Текст книги "Сражения Космического Десанта"

Автор книги: Майкл Коннелли

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 236 (всего у книги 303 страниц)

– Я понимаю, это не должно нас останавливать, но все же скажу. Мой господин, «Темпестус» – древнейший корабль во всем нашем флоте, один из лучших кораблей, которые может заполучить любой орден. Его машинный дух одного возраста с миром-кузницей, где заложили его киль. Эта баржа пережила такие шторма, какие, наверное, не удалось бы пережить никакому другому кораблю в Империуме. Как всякий космодесантник, обязанный выполнять команды главы своего ордена, я подчинюсь вашим приказам… но я думаю о гибели этого корабля, как о смерти близкого друга.

– Я все понимаю, капитан. «Темпестус» всегда был братом магистру флота. – При этих словах Амрад повернулся к Шехерзу. Потертое лицо магистра имело темный оттенок, во лбу торчала дюжина штифтов за выслугу лет, а совершенно плоский нос показывал, что его неоднократно ломали. То было лицо борца и командира, одним своим видом вызывавшее уважение не меньшее, чем Венеций своей риторикой. – И все же таковы мои приказы. Пусть они ранят меня и тех, кто обязан их выполнять, они служат цели, которая стоит превыше наших жизней. Спрячь опасения на задворки сознания, встретиться с ними можно только тогда, когда битва будет выиграна. До тех пор ты должен думать лишь о долге.

– Разумеется, повелитель. Если мы хотим выдвинуться незамедлительно, мне надо обратиться к машинному духу. Необходимо посоветоваться, как лучше проложить курс.

– Позаботься обо всем, капитан, – распорядился Амрад и добавил: – И о тех немногих, кому хватило смелости высказать сомнения, не забудут.

– Я бы не скрыл их и от братьев по роте, а уж от магистра моего родного ордена тем более не может быть никаких секретов.

Последние из делегатов покинули часовню Нетерпимости, спеша отбыть на свои корабли раньше, чем «Темпестус» выйдет из боевого построения флота. Амрад и Шехерз разошлись в разные стороны: первый отправился на командный мостик, а второй – к бронированному ядру в недрах звездолета.

Самую первую деталь «Темпестуса» магосы Ризы построили вокруг древнего когитатора, вместившего машинный дух корабля. Еще до того как поставить килевые балки, они соорудили кожух для вычислительного устройства, история которого уходила в доимперскую эпоху на Марсе. Подобные духи были редки и невосстановимы, настоящие реликвии Темной эры технологий, когда, по легендам, они стали угрожать существованию своих создателей. Только самые мудрые и надежные из них пережили чистки эпохи Раздора и теперь значились среди старейших святынь человечества.

На основе одного такого духа и создали «Темпестус» – космическую боевую машину, древние узы верности которой жрецы Адептус Механикус связали с воинами Адептус Астартес. Этот корабль стал сильнейшим оружием в арсенале Астральных Рыцарей, и поколения магистров флота использовали его в качестве флагмана. Поскольку Механикус утратили практически все знания о его древнем и мощном вооружении, а также о сплавах и методах производства его конструкции, именно машинный дух корабля делал его таким грозным. В его жестких носителях хранилась вековая мудрость, собранная в войнах, что успели стереться из памяти человечества.

За каждым движением членов экипажа стоял машинный дух, помогающий принимать или отвергать решения в соответствии с накопленным опытом. Магистру флота приходилось рассматривать дух «Темпестуса» как полноценного члена ордена, иначе тот мог перестать реагировать на получаемые команды и действовать по-своему усмотрению. Когда же к кораблю относились уважительно, как к древнему воину, «Темпестус» становился преданным союзником, настоящим боевым братом.

В ядре когитатора постоянно поддерживалась высокая температура, чтобы не застыла кристаллическая среда, содержащая цилиндрические инфохранилища. Они имели форму прозрачных сталагмитов и сталактитов, за которыми пульсировал черный накопитель данных, и оттого всегда напоминали Шехерзу громадные челюсти с черными клыками. Группа тянущихся от когитатора клапанов поднималась и опускалась над головой, подобно парящим островам, выделяя облака пара и обжигающе горячих капель.

