Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 61 страниц)

Самое страшное, что могло случиться с человеком, вроде Евы Бредфорд – это потеря контроля над собственным телом. Смерть в такой ситуации была бы куда более гуманной, нежели обычная кома, в которой она находилась всё то время, что была без сознания. Боль в предплечье была первым ярким ощущением, которое прошлось по телу Евы. Затем было короткое затишье, после которого мощный удар пришёлся по скуле – это была пощечина. Ева всё ещё не до конца ощущала своё собственное тело: яркие и мощные вспышки вроде боли пробивались сквозь стену, за которой находилось её сознание. Но больше не было ничего. Подобные пытки на грани сна и реальности – а именно там сейчас находилась Ева – продолжались до тех пор, пока по её телу не прошёлся небольшой импульс, словно её нервная система пробудилась ото сна, и Брэдфорд, наконец, смогла открыть глаза. Перед ней замелькал яркий свет, что лился прямо на неё, и чей-то силуэт, который отдалённо напоминал человека. Вскоре до Евы начали доноситься звуки разговора, она даже смогла расслышать своё собственное имя. Голос был женским и подозрительно ей знакомым. Когда взгляд удалось сфокусировать, Ева заметила, нависшую над ней Беатрис. Сама она, похоже, лежала на земле, упёршись в холодную стену.

– Ну слава Всевышнему, ты соизволила очнуться! – воскликнула Беатрис. – А то я уже грешным делом подумала, что ты основательно надышалась тем дымом.

– Бе…атрис, – голос был хриплым то ли от холода, то ли от остатков дыма, что ещё ощущались в горле. Ева хотела встать, но у неё получилось лишь оторвать голову от холодной стены. Спина болела и никак не поддавалась на Евины попытки разогнуться.

– Спокойнее, тигр, – Беатрис придержала Еву, пока та ложилась на прежнее место. – Куда так разогналась? Подожди немного, пока лекарство разойдётся по телу. Через пару минут уже сможешь встать на ноги.

– Что это было?

– Смесь нескольких газов, что создаёт лёгкий наркотический эффект, после которого люди проваливаются в глубокий бессознательный сон. При больших концентрациях может вызывать разрыв сердца и мгновенную смерть. Нечто подобное использовали в газовых камерах. Можешь считать это всё – представлением имени Ленни Марино.

Еве вспомнились все те люди, что молча валились на пол у неё на глазах. Возможно, тогда они ещё были живы. Она могла оказаться среди них, если бы не Беатрис.

– Он хотел… – Ева прочистила горло, – убить всех, кто был в клубе?

– Он хотел взорвать его, – сказала Беатрис, после чего взглянула куда-то в сторону. – И, вообще-то, он его взорвал.

Еву словно прошибло током. Она с ужасом смотрела на спокойную, как глыба, Беатрис и недоумевала от происходящего.

– Что? – кричала она охрипшим голосом. – Как? А все те люди – они были там?

Беатрис взглянула на Еву холодным, лишённым единой эмоции взглядом и коротко ответила:

– Да, к сожалению.

– А орден… – Ева на миг замолчала, ощутив сильную вспышку боли в голове. Она совсем забыла, что была в клубе не одна. – Джеймс… что с ним?

– С ним всё в порядке, – Беатрис присела рядом с Евой и вытащила из кармана её пальто вибрирующий телефон. – А, кстати, вот и он. Звонит тебе, видишь? – она показала Еве экран сотового, на котором высветлилось «Мориарти».

– Дай мне трубку… – она потянулась за телефоном, но Беатрис быстро встала и выставила перед собой руку, бросив:

– Секунду, – она подняла трубку и приставила сотовый к уху, посматривая на обессиленную Еву. – Да, дорогой, чего тебе?.. – затем была небольшая пауза, после которой Беатрис театрально вскинула брови на лоб и нарочито громко спросила:

– Ева? Твоя ненаглядная чуть не подохла в том дыму, так что, прости, что я не ответила на твои десять пропущенных вызовов – нужно было привести её в чувства и сделать это оперативно… – в голосе Беатрис сквозило раздражение, и за то время, что говорил Джеймс, оно лишь возросло в геометрической прогрессии. – Да, да, всё это мы уже проходили. А теперь послушай, пока я не передала ей трубку. Я дала тебе один лишь совет: следи за ней! Я тебя просила только об этом, и что ты сделал? Отпустил её в тот зал одну. Я говорила тебе, кто такой тот Ленни, Джеймс… – Беатрис резко замолчала. Похоже, Джеймс не собирался слушать её пререкания. – Лучше б ты слушал меня хоть иногда, – изрекла Лэнг, подходя к Еве. – Держи, – она вложила трубку ей в руку.

