Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 61 страниц)

– То есть, в большинстве случаев мне нужно притворяться недалёкой идиоткой, чтобы не вызывать подозрения?

– Найди грань между тупостью и умом.

– Заурядность? – Ева озвучила первое, что пришло ей в голову после «гениального» заявления Мориарти.

– Да. Скорее всего.

Ева не знала, что ещё может спросить Мориарти. Казалось бы, после его заявления всё стало вполне понятно, но, в то же время… Она просто не могла осмыслить, как будет притворяться наивной дурочкой и улыбаться во все тридцать два, мысленно желая смерти каждому, кто с ней заговорит. «В общем-то, я жила так последние несколько лет… Справлюсь».

– А можно мне взглянуть на контракт? – вдруг сказала Ева.

– Он в самолёте. Глянешь сегодня по дороге в Париж.

– Что? – оторопело спросила она. – Мы летим куда-то уже сегодня?

– Да, через два часа. У меня нет времени, чтобы тянуть.

– Ну да, – она криво усмехнулась. «Стоило предвидеть подобное, – подумалось Еве. – Это же Джеймс Мориарти… человек, о котором я знаю одно большое ни хрена». – Знаете, я только сейчас поняла, что, в сущности, ни черта о вас не знаю. Только имя и род занятий.

– Обычно, люди не знают и этого. Им достаточно голоса.

– Да, я в курсе. Но нам работать вместе целый год…

– Ты узнаешь всё по мере необходимости, – перебил её Мориарти. – Большего я обещать не могу. А теперь пойдём, нас ждёт машина.

Он не стал ждать, пока Ева сообразит, – поспешно поднялся и пошагал к ближайшему переулку.

– Стойте! – крикнула вслед Ева, хватая сумку и пытаясь нагнать Мориарти. – Мне нужно забрать мои вещи.

– Они тебе не понадобятся.

– Чёрт, – выдохнула она, застыв на месте, в ярде позади от Джеймса. – Что вы сделали с моей машиной? Сожгли?

– Да, так же, как и квартиру. Теперь ты официально не существуешь.

– Прекрасно.

– Так ты идёшь? – он обернулся и взглянул на неё.

В одночасье Еве захотелось совершить две вещи: съездить Мориарти по лицу и рассмеяться. Она сходила с ума – неплохое начало сотрудничества.

– Видимо, да.

Комментарий к Часть 1. О хищниках и жертвах. Глава 1. Отправной пункт

* “Бенсон” – популярная в Британии марка сигарет.

Буду рада узнать ваше мнение о таком начале.

========== Глава 2. Париж ==========

Ева Брэдфорд давно считала себя той ещё бескомпромиссной занозой, и пусть эта формулировка появилась после первой и последней ссоры с руководством, она её принимала. В своих решениях она полагалась на собственный опыт и знания, а когда этого было недостаточно – удачно пользовалась помощью извне. Еву не волновала такая вещь, как корпоративная этика – эта скверная черта характера выработалась у неё за годы работы с не самыми тактичными и гуманными людьми. Когда ты в резервуаре с акулами, единственный шанс выжить – самому стать акулой. Но принципам свойственно меняться – это доказывает, как минимум, тот факт, что сейчас Ева просто не могла позволить себе стать наравне с Мориарти. Её положение было хуже некуда, а потребность в работе приобретала по-настоящему идейный характер. Таких, как Ева, в МІ-6 за глаза называли роботами, они работали на износ и выдерживали практически любые нагрузки, вовремя отключали человечность и умели ненавязчиво выворачивать ситуацию в свою сторону. Они были повсеместно молодыми и полными здравого цинизма, отличались бойкостью и желанием выгрызть себе место на самой верхушке Цирка. Таких не любило местное начальство и поощряло генеральное управление: у первых на неприязнь были свои субъективные причины, а вторые руководствовались голой статистикой и вполне объективными показателями. Сейчас от прежнего образа «робота» остались только жестокий цинизм и умение прятать свои эмоции за ширмой спокойствия.

