Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 61 страниц)

– Нужно перевести её в корпус «А», – сказал один из мужчин низким басом. – Саид уже подготовил камеру и настроил оборудование.

– Хорошо, – согласился второй своим высоким юношеским баритоном. – Я пойду за мешком, а ты пригони машину. Мы с Баширом выведем её.

Ева замерла, застегивая молнию на сапогах, и вслушивалась в их тихие голоса. Всё, чего ей хотелось сейчас, – узнать место, где она оказалась. Тогда будет гораздо легче строить планы побега. Амбалу позади неё – кажется, его звали Башир – не понравилась такая долгая заминка, а посему он рыкнул своим хриплым голосом:

– Эй, что застыла? Шевелись давай!

– Да, сейчас, – засуетилась Ева.

Она наспех натянула обувь и выпрямилась, стоя рядом с койкой. Пыл Башира поумерился, но обаяния это ему отнюдь не прибавило. Огрубелое, загоревшее лицо с лёгкой щетиной просто прекрасно дополняло здешнюю атмосферу тоски и страха. Смотреть в его глаза – узкие, с угрожающим прищуром – было невыносимо, а потому Ева просто села на край койки и стала осматривать свою палату, пытаясь выискать что-то новое в этих стерильных серых стенах.

Всё здесь было совершенно заурядным – обычные посеревшие стены, обычные ржавые койки, обычный металлический шкаф для личных вещей в углу комнаты, обычная Ева, медленно готовящаяся к худшей участи. Её лицо намеренно не выражало никаких эмоций, кроме лёгкого замешательства, тогда как глубоко внутри от страха за собственную жизнь хотелось кричать, срывая голос. Решётчатые окна на другой стороне палаты были словно насмешкой над свободолюбивой Евой. Она смотрела на вид из окна – какой-то маленький сквер с парой деревьев и единственной скамьей – и мечтала, чтобы эти металлические прутья исчезли. Тогда бы выбор был вполне очевидным.

«Если есть шанс умереть и избежать допроса, – говорил ей наставник Сандерс, что сопровождал Евин отряд во время стажировки в Афганистане, – выбирай смерть. Исход, в любом случае, будет один, разница лишь в том, насколько быстро и болезненно ты к нему придёшь».

Хотелось бы ей верить, что она не умрёт и сотворит чудо – так, как и тогда, в подвалах британской разведки. Но вероятность позитивного исхода настолько мала, что Еве даже не хочется о ней думать. Пока нужно подстраиваться под ситуацию и здраво оценивать все риски – это наибольшее, что она может сделать в своём положении.

Совсем скоро к ней в палату вошёл коренастый молодой парень с парой наручников и небольшим черным мешком. Ева не стала брыкаться. Она знала, что это всё только усложнит. В памяти ещё свежи рассказы Сандерса о допросах талибов и воспоминания из MI-6 о их «чудной» пыточной, которая в своё время, на долгие 72 часа, стала её личным пробником ада. Когда руки сковали за спиной, а на голову накинули мешок, Ева стояла смирно – так, чтобы её палачи не уличили её в чём-то дурном. Мужчины даже удивились такой покорности – Башир хмыкнул что-то про «послушную суку», а молодой араб тихо заключил:

– Так даже проще.

Дальнейшая дорога тянулась непростительно долго. Тьма вокруг Евы не давала ей покоя, а постоянные громкие звуки, окружающие её, вызывали нездоровые опасения. Для того, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, Брэдфорд пыталась вспомнить то, чему её когда-то научила сама жизнь:

«Первое: стоит сдерживать собственные эмоции. Второе: никаких резких движений. Третье: нельзя отвечать на любые провокации. И самое главное – нужно всегда быть на чеку, иначе никогда не выберешься отсюда живой».

В мыслях невольно мелькали далёкие воспоминания, которые она, словно в лимбе, проживала заново. Ева могла поклясться, что слышала стук клавиш собственного ноутбука и чувствовала характерный запах пота и растворимого кофе, витавший в их офисе.

