Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 61 страниц)

– Нам нужны его деньги. Тебе они нужны, Паоло.

– Слишком большой риск выпускать тебя из Сицилии, – Паоло зажмурился и потёр переносицу. – Может случиться всё, что угодно. Фальконе слетел с катушек, когда взорвал завод.

– Так образумь его, – в ответ на слова жены Паоло нервно усмехнулся.

– Если я прикончу Тони Фальконе, станет только хуже. Я должен посадить этого кретина. Пока я этого не сделаю, мы все под прицелом.

После этих слов Ева резко отпрянула от дверного косяка и сделала несколько шагов по кухонному кафелю, подходя к барной стойке. Она понимала, что Фелис не просто так оставила её в этой чёртовой комнате – она знала, что в какой-то момент её аргументы иссякнут. Именно поэтому Ева прокашлялась, обращая на себя внимание:

– Кхм, можно я…

– Да, Ева, – резко ответила Фелис.

– Мне кажется, – заговорила Брэдфорд, собравшись с мыслями, – мы все забываем цель, с которой Фальконе начал эту войну. Он хочет уничтожить твой бизнес, Паоло. Пока он бил только по твоему самолюбию и кошельку. Убийство твоей жены же обречет его на смерть, а умирать Фальконе не собирался. Он трус, ты прав. И боится он только своей собственной смерти. Но он или тот, кто ему помогает, – весьма хороший манипулятор. Если сейчас ты потеряешь поддержку таких людей, как этот Санди, то Фальконе можно считать победителем.

– Ты думаешь, он не решится на то, чтобы подстроить её смерть? – Паоло украдкой глянул на Фелис.

– Я думаю, что Фальконе не решился бы даже на взрыв. Полагаю, такие, как он, любят сеять раздор, они – лицемеры и трусы. Но они не способны на убийства – это слишком грязный поступок для их репутации.

– Но он уже убил.

– Может, и не он, – слова Евы были встречены выражением искреннего удивления на лице Паоло. – Это мог быть, кто угодно, – хоть его мифический покровитель, хоть те террористы, что кочевали по Италии в прошлом месяце. В любом случае, ты не можешь прогибаться под них и терять последнюю возможность встать на ноги из-за своего страха, – Ева сделала небольшую паузу, после чего обратилась к Фелис. – Я полечу с тобой в Неаполь. Но ты будешь слушать меня и, если нужно, побежишь назад без сомнений.

– Хорошо, – мгновенно согласилась Де Лука, и Ева поняла, что она ничуть не осознает всю опасность их поездки.

– Это не просто пафосные слова, Фелис, – сказала она, – там и вправду будет опасно.

– Ты уже бывала в подобных ситуациях? – спросил Паоло.

– Только за кадром. Но я знаю, как выбираться из линии огня.

Де Лука пристально взглянул на Еву, предаваясь собственным размышлениям. Он смотрел на неё, не отводя глаз, словно ожидал увидеть на её лице толику сомнений или страха. Он сомневался, и Ева его вполне понимала. Пусть она и была хороша в своём деле, осечки случались и у неё, а уж в те моменты, когда приходилось находиться в гуще событий, возможность ошибиться увеличивалась втрое. Паоло тоже понимал это, и, вполне возможно, он мог бы сейчас послать её к чертям с этой глупой уверенностью в своих силах, но Де Лука так не поступил.

– С вами будет Дарио, – сказало он, после чего резко добавил:

– И никаких возражений. Я знаю, что ты ненавидишь личных охранников, но сейчас мне плевать. Полетите на моём самолете. Через час он уже будет на взлётной полосе, так что советую начать собираться.

Ева глянула на Фелис, которая послала ей благодарную улыбку, после чего сказала:

– Хорошо.

Она встала из-за барной стойки и уже собиралась уйти, когда услышала голос Паоло:

– И, Ева…

– Да?

– Будьте осторожны.

– Конечно, – ответила она, прежде чем уйти из кухни.