В тонированном окне машины отражалось её лицо – извечно серое и угрюмое, словно в жизни Евы не осталось поводов для малейшего появления радости. Она смотрела то на мелькающие мрачные пейзажи осенней Англии, то на себя – такую же грязную и унылую, как очередной сезон дождей. Мысли похоронным маршем приближали Еву к осознанию того, на что она вот-вот должна будет подписаться. Будущая работа не пугала её, даже немного заинтересовывала своей спецификой и широким спектром обязанностей. Придётся учиться на ходу многим вещам, и это всё усложняет, с одной стороны. С другой же – она, наконец, узнает, чем всё-таки занимается самая загадочная персона Британии в лице Джима Мориарти. Из рациональных соображений Ева не стала гнать во весь опор и расспрашивать Джеймса о его работе – он дал ей понять, что сообщит всё необходимое, когда придёт время.

А ведь он сидел рядом с ней в этот самый момент. И ничего знаменательного в этом не было. Ей хотелось увидеть Мориарти со дня вербовки, и какое-то время эта идея занимала лидирующее место в списке насущных планов. Быть ведомой невидимым лидером, чьи запросы безумны в той же мере, что и жестоки, – странно и слишком рискованно. Порой Еве казалось, что вся её работа на Мориарти заключалась лишь в том, чтобы исполнять отведённую ей роль в этом бесконечном спектакле, что затеял самый безжалостный в мире кукловод. Но сейчас, смотря на Джеймса, Ева едва ли могла уличить его во всём этом. Он не выглядел грозно и устрашающе, был не акулой, а, скорее, кем-то куда проворнее, умнее и коварнее, как электрический угорь, что прячется во тьме и убивает лишь самых опасных и непредсказуемых жертв. На столь странное сравнение с водным миром Еву натолкнула вполне банальная вещь – большущий бигборд с рекламой Лондонского океанариума, что мелькнул на трассе. Когда она осознала этот факт, то даже сумела выдавить из себя едва заметную улыбку.

Мысли принимали настолько необычные формы и обороты, что Ева едва ли успевала за ними. Она думала обо всём: о своих слабостях и проблемах, что могут возникнуть во время работы: о Мориарти и его причудах, о погоде в Париже, о том, что её уровень французского слишком плох для свободной беседы. Но, кроме всего прочего, наибольшего внимания были удостоены мысли о предстоящей встрече с Себастьяном Мораном. Он решил дать ей пару установок и проверить готовность к исполнению задания.

«Опять поиграет в командира. Видимо, полковнику снова приспичило вспомнить армию», – подумала Ева.

Они подъезжали к Кардиффу. Окружённый туманными полями, он казался слишком необъятным. Из-за белой дымки виднелись лишь верхушки высоток и большие телевизионные вышки, словно иглы, что воткнул в белое марево быстротечный урбанистический прогресс. Им пришлось поехать в объезд, чтобы добраться до аэропорта. Ева думала о том, что едва ли в Европе найдётся место с таким густым туманом и отвратной погодой, к которой почти невозможно привыкнуть. Она любила эту страну, возможно, не на все сто процентов, ведь изнанка Британии – её фундамент из министерств и служб – давно прогнил, а монархия канула в пучине светской жизни, но нечто завораживающее, своеобразный налёт старинной силы и вычурной элегантности ещё оставался на этих землях, какими бы скверными не были их обитатели. Ева пыталась оборвать вереницу сентиментальных рассуждений и сконцентрироваться на насущных проблемах, когда автомобиль въехал на парковку аэропорта Кардиффа.

Она едва сдержала в себе досадный вздох из-за предстоящей встречи с Себастьяном. Ева медленно отвернулась от окна и взглянула на Мориарти, что не сказал ни слова за последние несколько часов дороги. По словам Морана, Джеймс никогда не отличался молчаливостью, но и не говорил без умолку – он умело балансировал на грани между раздражительностью и учтивостью, что часто играло ему на пользу. Сейчас что-то изменилось, возможно, «смерть» пагубно влияет даже на столь непостоянных личностей, как Мориарти.

