понятия не имею.

– Здесь больше нет бомб?

– Вроде. А что ты… Стой, Ева! – закричал Паоло.

Но Брэдфорд уже не слушала его – она шагала через разрушенный цех, как завороженная, уставившись на ту стену. Позади слышались споры Джеймса и Паоло, но Еве не было до них никакого дела. Она подошла к остаткам прочной стены и легко провела рукой по тёмной ширме. Одним сильным рывком Ева содрала полотно и оступилась, обнажив чёрную от копоти стену, на которой было написано:

«НЕ УХОДИ БЕЗРОПОТНО ВО ТЬМУ!»

Брэдфорд не услышала, как к ней подошли Паоло и Джеймс. Мориарти филигранно отвёл её на несколько шагов назад от шаткой стены, в то время как Де Лука усердно изучал загадочную надпись.

– Что это значит? – тихо спросила Ева.

– Не знаю, – ответил Джеймс. – Ещё один привет от МІ-6?

– Что? – Ева непонимающе взглянула на Мориарти.

– Банши, помнишь?

– Да, они были у Клеманов.

– А кто дал их им?

– Кажется… – Ева задумалась. Она слишком плохо помнила слова Филипа Клемана в ту ночь. В памяти возникала лишь бомба и взрыв – чудовищно громкий и жаркий всплеск во тьме, что разорвал крохотный белый автомобиль и испепелил человека в нём. Она молчала достаточно, чтоб Мориарти решился прервать её размышления:

– Не утруждайся. Это наша доблестная служба разведки. Они и раньше грешили продажей оружия на чёрном рынке, но это даже не их уровень… – они синхронно посмотрели на полуразрушенный завод и кульминацию всего этого зрелища – черную стену с кроваво-красной надписью.

– Так у Фальконе или у того, кто ему помогает, есть бомбы от МІ-6. И этот загадочный «некто» оставил нам послание. Ты понимаешь, что оно значит? – вопрос предназначался Паоло.

– Нет, – ответил Де Лука. – Но, думаю, ничего… – его слова оборвал громкий гул, что доносился со стороны дороги. – Что за чёрт?

Ева не сразу поняла, что именно она слышит, – звуки были такими далёкими и не синхронными, что было сложно уловить что-то конкретное. Шум доносился со стороны дороги. Все замерли в ожидании, пока громкость звуков нарастала, и все они становились гораздо чётче. Это были человеческие голоса, сотни голосов. Они кричали что-то о смерти, о деньгах и крови. Ева смотрела на Мориарти и пыталась понять, что им делать.

Де Лука выглянул сквозь разъем для окна в уцелевшей стене.

– Я надеялся, они будут позже, – сказал он.

– Кто там теперь? – спросил Мориарти.

– Он сам. Чёртов придурок, зачем он пришёл?

– Их не пропустит охрана.

– Да… – Де Лука сжал руку в кулак и остервенело ударил в стену. – К чёрту! Мне это уже надоело.

– Хочешь выйти к ним?

– А что мне терять?

– Репутацию, как минимум. И ещё пару конечностей, если эти правдорубы прорвутся через ограду.

– Веришь, Джеймс, мне уже плевать, – раздражённо бросил Паоло.

Он вышел из южного крыла и быстрым шагом направился к толпе. Ева смотрела на улицу. Наблюдая за тем, как около сотни людей хаотично размахивают своими плакатами, выкрикивая громогласные лозунги. Они были искренне злыми детьми протеста, крохотным отголоском того, что творилось на острове несколькими днями ранее. Но они всё ещё тревожили и казались опасными. Ева понимала, что движет Де Лукой, – после такого прессинга, который он получил, сложно оставаться в здравом рассудке. Но она не понимала одного: почему абсолютно спокойный Мориарти позволил ему выйти, а не образумил в своей привычной манере?

– Ему не стоило выходить туда, – сказала Ева, завидев Паоло, что шёл впереди двух охранников.

– Таким, как Де Лука, легче учиться на собственных ошибках.

– А если его там прикончат?

– Не прикончат. Видишь высокого парня у забора, вокруг которого почти нет людей? Это Тони Фальконе.

