Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 61 страниц)

Мориарти определённо нравилось это место. Он всегда любил столь людные заведения, ведь в них даже самые жестокие деяния меркнут и остаются незамеченными гораздо дольше положенного. Прирежь здесь кого-то в толпе – и все будет плевать, ведь каждый из этих людей или слишком пьян, или схватил приход, или давно уже научился в равной степени смешивать эти ощущения. В таких местах раскрывалась истинная суть всех этих помойных крыс, к которым так льнул его старший братец, – властных ублюдков с гипертрофированным чувством собственной важности.

На входе Мориарти встретил охранник. Короткий вопрос о его личности – и Джеймс уже в здании. Обстановка внутри клуба была ничем не примечательной: чёрные матовые стены, массивная мебель с уклоном на старину, множество совершенно блёклых не представляющих никакой ценности картин, заключённых в резные позолоченные рамы, длинная барная стойка по правую сторону, приватный сектор по левую и громадный танцпол в самом центре этого внушительного помещения. Указания грубоватого охранника были весьма точны – Джеймсу стоило пройти к самому дальнему углу клуба, где, скрываясь за полупрозрачной ширмой, его ждал Грубер со всей своей назойливой компанией.

– Ричард, – Грубер, до этого беседовавший с какой-то блондинкой по левое плечо от себя, вальяжно встал, дабы поприветствовать своего гостя. – Рад, что ты пришёл. Господа, – обратился он к сидящим за столом, – позвольте представить – мой новый знакомый, Ричард Брук.

– Говорят, вы неплохой стрелок, Ричард, – сказал с усмешкой широкоплечий брюнет, сидящий по другую сторону стола.

– Всегда испытывал любовь к хорошему оружию, – ответил Джеймс, одёрнув свой пиджак, во внутреннем кармане которого сейчас мирно почивал найденный у Нормана клинок.

Они сидели вдали от всей клубной суматохи – Мориарти, Грубер и четвёрка его «друзей». И Джеймс рад бы не знать этих людей, да только с тех пор, как он заявился на этот праздник жизни, всё их внимание обратилось к нему. Они рассматривали его так, словно перед ними был не человек, а очередная вещь с витрины. Грубер сидел рядом с Мориарти, бесстрастно положив руку на спинку дивана прямо позади Джеймса, словно намекая остальным, что тот в его личной собственности.

– Ричард, познакомься, – заговорил Эрнст, отпив из своего бокала нечто, именующееся в этом месте виски, – это мои хорошие друзья и одни из наиболее уважаемых людей в Хайдельберге. Пол Нойманн, – он указал на того самого широкоплечего брюнета с гаденькой ухмылкой, – самый честный судья в этом городе – и его прекрасная супруга Габриелла, – женщина, которую имел в виду Грубер, была тощей, как чёртов анорексик, с лицом, над которым, судя по количеству ботокса в её губах, поработал не один пластический хирург. – София Шмидт – соучередительница нескольких благотворительных фондов и самый молодой член городского совета, – эта молодая белокурая девушка сидела отстранённо от всех остальных, напоминая не личность – переходящий приз, который сейчас оказался в объятиях одной до боли знакомой Джеймсу личности. – А это – моя дорогая помощница Аделаида, – Грубер кивнул в сторону высокой темноволосой девушки в деловом костюме, что сейчас сжимала руку сидящей рядом Софии, не давая той отойти ни на шаг от себя. – Ей частенько приходится разгребать мои проблемы, и пока она с этим отменно справляется. Во многом благодаря ей я пока ещё здесь.

Сидящие рядом люди, казалось бы, только и ждали того момента, когда все формальности будут соблюдены, после чего кто-то вбросил реплику об очередной поправке в законе о борьбе с терроризмом, и все вмиг отпрянули от Мориарти, словно тот вдруг растворился в воздухе. И лишь одна личность всё это время не сводила с него глаз. Аделаида пыталась быть увлеченной беседой с её пассией, но Джеймс, сидящий по другую сторону стола, не давал ей покоя. В отличие от других женщин за столом, она не была излишне манерной, не пыталась корчить из себя заправскую леди и не желала быть приторно приятной по отношению к новому «другу» Грубера. Мориарти ощущал это всем своим телом – он был для неё целью. Всякий раз, когда Аделаида тянулась за своим бокалом или поправляла короткие вьющиеся пряди волос, спадающие на лоб, она не переминала возможностью просканировать Мориарти своим пристальным взглядом.

