Текст книги "Сражения Космического Десанта"

Автор книги: Майкл Коннелли

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 245 (всего у книги 303 страниц)

Хиалхи хорошо распознавал ложь. Немногие умели лгать космодесантнику в лицо, а уже тем более псайкеру. Кроме того, Хиалхи иногда видел недавнее прошлое и будущее конкретного человека и мог понять, когда слова не соответствовали действительности. Здесь же, однако, линий судьбы вовсе не было. Загадочный покров укутывал это существо, словно оно находилось вдали от реального мира и варпа одновременно.

– Для них, может, ты и был богом, – ответил Хиалхи, – но для меня ты просто очередной ксенос.

– И что это меняет? – парировало существо. – Звезды давали нам пищу и гасли по первому желанию. Некронтир звали нас богами, и потому мы были богами. Они назвали нас К’тан и создали тела из живого металла, чтобы мы смогли ходить среди них. Мы обещали им вечную жизнь и даровали ее. Мы уверили их в победе в Войне в небесах, и нашей мощью Древние были рассеяны и истреблены.

– Видел я вашу вечную жизнь, – сплюнул Хиалхи. – Я слышал отголоски далекого прошлого. Вы вырвали у них души, а их самих переделали в эти конструкции, жалкие подобия жизни!

– Они сами умоляли нас об этом! – возразил К’тан. – Смерть определяла все существование некронтир. Солнце их мира разрушало их тела. Свои короткие жизни они тратили на подготовку к смерти. Они строили некрополи до небес, а сами прозябали среди скал и песка. Мы освободили их от смерти! Мы преподнесли им всю Галактику! А в благодарность они предали нас!

Хиалхи и без пси-способностей ощущал злость чужака. Присутствие К’тан едва ли фиксировалось в варпе, но любой, псайкер или нет, почувствовал бы исходящий от него холодный огонь ненависти, который покалывал кожу.

– Они обратили оружие, что мы сделали для них, против нас же, – продолжал К’тан. – И Борсида была одним из таких орудий. Этот мир я сотворил собственными руками, а его использовали против меня! В момент триумфа некроны решили уничтожить нас, но не смогли. Все, что у них вышло, это только расколоть нас на куски и заточить каждого. Одних они выбросили в космос, других поработили. Я, Иггра’нья, создатель планет и звезд, вынужден прислуживать расе, которая должна благодарить нас за свое существование.

Иггра’нья. То же имя, что назвал брат Газин, когда это существо в последний раз выходило на контакт с Астральными Рыцарями. Божество Борсиды.

– И теперь, значит, ты хочешь выбраться отсюда, – подвел итог Хиалхи.

– Я – враг твоего врага. – При этих словах Иггра’нья изобразил тонкую рассыпающуюся улыбку.

Хиалхи поднял взгляд на стучащую в вышине машинерию. Где-то там билось сердце Борсиды. И пусть оно вряд ли походило на настоящее сердце, это напомнило библиарию о масштабности задачи Астральных Рыцарей. Их целью было уничтожить этот мир. Но могли ли они сделать это в одиночку?

– Ты – не единственный наш союзник, – протянул Хиалхи. – Ты допускаешь, что с нами можно вести переговоры с позиции силы. Полагаешь, будто нужен нам.

– Турахин вас предаст. – С желчью выплюнул имя некрона Иггра’нья.

– А ты нет?

– Какое дело богу до человечества? – Существо сделало пренебрежительный жест рукой. – Я был здесь до вас и буду после. Вы – ничто, грязное пятно на теле Галактики, плесень. Сдохните вы сами или вас истребят, К’тан даже не заметят. Зачем предавать тех, кто не в состоянии мне навредить?

– Некроны же смогли, – съязвил Хиалхи.

– Да, но больше такого не случится. Никто впредь не пойдет против К’тан.

Хиалхи неторопливо кружил вокруг падшего бога, словно ученый, изучающий какое-то животное.

