Текст книги "Сражения Космического Десанта"

Автор книги: Майкл Коннелли

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 122 (всего у книги 303 страниц)

Глава двадцать седьмая

К тому моменту, как Ультрамарины покинули горы и добрались до границ Холмов Танатоса, Тигурий уже более-менее оклемался. Поддерживаемый силой собственной воли, он выпрямился и шел безо всякой помощи, хоть и опираясь на свой жезл.

Эвакуация из гор проходила в тишине. Ведомых Сципионом и его Громовержцами Ультрамаринов подгоняло гнетущее чувство горечи вперемешку с неотложностью. Над их капитаном нависла более чем серьезная опасность, но, пока не восстановится связь, они были бессильны что-либо с этим сделать.

– Проверь еще раз, – сказал Сципион, когда ледяные высокогорья остались позади, уступив место раскинувшейся до горизонта пустынной тундре. Вечные метели властвовали здесь, гоняемые лютыми арктическими ветрами из одного региона в другой. Погода все еще мешала связи с их далекими братьями.

Браккий лишь покачал головой.

Они двинулись дальше. Сципион бросил взгляд на Джинн. Двое уцелевших партизан несли ее на самодельных носилках. Прочие погибли, навеки остались на том плато, где камень и снег схоронят их тела. Сципион сверился с расстоянием до плато на своем тактическом дисплее. Еще несколько километров – и можно будет подрывать заряды, что сровняют с землей артиллерийскую батарею некронов.

Мысли его вновь вернулись к Джинн. Тогда он оставил ее, бросил на произвол судьбы. Так было нужно, ибо Тигурию грозила беда. Но избавиться от чувства вины он тоже не мог. Если бы не он, девушка и ее бойцы никогда бы там не оказались. Сципион надменно упрямствовал, уверовав в возможность застать некронов врасплох, смести их и уничтожить орудия без потерь. Но он не принял в расчет человеческие жизни. Это заставило его вспомнить чуть более раннюю атаку на лагерь и гибель Ортуса. Брат Ренатус также скончался от ранений в ходе этой злополучной миссии. Несдержанность Сципиона аукнулась всем им.

Слова Юлуса, сказанные, кажется, уже очень давно на палубе «Возмездия Валина», вспыли в памяти: «Ты становишься похож на него».

Он был прав. Смерть Ортуса изменила Сципиона, пусть он только сейчас сам это осознал.

Он надеялся, что Джинн выживет.

Вокс в шлеме затрещал – Браккий сумел наладить связь с остальными.

Агриппен неистово ворвался в серебристую орду. Разодрав на куски последнего некрона-бессмертного, он обрушил свой гнев на почетную стражу. Одного он сразил ударом силового кулака, другого – сжег в пламени огнемета, приставив оружие так близко, что прометий опалил его собственную броню.

Лорд некронов с ненавистью взирал на дредноут, и глаза его пылали яростным пламенем. Сикарий ранил его – лицо Не-мертвого застыло в процессе регенерации. Агриппена это не волновало. Он с размаху обрушил силовой кулак на врага, превращая позолоченного лорда в груду металлолома.

Уничтожение повелителя вызвало волну шока, пронесшуюся по рядам некронов. В едином порыве они стали отступать. Но дредноута было уже не остановить – он безжалостно разрывал на части бегущих механоидов.

Приняв на себя командование, Агриппен повел Ультрамаринов вперед. Остались только Львы, защитным кольцом окружившие своего павшего капитана.

Космодесантники гнали некронов по камням все дальше в пустоши. Беспорядок и смятение сделало некронов легкими жертвами. Воины Сикария до дна испили чашу мщения, собрав обильную жатву вражеских жизней и окончательно очистив от врага земли вокруг Келленпорта.

Юлус услышал позади себя радостные возгласы, когда люди Дамноса своими глазами увидели поражение некронов. Подобно своим боевым братьям, он чувствовал душевный подъем. Но, когда он увидел Львов Макрагге, кордоном собравшихся вокруг тела капитана, чувство торжества притупилось. Его сменила жажда мести, желание стереть врага с лица этого мира.

Идя в тылу армии, рядом с опустошителями, Юлус погнал своих Бессмертных вперед и встретился глазами с сержантом Атавианом.