Шехерз подошел к сплетению свернутых петлей кабелей и стальных шипов, напоминающему взрывающуюся звезду, сотворенную художником из раскаленного металла и проводов. Это было поистине сердцем «Темпестуса», в котором машинный дух соединялся с системами корабля.

– Если ты способен слышать, – начал капитан, – я должен переговорить с тобой. Ничего подобного прежде я не делал. Прежние магистры флота, быть может, и делали, не знаю. Но одно мне известно точно – я бы ни за что не отправил брата в бой, из которого он не вернется, не сказав ему об этом лично. Поэтому я пришел сюда, чтобы поставить тебя в известность.

«Темпестус» не ответил. Машинный дух выражал свое отношение иначе, например отклоняя курс на несколько градусов или меняя процент мощности реактора. Отвечать напрямую было ниже достоинства древней машины.

Шехерз включил голомат на передней панели ядра машинного духа. Сюда выводились результаты проделанного им моделирования на основе миллиардов обрывков информации, собранных воедино для составления прогноза сражения флота. С его помощью дух машины высказывал свои пожелания и намерения, порой конструируя совершенно дикие и неправдоподобные картины боя или остроумно демонстрируя, как некий образ действий приведет к катастрофе.

Диспозицию флота спасения Варва отмечали светящиеся фигуры. Гравитационный порог ближайшей планеты по имени Убежище тускло сверкал в отдалении помещения. Мир-механизм имел ничуть не менее внушительный вид – серебристая сфера размером с Луну с ореолом из информационных помех, показывающим, как мало корабельные датчики получили данных.

С потерей «Рискованного» флот изменил боевой порядок, сосредоточившись на трех оставшихся капитальных кораблях: «Темпестусе», крейсере типа «Оберон» «Падении Хорста» и древнем гранд-крейсере «Вечный мститель». Остальную часть флота составляло около пятидесяти меньших кораблей: суда сопровождения, фрегаты, транспорты и разведчики. По меркам линейного флота он истощился и потрепался, так как до первых сражений с миром-механизмом был в два раза больше. При первых попытках провести бомбардировку расположенной на экваторе мира-механизма «бойницы», через которую стреляло убивающее корабли орудие, погибли почти все истребители. После того раза флот перешел на разомкнутый строй в форме полумесяца, держась с тыльной, как казалось, стороны мира-механизма вне пределов досягаемости главного калибра, однако смерть «Рискованного» показала, что нигде не безопасно.

– Мы должны покинуть боевой порядок, – сказал Шехерз. – Остальной флот отступит. А мы пойдем на штурм. Запусти двигатели на полную, максимальная скорость. Носом вперед на врага, Темпестус. Таков наш путь.

Проекция голомата сменилась. Флотилия разъединилась и собралась заново в тысячах миль дальше, тогда как «Темпестус» полетел по высокой орбите над северным полюсом мира-механизма, который в ответ стал разворачиваться вокруг своей оси, чтобы корабль оказался в радиусе поражения.

– У нас получится? – спросил капитан.

«Темпестус» встретился с контуром мира-механизма и исчез во всплеске информационных помех.

– Магистр флота, – донесся голос от входа в помещение. Шехерз развеял голограмму и повернулся, чтобы увидеть библиария Хиалхи, идущего к нему меж сталактитов инфохранилища. – Мне сказали, что вы находитесь здесь, совершаете богослужение над нашим кораблем.

– Я отправился к первоисточнику, – объяснил Шехерз. – Я управляю из рубки, но в данном случае решил спросить мнение корабля лично.

– И что он говорит?

– До мира-механизма мы доберемся. Скорость позволит. Но что произойдет дальше, сказать трудно.