Сколь бы сильным не было волнение внутри, всё то время, что Ева собиралась, она ощущала приятное, пьянящее поднесение от того, что она вдруг вновь попала в самый центр шторма и ощутила собственную важность. Дни в лёгкой прострации остались позади, и от этого хотелось бежать вприпрыжку, нестись на парах собственной иррациональной радости. Полуулыбка на лице не исчезла даже в тот момент, когда Ева пересеклась с Джеймсом. Он уже знал о том, что ей придётся уехать, и был от этого не в восторге. На прощание Мориарти сказал прозаичное «Постарайся не умереть», от которого Ева ещё шире улыбнулась. Весьма типичный для Джеймса и немного обескураживающий для всех остальных знак заботы ещё долго отдавался эхом в её мыслях.

Они с Фелис добрались до аэропорта через заснеженные просёлочные дороги, минуя перекрытое из-за очередной аварии шоссе. На Сицилии уже во всю царила холодная зима, принеся с собой кроме мягкого снежного савана метели и целую уйму неудобств с транспортом. Эти места не были готовы к такой погоде, впрочем, как и их жители. Поднимаясь небольшим трапом, Ева оглянулась и ощутила на своём лице колкое холодное прикосновение разразившегося снегопада. Прикрыв лицо шарфом, она поспешила вслед за Фелис в салон джета.

За время полёта Де Лука успела рассказать Еве немного о том человеке, с которым им придётся встретиться. По её словам это был бывший военный, который заимел себе большой список влиятельных друзей и теперь паразитировал на них, как пиявка. Он был гораздо старше Паоло и за свою долгую жизнь смог сколотить неплохую финансовую империю, что состоит из целой группы фондов. Как человек, Серджио Санди был предельно простым: не предавай его – и он не предаст тебя. Для таких, как он, всё решает имя и статус, однако на вершине полного бокала с Шато Марго, которым является их жизнь, ещё остаётся немного места для непоколебимых принципов. Работать с Санди было удобно: он наслышан о семье Де Луки, несколько раз сам встречался с его отцом и находит их с Паоло сотрудничество весьма выгодным.

– Кем ты меня ему представишь? – спросила Ева по окончании рассказа Фелис.

– Будешь моим секретарём. Говорить ничего не надо. Просто слушай и не вмешивайся без надобности.

Ева согласно кивнула и взглянула в иллюминатор, за которым мелькала белая пелена густых туч. Мысленно она уже была в Неаполе – стояла между высоким офисом и автомобилем и размышляла о том, что же может случиться: возможно, прогремит взрыв, и они взлетят на воздух, а, может, прямо сейчас на одной из крыш застыл киллер, что без размышлений наведёт свой прицел на Фелис и нажмёт на курок. Могло произойти, что угодно, и ей, Еве, стоит быть готовой к этому. Она ушла глубоко в собственные размышления, имея все шансы пропустить посадку самолёта. Когда шасси коснулось посадочной полосы, Ева ощутила лёгкий толчок, что выбросил её из мыслей обратно в реальность.

Самолёт плавно замер. Ева отцепила ремни безопасности, медленно поднялась с кресла и пошла к выходу. У трапа они с Фелис обменялись короткими взглядами. Де Лука натужно улыбнулась, спросив:

– Волнуешься?

– Нет, – ответила Ева, выходя из салона.

У аэропорта их уже ждала машина – Дарио занял водительское место, а Ева и Фелис присели на задние сидения. Они ехали молча, изредка прислушиваясь к новостям по радио или отвлекаясь на рассматривание окрестностей. Неаполь показался Еве чем-то схожим с Палермо – такой же низкий старинный город на холмах, вот только он был в разы больше и куда суматошнее, чем столица Сицилии. Крохотный район с обилием банков и офисных строений и вовсе казался чем-то инородным в этом храме античной архитектуры. Здание, у которого остановилась их машина, напоминало симметричную стеклянную коробку, которую подпирал массивный каменный фундамент.

– Оставайся здесь, Дарио, – сказала Фелис, выходя из машины.

– Синьора, мне приказали присматривать за вами…

– Я не ребёнок, чтобы за мной присматривали! – её разъярённый взгляд застыл на Дарио, который и бровью не повёл от такого резкого тона.

– Простите, синьора, я неверно выразился. Здесь, в этом городе, мне приказано быть везде с вами.