– Джеймс? – усталость не давала ей возможности говорить громко, а потому любые слова казались шепотом из её уст.

– Ева, с тобой всё в порядке?

Услышать Мориарти – его сухой и прагматичный голос, в котором сейчас не было ни единой доли сарказма – казалось для Евы своеобразным, пусть и приятным чудом. В конце концов, она могла умереть, так почему бы ей не порадоваться от таких простых вещей, как возможность слышать того, о ком она в здравом уме и знать бы не хотела.

– Да… – она прокашлялась, ощущая, как остатки яда выходят из организма, – я не совсем чувствую свои конечности, но я в порядке. По крайней мере, лучше, чем несколько минут назад. А ты?

– Что я? – всё же было что-то в удивлённом Мориарти – это казалось сказкой, а потому Ева подумала, что не совсем уместный вопрос внезапно стал самым правильным из тех, что она могла задать.

– Ты в порядке?

– Глупый вопрос, я же был с Марино… – на секунду Мориарти замолчал, а в трубке послышалось шипение. Когда он заговорил вновь, на фоне были слышны чьи-то громкие возгласы. – На самом деле, я до сих пор с ними и пока не могу уйти.

– Так ты не заберёшь меня?

– Я бы хотел, но тогда будет ещё хуже. Они могут понять, что ты жива. Теперь его люди почти на каждом шагу следят за нами, точнее, уже за мной. Думаю, Беатрис сможет отвести тебя в отель.

– Да, конечно.

Всё было закономерно и безукоризненно верно, как и всегда. На мгновение Ева ощутила обиду, но это было глупо – обижаться на человека, который пытался сохранить тебе жизнь, пусть и поступал, как последний кретин по меркам обычного общества.

– Скажи мне кое-что, Ева, – вдруг заговорил Мориарти.

– Что?

– Почему ты вышла в зал?

– Это… – Ева помнила, как разговаривала с Даян, словно это было несколько минут назад, и ей от чего-то стало до жути стыдно. – Это было глупо – моя вина на все сто процентов…

– Кто тебя туда отправил? – оборвал её на полуслове Джеймс.

– Даян.

– Ясно, – сказал Мориарти. – Напиши мне, когда будешь в отеле.

– Хорошо, – спустя мгновение, звонок был прерван.

Возникло желание бросить сотовый о стену, но Ева подавила в себе этот внезапный приступ ярости к самой себе и положила телефон в карман пальто. Она попыталась пошевелить ногами, и это получилось весьма неплохо. Тело постепенно приходило в норму, и она уже могла встать. Ева молча протянула руку Беатрис, и та помогла ей подняться на ноги.

– Я так понимаю, твой босс не собирается тебя забирать, так что напутствий давать не буду. Пошли.

Они пошагали вдаль от грязного римского проулка, выходя на небольшую мощеную улицу в глубине жилого квартала.

– Отведёшь меня в отель? – спросила Ева, когда они свернули на перекрёстке.

– Сначала приведу тебя в чувства.

Когда они пересекали очередную улицу, Ева заметила красное зарево и тёмный дым, что струился клубами, поднимаясь в небо. На дорожном указателе, что стоял на другой стороне дороги, гласило: «Улица П. Сорентино, Рион І». Это значило, что они всё ещё недалеко от «Felice», а, соответственно… На этом Ева мгновенно оборвала размышления и громко окликнула Беатрис.

– Тот пожар, – она указала вдаль. – Это ведь клуб?

– Да. Не беспокойся, Ленни со своими прихвостнями уже на другом конце города.

– Так близко, – отрешенно прошептала Ева, глядя на горящее здание.