Мерцание от инфосреды озаряло края синего доспеха Хиалхи. Цветами Астральных Рыцарей были серебристо-белый и голубой, но броня Хиалхи имела темно-голубой оттенок, как у библиариев, отмечая его как психосиловое оружие на поле битвы. На одном наплечнике виднелся рогатый череп орденского библиариума, а с талии свисало несколько книг с позолоченными застежками. Он носил полуплащ офицера Астральных Рыцарей, а лицо его наполовину скрывал встроенный в броню капюшон «Эгида», обеспечивающий пси-защиту. Единственное, что можно было различить в лице Хиалхи, – темную кожу в морщинах и бледно-серые глаза.

– Никогда не видел этого места, – произнес Хиалхи.

– Я редко кому позволяю сюда войти.

– Тогда прошу извинить за мое вмешательство.

– Полагаю, вы пришли сюда не от большого желания, – сказал Шехерз. – Библиарий Хиалхи не из тех, кто любит вести беседы. За всю службу я перекинулся с вами где-то сотней слов, хотя мы офицеры одного ордена.

– Я привык держать мысли при себе, – ответил Хиалхи, – и делиться с ними, лишь когда об этом попросят. Магистр ордена посоветовал поделиться ими сейчас.

Шехерз выпрямился, тут же заняв оборонительную позицию.

– Курс действий для «Темпестуса» установлен. Распоряжения даны, и корабль готов, равно как и экипаж.

– Однако, – сказал Хиалхи, – у вас есть опасения.

Когда речь заходила о его корабле, Шехерз испытывал гордость и знал отчего. Он заслужил это, так как его мастерство управления флотом и родство с «Темпестусом» приносили ордену большую пользу. Поэтому первым его желанием было развеять любые намеки на сомнение и отправить Хиалхи обратно на палубу для построений с очередным благоприятным для магистра флота отзывом. Но лгать не имело смысла, сказал он себе.

– Благодаря нашим создателям мы не знаем страха, – начал Шехерз, – но это не значит, что мы не можем испытывать печали или сомнений. Я давно готов умереть, брат Хиалхи. Но лишь сейчас я осознал, что не готов к смерти моего ордена. Если мы высадимся на поверхность мира-механизма, сколько из нас сумеют покинуть ее живыми? Мы понятия не имеем, чего ожидать, только знаем, что у этой штуки есть сила и воля уничтожать планеты. Столкнемся ли мы с армией? Или непригодная для жизни среда убьет нас сразу же, как только мы ступим на землю? И вот в эту совершенную неизвестность спустится весь мой орден. Мы будем слепы в окружении Трон знает каких врагов. На Обсидии остается не больше тридцати боевых братьев. Случись что, этого не хватит для воссоздания ордена. Если мир-механизм сожрет нас, Астральные Рыцари исчезнут. Наша история подойдет к трагичному концу. Именно это и заставляет меня усомниться в нашем замысле.

– Для Астрального Рыцаря нужна исключительная честность, чтобы сознаться в своей нерешительности, – заявил Хиалхи.

– Ты ведь псайкер, – отозвался Шехерз, – пытаться скрыть это от тебя не имеет смысла.

– На карту поставлено куда больше, чем существование нашего ордена. Ты и без меня знаешь, где мы, капитан. На пути мира-механизма лежит Варвенкаст.

– И нашим долгом является оберегать его жителей, – согласился Шехерз. – Но какой ценой? Всех наших жизней? Без какой-либо гарантии, что битва вообще состоится, не говоря уже о победе? Если падет Варвенкаст, это станет трагедией, но если погибнем мы, все те, кого можно было бы спасти в будущем, обречены вместе с нами. Я беспрекословно исполню волю магистра моего ордена, так как это мой долг, но, боюсь, он поступает недальновидно, обрекая всех нас на гибель ради сохранения единственного мира.

Хиалхи с интересом изучал замысловатое ядро машинного духа, будто непонятную скульптуру.

– Представь, что от ордена в вас вдруг осталась только его квинтэссенция. Что это было бы? – спросил библиарий.

– Мужество. Сила. Слава, – прозвучало в ответ.