***

Она сидела за своим рабочим компьютером и пыталась дописать отчёт о миссии в Ираке, которую они с успехом провалили. За окном была поздняя осень, венчавшаяся вечными дождями, туманами и собачьим холодом, благодаря которым на улицу не тянуло от слова «вообще». Рядом остывал противный растворимый капучино, от которого только першило в горле. Но без него не обойтись, особенно когда не спал вторые сутки, а за окном уже вовсю царила ночь. Бюро было пустым – кроме Евы там околачивались разве что кадровики, которым нужно было закрывать квартал, и начальство, ибо долг обязывал к тотальным переработкам.

Голова соображала слабо. Мозг метался между мечтами о сладком сне, планами расстановки сил вдоль иракской границы и мыслями о предстоящей свадьбе. Последние, к слову, были наиболее назойливыми. Ева честно пыталась отказаться от церемонии. Она понимала, что не хочет светить своей физиономией на сотнях фоток, которые потом прочно поселятся в сети и, словно чёртов транспарант, раструбят о её личности на всю округу. Да и времени на то, чтобы всё по-человечески спланировать, совершенно не было. Но Эд, как ребенок, упёрся и не желал даже слышать о скромном междусобойчике для своих, который предлагала Ева. Он хотел свадьбу – не шикарную, не шумную, но настоящую – ту, что с цветочной аркой у алтаря; ту, что с милыми детишками, которые будут нести Евину фату; ту, после которой обычно садятся в новенькую машину со знаком «Молодожёны» и уезжают в закат, дребезжа жестяными банками, привязанными к выхлопной трубе. Такая вот была у него глупая романтичная мечта, от которой у Евы не возникало ничего, кроме искренней тревоги.

Всё в её жизни было слишком сложно, но, увы, никто вокруг не хотел этого понимать. Не бывать шумной весёлой свадьбе с кучей нелепых фоток, не бывать и сказочному медовому месяцу на Майорке, который уже запланировал Эд. Она уговорит его. Потом… а пока пальцы судорожно печатают текст бесполезного отчёта, в котором больше лжи, чем правды, и Еве не хочется думать ни о чём, кроме сладкого сна.

Ближе к полуночи, когда итоговый вариант отчёта был отправлен на почту к Эдмунду Пристли – руководителю координационного отдела, а в глазах уже начинало рябить от яркого экрана ноутбука, в офис вошла Миранда Карлсбак или, как её называла Ева, – очередная шавка Дауэла. Когда-то она сама была такой же – сукой в строгом деловом костюме на чертовски неудобных шпильках, что таскалась за Марком, как собачонка, и выполняла всю грязную работу. Но Брэдфорд повезло, и её вовремя заметил ушлый Пристли, который как раз набирал группу для нового министерского проекта. Свою «боевую экипировку начинающей стервы» Ева торжественно передала Миранде и счастливо покинула место секретаря, двигаясь вверх по карьерной лестнице. Наблюдая за не в меру надменной Карлсбак, шагающей вдоль хаотично расставленных рабочих столов, Брэдфорд понимала – сейчас ей бы не хотелось быть такой, как она.

– Что ты здесь делаешь? – без лишних церемоний спросила Ева.

– За тобой пришла, – сухо ответила Миранда. – Босс хочет видеть тебя.

– Сейчас? – Ева с недоверием покосилась на часы, которые показывали без двадцати минут час ночи.

– Да. Дело срочное, откладывать на утро нельзя, – Миранда покосилась на текст отчёта, что сейчас отсвечивал на экране Евиного ноутбука, и спокойно добавила:

– Это касается Ирака.

У Евы уже начиналась фантомная тошнота от слова «Ирак». Она жила этой миссией последние несколько месяцев, хоть и знала, что она заведомо провальная. Поэтому сейчас, после финальных номенклатурных штрихов в виде нудного двадцатистраничного отчёта, хотела просто забыть об этом всём и заняться новым заданием от Пристли. Но, видимо, история с Ираком её так и не отпустит до того, как она не перетерпит несколько часов унизительного разбора полётов от Марка Дауэла.

– Ладно, – вздохнула Ева, потирая уставшие глаза. – Сейчас приду.

