Текст книги "Сквозь замочную скважину (СИ)"

Автор книги: Angie Smith

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 61 страниц)

– Для начала – не привлекать лишнего внимания. Исполняй свою работу и продержись незамеченной до того момента, когда начнётся ужин. Осмотрись, проверь обстановку – делай всё, что ты умеешь лучше всего.

– Что дальше?

Абсолютная неопределённость, – хотелось ответить Дауэлу. Его самого тревожила вторая часть его плана, ведь она строилась, по большому счёту, на его собственных домыслах и предположениях, которые могли оказаться полнейшим бредом. Однако кроме них у Марка не было ничего, а потому он с лёгким вздохом продолжил свою речь:

– А дальше начнётся второй акт. Мы с Джеймсом приедем в Версаль около девяти, когда должно начаться основное действие. Тебе нужно будет подойти к одному из служебных выходов и впустить его. Вместе вы должны добраться до комнаты механика, откуда на экран в зале будет проецироваться видео из промокампании «АРЕСа». Твоя задача, Ева, найти это место. У меня нет никаких чертежей…

– Я разберусь, – перебила его Ева.

– В начале ужина Асад должен будет озвучить свою вступительную речь. После этого я дам вам сигнал и ты, Джеймс, запустишь видео.

Его слова заставили Еву на миг отстраниться от беседы. Марк видел, как она опустила задумчивый взгляд на лежащее на столе объявление и словно ушла куда-то глубоко в свои собственные мысли.

– К слову об этом, – заговорила вдруг Ева, – где всё это время будешь ты?

– В зале, конечно же, – просто ответил Марк. – Хотя к тому моменту, как вы запустите ролик, мы с Асадом должны будем покинуть ужин.

– Как ты… – Еве не нужно было заканчивать вопрос, ведь Марк уже знал, что именно ей хотелось сказать.

Это было тем камнем камней преткновения их беседы, который беспокоил Дауэла больше всего. Он знал, что поступил правильно, начав эту авантюру ещё неделю назад, но с каждым новым днём, с каждой перестрелкой и потасовкой с людьми Асада он ощущал, как уверенность в собственном решении постепенно угасает. И вот сейчас он, наконец, получил возможность рассказать о собственной идее, которая промелькнула в его затуманенном двадцатилетним виски уме ещё в Шеврье, и Марк чувствовал нарастающее напряжение.

К чёрту!

– Последние пять лет своей жизни я провёл в обществе главных снобов этого континента, – сказал он с привычным пренебрежением. – Не думай, что мне нечего дать Асаду. Иначе он бы не согласился пригласить меня на свой чудный междусобойчик с верхушкой европейской знати.

– Ты говорил с ним? – осторожно спросила Ева.

– Не напрямую. Ещё в Шеврье я связался с его личным секретарём – каким-то немцем с жутким баварским акцентом. Он долго не хотел меня слушать, пока я не попросил назвать Зейду мою фамилию. Через полчаса у меня было приглашение на ужин, детали которого я так и не узнал, и гарантия личной встречи с Асадом после его вступительной речи.

Ева слушала его рассказ спокойно – слишком спокойно для её вспыльчивого нрава. Дауэл знал – её мучили сомнения о чистоте его помыслов и реальности их безумного плана, но Ева Брэдфорд так и не озвучила их. Она лишь многозначительно повела бровями и тихо подытожила:

– Так в этом и состоит твой план – ты отвлекаешь Асада, пока мы уничтожаем его репутацию.

– Почти, – сказал задумчив Дауэл, глядя на тлеющий пепел в камине. – Есть ещё одна часть, в которой я убиваю Зейда Асада.

– Почему…

Она едва не задала тот самый вопрос, который донимал самого Марка: Почему он? Дауэл долго не мог понять, что именно в нём сподвигло его взять на себя это бремя, но потом его мысли вернулись к Женеве. Он вспомнил, как глядел на догорающие обломки здания Зала заседаний, как его волокли люди Холмса, как уже в Британии он прошёл все круги собственноручно созданного ада в подвалах МI-6, как позже, уже свободен от любых регалий и привилегий, он узнал о смерти Себастьяна – нечто горькое было в этих воспоминаниях, оно отдавало болью в том месте, где у Дауэла, вероятнее всего, находилось сердце. Это чувство заставляло его просыпаться посреди ночи и тянуться за очередной сигаретой. Мерзкое было чувство, и Марк почти точно знал, как он мог от него избавиться.