Джеймс не хотел казаться чересчур напряжённым, а поэтому позволил себе не обращать внимания на помощницу Грубера, которая, не ровен час, могла снести ему голову с помощью заряженного Магнума, что покоился в кобуре под её пиджаком.

Общаться со здешней компанией не хотелось, хотя Джеймс честно пытался отвечать на их редкие реплики, обращённые к нему. В конце концов, он решил посвятить себя распиванию чего-то, отдалённого напоминающего скотч, и коротким разговорам с Грубером, который с каждым часом, казалось, подсаживался всё ближе к нему, медленно утрачивая нить той долгой и бессмысленной беседы, что он вёл с Полом и его полоумной женой. В какой-то момент Джеймс ощутил, как рука Грубера опустилась на его колено, и это был настолько открытый и наглый флирт, что Мориарти едва сдержался от желания достать свой карманный клинок и воткнуть его Эрнсту точно в его сонную артерию. Взамен он лишь с немой претензией взглянул на Грубера, но тот лишь ехидно ухмыльнулся, попросив у носящегося рядом официанта долить ему виски. К огромному сожалению, простого касания оказалось недостаточно, от чего Эрнст стал медленно проводить ладонью по бедру Джеймса, не прерывая при этом затянувшуюся беседу с Полом. Мориарти усмехнулся. Он медленно отвёл руку Грубера в сторону и наклонился к нему, шепнув на ухо:

– Ещё раз дотронешься до меня, и я сломаю тебе руку, – он сжал свои пальцы на предплечье Грубера, вызывая долгую ноющую боль, после чего отпустил его и показательно влил в себя ещё одну порцию местного пойла.

Эрнст, тем временем, завороженно наблюдал за своим новым знакомым, давно позабыв, о чём там его спрашивал Пол. На его лице играла загадочная ухмылка, а в голубых глазах плескалось предвкушение.

Их компания разошлась уже к часу. Супруги Нойманн ушли первыми – Пол сослался на раннее заседание в суде, а Габриелла посетовала на сбившийся окончательно режим и поплелась вслед за мужем. Джеймс же почти на сто процентов был уверен, что у входа в клуб эти двое разошлись в разных направлениях, – Пол пошёл на встречу со своей новенькой секретаршей, а Габриелла направилась к тому молодому художнику, что всё время названивал ей в клубе. Затем была София, что за весь вечер и трёх слов не проронила. Она шепнула что-то Аделаиде на ухо, после чего они обе направились к выходу. Стол опустел, и Джеймс с Эрнстом остались одни.

– Ты выглядишь напряжённо, Ричард, – сказал Эрнст, откидываясь на спинку дивана. – Тебя что-то беспокоит?

– Уже нет, – хмыкнул Мориарти, поглядывая на опустевшие диваны.

Эрнст плеснул себе немного виски, но пить от чего-то не стал. Он всё глядел на Джеймса со странной смесью интереса и похоти, вызывая у того всё новые порывы всадить клинок в горло.

– Так тебя напрягали мои друзья?

– Они казались слишком… – Мориарти скривился, силясь подобрать наиболее подходящие слова, чтобы описать тех надменных властных ублюдков, которых ему пришлось созерцать несколько последних часов.

– Назойливыми? – предположил Эрнст.

– Фальшивыми, – наконец ответил Джеймс. – Я почти уверен, что не понравился им.

– Видишь ли, Рич, – Эрнст подался слегка вперёд, обдавая лицо Мориарти своим тёплым хмельным дыханием, – тебе и не нужно им нравиться. Это ни к чему, пока ты нравишься мне.

Мориарти не хотел этого делать, не хотел привлекать внимание Грубера таким наивным способом, но он понимал, что все эти два часа он лишь топтался на месте на пару с Эрнстом и его лицемерными дружками. Он потерял уже слишком много времени, а поэтому приходилось засунуть гордость подальше и раззадорить этого ублюдка.