– Сикарий пал.

Как и у Юлуса, лицо Атавиана не выражало ничего.

– Он мертв?

– Львы выглядят похоронным караулом.

Его перебил резкий скрипучий голос капеллана Трайана:

– Если он погиб, мы воздадим ему почести. Но сейчас пусть наши болтеры и клинки поют литании ненависти!

Размахивая крозиусом, он повел их за бегущей ордой некронов. Юлус следовал прямо за ним, Атавиан из-за тяжелого вооружения слегка отстал.

Внезапно кто-то схватил Юлуса за руку. Сержант, уверенный, что это поднялся один из ранее поверженных механоидов, уже приготовился ударить, но, обернувшись, он увидел Праскора. Тот был без шлема, и глаза его были широко раскрыты.

– Брат? – вымолвил Юлус.

– Он мертв. Я своими глазами видел его поражение. Капитан Сикарий погиб.

Печаль Юлуса сменилась твердой решимостью:

– Тогда мы отомстим за него.

Больше часа Ультрамарины преследовали отступающих некронов до самых границ Аркона-сити. Механоиды, неспособные защититься или инициировать какую бы то ни было полезную тактику, гибли тысячами. Без своего повелителя они лишились направляющей силы, превратившись в безмозглых дронов. Даже грозных элитов, казалось, замкнуло на единственном варианте действий – полномасштабном отступлении.

Таинственный фазовый генератор телепортировал части конструктов обратно в их глубинную гробницу на всем пути к северным полярным пустошам. Никто из Ультрамаринов ни разу не видел этого устройства, и, похоже, его успели отвести еще до их появления.

Лишь когда исчезли последние из некронов, отозванные либо уничтоженные, Агриппен, утолив свою ярость, дал приказ остановиться. Ультрамарины начали долгое шествие обратно к Келленпорту.

Когда Сципион добрался до города, солнце стояло высоко в холодном голубом небе Дамноса, придавая бурый оттенок опутавшей стены дымке.

Ультрамарины, участвовавшие в миссии в Танатосе, под началом Громовержцев проходили через ворота Келленпорта – и в это время огромный столб зеленоватого пламени взвился над далекими холмами. Взрыв столь колоссальной мощности был виден даже из города. Пилонов и гаусс-орудий больше не стало. Такого количества взрывчатки хватило, чтобы обрушить весь горный склон и похоронить их под толщей обломков.

– Сержант Вороланус?

Это был Тигурий. Сципион остановился и повернулся лицом к библиарию.

– Я позабочусь о нашем капитане, – произнес тот. – Пока что командует Агриппен.

Сципион поклонился, соглашаясь.

Перед тем как разойтись, Тигурий на мгновение замер.

– Там, в Холмах Танатоса, я видел отвагу и стремление к самопожертвованию. Теперь ты знаешь, кто ты, брат. Помни это.

Библиарий растворился в суматохе города, уже готовившегося к прибытию бронетехники Ультрамаринов. Несколько отделений дозором встали на укреплениях рядом с солдатами Дамноса.

Ни Агриппена, ни Львов нигде не было видно. Сципион посчитал, что они устроили совет, продумывая стратегию обороны города. И по крайней мере двух сержантов там не было. Оставив Браккия за главного, Сципион распустил Громовержцев. Его взгляд упал на Джинн, которую как раз несли к ближайшей медицинской станции. Но он прогнал тягостные мысли и обернулся, чтобы встретить своих братьев.

Крепко обняв Сципиона, Юлус произнес:

– Рад, что ты жив, брат.

Сципион безрадостно засмеялся.

– Звучит так, будто ты в этом сомневаешься. – Он обратился к Праксору: – Брат?

Тот подавленно смотрел в землю, и стан его согнулся под тяжестью позора. Праксор поверил в смерть Сикария, и этот фатализм сделал его таким же, как те жители Дамноса, которых он сам считал недостойными спасения.

Да, капитан был серьезно ранен, но по-прежнему жив. Истина эта открылась уже после того, как площадь очистили от врага и Венацион объявил Львам, что их лорд все еще дышит. Сейчас он, окруженный своими верными воинами, находился под опекой апотекария. Но в этой войне Катону Сикарию больше не было места. При первой же возможности его переправят в Апотекарион на борту «Возмездия Валина», где он сможет излечиться.