– Обстановка, – начал он, – хорошо подобрана. Ты хотел вызвать сострадание, поэтому решил принять искалеченный облик. А этот мрачный склеп, предполагалось, покажет жестокость твоего плена. Но, разумеется, ты должен был напомнить нам о могуществе, что когда-то имел, и которое надеешься обрести вновь, поэтому до сих пор носишь царские атрибуты. Может, в прошлом ты и обладал божественной силой, но твое понимание людей никуда не годится. Неужели ты думаешь, что своим воззванием к жалости достучишься до Астральных Рыцарей? Мы не умеем сожалеть. На родине нас учили игнорировать страдания слабых. Еще задолго до того, как мы надеваем доспехи космического десантника, мы перестаем сочувствовать кому-либо, кроме самих себя.

– Откажешь мне – и погибнешь, – спокойно заявил К’тан. – Это не угроза, а простая истина, которую ты и сам теперь знаешь. Турахин обманет тебя. Правитель Борсиды – Хекирот или Турахин, неважно, кто это будет, – растопчет вас при помощи каждого некронского воина на этой планете. Вы не сможете вечно от них бегать. Твоих братьев поймают и вырежут. Некроны могут потерять тысячи солдат, только чтобы прикончить одного из вас, но все равно первыми закончатся силы у вас. Скажи, что это не так, Астральный Рыцарь.

– И что же ты сделаешь, Иггра’нья, когда Борсида будет уничтожена?

Иггра’нья широко развел руки в стороны в знак своих честных помыслов.

– Найду себе галактику, где ценят благосклонных богов.

– Первое, что тебе следовало уяснить, когда ты намеревался договориться с нами, – сказал Хиалхи, – это то, что люди плюют на чужаков. Даже на тех, кто зовет себя богом.

Склеп из теней растворялся. Деталь за деталью, шестерня за шестерней машинерия расходилась в стороны, пуская на свое место туманную тьму. Из-за недостатка информации по пространству проходила рябь, вроде белого шума на не настроенном пикт-экране.

К’тан тоже стал расплывчатым, его очертания прерывались, будто из-за помех.

– Откажешь мне – и погибнешь! – кричал Иггра’нья, пока склеп распадался и погружался во тьму. – Варвенкаст умрет! И твоя клятва будет нарушена!

– Да что ты знаешь о нашей клятве? – спросил Хиалхи.

Ответа не последовало. Связь оборвалась, и сумрачной тюрьмы больше не было.

Дополнение к документу

Во время последнего контакта обнаружился слой восприятия, выходящий за рамки ранее намеченной хронологической последовательности. Он соответствует тому, что при аутосеансе показывают подопытные субъекты с яркими воспоминаниями об эмоционально насыщенных или травмирующих событиях, которые заново ими проигрываются или переживаются при крайне высоком нервно-психическом напряжении. Ваша покорная слуга прежде и подумать не могла, что член Адептус Астартес может стать жертвой подобного тяжелого стресса, однако, учитывая содержание ассоциируемых с ним переживаний, это кажется возможным. И хотя значение этой области памяти пока неизвестно, Император всегда с одобрением взирает на тех, кто выполняет свой долг тщательно, полно и усердно, поэтому в соответствии с моими указаниями были записаны фрагменты и оттуда тоже. Данное задание выполнялось в ходе процедур психологической гигиены, последовавших за последним контактом, и, соответственно, завершилось, не отвлекая меня от первостепенных обязанностей.

Улицы затопляет черная вода. На нижних уровнях улья прорвало отстойник, и сточные канавы переполнились. Население поднимается выше и попадает там на огневой рубеж. Я вижу гибель каждого человека, когда единственная выпущенная пуля обрезает все нити разом.

Кольца Обсидии проходят над парапетами крепости. В таких случаях традиции ордена требуют от нас забираться на крышу и драться, пока они не исчезнут из поля зрения, то есть как минимум два дня. Горожане с интересом наблюдают за нами, пытаясь разглядеть среди бьющихся своих сыновей или братьев, но большинство из нас теперь невозможно узнать.

