Текст книги "Сражения Космического Десанта"

Автор книги: Майкл Коннелли

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 228 (всего у книги 303 страниц)

Глава 16
Подъем

Цедис был Холосом, а Холос – Цедисом. Где начинался один и заканчивался другой, перестало иметь значение. Поднимаясь по склону безжалостной горы, он/они были заняты лишь тем, чтобы переставлять ноги. В некоторых местах подъем становился крутым, и Холосу приходилось подтягиваться на руках. Грунт осыпался, и космодесантник скидывал вниз огромные куски породы. Он часто скатывался назад. В такие моменты приходилось нелегко даже с его усиленной физиологией. За каждые три шага вперед Кровопийца платил двумя шагами назад. Камни все чаще падали с вершины. Гора ворчала от его объятий, злилась, что он оказался на ее склонах.

Во рту Холоса пересохло, как в пустыне. Броня должна была поддерживать влагу в теле, перерабатывая его выделения и впрыскивая их обратно в виде богатой питательными веществами жидкости. Но десантника и его братьев, которые еще только родятся, мучила не обычная жажда. Зная о том, что будет поражен «жаждой», Холос взял с собой воду и вино. Глотки позволяли ослабить жжение на сладостные секунды, но фляжки, висевшие у него на поясе, уже давно опустели, и он выкидывал их одну за другой. Они усеивали склон горы. Яркие вспышки рядом с темными следами ног.

Сверху донеслись пронзительные крики, и Холос посмотрел наверх, где увидел асторгай, кружащихся над вершиной вулкана. Десантник устал, но все равно ускорил шаг. Там, где он сейчас находился, он стал бы легкой добычей, если бы асторгай решили напасть.

– Что он имеет в виду, когда говорит о Холосе, реклюзиарх? Я тянусь к нему разумом и чувствую великое возмущение, – Гвиниан обратился напрямую к капеллану, закрыв разговор от остальных братьев, идущих с ними. Кровопийцы спускались уже час после комнаты-оазиса, пройдя еще сквозь два корабля.

– Мне запрещено говорить об этом, брат, – ответил Мазраэль. – Это главная тайна нашего ордена, которую невозможно с легкостью открыть даже такому могучему и почитаемому герою, как ты. Только реклюзиарх может знать всю правду, это моя ноша. Радуйся, что я не могу поделиться ей с тобой.

– Понимаю, – отозвался Гвиниан. Братья из библи– ария Кровопийц, обладающие психическими способностями, хранили достаточно собственных секретов.

– Я рад, что это так. Любопытство – путь к потере мудрости, – тон Мазраэля смягчился. – Ты один из самых могучих сынов ордена, и, возможно, когда-нибудь ты сам откроешь эту тайну.

– Возможно.

Гвиниан украдкой взглянул на Цедиса.

– Где он? Здесь или там?

– Здесь, там, разве это что-то значит? – ответил Мазраэль. – Уж ты-то должен знать, что реальность представляет собой нечто большее, чем кажется. Где бы он ни был, он служит и шагает вместе с нами. Служба – единственное, что имеет значение.

Идущие впереди братья-терминаторы Квинт и Калаэль остановились. Коридор внезапно закончился. Его срезало во время бедствия, которое убило корабль и заставило его стать частью агломерации. Теперь коридор был плотно прижат к судну чужаков. Корпусы кораблей будто застыли в металлическом поцелуе. Лампы доспехов Квинта и Калаэля освещали двойной выпуклый круг из какого-то зеленого материала. Мазраэль встал между братьями и провел пальцем по стене. Он убрал руку и посмотрел на Гвиниана.

– Брат?

Гвиниан кивнул и ответил свойственным ему мрачным тоном:

– Существо находится на этом корабле.

– Тогда мы продолжаем движение. Сержант Сандамаэль, подготовь своих людей.

Сандамаэль и Эрдагон подошли ближе. У второго помимо болтера был с собой еще и цепной кулак. Десантник принялся за работу над корпусом корабля чужаков, затем остановился.

– Братья, – сказал он, – это может занять некоторое время. Корабль изготовлен из какого-то композиционного многослойного пластика. Очень прочного.

