Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 61 страниц)

– Перестань, Джим, – она положила руку на его плечо, чем, несомненно, вызвала отвращение. Джеймс ненавидел излишнюю тактильность. – Прекрати этот спектакль. Хватит прятать свои искренние эмоции за маской безразличия.

Она играла с ним, как с ребёнком. И если это – последнее, чего ей так хочется в этот миг, Джим подыграет ей.

– Беатрис, – он ловко перехватил её руку и придвинул её ближе.

– Да.

Их разделяли жалкие дюймы. Джеймс чувствовал, как учащается дыхание Беатрис, как сердце пропускает удары, а хватка её руки становится крепче. Она вдохнула этот отупляющий дурман, и теперь у него была полная власть над ней.

«Попалась», – подумал он, сжимая её светлое пальто так крепко, чтобы Беатрис даже не подумала рыпнуться.

– Сколько у нас есть времени до того, как сюда приедут люди Асада? – спросил он, отступая на полфута назад.

Пелена дурмана спала с её глаз, и Беатрис очнулась. Она с ужасом взглянула на Мориарти и медленно попятилась назад, но крепкая хватка его руки остановила её.

– Джим… – в одном этом имени, слетевшем с её уст, смешались животный страх, глубокое отчаяние и искренняя мольба о прощении.

Джеймс смотрел на неё с полным безразличием. Он не был удивлён таким исходом событий, даже больше, – он рассчитывал на него. Садясь в машину к Беатрис, он уже догадывался, что ждёт его в конце этого пути. А, уж покопавшись в её телефоне через удалённый доступ, Джеймс всё для себя окончательно прояснил.

– Ты вызвала их, не так ли? – на лице Мориарти расцвела едкая усмешка. – Предсказуемо.

– Джим, прошу!

Он видел застывшие в её глазах слёзы, слышал произнесённую дрожащим голосом мольбу о прощении, но он не верил во всё это. Каждая эмоция, каждое слово – всё это утопало в пустоте, встречаясь со стеной его безразличия. Джеймс Мориарти имел привычку не доверять человеческим сантиментам.

Пистолет нашёлся быстро – он всегда покоился во внутреннем кармане пальто в независимости от ситуации, в которой находился Мориарти.

– Не стоило пренебрегать моим доверием, Беатрис, – с этими словами холодное дуло армейского Вальтера коснулось её груди, и тишину доков нарушил громкий звук выстрела.

Пуля прошла навылет. Тело с глухим ударом повалилось на бетонный пирс, и, спустя считанные секунды, мучения вечной беглянки закончились. Её маска отлетела в сторону, обнажая изувеченное кислотой лицо, и в свете уходящего солнца в памяти Мориарти появилась ещё одна картина – мёртвые зелёные глаза, устремлённые к небу своим пустым взором.

Джим смотрел на бездыханное тело и не чувствовал абсолютно ничего – ни скорби, ни грусти, ни сожаления. Он знал, что поступил правильно. Женщина, которой он дал не второй, даже третий шанс в её жизни, умудрилась в который раз предать его. Ева бы сочла её убийство подпиткой его собственного эго, но Джеймсу было плевать. Спустя миг, он уже забыл о том, что труп под ногами – результат его работы.

Подкрепления не пришлось ждать долго. Спустя считанные минуты, позади послышался гул мотора. Несколько машин показалось из-за высокой травы. Они, одна за другой остановились рядом с доками, и Джеймс с интересом наблюдал, как из тонированных внедорожников выходят головорезы Асада. Они не выставляли перед собой оружие, да и вовсе не делали никаких резких движений, разве что прожигали его, Мориарти, своими пристальными взглядами. Джеймс понимал, они солдаты и ждут приказа от командира.

Последним из машины показался невероятно довольный чем-то Филип Клеман. Он скалился во все тридцать два, вальяжно подступая к Мориарти. Ручные амбалы держались позади, не смея и шагу ступить без слова своего начальника.

– Джеймс, – он остановился в ярде от Мориарти и окинул его беглым взглядом. – Дружище, я уже и не надеялся тебя увидеть после того инцидента на складе. А это, я так понимаю, мадам Лэнг – наш связной, – заключил Клеман, глядя на тело Беатрис. – За что же ты так с ней?