– Уж, прости, дальше, чем на пару сотен метров я тебя без сознания не смогла утащить, – возмущённо бросила Беатрис. – Поблагодарила бы хоть за то, что я достала твоё пальто.

Рим охватила томная длинная ночь. Улицами гулял холодный зимний ветер, а небо над городом в кои-то веки было безоблачным – да так, что было видно все до единого звёзды. Беатрис вела Еву небольшими улочками тихих жилых кварталов, минуя широкие людные дороги. Она говорила, что, пусть за Евой уже не следят, но, вполне вероятно, могут заметить её саму, так что стоит быть осторожнее. Когда они дошли до небольшой круглосуточной закусочной, Брэдфорд остановилась у входа и с удивлением покосилась на Беатрис.

– Ты же говорила, стоит быть осторожнее.

– Да ладно, – Беатрис махнула рукой и открыла перед Евой дверь, – здесь нас никто не найдёт. Этому кафе, как минимум, лет сто, и бывают тут только местные старики, чтобы молодость вспомнить.

– Ну да, – скептически протянула Ева, осматриваясь по сторонам. – И идиоты вроде меня с химическим отравлением.

– Так, ты садись, а я пойду, закажу тебе кофе.

– Два сахара и…

– Никакого сахара, – перебила её стоящая у стойки Беатрис. – Чистый двойной американо, пожалуйста, – сказала она, протягивая деньги.

Через несколько минут Беатрис поставила перед Евой большую чашку кофе и села напротив.

– Моё сердце не готово к такому, – Ева покосилась на чёрное варево, которое она должна была выпить.

– Ты сейчас на грани двадцатичасового сна, дорогуша, – Беатрис придвинула к ней чашку. – Думаю, твоё сердце потерпит.

Сделав несколько глотков, Ева немного обожглась, явно не рассчитывая, что кофе будет настолько горячим. Впрочем, к чести этого заведения, оно было очень даже сносным. Немного помедлив, Ева продолжила потягивать своё лекарство ото сна, параллельно пытаясь разговорить Беатрис.

– Так ты можешь рассказать мне, что это всё значило?

– Если ты про клуб, то я уже говорила тебе и повторяться не буду. Ленни Марино решил впечатлить твоего босса – только и всего. Ну и ещё, конечно же, он захотел подпортить настроение Святому Престолу. Среди тех ребят, что погибли в клубе, был сын одного из приближённых к Папе кардиналов и ещё несколько детей значимых в Ватикане персон.

Тут же вспомнился длинный красноречивый монолог Ленни, в котором он рассказывал о «хищниках» и жертвах. Это была не просто аллегория. В тот момент Марино практически рассказал Еве свою цель. Возможно, тогда он хотел её запугать, и, отчасти, у него это получилось. Сейчас же Ева доподлинно поняла его идею, и ей больше не было страшно.

– Он хотел посеять страх, – озвучила Ева свои мысли.

– Да, дорогуша. Именно это он и сделал. И, могу поклясться, это только начало.

Ева смотрела на Беатрис и размышляла о том, что эта женщина слишком много знает о планах Ленни и слишком мало о них рассказывает. Она красиво играла неведение, но, на самом деле, сама была непосредственной частью того представления, что развернулось в «Felice».

– А что ты делала в клубе? – Ева подумала, что будет уместно спросить это здесь, без лишних свидетелей вроде Мориарти.

– Меня очень оперативно вызвали и попросили проконтролировать всё, что будет происходить в «Felice». Я вошла в зал, чтобы проверить, всё ли идёт по плану, и заметила там тебя. Ты лежала у самой двери. Сперва я протащила тебя в гардероб, а потом вынесла через один из запасных выходов… – рассказ Беатрис прервала тихая мелодия звонка. Она вынула телефон из кармана и, глянув на номер звонившего, резко встала из-за стола. – Подожди здесь.

– Это Марино? – встревожено спросила Ева.

– Нет, – ответила Беатрис. – Это точно не он. Пей кофе, – сказала она, кивнув на почти полную чашку, прежде, чем выйти из закусочной.