Сципион положил руку на плечо Праксора.

– Никто из нас там не был. Мы не видели того, что видел ты.

– Мне следовало знать, но вместо этого я доверился сомнениям.

– Каждый из нас троих многое осознал за время этой кампании. Признаюсь, никогда не думал, что ледяной шар вроде этого мира станет местом для откровений.

В этот момент вмешался Юлус:

– Мы здесь еще не закончили. – В руках он держал инфопланшет, на котором отображалась карта северных регионов планеты. – Некроны движутся на север. Сканирование выявило там сильную сейсмическую активность.

Выдохнув, Сципион дал волю своей злости:

– Ты хочешь сказать, что всеми своими стараниями мы просто отбросили их назад?

Юлус кивнул:

– Получается, что так.

– Столько жертв ради такой незначительной победы!

– И впереди их будет еще больше.

Сципион на мгновение углубился в собственные мысли, а затем похлопал братьев по наплечникам:

– Во славу Ультрамара, да будет так.

Праксор решительно кивнул, а Юлус даже изобразил зверскую ухмылку.

Все трое посмотрели вверх, где за облаками показались очертания огромного корабля. Шум двигателей оглушал даже на таком расстоянии, и можно было видеть, как более мелкие суда отделяются от него.

«Возмездие Валина».

Ультрамарины на стенах и на площадях, ополченцы и бойцы Гвардии – каждая живая душа на Дамносе подняла глаза к небу.

Из динамиков раздался голос Антарона Хроноса, танкового командира и ветерана Ультрамаринов:

– Небеса чисты, – возвестил он, силясь перекричать грохот машин на заднем плане. – Братья, мы идем.

Эпилог

Анкх предвидел такой исход. Не благодаря какому-нибудь прозрению или шестому чувству – на то указывала холодная логика. Кончина Не-мертвого была неминуема, равно как и отступление некронов. Гибель же Тахека он подстроил сознательно, и теперь небеса оказались открыты для генотворных воителей, дав им возможность подвести свои корабли и высадить на поверхность технику. Это вселит в их души надежду, заставит поверить в то, что победа близка.

Такая мысль позабавила Архитектора. В глубинах катакомб возвращались к жизни тысячи, десятки тысяч его пауков и скарабеев. Разбитые на поверхности фаланги были лишь малой толикой того, что скрывала земля, люди еще не видели самых ужасных созданий. Пока наверху бушевала битва, Анкх занимался их пробуждением.

Он ощутил касание древнего разума. Сейчас Анкх находился в мрачных, отливающих призрачным изумрудным сиянием королевских покоях. И, взирая на раскинувшиеся вокруг катакомбы и на орды, медленно сбрасывающие с себя оковы сна, он увидел перед собой пару глаз, вспыхнувших в темноте.

Анкх сделал шаг назад и опустился на колени.

– Мой господин, – прошептал он, поймав на себе взгляд Владыки.

Ник Кайм
Копьё Макрагга (не переведено)

Не переведено.

Ник Кайм
Покров тьмы

– Я есть Неумирающий, я есть воплощение погибели…

Он возвышался надо мной, этот монстр из живого металла. Череп его венчала корона с красными драгоценными камнями, на механических руках виднелись браслеты, а вокруг шеи блестел пектораль лазурного цвета. Всё это походило на монаршие украшения, и я понял, что передо мной стоит король мёртвых. Роботизированный анахронизм старины. Самодовольное разумное создание с чернейшей сущностью. Некрон, так оно называлось.

Его высокий статус только разжёг во мне огонь.

– Мы убийцы королей! – Я с гневом выплюнул эти слова в лицо костлявому чудовищу.

Лишь я и он. Мы сражались один на один, и никто не посмел бы нам помешать. Поскольку победа над ним имела большое значение, я лично должен был одержать её. Мы бились на равных. Его потрескивающая боевая коса не уступала в силе моему священному Бушующему клинку, но в итоге не мой меч завершил бой…

В свирепой схватке он глубоко поранил меня, чего ни один противник никогда прежде не делал. Я почувствовал кровь во рту и упал. Я, Катон Сикарий, магистр караула, рыцарь-защитник Макрагга, Великий герцог Талассарский и Верховный сюзерен Ультрамара, пал.