– Я не зря просил о личной встречи с ним, – продолжил Дауэл, так и не дав Еве договорить. – Пока мы будем болтать о том, как будет продвигаться наше «сотрудничество», Джеймс должен отвлечь охрану. Ты подготовил код? – обратился он к Джеймсу.

– Да, – ответил тот.

– Что за код? – мгновенно переспросила Ева, глядя на Джеймса.

Эту часть их плана придумал Джеймс. Ну конечно! Его брат был тем ещё наблюдательным ублюдком, и ошибкой было подпускать его слишком близко, но Асад никогда не славился рациональным поведением, а потому заслужил то, что они ему подготовили.

– На последней встрече с Асадом я заметил, что его люди используют специфический способ передачи информации, – заговорил Джеймс, – вместо обычных раций у них есть спутниковые телефоны с закрытой линией связи. Ты должна быть знакома с ними – такие использывались во время военной кампании в Ираке. Я подготовил код, что поможет мне вскрыть эту программу и забраться внутрь сети. Затем я пущу сигнал тревоги на каждое устройство, что даст нам немного времени, чтобы покончить со всем этим и выбраться без лишних препятствий…

– И тогда я покончу с Асадом раз и навсегда, – закончил Марк.

В гостиной повисло молчание. Дауэл всё глядел на тонкую полосу дыма, что вздымалась от горстки пепла в камине, углубившись в собственные мысли. Он раз за разом предсавлял тот судьбоносный момент, когда дуло его пистолета окажется напротив лица Асада и всё, что ему останется – это набраться злости, чтобы выстрелить. Подобные мысли приводили его в экстаз. Ему хотелось промотать их затянувшуюся рутину, хотелось ускорить события и сделать то, о чём он мечтал все последние несколько месяцев.

Из собственных мечтаний Дауэла вырвал тихий Евин голос:

– Что ж, это звучит достаточно…

– Гениально? – предположил Марк.

– Безумно, – ответила Ева. – Опасно. Чёрт, мы с вероятностью 99% умрём там.

– Тебя это пугает?

«Да», – говорил её испуганный взгляд, обращённый к Джемсу.

– Нет, – ответила Ева.

– Тогда отлично, – выдохнул Дауэл, откидываясь на спинку кресла.

Их затянувшаяся беседа перешла в приятную тишину, в которой Марк, наконец, смог сосредоточиться на собственных мыслях. Он подобрал брошенный на пол том Гюго и продолжил чтение одной из его поздних новелл. Дауэл не сильно задумывался о сюжете, предпочитая бессознательно блуждать взглядом по тексту, который был не сказать, чтобы сильно проницательным. Вскоре их компанию покинула Ева. Она в очередной раз проверила вместимое бумажного пакета, после чего попросила у Марка некоторую информацию об «Афине». В конце концов, он так и не успел рассказать ей все детали будущего трудоустройства, а потому пришлось отвлечься от очередной затянутой батальной сцены и провести для Евы короткий инструктаж, вручая сотовый, на который ей должны позвонить представители компании. И, наконец, она ушла, оставляя их с Джеймсом наедине.

Марк взглянул на своего брата, который безмолвно покручивал в руке свой мобильный, и продолжил чтение.

***

Джеймс сидел напротив камина в большом неудобном кресле и молча наблюдал, как за Евой закрываются двери. Он видел волнение в её глазах и понимал его. Ничто не пугало так сильно, как кромешная неизвестность, в которую они мчались с каждым новым днём, проведённым в пути. Поездка в никуда, план, готовый загубить их всех, и кучка головорезов, жаждущих их смерти, – всё это в какой-то миг стало для них аксиомой бытия, суровой реальностью, что засасывал их, словно водоворот. Спалить те бумаги было хорошей идеей, – подумал Мориарти, глядя на гору пепла. Они напоминали ему о собственном бессилии, бесили одним своим существованием, ведь он не мог их использовать, только не тогда, когда Зейд Асад жив и уверенно движется к вершине пищевой цепи этого мира.