Из окна, где сидела Ева, было видно, как Беатрис нервно переступает с ноги на ногу, разговаривая по телефону. Когда-то она практиковала умение читать по губам, но у неё это никогда не получалось, а потому Брэдфорд лишь всматривалась в жесты и мимику Лэнг, пытаясь понять, раздражена она или просто слишком эмоциональна. Кофе уже немного остыл, а потому Ева прислушалась к совету Беатрис и решила поскорее выпить его и убраться из этого места. Ей было не по себе в кафе, пусть и таком крохотном и старом, ведь она прекрасно осознавала, что значит – фактически быть мёртвой. Это сковывает в любом передвижении, определяя для неё лишь одно время суток – глубокую ночь. В Британии был целый штат людей, которые параллельно со своей основной работой боролись за её «инкогнито» для всех спецслужб и психов вроде Дауэла. Здесь же нет никого, кроме Мориарти, которому до этого почти нет дела, и Беатрис, что всё ещё не внушала Еве особого доверия.

«Я в конкретном дерьме», – подумала она, когда услышала звук открывающейся двери.

Беатрис вернулась повеселевшая и воодушевленная на то, чтобы заставить Еву допить весь кофе.

– Допивай, нам стоит поскорее уйти отсюда. Как ты, кстати?

– Неплохо. Правда, мне куда лучше, – Ева взглянула на опустевшую чашку и поставила её со стуком на стол. – Пошли отсюда.

Окольными путями и самыми тёмными Римскими проулками Ева всё же добралась в отель, где обессиленно рухнула на диван, не в состоянии дойти до своей комнаты. Она выпила ударную дозу кофе, но даже не ощущала вполне закономерной бодрости. Ночная прогулка по Риму сказалась не меньше, чем недавнее отравление, от чего Ева едва ли не сразу отключилась. Она ещё успела отправить СМС Мориарти с простым текстом «Я в отеле», прежде чем провалиться в сон.

Наутро было легче – Ева ощущала себя бодрой и готовой к тому, чтобы опять ввязаться в нечто несусветно глупое. «Это кофеин», – так говорила Беатрис. Он в совокупности с несколькими не самыми легальными и безопасными веществами нейтрализует действие газа. Из побочных эффектов: чрезмерная бодрость и гиперактивность. Ева подумала, что никогда ещё не чувствовала себя так легко. Единственное, что омрачало её мысли, – воспоминания, что тонкой струёй дыма просачивались через стену забвения. Хотелось бы ей забыть то, что случилось в клубе, но прошло всего несколько часов… или суток, Ева утратила счёт времени. Она не помнила, как долго проспала и почему оказалась в своей кровати, а не на диване, где отключилась в тот вечер. Часы показывали десять утра, было светло и прохладно – самое время для того, чтобы встать с кровати и начать очередной безумный день. С мыслями о том, что ей непременно стоит поговорить с Мориарти, Ева привела себя в порядок и вышла из комнаты. Она не ожидала встретить Джеймса в отеле в такое время – после вчерашнего вечера у него, наверняка, навалилось работы. Ева столкнулась с ним в гостиной, когда Мориарти уже собирался уходить.

– Доброе утро, – в ответ она получила лишь скептический оценивающий взгляд. – Что?

– Выглядишь куда лучше, чем я ожидал, – изрёк Мориарти.

– Если это был комплимент, то спасибо.

– Это не комплимент, – возразил Джеймс. – Вчера ты выглядела, как оживший труп.

– Откуда ты… – Ева оборвала себя на полуслове, ведь прояснила для себя то, что волновало её с самого пробуждения. – А, так вот кто донёс меня до кровати.

– Это было сделано из рациональных побуждений. Ты мешала мне работать.

– Безусловно, – ухмыльнулась Ева, садясь на диван. – Так мы можем поговорить, или ты куда-то спешишь?

Джеймс бросил ключ от номера, который всё это время держал в руке, на столик у двери, после чего изрёк:

– Смотря, что тебя интересует.

– Я хотела спросить… – Ева помедлила, собираясь с мыслями. – Что дальше? Что мы будем делать после всего этого?

Её вопросы вызвали у Джеймса лишь едва заметную усмешку.