Фелис тихо вздохнула, прикрыв глаза. Ева заметила, как её ладонь сжалась в кулак и в тот же миг Де Лука заговорила мягким, учтивым тоном:

– И ты будешь. Но не в офисе Санди. Там больше охраны, чем рядом с Папой Римским, да и, к тому же, никого, кроме своих людей он рядом видеть не хочет. Со мной Ева. Всё будет в порядке.

– Синьора… – заговорил было Дарио, но Фелис его перебила:

– Оставайся здесь. Не хочу с порога нарваться на злость Санди.

Захлопнув дверцу, она направилась быстрым шагом к парадному входу в офис, оставляя позади вымотанного и не слабо раздражённого Дарио. Ева шла рядом с ней и пыталась понять, почему Фелис не захотела брать с собой охранника. Вероятно, Брэдфорд не было известно о всех причудах Санди, но нездоровая паранойя скандировала в уме, что всё это слишком уж странно.

Войдя в фойе, Ева заметила нескольких людей, стоящих у рецепции. Там был один низкий полноватый старик в строгом костюме, что переговаривался с девушкой за стойкой, – в нём Ева узнала Санди – и пара высоких мужчин, которые, скорее всего, были его охранниками. Завидев их, Серджио шепнул что-то девушке за стойкой и с улыбкой проскандировал:

– Фелис! Ты пунктуальна, как часы.

– Серджио, – на лице Фелис расцвела фальшивая улыбка, когда они обменивались рукопожатиями.

– Эта прекрасная синьорина с тобой? – Серджио взглянул на Еву.

– Это мой секретарь – Ева.

– Рад знакомству, Ева, – он учтиво пожал ей руку. – Пройдём в мой кабинет. Нам ещё многое стоит обсудить.

Санди пошагал впереди, не переставая ни на миг говорить. Сперва он показался Еве обычным льстецом, который умело угождает всем выгодным знакомым. Но, когда речь коснулась работы, Серджио не сдерживал себя. Он говорил резко и правдиво о событиях на Сицилии и об амбициях Паоло, справедливо осуждал затянувшийся конфликт с Фальконе и негодовал об убытках от взрыва. Когда они пришли в его кабинет, что находился на самой верхушке этой большой стеклянной коробки, Серджио уселся за стол и взял в руки папку с бумагами, которые постепенно стал разбирать вместе с Фелис. Там были отчёты по строительству и поставкам материалов, некоторые вырезки из газет и фото.

Они рассуждали об убытках и перспективах так долго, что Ева успела основательно отключиться от внешнего мира и погрузиться в омут собственных мыслей. Ей был совершенно не интересен бизнес в том виде, в котором он преподносился сейчас Серджио, а Фелис, казалось, только и жила, что этими «проектами под ключ», отчётами и цифрами, миллионом разных цифр, в которых черт ногу сломит. Порой, они отвлекались от разговоров о работе, и в беседе мелькали какие-то новости или личности, о которых Ева не знала ровным счётом ничего. Она то и дело записывала что-то в свой ежедневник, который ей ещё в самолете всучила Фелис.

– Делай там какие-то пометки, чтобы он не стал тебя трогать, – сказала она тогда.

И Ева смиренно записывала что-то из речи Санди, не задумываясь над смыслом его слов. Иногда сам Серджио мог обратиться к ней с каким-то вопросом, но Фелис спешно говорила, что «это не её компетенция», и отвечала максимально точно и быстро на заданный вопрос. В общем и целом Ева ощущала себя бесполезным реквизитом в этих переговорах – как тот кактус, который она приметила на столе у Серджио. Там же лежала фарфоровая чернильница, которая привлекала её рассеянное внимание своим ярким блеском. Рядом с ней была небольшая стопка свежих газет, и Ева могла бы безразлично упустить её из виду, если бы не большое фото Ленни Марино, которое заняло половину первой полосы «Мессаджеро». Заголовок статьи гласил: «Вскрылись новые факты из жизни известного в широких кругах Ватикана архиепископа или Как нью-йоркский приход покрывал педофила». Ева приметила для себя, что ей однозначно стоит прочитать эту статью и на миг в её памяти всплыл образ Марино – самоуверенного пижона с завышенным самомнением. Она подумала, что всего несколько недель назад он был для неё главным врагом. Её жизнь приобретала немыслимые обороты, и теперь то, что было в прошлом, казалось далёким сном, навеянным свихнувшимся воображением. Возможно, совсем скоро история Паоло и Фелис Де Луки станет для неё одним из ярких воспоминаний, к которым она уже никогда толком не вернётся.