– А еще? – поднял бровь Хиалхи. – Будь мы лишены силы и храбрости, а память о нашей славе стерлась бы. С чем бы тогда мы остались, капитан Шехерз?

На мгновение Шехерз задумался. Представить Астральных Рыцарей слабыми и пугливыми было немыслимо. Если бы не должность Хиалхи, сказанное им можно было бы принять за нарушение субординации, но в конце концов в голове капитана всплыло понятие, стереть которое невозможно.

– Наша честь, – уверенно произнес он.

– Честь, – повторил Хиалхи. – Нас могут разбить и сделать беспомощными, но честь всегда будет при нас. Когда не остается уже ничего, честь – последняя преграда перед поражением, ибо полная катастрофа не случится, если честь удовлетворена. Астральные Рыцари держат свое слово. Мы стоим рядом с нашими собратьями. – Он перестал разглядывать ядро и посмотрел прямо на Шехерза пронизывающим взглядом, словно пройдя сквозь барьеры его разума. – И свои неудачи мы исправляем.

– Отвечаем за неспособность уничтожить механическую планету не только мы, – возразил магистр флота. – И пока неизвестно, удастся ли нам хоть что-нибудь.

– Я говорю не о мире-механизме. Теперь мне ясно, что лорд Амрад не посвятил тебя в дело чести, с которым мы столкнулись. Но, учитывая твои сомнения, полагаю, тебе все же надо знать. Когда ты услышишь про это, Шехерз, забыть не получится.

– Раз такова причина повлечь братьев и корабль на смерть, тогда я обязан услышать ее.

Флот спасения Варва следовал в боевом порядке, предписанном офицерами мостика «Темпестуса», отступая и обнажая боевую баржу, как наконечник копья, лишенный прикрытия с флангов в виде эскадр кораблей сопровождения и мониторов. «Темпестус» занял позицию над северным полюсом мира-механизма, на противоположной стороне от радиуса поражения главного орудия. Несколько оставшихся эскадр истребителей сопроводили его до края гравитационного колодца мира-механизма и затем, отделившись, заняли посты на широкой полосе пространства, когда на их тактических дисплеях замигали датчики. Сотни сигналов лавиной понеслись с экватора мира-механизма, словно рой насекомых из улья.

В ранних столкновениях с миром-механизмом такая картина повторялась много раз. На приближающиеся корабли набрасывались стаи истребителей, поднимавшихся из-под защиты мира-механизма, отчего экипажи флота спасения несли страшные потери. Но если имперская армада нечасто могла заменить утраченные истребители и экипажи, стаи мира-механизма, казалось, множатся под его экраном. Космические сражения оставили как бесполезное занятие, и только теперь экипажи имперских истребителей вновь в гневе летели в бой.

Передачи «Темпестуса» стали прерывистыми, когда пустоту космоса наполнила мусорная информация. Из-за угрозы полного прекращения связи остальные корабли флота отослали «Темпестусу» свои послания, зная, что любое из них может стать последним из принятых дружественным линкором.

 
«Желаю скорости Императора, „Темпестус“».
«Пролей их кровь, „Темпестус“».
«Возвращайся к нам с победой, брат».
«Кого бы ты ни встретил, убей всех».
 

– Лево на борт!!! – скомандовал Шехерз, и в ответ корабль накренился под ним, так как гравиустановки не смогли справиться с резкой переменой курса.

Изображение на экране стало меняться из-за постоянного обновления данных, когда серебристые группки истребителей противника описали широкую дугу над «Темпестусом». Мимо носа боевой баржи пронеслись поднявшиеся встретить их дружественные штурмовики, на дисплее отмеченные зелеными точками.

– Приборы показывают в пространстве пятьсот вражеских целей, – прозвучал голос с мостика.

Информация изливалась вереницей разных фигур и символов на вспомогательных экранах. Шехерз привык держать большую часть таких данных в голове, мысленно воссоздавая картину разворачивающегося сражения, как если бы голомат машинного духа передавал ее прямо ему в сознание.