– Тебя утруждает тот факт, что ты опять формально мертва? – спросил он.

– Да, знаешь, немного.

– Не учитывая твою «смерть», всё идёт по плану, – невозмутимо ответил Мориарти.

– А почему они… – она запнулась на полуслове, но Джеймс уже знал, что интересовало Еву.

– Ты хочешь знать, почему Ленни решил убить тебя?

– Да.

– Это было ценой сделки.

Такой простой ответ окончательно поверг Еву в непонимание. Она не до конца осознавала, послышалось ли ей сказанное Мориарти, или это было правдой.

– Что? – спросила Ева, сконфуженно глядя на спокойного, как глыба, Джеймса.

– Твоя смерть была той ценой, которую необходимо было заплатить за вступление в орден. Для них это стандартная процедура: хочешь власти – научись жертвовать.

От объяснений Джеймса ей не стало легче – даже наоборот. Прибавилась, как минимум, сотня вопросов, большинство из которых сводилось к одному: если Мориарти так спокойно рассказывает всё это, то он, наверняка, давно уже был осведомлён о такой специфической детали уговора с «Исходом», и это изрядно разозлило Еву. Она устала от полуправды и очередных недомолвок, а потому спросила напрямую:

– Ты знал об этом?

– Нет. Ленни рассказал мне об этом уже после того, как взорвал клуб.

Если Джеймс и врал, то делал это чертовски хорошо, потому что Ева не увидела и доли лукавства в его ответе. Не было былого уставшего раздражённого Мориарти, что бросался ответами лишь для того, чтобы оградить себя от излишнего любопытства. Он говорил спокойно и размеренно, ведь наверняка понимал, что сейчас происходит в голове у Евы. Там боролись здравый скептицизм и доверие – они водили её по кругу, заставляя прокручивать раз за разом то, что сказал Мориарти, вспоминать все детали того вечера, составляя совершенно новую картину действительности, в которой Ева оказалась пешкой в жестокой игре двух психопатов. Из всех возможных вопросов она задала всего один – самый простой и важный:

– Ты подписал с ним уговор?

– Да, – мгновенно ответил Джеймс.

– Ясно… – протянула Ева.

Всё это – чистый бизнес и никак иначе. Выгода – вот, что было сейчас основной целью для Мориарти. Его мало интересовало то, что произошло с Евой. «В конце концов, – подумала Брэдфорд, – процентов на сто это всё – моя вина, нужно было просчитать такой исход…».

– Это всё? – вопрос Мориарти оборвал её размышления. – Мне нужно идти.

– Да… – Ева потёрла переносицу, – то есть, нет. Ещё один вопрос… Если бы я, действительно, погибла в том клубе, ты бы продолжил работать с Марино?

– Глупо сейчас рассуждать о том, что могло бы случиться.

Расплывчатый ответ был далёк от того, что хотела услышать Ева.

– И всё же, Джеймс, – настаивала она.

Мориарти молча набросил на себя пальто, пока Ева молча ожидала его ответа. Он словно оттягивал момент, наслаждаясь напряжением, что повисло в гостиной. Только стоя у двери с ключами в руках и привычной ухмылкой на лице Джеймс, наконец, сказал:

– Если тебе так интересно, что могло бы произойти в случае твоей смерти, советую следить за криминальными сводками в ближайшие несколько дней. Ищи там имя Даян Никсон, – сказав это, он захлопнул за собой дверь, оставляя Еву в одиночестве.

Она закрыла глаза и с отчаянным стоном откинулась на спинку дивана. Происходящее казалось одной большой нелепостью – сюрреалистичным сном, который сковывает в движениях и мыслях. Решительность Евы сменилась отчаянием. Реальность опять ударила под дых. «Как обычно…», – подумала Ева. В тот момент ей почему-то вспомнился последний день, что она провела дома, до того, как «умереть».