– Этот инструктаж… он обязателен? – спросила Ева.

– На нём настоял Моран, – сухо ответил Мориарти.

– Я профпригодна, если дело в этом.

– Я не сомневаюсь. Себастьян хочет уговорить тебя не лететь со мной.

В его тоне не было ни единой доли живых человеческих эмоций – лишь сухая констатация бесспорной действительности. Еву покоробило от этого, словно она только что услышала нечто отвратно пошлое или безмерно глупое.

– Это звучит как-то неправильно от вас. По логике, вы не должны были об этом знать.

– Это вполне логично, – и вновь зубодробительный, раздражающий до невозможного мёртвый тон. Еве захотелось врезать Мориарти, чтобы он начал чувствовать и перестал быть подобием восковой фигуры. – Он был против твоей кандидатуры до последнего.

– Ну конечно… – она усмехнулась. – И что мне ему сказать?

– Решай сама.

– Вам, словно, всё равно.

Не стоило говорить это. Не стоило намекать, ведь Мориарти – не идиот, он понял всё без лишних уточнений. На его лице отразилось раздражение – не явственное, не сильное, скорее, вымученное, проходящее тонкой струей через стену усталости и безразличия. Дымок злости ломал бесчувственную преграду, но Еву это не радовало. Сложно понять человека, для которого игры во взрывоопасные салки с правительством – лучшая забава.

– Ты дотошна, – изрёк Мориарти.

– Это комплимент или упрёк?

– В данной ситуации – предупреждение. Не стоит задавать много вопросов, особенно, когда ответы на них могут тебя разочаровать.

Он впервые глянул на неё не сквозь ширму напускной твёрдости и убедительности – взгляд Мориарти остановился на лице Евы и выражал небрежность с лёгким налётом презрения. Так не смотрят на партнёров или спутников. Этим взглядом одаривают будущих трупов, грязь, что пока не мешает, но, вскоре, точно полетит в топку вместе со своими амбициями. Ева никогда не чувствовала себя настолько бессильной, как под прессом внимания Джеймса.

– Оʼкей, – со вздохом сказала она. – Так куда мне идти?

– Иди к центральному входу. Зал А.

– А вы…

– Себастьян проводит тебя к моему самолёту.

На улице, продвигаясь к парадному входу и уворачиваясь от суматошных прохожих, Ева думала о словах Джеймса. Он был столь отстранённым, словно окружающее его и вовсе не касалось, а было лишь блёклым фоном, безынтересно бросал слова в ответ на вопросы, вечно смотрел куда-то вдаль. Он казался изнеможённым, выжатым, буквально мёртвым. Не таким она его себе представляла. Эмоции, что вырывались из него, подавляли в ней всякое желание вести дальше беседу, и, скорее всего, Мориарти это видел, а потому старался держаться отстранённо. Когда двери аэропорта распахнулись перед Евой, она на миг замерла. В пяти ярдах, над табличкой «Зал А. Зона ожидания» стоял Себастьян Моран. Сказать что-то о его настроении было сложно: грубое лицо не выражало никаких эмоций, а поза была расслабленной. Себастьян уставился на Еву с немым ожиданием. Он был выше неё почти на полфута и крупнее раза в полтора. Но на вид он едва ли походил на жестокого киллера, скорее, на преуспевающего клерка или адвоката, что решил взять отпуск и скинуть с себя рабочий костюм, облачившись во что-нибудь куда более практичное и удобное. Худое лицо напоминало зарисовку в стиле Да Винчи – те же пастельно-масленые тона, грубоватые линии и острые углы. Застыв, он легко мог напомнить каменное изваяние.

– Долго ждал? – спросила Ева, подходя к Себастьяну.

– Я не засекал время. Пойдём. Надо поговорить, – он не стал мешкать и, сорвавшись с места, потянул Еву в дальний угол, где в нескольких ярдах от автоматов с кофе и закусками, прямо под стеной, стояла одна единственная лавка.

Они сидели и смотрели на то, как нескончаемый поток людей спешил на свои рейсы. Взглянуть в глаза друг другу не хотелось. Проще сосредоточиться на чём-то совершенно незначительном и отстраниться от этой слишком формальной беседы.