Имперских истребителей насчитывалось чуть меньше двух сотен. Половина из них была из эскадрильи сопровождения «Сабля», с «Венджант этернам» и космонесущей платформы «Безжалостный». Остальную часть составляли осиротевшие эскадрильи истребителей, чьих «родителей» уничтожили.

– Подать энергию на верхние батареи, – скомандовал Шехерз. – Задирайте нос, мы пойдем на таран. Послать аварийные партии к передним постам.

Большую часть его приказов исполняли прежде, чем он отдавал их вслух. Неизбежность боя заставляла экипаж готовить корабль к скорому кровопролитию.

Среди членов команды мало кто представлял, куда именно они направляются. Знали об этом только офицеры корабельного мостика по долгу службы, так как они провели расчеты и вычислили векторы, чтобы «Темпестус» лег на курс к миру-механизму. Если кто-то из них и выразил ужас перед грядущим столкновением, до слуха Шехерза это не дошло. Поскольку они служили ордену Астральных Рыцарей, от них ожидалось встретить гибель в пустоте космоса, если того однажды потребует орден. И капитан Герельт ни за что не позволила бы ни одному человеку на ее мостике выказать беспокойство в преддверии этой самоубийственной миссии, хотя наверняка кто-то его испытывал сейчас.

Экипаж непременно погибнет. Шехерз прекрасно это понимал. Эта мысль не давала ему покоя с того самого момента, как Амрад озвучил свой план по использованию «Темпестуса» в качестве оружия. Космодесантник, в особенности магистр флота, никак не мог позволить, чтобы это как-то повлияло на предстоящий ему выбор. Он не гордился этим. Ему просто приходилось быть таким.

– Лорд-капитан, – обратился офицер по охране корабля – старик крепкого телосложения, обычно хранивший молчание, когда «Темпестус» находился в бою. – Мы готовимся к абордажу?

Мир-механизм еще ни разу не отправлял абордажные команды, а сделай он это, Астральные Рыцари получили бы представление, кто или что управляет этой штукой. И не стоило этого опасаться, если, разумеется, мир-механизм не уготовил подобный трюк как раз для такого случая.

– Ради повышения живучести корабля не разглашайте подробности о его безопасности, – сказал Шехерз. – Если целый орден космодесантников не в состоянии справиться с нападающими, тогда ничто не сможет.

На палубах для построений личного состава «Темпестуса» собрался весь орден. Там едва хватало места для сотен боевых братьев, ведь их было втрое больше, чем обычно перевозила боевая баржа. Космодесантники подготовили лишь самую необходимую технику и прочее тяжелое снаряжение: никто не знал, насколько полезными они окажутся на поверхности искусственной планеты.

На одном из экранов в рубке появились неясные пикт-изображения инопланетных истребителей, имевших форму полумесяца с загнутыми вперед концами. У каждой машины были сдвоенные двигательные установки, пушка – и ничего, подобного кабине или входным люкам. Их металлический корпус обладал странной особенностью: он будто постоянно менялся, и по его поверхности рябью ходили разбитые на квадраты спирали. Никаких опознавательных знаков или отличительных цветов.

– Приготовиться! – предупредил мужчина за постом сенсориума.

Люди на мостике немедленно легли на палубу или вцепились в архитектурные украшения на стенах. На обзорном экране, показывающем вид с камер на носу «Темпестуса», целый косяк вражеских истребителей разделился на три эскадрильи, которые по спирали помчались к кораблю, прошивая пустоту бледно-зелеными вспышками выстрелов.

Палуба содрогнулась, когда истребители вышли из общего строя и зашли «Темпестусу» с флангов. Лазерный огонь ударил по обшивке. Изображение дернулось и сменилось помехами из-за уничтоженных интенсивным огнем носовых датчиков. Где-то на борту баржи уже завыла система аварийного оповещения.