Мне бы следовало выхлестать себя, дабы изгнать из тела грех. Цеп в моей руке и кровь на спине, несомненно, одарили бы меня чувством праведности. Однако сейчас я испытываю не тот стыд, грязь которого можно оттереть. Избавиться от него можно, только все исправив. Я покидаю зал для наказаний, завидуя братьям, которые способны оправдать свои неудачи болью.

С окончанием процедуры поддержания ментальной гигиены и наступлением обязательного периода отдыха начался процесс физического восстановления. Учитывая наличие столь сильного нервно-психического напряжения у субъекта, над которым проводится аутосеанс, ваша покорная слуга должна подготовиться к тому, что в дальнейшем контактировать станет затруднительнее.

Глава седьмая

Кодиций Хиалхи

Затянутое смогом небо над Варвенкастом не позволяло определить, день сейчас или ночь. Дымящий факториями город-улей уходил в туманную даль и возвышался в сторону севера громадной горой индустриальной архитектуры.

Верхние его уровни, где жили аристократия и планетарный лорд-губернатор Рейдолмар, были отделаны мрамором. Теперь Рейдолмар находился под домашним арестом по приказу Инквизиции, и, вероятно, его могли казнить до рассвета следующего дня.

Впрочем, Хиалхи это не касалось. Он выполнял свой долг, а Инквизиция свой. Со своей позиции на посадочной площадке, где сел шаттл типа «Аквила», Хиалхи видел красные линии, отмечавшие на дисплее границы целевого района. Его жители прибыли на Варвенкаст всего несколько поколений назад и после заселения данной части улья Терциус прочно здесь осели.

С собой они привезли нечто ужасное. Нечто такое, за что они заслуживали смерти.

– Идем, – сказал магистр ордена Дерелхаан, спрыгивая с рампы шаттла. – Нужно нанести удар раньше, чем распространится молва о нашем прибытии. Они – паразиты. И как все паразиты, они разбегутся от света возмездия.

Ввиду своего внушительного телосложения Дерелхаан носил изготовленный специально для него оружейниками ордена наполовину позолоченный доспех и напоминал в нем вычурный ходячий танк. Вооружен он был громовым молотом и штурмболтером в бронированной накладке на предплечье.

За ним высадились остальные семеро участников истребительной команды, возглавляемой капитаном Амрадом. Для этой миссии магистр лично отобрал ветеранов, так как нуждался в боевых братьях, которым мог доверять.

– При тесном контакте используем боевые клинки, – сообщил Дерелхаан. – Впустую не тратьте батареи цепных мечей и боеприпасы болтеров. В каких-то сражениях не обойтись без ярости. В этом же от всех требуется максимальная эффективность. Перемещаемся быстро и нигде не останавливаемся, отстающих не ждать.

Проведя короткий инструктаж, магистр повел за собой космодесантников по верхним этажам. Именно здесь иммигранты обустроили свой новый дом; всюду стояли храмы, куда они несли скромные подношения презиравшему их Императору. Золотые монеты и домашняя утварь смотрелись как оскорбление, как будто ими люди могли отвратить наказание.

Планетарный губернатор и его окружение ответят за то, что дали своему миру подхватить эту болезнь. Но сперва Астральные Рыцари вылечат ее.

На базарной площади внизу кипела жизнь: продавцы предлагали свои товары, а уличный священник читал проповеди, стоя у основания статуи всадника. Как и почти весь улей, это место когда-то отводилось под мануфакторум или перерабатывающий завод, и только много позже его приспособили для жизни граждан улья, как будто запоздало вспомнили о них. Так, рыночная площадь, вероятно, раньше была сборочным участком или дном плавильного котла.

– Капитан Амрад, бери командование на себя! – приказал Дерелхаан. – Хиалхи, за мной.

Когда отделение разделилось, чтобы окружить площадь со всех четырех сторон, Хиалхи услышал громкое хлопанье двери и вой сирены. Слухи о том, что в улье Терциус находятся космодесантники, распространятся быстро, но несколько минут в это будут верить неохотно. Однако с появлением все большего числа громадных фигур в доспехах народ начнет разбегаться.