Мориарти повёл бровями и сухо изрёк:

– Давно пора было это сделать.

– Назойливый бывший клиент? – поинтересовался Филип. – Понимаю. Надеюсь, вы с ней плодотворно пообщались.

– Более чем, – заверил его Джеймс. – Беатрис всегда умела рассказывать убедительные сказки.

– Прямо, как ты.

Мориарти смотрел на Клемана и всё никак не мог понять, чего он добивается. Филип говорил красиво – это умение укоренилось в нём на уровне инстинкта, так необходимого в том террариуме, в котором он обитал всю свою жизнь. Но за этими складными речами крайне редко крылись благие намерения. Сейчас его устами говорил Асад. Филип же был лишь тряпичной куклой, которой так мастерски управлял жестокий кукловод.

– Мне сразу положить голову на плаху или сперва поговорим? – спросил Мориарти, обрывая их обмен любезностями.

– Ну что ты, Джим, – Филип манерно улыбнулся, – никто тебя здесь не собирается казнить. Хочешь – верь, хочешь – нет, но я пришёл с миром.

Мориарти отвёл взгляд в сторону – туда, где были видны последние яркие лучи угасающего заката, и усмехнулся.

– Пришёл с миром договариваться о войне?

– Да, забавно получилось, – вздохнул Клеман. – Слушай, не хочу показаться тебе резким, но перестань совать нос не в свои дела. Сперва Люксембург, а теперь – это. Джим, ты ходишь по тонкому лезвию. Проблемы, которые ты создаёшь, не остаются незамеченными. То, что мы не встретились раньше, – чистая удача.

Слова Клемана лишь доказали догадки Мориарти. Выдвигаться в Люксембург было опасной затеей. То, что его, в конечном итоге, засекут, Джеймс понимал куда лучше, чем кто-либо из тех, кто искал его. Но это был оправданный риск, и он стоил того, чтобы погонять людей Асада по Европе.

Сейчас, стоя напротив Филипа Клемана в каком-то богом забытом захолустье, Джим понимал, что у него не так уж и много путей для отступления. Цель у его оппонента одна, и она достаточно ясна в контексте сложившейся ситуации.

– Хочешь отправить меня к своему боссу? – спросил Мориарти, шагая по краю пирса.

– Он мне не босс, – в голосе Клемана звучала обида. «Как ребёнок», – мысленно усмехнулся Мориарти. – Но да, Джим, именно это я и собираюсь сделать.

– Тогда к чему это жеманство, Филип? – Джеймс резко остановился на расстоянии какого-то фута от Клемана. – Ждёшь чего-то? Думаешь, я покорно склоню голову и пойду на встречу Асаду? – Мориарти говорил тихо, вдавливая в подкорку Филипу каждое слово. Его голос напоминал шипение змеи, а речи насквозь пропитались ядовитой издёвкой. – Позволь мне внести ясность. Я уйду отсюда ровно через десять минут, прямо после того, как мы с тобой поговорим. А сейчас ты прикажешь своим людям оставить нас наедине.

Филип лишь отрицательно замотал головой, спросив с усмешкой:

– И зачем мне это делать?

Джеймс мог осечься. Его импровизированный план побега совершенно не вписывался в те дальновидные стратегии, которые он разрабатывал последний месяц. Но у него был всего один шанс избежать смерти сегодня, и он готов был им воспользоваться, не взирая на всю возможную опасность. Желание жить впервые перевесило в нём жажду к адреналину.

«Это прогресс», – послышался в уме до боли знакомый голос.

– Ты же хочешь узнать, что было в тех бумагах, которые передала мне Луиза, – сказал Джим.

Лицо Клемана вмиг переменилось. Былая надменная усмешка исчезла. На смену ей пришло искреннее замешательство. Джеймс знал, сейчас он попытается всё отрицать. Но это будет лишь попытка утешить себя ложными надеждами, которую слишком легко оборвать.

– Там не могло быть ничего важного, – воскликнул Клеман. – Мои люди проверили все до единого сервера. Утечка информации невозможна.

Джим оскалился, глядя на то, как напряглись люди позади Клемана. Они не посмеют рыпнуться, уж он об этом позаботится.