– Пойдём вместе, – резко предложила Миранда. – Босс не в кабинете.

– А где он?

– Минус третий этаж.

– Подвал? – глупо переспросила Ева.

Она искренне не понимала, чем может заниматься глава MI-6 в час ночи в сыром подвале. В такое время там обычно остаются только ребята из отдела разработок, но Ева точно была уверена, что последний техник покинул бюро ещё час назад.

– Да, – ответила Миранда. – Пришло новое оборудование из Германии. Нужно всё проверить.

Ну, конечно! Теперь Ева вспомнила, за что именно господина Дауэла ненавидела большая часть бюро. Он был чертовски дотошным и в своей придирчивости не знал границ. Чтобы угодить этому человеку, было недостаточно обычного старания. Нужно было бросаться на каждую, даже самую незначительную работу с такой самоотдачей, словно от этого зависела твоя жизнь (а по большей мере именно так и было), да и при том не забывать выслуживаться перед начальством, ибо оно чертовски любит верных лизоблюдов. В отделе Пристли люди были попроще, здесь ценили точность и своевременность, а не умение стелиться перед всеми, кто выше тебя по рангу.

Представляя, что сейчас ей, как главному координатору провалившегося задания, придётся повторять все те унижения, которые терпели люди в окружении Дауэла, Ева просто сатанела. Хотелось послать всех тех канцелярских крыс к чёрту и пойти домой – в свою крохотную служебную квартирку, чтобы хоть немного выспаться. Но начальство едва ли оценит такой грубый жест, а потому придётся перешагнуть через собственные принципы и пойти на встречу… В который раз.

– Господи, – вздохнула Ева, закрывая ноутбук, – человек управляет Цирком*. Что ему на своём десятом не сидится? Это ж даже не его обязанности – проверять весь тот хлам.

Закончив со сборами, Ева натянула пиджак, бросила на плечо увесистую сумку с рабочими записями и лэптопом и пошагала вслед за Мирандой.

– «Д» всегда был трудоголиком, – сказала словно невзначай секретарша. – Поэтому он ещё здесь.

Слова Миранды пробудили в Еве лёгкую жалость. Многие до неё, включая саму Брэдфорд, грешили предрассудками касательно Дауэла, когда начинали работать с ним. Они все считали его откровенную манеру речи естественной и принимали лёгкий, ничего не значащий флирт за чистую монету. Увы, правда была куда более прозаичной.

– А ты всё стелешься перед ним… – заключила Ева. – Ты же понимаешь, что это бесполезно?

– Ты о чём? – непонимающе спросила Миранда.

– Он за другую лигу, – ответила Брэдфорд, останавливаясь у лифта.

– Что?

Ева решила не прыгать с места в карьер и подождала, пока лифт спустится, и они войдут в него, чтобы дать Миранде чуть больше времени для размышлений. Девушка же, видимо, воспринимала все её слова, как нелепую шутку, а потому не спешила складывать два и два в своем скудном мозгу.

– Ну, скажем так, – заговорила Ева, нажимая кнопку с номером «-3», – когда я в своё время искала ему шлюх на вечер, речь никогда не заходила о женщинах. Так что у тебя никаких шансов, дорогуша.

Они спускались в тишине. У Миранды едва ли нашлись хоть какие-то аргументы, чтобы возразить Еве, а больше им не о чём было говорить. Брэдфорд чувствовала себя немного бодрее после такого короткого разговора. Она усиленно готовила себя к порции унижений, пока их лифт неспешно опускался на несколько этажей вниз. В кабине играла тихая незатейливая мелодия, чем-то похожая на ранние этюды Чайковского, – глупое нововведение прошлого руководства, которое всё никак не могли убрать. Сказать бы этим гениям, которые установили эту систему во всех без исключения лифтах, что такая музыка не расслабляет, а лишь создаёт ещё большую неловкость.