В голове промелькнула сказанная Евой фраза.

«Мы с вероятностью 99% умрём там», – сказала она, имея в виду Версаль.

– А ведь она права, – заговорил Мориарти, отвлекая Марка от созерцания книги. – Мы умрём там.

Дауэл отложил в конец осточертевший сборник рассказов и взглянул на брата, скрестив на груди руки.

– Возможно, – сказал он с естественной небрежностью. – Но, как ты однажды сказал: мы уже мертвы, так к чему заботы? – Марк на миг умолк, пронзая Мориарти своим пристальным взглядом. – Или у тебя вдруг появился смысл держаться за жизнь? Скажи, братец, есть ли что-то или кто-то, кто держит тебя здесь?

Джеймс театрально скривился от его нелепых нападок. Все эти заигрывания с его нервами и попытки выбить из Мориарти эмоции не могли не забавлять его. Джеймс всегда считал человеческие чувства – этот врождённый сентиментализм – главным пороком современности. Он играл со своими «жертвами», жонглируя их страхами и пустыми надеждами, давя на самые больные точки… И теперь, глядя на то, как его брат пытается действовать по схожей тактике, ему становилось смешно.

– Не утрируй, – сказал он.

– Джим, Джим, Джим… – напевал Марк. – Ты как всегда всё усложнил.

Джеймс нахмурился – странные речи Марка становились всё менее понятны ему.

– О чём ты? – спросил Мориарти.

Его вопрос заставил Марка усмехнуться, едва не обнажая свой ядовитый оскал.

– Я о Еве Брэдфорд, – заговорил он., – девушке, которая должна была остаться тем, кем ей суждено было стать – трупом на обочине её родного Труро, – Марк сделал театральную паузу, глядя на закрытую дверь гостиной. – Но вот она здесь и ты практически готов убить за неё.

Тон беседы становился всё более напряжённым. Марк по прежнему умел выводить Мориарти из себя. Он не растерял своих навыков даже через годы взаимной непереносимости и обоюдного отторжения. Джеймс потер устало глаза. На часах было чуть больше часа ночи – этот безумный день подходил к концу и он уже ощущал острую нехватку личного пространства.

– Нам обязательно продолжать этот разговор?.. – поинтересовался с нескрываемым раздражением Мориарти.

Но Марк не остановился. Он подался вперёд и с выражением искреннего непонимания спросил:

– Один вопрос: зачем тебе это?

Джеймс хмыкнул, переводя взгляд на тлеющий в камине пепел. Попытки Марка добиться от него хоть каких-то сантиментов по-прежнему были жалкими, но теперь они стали куда более дерзкими и умудрялись раздражать его ещё больше. Теперь они касались той части его жизни, которую Мориарти предпочёл не затрагивать до лучших времён. Джеймс не раз задавал себе схожие вопросы: Зачем это всё? К чему они двигаются? Когда всему этому придёт конец? Эти вопросы когда-то казались важными для него, ведь ответы на них внесли бы существенную ясность в его существование. Но теперь спустя долгие месяцы, когда весь этот чёртов мир медленно катился в бездну, Джеймс понимал, что всё это время беспокоился не о том. Главная загадка оставалась не в причине его выбора и даже не в его правильности, а в том, как им в конечном итоге остаться в живых.

Вспомнился Себастьян и его прощальная речь.

– Тебе ли не знать, Ричард, – ответил Джеймс.

Дауэла слегка передёрнуло от старого прозвища. Прошлое всегда отвращало Марка, и это было как никогда на руку Мориарти.

– Хватит называть меня так каждый раз, когда я тебя вывожу!

Мориарти тихо засмеялся. Он испытывал приятную усладу, вызывая искреннее раздражение у своего брата. Это было подобно детской шалости – называть его прежним именем – и едва ли сильно задевало Дауэла.

– Не принимай близко к сердцу… – Мориарти на миг умолк, после чего добавил с упоением, – Рич.