– Так, значит? – Джим вздёрнул брови и показательно окинул Грубера скептическим взглядом. – Тогда зачем я здесь?

– Потому что я хотел видеть тебя здесь. Потому что я хотел… – Эрнст притих, глядя Джеймсу в глаза, и одними губами прошептал «тебя».

Их лица разделяли жалкие дюймы тёплого воздуха, и Груберу, наверняка, хватило бы смелости их преодолеть, но Мориарти вовремя отодвинулся назад, поднимаясь с дивана.

– Тогда тебе придётся немного подождать, – сказал Джеймс, глядя на Эрнста, застывшего в изумлении. – Мне нужно выйти.

Он мог чувствовать тот взгляд, с которым Грубер провожал его. Мориарти физически ощущал раздражение, овладевшее Эрнстом, который, возможно, впервые за долгое время получил отказ. Такие, как Грубер, привыкли брать всё и сразу – они как голодные псы, ворвавшиеся в мясную лавку. Кусок за куском они отгрызают от этого мира всё светлое и честное, оставляя после себя лишь кровавые ошмётки. Стоя в тёмном углу мужской уборной, взирая на отблески тонкого лезвия автоматического клинка, Джеймсу хотелось верить, что в эту ночь на одного голодного пса в этом городе станет меньше.

Как только снаружи послышались чьи-то шаги, Джеймс поспешно спрятал клинок во внутренний карман пиджака и подошёл к умывальнику. Большое настенное зеркало отражало его лицо – бесстрастное, словно каменное изваяние, оно смотрело на своего обладателя холодным пронзительным взглядом. Мысли о бренности бытия от осознания того, что совсем скоро ему придётся продолжить роль строптивой шлюхи, рвались в мозг. Дабы немного отрезвить сознание, Джеймс подставил руки под резвую струю холодной воды и медленно умыл лицо. Едва он успел потянуться к бумажному полотенцу, Мориарти с прискорбием осознал, что шаги за стеной возобновились.

Вытерев руки, Джеймс заметил, как дверь медленно распахнулась и на пороге мужской уборной оказалась Аделаида. Она стояла смирно – «Словно собака на привязи», – подумал Мориарти – и прожигала его своим пристальным взглядом.

– Что-то нужно? – спросил нарочито надменным тоном Джеймс. Перед этой особой терять лицо ему хотелось в последнюю очередь.

Аделаида лишь сцепила руки в замок, молча проглотив нарастающую внутри неё злость. Джеймс видел – её раздражало его присутствие, оно выводило её из себя похлеще всех этих холёных лицемеров, что облюбовали её босса в надежде откусить немного пирога власти за его счёт. Но Аделаида была верной псиной, а потому не стала бы лишний раз давать волю собственным эмоциям.

– Герр Грубер хочет видеть вас в приватной комнате, – ответила она бесстрастно.

– Правда?! – протянул в своей обычной манере Джеймс. – Что ж, передай ему, что я скоро приду, – Мориарти отвернулся, дабы вытереть мокрые руки, надеясь услышать хлопок закрывающейся за Аделаидой двери. Но этого так и не случилось. – Что-то ещё? – спросил он у стоящей над душой девушки.

– Вы не поняли, – заговорила Аделаида низким суровым тоном. – Он хочет видеть вас прямо сейчас.

Последние слова заставили Джеймса усмехнуться. Грубер хорошо надрессировал эту барышню – по натуре строгая и замкнутая в коконе из собственных предрассудков, она сейчас стояла на пороге мужской уборной и смирно исполняла свой долг – присматривала за очередной шлюхой своего босса.

– А тебе, значит, велено привести меня? – вопрос был риторическим и предназначался, скорее, для того, чтобы задеть, ударить по больному и вызвать закономерную злость. Джеймс всегда любил играть с человеческими эмоциями, а сейчас это даже очень неплохо вписывалось в его роль. Он хмыкнул, проходя мимо стоявшей у двери Аделаиды, и напоследок бросил:

– Не стоит ходить за мной, дорогуша. Я не забыл, где здесь лестница.