Когда лифт остановился, Ева замерла. Она давно не бывала в этой части здания, а уж тем более в такой поздний час. Короткий звонок оповестил об открытии механических дверей, и перед Евой предстал широкий коридор, освещаемый мерцающими потолочными лампами. Ступая в полумрак, Брэдфорд смотрела прямо – туда, где на конце длинного прохода красовалась высокая металлическая дверь с надписью «Отдел технических разработок». Она была уставшая. В голове проносились все возможные исходы их с Дауэлом беседы, а глаза были сфокусированы на конечной цели.

Ева не заметила, как из-за угла выскочили двое, – они схватили её со спины и приставили ко рту какую-то мокрую тряпку. Попытка вырваться не увенчалась ничем. Сколько бы она не брыкалась, парочка агентов была определённо сильнее. Ева кричала, звала Миранду, металась из стороны в сторону, пытаясь выбить у них из рук тряпку с хлороформом – но всё было тщетно. Несколько неосторожных вдохов – и Ева смирно обмякла в руках мужчин, ощущая, как тело слабеет и медленно погружается во тьму.

***

Путь к месту назначения был неимоверно долгим. В машине царила тишина, и лишь гул мотора и шуршание землистой тропы под колёсами разбавляли это гнетущее молчание. Ева старалась не двигаться, боясь задеть кого-то и нарваться на проблемы. Она ощущала, как кресло рядом с ней прогибается от чужого веса. В моменты, когда её загадочный попутчик ерзал на месте или тихо матерился на новом ухабе неровной дороги, Брэдфорд была особенно осторожна. Она замирала, не решаясь лишний раз громко вздохнуть, чтобы не привлечь лишнее внимание. Что бы там не говорили её внутренние установки, Еве было страшно.

Она не нашла в себе каких-либо отвлекающих мыслей, а потому раз за разом прокручивала в голове диалог двух арабов, что по итогу уволокли её из госпиталя. Они говорили о каком-то допросе. Зная людей Асада, это едва ли будет милая беседа за чашкой чая. Еву ждёт нечто пугающе опасное, и она должна быть к этому готова. О чём они будут спрашивать ¬– легко догадаться – их интересует Мориарти… впрочем, как и всех, кто когда-либо пытал её. Осталось только понять, что им такого сказать, чтобы не словить пулю в лоб. Однозначно, она не скажет никаких важных деталей. Как говорил один её знакомый военный: «В допросе стоит найти золотую середину между откровенностью и абсолютным молчанием. Ты не можешь игнорировать вопросы, так же, как и не можешь трещать без умолку, выкладывая всё, что знаешь. В первом случае с тобой никто не будет нянчиться и упрашивать, а во втором – ты сама приблизишь время своей смерти. Нужно научиться быть нужной».

Машина приостановилась, спустя долгие полчаса пути, плавно съехав на ровную бетонную тропу, по которой проехала ещё несколько сотен ярдов, прежде чем резко затормозить. Еву медленно вывели из машины и повели вверх по лестнице ко входу в здание. Мешок по-прежнему оставался на её голове, от чего было сложно ориентироваться в пространстве.

В этом месте оказалось холодно и сыро. В нос бил запах ацетона, а под ногами ощущалась твердь бетонного пола. Её вели вперёд, вдоль какого-то узкого помещения, отдали напоминавшего коридор. Дорога стелилась прямо, но вскоре пришлось несколько раз свернуть. Каждый поворот венчался сильным толчком в плечо, и от одного из таких небрежных жестов Ева едва не повалилась на пол. Ей повезло, что ноги ещё крепко держали её, а остатки координации не растерялись за время длинной поездки. Ева смогла устоять на своих двух и спокойно продолжила путь, пусть и получила громкое «Шевелись давай!» за лёгкую заминку.

На одном из поворотов крепкая рука остановила её, схватив за плечо, и развернула в сторону стены. Послышался громкий скрежет металла, с которым перед Евой открылась дверь. Брэдфорд замерла. Её ноги словно одеревенели, а всё тело превратилось в каменное изваяние. Идти вперёд категорически не хотелось, но резкий толчок не оставил выбора.