– Но ведь никто не отменял старую добрую макулатуру, – пропел Мориарти в своей привычной манере. – Я знаю про Ливию, Филип. И про Ирак. А уж сделка с ИГИЛом…

– Достаточно, – резко оборвал его Клеман. Ему хватило нескольких секунд размышлений, чтобы взвесить все «за» и «против», после чего Филип повернулся к своим людям и громко сказал:

– Оставьте нас и подождите меня у дороги.

Даже столь бесчувственных солдат поверг в шок этот поистине бредовый приказ. Один из мужчин – тот, что вёл машину Клемана, попытался возразить:

– Но…

– Сейчас же! – рыкнул Филип, не оставляя времени для сомнений.

Вид удаляющихся машин с людьми Асада был настоящей усладой для глаз. Мориарти чувствовал, как вновь становится хозяином ситуации. Дорожная пыль клубилась вокруг доков, а едкий запах выхлопных газов застыл в воздухе.

Как только машины скрылись за поворотом, Филип развернулся к Джеймсу и раздражённо спросил:

– Где эта чёртова папка?

– Она в надёжном месте. Не стоит беспокоиться о её сохранности.

Филип понимающе закивал головой, нервно перешагивая с ноги на ногу. Он пристально смотрел на Мориарти своим пустым взглядом, словно пытался рассмотреть в нём что-то. Выглядел он опустошённо. На высоком лбу выступила испарина, глаза уставились в одну точку, а подрагивающие руки были предусмотрительно засунуты в карманы длинного пальто.

– Ты поэтому отказался от работы с Асадом? – спросил Клеман, отступая на несколько шагов назад. – Потому что Луиза тебе настучала, что я решил заработать на стороне, помогая Зейду?

– Зейд Асад, – сказал задумчиво Джеймс. – Скажи, тебя, как и тех несчастных из папского престола или Совета ЕС бросает в дрожь от его имени? Если да, то ты – ещё больший кретин, чем я мог подумать. Что сделал этот человек, чтобы иметь эту репутацию? Чего такого творит Зейд Асад, чтобы я должен был обращать на него своё внимание? Он всего лишь мерзкая падаль, которой место в той помойной яме, из которой он не так давно выбрался. Единственное, что он умеет, – это воевать.

– С каких это пор ты осуждаешь террористов?

– С тех пор, как они стали убивать моих людей.

«Его люди» – как же странно звучит эта фраза из уст Джеймса. Он никогда не привязывался к подчинённым, не имел привычки присваивать себе чьи-то жизни. Они подставлялись за него, убивали за него, умирали за него, но никогда не принадлежали Мориарти по факту. Даже Себастьян, которого он знал, по меньшей мере, десять лет, не был кем-то близким, не был «его человеком» до конца. Джеймс знал, что, порой, он позволял себе халтуры на стороне, а иногда даже работал на правительство, чтобы не приобрести себе лишних проблем, и его это устраивало. С Евой ситуация обстояла совершенно иначе. Её жизнь зависела от Джеймса, и этот простой факт всё невероятно усложнял.

– Помнится, ты упрекал меня за сантименты, – вздохнул Клеман. – Что же случилось? Неужели эта твоя Ева настолько уникальна в своём роде? Ты ведь даже не знаешь, жива она или нет.

– А ты, значит, знаешь?

Филип загадочно улыбнулся, будто пытаясь разогреть интерес Мориарти.

– Слышал кое-что. Могу поделиться.

– Но взамен, ты, конечно же, что-то хочешь, – Мориарти не предполагал – он утверждал, точно зная, чего так сильно желает его бывший партнёр.

Филип, впрочем, оправдал все ожидания и практически мгновенно заявил:

– Отдай мне ту папку.

Глупая была просьба. Бумажные документы, в отличие от их цифровых копий, куда легче безвредно скопировать и уничтожить, не оставляя после себя никаких следов.

– Ты так уверен, что я не сделал копии? – с долей издёвки поинтересовался Джеймс.

– Это не важно. Мне нужно знать, что было в тех бумагах. Ну, а тогда, если хоть что-нибудь из той информации просочится, я тебя из-под земли достану, Джеймс.