Только сейчас, присмотревшись к людям по ту сторону высокой металлической сетки, Ева заметила знакомое по десяткам фото в прессе лицо. Издалека он практически сливался с толпой – такой простой и непримечательный. В его руках не было плаката, он не пытался надавить на ограду – Тони лишь изредка поворачивался к толпе и кричал что-то в духе: «Мы должны показать им, чего стоим!»

– Я слышала о нём, – Ева хотела было поведать Мориарти о полуночном рассказе Фелис, но она замерла, как только Де Лука вплотную подошёл к забору прямо напротив Фальконе. Они казались двумя голодными псами, что вот-вот должны были сцепиться и перегрызть друг другу горло. С их расстояния почти не было слышно разговора Тони и Паоло. Ева могла заметить лишь то, что в какой-то момент толпа резко отступила на несколько шагов от Де Луки и все громкие возгласы утихли.

– Что он им сказал? – вопрос был, скорее, мимолётной мыслью вслух, и Ева никак не ожидала, что Джеймс на него ответит.

– Правду.

– Ты по губам читать умеешь? – с усмешкой спросила Брэдфорд.

– Нет, – ответил Джеймс. – Просто ничто не затыкает людей лучше, чем неприятная правда.

На улице всё утихло – протестующие молчали, а Де Лука с Фальконе ещё какое-то время говорили. Когда Паоло отступил от ограды и пошагал к заводу, толпа вновь разразилась криками. Они казались ещё более злыми, бросаясь лозунгами и размахивая своими плакатами. Ева заворожено смотрела на то, как былая буря протеста превращается в настоящий шторм.

– Пошли, – позвал её Джеймс, и Брэдфорд отпрянула от окна.

Она пошагала вслед за ним к служебному выходу. Они покинули завод другим путём, чтобы не пересекаться с толпой. В машине их уже ждал Де Лука. Он не проронил ни слова к Джеймсу или Еве – лишь приказал водителю ехать к Палермо другим путём. Дорогой Ева всё чаще возвращалась мысленно в разрушенное южное крыло, к той чёрной стене и чудовищной красной надписи, которая всё больше казалась ей знакомой. Это могло быть, что угодно, – угроза, предупреждение или просто глупая шутка, но почему-то Ева нисколько не сомневалась в важности этих слов.

За окном холодный ветер гнул деревья, а снег мелким пухом стелился на замёрзшую землю. Машина преодолевала путь к Палермо по широкой пустынной трассе. В городе они резко свернули с главной улицы и направились вглубь деловых кварталов. Водитель притормозил у высокого, в сравнении с другими строениями в этом районе, офиса.

Паоло сказал, что через час у него будет конференция, и он уже не успеет заскочить домой. Джеймс собрался идти с ним, но был остановлен тяжелой рукой Де Луки.

– Тебе стоит отдохнуть, – в ответ Мориарти лишь скептически хмыкнул. – Ева, позаботься о том, чтобы он хоть немного поспал, – Де Лука улыбнулся уголками губ и, шепнув что-то о трудоголизме, вышел из салона.

Мориарти не стал спать – он, как обычно, открестился от глупых потребностей организма «кучей работы» и углубился в свои мысли, мерно печатая что-то на своем ноутбуке. Ева не стала ему что-то говорить, ибо не видела в этом особого смысла. Она ждала вечера, скитаясь домом, как сомнамбула, и изредка поглядывала в окна, за которыми уже разразился настоящий снегопад. В этих широтах истинная зима – слишком редкое явление, а потому оставалось лишь вкушать прелести первого снега, постепенно погружаясь в собственные размышления.

Когда наступил вечер, в доме ничего не изменилось. Посреди холла всё так же одиноко стояла наряженная елка, Фелис сидела на крытой террасе и мирно попивала вино, а Ева всё не решалась с ней заговорить. Она не находила в себе ни сил ни желания, чтобы изливать свои мысли кому-либо или просто поддерживать формальную беседу. Этот Новый Год был самим тихим, пропитанным вязким и терпким на вкус отчаянием праздником, который уже, увы, никого не интересовал.