Он уже успел скрыться за углом, когда позади послышался громкий грохот закрывшейся двери. Чрезмерная экспрессивность Аделаиды позабавила Мориарти. У этой девушки определённо было много общего со своим боссом. Ему всё ещё хотелось допросить её на предмет встречи с Норманом, но это отнюдь не вписывалось в роль, которую сейчас исполнял Джим.

Приватная комната, о которой говорила Аделаида, была на втором этаже клуба. Джеймс шёл по указателям, хотя и без того хорошо помнил планировку этого здания – до того, как сюда прийти, он просто не мог не исследовать все возможные пути для отступления. Чёрная лакированная дверь с простенькой металлической табличкой «VIP» нашлась в самом конце длинного коридора, которым шагал Джеймс. Звуки клубной музыки доносились сюда лишь приглушённым набатом, поэтому Мориарти мог слышать каждый шорох, каждый малейший скрип деревянного пола под ногами. И он мог сказать точно – за дверью кто-то определённо был.

Проверив наличие клинка на его заветном месте, Джеймс дёрнул за ручку. Дверь со скрипом отворилась, являя ему картину, весьма привычную для таких мест, – небольшая спальня с тёмными стенами в тон тем, что были в основном зале, и малым обилием мебели, которая выглядела непривычно сдержанно, по сравнению с общим вычурным дизайном клуба. Грубер сидел на низком стуле, набирая что-то на своем сотовом, когда приметил Мориарти, вошедшего в комнату. Он резко поднялся и подошёл к Джеймсу, блуждая по нему пытливым взглядом.

– И что это всё должно значить? – спросил с притворной наивностью Мориарти. Он-то уж точно понимал, к чему всё идёт.

– Я подумал, – заговорил с придыханием Грубер, поглаживая изгиб его шеи, – если тебя так напрягала обстановка клуба, – он опустил руку под лацканы расстёгнутого пиджака, вальяжно сбрасывая его с плеч Мориарти, – тогда возможно, – Эрнст подался слегка вперёд, принявшись развязывать запутанный узел его галстука, – нам будет лучше переместиться в место потише.

Грубер хотел сделать всё быстро, хотел получить желаемое без особых усилий – так же, как он это делал последние несколько лет. Но у Мориарти уже были планы на эту ночь, и они заканчивались далеко не пошленькой комнатой в глубине местного клуба.

– Нет, – сказал он, увернувшись от рук Грубера.

– Что не так? – раздражённо спросил Эрнст. – Только не говори, что натурал?!

Глядя на то, как в затуманенный жаждой взгляд Грубера становится сфокусированным и он, наконец, начинает прислушиваться к тому, что ему говорят, Джеймс лишь отрицательно мотнул головой.

– Я не собираюсь делать это здесь, – сказал он, накидывая сброшенный на пол пиджак.

Грубер зол. Его терпение иссякло ещё там, в зале, когда Джим так вальяжно проигнорировал его порыв. Но сейчас, когда твёрдое «нет» прозвучало во второй раз за вечер, он больше не стал молчать.

– Ричард, детка, я не привык упрашивать.

Его выпад в сторону Джеймса был грубым, даже слишком грубым. Иной раз Мориарти бы уже разбил его голову о ближайшую твёрдую поверхность, но сейчас, пока жизнь этого человека ещё имела какой-то вес, он не стал этого делать. Джеймс перехватил руки Грубера, впечатывая его с глухим ударом в стену.

– А я не привык, что со мной обращаются, как с дешёвой шлюхой, – прошипел он ему в лицо.

Грубер не брыкался – он принимал происходящее, как данность, не делая никаких попыток высвободиться из сильной хватки своего нового «друга». В какой-то момент Джеймсу показалось, что он даже получал удовольствие от такого грубого отношения к себе.

«Чёртов мазохист», – подумал Мориарти, встречаясь с пристальным взглядом голубых глаз.

– И чем же ты так отличаешься? – с вызовом спросил Грубер.

Мориарти оскалился. Он грубо схватил Эрнста за шею и сжал пальцы поперёк горла, ощущая, как замер под его ладонью острый кадык.