Была всего одна вещь в людях, кроме не просветной глупости, которой ещё восхищался Мориарти, и это – слепая вера в себя и собственные силы. Человечество не раз спотыкалось о свою гордыню, но, по каким-то необъяснимым причинам, столь глупое и бессмысленное качество всё ещё плодится в человеческих умах, пожирая здравый рассудок. Впрочем, Джеймсу это только на руку.

– Заманчиво. Пожалуй… – Джеймс театрально вскинул глаза к небу, будто бы размышляя и взвешивая все «за» и «против» такой сделки. – Я соглашусь. И что же ты знаешь?

Филип опустил взгляд и отрицательно замотал головой.

– Сперва папка, Джим, – сказал он с усмешкой. – Я же не полный кретин. Отправь её на адрес моего поместья в Марселе. Через пять дней у меня там прием. Всю информацию о Еве получишь тогда, когда папка окажется у меня на руках.

– Предлагаешь мне положиться на тебя после всего, что произошло?

– О, Джеймс, – протянул повеселевший Клеман, – думаю, это я должен был сказать эти слова.

– Пожмём руки? – предложил с явным сарказмом Мориарти.

– Я бы с удовольствием, но армейский Вальтер в правом кармане твоего пальто не внушает мне доверия.

Над доками сгущались сумерки. Джеймс смотрел на то, как вдоль берега загораются огни, и думал о том, сколько же времени он теряет. Если Ева жива, то ему нужно найти её раньше Асада. Ждать хоть день в таком положении – непростительная ошибка. Но сейчас он заложник обстоятельств, которому не приходится выбирать. И такое положение вводило Мориарти в состояние первозданной ярости.

– Что ты скажешь Асаду насчёт меня? – спросил он у Клемана.

– Скажу, что ты устроил диверсию и шантажировал меня жизнью Лоренса, – ответил Филип.

– Неплохая идея… – Джеймс скептически хмыкнул. – Если бы тебе было дело до твоего племянника.

Былая радость вмиг исчезла. Клеман выглядел раздражённо, а это значило, что Джеймс задел слишком щепетильную для него тему.

– Это тебе тоже Луиза сказала? – в его вопросе сквозила злость и едва заметная обида. Похоже, такие заявления задевали его гордость даже больше, чем служба при Асаде в качестве его цепного пса.

– А почему бы она иначе отдала мне эту драгоценную папку?

– Я бы его не убил, – заявил Филип, и Джеймс не знал, ему он это сказал или пытался убедить самого себя. – Просто знай это.

– Мне плевать, – пожал плечами Мориарти. – Прощай, Филип.

– Прощай, Джим.

Мориарти покинул доки с тяжелыми мыслями. Он ехал вдоль длинной трассы, пересекая тьму ночного Пьемонта, и ощущал себя частью чьей-то нелепой шутки. Впереди опять была дорога в неизвестность, а позади – куча ошибок, которые он совершил. И вновь, как и месяц назад, хочется ударить по тормозам и дать себе немного времени на размышления.

Она жива.

В голове полный коллапс, который просто не позволял строить планы на будущее. Стратегии ломались одна за другой, мысли терялись среди кипы фактов и предположений. Смерть Людвига Нассау, убийство Папы, саммит Совета ЕС, демилитаризация, Клеман, Ева.

Она всё это время была жива.

Ехать во тьме было сложно. Джеймс не следил за дорогой, пока они с Беатрис ехали из Милана, поэтому теперь пришлось полагаться на старый-добрый GPS. Дорога, впрочем, была не близкой – семьдесят миль вдоль двух административных земель. Опасность свернуть не туда или занять не свою полосу заставляла Джеймса отвлечься от назойливых мыслей и смотреть вперёд – туда, где горят огни пролетающих мимо встречных машин. Ему нужно лишь добраться до аэропорта, а там его уже ждёт самолёт, который благодаря небольшому содействию, уже должен был оказаться на взлётной полосе.

Он найдёт её, где бы она не была.

Спустя два часа пути, впереди показался важнейший для него указатель «Аэропорт Мальпенса, 8 км». Перестроившись в крайнюю полосу, Джим прибавил скорости и поехал в направлении аэропорта.