В доме было холодно, а в голове – чертовки пусто, когда Ева вошла в их с Джеймсом комнату. Первое, что она заметила, – закрытый ноутбук и пустое кресло, где ещё несколькими часами ранее сидел Мориарти. Ева взглянула в сторону кровати и увидела спящего крепким сном Джеймса. Откинув одеяло на своей половине, она медленно присела на кровать. Мысли давили на голову, свет ночных фонарей жёг глаза, усталость циркулировала по телу, поглощая последние силы. Если ещё и остались какие-то сомнения и скованность, то они были не такими существенными, как ощущение истомы и опустошённости, что приходят, когда нет сил даже на размышления.

В момент, когда голова опустилась на мягкую подушку, Ева не ощутила ничего, кроме тяжести собственных век. Она уснула скорее, чем поняла, насколько странно лежать там, на расстоянии какого-то фута от Мориати.

***

Яркий экран плазмы погас быстрее, чем Тони Фальконе успел сделать ещё один глоток виски. Свежее мясо для прессы только что было брошено его оппонентом во время пресс-конференции, на которой он в прайм-тайм извивался, как уж на сковородке, отвечая на вопросы о взрыве. Фальконе не увлекался паранойей и хотел прочитать краткий пересказ интервью Де Луки в свежем номере «Мессаджеро», но то, что произошло перед стройкой, пошатнуло его принципы. Когда из-за угла к толпе протестующих во главе с самим Фальконе вышел не начальник охраны, а сам Паоло, Тони едва удержался от раздражённого «Какого хрена?». Фальконе готов поклясться всем чертовым миром, что не знал о присутствии Де Луки на стройке в тот день. Он пришёл показать свою гражданскую позицию и продолжить тот спектакль, который разыгрывал уже несколько недель. Он кричал вместе с толпой, но думал не о том, как бы подгадить самому Паоло. Тони вспоминал известие о смерти пятерых рабочих и понимал, что это – только начало игры его загадочного ирландского партнёра.

Телефон зазвонил за десять минут до полуночи и Фальконе, не раздумывая, поднял трубку, отложив початую бутылку виски.

– Здравствуй, Тони, – голос был тихим, но спокойным, что радовало. – Как проходит праздник? Ты отмечаешь?

– Отмечаю? – с раздражением спросил Тони. – Что?

– Нашу маленькую победу, наступление нового года – поводов много.

– Это не победа, – возразил Фальконе. – Де Луку любят, он здесь, как Папа Римский. Сложно поверить в то, что взрыв был его халатностью.

– Но ты сделал всё, что я сказал?

– Да. Бомбы больше нет.

– Очень хорошо, – выдохнул довольно мужчина.

Сам Тони ничего хорошего в своём положении не видел – после заявления Де Луки о том, что именно он подстроил этот взрыв, им уже заинтересовались из следственного комитета. Перл вместе с адвокатами уже готовилась к битве с обвинением, пока сам Фальконе думал о том, сколько же у него проблем из-за тех чертовых бомб.

– Почему ты не подстроил утечку газа? Зачем было использовать эти бомбы? – Тони мог бы и не спрашивать, ведь он уже знал ответ. Его партнёр – чёртов псих с замашками позёра. Однако он был влиятельным и расчётливым психом – именно поэтому Фальконе ещё не послал его.

– Я люблю отсылки, Тони. Как в хорошем кино.

От такого объяснения Фальконе лишь прикрыл глаза и громко вдохнул, подавляя в себе нарастающую волну злости.

– Хочешь, чтобы они поняли, кто это сделал? – спросил он после короткой паузы. – Тебе надоело подполье?

– Я никогда не сидел в подполье, Тони. Прятаться по углам – это не моё.

Каждое его слово было ядом, что заливался в уши и отравлял мысли. Тони хотелось добраться до этого самоуверенного идиота и впечатать его со всей дури в стену – не самому, так с помощью охранника. Этот дурак с его расплывчатой моралью слишком долго играл ему на нервах. Тони никогда не виделся с ним лично и мог для себя составить лишь весьма нечёткий гротескный безымянный образ. Ему казалось, что этот ирландец не в ладах с психикой – а, как иначе объяснить то, что он может позвонить ему посреди ночи и в перерывах между разговорами об их работе начать рассуждать о трагизме Шекспировских пьес? Странный он человек, и Тони больше не намерен это терпеть.