– Ты же понимаешь, что это была ошибка? – спросил Моран. – Ты не должна была пройти.

– То есть?

– Ты не подходишь для этой работы.

Ева тихо рассмеялась. Она всё ещё кровно верила, что Себастьян не станет начинать с этого, ну, или выберет как можно более ненавязчивые формулировки. Но он не стал отступать от старых традиций и сказал всё в лоб так, как и принято в их компании. Прямолинейность Морана, порой, казалась Еве бесспорным достоинством, что редко встречается в современных людях, но иногда она до остервенения бесила, отчего их общение становилось слишком сложным.

– Ну, у Мориарти на этот счёт свои мысли.

– И что он тебе сказал?

– Сказал, что я единственная, кто прошел его «отбор» и, вроде как, доказал свою работоспособность.

Громкий вздох Себастьяна был слишком прозрачным намёком на её тупость, и Ева это поняла практически мгновенно. Он в который раз знал гораздо больше, чем известно ей.

– Отбор – это чушь, – Моран сжал руки в замок и уставился куда-то вниз, так и не решившись взглянуть на Еву. – Я смотрел отчёты и видео – ситуации были патовыми, безысходными, из них выбраться живой было просто невозможно… всем, кроме тебя.

– Хочешь сказать, что он подстроил весь этот цирк…

– …Чтобы соблюсти все нужные формальности и избавиться от претензий. В моих обязанностях достаточно хорошо прописан такой пункт, как подбор его личной охраны.

– Ну, это не совсем то, что ему нужно сейчас, – она словно пыталась найти объяснение поступку Мориарти. Это было глупым сиюминутным порывом, что только выдал её тревогу.

– Да, я знаю. Но, тем не менее, Мориати не может отправиться в одиночку туда, куда собрался. Едва ли ты понимаешь, на что подписалась.

– Отчасти, да. Мне нужно будет бродить за ним и исполнять его приказы, попутно прикрывая спину этому психу. Не так уж и сложно.

– О, нет, – с сарказмом сказал Моран. – Совсем не сложно. Пушечному мясу всегда проще всего – нужно только стоять и отвлекать внимание.

Он говорил с ней, как с новичком, так, словно вновь решил проверить реакцию Евы. Казалось, ещё совсем недавно эти слова имели совсем другой смысл – они звучали куда более наигранно и предназначались для того, чтобы испытать Еву на умение контролировать свои нервные порывы. Сейчас же Моран вложил в них прямой, хорошо понятный ей смысл. Он пытался взыграть на её страхе.

– Думаешь, я этого не понимаю? – она буквально швырнула эту фразу ему в лицо – слишком громко и бестактно по отношению к пусть и бывшему, но начальству. Но Еве было глубоко плевать на субординацию. – Я два года была для вас с Мориарти прикормом, что бросали на съедение тварям из МI-6. И никого не заботило, как я буду разгребать то дерьмо, в которое вы меня втянули. Так же было и в Афганистане и везде, куда меня посылали. Я в курсе, что моя жизнь едва ли много весит сейчас. Ну что ж, я с этим смирилась.

– Ты не права, – Моран отрицательно замотал головой.

– Правда? – Еве вновь захотелось рассмеяться, но она обошлась лишь усмешкой. – Если уж хочешь на чистоту, полковник, то мне откровенно плевать, где и как я сдохну. Вы уже убили меня. Остались формальности – воплотить то, что написано на бумаге, в жизнь.

– Смерть – это не худшее, что может с тобой случиться.

– А худшее, Моран, осталось в подвалах МI-6 – там, где от криков и мерзкого запаха плоти и крови сносит крышу, а фраза: «Хуже только Ад» – принимает вполне реальные перспективы. После допросов мистера Дауэла и его братии едва ли что-то может переплюнуть эту планку. И, знаешь, если бы вам не было плевать на мою жизнь, вряд ли вы бы допустили, чтобы я туда попала. Так что, прошу, не строй из себя моралиста, а выкладывай, что планирует Мориарти.