– Их мутация носит иной характер. Она внутри, – объяснил Дерелхаан, пока одновременно с Амрадом спускался по узким лестницам, ведущим к площади. – Богослужители рассказывают нам о существах с двумя головами и щупальцами, но эти твари не демонстрируют внешних следов порчи.

– Тогда как мы отличим здоровых от больных? – спросил Хиалхи.

– К сожалению, незапятнанных здесь нет. Эти мутанты укрывают колонии паразитов, которые заражают других, так что у нормальных людей потомство тоже будет мутированным. Эту ересь плоти нужно истребить в корне. Вот почему этим должны заняться мы, брат. Вот почему я набрал таких воинов, как ты.

Хиалхи добрался до открытого пространства узкой аллеи, выходящей на площадь. Сигнал тревоги только-только донесся до народа внизу. Кто-то бросился расспрашивать окружающих, пытаясь найти кого-нибудь уполномоченного, кто смог бы подтвердить или опровергнуть уже распространившиеся слухи. Хиалхи заметил, как остальная часть тактической группы выстраивается на балконе, с которого открывался выгодный обзор всей площади, где сейчас находились около четырехсот человек, доживающих последнюю минуту.

Кодиций уже практически видел и чувствовал, как их нити судьбы обрезаются, а души безжизненно падают на пол, будто марионетки, которым оборвали веревки.

– Мы на позиции, – известил по воксу капитан Амрад.

Прокатившийся по району грохот подрывных зарядов говорил о том, что в бой вступили другие истребительные команды Астральных Рыцарей. Зачистка началась.

– Император наблюдает, – раздался голос магистра ордена Дерелхаана по каналу связи. – Открыть огонь!

Корабль Его Императорского Величества «Иглокоготь»

Код кодировки: Болиголов

Только для представителей Инквизиции

Записано лордом-инквизитором Куилвеном Райе

Личное добавление

Когда я думаю о том, что натворил за свою жизнь, то возношу благодарность Императору, наделившему меня стальным характером инквизитора. Однажды я истребил целый народ. Спровоцированные мною соседние жители напали и, сломав крепостные стены, устроили резню, складывая груды трупов прямо на улицах, чтобы затем скинуть в ледниковые расселины южной тундры. Когда подстегнутый мною геноцид слишком затянулся, я заставил согнать оставшихся обреченных к краю пропасти и столкнуть вниз, точно лишний скот, который проще убить, чем прокормить. Я сделал это потому, что так сказал Император. Этот народ исповедовал неправильную религию, но все ли убитые были приверженцами темной веры? Разумеется, нет. Один из десяти? Один на сотню? Вряд ли. Но даже когда их заледеневшие глаза уставились на меня из общей могилы, я не почувствовал и тени сожаления или скорби. Я нисколько не испытывал вины, ведь так мне велел поступить Император, а разве не по воле Его человек добивается звания инквизитора, получает печать и наделяется такой властью, что способен натравить одну цивилизацию на другую?

Я убил своего старейшего друга. Мы сражались с ним бок о бок, спина к спине на службе Священных Ордосов еще с тех времен, когда меня только приняли младшим писцом, а после повысили до следователя и дознавателя. Он спас мне жизнь в битве за базилику Святого Агмарана. Остановил кровотечение в легких, когда меня скосил и чуть не убил «недуг трупоискателя». Но мой начальник, лорд-инквизитор Голвуур, подозревал его в слабом рвении и укрывательстве сомнений в собственном предназначении, и поэтому я застрелил своего друга в шею, пока он спал. Я не горевал о нем и не прокручивал в памяти ту ночь раз за разом, потому что так мне приказал Император, ибо Он действовал через Голвуура и агентов Его Священных Ордосов.