Его рейс отправился через каких-то двадцать минут после его прибытия. Прелесть частных полётов в том, что не ты ждёшь их, а они ждут тебя. И это неплохо экономит нервы и время. Курс был взят на Прагу. Там осталась папка с документами Луизы Клеман, которую он успел прихватить ещё перед отъездом из Вены.

Час с небольшим, что он провёл в воздухе, Джеймс предпочёл отдохнуть и послушать музыку. Как давно он этого не делал – просто сидел в своём самолёте и слушал старый плейлист, в котором доминировала классика и ранние хиты «Queen». Но проблемы не отпускали Джеймса, и об этом свидетельствовал лежащий на соседнем кресле планшет с открытой статьей о саммите.

Закрывая глаза, Мориарти ощущал, как его охватывает слабость. Злодеи-консультанты тоже устают, пусть и труд у них совершенно иной. Его сон был скорее похож на лёгкий дурман, навеянный недавними мыслями. В нём мелькали картины из прошлого: Вена, постоянные пререкания с Евой, пыльный архив и долгие часы бок о бок с ней в поисках хоть какой-то информации об Асаде. Всё то время Джеймс ловил себя на одной лишь мысли: как она ещё может оставаться с ним после того, что случилось? Ева была зла. Во сне Джеймс предельно четко видел, с каким остервенением она захлопывает папку, как тихо матерится, глядя на картины массовых казней, которые устраивали приспешники Асада. Ей всё это осточертело, но она всё ещё здесь, с ним, проглатывает свою злость и подавляет порывы сорваться. Иногда Джеймс замечал, что Ева подолгу смотрит в одну точку, останавливаясь на какой-то статье о расстреле мирных граждан войсками террористов или очередном фото сгоревшего дотла госпиталя. Он знал, в такие моменты лучше её не трогать. Ева, как и всякий человек, имеет тёмное прошлое. Вот только у неё оно пропиталось кровью и пропахло мерзким смрадом пыли и гари. В памяти отпечатался образ – холодный свет настольной лампы, отсыревшая стена с парой длинных трещин и профиль девушки, словно высеченный из воска.

Вскоре, из глубин подсознания раздался истошный крик. Теперь перед глазами была извилистая горная дорога, а руки крепко сжимали руль. Позади, в конвульсиях билась умирающая Ева, и от её стонов боли хотелось на миг утратить возможность слышать. Он знал, что делать дальше, пусть это и противоречило его внутренним принципам.

В глаза ударил свет проезжающей мимо машины и Джеймс почувствовал, как теряет ощущение реальности. Уши оглушило звуком клаксона, а тело резко потянуло назад. Мориарти распахнул глаза, встречаясь взглядом с пустым салоном. До посадки оставалось пятнадцать минут.

В Праге была поздняя ночь, когда Джим вернулся в свою скромную здешнюю обитель. В квартире всё было по-прежнему – его гигантская инсталляция всё ещё украшала стену спальни, холодильник оставался пустым, а в грязном окне всё так же была видна пустая центральная площадь с часовой башней.

В последний раз взглянув на часы, Джим пошёл работать. У него было слишком мало времени.

Альпы

За прошедшие пять дней успело произойти многое. В Ватикане состоялся священный конклав, на котором был выбран новый Папа Римский. Его место занял аргентинский кардинал Хорхе Марио Бергольо, которого на это место назначил некто иной, как сам Асад. Итальянские суды открыли несколько дел касательно контрабанды оружия, в которых засветилась хорошо известная Джеймсу «ARES inc.». Европа всё активнее готовилась к саммиту, а настенная инсталляция Мориарти увеличилась, как минимум, вдвое.

За эти пять дней Джим успел решить практически все формальности с Клеманом, отправив ему одну из копий бумаг, которые передала Луиза. Ответом послужило многозначительное «Жди», которое было отправлено с целью поддеть Джеймса. Ну, конечно! Филип, как и всякий недальновидный болван, наслаждался своей временной властью, но Мориарти знал – он выполнит условия сделки. Иначе всё, что было в этих бумагах, постепенно просочится в СМИ.