Они с Эдом только-только вернулись с ужина у её родителей. Вечер был продуктивным: Ева с матерью обсудили детали предстоящей свадьбы, пока мужчины смотрели футбольный матч, телефон всё время лежал на дне сумки, а настроение было как никогда прекрасным. Они сидели на террасе их небольшого дома в Труро, пили Кьянти и разговаривали о планах на будущее. Всё шло прекрасно, и Ева почти успела проникнуться атмосферой спокойствия, когда все до единого её гаджеты стали показывать одно и тоже – чёрный экран с большой красной надписью: «Аппарат заблокирован службой безопасности. Просим Вас оставаться на месте и сохранять спокойствие». Была паника, крики, истерика Эда, что лишь усложняло дело. Ева перебирала комбинации из клавиш, пытаясь вывести из блокировки ноутбук, копалась во внутренностях телефона, но это не дало никакого результата. Параллельно с этим она сбрасывала не до конца распакованные вещи обратно в чемодан, игнорируя крики Эда. Только, когда жених выбил из её рук телефон и одним рывком припечатал к стене, Ева обратила на него внимание.

– Что, чёрт подери, происходит? – яростно спросил он.

– Я уезжаю.

– Опять? – взревел Эд. – Ты здесь всего несколько часов!

– Отстань, – она вырвалась из его хватки и продолжила собираться. – У меня работа, я же говорила. Это важно, Эд.

– Для кого важно? Для чинуш, которые вырывают тебя из реальности и запихивают в это дерьмо?

– Слушай, Эд…

– Меня достало слушать, – он подошёл к ноутбуку и одним резким ударом разбил его о стену. – Хватит.

– Спасибо, что сделал это за меня, – сказала Ева, бросая на плечо дорожную сумку. – А теперь слушай меня, Эд, – она подошла к нему настолько близко, что ощущала на своём лице его тяжелое дыхание. – Я облажалась. Я сделала очень и очень большую глупость, за что теперь должна расплатиться. Мне нужно бежать, чтобы они не пришли сюда…

– Кто «они»? – вспышка ярости отступила, но Эд всё ещё был зол. Он так сильно хотел узнать всё, что упускал главное из слов Евы.

– Не перебивай! – рыкнула Ева, после чего громко вздохнула и продолжила уже куда более спокойно. – Я работаю на правительство. Ты это знаешь.

– Да, – смиренно ответил Эд.

– Минус этой работы в том, что меня могут убрать так же легко, как сдуть пылинку со шкафа. Я точно знаю, что нужна им, но я не хочу, чтобы пострадал ты или кто-то ещё, а потому мне надо уйти. Скажешь родителям, что я уехала в командировку или ещё куда-то. Соври что-то, они не должны знать, что я в бегах.

Эдвард молча смотрел на свою невесту и до него медленно, но верно доходила одна простая истина – Ева Брэдфорд больше не та, кем он её знал. Это выбивало из сил, искажало каждое воспоминание, каждое чёртово мгновение, проведённое в её компании. Ему так хотелось узнать правду, но, приоткрыв для себя ширму истинной жизни Евы Брэдфорд, Эд остался лишь в большем смятении.

– Это какой-то абсурд, Ева! – отчаянно сказал он. – Это же не чертов шпионский боевик.

– Нет, Эд, это жизнь. И, к сожалению, в ней не бывает красивых концовок.

«Это жизнь…», – вторило сознание Евы. Она была в моральной коме вот уже пару дней с того самого утреннего разговора с Мориарти. После нескольких часов истинной прострации начались долгие дни раздумий. Ева не выходила из номера, по меньшей мере, четверо суток. Она занимала себя тем, что читала бесполезные книги, смотрела новости и усердно искала хоть какую-то информацию по ордену, а конкретнее – по Ленни Марино и Беатрис. За это время Ева поняла несколько весьма разочаровывающих вещей: во-первых, Джеймс Мориарти, по всей видимости, пытается умело её избегать, уходя слишком рано и возвращаясь поздней ночью – очевидно, он не хотел больше отвечать на вопросы, которые возникали у неё; во-вторых, и это, наверное, главное – уже завтра, за неделю до Рождества, должно произойти нечто по истине грандиозное. Ева действительно следила за новостными сводками, последовав совету Мориарти, но кроме заметки о сгоревшей в собственной машине Даян Никсон, она видела десяток статей о взрывах в разных уголках Италии. Сообщество было разобщено и напугано, множество знатных членов Святого Престола понесли потери в эти дни – гибли их жёны, дети и внуки. Всё это вынудило Ватикан не просто сделать ответное заявление – сам Папа Римский решился выйти к людям и дать публичный комментарий по поводу случившегося. Затем должна была состояться закрытая служба в соборе Святого Петра.