За время своих размышлений Ева сделала ещё несколько записей и когда решилась перечитать их, то нашла лишь неразборчивый набор из бессвязных фраз. Брэдфорд оторвала свой взгляд от блокнота и взглянула на Серджио, который сейчас сидел ровно на своём стуле и пристально смотрел на Фелис.

– Я тебе всё сказал, – говорил он своим писклявым голосом. – Это – убыточное предприятие.

– Сейчас – возможно. Но, как только ущерб будет восстановлен и завод сможет заработать, прибыль буде колоссальной и перекроет расходы.

– И сколько он будет восстанавливаться? Год? Два? Три? – с каждым словом в голосе Санди всё чётче слышались высокие истерические нотки. – Я не могу столько ждать, Фелис.

– Ты позвал меня, чтобы сказать это? – спросила со злостью Фелис. – Мне стоило лететь в чёртов Неаполь, чтобы услышать, что ты умываешь руки?

– Такие новости я привык говорить в лицо.

– И к чему были эти графики, счета и отчёты? – она кивнула на большую папку с документами.

– Мои юристы уже составили список приблизительных убытков…

Фелис словно прошибло током от слов Санди – она была в замешательстве и медленно продвигалась к той грани, за которой её ждал настоящий взрыв. Ещё немного – и она переступит черту и вспыхнет ярким пламенем злости, а пока она лишь недоумевающе спросила:

– Ты ждёшь компенсации?

– Это было в договоре, который я подписал с твоим мужем, – напомнил Санди.

– Я думала, у тебя ещё остались принципы.

– К чему принципы, когда на моём счету с каждым днём всё меньше денег?

Серджио, казалось, не ощущал того напряжения, что заряжало воздух в кабинете с самого начала их спора. Он спокойно глядел на разъярённую Фелис, выражая лишь искреннее безразличие к её рефлексии.

– Славно, что ты решил сказать это мне лично, Серджио, – заговорила Фелис вкрадчивым, нарочито спокойный голосом, поднимаясь со стула. – Потому что я бы тоже не стала говорить, какой ты низкий, лицемерный ублюдок по телефону. Ты гонишься за прибылью, теряя при этом совесть. Хочешь правду? Всё, что нужно от тебя, – деньги. И если ты не можешь их дать, то покатишься в топку, туда, где тебя не спасут даже твои легионы охранников.

Ева безмолвно наблюдала за тем, как на лице Серджио появляется гримаса злости. Он вцепился руками в подлокотники кресла и посмотрел на Фелис снизу вверх, спросив сквозь зубы:

– Угрожаешь мне, дорогуша?

– Нет, ну что ты, – она оскалилась. – Я просто достаточно понятно намекаю: компенсации не будет. Пока договор ещё в силе, так что, будь добр, делай то, что там написано, – сказав это, Фелис развернулась и пошагала вместе с Евой к выходу. У самой двери их настиг голос Серджио:

– Я никогда не давал деньги нищим.

– Тогда не стоило подписывать с ними контракт, – Фелис повернулась в пол оборота и с ухмылкой глянула на Санди.

– Жди иска в суд.

– С нетерпением, – сказала она, захлопывая стеклянную дверь кабинета.

Пока ехал лифт, Фелис не проронила ни слова – она уткнулась в свой сотовый и не поднимала глаз до того момента, пока тихий звонок не оповестил о прибытии на нулевой этаж. Фелис сунула телефон в карман пальто и пошагала через холл. Ева шла рядом с ней, бегло осматривая обстановку на улице через высокие стеклянные стены. Не было ничего подозрительного – тихая пустынная улица, несколько клерков у входа в офис и их машина. Сквозь окна было видно силуэт высокого широкоплечего Дарио, который, похоже, уже приметил их, а потому занял своё место за рулём. Нечто в его движениях казалось Еве странным – они были слегка резкими. Хотя, возможно, ей просто показалось. Однако где-то на полпути к двери Ева увидела, как кулак Дарио впечатался в стекло. Она резко затормозила, ухватив Фелис за руку.