Мазраэль взглянул на их господина, который стоял настолько тихо, что лишь лампа доспеха указывала на то, что в нем был человек.

– Действуй так быстро, как только можешь, брат. У нас мало времени.

– Разум. Он следит за нами, – сказал Гвиниан.

Брату Эрдагону понадобилось довольно много времени, чтобы прорезать путь в стене космического корабля.

Над Холосом возвышался утес высотой много сотен метров. Со своего уступа десантник не видел вершины. Легенда гласила, что к кратеру, а с него к вершине, невозможно было подняться, если не идти сквозь пещеру асторгай.

Устье тоннеля представляло собой темный круг в красном камне. У Холоса были причины колебаться – это было логово Ло-тана, повелителя асторгай, огромного, в пять раз крупнее любого из своих подданных, монстра. Четыре великих героя ордена пытались его убить, четыре героя погибли, оставив свое снаряжение в логове.

Холос уже все решил. Это был единственный путь к вершине.

Он достал оружие и вошел в пещеру.

Гвиниан торжествующе кричал, собирая разумом энергию варпа и выпуская ее из руки в форме кроваво-красного копья. Всем был известен угрюмый характер библиария. Остальные братья говорили, будто ничто не сможет заставить Гвиниана улыбнуться. А с чего ему было улыбаться? В отличие от остальных, он ощущал страх несчастных, которых они убивали, чтобы утолить жажду крови. Он чувствовал смятение людей, погибающих от рук их возлюбленных ангелов. Чувствовал себя преданным вместе с жертвами, которые погибали от рук тех, кто должен был защищать их. Все это отдавалось горечью в разуме Гвиниана.

Затворничество было обычным делом для большинства орденов. Долгие войны с бесконечными врагами рассеивали их по всей Галактике. А затворничество могло быть опасным. У братьев каждого ордена была цель, было чувство принадлежности, усиленное тысячелетними традициями и ритуалами. Но десантники отрывались от жизни имперских подданных. Они были защищены верой и технологиями. Действие этих технологий видели немногие из людей, а тех, кто понимал, как они работают, было еще меньше. Для обычного человека космодесантник был существом из мифов, благородным небесным ионном Императора, ангелом смерти. Оторванность от простых людей и почитание с их же стороны могло стать плодородной почвой для высокомерия.

Смерть, что они несли, должна была настигать ксено– сон и предателей, мутантов и неверных. Что же чувствовали сыны человечества, когда одного из них похищали, будто животное, и выпускали ему кровь для пропитания космодесантников? Гвиниан слишком хорошо знал это. Он ощущал эмоции других, особенные тонкие нити в варпе, которые видели не все псайкеры. Он чувствовал боль и ужас. Гвиниан также хранил секреты, недоступные другим членам ордена. Ритуалы библиариума включали в себя темные вещи, не предназначенные для умов братьев, не имеющих психических способностей. Он знал все о демонических ужасах, скрывающихся за покровом реального пространства. Это пришлось узнать, чтобы сопротивляться шепоту их голосов. Он видел, как его братья проливают кровь, считая, что это справедливо, поскольку совершаемое зло уберегает от зла еще большего. Несмотря на все молитвы, на чувство вины, которое испытывали Кровопийцы, на стремление ордена сохранять жизни всегда, когда это возможно, Гвиниан видел в похищении людей зачатки высокомерия, из-за которого больше половины богоподобных сынов самого Императора свернули с избранного пути во времена Ереси.

Поэтому он редко улыбался.

Тем не менее остальные братья ошибались. Он мог улыбаться. И делал это сейчас, когда стрела ярко-красной энергии, выпущенная из его руки, обогнула брата Квинта и пробила грудь генокрада, отбросив существо назад. Конечности чужака внезапно обмякли, он врезался в стену и упал на пол.