В последний день, в хмурое пятничное утро, Джеймс по привычке сидел в своей комнате, читая последние новостные сводки. Часы пробили девять, когда где-то на улице послышался чей-то громкий смех, а телефон Мориарти вдруг завибрировал от входящего сообщения. СМС было коротким, но ёмким. Писал, явно, Клеман.

«Её засекли неподалёку от Шванберга. Координаты: 46°47′49.9″N 15°09′24.1″E.»

Найти точку на карте было не сложно. Координаты указывали на место неподалёку от горной дороги в миле от Виннергофа. Это должен быть частный дом, расположенный в горной глуши. Джеймс не понимал, почему она оказалась так близко от их прежней остановки. Этот вопрос тревожил его всё то время, пока вертолёт, раздобытый на местном аэродроме, отправлял его к подножьям альпийских гор. Джеймс всё время смотрел на карту, то отдаляя то приближая то место, где сейчас должна была оказаться Ева. Уже на земле, садясь в подготовленную для него машину, он явственно ощутил то странное чувство, которое преследовало его последний месяц. Это было банальное, совершенно непривычное для него волнение. Он не знал, соврал ли Филип, или сказал правду, жива ли Ева, или её тело уже разлагается в чаще альпийского леса. Его одолевали совершенно наивные сомнения, и это выводило Джеймса из себя.

Впрочем, долго предаваться собственным слабостям ему не довелось. На подъезде к Остервицу его телефон разразился громкой трелью входящего звонка. Номер был скрыт, но Джеймс уже знал, кто именно ему так некстати позвонил.

– Да, Норман, – ответил Мориарти на вызов своего связного.

– Джеймс, вы… – его оборвало громкое шипение. – Вы можете говорить?

– Да, давай быстрее, что ты хотел?

– У меня проблемы, – послышалось сквозь помехи. – Я застрял в одном немецком городке под названием Хайдельберг – за 40 миль на юг от Франкфурта. Адское место. Корни вашей проблемы уходят сюда.

Мориарти было сложно разобрать, что там говорит связной, но основную информацию он уловил – Хайдельберг, 40 миль от Франкфурта. Там, скорее всего, и осел Асад после своевременной эмиграции из родного Афганистана.

– Где ты сейчас? – спросил Джеймс, пытаясь перекричать громкое шипение.

– Отель «Blumengarten», номер 404, – громко продиктовал Норман. – Вам нужно быть здесь. Местный мер знал Асада. Вам стоит…

– Я понял, – оборвал его Джеймс, сворачивая на узкую горную дорогу. – Приеду позже.

– Насколько позже? – взволнованно спросил связной. – Я думаю, что долго не протяну.

– Не знаю. Надеюсь, что справлюсь быстро.

– Джеймс, я…

Норман так и не договорил то, что хотел сказать, ведь Мориарти уже повесил трубку. До заветной точки на карте оставалось каких-то десять минут пути, и Джеймс не мог отвлекаться. Он ещё свяжется с ним позже. Но сейчас у Мориарти совершенно нет времени на разговоры. Мимо него проносились небольшие горные посёлки, сменяющиеся густой лесополосой. Он невольно оказался в зеркальном отражении того, что произошло в этих краях месяц назад. Машина пересекала километры горной трассы, а точка на карте становилась всё ближе. Посёлки давно уже остались позади, и по обе стороны пути простирались бескрайние лесные просторы, в которых так легко заплутать неудачливому путнику.

За двести метров от намеченной цели навигатор показал поворот. К удивлению Джеймса, впереди довольно быстро показалась едва заметная узкая тропа. Притормозив немного, он свернул в сторону подъездной и стал медленно продвигаться по притрушенной тонким слоем мокрого снега дороге. Спустя несколько минут, впереди показался неприметный каменный домишко, стоящий посреди широкой поляны. Вокруг было пустынно и до невозможного тихо. В воздухе витал запах машинного масла. Дом не казался заброшенным. Рядом с ним был настежь открытый гараж со стареньким «Фольксвагеном», который Джим смог рассмотреть издалека. Сперва стоило проверить всё снаружи. Если здесь уже побывали люди Асада, то они точно должны были оставить какие-то следы.