– К примеру, тем, что могу сломать тебе шею в двух местах и исчезнуть задолго до того, как твоя ручная псина хватится.

Мазохистская улыбка заиграла на лице у Грубера в тот миг, когда Джим закончил свою весьма убедительную угрозу. Эрнст определённо был дураком, – отметил про себя Мориарти. Его не пугало поведение нового знакомого, он не боялся боли, что он мог причинить ему, и получал иррациональное наслаждение от сжимающихся на шее пальцев.

– Псих, – выдохнул в лицо Джеймсу Грубер, перехватывая его руку, и одним ловким движением сменил позиции в их игре. Он впился в Мориарти дерзким поцелуем, оставляя терпкий вкус местного виски на его губах.

Руки Грубера остановились на шее Джеймса, которую он теперь с наслаждением поглаживал своими холодными ладонями. Он больше не был грубым, не пытался делать резких движений, поддаваясь магии момента. Эрнст упивался Джеймсом, точно дорогим вином, используя поцелуй как повод, чтобы, наконец, прикоснуться к своему новому знакомому, чтобы ощутить под руками его напряжённое тело, провести по его затылку, зарываясь в густые чёрные волосы и, когда воздух в лёгких иссякнет, отпрянуть, позволив себе ещё хоть на миг не отводить ладони.

– Честно говоря, я хотел побыстрее закончить с тобой. На эту ночь у меня ещё есть планы. Но твоя решительность мне определённо нравится, – Грубер широко улыбнулся, рассматривая Мориарти, прижатого к той самой стене, куда ранее сам был нагло впечатан. – Хочешь прокатиться, Ричард?

И у Джеймса больше не было никаких причин сказать «нет».

***

Покидать клуб пришлось окольными путями. Грубер не хотел, чтобы кто-то заметил их, – лишние слухи были действующему мэру ни к чему. Мориарти даже не удивился, когда на выходе их встретила Аделаида. Кое-что в её виде, правда, заставило Джеймса насторожиться: былая злость сошла на нет, и теперь эта убийственная девушка напряжённо мялась перед боссом, что явно намеревался сегодня натворить целую гору глупостей, которую ей ещё долго придётся разгребать.

– Ты что-то хотела, Аделаида? – спросил Грубер, подходя к машине.

– У нас осталось незаконченное дело.

– Дело? – переспросил Эрнст.

– Тот парень, что приходил ко мне вчера. Вы так и не сказали, что с ним делать. Я полагала, вы хотите с ним поговорить.

– Не вижу надобности. Если он крот – то он, в любом случае, ни черта не нарыл. Не думаю, что он скажет мне что-то новое, – Грубер громко вздохнул, открывая дверцу водительского места. Он бросил короткий взгляд на сидящего в салоне Мориарти, после чего сказал:

– Просто позаботься о том, чтобы я его больше не видел, и можешь быть свободна.

Джеймс слышал их диалог предельно хорошо и уже успел сделать некоторые выводы. Исходя из его последних предположений, сегодня Аделаида должна будет покончить с Норманом, и он, увы, не сможет этому препятствовать. Джеймс не цеплялся за людей, особенно в делах, касающихся работы. Но упускать ценные кадры он не любил, а потому в благодарность за проделанную Норманом работу он поклялся себе покончить с этим городом и его надменным мэром самым изощрённым путём.

***

Машина Грубера прорезала тьму ночного Хайдельберга на поистине опасной скорости. За окном, сливаясь в единый беспрерывный поток очертаний, проносились многоквартирные дома какого-то захудалого жилого района. И лишь яркие вспышки встречных машин, что выплывали из тьмы, освещали эту часть Хайдельберга. Судя по указателям, они были крайне близки к черте города, когда Эрнст резко выкрутил руль вправо и съехал на узкую подъездную дорогу. На подъеме он больше не пытался нестись, как угорелый, медленно проезжая редкие дома закрытого частного сектора. Совсем скоро исчезли и они – эти славные двухэтажные пристанища для прогнившей местной знати, сменившись густой лесополосой. Чуть меньше полумили – и они оказались на подъезде к громадным кованым вратам, что скрывали за собой конечную цель Мориарти на эту ночь.