Гвиниан рассмеялся. В нем бурлили сила варпа и жажда битвы. Он пел охранительные молитвы библиариума, зачерпывая мощь из имматериума. Сверхъестественная энергия ускоряла его разум и сердца, эффект был опьяняющим. Библиарий поднял болт-пистолет и выпустил пять зарядов. Каждый из них попал точно в цель, прочертив полосу из пробоин в экзоскелете генокрада, нападавшего на брата Эрдагона. Последний выстрел взорвал голову ксеноса. Очередной чужак прыгнул с низкой платформы. Гвиниан отошел на полшага и сбил врага на землю психосиловым посохом. Библиарий дико ухмыльнулся за линзами терминаторского шлема. По его подбородку бежала кровь – удлиненные клыки пронзили его собственную губу. Вокруг его кулаков разгорелось красное пламя. Из вытянутой руки вылетело еще одно кровавое копье.

Ксеносы на этом корабле были больше и быстрее, чем те, которых они встречали раньше. Частью разума, не затуманенной жаждой битвы, Гвиниан подозревал, что эти существа не выращивались из человеческого материала. На их нижних конечностях было по два локтя, и они заканчивались заостренными костяными наростами, а не цепкими руками, как у других, и по всей длине их предплечий свисали гребешки из щупалец-манипуляторов. Лица этих ксеносов также были лишены отдаленного сходства с человеческими, которое часто встречается у генокрадов. Корабль, в котором находился отряд, не был изготовлен людьми. Его коридоры были низкими и широкими, с длинными трапами вместо лестниц и лифтов. Освещение и гравитация функционировали, но ни то, ни другое не было комфортным для обычного человека. Освещение в основном относилось к ультрафиолетовой части спектра, его лучи были темно-лиловыми. Воздух представлял собой удушливую смесь двуокиси серы и азота. Возможно, в этих генокрадах можно было найти генетический след членов команды корабля, а возможно, нет. В любом случае эти чужаки были помесью разных видов ксеносов, что делало их еще более отвратительными в глазах Гвиниана.

Библиарий вытянул руку, заряжая разум из бездонного колодца варпа, затем поднял ее, чтобы вновь выпустить энергию.

Гвиниан почувствовал резкую боль, когда великое и мощное сознание потянулось из глубин корабля. К духу десантника прикоснулся холодный злобный дух. Его обжигающее прикосновение распространялось от мозга, переходя на зрительные нервы. В левом глазу космодесантника что-то лопнуло, и библиарий почувствовал, как по его щеке бежит кровь, смешиваясь с той, что вытекала из раны на губе.

Кровопийца закричал и упал на одно колено. Он поднял посох как раз вовремя, чтобы отбить боковой удар генокрада. Гвиниан попытался встать, но не мог, атака ксеноса была слишком яростной. Шквал ударов его четырех рук теснил библиария назад.

Его спас владыка Цедис. «Гладиус рубеум» сиял чистым светом, на его клинке переливались картины былых побед. Генокрад попытался перехватить десантника. Цедис ударил мечом по диагонали. Сила удара развернула существо, и его внутренности вывалились наружу. Цедис, двигаясь с невозможной в терминаторском доспехе ловкостью, вонзил «Гладиус рубеум» в шею генокрада, напавшего на Гвиниана. Магистр повернул клинок, чтобы вытащить его, и чудовище упало замертво. Не обращая внимания на библиария, Цедис двинулся дальше в поисках новых жертв.

Гвиниан с трудом поднялся. Битва складывалась не в их пользу. Мазраэля зажали в угол два существа. Крозиус арканум капеллана ярко горел, когда его расщепляющее поле сталкивалось с руками ксеносов. Брат Калаэль лежал на полу, его тело было распорото. Он держался рукой за рану, заделочный материал доспеха смешивался с кровью. Десантник раз за разом повторял Сангвис Моритура. Квинт зарычал, когда ему на спину прыгнул генокрад, пытающийся сорвать с него шлем. Метрион и Сандамаэль сражались бок о бок, нанося удары силовыми кулаками. Чужак поднялся на задние лапы перед Сандамаэлем, оказавшись в полтора раза выше терминатора. Оправившись, Гвиниан расстрелял ксеноса из болтера, повторяя литании ненависти.

Квинт взвыл, когда враг сорвал с него шлем. Десантник отчаянно бил врага, пытаясь стащить его с себя. Он сражался, задержав дыхание, и его лицо покраснело.