Я присутствовал при казни самого Голвуура на конклаве Серафана. Несмотря на то что он был моим начальником и я поклялся защищать его, неважно, какие бы ужасные вещи он ни сотворил или ни приказал мне сделать вместо него, я все же невозмутимо держал кубок, когда его полоснули по горлу. Все потому, что Император решил – пора Голвууру умереть, дабы посодействовать невидимой игре инквизиторов в их борьбе за власть.

Здесь же, я думаю, мы совершили нечто такое, на что я буду оглядываться с сожалением и чувством вины. И, я бы сказал, даже страхом, хотя инквизитору и нельзя признаваться, что он чего-то боится, как обычный смертный. Я убивал миры. Неоднократно предавал доверие. Я расширил границы того, что человек по своей воле способен сделать со своим близким. Но о том, что, как я подозреваю, тут произошло, я не в силах вспоминать, кроме как с содроганием.

Если я смогу продолжить выполнять свои обязанности, держа в себе столь сильное чувство раскаяния и сомнения, это станет для меня настоящим испытанием в качестве инквизитора Священных Ордосов.

Лорд-инквизитор Куилвен Райе

Глава восьмая

Сержант скаутов Фараджи

– Бежим! – закричал брат Вехаал. – Они идут с востока! Скорее к развилке! К…

Это оказались последние его слова, перед тем как из сумрака возникла пара изогнутых, как косы, клинков, прозрачных и с неясными очертаниями, словно они балансировали на грани физического существования. Вдоль тонкой серебристой конечности мерцал слабый свет, переходящий от нее к панцирю и насекомообразной голове странной техноконструкции, которая но росту превосходила космодесантника вдвое. Она плыла над землей, волоча за собой кабели и позвоночный хвост, словно гремящее цепями привидение из мифов примитивной культуры. От корпуса отходили еще четыре лапы-косы, шуршащие и щелкающие при движении. Глаза-линзы, асимметрично расположенные на низко посаженной голове, сузились, когда сфокусировались на космодесантнике-скауте.

Клинки вонзились Вехаалу в спину и вышли из нагрудника полудоспеха. Еще две лапы впились в плечи и глубоко погрузились в грудину. Последняя пара острых конечностей появилась из живота Астрального Рыцаря. Когда конструкция сжала человека в тесных объятиях, глаза Вехаала закатились и жизнь покинула его. Болт-пистолет и боевой нож выпали из рук. Жужжа моторчиками, конструкция выдернула клинки, рассекая Вехаала на дюжину кусков, которые с отвратительным шлепком упали на пол.

Как только сержант скаутов Фараджи увидел смерть Вехаала, за первым противником показались еще двое. Люди-рабы называли этих некронов «призраками», что вполне им подходило, поскольку они скорее походили на потусторонние создания, нежели на реальные. Они умели на мгновение ускользать из физического мира, чтобы пролететь сквозь стену или пронести свои лапы-косы через броню жертвы.

Жертва. Здесь, в недрах некрополя, именно ею Астральные Рыцари и были. Фараджи никогда прежде так сильно не казалось, что за ним охотятся.

– Отходим, прикрывая друг друга. Разбиться на группы, братья! – приказал сержант.

Фараджи обучил этих юных рекрутов используемой Астральными Рыцарями тактике боевых звеньев, доведя предусматриваемые ею действия до автоматизма. Как в тяжелейших стрессовых ситуациях тело реагирует инстинктивно, так и космодесантник неосознанно поступает как солдат. Палао припал на одно колено рядом с Самалем, обстреливая проход из дробовика, пока Рахаза и Нилхар пробегали мимо, покидая зону досягаемости лап призраков. Стреляющий на ходу из болт-пистолета Каззин скользнул за огромный саркофаг, откуда мог вести огонь из снайперской винтовки.

В других обстоятельствах Фараджи испытал бы за них гордость, но сейчас было неподходящее время для подобных чувств, учитывая, что один из бойцов отделения лежал, разорванный на части.

Оглушающий грохот выстрелов прекратился, как только Самаль и Палао встали и пошли назад, в то время как огневая группа прикрывала их. Призраки исчезли в стене, оставив только свои контуры из изморози там, где прошли сквозь камень.