– Ты – ребёнок, – бросил с усмешкой Дауэл.

– И это говорит человек, который в сорок продолжает придумывать себе поддельные личности.

– Больше нет, – ответил Дауэл. – Я решил остановиться на Марке.

– Рад слышать.

В гостиной воцарилась тишина. Дауэл достал из кармана припрятанную зажигалку и стал нервно покручивать её в руке. Джеймс смотрел на него – слегка взбудораженого и немного нервного – и ощущал непреодолимое желание закурить. Марк хотело этого не меньше, но, к сожалению, Ева позаботилась о том, чтобы в доме больше не было сигарет. Мориарти вспомнилось детство, когда они с Ричардом (Марком) прятались по углам их захудалого городка на севере Ирландии, чтобы покурить украденные у матери сигареты. Горький вкус ментолового Мальборо, который курила их покойная матушка, всё ещё раздражал его горло, а крики монахини с соседнего подъезда, что клялась сослать их обоих в церковную школу за подобное поведение, гулким эхом отзывались в памяти. Это было дикое время, которое венчалось его первым убийством и куда более страшными вещами, о которых не хотелось вспоминать.

– Ай, к чёрту! – выругался Дауэл, вынимая из внутреннего кармана пиджака новую пачку Лаки Страйк.

– Я думал, Ева конфисковала все твои запасы, – сказал Джеймс, поглядывая на закрытую дверь в гостиную.

– Почти. К счастью, у меня всегда припасена лишняя пачка, – Дауэл вытянул одну сигарету и мгновенно протянул пачку к Мориарти. – Будешь?

Ответ Джеймса был очевиден без слов. Он достал сигарету и зажёг взятой у Марка зажигалкой. Вдох. Ядовитый дым наполнил лёгкие, оставляя после себя горький привкус дешёвого табака. И в мыслях стало невероятно легко – сигареты были сильными, Марк иных не курил, пусть и делал это крайне редко. От таких не спасёт ни один никотиновый пластырь. Джеймс сделал ещё одну затяжку и выдохнул сизое облако дыма.

– Какое же это дерьмо, – сказал он, глядя на зажатую меж пальцев сигарету.

– Меньше возмущений, – выдохнул Дауэл, стряхивая пепел в стоячий на столе низкий подсвечник. – В свои годы мы пробовали мерзость похуже. Помнишь ту травку, которой нас пытался угостить тот барыга из Бирмингема, Томи, кажется?

Джеймс к своему собственному сожалению всё ещё помнил Томаса Шепарда – этот отборный козёл немало нервов им потрепал на начале их преступной карьеры. Этот парень крепко засел в местной властной вертикали и в перерывах между пламенными речами о светлом урбанистическом будущем Бирмингема руководил сетью по сбыту марихуаны в городе. Он имел хорошо подвешенный язык и связи в MI-6, благодаря чему достаточно быстро втёрся в доверие двоих ирландских парней, которые приехали в Британию строить свою подпольную империю. Они тогда ещё готовы были заниматься столь грязной работой, как сбыт наркоты (не лично, конечно же), а потому не удивительно, что такой прожжённый парень, как Шеппард умудрился кинуть их на деньги – к слову сказать, достаточно немалые.

Мориарти ещё помнит, как сломал нос этому идиоту во время их последней встречи. Ему наверняка стоило прикончить Шеппарда – застрелить в его же собственной квартире, где и происходил их недолгий диалог, но Джим знал – убей он того козла, и им с братом не выбраться из того проклятого города.

Воспоминания о Шеппарде навеяли отнюдь не приятную ностальгию, но Мориарти быстро отогнал эти навязчивые мысли.

– Да, – просто ответил он. – И сейчас он заседает в палате лордов.

– Трава у него всё равно была паршивой, – скривился Дауэл, прежде чем сделать очередную затяжку.

Дым от сигарет застывал в воздухе, наполняя комнату серой табачной мглой, но её резкий запах больше не казался столь мерзким. Джеймс смотрел на брата сквозь эту сизую вуаль и старательно пытался разглядеть истинные эмоции за маской вселенского безразличия, что её нацепил Дауэл.