Ему было нечем крыть, и Ева это хорошо понимала. Моран, может, и хотел заорать, что спас ей жизнь, но это было бы враньем. Он не спас её, скорее, погрёб заживо в могиле из собственных мыслей и воспоминаний, от которых не скроет ни один, даже самый прочный гроб. Поэтому Себастьян обошёлся лишь коротким многозначительным взглядом, который Ева воспринимала, как немое извинение. Скорее всего, значение этого жеста было в корне другим.

– Никто толком не знает, куда и с какими целями собрался Джеймс, – после недолгой паузы голос Морана звучал тише, спокойнее. Он остывал. Впервые за время их знакомства он не пустил для этого в ход свои любимые «Lucky Strike», от запаха которых Еву ещё долго воротило.

– Даже ты?

– Он назвал мне шесть мест из одиннадцати: первым будет Париж, потом Монако, дальше Рим, Сицилия, Мадрид и Будапешт. Поскольку времени у нас маловато, объяснять буду коротко. В Париже Мориарти работал с двумя клиентами: Матье – владельцы сети частных банков и Клеман – семейство, что заправляет несколькими крупными заводами по переработке отходов. Если в дело будут вмешаны Матье, то, считай, что тебе повезло. Они спокойные, вполне себе мирные люди, что стараются не влезать в криминал. Но в случае с Клеман всё обстоит куда хуже. Уж не знаю, с рождения это или жизнь их такими сделала, но лучше не лезть на рожон к этим анархистам. Они торгуют оружием на чёрном рынке, ведут войну с несколькими местными синдикатами, крепко держат за яйца всю правительственную систему и устраняют проблемы весьма специфичным образом. Для них убийство – своеобразное представление с эффектами, зрителями и главным действующим лицом, то бишь, жертвой.

«Клеман – что-то знакомое», – подумала Ева.

В её памяти едва ли осталось много информации со времён работы в МІ-6, всё ушло со временем, расщепилось на миллион бессвязных кусков, теряясь меж новых воспоминаний. Но эта фамилия оказалась до боли знакомой, словно она и была тем самым важным осколком прошлого, что ещё сохранился где-то на подкорке и ждал нужного часа. Логика подсказывала, что стоит двигаться в сторону спецслужб, ведь такие, как Клеман, несомненно, имеют с ними дела. Для поддержки нужны не только деньги и ум, но и влиятельные связи, что вовремя смогут оказать посильное содействие.

– Эти Клеманы имеют что-то с DPSD?

– Насколько я знаю, они платят им, чтобы те не лезли в их бизнес.

«Ну конечно. Как же иначе?!»

– Замечательно. Буду стараться не злить этих столбов общества.

– Просто следуй плану Мориарти.

Они вновь молчали, ведь Моран всё-таки вытащил сигарету, а Ева пыталась отвлечься от мерзкого запаха мыслями о том странном французском семействе. Ей не нравилась перспектива встречи с потенциальными спонсорами террористов и мазохистами по натуре, но она ловила себя на мысли, что, в сущности, Мориарти не лучше. Он влиятельный, больной на всю голову и гениальный, и всё это настолько сбалансировано, что сложно выделить одну отличительную черту, кроме пресловутой непостоянности. «Интересно, кто убьет меня раньше – Клеманы со злости или Мориарти от скуки?» От чего-то Ева даже не сомневалась, что выбор Джеймса упал на самых опасных и странных из его французских партнеров.

– А где будешь ты всё это время? – этот вопрос был настолько же формальным, как и вся их беседа. Еве просто захотелось заглушить шум аэропорта. – Останешься здесь?

– Нет. Для меня эта страна временно закрыта. Я буду исполнять свою часть плана – делать всю грязную работу.

– Поедешь за нами?

– У меня свой маршрут.

– Понятно…

Моран затушил сигарету и взглянул на большие электронные часы над таблом рейсов.

– Думаю, тебе уже пора.