Усадьба Асада оказалась гораздо больше всех здешних домов. В ней было сконцентрировано всё то, за что Джеймс ненавидел её обладателя – алчность, мнимое величие и чрезмерное желание угождать своему собственному раздутому эго. Не удивительно, что Грубер облюбовал это место. Со всей своей готической красотой снаружи, внутри усадьба была крайне схожа с обстановкой его клуба – такая же тёмная и чересчур вычурная. В доме было пусто – ни прислуги, ни ожидаемой охраны там не оказалось, что слегка насторожило Мориарти. Спросить об этом у Грубера было бы слишком странно и компрометирующе, а потому Джеймс продолжил молча шагать за Эрнстом, прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся до него из тёмных углов усадьбы.

Они прошли большой холл и, миновав широкую мраморную лестницу, оказались в тёмном коридоре, ведущем к высокой двустворчатой двери. Сперва Джеймс подумал, что за ней его ждёт очередная тесная спальня, где Грубер хотел бы продолжить их общение. Однако дверь скрывала за собой ни что иное, как широкий светлый кабинет. Вдоль стен там тянулись бесконечные книжные полки, забитые под завязку разномастной классической литературой. Их разделяли несколько декоративных колонн, на которых были выставлены разного рода артефакты, вроде старинных ваз и каких-то древнегреческих статуэток. По правую сторону от входа горел недавно растопленный камин, а рядом с ним располагалась пара больших старинных кресел и низкий журнальный столик.

– Хочешь выпить? – предложил Грубер, направляясь к серванту с алкоголем.

Джим на миг замер, пытаясь примириться с осознанием того, что сейчас должен будет сделать. Впрочем, это было не так уж и сложно – компания местного мэра (ровно как и роль его эскорта) уже успели ему осточертеть за весь прошедший вечер. Недолго думая, Джеймс схватил стоящую на небольшой декоративной колонне вазу и, подойдя со спины, нанёс Груберу точный удар по затылку. Тот без единого писка повалился на пол, роняя попутно стакан с налитым виски.

Перетащить тощее тело к ближайшему стулу и на нём же крепко-накрепко связать было не сложно. В бессознательном состоянии Грубер оказался куда более притягательной и сговорчивой личностью – не сыпал пошлыми шутками, не пытался в открытую приставать и, в общем-то, сдавался милейшим человеком. И даже тонкая струя крови, спускающаяся по его шее из открытой раны, не портила этот умиротворённый образ.

Стоя у связанного Грубера, Джеймс громко, натужно вздохнул. Он понимал, что на поиски чего-то действительно стоящего его внимания в этом доме может уйти вечность – Асад пусть и кретин, но далеко не глупый, и он прекрасно осознавал, что рано или поздно сюда кто-то проберётся, а потому, наверняка, хорошо припрятал все свои секреты. Времени на то, чтобы медлить, у него уже не было, а потому Джеймс, недолго думая, приподнял склонённую голову Грубера и влепил ему несколько звонких пощёчин. Удар был не сильным, поэтому минут через двадцать он бы и сам очнулся, но ждать, пока этот нарцисс оклемается, Мориарти хотелось в последнюю очередь. Ещё пара пощёчин – и в кабинете послышался тихий, вымученный стон. Грубер открыл глаза и, глядя на склонившегося над ним Мориарти, промычал нечто не совсем вразумительное.

– Проснись и пой, Эрнст, – проскандировал с улыбкой Мориарти, садясь на подлокотник одного из кресел.

– Ты… – Грубер смотрел на него исподлобья, морщась от пульсирующей боли в затылке.

Сложившаяся картина вызывала у Джеймса истинное наслаждение. Корчащийся от боли Эрнст, бессильный в своей слабости, злой, жалкий – именно таким Мориарти мечтал его увидеть. Этот человек, как, впрочем, и сам Джеймс был далеко не безгрешен – убивал невинных в угоду собственным амбициям, подставлял конкурентов и партнёров для сохранения безупречной репутации. Эрнста Грубера поглотило пьянящее безумие власти, безумие, которое он, в отличие от Мориарти, намеренно скрывал под маской добродетели. Сейчас, связанный по рукам и ногам, он выглядел куда более искренне.