Её усадили на стул. Наручники сняли практически сразу – для того, чтобы надеть новые. Её руки сковали за спиной, из-за чего Ева практически не могла разогнуться. Рана на боку всё так же болела, но на неё уже никто не обращал внимания. Всё это время Ева ощущала себя чертовски некомфортно. Она ничего не видела и слабо понимала, где она и что дальше будет. Маску с неё сняли в самом конце этой своеобразной подготовительной процедуры.

Глаза долго привыкали к мерцающему холодному свету потолочной лампы. Первое, что увидела Ева, – размытые силуэты людей, снующих по небольшой комнате. Над ней стоял какой-то мужчина, и Ева могла поклясться, что видела его прежде. Он не был чересчур высоким или слишком низким – средний рост, крепкое телосложение – никаких излишеств или изъянов, не учитывая того, что он террорист. Даже черты лица у этого мужчины были совершенно иными, нежели у большинства здешних амбалов – светлая кожа, короткие блондинистые волосы и острые черты лица, которые чуть позже смогла рассмотреть Ева, выдавали в нём скорее среднестатистического жителя европейской глубинки, нежели дерзкого восточного экстремиста.

Сперва этот мужчина просто бесцеремонно рассматривал Еву, но, как только все вышли и в комнате для допроса, – а это была именно она, остались они одни, он сел на стул по другую сторону небольшого металлического стола и заговорил.

– Запись номер триста четыре. Допрос мисс Евы Брэдфорд.

Его слова слегка выбили Еву из колеи. Вспомнились допросы в подвалах MI-6. Каждый день она слышала эти заветные слова, которые сулили многочасовую словесную (или физическую, всё зависит от дознавателя) пытку, в которой Еве отводилась роль молчаливого предмета интерьера с двумя базовыми функциями: «Нет» и «Это не в моей компетенции, сэр». Сейчас вся ситуация слабо напоминала происходящее в стенах офиса британской разведки – тот же допрос, та же цель, вот только протокола у террористов нет и методы допроса у них диаметрально противоположные. Скорее всего.

Со слов сидящего напротив Ева поняла, что где-то в комнате есть камера, и совсем скоро нашла её, стоящую на штативе в дальнем углу. Мужчину, похоже, позабавило Евино лёгкое замешательство. Он поудобнее устроился на стуле, закинув ногу на ногу, и с усмешкой спросил:

– Надеюсь, вы не стесняетесь объектива?

– Нет, – ответила Ева.

– Хорошо. Съемка необходима для архива… – мужчина резко оборвал себя на полуслове, после чего взглянул на лежащую на столе папку и сказал:

– А, впрочем, вы же работали в спецслужбе, так что должны знать порядок проведения допроса.

Его слова слегка не вязались у Евы с представлениями о допросе террористов. Все эти формальности с камерой, надменными усмешками и учтивым тоном допрашивающего были больше присущи британским офисным крысам, нежели восточным экстремистам с размытой моралью. Не то, чтобы Ева с порога ожидала сломанные рёбра или поднесённую к глазу раскалённую арматуру – всему свое время. Но такая дотошность в деталях пошатнула внутри неё уверенность в различиях методов британской разведки и арабских террористов.

– Разве вам необходим порядок? – с долей скептицизма поинтересовалась Ева.

– Ну, конечно, – заверил мужчина. – Нужно быть последовательными, чтобы всё это не превратилось в балаган. Но вместе с тем, – выдохнул он, выпрямляясь на стуле, – у нас есть гораздо более интересные темы для беседы. Итак, мисс Брэдфорд, вы знакомы с человеком по имени Джеймс Мориарти?

– Да.

– Что вы можете рассказать о нём?

Вопрос стандартный, и у Евы уже готов на него такой же стандартный сухой ответ.

– Он консультант. Занимается решением чужих проблем.

– Какого рода проблем?

– Разного, – многозначительно ответила Ева.

Мужчина напротив неё прищурился. Он явно ожидал куда более развёрнутых ответов, но Ева не собиралась выдавать всё, как на исповеди. Ей ещё хотелось пожить.

– А можно поподробнее? – попросил он, пролистывая увесистую папку с бумагами.