– Можешь не провожать меня. Просто, скажи, где…

– Прямо к лестнице и направо, – он махнул в сторону большой белой двери на той стороне зала. – Там выход на частный аэродром.

– Ага, – Ева уже почти поднялась на ноги, когда она вспомнила, о чём так и не спросила. – Полковник?

– Что?

– Скажи напоследок: почему ты так не хотел, чтобы я виделась с Мориарти?

Неожиданность вопроса поставила Морана в тупик. Он взглянул на Еву слегка растерянным взглядом, после чего сказал:

– Потому что он ломает людей. Как только он видит в тебе хоть что-то полезное, то использует это всеми возможными способами, а потом убивает. Всё всегда идёт по одному сценарию.

– Что же, тогда постараюсь быть ему полезной как можно дольше.

Ева ощущала, что всё дальше уходит от чего-то привычного, знакомого, обыденного и лёгкого, постепенно отдаляясь от Морана. Она шла мимо вечно суетящихся пассажиров, таких взволнованных от того, что на их рейсе не будут подавать фирменную телятину, а в чемоданах перевес груза на целых пять фунтов. Едва ли она ещё услышит этот чопорный, но приятный британский акцент, увидит, как дамочки из Нью-Касла спорят о местах в самолете, а их дети пытаются стащить рацию у охранника. Всё закончилось в тот самый момент, когда за Евой закрылись двери, что вели к взлётной полосе. Осталась только неизвестность и слишком странный спутник, что должен был её туда провести.

Молодой парень подбежал к ней у трапа самолета. Он считал своим долгом проводить «мисс» в салон. Там оказалось на удивление просто и тепло. Четыре больших кресла располагались по обе стороны салона, а меж ними оставалось достаточно места для широкого прохода. Первое, за что зацепился взгляд Евы, – это Мориарти, печатающий что-то на своём ноутбуке. Он сидел поодаль от окна, обложившись несколькими папками с бумагами и техникой, не уделяя внимание тому, что творилось вне его. Под тихий стук клавиш Ева села напротив Джеймса и не нашла более важного занятия, как рассматривание видов туманного Кардиффа. Погода была слишком неблагоприятной для взлётов, но, похоже, это никого не беспокоило. Чувство едкого напряжения вовсе не беспокоило Еву. Она не знала, что сказать, чтобы прервать это молчание, да и вовсе не была уверена, стоит ли это делать. А в таких случаях Брэдфорд предпочитала молчать и наслаждаться тем, что ей не захламляют мысли бесполезной чепухой.

– Моран был настолько неубедительным или просто не смог найти объективные аргументы, чтобы уговорить тебя не лететь со мной? – внезапно спросил Джеймс.

Ева машинально перевела взгляд на него и на миг подумала, что она ослышалась, ведь Мориарти даже не поменял позы – он всё так же мерно что-то печатал, абстрагируясь от внешнего мира.

– Повторю то, что сказала вам несколько часов назад: едва ли у меня есть выбор. Каковы шансы, что вы или правительственные ищейки не убьют меня после того, как я отсюда сбегу?

– Что ж, – протянул слащавым тоном Джеймс, – я дал тебе последнюю возможность поменять свое решение. Как удивительно, что люди не замечают столь прозрачные намеки. Что тебя отупляет? Страх?

– У меня есть основания вас бояться?

– Я уже взрывал самолет…

– И убивали себя, – парировала Ева. – Но всё это – фарс. Вы любите напускной лоск, мистер Мориарти…

– Избавь меня от этого, – протянул Мориарти.

– От чего?

– От своих размышлений. Я слишком устал для упрёков.

– Тогда я предпочту помолчать, поскольку мне больше нечего сказать.

– Ты могла бы спросить о своих обязанностях.

Он словно издевался над ней этим своим почти детским тоном, за которым крылся едкий сарказм. Всё в нём менялось: за несколько минут этот человек мог быть суровым циником, дурашливым ребёнком и жестоким садистом. И всё это – удачный отвлекающий маневр, который Мориарти использовал, чтобы никто ни на шаг не приблизился к его истинной сущности. По крайней мере, так казалось Еве.