– Что? – спросила Де Лука, оборачиваясь к ней.

Но Ева не нашла в себе сил ответить – она лишь молча уставилась на мечущегося по машине Дарио и быстро попятилась назад, ведя за собой Фелис. Внезапно ей показалось, что вокруг них стало слишком тихо, словно в вакууме. Воздух в лёгких иссяк, а в голове набатом звучали тревожные мысли. Фелис говорила что-то, но Ева не могла её услышать. Она вспомнила это чувство – ей рассказывали о нём перед Афганистаном. Интуиция это или божья благодать – Ева не знала.

Когда Фелис перестала препираться и проследила за взглядом Брэдфорд, на её телефон пришло короткое сообщение от Дарио:

«БЕГИТЕ».

На размышления уже не было времени – чудовищный взрыв прогремел быстрее, чем Фелис и Ева успели осмыслить эту простую спасительную просьбу. Мощный толчок сбил её с ног, и Брэдфорд ощутила на себе неприятную сковывающую тяжесть. Она не сразу поняла, что рефлексы сработали быстрее её самой, когда под градом мелких осколков стекла повалилась на землю, утаскивая за собой Фелис. Взрывной волной снесло часть парадной лестницы и раздробило высокие панорамные окна-стены. Голова больно коснулась пола, и на каких-то несколько секунд Ева потеряла сознание. Они с Фелис были у рецепции – за двадцать ярдов от входа – когда произошёл взрыв. Его последствия настигли их в виде разбитого стекла и лёгкой контузии, которая не давала мыслям собраться воедино.

Перед глазами Евы в расфокусе замерцали чьи-то силуэты – мужские или женские – ей было не разобрать. Голова гудела от удара о пол, а в ушах всё ещё слышался тихий звон. Как только картинка происходящего приобрела чёткость, мозг ускоренными темпами принялся обрабатывать информацию. Ева обернула голову и увидела лежащую рядом с собой Фелис. Сперва ей показалось, что Де Лука потеряла сознание, но тихий стон боли, сорвавшийся с её уст, был доказательством того, что она ещё не отключилась.

Ева попыталась приподняться. Пульсирующая боль в голове не позволяла ей делать резких движений, а потому единственным выбором было крепко медленно цепляться за стойку рецепции и подниматься на ноги с такими усилиями, словно она взбиралась на Эверест. Еве показалось, что прошло всего несколько мгновений с момента взрыва, однако пыль уже успела немного развеяться, а вдали слышался громкий вой сирен. Похоже, она пробыла в отключке дольше, чем полагала.

Держась за стойку, Ева сохраняла шаткое равновесие и постепенно приходила в себя. Она, наконец, вышла из состояния замешательства и ощутила неприятное жжение на скулах. Всё её лицо горело от боли, а грязную от пыли ладонь пересекал длинный порез от большого осколка. Ева коснулась своего лица и почувствовала тёплую каплю крови, что теперь растекалась по её пальцам.

От собственной боли отвлекала лишь суматоха вокруг и очнувшаяся Фелис, которая попросила помочь ей подняться. Ева подала ей здоровую руку и с силой потянула на себя. Понадобилось несколько попыток и невероятные усилия, чтобы помочь Де Луке встать с пола. Когда Фелис уже стояла рядом с ней, они обе уставились на объятый суматохой холл – вокруг бегали люди, кто-то кричал о трупах, некоторые всё ещё лежали на усыпанном осколками полу. Было слышно плач и громкие возгласы, что доносились откуда-то извне. На месте стеклянных окон-стен теперь зияли большие прямоугольные дыры, за которыми клубами струился густой дым. Не было видно улицы и того, что творилось там. Из серой пелены проглядывали лишь языки пламени, расползающиеся по остаткам взорвавшегося автомобиля. Ева с ужасом уставилась на то место, где копоть была темнее и гуще, – там был эпицентр взрыва.