– Кто тебя прислал? – прохрипел Грубер.

– Никто, – просто ответил Джеймс, сцепив руки в замок.

– Бред…

– Я привык сам делать грязную работу, – пожал плечами Мориарти.

Взгляд, с которым смотрел на него Эрнст, был преисполнен страха и нарастающей злобы. Его образ надменного пижона из числа местной богемы поистрепался, и теперь Грубер больше не мог похвастаться ни идеальной причёской, ведь его волосы больше напоминали бесформенную копну, ни безупречно выглаженным, накрахмаленным нарядом, что успел весь измяться, пока Мориарти усаживал его на стул, ни чистым, не тронутым временем лицом, на котором теперь алели следы от пощёчин.

– Кто ты такой? – спросил Эрнст, делая несколько бесполезных попыток высвободиться из крепкой хватки сковывающих его верёвок.

– Ну, скажем так, – Мориарти криво усмехнулся, – я не Ричард Брук.

– Чего ты хочешь?

Джеймс поднялся с кресла и стал медленно бродить кабинетом, рассматривая здешнюю обстановку на предмет чего-то примечательного.

– Видишь ли, – заговорил он, останавливаясь у стеллажа с грамотами, каждая из которых была вручена Зейду Хасану за его «вклад в развитие города», – с недавних пор меня беспокоит одна конкретная личность. И, так случилось, что ты, Эрнст, знаком с ней. Этот человек помог тебе стать тем, кем ты есть, он практически создал тебя заново. Ты даже живёшь в его доме и заведуешь его корреспонденцией. Ты, наверняка, уже понял, о ком я говорю, – Джеймс покосился на Грубера. – Зейд Асад – местный меценат и твой главный спонсор.

Ему хватило нескольких мгновений, чтобы уловить искренний ужас во взгляде Грубера. А поэтому ответ на его вопрос был уже не таким существенным.

– Понятия не имею, о чём ты, – произнёс Эрнст охрипшим голосом.

– Жаль, – театрально вздохнул Мориарти.

Подойдя впритык к скорчившемуся от головной боли Груберу, Джеймс подхватил его за подбородок и заставил смотреть на себя. Ему было плевать, как больно при этом стало Груберу. Жеманство закончилось – остались старые добрые пытки.

Несколько грубых кроссов в щёку были его первым шагом на пути к взаимопониманию с Грубером. Он не ждал, что Эрнст расколется так рано, поэтому не удивился, что разбитая губа и отёкшая скула не возымели должного эффекта. Мориарти ещё парочку раз ударил под дых – больше для собственного удовольствия, нежели от какой-то острой нужды в этом. Затем он покопался во внутреннем кармане пиджака и вытащил автоматический клинок. Сверкнувшее в приглушённом свете лезвие заставило Эрнста тяжело сглотнуть.

Приставив клинок к горлу, Джеймс медленно провёл им от кадыка до подбородка, слегка царапая тонкую кожу. Он чувствовал, как Грубер застыл в напряжении. И Мориарти вдруг стало интересно, насколько сильно он боится Асада.

– Всё ещё нечего сказать? Ты ведь знаешь, мне ничего не стоит воткнуть его тебе в шею.

– Не худшая участь, – выдохнул Грубер.

– Думаешь? – Джеймс чиркнул ножом по его щеке, вызывая натужный рык боли. Рана была неглубокой, но длинной – наверняка, останется след. – Эрнст, я могу играть с тобой хоть всю ночь, и под конец от твоего лица останутся лишь кровавые ошмётки. Но если ты готов поговорить – я тебя выслушаю и убью быстро.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Ему донесут о моей смерти. Он найдёт тебя уже сегодня. Тебе не скрыться от него.

– А я и не скрываюсь, Эрнст, – Джим с нажимом полоснул клинком по его ключице, заставляя Грубера громко дышать, сдерживая в себе рвущийся наружу крик боли. – Ну, что, поговорим?

– Тебе же хуже, псих, – выплюнул Эрнст, после чего тихо заговорил.