И когда покров тьмы окутал меня словно погребальный саван, я опять услышал слова чужака…

– Я есть погибель.

Я пришёл в себя и отхаркнул амниотическую слизь на стенку регенерационной капсулы, внутри которой находился. С рыком я ударил кулаком по стеклу и почувствовал, как горят мышцы и нервы.

– Выпустите меня! – задыхаясь, прокричал я.

Замыкающие скобы по краям капсулы с солёной вязкой жидкостью отошли и впустили меня в мир живых. Тяжело дыша, я сел прямо и нахмурено посмотрел на апотекария из моего командного отделения, который приветливо сказал:

– С возвращением, брат-капитан.

С головы до ног покрытый студенистой мерзостью, я бросил на него сердитый взгляд.

– Венацион.

Тот вежливо кивнул. Стареющий ветеран с коротко подстриженными светлыми волосами и зелёными глазами, которые повидали слишком много смертей, целиком был облачен в доспех белого цвета вместо привычного для Ультрадесантников голубого, что указывало на его должность. В апотекарионе было темно. Тени очерчивали разное оборудование и приборы, используемые апотекариями ордена для спасения жизней. В воздухе воняло контрасептиком, по полу стелился лёгкий туман. Чистое и холодное помещение. Интересно, сколько окровавленных и искалеченных воинов побывало здесь? Сколькие из них попали сюда и скончались? С уверенностью можно было сказать только одно – слишком много.

Я попытался встать, но Венацион выставил передо мной руку, чтобы остановить.

– Не думай, что у меня не получится вылезти отсюда.

– Позвольте мне хотя бы провести полную проверку жизненных показателей.

В другой руке он держал медицинское устройство, с помощью которого уже начал проводить биотест, поэтому мне пришлось потерпеть отвратительно вязкую амниотическую жидкость чуть дольше.

Когда он закончил, я отказался от протянутой мне руки и поднялся без посторонней помощи. В боку сильно закололо. Выбравшись из капсулы и встав во весь рост на плиточный пол, я посмотрел вниз и понял, откуда такая боль. Красный рубец проходил по коже в том месте, где боевая коса Неумирающего разрубила меня.

– Удивительно, как вы вообще остались живы, брат-капитан, не говоря уже о том, что вы в состоянии ходить. – Апотекарий проверил биометрические данные своего сканера.

– Я способен на большее.

Это было сильное заявление, хотя я и не представлял, что случилось после того, как выбыл из строя.

– Что произошло на Дамносе? Вторая победила?

И без того серьёзное выражение лица Венациона сделалось ещё мрачнее, отчего явственно проступила паутинка морщин.

– Когда вы пали, Агриппен и лорд Тигурий собрали остатки людей. Но мы существенно недооценили врага и были вынуждены эвакуироваться. Дамнос потерян.

Снизив голос, он продолжил:

– И почтенный Агриппен тоже.

Я сжал кулак так сильно, что захрустели костяшки. Большая часть оборудования в огромном помещении апотекариона стояла у стен, и на расстоянии удара была только моя капсула. Со злостью я ударил по ней и оставил трещину в стекле. Будь сейчас рядом мой Бушующий клинок, я бы рассёк капсулу пополам. Ни что так не могло выразить мой гнев.

Я собирался попросить Венациона рассказать мне больше, когда из теней донёсся голос. Из-за своего ослабленного состояния я даже не заметил чужого присутствия.

– Я должен был лично это увидеть…

Сын Ультрамара – подлинный сын Ультрамара, если верить тому, что говорили в ордене, – вышел на свет. Он тоже был в силовом доспехе. На сгибе левой руки лежал шлем с плюмажем, к левой ноге пристегнут церемониальный гладий. Наплечник с позолоченным краем и нагрудник сияли при колышущемся свете от люминесцентных ламп на потолке. Переднюю бронепластину украшали лавровые венки, вырезанные за долгие годы хвалёной службы.