Первым делом Джеймс подошёл к открытому гаражу и узрел там не самую приятную картину – рядом с выдвижной дверью находился труп мужчины с пулевым ранением. На вид ему было не больше пятидесяти – волосы только-только прихватила седина, а лицо исполосовали глубокие морщины. На нём была надета рабочая куртка, перепачканная машинным маслом. В руках мужчина сжима отвёртку, которой, скорее всего, чинил свой старый «Фольксваген». Судя по температуре тела и отсутствию любых признаков разложения, он был убит часов десять-двенадцать назад. Если это сделали люди Асада, то они явно были в спешке, раз не разобрались с телом.

Долго топтаться у трупа Джеймс не стал. Его насторожили странные звуки, отдалённо напоминающие музыку, что доносились из дома. Вынув из пальто завалявшийся там пистолет, Джеймс пошагал к парадному входу. Дверь оказалась незапертой, но шума от неё было столько, что и мёртвого разбудить можно, поэтому Мориарти стал медленно толкать её внутрь, стараясь предотвратить мерзкий скрип.

Обстановка внутри дома была ужасающей. Трупы выстилались полом, издавая мерзкий смрад. Из старого проигрывателя всё доносилась зацикленная детская песня про смелого кролика, и под её ритмичную мелодию Джим начал свой променад домом. Пройдясь вдоль первого этажа – от парадной до чёрного выхода, Джеймс насчитал шесть тел: две женщины в гостиной, один солдат австрийской пехоты в коридоре, ещё один парень у входа в столовую и парочка головорезов в кухне. Все они умерли от огнестрельных ранений, словно в каком-то старом спагетти-вестерне. Осматривать тела Джеймс не собирался. Ему достаточно было убедиться, что среди всех них нет Евы, после чего он решил пойти на второй этаж.

Поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице, Мориарти рассматривал небольшие картины, развешенные на стенах. Все они, впрочем, ничего полезного в себе не несли. На втором этаже оказалось всего несколько комнат, включая пустую хозяйскую спальню и просторный кабинет, который больше напоминал приемную у психолога. Догадки Джеймса вскоре подтвердились благодаря многочисленным грамотам, развешенным на стенах. Все они были выписаны на имя Ганса Байера. Судя по фото на комоде, этот Ганс был тем самым мужчиной, чье тело теперь разлагалось перед гаражом. Солдафон в коридоре оказался его приятелем Тилем, с которым они изредка выбирались на охоту. Чёрнокожая барышня, чье тело Джеймс заметил у входа в гостиную, была Камиллой – здешней горничной или кем-то вроде этого. Ну, а женщина в длинном белом платье, чей труп украшал собой дубовый паркет, была Греттой – пациенткой этого Байера. Её дело лежало на рабочем столе Ганса вперемешку с многочисленными книгами и блокнотами. Ничего более интересного в кабинете не нашлось, а потому Джеймс двинулся дальше, минуя небольшую скромную спальню – обитель Камиллы, скорее всего.

Последней на этаже оказалась тесная кладовая, заваленная всяким хламом. И Джеймс мог бы пройти мимо неё, если бы не узрел скиданные наспех женские вещи и сумку с медикаментами, небрежно брошенные на узкую койку. Обойдя крохотную комнату в несколько шагов, Мориарти увидел лежащие на прикроватной тумбочке газетные вырезки с какими-то пометками. Там были обрывки интервью Шульца, новости про Папу и ещё целая уйма заметок и статей, которые он до этого уже читал. Отложив вырезки в сторону, Мориарти стал осматриваться. Она должна была что-то оставить. Что-то незаметное, но важное, что-то, спрятанное у всех на виду. Взгляд Джеймса упал на небольшой покосившийся шкаф, стоящий напротив кровати. Он подошёл к нему и открыл скрипучие дверцы. Отодвинув несколько кофт, висевших на плечиках, Джеймс увидел именно то, что и ожидал. На задней стенке шкафа была прикреплена небольшая, но ёмкая схема из многочисленных новостных вырезок и фото, оплетённая тонкой красной нитью. Там были ведомости про убийство Людвига Нассау («Стоит поговорить с Терезой!»), про смерть Папы («Отравление») и назначение нового понтифика («Подставная фигура»). Здесь даже были статьи про судебные разбирательства «ARES inc.». А посредине всего это размещалась большая надпись: «Где сейчас Джеймс?».