Каждый телеканал сообщил эту новость, как минимум, трижды за последний уик-энд, и вот сейчас, когда до момента «Икс» оставалось каких-то четыре часа, Ева в который раз увидела фото Папы Римского на экране телевизора. На часах было всего восемь утра, и она уже по привычке вышла из своей комнаты, чтобы выпить кофе и глянуть свежий выпуск новостей. Репортаж ещё не закончился, но Ева уже не слушала диктора – из комнаты Джеймса донёсся какой-то стук, и Брэдфорд убавила громкость телевизора, прислушиваясь к тому, что там происходило. Это было настолько по-детски, что она уже несколько раз успела мысленно послать себя за то, что делает. В тот момент, когда стук прекратился и послышались тихие шаги, Ева напряглась. Мориарти вышел из комнаты, спустя несколько секунд. Он коротко поздоровался с Евой и пошёл к входной двери.

– Не хочешь ничего мне рассказать? – вопрос Евы догнал его на выходе из номера.

– Ева, – в его голосе чётко прослеживалась лишь одна эмоция – раздражение. Ева ощущала, что прямо сейчас ходит по краю, толкая себя подобными вопросами в глубокую пропасть. Но, спустя четыре дня тотального непонимания, ей было плевать.

– Да, Джеймс? – невозмутимо спросила она.

– У меня слишком много работы сегодня. Не стоит портить этот день с самого утра.

Он говорил тихо, с напускным спокойствием, и Еву передёрнуло от этого. Когда-то давно она уже слышала это – тот же тон, та же интонация и те же нотки нарастающей злости в голосе. Так говорил её бывший босс – Марк Дауэл – прежде, чем начать восьмичасовой допрос с пристрастием в одном из подвалов МІ-6.

– Мои расспросы тебя напрягают? – Ева театрально удивилась. – Прости, я как-то не заметила, ведь, с тех пор, как Ленни Марино взорвал тот чётов клуб, ты разговаривал со мной… – она задумалась. – Сколько? Три минуты?

Мориарти молча стоял у двери и слушал всю Евину тираду так, словно это были возмущения ребёнка, которому уделяли слишком мало внимания. Он не позволил себе даже надменно усмехнуться, как делал это повсеместно во время подобных пустых бесед – лишь скупо, без единой эмоции изрёк:

– Ты – не слепая, а я не обязан объяснять тебе абсолютно всё. Ты и сама прекрасно понимаешь, что сейчас происходит, Ева.

– Я знаю лишь то, что орден готовит что-то на сегодняшнем выступлении Папы Римского, – сказала она. – Ты ведь будешь там?

– За подобным действием лучше всего наблюдать с близкого расстояния, – ответил Джеймс.

– Ты можешь сказать мне, что они собираются сделать?

Ева не надеялась получить ответ, она вспоминала четыре дня абсолютного игнорирования её существования со стороны Джеймса и понимала, что он вряд ли скажет ей хоть что-то, что посчитает лишним. Но Мориарти умел удивлять – он выдержал короткую паузу для пущего драматизма, после чего усмехнулся и сказал:

– О, а я уже подумал, что ты и вправду следишь за событиями. Ты разочаровываешь меня, Ева.

– Чем же? – негодовала Брэдфорд. – Я не телепат и всего знать не могу.

– «Зри в корень», помнишь, дорогуша? – он сказал это практически на автомате – как будто уже устал повторять одно и то же нравоучение. – Они устроят что-то на подобии показательной казни.

– И кого они казнят?

– Этого я не знаю. Марино называет это «возвращением долга».

– Он не рассказал о том, кого собирается убить, даже тебе? – скептически спросила Ева. Это был слишком прозрачный намёк, и Джеймс его понял:

– Он не отчитывается передо мной.

– Жаль, – наиграно вздохнула Ева. – Это бы всё упростило.