Битва достигла переломного момента. На миг Гвиниан увидел комнату с помощью варп-зрения. Это случалось с ним только во время крайнего напряжения. Старший библиарий не совсем понимал эту свою способность. Дары каждого псайкера отличались, ими наделял сам Император. То, что испытывал Гвиниан, было похоже на кровавое прорицание, возможность видеть будущее, когда потоки крови лились без преград. Когда это случалось, библиарий видел дороги, ведущие из настоящего в будущее и расходящиеся на несколько других дорог, – каждая история имела несколько вариантов развития. Он наблюдал за триумфом Кровопийц, но гораздо больше места в его видении занимала смерть. Гвиниан увидел, как его братья умирают. Много, много раз.

А затем сквозь битву прошел Цедис, раздавая удары вокруг. На него прыгнул генокрад, его костяные шипы и когти оцарапали руку магистра и высекли искры из металла. Цедис оттолкнул его предплечьем и схватил за горло. С нечеловеческой силой он поднял существо в воздух и сломал ему шею одним движением запястья. Гвиниан ахнул. Цедис прокладывал всего один путь в будущее. Пока он шел, время перестроилось, оставив лишь одну возможность – победу.

Цедис взвыл от кровавой ярости, его эмоции бурлили, как лава с горы Калиций. Гвиниан пошатнулся от их психической отдачи. Он чувствовал многое, видел многое. На мгновение перед ним предстала пещера, где человек в силовой броне сражался с крылатым асторгай. Холос. Это мог быть только сам Холос. На это видение наслаивалось другое: адское судно, захваченное Хаосом. Там сражались два брата. У одного из них были крылья. Другой, бескрылый, был предателем.

Затем оно исчезло. Гвиниан вновь увидел брата Холоса, а потом и эта картина растаяла, оставив лишь Цедиса, кровопролитие и смерть.

Психическая отдача «черной ярости» Цедиса наполнила всех в комнате энергией. Гвиниан чувствовал ее сильнее всех. Он закинул голову назад, гимны превратились в длинный и радостный вопль. Боль в глазу исчезла. Разум ревел от своей мощи. Библиарий оттолкнул пагубное влияние разума ксеноса и набросился на генокрадов с радостным фанатизмом.

Холос убивал асторгай. Рядом сражались братья, но десантник не знал их, несмотря на кроваво-красный цвет доспехов и знаки отличия ордена. Цедис узнал бы Гвиниана, Мазраэля, Квинта, Калаэля, Эрдагона и Метрио– на. С ними были другие, не знакомые ему. Те, кто сражались с семнадцатью другими героями, присоединившимися к восхождению и переживающими его заново. Для Холоса все они были фантомами, уловками «жажды», мучившей его тело. Вряд ли его разум смог бы осознать правду. Фигуры появлялись и исчезали из поля зрения. Все они исполняли беззвучный танец смерти. Его достигали отголоски семнадцати битв, искры от их огня мешали видеть реальность. Но с этими помехами Холос сражался так же успешно, как и с асторгай.

Его меч, называемый «Обагренный ужас», блеснул в руке, стремительно погрузившись в плоть. Асторгай бросались на него из вырытых входов по всему помещению. Враги распускали крылья и пикировали на него, отскакивали от пола, пользуясь крыльями, ловчими когтями и единственной ногой. Их богохульства и ядовитые насмешки вместе с вонью испражнений оскверняли воздух.

Холос был неустрашим. Он вскричал, когда когти поцарапали его руку. Вспышка времени позволила ему увидеть покрытый щупальцами костяной шип. Холос отбил его мечом, который ему не принадлежал, а затем картина изменилась, и к нему уже вновь летел коготь-перо. «Обагренный ужас» встретил удар и распорол затвердевшие перья и плоть крыла существа, будто они были сделаны из шелка.

Врагов была тьма, но Холос дрался как одержимый. Тени еще не рожденных Кровопийц сражались рядом с ним в своих, не известных ему битвах. А затем стало пусто.

Холос тяжело дышал посреди резни. Его кровь смешивалась с кровью убитых асторгай.

– Владыка.