Отделение отпугнуло техноконструкции на какое-то время и воспользовалось передышкой, чтобы спуститься по коридору к развилке и уйти от врагов. Пройдя под аркой из блестящих носителей данных, Фараджи вывел выживших на открытое пространство перекрестка, образованного четырьмя большими усыпальницами, между которыми тянулись узкие проходы. Одна гробница была сделана из камня с зеленоватыми прожилками, похожего на темный мрамор, и расписана завитками и фестонами, что резко выбивалось из архитектурного стиля некронов, отдающих предпочтение прямым линиям. Вырезанная в передней части гробницы арка подразумевала наличие двери, служащей либо входом для почившего, либо выходом на тот случай, когда он воскреснет и решит покинуть место своего захоронения.

Две другие гробницы казались одинаковыми. Те же асимметричные линии на одной повторялись и на другой. Фронтальная сторона сужалась на манер носа корабля со сложными кубическими надстройками наверху, напоминающими рубку, что, вероятно, символизировало звездолет флотской аристократии. По боковым поверхностям усыпальниц бежали строки иероглифического письма, и Фараджи подумал, что в них, видимо, зашифрованы названия сражений, в которых участвовали погребенные. Аналогичные списки битв приводились на штандартах орденов Космического Десанта и полков Астра Милитарум.

Четвертая гробница из резного камня выглядела как огромная темная пасть со спиральной глоткой, похожей на воронку или черную дыру. Очевидно, так спящий внутри некрон требовал, чтобы его помнили, – затянутым в бесконечную бездну вихря.

– Чересчур большое открытое пространство, – сказал Самаль, когда отделение зашло на перекресток.

– Призраки смогут напасть с любого направления, хоть окружают нас стены, хоть нет, – не согласился Каззин. – Здесь-то хотя бы мы увидим заранее, как они приближаются.

– Осмотреть каждый угол, – распорядился Фараджи.

Вдруг вмешался Палао:

– Нужно оплакать погибшего и вернуть его геносемя.

– Мы скорбим об ушедших, когда у нас есть такая возможность, – ответил Фараджи. – Но в любом случае всегда носим траур, как полагается всякому боевому брату.

– Если хочешь пойти за ним, брат, пожалуйста, – саркастично вставил Самаль.

– Может, так я и сделаю, – резко отреагировал Палао. – Будущее ордена важнее моего настоящего.

«Интересно, какое будущее?» – подумал Фараджи и по выражению лица Самаля понял, что тот едва не произнес вслух ту же фразу. Хотя из него пока не выбили характерную для юных дворянских особ спесь, даже он не осмелился бы озвучить мысль, терзавшую все отделение. Извлечение геносемени Вехаала не будет иметь смысла, если весь орден Астральных Рыцарей погибнет.

– Рахаза, продолжай попытки выйти на связь, – приказал Фараджи. – Последнее, что мы услышали, что капитан Суфутар находится в этом же некрополе. Если мы сумеем передать сообщение его третьей роте или технодесантнику Саракосу, то сможем объединиться с ними.

– Как далеко тянется этот некрополь? – спросил Палао. – По-моему, мы уже половину планеты обошли.

– Некроны одержимы смертью, – начал сержант, поднимая взгляд на гробницы. – Может быть, здесь ничего больше и нет. Одни только усыпальницы до самого ядра.

Брат Каззин повесил снайперскую винтовку на плечо, вскарабкался на «палубу» ближайшей гробницы, похожей на корабль, и прижался к ее носовой части, наклонив голову набок, как любопытное животное.

– Я охотился еще до того, как научился ходить. Моя мать усаживала меня с собой на лошадь, когда выезжала в сезон охоты на фениксов. Мы выслеживали их по ветру. Я слышал в воздухе их запах. У Борсиды тоже есть свои ветра. Пусть и чуждые, но я понимаю их. Они задувают даже сюда. Мы рядом с поверхностью, брат-сержант. Ближе всего с того момента, как вошли в эти подземелья.