Шехерз ощутил знакомую вибрацию от плазменных батарей и лазерных залпов бортовых орудий, стреляющих в ответ, за которой последовал далекий рев ракетных установок, выпускающих свой смертельный боезапас. Усеивающие оба борта башенные установки при стрельбе на малую дистанцию вызывали характерный глухой гул, проходящий через весь корпус корабля, будто это был гнев машинного духа, яростный рык вдалеке.

От панели одного из когитаторов на мостике посыпались искры, когда всплеск напряжения выжег его микросхемы. Сидевший за этим постом дежурный поспешно затушил его. От новых скачков напряжения огни на мостике, и без того тусклые, стремительно замигали.

– Докладывайте! – приказал капитан.

– Мощность орудий левого борта снизилась до семидесяти процентов, – отчитался один из офицеров службы живучести корабля.

– У правого борта шестьдесят процентов.

– Пост боевого управления, – позвал Шехерз, – где противник?

– За кормой, – ответил человек за тактическим экраном. Он получил ожоги при кратковременном возгорании, но все же остался на посту. – Идут в кильватере.

Значит, враг знал, что они собирались сделать. Лететь позади звездолета прямо за двигателями весьма рискованно, однако так можно укрыться от оборонительных орудий.

– Они собираются снова нанести по нам удар, – пришел к выводу Шехерз. – И сделают это раньше, чем наши аварийные бригады доберутся до позиций.

– Они погубили достаточно много имперских кораблей, чтобы узнать их слабости, – согласилась капитан.

– У Астральных Рыцарей нет слабостей, – отрезал космодесантник. – Прикажите истребителям вступать в бой. Пусть вылетают все звенья. Полная остановка, включить двигатели обратной тяги. Выполнить левый разворот.

Это был странный приказ, но экипаж «Темпестуса» без промедлений принялся его выполнять. Даже не будь он магистром флота, он был здесь единственным человеком, которому доверял машинный дух. Одного этого было достаточно.

Корабль резко накренился, и незакрепленные предметы раскидало по всему помещению. Не успевшие за что-нибудь зацепиться люди полетели на пол. Фоновый шум корабля, то вездесущее треньканье, которое спустя месяцы на борту переставали замечать вовсе, возвысился до пронзительного воя носовых двигателей. Корабль уменьшил ход и снова наклонился.

В замысловатой игре в пустотный бой законы физики менялись. «Темпестус» обладал проворством меньших кораблей, которого ему хватало, чтобы внезапно замедлиться и повернуться на один борт. Вся огневая мощь боевой баржи сосредоточивалась в бортовых дальнобойных лэнс-батареях и рядах лазерных установок. Вражеские истребители в первую очередь нацеливались на удар по верхней части корпуса, а Шехерз подставил им носовую часть. Теперь же они хотели атаковать двигатели и плазменные реакторы возле кормы корабля, но магистр флота не собирался становиться легкой целью. Вместо этого он намеревался обрушить на них всю мощь артиллерийских орудий боевой баржи. И если штурмовики противника желают сделать очередной заход на «Темпестус», им для этого придется пройти сквозь бурю выстрелов.

Помехи на обзорном экране прекратились. Вместо вида с носа корабля машинный дух теперь показывал изображения с имперских истребителей, схлестнувшихся с неприятелем. Истребители уступали врагу числом, и Шехерз видел, как быстро они гибнут, тихо разлетаясь серебристыми искрами при попадании но ним из дальнобойных орудий врага.

– Отправить людей к бортовым пушкам! Всех, кто есть! – прокричал Шехерз.

«Темпестус» поворачивался на сто восемьдесят градусов, чтобы встретить огнем с левого борта истребители противника, а те продолжали сбивать имперские корабли, рассыпающиеся дождем из обломков, словно огненные фейерверки.

– Тактический пост, дай мне цели! – потребовал магистр.

– В радиусе залпа двадцать процентов сил противника.

Лэнс-излучатели не обладали достаточной точностью, чтобы сбивать небольшие истребители, но могли обеспечить плотную завесу огня и уничтожить немалую часть космической авиации на близком расстоянии.