Холос медленно поднял голову. Перед ним стояли два брата. Их фигуры мерцали подобно миражу над лавовыми ловушками, затем исчезли. Теперь на их месте был капеллан, и это он заговорил с ним. На мгновение Холос подумал, что это реклюзиарх Шанандар, но нет, он не знал этого человека.

– Владыка, мы должны двигаться дальше.

Холос покачнулся. Вспышка. Ухмыляющееся лицо издевалось над ним, пока он ломал крылья. Десантник закрыл глаза и до крови кусал внутренние стороны щек, пока видение не пропало.

– «Черная ярость», – произнес он, не зная, с кем разговаривает. Он совершенно точно был в одиночестве. – Она забирает меня. Времени осталось немного.

Цедис взглянул в шлем-череп Мазраэля. По всему помещению были разбросаны тела генокрадов. В шлеме магистра гудела тревога, предупреждающая о приближении новых врагов. Цедис ее не слышал.

– Как я разговариваю с тобой? Ведь я здесь один.

– Брат из ордена Кровопийц никогда не бывает один, владыка Холос.

Цедис, похоже, понял это.

– Ло-тан. Это его мне нужно убить, если я хочу достичь вершины горы Калиций. Я должен продолжить путь!

Мазраэль кивнул.

– Я отведу тебя к нему, владыка. – Он взял повелителя Кровопийц под руку.

– Сюда, – сказал Гвиниан, – он ждет нас.

Глава 17
Кровь – это жизнь, жизнь – это долг

Волдон расположил отряд в шахматном порядке, чтобы использовать максимальное количество орудий одновременно. Десантники достигли перекрестка в форме буквы «У» и остановились, сочтя его хорошим местом для сражения. Коридор слегка расширялся, встречаясь с другим. В стенах были установлены шкафчики для оборудования, проржавевшие и развалившиеся. На перекрестке было достаточно места только для того, чтобы в один коридор стреляли два космодесантника. На их позиции собирались сдвоенные полоски красных точек.

– Мы не сможем уничтожить всех, брат-сержант, – сказал Аланий.

– Мы не сможем от них убежать, – ответил Волдон, – и будем обороняться здесь.

– Пока мы сражаемся, ксеносы беспрепятственно нападут на наших братьев! – воскликнул Азмаэль. Его голос был полон гнева.

– А какой у нас выбор? – спокойно ответил Волдон. – Мы делаем то, для чего были рождены, – сражаемся с врагами Императора. Он заранее знает, добьемся ли мы успеха, и уже оценил тех из нас, кто падет.

– Брат-сержант! – прокричал Эскерион. – Они идут! – И теперь с трех направлений, – добавил Волдон. – Милитор, прикрывай сержанта Алания.

Аланий кивнул.

– Тараэль, встань с нашими братьями-Новадесантни– ками.

Астартес протиснулись мимо друг друга на заданные позиции.

– Брат Астомар, стреляй на расстоянии двадцати метров. По обоим коридорам перед нами, если будет необходимо, – сказал Волдон, – затем отступай и пропусти вперед Тараэля.

Азмаэль и Аланий стояли плечом к плечу, слегка наклонившись в стороны, чтобы Милитор мог стрелять в узкий коридор, представляющий собой нижнюю палочку «У». Прошла минута. Космодесантники следили за тем, как красные точки обходят их и покидают зону досягаемости. Мощный ауспик Эскериона ощущал движение врага и отправлял показатели на сенсории отряда.

– Они хотят задержать нас еще дольше, откладывая свое нападение, – разочарованно сказал Азмаэль. – Идите сюда, идите сюда сейчас же!

– Или так, или они организовывают свои силы, чтобы уничтожить нас более эффективно, кузен, – отозвался Волдон.

– Радуйся, Кровопийца, они идут, – сказал Эскерион.

– Братья! Приготовьтесь!

Болтеры поднялись. Были прочитаны молитвы должного функционирования и верной оценки расстояния. Наступила тишина.

Генокрады рванулись на них. Две толпы напали сразу из двух коридоров, составляющих верхние палочки «У». Раздались звуки болтерного огня – легко узнаваемый двойной треск выстрела, возгорание в двигателях болтов, покинувших ствол, и взрывов, следующих после того, как заряд пробивал плоть или металл. Звуки штурмболтеров повторились. Оружие представляло собой болтган с двумя стволами и продвинутым управлением огнем, способный поддерживать подавляющую скорострельность, и Новадесантники умело пользовались этим.