Ева уже догадывалась, что именно там находится. Её дело – от рождения и до сегодняшнего дня. Эти люди явно изучали её. Они знали многое – в конце концов, у них был, по меньшей мере, месяц, чтобы это нарыть. Но им явно недоставало нужных деталей во всём этом месиве из фактов – именно поэтому она сейчас здесь.

– Он не посвящал меня в подробности своей работы, – сказала Ева, наблюдая за реакцией своего дознавателя. – Всё, что я знаю, это то, что для него не существует барьеров – ни законных, ни моральных.

Мужчина, чьё имя осталось для Евы загадкой, лишь кивал в ответ на её слова, рассматривая какие-то отсканированные фото, подшитые к остальным бумагам.

– В каких отношениях вы состояли с мистером Мориарти? – спросил он, переводя взгляд на Еву.

Вполне стандартный вопрос не вызвал у Брэдфорд ничего, кроме лёгкого удивления. Всё шло, словно по единому плану – те же скучные вопросы с вполне очевидными ответами. Никакой самодеятельности. А, впрочем, для Евы так даже проще. Она ощущала себя спокойно, ведь если всё идёт так же, как и два года назад, то ей пока нечего боятся.

– Я была его сопровождающей, – заговорила Ева после секундного раздумья, – телохранителем, если точнее. Между нами были исключительно деловые отношения.

– Что входило в ваши обязанности как помощника?

Мужчина ещё поглядывал в папку, рассматривая какие-то данные, содержание которых Еве было неизвестно. Вполне возможно, там уже были детальные ответы на все те вопросы, которые ей задавались чисто для проформы. Возможно, её ложь может совсем скоро вскрыться. А может Ева просто слишком волнуется.

– Я выполняла разного рода поручения, – ответила она, пытаясь не обращать внимания на назойливые параноидальные мысли.

– Какие поручения? – монотонным голосом спросил мужчина напротив.

– В основном я сопровождала мистера Мориарти на светских и деловых мероприятиях и отвечала за его безопасность.

И в этом была доля правды – в конце концов, буквально только что она процитировала строчку из своего собственного контракта. Но, кроме этого пункта там было ещё, по меньшей мере, тридцать других, о которых Ева филигранно умолчала.

Дознаватель какое-то время рассматривал одну из бумаг, не обращая никакого внимания на слова Евы. На его лице отпечаталось замешательство. С громким вздохом мужчина отодвинул от себя папку и, взглянув на Еву, заговорил:

– Он представлял вас его женой. Зачем?

«Чтобы я убивала европейских магнатов и не вызывала лишних подозрений», – сказала бы она, но такая прямолинейность не сулила ничего хорошего, а потому Ева обошлась лишь коротким:

– Так было проще.

– Проще? – переспросил дознаватель.

– Да. Проще оставаться с ним, не привлекая ненужного внимания.

Мужчина на миг призадумался. На его лице заиграла неприятная ухмылка, а в тёмных глазах проблеснуло озарение.

– Так вы были кем-то вроде эскорта? – уточнил он с явным пренебрежением.

– Возможно, – Ева повела бровями и отвела взгляд в сторону. – За исключением того, что мы не спали.

Она не знала, зачем сказала это, – от бурлящего внутри волнения, что не давало рационально мыслить, или от глупой обиды на мужчину, который принял её за обычную шлюху. В любом случае, Ева уже отвесила себе внутренний пинок за излишнюю дерзость.

«Стоит быть сдержаннее, – подумала она, глядя на дознавателя. – Этот мудак ещё не раз попытается меня спровоцировать».

Дальше разговор перешёл в совершенно иное русло – от общих вопросов, которые были своеобразной проверкой на вшивость, они продвинулись к деталям. Там уж Ева поклялась себе следить за каждым чёртовым словом в своей речи. Запутаться в фактах крайне легко, а особенно, когда они на восемьдесят процентов состоят из лжи.

– Как нам известно, Джеймс Мориарти покинул Британию в октябре прошлого года после того, как инсценировал собственную смерть, – говорил дознаватель, глядя на одну из страниц её досье. – Всё это время он находился в длительной командировке, если можно это так назвать. Чем он там занимался?