– Подпустите вражеские истребители поближе, – распорядился Шехерз.

Сейчас уже почти четверть имперских кораблей погибла. Прямое столкновение могло привести только к уничтожению группы истребителей, но так было нужно.

Мысли Шехерза переключились на мужчин и женщин, экипажи истребителей. Лишь горстка из них переживет сражение, если получится. Но он вспомнил, что сказал библиарий Хиалхи, всю чудовищность его слов. Самопожертвование подразумевало гибель, но никаких сомнений в его значимости не возникало.

– Сорок процентов! – сообщил пост боевого управления.

– Пожар на палубах с девятнадцатой по сорок первую, – доложил пост живучести корабля.

– Отправьте аварийные бригады, – заявил Шехерз.

Капитан баржи тут же раздала указания по локализации возгораний, близких к плазменным реакторам корабля. В другой ситуации этим бы занялся лично Шехерз, но сейчас было не до того.

– Шестьдесят процентов!

Три пятых от общего числа вражеских истребителей находились в зоне смерти, созданной бортовыми орудиями. Покончив с имперскими истребителями, неприятель собирался разделить формирование и вырваться из этой зоны, чтобы атаковать звездолет со стороны кормы. Если, конечно, ему удалось бы пролететь сквозь нее.

– Открыть огонь из бортовых орудий! – приказал Шехерз. – Из всех, что есть!

«Темпестус» сотрясся от силы десятков одновременных выстрелов лазеров и башенных установок. Обзорный экран заполнился траекториями выстрелов, освещающими пустоту светом координатной сетки.

– Мы вот-вот потеряем девятый реактор! – раздался голос офицера службы живучести корабля.

– Вырубайте его и опечатывайте! – скомандовала капитан.

Корабль задрожал от очередного залпа. Вражеские истребители попали в паутину выстрелов, где рассекались надвое или пробивались насквозь лазерными копьями. Выжившие нарушили строй и разлетелись в разные стороны, уходя от огненного шторма. Формирование перестало существовать.

Имперские истребители, однако, тоже оказались в этой ловушке. Им повезло больше: их предупредили за несколько секунд до того, как борт открыл стрельбу, но многие из них попросту находились слишком близко, чтобы спастись. Кувыркаясь, они летели навстречу гибели, изрешеченные и с пробитыми топливными баками.

Самопожертвования. Им всем пришлось пойти на них – и служащим Военно-космического флота, и космодесантникам. Они знали об этом с того момента, как экипажи истребителей когда-то впервые сели в кабины тренировочного модуля. Шехерз мысленно поблагодарил затухающие зеленые иконки на обзорном экране и выкинул их образы из головы.

– Возвращайте нас на прежний курс, – приказал он. – Двигатели на полную мощность.

– Девятый вышел из строя, – доложил пост живучести корабля. – Пожар в генераториуме. Закрываю отсек.

– Сколько внутри? – спросила капитан.

– Двадцать три, – ответил все тот же офицер.

В одном помещении с полыхающим реактором № 9 оказались заперты двадцать три мужчины и женщины. Магистр флота подумал, что капитан могла бы и не задавать этого вопроса, ведь их жертва ничем не отличалась от той, которую приносили остальные на «Темпестусе».

Положение корабля выровнялось, и главные двигатели ожили вновь, возвращая звездолет на прежний курс к миру-механизму. Все это время тот поворачивался вокруг своей оси, чтобы захватить «Темпестус» в радиус действия орудий главного калибра. Даже без точных вычислений Шехерз мог видеть, как близка опасность. Задержка для уничтожения штурмовой авиации стоила им времени на то, чтобы хозяева рукотворной планеты отреагировали.

Вражеская флотилия сократилась вдвое и сейчас перегруппировывалась. Отдельные ее истребители вертелись вокруг, чтобы влиться в строй, прежде чем начать новую атаку, – она непременно произойдет, и в этот раз «Темпестусу» будет практически нечего ей противопоставить. Шехерз оставил этот вопрос на усмотрение Императора.