Он был не сильно сговорчивым – Джеймс не раз применял клинок во время их разговора, но кое-что важное Эрнст ему все-таки рассказал. Они познакомились с Асадом давно – почти сразу после того, как он приехал и обосновался в городе. На вопрос, почему Зейд выбрал именно Хайдельберг в качестве своего пристанища, Грубер ответил весьма просто – это было первое место, в которое он ткнул пальцем, пока смотрел на карту; первый город, что показался ему достаточно забитым и безопасным, чтобы скрываться от Интерпола и ещё с десятка спецслужб Британии, Франции и Америки. Эрнст многое сделал для того, чтобы Асад смог укрепить свои позиции в Хайдельберге, – он знакомил его с нужными людьми, доставал пропускные на светские рауты, пробивал для него место в городском совете – в общем, был таким себе менеджером, который помогал своему боссу во что бы то ни стало взойти на пьедестал власти.

– Многое из того, чем он занимается, началось здесь, – говорил Грубер, – его сотрудничество с Люксембургским благотворительным фондом, торговля оружием на восток, «ARES inc.», связи с немецким правительством…

Сперва Джеймсу показалось, что он ослышался, голос Грубера был хриплым, говорил он тихо и не сильно разборчиво, часто сплёвывая скапливающуюся во рту кровь, от чего некоторые реплики звучали крайне неразборчиво. Но имя той самой чёртовой компании Джеймс расслышал предельно чётко.

– Стой, ты сказал «ARES inc.» началась здесь? – перебил он Грубера. – Почему?

От напора Мориарти Эрнст стушевался. Он понял, что взболтнул лишнего, а потому неуверенно стал идти на попятную в их длинной беседе:

– Я имею в виду, не здесь, конкретно, но… – он стал заикаться, пытаясь найти должное оправдание собственным словам, но Джиму не были интересны его ужимки. Он вновь поднёс его шее клинок и слегка надавил на то место, где пульсировала сонная артерия.

– Что ты знаешь об этой компании, Эрнст? – спросил он, и от одного взгляда в глаза Мориарти Грубер понял – этот человек достаточно безумен, чтобы прирезать его сейчас.

И без того тёмные глаза Джеймса теперь напоминали две чернеющие пропасти, в которых когда-то давно сгинули остатки его человечности. Смотреть в них было физически невозможно, а потому Эрнст медленно опустил взгляд и со вздохом заговорил:

– Её совладельцы – два близких к Асаду человека. Первый – французский бизнесмен Филип Клеман. Он занимается чем-то вроде переработки отходов. Второй – бывший министр обороны Австрии, Алекс Риттер. Прошлой весной они приезжали сюда, чтобы подписать контракт. Им нужно было… – Грубер замялся, покосившись куда-то в сторону, – утрясти вопросы с деньгами.

– Какими деньгами? – практически мгновенно поинтересовался Мориарти.

– Что-то относительно доли Зейда, – он перевёл взгляд на Джеймса, после чего вновь невольно взглянул куда-то в сторону. – Они не сильно посвящали меня в детали…

– Эрнст… – позвал его Мориарти. – Куда ты постоянно смотришь?

– Н-никуда, – заикаясь ответил Грубер. – Просто…

Нажим приставленного к горлу клинка стал сильнее, а потому Эрнст смиренно умолк, позволяя Джеймсу сделать то, что он хотел последние несколько минут. Мориарти проследил за взглядом Грубера и без лишних вопросов нашёл то место, на которое он таращился всё это время. Это была книжная полка с целой подборкой коллекционных изданий Агаты Кристи.

– Что там? – спросил Мориарти, проводя пальцами по пыльным обложкам.

– Ничего, – отчаянно ответил Грубер, но Джеймс уже не верил ни единому его слову.

Он вынимал книгу за книгой, безмятежно бросая их на пол, пока перед глазами не показался небольшой металлический сейф. Он был внедрен в стену и со стороны больше походил на электронный щиток. Незаинтересованная личность прошла бы мимо, даже не заметив, но Джим был на все сто процентов уверен – эта находка куда ценнее той бессмысленной чуши, что изрекал Грубер.