– Это моя машина? – тихо спросила Фелис, глядя на Еву сквозь подступающие слёзы. – Дарио…

– Мне жаль, Фелис, – сказала она, глядя в сторону лифта. – У нас мало времени. Пошли.

Ева нашла взглядом большие металлические стрелки, что указывали направление к разным углам здания. На одной из них было написано: «Выход № 2». Схватив Фелис за предплечье, Ева направилась к коридору, что начинался возле лифта, которым они ещё совсем недавно спускались вниз. С каждым шагом она ощущала, как усиливается боль в голове, но это не было столь существенным, в сравнении с необходимостью выбраться из офиса. Миновав длинный, подобный стеклянной трубе переход между двумя корпусами здания, они с Фелис вышли к небольшой комнате, от которой поднималась аварийная лестница, которой здесь, похоже, практически не пользовались. Напротив неё находилась дверь, что должна была вывести их из офиса. Ева с силой дёрнула её на себя, и уже через мгновение ей в лицо подул свежий морозный воздух. Перед глазами открылся вид сырой тёмной подворотни меж двумя офисными зданиями. Здесь их никто не видел, и Ева была этому просто несказанно рада. Ей стоило немного отдышаться после такого напряжённого марафона, который её лёгкое сотрясение встретило адской болью в голове.

Спина упёрлась в холодную бетонную стену, и Ева благодарно подняла голову к небу, ощущая лёгкую морось мокрого снега на своём лице. Скулы все ещё жгло от шрамов, а порез на ладони отдавал тянущей болью. На душе было паршиво, паника пульсировала внутри, и даже здесь, вне зоны взрыва, она не прекращала свою миссию по погребению нервных клеток и здравых рассудительных мыслей. Было страшно возвращаться обратно к тому моменту, когда прогремел взрыв, ведь в голове сразу возникали глупые «а если бы», которые доводили до исступления. Именно поэтому Ева предпочитала в этот блаженный миг, когда холод стены немного расслабил её напряженное до предела тело, не думать вовсе. Она даже не обращала внимания на Фелис, что облокотилась на перила небольшой лестницы и массажировала виски.

Однако наваждение прошло, и чувство спокойствия окончательно отступило в тот момент, когда мимо подворотни проехало несколько пожарных машин.

– Нужно идти, – сказала Ева, отстраняясь от стены.

Она подошла к Фелис, которая всё пыталась унять боль в висках, согнувшись в три погибели. Ева положила руку ей на плечо и тихо шепнула:

– Давай, Фелис. Мне тоже хреново, но стоянием здесь мы ничего не решим.

Давить на неё и срываться на крик было бы глупо, как бы Ева не хотела это сделать. Им стоило спешить, но поддаваться панике в таких случаях просто неразумно. Фелис вполне закономерно могла впасть в истерику или отключиться прямо здесь, в этой грязной подворотне. А тогда уж им точно конец.

Де Лука медленно разогнулась, поднимая взгляд на Еву. Её лицо было серым от пыли и копоти, бровь рассечена, а глаза – красными от слёз. Ева даже не слышала, как она заплакала… или она просто не хотела слышать. Фелис смотрела с отчаянием, ожидая от Брэдфорд чего-то. Если она ждала утешений, то Ева спешила её разочаровать – на них просто нет времени. Но Фелис не стала рыдать навзрыд или впадать в истерику, она утёрла мокрое от слёз лицо и спросила:

– Что всё это значит?

– Скорее всего, тебя хотели припугнуть, – ответила Ева, хватая её под руку.

– «Припугнуть»? – вскрикнула Фелис. – Мне кажется, меня целенаправленно хотели прикончить.

– Взрыв был слабым… – от такого заявления Фелис ошарашенно уставилась на Еву, и та успела опередить её возмущённые возгласы. – Поверь мне, Фелис, я понимаю, о чём говорю. Пара разбитых окон и сгоревшая машина – не последствия масштабного взрыва. Да и, к тому же, если бы тебя хотели убить, то подождали бы момента, когда ты войдёшь в машину.