– Тогда назови мне своё имя, – он знал, что сейчас его собеседника просто таки покоробило от этой просьбы, а потому с садистским наслаждением добавил:

– Желательно, настоящее, а не из книг Диккенса.

Какое-то время на той стороне провода слышалось лишь тихое ровное дыхание – ни слов, ни шорохов. Затем был громкий вздох, после которого мужчина заговорил:

– И что оно тебе даст? Имя – это лишь глупое клеймо, которое не имеет никакого значения. Я могу назваться Иисусом, но это не сделает меня сыном Бога.

– Я устал работать с тенью, – сказал Тони, выслушав своего безымянного собеседника. – Как я могу доверять тому, кто даже не может назвать своё сраное имя?

– Тень? Нет, Тони, я не тень… – протянул он своим до омерзения елейным тоном. – Я тот, кого у меня на родине называют драконом, – пожираю всё, что дорого моим врагам, и сжигаю их дома дотла. А, что до моего имени – я уже давно забыл, как меня звали при рождении. Моя мать никогда не называла меня моим настоящим именем: она всё кричала «маленькое чудовище», и я забывал, как меня зовут; она выгоняла меня из дома со словами «неблагодарный кретин», и я больше никогда не чувствовал себя тем, кем она меня нарекла. Имя не имело никакого значения. Но, если для тебя это так важно, можешь называть меня Марком.

Это не было хорошо заученной речью, потому что слова исходили не из мозга, а из остатков гнилой души. Вся тирада была пропитана неистовым цинизмом и властностью, но Тони Фальконе расслышал в ней ещё что-то – такое лёгкое, едва уловимое чувство досады. Когда Марк закончил, Фальконе ощутил, что в горле пересохло. Он отпил немного виски и спросил:

– «Марк», как Марк Аврелий?

– Скорее, как Марк Твен.

Когда часы пробили полночь, в трубке послышались короткие гудки. Из окна было видно яркие вспышки салютов, слышались громкие поздравительные возгласы и радостный смех подвыпивших гуляк. Тони не разделял всеобщего веселья, и в этом он был похож с Паоло Де Лукой. Праздник продолжался ещё долго, и Фальконе даже мог себе позволить выпить чуть больше привычной нормы, чтобы поддержать эту волну, но он предусмотрительно отложил бутылку виски в бар и вернулся к работе. Ему ещё предстояло придумать, как избавиться от той бомбы, которую нашли на месте взрыва, и повернуть эту убийственную игру в свою сторону.

Комментарий к Глава 5.1. Сицилия

Это первая часть довольно таки большой главы. Глянув на объем текста, я решила разделить его и немного структурировать.

[1]Форин-офис – внешнеполитическое ведомство Великобритании, один из департаментов британского правительства.

[2]«Woman’s Own» – популярный в Соединённом Королевстве женский журнал.

[3]Рэнфилд – герой всемирно известного романа “Дракула” от ирландского писателя Брэма Стокера .

========== Глава 5.2. Сицилия ==========

Худшее, что можно было наблюдать после взрыва, – бюрократические и медийные войны двух сторон одной медали. Смотреть на то, как двое мужчин пытаются перегрызть друг другу глотки, бросаясь скандальными фразами, строча десятки исков и убивая последние капли уважения, было просто противно. Ева ощущала себя лишней в этом месте, в это время. Ничто из происходящего не касалось её или Джеймса хоть как-то, кроме той самой странной надписи, что то и дело всплывала в её воспоминаниях и притупляла желание уйти из этого места. Мафиозные кланы и кровавые перестрелки – не то, что было Еве по душе, но, порой, после очередного выступления Фальконе ей слишком сильно хотелось выхватить пистолет и пристрелить его просто потому, что она знала, – этот святоша был виновен в смерти шести невинных людей и не планировал останавливаться.