Мориарти невольно усмехнулся. Она была отнюдь не глупой и спокойно могла бы найти его. Не имея доступа к интернету и служебным базам данных, эта девушка умудрилась найти многое из того, что искал Джеймс.

Она была жива, иначе её тело оказалось бы среди тех трупов, что усеяли собой первый этаж. Сейчас Ева могла быть у Асада, а могла сбежать, что маловероятно, и потому Мориарти стоит действовать предельно быстро. Если он не найдёт действительно стоящий компромат на Зейда и его шайку, то всё, что было – всего его поиски, все те страдания, которые перенесла Ева, окажутся напрасными. Он может попытаться пойти в лоб, может попробовать договориться, но в этом нет ни малейшего смысла. Асад задался целью, он стал на путь войны и не сойдет с него, пока все его планы не полетят к чертам.

Джеймс уже наметил для себя путь. Следующей остановкой был Хайдельберг и что-то подсказывало Мориарти, что именно там его ждёт наибольшая опасность.

Комментарий к Глава 2. Джеймс

*Lass es Frieden sein (нем.) – Да будет мир

**”КRIEG” (нем.) – “ВОЙНА”

***Строки из стиха “Война” немецкого поэта Георга Гайма

Война

Она восстала, восстала от долгого сна.

Из-под глубоких сводов восстала она.

(перевод М.Л. Гаспарова)

**** Новый Завет, 1-ое Иоанна 3:4

Впервые пишу структурированную главу. Идея разделить всё на условные части пришла от Тарантино и его привычки показывать всё происходящие в фильме в виде отдельных глав.

Буду рада узнать ваше мнение о таком своеобразном продолжении-дополнении.

========== Глава 3. Ева ==========

Всё, что она видела в последние полчаса, – кромешная тьма плотного платяного мешка, который ей накинули на голову ещё в госпитале. Прошло не больше пары часов с тех пор, как Ева очнулась от анестезии и поняла, что давно уже не в Альпах. В мыслях тогда творился полный кавардак, а от мерцающего света подвесной лампы хотелось на миг ослепнуть. Понадобилось чуть меньше получаса, чтобы она поняла, где именно находится, почему прикована к койке и что за личности её окружают. Ева скучала по тому лёгкому забвению, окутывающему её невнятные мысли, и одновременно боялась его. Ей стоило оставаться в здравом рассудке здесь – в месте, где каждый человек попадает под определение «враг», а добродетель и альтруизм считаются смертельными грехами.

Паниковать не стоит – таких, как Асад, меньше всего интересует чужая истерика. Они её не убили, не оставили гнить где-то в альпийской глуши. И если для кого-то эти заключения могли послужить хорошим утешением, то у Евы они вызвали лишь настороженность. Она жива, а, значит, – нужна им для чего-то. Они бы не стали размениваться на неё, если бы это не было стратегически важным решением. Её даже подлатали, чтобы она окончательно не откинулась и им не пришлось допрашивать закоченевший труп, как сказал один из охранявших её головорезов. Парень, по всей видимости, посчитал это стоящей шуткой, когда у Евы от одного словосочетания «закоченевший труп» по телу прошла легкая дрожь. Доброта людей Асада, впрочем, закончилась на весьма неровном шве, что теперь краснел на левом боку. Боли не было, и Ева была готова благодарить судьбу хотя бы за такой скромный подарок её обреченной тушке.

Она пролежала в обветшалом госпитале, что больше напоминал армейскую казарму времён Второй мировой, от силы несколько часов. За это время её отстегнули от койки, приставили к ней молчаливого амбала, вернули кое-какую одежду и дали немного воды с болеутоляющим, чтобы промочить горло. В районе поясницы совсем скоро начало жечь и никакой разведённый аспирин не унимал эту боль. Жаловаться было напрасно – её проблемы здесь уж точно никого не заботили. Поэтому Ева, сжав зубы, встала со своей койки и попыталась натянуть выданную ранее одежду. Пока она превозмогала боль и мельком осматривала обстановку здешних краев сквозь решётчатые окна, за дверью было чётко слышно, как пара арабов сейчас обсуждала её допрос.