– Так ты выведешь нас отсюда? – с недоверием поинтересовался Самаль.

– Возможно.

– Никто из нас не выберется, если мы не будем сохранять бдительность, – прервал их Фараджи. – Вспомните Кодекс, братья. Надежда есть враг наш. Надежда – это чаша-ловушка, из которой мы спешим напиться, но, подойдя, обнаруживаем, что она все так же далека от нас, однако теперь мы окружены врагами. Будьте начеку. Пока что мы ведем то же самое сражение.

Фараджи хорошо знал, как молокосос, сделавший всего один шаг на пути становления полноправным членом ордена, перестает обращать внимание на поучения Кодекса и традиции. Сержант помнил, как вся боевая мудрость и изречения примархов перемешивались у него в голове, пока однажды они не утратили для него смысл. Когда же космодесантник становится полноценным членом Адептус Астартес, его мышление обостряется и он становится способен выудить необходимую информацию из различных притч и пословиц. Но до того момента его разуму угрожает опасность утонуть в огромной массе данных Кодекса Астартес.

Когда-то он был таким же, как они. Думая о прошлом, сержанту казалось, будто он копается в памяти совсем другого человека, на десятилетия моложе, богатого и привилегированного, завоевавшего право присоединиться к Астральным Рыцарям, но до конца еще не понимающего, что оно ему даст. Разумеется, славу и почетное место среди лучших воинов Императора.

Но прежде всего – смысл жизни в постоянном самопожертвовании, до самой смерти. Быть может, его отделение сумеет это понять, прежде чем битва за Борсиду подойдет к какому-нибудь концу.

– Одни помехи, – устало вздохнул брат Рахаза. – Вокс-сети нет. Если мы и возле поверхности, то между нами достаточно уровней, чтобы блокировать ее.

– Значит, поднимаемся выше, – подытожил Самаль. – Сержант?

Опомнившись, Фараджи понял, что пристально смотрит на мраморную гробницу. Декоративные завитки до того странно смотрелись на фоне архитектуры остального некрополя, что гробница казалась здесь неуместной. Орнамент и фестоны запечатлевали лордов некронской династии, восседающих на троне в окружении техноконструкций. Фараджи предполагал, что в подобных гробницах похоронены некроны, однако до сих пор никого из них не видел. Действительно ли внутри лежали тела механоидов, или же их тоже перерабатывали, как трупы рабов, что видела гвардия Хиалхи?

Едва проглядывающий за декором двухстворчатый дверной блок доходил до самого верха фасада монументальной усыпальницы. Большинство гробниц, виденных Фараджи, не имели дверей, и он решил, что их возводили прямо вокруг усопшего, а по завершении полностью запечатывали. Или что открыть их можно было, лишь сняв громадную плиту крыши. Какие у некронов могли быть причины попасть внутрь? Или выйти?

Громкое шипение эхом прошло по некрополю, заставив отделение насторожиться. Брат Каззин через прицел своей винтовки оглядел подступы к развилке.

Снова тот же звук, но ближе и как будто отовсюду. Словно в одно мгновение предсмертный вздох сделали тысячи людей. И хотя никто из членов отделения не заметил, шум не мог исходить от рыскающих поблизости призраков – эти создания хранили абсолютную тишину, не считая едва слышимого шуршания волочащихся кабелей.

В поле видимости показались первые машины. Почти в полной тьме улучшенное зрение космодесантников позволяло им видеть только до границы света, единственным источником которого в некрополе являлись иероглифы на усыпальницах. Так, Фараджи едва уловил блеск свежей крови на стали.

Металлические ноги заскребли по каменному полу, механические руки застучали о стены, и взору предстал гигантский скарабей с шестью шарнирными лапами под толстым панцирем. Одна из передних конечностей оканчивалась оружием в виде светящейся энергетической трубки с фокусирующими зубцами на конце. На плоской голове сверкали три зеленых глаза, а под днищем кишели десятки скарабеев. Рабы называли этих дронов могильными пауками и сообщали, что те выступают хранителями некрополя: они присматривают за усыпальницами и держат под наблюдением вездесущие рои скарабеев.