– Это не помешало тебе переспать с ним на третий день знакомства, – бросил с лёгким омерзением Мориарти.

– Нам нужны были партнёры, – просто ответил Марк.

Это была любимая отговорка Дауэла – мнимые партнёры, ради лояльности которых он так успешно подставлял собственную задницу. Но всё это, как и другие, не менее абсурдные пояснения, было ничем иным, как хорошо продуманной ложью.

– Нам или тебе? – спросил с нескрываемым раздражением Джеймс.

– Прошу, не начинай… – вздохнул Дауэл.

Но Мориарти было не остановить. Он чувствовал себя немым, что вдруг обрёл голос, – хоелось продолжать этот бесконечный поток упрёков, пока у Дауэла не закончится терпение.

– Мне напомнить тебе, сколько таких, как Томи, ты перетрахал, чтобы подняться на верхушку Цирка, и чем это всё закончилось? – резко бросил Джеймс.

– Мы ведь говорили уже об этом, тот придурок Броуди был моей ошибкой, – Дауэл сделал акцент на последних словах.

Броуди-Броуди-Броуди – эта фамилия была ещё одним неприятным воспоминанием в копилке памяти. Мерзкий ублюдок, которому только и место, что в той сточной канаве в Сохо, где сейчас медленно разлагается его труп. Это была такая себе лайт-версия Майкрофта Холмса – пониже статусом, поменьше полномочий, но куда больше спеси и нереализованых амбиций. В министерской среде такие, как он, обычно носят кофе людям вроде Снеговика, и исполняют любые их капризы. Но Броуди был умным – куда умнее своих министерских дружков. Он захотел подняться по их с Марком головам, и Мориарти просто не мог позволить этому случиться.

Броуди был не просто ошибкой – нет, это была жирная точка в их с Дауэлом совмесной истории.

– Ошибка, Ричард, это не тот номер карточки в банкомате набрать или имя перепутать, – заговорил низким пронзительным голосом Мориарти. – А спать с министерской крысой, что настучала на нас начальству, это закономерное последствие твоей тупости.

– Я думал, мы закрыли этот вопрос.

– Я закрыл, – поправил его Джеймс. – И Моран, что снёс ему голову прежде, чем тот идиот успел дойти до здания суда.

Дауэл долго молчал. Он продолжал делать затяжку за затяжкой, выдыхая в тесное пространство гостиной клубы дыма. Ему не нравилась эта беседа – Мориарти видел это по напряжённому выражению лица, по пустому взгляду, устремлённому в пустоту, по сжатому кулаку – и ему было плевать.

– Слушай, – заговорил Дауэл, потушив докуренную сигарету, – я знаю, мы не говорили об этом, хотя стоило, но, Джим, ты сам виноват – ты даже не удосужился поднять трубку, когда я звонил тебе после суда, – он взглянул на брата со странной смесью сожаления и злости. – А потом и вовсе пропал из радаров. Я два года искал тебя по всей чёртовой Англии, пока не всплыла история с тем чокнутым таксистом, что убивал людей своими пилюлями. Оказывается, ты всё это время был в Лондоне – строил свою империю, помогал скрываться от надоевших жён каким-то пижонам из Сити и играл в прятки с тем доморощенным детективом. Я по прежнему пытался выйти на тебя, но к твоему счастью у тебя были слишком лояльные люди.

Слушать этот слезливый рассказ было откровенно мерзко. Джеймс хорошо помнил то время, когда он решил оставить Дауэла наедине с собственными нереализованными амбициями. В какой-то миг он просто пропал – забрал вещи с их конспиративной квартиры в Сохо и махнул на Север, налаживать связи с местными преступными синдикатами. Поначалу он ещё позволял себе почитывать статьи о «самом провальном суде за всю историю Соединённого Королевства», в ходе которого его брата, конечно же, оправдали, ведь из всего этого славного уравнения, выстроенного стороной обвинения выпал ключевой элемент – их главный свидетель Броуди. Но затем Джеймс прекратил эту пытку – он выбросил старый сотовый, сменил номер и, на всякий случай, обзавёлся новым паспортом. Он сделал всё, чтобы оградить себя от Марка.

Однако сейчас эти далёкие времена обоюдной ненависти были в прошлом. Они по-прежнему держались на разумном расстоянии друг от друга – никаких пустых обещаний и громких заявлений, никакого общего будущего, только цель – уничтожить Зейда Асада. И что-то странное – непонятное и совершенно не рациональное чувство любопытства – заставило Джеймса всё же спросить:

– И что именно ты хотел мне сказать?

Дауэл взглянул на него со слегка сконфуженным выражением. Он сомневался. Будь это кто-то другой – любая другая личность, – Джим бы сказал, что заметил страх в его глазах. Но это был Марк Дауэл – и страх никогда не был присущим ему.

– Мне жаль, – на одном дыхании произнёс Марк.

Джеймсу показалось, что он ослышался.

– Что, прости?

– Я сказал, мне жаль, что всё так закончилось, – повторил куда громче Дауэл.

Мориарти был в исступлении. Он глядел на брата через неплотную дымку и впервые не верил тому, что слышит. Слова, сказанные Марком, казались скорее шуткой – нелепым розыгрышем, который предназначен для того, чтобы ещё больше запутать его, Джеймса.

– С чего бы тебе было жаль? – поинтересовался с долей цинизма Мориарти.

Дауэл взглянул на него – на этот раз без доли сомнений – и с не присущей ему искренностью ответил:

– Потому что я твой старший брат, Джеймс. И это я должен вытаскивать тебя из дерьма -точно так же, как это было в Каллагане.

Упоминание их родного города было жестоким трюком – оно пробуждало давние истории, томящиеся под слоем из многолетних воспоминаний. Каллаган – призрачный портовый город, прячущийся в густых туманах сурового ирландского севера, – не вызывал у Джеймса ничего, кроме искренней и незабвенной ненависти, что сохранилась в нём ещё с детства. Всё, что он сумел вспомнить из того времени, – свечение маяка, озаряющее округу тёмной ночью, а внутри – две фигуры – высокий парень семнадцати лет и совсем уж щуплый мальчишка на две головы ниже него, стоящие напротив большого маячного излучателя. Джеймс опустил взгляд и заметил, что вот уже несколько минут его руки крепко вцепились в подлокотники старого кресла.

– Но мы больше не в Каллагане и мне не нужна твоя помощь, – сказал он.

– Я в курсе, – Дауэл утвердительно кивнул, – и я правда рад этому. Но сейчас я хочу помочь тебе.

Джеймс по-прежнему не понимал, к чему клонит его брат. Он пытался найти в его словах скрытый подтекст, ведь был точно уверен – он там есть. Мысли проносились в голове с молниеносной скоростью. Мозг перебирал догадки – одна абсурднее другой – и в конечном итоге остановился на той, что казалась наиболее реалистичной.

– Если это какой-то специфический способ вернуть долг, то забудь…

Эти слова словно разозлили Дауэла.

– К чёрту долг! – рыкнул он с пугающей уверенностью. Растерянный взгляд Мориарти заставил Марка слегка поумерить пыл, а потому он продолжил уже гораздо тише и спокойнее. – Убийство Асада – неизбежный исход. В конце концов, эта сволочь виновна в смерти Себастьяна и уже за это заслуживает пулю в лоб. Но я не хочу, чтобы ты опять лез в эту петлю в одиночку. Не в этот раз.

– Сомневаешься во мне? – вопрос был задан без упрёка – скорее даже наоборот – с лёгким, едва уловимым сарказмом.

Но Марк воспринял его совсем иначе.

– Волнуюсь, очевидно, – ответил он со всей серьёзностью, на которую был способен.

Его слова словно выбили весь воздух из лёгких, и Джеймс едва поперхнулся дымом.

– Что? – спросил он, бросая сигарету в их импровизированную пепельницу.

– Я всё ещё твой старший брат.

– И это по-прежнему ничего не значит, – отрезал Мориарти.

– Наверное, – вздохнул Дауэл.

Джеймс не был уверен, но на миг ему показалось, что во взгляде Марка промелькнула досада.

Они выкурили ещё по одной сигарете, прежде чем разошлись по разным углам этого дома – Дауэл побрёл на кухню, сославшись на голод, а Мориарти пошёл в одну из спален, прихватив с собой ноутбук, чтобы закончить работу над Евиными документами, которые нужны были для её новой «работы». Проходя мимо приоткрытой двери соседней спальни Мориарти краем глаза заметил расхаживающую от одного угла комнаты к другому Брэдфорд, что сейчас усердно старалась найти общий язык со своим работодателем из «Афины», с которым она вот уже час проводила заочное собеседование. Её французский всё ещё был посредственным, а голос слегка подрагивал при каждой новой фразе, но в целом Джеймс мог сказать, что она справлялась неплохо.

Мориарти окинул Еву беглым взглядом после чего справедливо заключил, что и без того долговато задержался в этом коридоре, и пошагал в соседнюю комнату. Этой ночью у него было слишком много дел и слишком мало времени, чтобы тратить его на праздное самокопание.

***

Этот разговор казался бесконечным. Он начался с простых расспросов о её образовании и опыте, а закончился какими-то абстрактными философскими беседами о культуре подачи блюд и тонкостях их сервировки. Под самый конец Ева даже не вслушивалась – она была практически уверена, что эта работа у неё в кармане, а немолодая дама, что сейчас испытывала на прочность её нервы, всего лишь хотела поболтать. Ключом к получению этой немудрёной должности какого-то -надцатого помощника шеф-повара был тот факт, что Ева владела арабским и различала некоторые его диалекты, о чём говорило её резюме. Как пояснила дамочка, которая беседовала с ней, им в команду крайне нужен был человек, который бы в совершенстве понимал их заказчиков, ну, а Ева и не возражала – она продолжала мерно соглашаться со всеми нервными репликами, которые бросала ей её собеседница.

Это была временная должность – Ева уточнила этот факт несколько раз прежде, чем дать полное согласие на работу. «У нас слаженный коллектив», – говорила дамочка, подразумевая, что им не нужны лишние люди. Это обнадёживало, но отнюдь не облегчало то бремя, что взвалил на неё своим безумным планом Марк Дауэл. Еве всё ещё было страшно представить, как она войдёт в Версаль – место, переполненное самыми верными и отчаянными людьми Асада. Не попасться в этом террариуме было сродни чуду, а Ева никогда не уповала на нечто столь эфемерное и нестабильное. Она всё продолжала слушать о деталях мероприятия, отмечая лёгкую дрожь в голосе дамочки, что беседовала с ней, когда речь зашла об условия конфиденциальности. Ну, конечно же, всё это мероприятие было строго секретным – в этом нет никаких сомнений. Асад хорошо позаботился о мерах безопасности, пресекая любые попытки лишних лиц попасть на его торжественный прием. Людям с кухни строго запрещалось выходить дальше периметра своей рабочей зоны – никаких блужданий коридорами Версаля и лишней болтовни.

– Это нужно для того, чтобы обеспечить безопасность гостей, – говорила дамочка.

– Конечно, – наиграно-услужливым тоном согласилась Ева, – я понимаю.

– Это хорошо.

Хотелось бы Еве спросить, что за гости требуют такого уровня секретности, но лишние расспросы могли бы вызвать подозрения, а потому она продолжала мерно соглашаться со всем, что говорила дамочка-интервьюер, и надеялась, что эта беседа поскорее закончится. Под конец они оговорили некоторые детали контракта и вопрос оплаты, который, сказать честно, вовсе не волновал Еву. Единственное, что по-настоящему, заинтересовало Брэдфорд, – это вполне закономерная просьба, что прозвучала из уст дамочки едва ли не в самом конце интервью:

– Во избежание лишних проблем, я бы хотела лично передать вам ваш пропуск.

Ева не сразу поняла, о чём шла речь. Ей показалось, что дамочка оговорилась – пропуски нужны для доступа к правительственным учреждениям и военным базам, но никак не для прохода на обычную кухню.

– Пропуск? – переспросила Ева.

– Документ, который позволит вам въехать на территорию дворца, – пояснила женщина. – Как я уже говорила, это будет закрытое мероприятие. Нам не нужны лишние люди там.

– Да, я помню.

Ева, всё это время нервно расхаживающая по комнате, остановилась вдруг напротив висящего на стене ростового зеркала и взглянула на себя. Она понимала, к чему клонит эта женщина, – ей придётся выбраться из этого укрытия среди густых лесов французской провинции и лично забрать тот пропуск, что создавало много проблем. Последняя Евина поездка в одиночестве закончилась шрамом на переносице, парой ссадин и одним трупом в уборной заправки, что никак не походило на мирный поход за покупками. Для того, чтобы свободно расхаживать округой, ей требовалось поработать над внешностью, и Ева уже знала, что ей придётся делать дальше. Она медленно перевела взгляд на бумажный пакет, что сейчас лежал на кровати.

– Позже я сброшу вам адрес и точное время встречи, – сказала дамочка своим низким голосом. – А пока я жду от вас все нужные документы.

«Документы будут чуть позже, – подумалось Еве, – когда мы их наконец-то сделаем».

Они попрощались, когда стрелка часов приблизилась к часу ночи. Это было однозначно самое позднее собеседование, которое проходила Ева, хотя и не наиболее сложное. Даже при самых посредственных познаниях в готовке, что основывались на старых кулинарных шоу, которые крутили вечерами по ВВС-2, Ева всё ещё сумела впечатлить ту дотошную стерву. Она умела врать – это познание хранилось в ней ещё с далёких времён работы в MI-6 и порою оно казалось куда более важным, чем любые навыки.

Сбросив трубку, Ева ощутила, как гигантская незримая скала упала с её плеч. Беседа и вправду прошла отлично, сколько бы нервов она не потрепала Брэдфорд. И дабы закрепить этот эффект, ей осталось пережить всего одну напряжённую личную встречу, к которой стоило подготовиться. Это будет её проверка на вшивость – такое себе бета-тестирование перед главным действием. Чтобы войти в Версаль, нужно было оказаться незамеченной, а с её историей сделать это было крайне сложно. Ева вновь взглянула на бумажный пакет, лежащий на кровати. В тот миг он казался ей последним шагом в бездну нового будущего, и Брэдфорд без сомнений готова была его сделать.

Она схватила пакет и пошагала в смежную со спальней ванную. Подойдя к пыльному зеркалу, висящему над старой раковиной, Ева увидела ту же картину, что могла наблюдать все последние месяцы: в отражении была прежняя истощённая, но не сломленная личность с немного резкими чертами лица, выразительными, но совершенно пустыми карими глазами, которые обрамляла целая россыпь из мелких царапин и ссадин, с рассекавшим переносицу пластырем и засохшей в углу губ кровью. Тёмные вечно спутанные волосы за время её скитаний Европой успели изрядно отрасти и теперь своими вьющимися концами касались ключиц. Ева больше не могла смотреть на это зрелище.

Она взяла небольшую прядь волос, крепко зажав её меж пальцев, поднесла ножницы и без сожаления отрезала больше половины длины. Затем повторила это ещё раз. И ещё. Она словно испытывала себя, безжалостно лишая последнего признака женственности. Тёмные пряди одна за другой падали в раковину, оставляя после себя лишь неровные рваные концы. По плечам прошёлся лёгкий ветер, завивающий из щелей в дряхлых деревянных окнах. Последняя копна волос упала с её головы, но Ева всё ещё не ощущала до конца те метаморфозы, что происходили с ней. Нужно было приложить ещё немного усилий.

Краска легла на волосы на удивление равномерно. Понадобилось больше часа, чтобы увидеть результат, который неслабо поразил Еву. Марк Дауэл не пожалел её и выбрал оттенок, наиболее противоположный к её естественному цвету волос, – тот самый, что в быту принято называть платиновым блондом. Белые волосы с лёгким золотистым отливом едва касались её шеи, обрамляя истощавшее лицо. Голубые линзы прибавили этому образу доли карикатурности, но совсем скоро Ева привыкла и к ним.