– Вы заняты, – просто ответила она, пытаясь не выдать своего раздражения, – а до Парижа ещё около часа. Успеется.

– Как ты могла заметить, я могу работать и говорить одновременно.

Ева подумала, что эта игра в перебрасывание бессмысленными фразами её утомила. Ей бы, может, и хотелось сейчас заняться делом, да только она, по сути, уже и так много знала. Информация, что её ей дал Себастьян, была скудной, но наталкивала на весьма занятные размышления.

– Джеймс, это же вы попросили Морана поговорить со мной?

– Я же просил тебя прекратить попытки анализа моих действий.

– Да мне плевать, если честно, на кой-чёрт вы это сделали, и вы ли вообще были инициатором этого разговора. Но, отчего-то, я не сомневаюсь в вашей причастности. Вы устали, Джеймс, причём до такой степени, что даже столь простую вещь, как ввод меня в курс дела, решили поручить своему верному псу.

– Ненавижу повторяться, но ты дотошна, Ева. В определённые моменты это раздражает. Слишком много вопросов и куда меньше рационального и осмысленного молчания. Всё, что ты должна знать о Клеманах, а именно с ними мы встретимся в Париже, находится в папке на соседнем сиденье. Будь ты хоть немного внимательнее, то заметила бы её раньше. Там же лежит наш контракт. Прошу, прочитай его внимательно.

Ева глянула на соседнее сиденье и заметила там тонкую синюю папку. Осознание собственной глупости и слепоты задело её куда сильнее, чем она предполагала. По объективным причинам Еве не хотелось глупить перед Мориарти, тушеваться и показывать свои наихудшие стороны. Им предстоял слишком долгий путь, чтобы провести его в обоюдной ненависти. «Хороший спутник – залог приятного путешествия», – говорил её отец. В молодости он объездил пол Европы в поисках наиболее оригинальных и устойчивых к переменчивому британскому климату цветов. Он – флорист, такой себе преданный садовник, что никогда не оставит своё дело. Еве нельзя было думать о нём, она не могла себе это позволить. Эмоциональность – главная преграда на пути к новой жизни, особенно если её началом послужила смерть. От неё пора избавляться.

Сконцентрировать своё внимание на контракте, что оказался первым в папке с бумагами, было не столь сложно. Очередной набор стандартных строк, которые Еве уже приходилось однажды читать. Вот только меж ними было припрятано куда больше секретов, чем в прошлый раз – когда её вербовали. Тогда Ева считала Мориарти жутким бюрократом, что печётся о своей шкуре, но, на самом деле, тот клочок бумаги отпечатанным текстом спас ей жизнь. Благодаря ему и тому факту, что работа Евы крайне полезна даже исключая пребывание в MI-6, её спасли, инсценировав смерть и избавив семью Брэдфорд от тяжб и проблем, что тянуло за собой раскрытие личности их дочери. Поэтому сейчас она вчитывалась в контракт настолько внимательно, насколько позволяло её весьма напряженное состояние. В голове всё ещё мелькали картины из недавнего прошлого: глупых испытаний Мориарти, разговора с Мораном, что периодически сменялись куда более старыми образами, успевшими запылиться в укромных углах памяти. Терпкий запах ветвистой глицинии, что осыпала Еву по весне пурпурным дождём, сопровождал громкий звук выстрела и тихий звон металлического колокольчика, отдающий эхом.

Дочитав стандартную вступительную часть договора, Ева поняла, что ни черта не запомнила. Пришлось отвлечься на несколько минут. Это напоминало чертов приход – такой же навязчивый и накатывающий волнами, словно в крови Евы циркулировала отборная доза героина. Вот только, в отличие от галлюцинаций, воспоминания не дурманили, скорее, резали по зажившим ранам, хлестали по совести и невыносимо давили на мозг. Это был балласт давно минувших дней, от которого почти невозможно избавиться. Порой, как сейчас в самолете, было достаточно долгого взгляда в иллюминатор и лишней доли концентрации, но, временами, в особо сложные дни, всё заходило куда дальше. «Сейчас лучше об этом не думать».