– Путешествовал, заключал сделки, искал новых партнёров, – перечисляла Ева самые нейтральные формулировки, которые всплыли в её голове при воспоминании о их с Джеймсом променаде по Европе.

– И всё? – с недоверием спросил мужчина.

– Да, – уверенно ответила Ева.

– В то время он подписал контракт с Филипом Клеманом, верно?

Резкая смена темы немного обеспокоила Еву, но она не подала виду.

– Да, – сказала Брэдфорд.

Дознаватель вновь покосился на папку. Его брови сошлись на переносице, а лицо приняло выражение лёгкого замешательства. Что-то не сходилось в её словах, и это ему явно не нравилось.

– Прямо после смерти его брата? – спросил он так, словно пытался подловить Еву на откровенной ереси.

– Примерно через неделю после этого, – пожала плечами Брэдфорд.

Что-то определённо было не так. Ева могла понять это по выражению лица её дознавателя – сосредоточенному и слегка раздражённому.

– А что насчёт Ларса Трумана? – спросил мужчина, перелистывая очередную страницу досье.

– Насколько я знаю, Джеймс больше не работает с ним.

– Верно, – он утвердительно кивнул, – потому что он мёртв, а все деньги с его швейцарских счетов загадочным образом канули в лету.

Ева вновь опустила взгляд. В голове мелькали картины трёхмесячной давности – Монако, полуночные беседы с Труманом, Модеста, поздний ужин, револьвер… Всё это было словно целую вечность назад, и Ева понимала, что не должна сейчас об этом думать. Она же не хочет так легко себя выдать.

– Прискорбно, – выдала она с притворным сожалением.

В каждом допросе есть момент, когда ты понимаешь свою дальнейшую перспективу. Ева называла это пиком. До этого тебе может казаться, что всё проходит хорошо и ты превосходно держишься, но лишь одного взгляда в глаза своего дознавателя будет достаточно, чтобы понять – ты в полнейшей заднице.

Глядя сейчас на мужчину напротив, Ева осознавала – ничего хорошего её в ближайшем будущем не ждёт.

– Вы убили его, мисс Брэдфорд, – заявил дознаватель, и голос его в этот миг изменился – он стал на тон ниже, а в интонации прибавилось пугающей резкости. – Так же, как и Джулса Клемана. Вы говорите, что были телохранителем Джеймса Мориарти. Но, насколько я знаю, ваши обязанности куда шире. Вы убивали для него, добывали информацию, попадали под обстрел и даже угрожали ни в чём неповинному ребёнку, чтобы спасти его.

Ева провалилась. Она не смогла уловить того момента, когда её словам перестали доверять, и теперь пожинала плоды собственной глупости.

«Господи, второй раз на те же грабли…» – причитала она мысленно.

Её иллюзорное спокойствие вмиг улетучилось, сменяясь нарастающей тревогой. Умирать катастрофически не хотелось, но Ева не стала закатывать истерику и судорожно оправдываться. От неё только этого и ждали. Пришлось проглотить собственные страхи вместе с подступившим к горлу комом, и тихо, но уверенно спросить:

– К чему вы клоните?

– Я к тому, что вам стоит сто раз подумать, прежде чем врать мне, – прошипел дознаватель с нескрываемым раздражением. – Вы прекрасно знаете, чем занимается Мориарти и что именно он намерен сделать.

Ева тихо выдохнула. Она облажалась, да, но это не значит, что ей конец. У неё ещё есть шанс отыграться. Ничто так не скрашивает отборную ложь, как щепотка размытой правды.

– Я была близка с Джеймсом, – заговорила Брэдфорд, опустив взгляд так, словно ей и вправду стыдно за своё враньё. – Не знаю, доверял ли он мне, но мы хорошо ладили. Мы были партнёрами в этой поездке. Всё, что я должна была знать, он говорил мне сам. Ну, а большее даже при всём своём желании я не смогла бы раскопать, – она подняла на своего дознавателя полный отчаяния взгляд и тихо закончила:

– Клянусь, я не знаю, что задумал этот человек.