– Север, – кивнул я в знак уважения к ветерану, но, судя по его угрюмому виду, который казался ещё мрачнее из-за шрамов и платиновых штифтов на лысом лбе, он принёс дурные вести.

– Катон.

Я не выносил, когда он называл меня по имени, равно как и знал, что он ненавидит, когда я первым называю его по имени. Мы соперничали, он и я. Север Агемман был моим предшественником на посту капитана второй роты. Он, в свою очередь, занял место Саула Инвикта после его героической гибели в битве за Макрагг. Теперь он был правой рукой Калгара, и я шёл сразу за ним.

Мы соперничали потому, что проповедовали совершенно разную философию войны. Агемман слепо и неотступно следовал букве Кодекса Астартес, тогда как я по-своему интерпретировал учения возлюбленного примарха и потому был менее предсказуем. Некоторые бы даже сказали безрассуден. Но только Агемман говорил мне это в лицо.

Он скривил рот в холодной и жестокой улыбке, а затем начал разговор:

– Я бы рад сказать, что пришёл сюда, только чтобы посмотреть на мертвеца, вернувшегося с того света… – Агемман жестом показал на страшный шрам, уродующий мой бок. Улыбка истончилась до короткой, резко очерченной линии рта. – Но это не так. Ты предстанешь перед лордом Калгаром. Магистр капитула хочет знать, что случилось на Дамносе и почему вы вернулись в империю с позорным поражением.

Мои глаза сузились от гнева, но я удержал самообладание. Пререкаться здесь и сейчас в присутствии Венациона было бы не самым разумным решением.

– Так всю ответственность за это поражение взвалили на меня? Помнится, пока я стоял на своих двоих, воинов Второй никто не обратил в бегство.

Агемман не клюнул на эту уловку. Он оставался непоколебим, но это давалось ему нелегко.

– У тебя есть шесть часов, чтобы продумать своё признание.

– Признание? Меня собираются судить?

Мой соперник и бровью не повёл, хотя, не сомневаюсь, его это всё забавляло.

– Действия на Дамносе можно назвать провальными. Будут вопросы.

Я медленно направился к выходу из зала, оставляя за собой влажные следы.

– Тогда пойдём прямо сейчас. Мне нечего скрывать, и мне не надо шесть часов, чтобы это понять.

Агемман преградил путь своей бронированной тушей.

– Прекращай это чрезмерное пренебрежение приказами, Сикарий! Твоя безрассудность довела тебя до этого, – ответил Агемман.

Он немного успокоился, хотя ему и потребовались некоторые усилия, чтобы вернуть маску сдержанности, какую он носил, когда окликнул меня из теней.

– Похоже, тебя стоит этому научить.

– Не смей разговаривать со мной как с неофитом, Агемман. – В моем голосе читалась угроза. – Как и в случае бессчётных других инцидентов, мои незамедлительные действия предотвратили быстрое поражение. Я предпочитаю выигрывать тяжёлые сражения, а не пожинать незаслуженные лавры от побед в лёгких кампаниях. В следующий раз, когда увидишь на поле боя моё знамя, посмотри-ка на список побед, что написаны на нём, а затем сравни с собственным.

Я задел его из желания ответить тем же, что и он. Хотел оскорбить за проявленное ко мне неуважение. Я превозносил Первую и их капитана. Они были одними из храбрейших и лучших воинов ордена, но это не значило, что они мне нравились.

Агемман имел полное право врезать мне. К моему неудовольствию, Север воздержался, но, когда он процедил сквозь зубы: «У тебя есть шесть часов», я понял, что он был совсем близок к тому, чтобы взорваться.

Агемман покинул апотекарион без единого слова. Несомненно, он припас их для моего суда.

К его чести, Венацион ничего не сказал на этот счёт. Он просто доложил, как медицинский специалист.

– Вы готовы к выполнению своих обязанностей, брат-капитан.

По команде апотекария из боковой комнаты в помещение вошёл серв и стал счищать остатки амниотического геля с моей кожи.

Я, все ещё не пришедший в себя после ухода Агеммана, благодарно кивнул Венациону.

– Скажи мне, брат-апотекарий, где моя броня и оружие?