Дальше Ева читала куда более внимательно. Она видела, как умело Мориарти лавировал от одной мысли к другой, менял формулировки, жонглировал словами и оборотами так, словно пытался кого-то впечатлить. Он, однозначно, потратил много времени, чтобы составить настолько безукоризненно точный контракт, по которому Ева буквально продает свою жизнь за неплохой оклад в его руки. «Срок сотрудничества: от восьми месяцев до года с условием каждодневной занятости». Никаких выходных и отпусков, полная изоляция от остального общества и максимальная отдача – именно это предусматривал их договор. Еве это напомнило весьма завуалированную форму рабства, но, впрочем, подумала она, рабам едва ли столько платили. До конца она прочитала достаточно быстро, даже успела несколько раз окинуть глазами спорные абзацы, но так и не нашла подвоха. Всё было привычно для Мориарти: работаешь нормально – получаешь вознаграждение, делаешь промашки – встречаешься с мадам пулей. Оплата эквивалентна риску, график безумный, темпы почти невозможные. Ничего такого, чего не было в её старом контракте. Поэтому Ева не стала долго тянуть и поставила размашистую подпись над своим именем.

Информация о семействе Клеман её интересовала куда больше, чем бюрократическая формальность вроде договора. Было в них нечто такое, что не давало Еве покоя, словно назойливый неприятный зуд, что выводил из себя. Эти Клеманы – Джулс и Филип – были двумя братьями – последними наследниками баснословного состояния их отца Патрика. Сам он, по слухам, был морпехом и выбился на вершину бизнесолимпа благодаря связям в правительстве, но, на самом деле, это была лишь красивая сказка, за которой крылась самая грязная коррупция и непомерное тщеславие. Сыновья Патрика – люди весьма противоречивые: старший, Джулс, был от природы ретроградом, чтил старые традиции и не пытался подражать отцу, прыгая выше своей головы; он прослыл спокойной, дальновидной личностью, что умеет выгодно использовать своё положение и не пытается ходить по тонкому льду. Филип же, напротив, приобрёл худшие качества Патрика Клемана и строил бизнес, основываясь на инстинктах и своих эмоциональных порывах. Он вырос и учился в Штатах, где и возглавил одно из отделений компании по переработке отходов «Анемон групп», в то время как его брат жил с отцом в Париже, постепенно вливаясь в семейный бизнес. Вся история этих двоих была неразрывно связана с торговлей оружием на ближний восток. Они причастны к конфликтам в Чечне, имели прямые связи с некоторыми террористическими группировками, по слухам, работали с Аль-Каидой и обладали огромным влиянием во французском правительстве. Из короткого досье Еве было известно, что у Джулса есть семья – жена Луиза и сын Лоренс, они живут в Париже, в Тампль, в милом доме на краю бульвара Сен-Клер. Филип же обходится одноразовыми знакомствами и не обременяет себя семьей.

Что поразило Еву, так это наличие огромного количества личной информации и деталей, которые едва ли можно найти в Google. Сложно представить, сколько времени понадобилось Джеймсу и его ищейкам, чтобы добыть всё это и систематизировать. Перелистывая страницы сведений о Клеманах, Ева все ближе подходила к самому важному разделу: ЦЕЛЬ. Что нужно было Джеймсу Мориарти от одной из самых влиятельных семей в Западной Европе? Какова цель их поездки, и что необходимо сделать для её достижения? – всё это вопросы весьма предсказуемые, и роились они в голове Евы ещё со времен разговора с Себастьяном. Фактической целью было подписание договора о сотрудничестве с Клеманами, практической – устранение проблем, что возникли в ходе переговоров. Как бы не пыталась Ева перебрать все возможные варианты так называемых «проблем», она никак не могла понять, чем сможет помочь в их ликвидации. Бизнес – не её конёк. Она хорошо разбиралась в амуниции и её применении, но не больше. В конце концов, был всего один человек, что мог прекратить её пустые размышления, и он сейчас сидел прямо напротив Евы.