– Распределиться по группам и открыть огонь! – скомандовал Фараджи. – Смотреть за всеми направлениями! Нельзя позволить им зайти сзади!

Когда Каззин застрелил приближающегося пешего противника, Фараджи отметил, что видит одно из созданий, с которыми столкнулась почетная гвардия Хиалхи, – шустрая конструкция с длинными и тонкими конечностями, натягивающая на себя кожу мертвых. Рабы прозвали их Освежеванными. По всей видимости, они занимали самый нижний, проклятый слой общества некронов, состоящий из больных или изгнанных, живущих на спрятанных и брошенных областях Борсиды. Выброшенные за ненужностью или сбежавшие рабы становились жертвами этих падальщиков, одержимых облачением в плоть своих биологических жертв. И пусть витавшая вокруг них аура жестокости и ужаса на космических десантников не действовала, их было очень много.

Из сумрака выпрыгнули еще с десяток врагов и промчались прямо по павшему. Паук изверг из себя стаю скарабеев, и кончик его оружия засиял. Между тем с противоположной стороны развилки появилась очередная свора Освежеванных, а за ней отряд конструкций, похожих на рядовых армии Борсиды, но крупнее и с улучшенной броней. И опять же благодаря местным рабам Астральные Рыцари узнали их имя – Бессмертные. Оно напоминало о легионе непобедимых солдат из легенд приграничного мира, на который напала Борсида. Вероятно, в некронской среде они являлись эквивалентом космических десантников, элитными воинами, которые пробивались там, где приходилось труднее всего, и отвечали противнику огнем из тяжелого оружия.

Удерживающие дальний конец развилки Палао и Нилхар принялись оттуда отстреливать Освежеванных. Дробовик Палао вырывал окровавленные куски кожи из жутких одеяний противника, но на такой дистанции больше пользы приносил болтер Нилхара, и Фараджи на короткий миг позволил себе испытать гордость, видя, как скаут плотными очередями стреляет по трем скученным Освежеванным.

Параллельно паук открыл огонь, и хлыст багряной энергии, ударивший по перекрестку, пробороздил фасады усыпальниц и едва не оставил брата Самаля без головы. В ответ тот выпустил несколько зарядов дроби по ползущей к нему массе скарабеев. К нему присоединился и Фараджи, сделавший серию выстрелов из болт-пистолета, чувствуя его приятную отдачу.

Некронов было слишком много, хотя сержант и так это знал еще до начала боевого столкновения. В его отделении не хватало людей, а враг наступал со всех сторон бурным потоком. Скаутам было не выстоять.

– Рахаза! Давай за мной! – выкрикнул он и побежал к вратам гробницы с зелеными прожилками.

Рядом спешил Рахаза с болт-пистолетом в руках.

– Открываем! – скомандовал Фараджи.

Новобранец догадался, что украшения усыпальницы образуют дверь, и попытался найти стык. Насколько Фараджи было известно, дверь была лишь украшением на поверхности усыпальницы, но, если она действительно открывалась, у отделения был шанс на спасение.

Фараджи вцепился в щель между створами и потянул на себя, а Рахаза в другую сторону. Позади слышались крики и выстрелы. Сержант боролся с инстинктом помочь подопечным, которых поклялся вести за собой, но прекрасно понимал, что тогда они все погибнут. Он в этом не сомневался.

– Только троньте сына дома Келвана – и руку потеряете! – заводил себя Нилхар.

Фараджи оглянулся и увидел, как тот убрал болтер за плечо и вытащил два боевых ножа, когда к нему приблизились Освежеванные, готовые пустить в ход свои клинки. Нилхар крутанулся на месте, отбивая нацеленные на него когти и перерезая шею одной конструкции. Какие бы кабели ни связывали мозговой центр в стальном черепе с внутренностями, он их перерубил, и Освежеванный рухнул на пол грудой растопыренных конечностей и изорванной кожи.