Генокрады падали под ноги своим собратьям, идущим за ними. Гравитация работала, но ксеносы использовали все поверхности, стремительно передвигаясь не только по полу, но и по потолку и стенам. На малом расстоянии, освещаемом лампами доспехов, коридор был полон чужаков. Болтганы затянули свою особую взрывную песнь, каждый заряд находил цель. Ксеносы были выносливыми – чтобы уничтожить некоторых, требовалось по нескольку попаданий. Каждый мертвый генокрад означал, что космодесантникам теперь угрожают меньше разрывающих когтей, но каждая смерть на два или три шага приближала врагов – а их, казалось, было нескончаемое количество.

Штурмболтер Милитора заклинило, и чужаки продвинулись немного вперед перед тем, как космодесантник прочистил орудие и вновь открыл огонь. Еще несколько врагов погибли до того, как ксеносы оказались на расстоянии удара, и брату Милитору пришлось отойти, чтобы пропустить Азмаэля и Алания и дать им возможность эффективно сражаться. Кровопийцы пели песни, которые казались Новадесантникам варварскими, песни о крови и о встречаемой с радостью смерти. Но все понимали тему службы, насквозь пронизывающую гимны. Смертоносные когти сверкали мощной энергией, и Кровопийцы методично убивали каждого подобравшегося близко генокрада.

На другой стороне перекрестка Астомар выпустил струю прометия в один коридор, затем во второй. Максимальная дальность его тяжелого огнемета составляла тридцать метров, но, как и было приказано, он ждал, пока генокрады приблизятся на двадцать, чтобы захватить как можно больше ксеносов. Прометий был настолько горячим, что металл вокруг раскалился докрасна, и все окружение запылало. Краска горела и облупливалась, с прокладок и креплений стекал расплавленный пластик, его капли загорались на лету. Температура заметно выросла. Генокрады кричали, множество голосов издавали жуткие пронзительные визги, в которых чувствовалось достаточно человеческих ноток, чтобы у адептов волосы встали дыбом. Их крики взывали к настолько глубоким пластам подсознания, что ни тренировки, ни психологическая подготовка не могли помочь космодесантникам изменить то, что там таилось, – разве только научить это сдерживать. Пламя погасло. Генокрады вновь рванулись по коридору, но их было уже меньше. Астомар отошел, позволив Тараэлю занять его место. Братья Новадесанта стреляли и стреляли, убивая генокрадов. Ни один не подобрался достаточно близко, чтобы напасть на Тараэля.

Количество двигающихся точек на ауспике уменьшалось, пока коридоры верхней части «У» не оказались почти чистыми.

На другой стороне, где сражались Аланий и Азмаэль, все было по-другому. На датчике движения коридор напоминал единый красный блок, полностью забитый генокрадами. Уже одной своей многочисленностью они теснили Кровопийц назад.

– Брат Волдон! Уходи сейчас же!

– Вы не сможете сдержать их! – отозвался Волдон. – Вы умрете. Отойдите, пропустите брата Астомара.

Новадесантник приготовил огнемет.

Аланий тяжело дышал, вспарывая брюхо очередного генокрада.

– Обратная отдача ударит и по нам, подожди, кузен Астомар.

– Мы можем рискнуть, наши доспехи сильны, – ответил Астомар, направляя оружие в коридор.

– Нет, риск слишком велик! Идите, пока путь свободен. Вы добьетесь большего, если атакуете сзади ксено– сов, которые подготовили засаду для наших братьев. Здесь не сделать ничего.

– Разве что выжить, – ответил Волдон. Но он прислушался к мудрости в словах Алания.

– Или умереть. И я с радостью приму смерть, если это принесет какую-то пользу Империуму! Идите!

Волдон осмотрел карту на ауспике. Они находились недалеко от пещеры, где сражались объединенные силы Кровопийц и Новадесанта из боевой группы «Наковальня». Чужаки, за которыми гнался отряд, уже должны были прибыть туда. Сопротивление на пути между его отделением и последними из группы обхода генокрадов окажется минимальным.