Мысленно Ева уже была готова себе Оскар вручить за свои весьма убедительные потуги в актёрстве, но, похоже, что этот маленький спектакль не дал нужного эффекта.

– А даже если бы и знали, то не сказали бы мне, да? – спросил с усмешкой мужчина. – Вы хорошо держитесь, Ева, но это вам не поможет. Вскоре в эту комнату войдёт один хорошо знакомый вам человек, и все эти учтивые беседы закончатся. Так что лучше говорите всю правду, иначе вас ждёт прискорбная участь, – он сделал многозначительную паузу. – Ну, так что вы знаете о планах Мориарти на счёт Зейда Асада?

А вот и самый главный вопрос, ради которого её сюда приволокли. Уж на него Ева давно имела ответ – ещё до того, как попала в плен к людям Асада.

– Ничего, – искренне ответила она.

– Ева… – дознаватель отрицательно покачал головой, мол, давай без этого фарса.

Знал бы этот человек, что Брэдфорд, наверное, впервые за весь их разговор сказала истинную правду.

– У него не было планов на счёт Асада, – прояснила Ева. – Никогда. Он не хотел заключать эту сделку, потому что так же, как и я, ненавидит войну.

От её слов мужчина напротив вскинул брови на лоб и тихо хохотнул. Он смотрел на Еву, как на наивное дитя, потирая пальцами уголок исписанной мелким почерком страницы.

– Это он так сказал? – спросил с усмешкой дознаватель.

– Да.

– Насколько мы знаем, Джеймс Мориарти уже был замечен в связях с террористическими группировками. Так что, полагаю, дело совсем не в этом.

Безукоризненная уверенность мужчины повеселила Брэдфорд. Кажется, пришло время к новому удару по её самолюбию.

– Вероятно, вы знаете куда больше, чем я, – иронично заметила Ева.

– Возможно, мистер Мориарти боялся, что его позиции пошатнутся, – продолжал гнуть свою линию дознаватель. – Может, он не хотел во всё это ввязываться, ведь понимал, что проиграет. Он слабее нас. Вы не думали, что такое решение было принято из страха?

Слушая всё это, Ева едва сдерживала ухмылку. Этот тип совершенно не знал её босса, раз мог делать такие откровенно тупые предположения.

– Знаете, – выдохнула она по окончанию этой надменной тирады, – за всё то время, что я работала на своего босса, я уяснила для себя одно – Джеймсу Мориарти не знаком страх.

– Правда? – с наигранным удивлением спросил дознаватель. – Так вот почему он теперь прячется по углам, как помойная крыса, пытаясь найти выход из всего этого? Он боится, Ева. И я его понимаю. Вам бы тоже стоило бояться.

Когда у людей заканчиваются аргументы, в ход идут угрозы. Эту истину Ева уяснила уже давно – ещё в школе, когда по юношеской глупости пыталась быть прямолинейной и в ответ на собственные резкие слова получала не конструктивные замечания, а громкие возгласы об исключении или, если дело касалось учеников, – парочку ударов под дых. Спустя десять лет, когда она уже сидела за столом в центральном офисе Цирка, ничего не поменялось. Когда она впервые провалила задание, ей влепили выговор и предупредили, что в следующий раз на столе будет не её дерьмовый рапорт, а отчёт о профнепригодности и путёвка в один конец в Пентонвиль. Потом был тот самый злосчастный допрос, на котором фраза «Лучше признайтесь, агент, иначе будет хуже» превратилась в условные приветствие и прощание. Хуже не стало. Ева выкрутилась.

Сейчас веских аргументов, чтобы заткнуть своего собеседника, у неё не было. Зато был её длинный язык, который определённо стоило бы держать за зубами.

– Вы простите, – заговорила Брэдфорд, прочистив горло, – но, судя по всему, из нас всех страшно только вам. Иначе я давно бы уже была мертва.

Надменная ухмылка вмиг исчезла с лица сидящего напротив мужчины. Он пристально смотрел на Еву с нечитаемым выражением, силясь подобрать нужную угрозу.

– Вы же знаете, что ещё пожалеете об этих словах? – тихий вопрос не вызвал у Евы никаких эмоций.