– Мой господин, – сказал Шехерз по каналу связи Астральных Рыцарей. – Все в порядке?

– Пришлось несладко, – ответил магистр ордена Артор Амрад с палубы для построений, где собрались роты Астральных Рыцарей. – Но потерь нет.

– Столкновение через девять минут, – произнес Шехерз. – Я бы хотел быть там вместе с моими братьями, магистр.

Формально Шехерз значился капитаном Шестой роты, но ввиду своих обязанностей магистра флота он редко сражался с остальными. Большинство подобного рода званий носили церемониальный характер, и их обладатели несли службу вместе с братьями, как любой другой космодесантник, но магистр флота Астральных Рыцарей всегда стоял особняком. С момента получения силового доспеха и начала карьеры в Шестой роте Шехерз всегда полагал, что, как бы высоко он ни поднялся по службе, он неизменно будет стоять плечом к плечу со своими соратниками, Астральными Рыцарями. Но он понимал «Темпестус» как мало кто другой, а командование Шестой ротой скорее отдаляло его братьев, нежели приближало к ним.

Шехерз оставил командование Шестой на земле первому сержанту Кипсале. Сейчас его рота стояла с остальной частью ордена в громадном палубном отсеке для сборов, ожидая всего что угодно, когда «Темпестус» прорвется сквозь поле вокруг мира-механизма и врежется в его поверхность. Никто не знал, что случится: разорвет ли мгновенно корабль на части или их окружат полчища врагов. В подобный момент капитану следовало находиться рядом с ними, готовить их морально к скорому испытанию. Шехерз сказал себе, что помчится к ним сразу, как только корабль понесется вниз. Воины Шестой приободрятся, узнав, как он спускался с далекого мостика, чтобы вместе с ними пройти через все опасности.

– Твой долг здесь, капитан, – сказал Амрад. – «Темпестус» нуждается в твердом руководстве, равно как и твои братья. Веди его хорошо.

– Ради славы, мой господин.

– Ради славы, магистр флота.

Реактор № 9 отключили, но пожар оттуда начал подниматься по уровням, и аварийные бригады прилагали все усилия, чтобы не дать огню распространиться. «Темпестус» между тем на всех парах мчался к миру-механизму, оставляя за собой след из обломков и плазменного топлива.

– Мы находимся в пределах гравитационного горизонта цели, – сказала капитан. – Ваши распоряжения?

– Остановить все двигатели, – решил Шехерз.

Кораблю более не требовались собственные мощности, гравитация мира-механизма несла его и так довольно быстро. Гудение двигателя перешло на шепот, и на борту внезапно стало неестественно тихо.

Те люди, что рождались на космолете, могли запросто сойти с ума, ступив на поверхность планеты: неожиданное исчезновение шума двигателя, сопровождавшего их на протяжении всей жизни, заставляло их поверить в собственную смерть. И некоторые действительно умирали – сердце не выдерживало.

– Реакторы номер четыре и номер восемь отказали, – доложил дежурный поста живучести, и Шехерз незамедлительно произвел в уме вычисления.

– Нам не хватит мощности для приземления, – сообщила леди Герельт.

К тому же выводу пришел и сам магистр флота спустя мгновение.

– Значит, будет жесткая посадка, – констатировал он. Если у нее и была мысль предложить повернуть назад, Герельт не озвучила ее. – Включить двигатели обратной тяги. Приготовиться к падению.

По всему кораблю завыли сирены. В голосе двигателя появились новые нотки, когда носовые двигатели опять активировались, замедляя спуск баржи, чего, впрочем, не хватало даже для грубого приземления. «Темпестус» был прочен, но не настолько.

– Больше мне нечего сделать, – тихо проговорил Шехерз так, чтобы его капитан и экипаж не услышали его. – Теперь все в руках его величества случая. Я молюсь, чтобы мои усилия не прошли даром и повысили наши шансы, но исход этого предприятия от меня не зависит.