Пока Джеймс и Паоло разбирались с причинами и последствиями взрыва, Брэдфорд проводила свои дни на вилле, наблюдая со стороны за тем, как развиваются события. С каждым днём ощущение абсолютной бесполезности собственной персоны во всём этом водевиле всё больше давило на Еву. Долгие беседы с Фелис и короткие разговоры с Мориарти, редкие вылазки в город и несколько визитов в офис к Де Луке создавали видимость действий. Но это было не то, к чему Ева привыкла за последние несколько месяцев.

Её привычное утро начиналось с того, что она приводила себя в порядок, проверяла новостные сводки и шла вниз, чтобы сделать себе кофе. На этом пути обычно не встречалась даже прислуга – слишком уж рано Ева вставала в последнее время. Но утро пятого января казалось совершенно другим: весь дом гудел с самого утра, слышались шаги и громкие возгласы, где-то в глубине виллы работал телевизор, а в одной из ванных вовсю лилась вода. Ева прислушивалась к этим звукам, настороженно шагая вниз по лестнице. Она спустилась на первый этаж и пошла по привычному уже пути. Приближаясь к кухне, Ева, наконец, поняла, откуда именно доносились громкие голоса.

В комнате было двое – Паоло и Фелис – и они стояли в разных углах, с раздражением посматривая друг на друга. Когда вошла Ева, дискуссия резко прекратилась.

– Доброе утро, Ева, – отозвалась Фелис.

– Доброе утро. Что случилось? – спросила она, переводя взгляд с Фелис на Паоло.

– Семейные проблемы, – просто ответил Де Лука.

Фелис в ответ скривила губы и нервно бросила:

– Скорее уж твоё упрямство.

Ева смотрела на этих двоих и ощущала то неприятное напряжение, которое пробежало между ними. Вспомнились ссоры с Эдом и то, к чему они приводили при участии кого-нибудь третьего, – скандал был лишь малым последствием таких «славных» бесед. В тот момент она решила, что Фелис и Паоло должны разобраться со своими личными проблемами без её участия.

– Так, ладно, – вздохнула Ева, – я, пожалуй, пойду…

Она развернулась, чтобы поскорее ретироваться из кухни, что стала линией огня для семейства Де Лука, но была остановлена возгласом Фелис:

– Нет, стой! Это тебя тоже касается.

– Каким образом? – Ева повернулась к ним с Паоло и выжидающе взглянула на Фелис.

– Позволишь мне сказать? – Де Лука лишь развёл руками, предоставляя слово жене. – Вчера мне пришёл E-Mail от нашего партнёра из Неаполя – Серджио Санди – владельца одного из крупнейших трастовых фондов в Южной Европе. Его поддержка сейчас как никогда важна для нас. Но после всего того, что произошло, он просит личной встречи со мной. Боюсь, что если я откажусь, мы можем потерять нашего ключевого партнёра.

– Ладно, – Ева нервно закивала головой. – Я поняла. Но при чём здесь я?

– Я не могу лететь туда одна…

– Верно, – встрял Паоло, – поэтому ты туда и не полетишь. Я могу выкроить пару часов…

– Не можешь! – отрезала Фелис. – У тебя сегодня встреча с адвокатом, помнишь? А в три – заседание с инвесторами.

Паоло смотрел на жену с лёгким удивлением во время её нервной речи. Как только Фелис замолчала, он спросил:

– С каких это пор ты начала изучать моё расписание?

– С тех пор, когда ты начал о нём забывать. Зря ты уволил своего секретаря.

Наблюдать за нервными спорами Паоло и Фелис было немного странно и самую малость – утомляюще скучно. Ева не хотела вмешиваться, но это бесконечное перебрасывание обоюдными колкими оскорблениями отдаляло их от сути самого разговора. Похоже, не только она поняла эту простую вещь.

– Санди будет пудрить тебе мозги и пытаться найти пути для своего отступления, – заговорил Паоло уже гораздо спокойнее, – это всё, на что он способен.

Фелис взглянула на него – уставшего и потрёпанного этими бесконечными дебатами с прессой, что перетекали в долгие беседы с адвокатами и в компании с Мориарти ночи напролёт, с которым они пытались найти хоть какой-то компромат на Фальконе. Ей, как и всем в окружении Паоло, хотелось, чтобы этот ад закончился и канул в лету, а потому Де Лука выдала свой последний аргумент: