Текст книги "Сражения Космического Десанта"

Автор книги: Майкл Коннелли

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 303 страниц)

Эпилог
Прощания

Осталось упомянуть о трёх далёких от поля боя событиях. О моих последних действиях, прежде чем “Вечный Крестоносец” покинул Армагеддон.

На первое ушло три дня и три ночи. Я запомнил имена и полки всех солдат Стального легиона, которые погибли в ущелье Манхейма, и выбил их на колонне из чёрного мрамора во внутреннем дворе у фундамента нового Храма Вознесения Императора. Собор закончили возводить годы спустя после того как мы улетели.

Я лично вырезал все шесть тысяч восемьсот одиннадцать имён и выгравировал их сусальным золотом на чёрном камне.

Над ними на простом низком готике я написал:

 
Спасённый город
и сыновья Императора
навечно запомнят их имена и деяния.
Честь их жертве,
хвала их храбрости.
Эти слова вырезал Мерек Гримальд,
реклюзиарх “Вечного Крестоносца”, сын Дорна и герой Хельсрича.
 

Там были и имена генерала Арваля Курова и капитана Андрея Валатока.

Вторым стало прощание с магистром ордена Небесных Львов Экене Дубаку, который с несколькими выжившими воинами отправлялся на ударном крейсере Чёрных Храмовников “Клинок Седьмого Сына” на далёкую планету Элизиум.

Бионическая нога лязгала о палубу, и он всё ещё хромал – организм пока не приспособился к аугметике. На нём была древняя золотая броня чемпиона Имперских Кулаков – дар из залов памяти “Вечного Крестоносца” – а через плечо элегантно переброшен красно-чёрный плащ одного из Братьев меча верховного маршала. В более удачной жизни и я носил такой плащ. Я знал только, что Хелбрехт подарил его Экене, когда заставил Льва принести клятву власти и возглавить обескровленный орден.

Почётный караул, желавший ему доброго пути, состоял из меня, Кинерика и рыцарей дома верховного маршала, облачённых в церемониальные цвета.

– Магистр ордена. – Я склонил голову, прощаясь. Кинерик поступил также.

К бедру Экене цепью из чёрного металла был привязан отполированный череп убитого нами орочьего вожака. На нём рунами вырезали моё имя, как и имя Кинерика рядом со знаком самого Дубаку. Воистину честь, когда твоё имя находится на главном трофее магистра ордена.

– Это может показаться таким незначительным, – улыбнулся Лев, – грандиозная месть там, где погибли мои братья. Но это не так. Спасибо, спасибо вам обоим.

Кинерик промолчал и согласно склонил череп-шлем. Я же не смог удержаться от прощальной нотации.

– Месть не может быть незначительной, магистр ордена. И всё же иногда стоит ударить, приняв помощь верных братьев.

Он сложил руки символом крестоносца:

– Я запомню это.

Время течёт, и я искренне надеюсь, что его усилия по воссозданию Небесных Львов и подготовке следующего поколения проходят успешно.

Больше мы никогда не встречались. Экене поклялся жизнью защитить то, что осталось, а Чёрные Храмовники всегда двигаются вперёд, чтобы атаковать.

Третье и последнее событие достойное упоминания произошло прямо перед тем как “Вечный Крестоносец” покинул орбиту Армагеддона. Я в одиночестве стоял, опираясь на поручень, возле огромного окна в зале Первого воззвания и смотрел на пылающий, несчастный и бесценный мир внизу.

Я не обращал внимания на шаги сзади до тех пор, пока не понял, что идут двое, но только у одного из них жужжит работавшая силовая броня.

Я обернулся и увидел Кинерика, который сопровождал человека, державшего руки в карманах. Люди не заходят сюда. Я не мог вспомнить, когда кто-то из них был здесь в последний раз. Но казалось, что вошедшего совсем не впечатлило происходящее, и он смотрел не на реликвии, а только на меня.

– Эй. Да, вы. Я не умер, ясно? Вы сами видите это очень хорошо. Вернитесь и вычеркните моё имя, да? Я требую, чтобы вы сделали это.

Кинерик повернулся к выходу, выполнив обязанности сопровождающего, и оставляя меня в крайне неловкой ситуации. На нём был шлем и я не видел, какое у брата выражение лица, но подозреваю, что его забавляло происходящее.

А меня – нет.

– Твоё имя попало в списки убитых, – абсолютно искренне ответил я.

Стройный легионер зачесал пальцами волосы на голове назад и прищурился… Не знаю, какое чувство или эмоцию он хотел показать. Гвардеец выглядел рассерженным или огорчённым или возможно изумлённым.

– Мне спеть или станцевать в вашем музее, чтобы вы поняли, что я жив?

– Прошу тебя не делай ничего подобного.

– Нет? Отлично. Значит, я вычеркну своё имя сам. И тогда может быть мне снова начнут платить жалование, а? Вы знали, что после того как вас вносят в списки убитых, то прекращают выдавать зарплату? Теперь у меня имя героя, но нет денег. Ваш брат Кинерик привёл меня к вам. Он сказал мне, что вы всё исправите.

Вокруг нас задрожал корабль.

Глаза Андрея расширились от изумления.

– Нет, – произнёс он, как если бы человек мог сказать всего одно слово и остановить неизбежное. – Нет, нет, нет. Корабль движется. Это неприемлемо. Если я улечу от войны, то меня расстреляют за дезертирство, и я на самом деле умру. И, – продолжил он глядя мимо меня на планету внизу, – мне так и не заплатят.

Как его могут расстрелять за дезертирство, если поблизости нет его полка? Я не понимал ход его мыслей и не знал, что сказать. Поэтому молчал.

– Остановите корабль, хорошо? – Он потянулся за защитными очками на шлеме. – Да. Сделайте это, пожалуйста. Я извиняюсь за свои сердитые слова.

“Крестоносец” снова задрожал. В десятках палубах от нас тысячи рабов загружали топки, запуская огромные приводы двигателей. Мы уже покинули высокую орбиту. Звёзды начали двигаться.

– Если ты побежишь, – предложил я, – то можешь успеть в ангар с шаттлами. Я распоряжусь по воксу, чтобы тебя пропустили.

Андрей кивнул, его глаза заблестели, и он начал пятиться к выходу.

– Да. Пропустили. Это будет хорошо, а? Где ближайшие шаттлы?

– Примерно в двух километрах отсюда, если двигаться по главной магистрали вдоль центрального хребта корабля.

Он остановился и побледнел:

– Пожалуйста, скажите, что вы шутите.

– Можешь начинать бежать, капитан.

Он посмотрел на меня, покачал головой в едва уловимом человеческом изумлении, которое я не смог до конца понять, и бросился бежать.

Гай Хейли
Сезон теней

Сезон огня затихал. Вулканы Армагеддона исторгали последние столбы пепла. Умирающие ветры подгоняли заключительные сезонные штормы, сменяясь неподвижностью. Иссушающая жара уступала короткой вулканической зиме. На полюсах планеты выпал грязный снег.

Начинался сезон теней.

В мирное время прекращение бурь означало передышку. Сезону подходило его имя, потому что становилось темно и прохладно. Время тянулось медленно, но оглушительная промышленность никогда не останавливалась. Это год выдался иным, удушливого пепла будет не хватать. Едва небеса стали светлеть, как вновь вспыхнуло пламя войны. Орки покинули укрытия и снова двинулись на ульи Армагеддона.

– Ещё один заряд, брат! Быстрее!

Стоял сумеречный полдень, пепел застилал солнце, которое тускло светило на недавно подвергшийся нападению полевой госпиталь. Его собирались оставить в ближайшее время. Внутри прорванных укреплений торопливо работали Чёрные Храмовники.

Брат меча Браск командовал недавно действовавшей на Армагеддоне и понёсшей большие потери разведгруппой. Он бросил громоздкий пакет взрывчатки брату Санно с той же лёгкостью, с которой обычный человек бросил бы яйцо. Санно поймал его в воздухе и звучно положил на опору коммуникационной вышки. После того, как планетарную сеть связи вывели из строя, её уже давно следовало уничтожить, как педантично и настаивали Адептус Астартес.

Натянутые тросы стонали под порывами ветра, вокруг распорок ненадолго появлялись завесы пыли. Браск взглянул на небо. Диск солнца был похож на дыру в тёмной ткани. Оно светило ярче, чем во время вчерашних бурь, но пока ещё на него можно было смотреть незащищёнными глазами.

С крыши на противоположной стороне лагеря Донеал, неофит Санно подал им сигнал, подняв руку и прочертив круг указательным пальцем.

– Это последний, брат, – произнёс Санно, возвращая внимание Браска с тёмных небес. – Донеал и Маркомар закончили.

– Хорошо. Мы ничего не оставим оркам, – раздался сквозь вокс-решётку шлема ответ Браска.

– Тогда к “Катафракту”.

– Не будем медлить. Неофиты, следуйте за нами.

– Слушаюсь, повелитель, – дружно ответили два молодых космических десантника.

В полевом госпитале кипела бурная деятельность. После прошлой атаки вдоль каждой дороги валялись трупы орков. Стонали умирающие гвардейцы. Перекрикиваясь, отделения Йопальских контрактников торопливо забирали оборудование и снаряжение из префабрикатумов и у мертвецов, разбирали обломки на пути эвакуации. Время от времени голоса заглушал гул машин. Бульдозеры с рёвом растаскивали визжащие груды металла. Техника в сортировочном парке запускала вхолостую двигатели, прочищая их от пепла.

Одинокая подгруппа Чёрных Храмовников крестового похода Пепельных Пустошей собралась возле своего “Носорога” “Катафракта”.

– Сколько осталось времени, повелители? – спросил Донеал.

– Мало, парень, – ответил Санно. – Мало.

– Хотя бы небо за нас.

Браск мрачно посмотрел на неофита. Обычно жизнерадостный Храмовник сейчас не был расположен к оптимизму.

– Сезон теней ещё не вступил в свои права. Это ненадолго, – произнёс он и снова поднял голову, что-то высматривая в небесах. – Откровенно говоря, мы зависим от погоды, какой-бы она ни была.

Донеал молча попросил объяснений.

– Пепельные бури с лёгкостью могут убить, зато они маскировали нас, неофит, – пояснил Санно. – Поднимая клубы пепла, мы позволим оркам обнаружить конвой за несколько миль.

Браск кашлянул в знак согласия.

“Носорог” Храмовников располагался у выезда с центральной площади госпиталя. Яростные абразивные ветра Армагеддона содрали с него всю чёрную краску. Впереди на крыше стоял штурмовой болтер на поворотном станке.

Санно улыбнулся за обезличенным шлемом “Крестоносец”. – Двигатель “Катафракта” выключен, но он готов, брат. Ты чувствуешь его нетерпение?

– Не чувствую, – ответил Браск. – Я не столь близок с духом-машиной.

– Какой стыд, брат. Его святая душа жаждет мести. Он знает, что Озрик пал и хочет отомстить.

Озрик погиб в сражении с орками. Он был последним неофитом Браска, прежде чем тот стал Братом меча. Он был его другом.

За БМП по периметру центральной площади выстроились друг за другом семь больших трейлеров. Их двигательной силой служили двухэтажные тягачи. На бронированных кабинах установили сдвоенные тяжёлые стабберы на шарнирных лафетах. Каждый тягач оснащался шестью парами колёс высотой с человека. К ним присоединили массивные полуприцепы, загруженные отдельными контейнерами. Их построили по тому же СШК, что и префабрикатумы. Если бы у Храмовников оставалось время для обычной эвакуации госпиталя, то медицинские палаты поставили бы на вершине контейнеров, как ребёнок ставит кубики, но времени не осталось, а госпиталь требовалось уничтожить.

Санитары-ординарцы и сёстры-госпитальеры выходили из опустевших палат, перенося последних самых тяжелораненых пациентов. Браск задумался, в какой грузовик отнесли тело Озрика.

– Брат Санно, к “Катафракту”, – приказал он. – Неофит Донеал, оставайся со своим наставником. Станьте за оружие “Катафракта”. Смотрите в оба.

– Есть, повелитель.

– Неофит Маркомар, у тебя не осталось наставника. Пока тебя не выберут снова – ты остаёшься со мной.

Послушник молча последовал за ним. Он потерял своего рыцаря несколько дней назад, ещё до того, как отделение наткнулось на госпиталь, и вёл себя замкнуто.

– Ты заменил пылезащитный чехол у винтовки, – одобрительно заметил Браск.

– Так точно, повелитель.

– Хорошо. Чтобы выжить воин должен заботиться о своём снаряжении. Почитая своё оружие – ты почитаешь Императора, и они оба защитят тебя.

– Так точно, повелитель.

Они направились к административному зданию, от остальных этот префабрикатум отличался только обветренным рисунком красной треснувшей чаши.

Двери были открыты. Сестра Роза, управляющая госпиталя, раздавала приказы персоналу. Яркий в мрачный полдень свет палаты омывал её.

– Мы готовы, – сказал Браск.

– Как и мы, – ответила сестра. Её изуродованное радиацией лицо выглядело усталым от стресса и недостатка сна. – Семерых нельзя перемещать. Они умрут, если мы попытаемся.

– Вам помочь?

– Мне не нужно, чтобы вы выполняли за нас наши обязанности, брат. Мои сёстры сейчас заняты своим делом.

– Они умрут достойно?

– Достойно, брат.

Браск шагнул в сторону и посмотрел над плечами мужчин и женщин, которые работали изо всех сил. – Хорошо, – сказал он, в конце концов. – Запишите имена, и мы помянем их в молитвах. Они не пали в бою, но их жертва не менее благородна.

На площади показался офицер Имперской гвардии, за ним медленно и целеустремлённо шли пять отделений. Он остановился, его люди построились за его спиной. Во всех отделениях были потери. Большинство солдат легкораненые. Все устали. И всё же они стояли выпрямившись.

– Лейтенант Гхаскар, – произнёс Браск.

Офицер поклонился. – Повелитель. Мы готовы. Ждём только вашего приказа.

– Считай, что получил его.

Гхаскар начал выкрикивать команды на необычном готике. Солдаты перестали стоять по стойке “смирно”, некоторые полезли в кабины, другие карабкались по лестницам по бортам грузовиков.

На крыше каждого контейнера располагались низкие перила – часть фиксатора системы складирования – ставшие некоторой защитой для йопальцев. Гвардейцы легли и прижались к ним, направив во все стороны оружие. Более опытные обвязали верёвки вокруг лодыжек и перил и убедили остальных последовать их примеру.

– Сестра Роза, – произнёс Браск. – Я буду на первом тягаче. Мои братья прикроют колонну с фронта. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы как можно больше людей выжило.

– Я буду молиться обо всех нас, – ответила она.

Брат меча направился к “Носорогу”. В зависимости от характера солдаты в грузовиках кивали ему, как воины воину, или осеняли себя тройной версией йопальской аквилы.

– Жди здесь, – сказал он Маркомару.

Браск вошёл по рампе в “Катафракта”, Санно посмотрел на него через плечо сквозь открытую дверь кабины. Он снял шлем, благодаря интерфейсному разъёму в позвоночнике он напрямую подсоединился к БМП.

– Я причащаюсь с “Катафрактом”, брат. Мы молимся.

– Мой болтер, – объяснил Браск. – Сейчас может пригодиться что-нибудь дальнобойное. Он достал оружие из стойки в передней правой части отсека, но не стал убирать окровавленный цепной меч или снимать с пояса болт-пистолет. До заката потребуются все его святые орудия. Он проверил ауспик. – Чисто. Император не оставил нас.

Прихватив Маркомара, он направился к головному тягачу. Пока Брат меча поднимался по лестнице, гвардейцы наверху замолчали. Оказавшись на крыше, он шагнул в центр и примагнитил ботинки к металлу.

На крыше грузовика заняли позиции шесть йопальцев. Лёжа у его ног, они были похожи на детей. Двое уважительно несколько раз опустили голову, касаясь металла.

– Хватит. Не кланяйтесь нам.

– Но вы – Ангелы Смерти! – ответил один из солдат. Он снял защитные очки, открыв полосу тёмной кожи между шлемом и шарфом. Ярко-белые глаза выделялись на испачканном лице.

– Мы – орудия Императора. Мы – не боги. Не кланяйтесь мне, – резко повторил Браск.

Маркомар поднялся следом за Братом меча, он лёг настолько низко, насколько позволили телосложение и панцирная броня. Он приготовил снайперскую винтовку.

– Брат Санно, попроси “Катафракта” увести нас отсюда.

– Слушаюсь, брат.

Секунду спустя взревел пробудившийся двигатель “Носорога”. Шум в лагере стал просто безумным. Отставшие имперцы карабкались по бортам и задним дверям контейнеров.

Послышалось шесть приглушённых болтерных выстрелов. Из зданий показались шесть медленно идущих боевых санитаров Адепта Сороритас в лёгкой силовой броне. Их песни потери заглушили включавшиеся один за другим двигатели тягачей, затянувшие свой невыразительный хор. Высокие выхлопные трубы извергли едкую вонь горящих углеводородов, и только фильтры в шлеме Браска не позволили саже забить горло.

Храмовник осмотрел лагерь. Над парой повреждённых зелёнокожими префабрикатумов поднимался дым. Повсюду валялись трупы орков. Их было много. Брата меча впечатлила храбрость йопальцев.

Несколько солдат разбирали баррикады на дороге, ведущей к воротам. Послышались переговоры по воксу между гвардейцами – началась перекличка. Лязгнули двери.

Последней из здания администратума вышла сестра Роза. Она пристально посмотрела на стоявшего на крыше Браска, её взгляд пронзал насквозь. У них обоих были шрамы. Исполняя свой долг, она получила радиационные ожоги, он – боевые раны. Они оба служили, хотя каждый по-своему. Брат меча кивнул, признавая это.

– Все на борту, – доложил Гхаскар. – Можем выступить, как только прикажите, повелитель.

– Тогда пусть Император проведёт нас сквозь шторм и врагов в безопасную гавань. – Мрачно произнёс Браск. Его обычное веселье ушло, было не до него, когда Озрик лежал мёртвым. Он закрыл глаза и начал молча молиться.

– Император, я, не задумываясь, пожертвовал бы пятьюдесятью меньшими людьми, чтобы Озрик остался жив. Я не должен так думать, но именно так я и думаю. Прости меня за то, что признаваясь в грехе, я так и не смог побороть его.

Хлопнула последняя дверь. Сестра Роза на борту.

– Брат Санно, вывози нас.

“Катафракт” довольно взревел и загрохотал вперёд, раздвигая оставшиеся баррикады, давя траками убитых орков и людей в бесформенную массу.

Браск покачнулся, когда грузовик двинулся с места. У западного выезда из лагеря поднялась пыль. По окружавшей госпиталь дороге к воротам приближалась техника йопальцев: четыре “Химеры”, командный “Таурокс Прайм” и разведывательная “Саламандра”, чей открытый отсек затянули крепким брезентом.

Санно направил “Носорог” прямо на импровизированные ворота – цепи на каркасе из трубной стали. Они прыгали и дёргались под траками, словно бившийся в агонии зверь, и звенели, когда по ним проезжали грузовики.

На равнине перед госпиталем “Химеры” заняли позиции по обеим сторонам от колонны. “Таурокс” пристроился за последним тягачом. В воксе раздался треск приказов Гхаскара и “Саламандра” устремилась вперёд, взметнув в воздух две струи пыли.

Орочьи трупы вокруг лагеря выглядели чёрными тенями на пепельном песке.

– Нет никаких признаков живых зелёнокожих, – сообщил лейтенант.

– Я тоже ничего не вижу, – добавил Санно. – Наш отход не заметили.

– Сохраняйте бдительность, – ответил Браск. – В пути нас могут атаковать мародёры. Бури прошли и их теперь много. – Он взглянул на небо. – Я надеялся, что шторм вернётся и скроет наше передвижение, но, похоже, этого не случится. Сезон огня утратил ярость.

Он посмотрел на покинутый госпиталь. На дисплее визора горела руна взрыва.

Трудный выбор. Оставить его – зелёнокожие получат трофеи. Уничтожить – дать сигнал, что имперцы уходят.

Конвой упорно поднимался по низкому подъёму, поворачивая на запад, объезжая поле пепельных дюн. Порывистый ветер сносил потоки пыли с похожих на скимитар гребней холмов.

Когда они отъехали на несколько километров и лагерь скрылся во мгле, Браск подорвал заряды. Огонь охватил весь комплекс, разрывая в клочья префабрикатумы и подбрасывая листы металлической обшивки. Ветер относил их на запад в сторону конвоя. Полсекунды спустя до Браска донеслись звуки взрывов, серия слабых хлопков и грохот рифлёного металла.

Он смотрел на пылающий полевой госпиталь до тех пор, пока тот не исчез среди однообразного ландшафта Пепельных Пустошей.

Караван продвигался вперед, не встречая сопротивления. Ветер то усиливался, то стихал, иногда принося столько пепла, что видимость становилась просто нулевой. Мощные бури сезона огня почти прошли. Ветер слабел, завеса пепла рассеивалась, открывая выжженный мёртвый пейзаж. Армагеддон прибывал в плачевном состоянии, и вина за это во многом лежала на человечестве. Заброшенные здания, видневшиеся среди дюн; песок, заляпанный яркими промышленными отходами; ведущие в никуда дороги и расколотые надвое холмы, в которых, похоже, скрывались гигантские выработанные шахты засыпанные пеплом. Армагеддон никогда не был спокойным миром – ежегодный вулканический гнев доказывал это.

Встречалось мало признаков какой-либо жизни. Только рощи приземистых венненумов, отмечавшие пыльные оазисы, или заросли ятрышников на покатых холмах, столь же запутанные как шиповник. Иногда что-то выбегало из них, но это оказывались мелкие хищники и они быстро исчезали из вида.

Куда не посмотри, кругом виднелись следы войны. На горизонте поднимались столбы дыма, доносились звуки артиллерийских дуэлей в нескольких лигах. Пасмурное небо расчертили инверсионные следы самолётов. Конвой проезжал мимо ржавых остовов танков, оставшихся после минувших сражений. Повсюду вокруг шли бои и всё же они оставались одни.

Караван двигался на запад жаркий день и холодную ночь. Дважды останавливались, чтобы йопальцы могли поменяться в кабинах и на крышах. Ночью гвардейцы дремали прямо на позициях. Всё это время Браск и Маркомар оставались на страже. Только несколько раз он обменивался сообщениями с Санно и лейтенантом Гхаскаром.

В третий раз они остановились на втором рассвете, который раскрасил пепельную серую пустыню в агрессивный матово-красный цвет. Гхаскар, Санно и Браск провели военный совет по воксу.

– Впереди мёртвая долина, брат, – начал Санно. – Пересохшее русло реки – хорошая естественная дорога. Но есть вероятность засады. Судя по топографическим данным, она ведёт прямо к реке Мортис. Следуя по ней, мы достигнем границ Хельсрича через двадцать часов.

– По речному шоссе в обоих направления следуют много конвоев снабжения и вспомогательных караванов, – добавил Гхаскар. – Там мы окажемся в безопасности под защитой имперских сил.

– В этом он прав, брат, – согласился Санно. – Но мы просто не доберёмся туда. Долина – отличное место для засады и нам придётся преодолеть почти сто километров, прежде чем мы достигнем имперских застав.

– Где враг? – спросил Браск. – Мы видели какие-нибудь признаки?

– Вокс дальнего действия всё ещё неисправен, брат. Орки уничтожили всю местную систему связи, – сказал Санно. – Мы одни. Император слишком занят великими делами этого мира, чтобы обращать Своё внимание на нас.

– От “Саламандры” не поступало никакой информации о следах ксеносов, – сообщил Гхаскар.

– Они всё ещё передают сообщения? – удивился Браск.

– Да, и с завидной эффективностью, повелитель, – ответил Гхаскар. Брату меча он начинал нравиться, в тоне лейтенанта не было ни малейшего намёка на мысли, что он заслужил благодарность за усердие своих разведчиков.

– Решать тебе, брат.

– Раньше ты бы стал отговаривать от такого маршрута, брат Санно.

Санно был ветераном многих войн и на взгляд Браска он опасно пресытился ими, хотя и был гораздо моложе старого Брата меча. – Ты хорошо знаешь сердце своего брата. Но не сейчас – у нас нет выбора. Сколько времени мы сможем ехать по этой покинутой Императором пустоши, прежде чем нас обнаружат? Это – короткий бросок, а все остальные варианты не подходят. Земля по обеим сторонам долины непроходима для грузовиков. Нам нужно проехать триста километров на юг прямо до побережья и испытать судьбу там.

– Мои люди будут сражаться до конца, – сказал лейтенант. – Всё что вам нужно сделать, повелитель, отдать приказ.

– До этого не дойдёт, – ответил Браск.

Снова решение за мной. В прошлый раз погиб Озрик. От этой мысли у него непроизвольно сжались плечи.

Когда я вернусь, то буду долго смеяться. Сколь многие из наших пали, а я ещё жив? Почему, о Император? Что за планы у Тебя на мой счёт?

– Брат? – позвал Санно. – Что прикажешь?

Браск посмотрел вперёд. Воздух снова подёрнуло дымкой. Вдали на горизонте он мог различить линию светло-коричневых холмов. Тень указывала на расселину между ними – разумеется, речная долина. Он сверился с логическим блоком доспеха и тот подтвердил предположение.

Санно прав. Это их последняя передышка.

– Двигаемся вперёд.

Час спустя ожидаемое сообщение от “Саламандры” так и не поступило.

– Вот они! – крикнул по воксу Санно.

Десятки лёгких автомобилей перепрыгивали через гребни дюн. Орочьи атакующие багги, полугусеничные машины, развалюхи – все разные и с тяжёлым вооружением. Монстры с безумным взором ехали на байках в авангарде, сформировав наконечник, который всё время грозил развалиться. За ними двигались четыре транспорта, ломившиеся от понабившихся ксеносов. Машины покрывал такой слой столько пепла и пыли, что было непонятно к какому подвиду относятся эти орки. Браск предположил, что к культу скорости, но, в конечном счёте, это не имело значения.

– Игнорировать байки, приоритетная цель – транспорты, – приказал он.

Орки мчались на безумной скорости и быстро приближались. Храмовник выпустил болт в грудную клетку мотоциклиста. Она взорвалась, и зелёнокожий рухнул, словно выпотрошенная рыба. Байк проехал ещё с десяток метров, прежде чем налетел на препятствие, упал и закружился кучей разлетающихся обломков. Смеющиеся сородичи, ревя двигателями, объезжали неудачника. Пригнувшись, они открыли огонь из пистолетов. Йопальцы ответили. Из кабин и контейнеров вылетели рубиновые лазерные лучи. Загрохотали стабберы. “Химеры” на флангах ударили из мульти-лазеров и тяжёлых болтеров, Донеал прикрывал фронт колонны из штормового болтера “Катафракта”. “Таурокс” защищал тыл.

Орочий байк, мчавшийся вдоль линии грузовиков, врезался в стену долины и встал на дыбы. Другой взорвался. Но русло реки было неровным, а орки быстрыми, поэтому многие имперские выстрелы прошли мимо.

Очередь крупнокалиберных пуль прошила крышу грузовика Браска, насквозь пробив тонкий металл. Отрикошетив от брони Брата меча, они взмыли вверх. Йопальцам повезло меньше. Один встал на колено, чтобы лучше прицелиться. Ему попали в плечо, и он с криком вылетел из трейлера. Другого, лежавшего плашмя, прошили пули снизу. Он дважды дёрнулся и выронил лазган, оружие загремело о бок контейнера. Тело солдата заскользило за ним и повисло на страховочном тросе.

Орочий стрелок рычал и колотил своего водителя по голове. Он указывал на Браска. Багги вилял, пока водитель отбивался от стрелка и высматривал того, кто так разозлил его напарника.

– Я не стану вашим трофеем, – произнёс Храмовник и прицелился. Первый выстрел прошёл мимо из-за неожиданно подпрыгнувшего грузовика. Второй оказался точным и снёс водителю голову. Обезглавленный труп резко навалился на руль, поворачивая машину в сторону от конвоя. Стрелок сумел восстановить равновесие и навёл оружие для прощального выстрела. Он его так и не сделал, упав на собственное оружие, срубленный из снайперской винтовки.

– Хороший выстрел, Маркомар.

Орки продолжали отчаянную погоню. Всё больше байков съезжали с холмов и двигались параллельно конвою, петляя вдали и вновь приближаясь к грузовикам, ведя огонь. Всё больше их кружило вокруг гигантских грузовиков словно мухи вокруг коров. Три багги и полугусеничный вездеход атаковали замыкающий тягач и изрешетили трейлер. Машина продолжала ехать, но Брат меча сомневался, что внутри хоть кто-то уцелел. Арьергардный “Таурокс Прайм” зачистил широкую область мёртвой реки от врагов только для того, чтобы они хлынули вновь.

Пара развалюх-транспортов налетела на “Химеру”, которую преследовали несколько багги. Башенка вращалась, отсекая врагов из мульти-лазера, храбрый стрелок добавил к её огневой мощи стаббер. По БМП забарабанили ракеты. Ненадёжные орочьи боеприпасы всего лишь лязгали по броне, не детонируя, но одна ракета оказалась исправной и взорвалась, попав прямо в башню. Стрелок исчез, половину башни сорвало. Багги устремились на раненую жертву.

Один из них закружился из-за спущенной шины. Ещё один превратила в огненный шар вторая “Химера”, но последний уверено держался рядом. В нём было с десяток орков, которые цеплялись снаружи за поручни. Широкий трап опустился, крючья на его конце вцепились в арматуру. В бой вступили лазганы на шарнирах в корпусе, но мостки мешали, закрывая линию огня.

Браск услышал боевой клич, перекрывший грохот битвы, орки лезли на “Химеру” столь усердно пихая друг друга, что один из зелёнокожих свалился с взятого на абордаж транспорта. БМП виляла из стороны в сторону, пытаясь сбросить ксеносов, но подобное развлечение вызвало у них только смех. За несколько секунд они добрались до верхнего люка и вырезали всех внутри. Сцепившиеся “Химера” и багги остановились, орки исступлённо танцевали на своём трофее.

– Сколько осталось, брат Санно? – спросил Браск.

– До ближайшей имперской заставы семьдесят километров. И нет никакой гарантии, что нас там кто-нибудь встретит, Брат меча. В воксе тишина.

Выстрел Браска выбил орка с кормы багги. Двигатели машин зелёнокожих оглушительно ревели. Вокруг трейлеров клубился чёрный дым.

– Повелитель! – закричал один из йопальцев, указывая на южную сторону долины.

Ещё семь забитых ксеносами грузовиков спускались по склону, враг получил подкрепление. Зелёнокожие размахивали абордажными крюками, а по обеим сторонам их машин виднелись поднятые трапы, не оставляя у Браска никаких сомнений в намерениях орков. Донеал повернулся в люке “Носорога” и обстрелял их из штормового болтера “Катафракта”. Он прицелился хорошо: болты пробили кузов одного из грузовиков, выкашивая зелёнокожих. Браск присоединился к нему, убив ещё больше. Маркомар снял водителя, после чего грузовик резко свернул и перевернулся, рассыпав пассажиров по дну долины. Кабины остальных оказались слишком хорошо защищены и железные пластины остановили лазерные разряды.

– Брат! – предупредил Маркомар.

Багги пристроился прямо за трейлером, который следовал за Браском. Тяжёлые стабберы не удалось опустить под достаточным углом и пули поднимали пыль в добром метре от врагов.

Гвардейцы жестикулировали, высовываясь с крыши контейнера, но их крики были не слышны. Один поскользнулся и упал, беспомощно повиснув на верёвке на лодыжке. Двое бросились ему на помощь и погибли. Брат меча сменил цель, сосредоточившись на багги. Он дважды промазал, после третьего болта из блока цилиндров показался пар, но на машине это никак не отразилось.

Стрелок отложил оружие. Нагнулся. Когда он выпрямился, то держал в руках большую бомбу.

Смело лавируя, водитель провёл багги между двумя трейлерами. Стрелок прикрепил бомбу к решётке радиатора. Водитель тягача увеличил скорость, пытаясь раздавить наглецов, но багги умчался, а стрелок разразился шквалом неприличных жестов.

– Прыгайте! – закричал Браск.

К чести водителя второго трейлера он понял, что его ждёт, и резко свернул влево, выводя машину из конвоя. Самоотверженно, но слишком поздно.

Бомба взорвалась, выпотрошив тягач. Он подпрыгнул, и остановился, согнувшись на пути “Химеры” на северном фланге. БМП на полной скорости врезалась в него, раздался лязг от удара в пылающие обломки. Прицеп оторвался, опрокинув буксирный кузов тягача, и встал на дыбы. Беспомощные солдаты вылетели наружу, как тряпичные куклы. Инерция удара закружила его вперед, и он приземлился по диагонали в русле реки.