– Ты говоришь правду, брат Аланий, но мы можем по-другому помочь тебе.

Алания и Азмаэля оттеснили еще дальше, ксеносы наседали на них. Волдон приказал своим людям стрелять, обходя, где возможно, Кровопийц или добивать тех генокрадов, которые пытались проползти по потолку. На терминаторов падали тела чужаков. Аланий и Азмаэль отошли еще немного, и в цели попало еще больше бол тов. Давление ослабло, генокрады отступили, щелкая челюстями, ушли в конец коридора. Аланий повернулся к Волдону:

– Они вернутся. Их там десятки, которые остановились только для того, чтобы собраться вновь.

Кровопийца с трудом дышал.

– Мы уходим и пошлем подмогу, как только сможем.

Аланий покачал головой и рассмеялся:

– Кто бы ни пришел за нами, он обнаружит, что мы отправились к Императору. Я передам ему твои наилучшие пожелания!

В коридоре эхом разносились визги генокрадов.

– Брат Астомар, подай кузенам из нашей скудной сумы со временем.

– Так точно, брат-сержант.

Астомар оттолкнул Алания до того, как тот успел возразить. Шум приближающихся чужаков утонул в реве пламени. Три генокрада в дальнем конце коридора попали в горящее облако и повалились на пол в конвульсиях. Астомар отошел, оставив коридор гореть.

– У вас хотя бы будет еще пара секунд, – сказал Волдон.

Да присмотрит за вами Император, – произнес Ми– литор.

– Да защитят вас крылья Сангвиния, братья, – сказал Тараэль, – пусть кровь споет блистательную песню о вашей кончине. Я высеку траурную речь о вашем жертвоприношении на плоти чужаков.

– Было честью сражаться вместе с тобой, брат, и с вами, кузены, – сказал Аланий, кивая каждому по очереди.

Волдон ответил не сразу, взвешивая слова, перед тем как заговорить:

– И с тобой. Идем! Брат Милитор, ты первый. Тараэль, ты за ним. У нас осталось немного времени, чтобы принести пользу собратьям.

Новадесантники расположились так, как приказал Волдон, и двинулись по левому верхнему коридору У-образного перекрестка, покачиваясь на ходу.

Аланий повернулся к горящему коридору. Рядом стоял Азмаэль. Броня сержанта докладывала о нескольких незначительных пробоинах и потере энергии в разных подсистемах. Доспех Азмаэля передавал свое состояние на сенсорий Алания, и оно было таким же.

– Здесь и закончится длинная песнь наших жизней, брат, – сказал Азмаэль.

– Мы с радостью служили, и я бы повторил эту жизнь снова, – отозвался Аланий. – Встретим же Императора вместе и будем молить о том, чтобы он счел нас достойными.

Аланий начал повторять Сангвис Моритура, песню смерти Кровопийц. Сначала его голос звучал как низкий рык, но постепенно возвышался до громкого пения.

– Кровь, дарующая жизнь, быстра! – пропел Аланий. Азмаэль присоединился к нему, повторяя строки до того, как Аланий закончил их, создавая гармонию дуэта. Они пели вместе, голоса охрипли от жажды битвы, но в музыке сохранялась красота. Как и во всем, что касалось Кровопийц, красоту не могла скрыть пятнавшая ее чудовищная жестокость.

Дальше по коридору блестели многочисленные глаза чужаков, в них отражалось постепенно затихающее пламя. Когти разминались, ожидая, пока пройдет жар.

– И только в смерти она остановится! – пели они. – Пусть нашу нелегко будет остановить, пусть льется неудержимым потоком, когда от моих рук погибнут те, кто ее пролил!

– Кровь – это сила, в смерти она льется быстрей!

Они запели без слов, взяв своими низкими и печальными голосами мрачную ноту. Эта песня выражала все их настоящее и прошлое, и интонации ее не оставляли сомнений в том, чем она закончится.

Последние языки пламени погасли. Генокрады двинулись вперед.

– Кровь – это жизнь, жизнь – это долг, – начал Аланий.