– Зачем кому-то меня пугать?

– Хотела бы я знать, – пожала плечами Ева.

– И что нам делать дальше?

– Нужно выбираться отсюда. Набери Паоло, а я позвоню Джеймсу.

Они остановились на безлюдном пирсе, что находился южнее бизнес-квартала. Туда уже не долетали ни звуки сирен, ни крики людей. Там было тихо, свободно и куда более приятно, чем в офисе Санди, не взирая на холодный ветер, что долетал со стороны моря. С того места было видно солидную часть Неаполитанского залива, что упирался в длинную набережную и местный порт.

Ева села на большую бетонную плиту, наплевав на чистоту своей одежды, и стала набирать Мориарти. Она могла предположить, что у её фатума сегодня слишком угрюмый день, но, когда Джеймс не ответил на пятый звонок, это уже стало похожим на форменный абсурд. Так и хотелось запустить сотовым в бушующее море, чтобы он не мозолил ей глаза своей бесполезностью. От Паоло ответа тоже не было – так сказала Фелис, садясь рядом с ней. Ева в ответ лишь выругалась и зашипела от боли в руке. Взглянув на её ладонь, Де Лука покопалась в своей сумочке и протянула Еве белый платок.

– Зажми рану, – сказала она, и Ева, не раздумывая, последовала её совету.

Они смотрели на то, как большой серый корабль плывёт по волнам куда-то вдаль, за горизонт, и молчали. Ветер дул в лицо, за спиной шумел проезжающий по рельсам поезд, а где-то вдали ещё была видна тонкая струя дыма, что поднимался с места взрыва.

– Я так понимаю, мы здесь застряли, – Фелис стёрла струйку крови с брови и устало взглянула на Еву.

– Пойдём к самолёту – и станем чёртовыми мишенями. А по-другому отсюда до Сицилии не добраться.

– Ну… – Де Лука взглянула вдаль, туда, где ещё с минуту назад маячило большое серое судно. – Можно попробовать сесть на паром. Они отправляются каждые полдня – в семь часов утра и семь вечера. Паоло говорил, что некоторые наши рабочие плавали ими отсюда – это дешевле, чем летать самолётом. На них в такое время года не так уж много людей – строители или туристы, что пропустили свой рейс до Палермо.

– На самом деле, это достаточно неплохая идея…

Еве и вправду понравилось предложение Фелис. Сейчас, после её рассказа, оно казалось наиболее очевидным решением – настолько очевидным, что Брэдфорд невольно упрекнула себя за то, что не смогла дойти до этого сама.

– Да, – согласилась она, – но условия на тех паромах не лучшие – там холодно и сыро, никаких кают – только общая палуба. А время плаванья – от восьми до десяти часов в зависимости от погоды. Есть ещё туристические лайнеры, но они не отправляются зимой.

– Плевать, как там. Это всё равно лучше, чем то, что может ждать нас в этом городе, – заключила Ева, поднимаясь с холодной бетонной плиты. Она отряхнула свою одежду и помогла встать Фелис.

– До парома ещё три часа, – сказала Де Лука, глядя на наручные часы. – Что нам делать?

Ева осмотрела её с ног до головы, подмечая, что, хоть Фелис, как и она сама, до этого и пыталась оттереть своё лицо от грязи, её раны могли спокойно загноиться, и уже к концу дня боль стала бы невыносимой. В таком состоянии она долго не протянет, а потому ответ на её вопрос был вполне очевидным:

– Сперва стоит подлечиться. У тебя всё лицо в ссадинах.

– Ты ещё себя не видела, – Фелис сейчас смотрела на неё со смесью жалости и отвращения – и этого было достаточно, чтобы понять, насколько у Евы сейчас ужасный вид.

– Предполагаю, что это не лучшее зрелище, – ответила Ева. – У меня сейчас словно пол головы отняло – болит так, что я понемногу теряю связь с реальностью.

– У тебя сотрясение.

– Может, просто ушиб, – предположила Брэдфорд.

– В любом случае, нам надо найти аптеку.