– Тебя что-то не устраивает? – Мориарти явно устал от её «намёков».

– Знаешь… – Ева хотела бы сказать, что её не устраивает практически всё в сложившейся ситуации, начиная от странного и не в меру сумасшедшего Марино и заканчивая её ролью в этой затянувшейся пьесе. Но она лишь натянуто улыбнулась. – Нет, Джеймс. Всё в порядке. Не бери в голову.

Мориарти с недоверием окинул взглядом Еву, и, наверняка, он мог бы с ней поспорить об искренности её последних слов, но не стал этого делать. У него было слишком много забот в этот день.

– Попытайся не высовываться сегодня из номера.

– Хорошо…

«Словно у меня есть выбор», – шепнула Ева, когда за Мориарти захлопнулась дверь.

Следующие два часа она решила посвятить тому, чем занималась до их с Джеймсом разговора – искать информацию о Беатрис Лэнг. На самом деле, Ева начала углубляться в историю этой личности уже достаточно давно и за время своих поисков она узнала много того, что от неё скрыл Мориарти. Раньше женщина по имени Беатрис Лэнг жила в Нью-Йорке, родилась и выросла в Квинсе. Её родители были актёрами на Бродвее и, явно, мнили себе, что их дочурка в будущем будет великой актрисой. Но Беатрис бросила колледж и укатила в Лос-Анджелес, где уже через год вышла замуж за местного медиа-магната и отвязанного садиста Билла Фоули. После весьма трагического расторжения брака она пропала из поля видимости, и личность Беатрис Лэнг-Фоули медленно исчезла. Впрочем, не было в этом ничего удивительного – Ева лишь дополнила деталями рассказ Джеймса.

Однако что-то подсказало её не останавливаться на том, что лежит на поверхности, и копать глубже. Именно поэтому она стала исследовать биографию самого Билла Фоули, начиная с момента их развода. Бывший муж Беатрис достаточно быстро обанкротился после того, как рейтинги его канала резко упали и пришлось снять его с эфира. Сейчас он занимается радио и скачет от одной пассии к другой. В его истории Еву заинтересовал лишь тот факт, что буквально семь дней назад этот самый Билл Фоули укатил вместе со своей новой подругой на уик-энд в Тоскану, и с тех пор о нём ничего не слышно. Покопавшись в Твиттере девушки Фоули, Ева нашла место, где они остановились. Это был небольшой элитный гостиный двор в самом центре бескрайних виноградников. Судя по последним новостным сводкам, это заведение сгорело вследствие короткого замыкания, однако полиция предполагает, что в связи с участившимися подобными случаями, происходящими по всей стране, это вполне мог быть поджог. Тела погибших опознали – среди них была Миранда Льюис – подруга Фоули – вот только его самого в том списке не было. Глядя на некролог в «Messaggero»[4], Ева вспомнила о том, что ей говорил Джеймс: «Марино назвал это возвращением долга». Странные догадки касательно Беатрис крутились в её голове. Что-то подсказывало Еве, что она уже точно знает, кто будет жертвой для сегодняшнего представления.

Часы показывали без десяти минут двенадцать, когда Ева заметила на улице толпу людей, что шагали к площади Святого Петра. Она накинула на себя серую куртку, скрыв лицо под капюшоном, прихватила сотовый и выбежала из отеля. Стояла пасмурная холодная погода, и поток людей смешался в одной длинной серой массе, шагающей к месту, где с минуты на минуту должна была начаться речь Папы Римского. Придя на площадь, толпа разбрелась небольшими потоками по всему её периметру, присоединяясь к тем, кто уже был там до них. Ева юркнула за одну из больших колонн, что полукругом тянулись от самого собора Святого Петра. В десятке ярдов от неё бродили патрули полиции, что низменно сопровождали подобные мероприятия. Стоило быть осторожной и не вызывать у них лишних подозрений. В полдень прозвучал торжественный звон колокола, и к народу на балкон собора вышел сперва Камерарий и несколько служителей порядка, а затем и сам понтифик. Ева едва видела его, ведь оказалась в самом конце площади, но большие колонки и усилители давали отличный звук. Папа говорил о мире и правах, которыми Господь наделил человека.