– Отказаться от крови – значит отказаться от жизни, – продолжил Азмаэль.

– Отказаться от жизни – значит отказаться от долга, – сказал Аланий.

По коридору скакал первый генокрад, использующий все шесть конечностей, чтобы двигаться быстрее. Аланий подготовился к столкновению и отбил когти чужака своими. Сержант пронзил грудь врага, но удар заставил космодесантника сделать шаг назад. Приближались другие.

– Отказаться от долга – значит предать Императора. Предательство хуже проклятия.

– У службы своя цена, и мы с готовностью платим ее.

– Мы выбираем долг, мы выбираем жизнь, – вместе произнесли они.

– Мы выбираем кровь!

Затем на них набросились генокрады, стена черных зубов и бритвенно-острых когтей. Кровопийцы яростно сражались и уничтожили множество врагов перед тем, как обрели так страстно ожидаемое правосудие Владыки Человечества.

Сораэль с трудом мог разобрать, что говорит капитан Мастрик. Сигнал был слабым, водоворот битвы заполнил всю пещеру и оглушал даже сквозь шлем.

– Нет следов групп преследования, – сказал Мастрик, чей голос был едва различим. – Мы завязли в ближнем бою. Генокрады продолжают обходить нас с флангов. Удерживай западную сторону пещеры, удерживай…

Мастрика прервали. Он прокричал что-то, но Сораэль не разобрал слов. Раздались звук болтерного огня и визгливые крики умирающих ксеносов, затем передача полностью оборвалась.

Ситуация становилась все хуже.

Небольшие группы генокрадов вылезали из расщелин по всей стене. Связь с поверхностью была потеряна. До того как сеть разорвали, приходили доклады о ксеносах, решавшихся напасть на Адептус Механикус и их машины в вакууме.

Несмотря на весь опыт сражений с этими чужаками на борту космических скитальцев, Новадесантники недооценили врага. То, что должно было стать уничтожением на дальней дистанции, превратилось в отчаянный ближний бой, к которому генокрады были подготовлены лучше.

Дисплей шлема Сораэля был переполнен тактическими данными, информация от его сержантов перекрывала все замкнутое пространство визора. Вспыхнувшие поверх друг друга слои информации показывали, как генокрады бегут и прыгают по пещере. Низкая гравитация не была им помехой. Четыре руки позволяли двигаться по стенам и потолку с такой же легкостью, как и по полу. Сораэлю приходилось напрягать всю силу воли, чтобы удерживать в голове тактическую ситуацию, а не броситься в бой с генокрадами. Капитан был великим воином, мог убить множество врагов. Но если он отречется от командных полномочий, то его часть ударной группы останется предоставленной сама себе. Сораэль разочарованно сжал зубы. Такова была цена, которую от него требовал долг.

Отделения терминаторов сражались в битвах лицом к лицу, стараясь держать легче бронированные отделения тактических десантников и опустошителей в безопасности. Сам Сораэль расположился вместе с братьями в силовой броне на небольшом возвышении на полу пещеры, вблизи от нависшего астероида. Тактические десантники распределились веером, за ними стояли четыре отделения опустошителей. Несколько облаченных в силовую броню братьев поддались позывам «жажды», бросившись в битву, но большая часть держала позиции, ведя огонь со сложными площадями рассеивания, наносивший генокрадам тяжелые потери. Среди сынов Сангвиния было немного орденов, способных на такой самоконтроль.

«Все восславьте брата Холоса», – сказал про себя Сораэль.

Два из трех его штурмовых отделений с ревом пронеслись в истончающейся атмосфере на прыжковых ранцах. Им лучше других удавалось отражать угрозы, исходящие со всех сторон. Одно из этих передвигающихся по воздуху отделений возглавлял сангвинарный магистр Теале, чей смех и призывы устроить бойню звучали в одном из нескольких аудиопотоков, требующих внимания Сораэля. Третье штурмовое отделение оказалось вовлечено в жестокую схватку у проема в стене. Они хорошо показали себя, но битва скатилась до сражения на истощение. В бой вступало все больше свежих генокрадов, а воинов в красном осталось всего четыре.