Их блуждания неаполитанской периферией начались с набережной – далеко от неё они всё равно не хотели уходить, чтобы не заплутать в этих бесконечных переулках. Когда Фелис повела Еву вглубь жилых кварталов, Брэдфорд с досадой поняла, что головная боль окончательно сбила её внутренний компас, который всегда выводил её к нужному направлению. Теперь город вокруг казался одним сплошным лабиринтом из улиц и бульваров, которые то и дело приводили к самым странным местам, вроде причудливых памятников или еврейской синагоги. В конечном итоге, маленькая семейная аптека нашлась неподалёку от порта. Ева купила перекись, бинт и вату – самые простые приспособления, чтобы обработать раны. Для себя она взяла пачку аспирина и бутылку воды. Пришлось делать все медицинские процедуры на улице, что было весьма неудобно из-за моросящего мокрого снега и ветра, что били в лицо. Облегчения от такой простой процедуры не было – раны всё ещё саднили, от чего Ева была весьма скована в мимике. Зато с ладонью было попроще – её удалось перевязать, и теперь боль почти не ощущалась, однако сжимать её всё ещё было трудновато. Последним штрихом для того, чтобы привести себя в чувство, была солидная доза аспирина, запитая водой.

– Полегче? – спросила её Фелис, когда они вышли из холодного переулка и пошли вдоль улицы.

– Немного. Если что, у меня ещё немного осталось, – Ева показала полупустую пачку.

– И куда мы дальше?

– Думаю… – протянула Ева, рассматривая окрестности. Её взгляд зацепился за дешёвенький магазин одежды на другом конце улицы. – Пойдём, приведём себя в подобающий вид. У тебя ещё осталась наличка?

– Да… – сконфуженно ответила Фелис. – Стой! В каком смысле, «приведём в подобающий вид»?

– Ну, – хмыкнула Ева, показательно окинув её взглядом, – ты же не собираешься садиться на паром со строителями в Gucci? Мы вроде не хотели привлекать лишнее внимание.

В магазине было тесно, и что-то подсказывало Еве, что Фелис чувствует себя в таком месте не в своей тарелке. Она то и дело поглядывала на выход и без особой охоты плелась за Брэдфорд вглубь, меж длинных стеллажей. Еве было откровенно плевать на то, в чём она была: будь то пальто за тысячу фунтов или потёртая куртка, купленная чёрт знает когда. За несколько месяцев с Мориарти она отвыкла от того, что было в Англии, – там она по привычке натягивала на себя то, что первым заприметила в шкафу. Сейчас она с привычным равнодушием взяла с полки несколько неброских черных толстовок, две пары джинсов и бросила их Фелис со словами:

– Иди переоденься, а я пока расплачусь.

Вся эта мелкая рутина, вроде их импровизированного шоппинга вовсе не занимала Еву. Она даже не стала проверять, как будут сидеть на ней выбранные вещи, – просто расплатилась за них с молодым продавцом и переоделась, стараясь не смотреть на себя в высокое зеркало в примерочной. Однако сложно было не заметить те бурые порезы, которыми было усеяно её лицо. Они расползались тонкими шрамами по бледной коже, слово те следы, что оставляли после себя розы в отцовском саду. Собрав свои старые вещи, Ева вышла из примерочной и подошла к Фелис, что с недовольством глядела на себя в отражение зеркальной витрины.

– Ты тоже видишь это, Ева? – спросила она, не отрывая взгляда от зеркала. – Мы – как два трупа.

– Ну, мы всё ещё живы, – усмехнулась она, всматриваясь в собственное отражение. – Пойдём. Паром отправляется через час.

Как только они вышли из магазина, Ева отправила их старые вещи в ближайшую урну, сказав, что им нужно иметь свободные руки в случае экстренной ситуации. Фелис не стала протестовать – в любом случае, пакет уже лежал на дне мусорного бака. Они шагали к порту, выбирая наиболее неприметные узкие улицы. По дороге Ева выпила ещё две таблетки аспирина и теперь, подходя к речному вокзалу, ощущала себя на порядок лучше. Фелис купила им два билета на паром, что отправлялся в семь вечера, и успела раздобыть немного еды в дорогу.