– Технодесантники занимаются их починкой. Насколько понимаю, передняя бронепластина получила особенно серьёзные повреждения. Вы найдёте своё оснащение в армориуме. Восточное крыло.

Отпустив серва, я пробурчал слова признательности в адрес Венациона и отправился в оружейные мастерские. Что-то в полутенях вокруг апотекариона заставляло меня нервничать, и я желал как можно скорее вернуть свои боевые принадлежности.

Крепость Геры – огромный и почти неприступный бастион. Почётный центр Макрагга, аккуратный дом-казарма ордена Ультрадесанта со множеством оружейных, тренировочных и святилищ. Все мы почитаем их по-своему, эти храмы насилия и чести. И так было всегда.

Технодесантника Вантора я нашёл без труда. Как и в апотекарионе, в мастерской царил полумрак, но не было так холодно. Наоборот, армориум излучал жар, который пронзал воздух, царапая ноздри. Здесь смешались дым и огонь, зола и привкус металла. Громадные механизмы, обслуживаемые слугами-инженерами и кибернетическими сервиторами, непрестанно стучали по железу и стали.

В этом месте производились и ремонтировались артефакты войны.

На металлическом пьедестале лежал развороченный бронетранспортер «Носорог», в то время как вокруг него жгли ладан и пели гимны жрецы. На огромной наковальне сервиторы с руками-молотами закаляли и ковали клинки. Часть мастерской была заставлена рядами станков из тёмного железа и работающим машинным оборудованием.

Однако всё это мало меня интересовало, ибо моё внимание было приковано к оснащённому серворуками технодесантнику, что склонился над комплектом великолепной силовой брони. Приятно снова увидеть её. А ещё приятнее будет её надеть.

Стоя в дверях армориума, которые разошлись в стороны, чтобы впустить меня в громадный цех, я голосом оповестил о своём присутствии:

– Брат…

Вантор повернулся на звук, отчего его бионика шумно заработала при движении. Он еле заметно кивнул и заговорил:

– Капитан Сикарий, я почти закончил богослужения над вашим доспехом. – Из-за вокс-решётки, закрывающей рот, голос технодесантника казался таким же безжизненным, как его механические правая рука и нога. – Уверен, вы будете рады узнать, что, как и вы, он остался жив.

Мне всегда казалось чудным, как адепты культа Механикус говорят о неодушевлённом адамантии и керамите. Вантор не просто починил мой доспех, он сумел успокоить его дух. Будучи технодесантником, Вантор носил не голубую броню Ультрадесанта, а красную – цвета Марса, где он получил свои тайные знания. Только его наплечник оставался выкрашен в цвета Ультрамара в знак подтверждения его верности ордену.

– Поистине, брат. Я долго ждал момента, когда снова надену его и почувствую тяжесть Бушующего клинка в… – запнулся я, когда моё внимание привлекла рабочая команда сервиторов, трудящаяся в дальнем конце зала. Я еле мог сдержать свою ярость.

– Что, во имя Терры, это такое?

Вдали от честных машин армориума, неторопливо отбиваемых бронепластин и кующихся клинков, вдали от танков и прочей техники, вдали от всего находилась мерзость. Вантор недоверчиво обернулся.

– Обломки, детали. Это все останки противника, что нам удалось собрать перед эвакуацией.

На столе лежали аккуратно разложенные, тщательно запротоколированные и сгруппированные, изученные и испытанные части некронов. Головы, пальцы, конечности, даже сломанные детали их вооружения, пристально разглядываемые лоботомизированными слугами технодесантника. Всего я насчитал более двадцати разных стендов.

Желание схватиться за меч только нарастало.

– Они неактивны, надеюсь?

– Разумеется, – кивнул Вантор, – но, изучив даже в таком состоянии предметы некронской технологии, мы сможем узнать о них больше.

То обстоятельство, что технодесантник не видел и не понимал угрозы, принеся эти обломки в нашу крепость-монастырь, лишь показывало, какая пропасть между такими, как он, и другими космодесантниками.

Я стал расхаживать по мастерской со следующим рядом Вантором и подошёл к одному из рабочих столов, где сервитор навис над грудой конечностей, голов и даже туловищ. Я потянулся к одному из серебряных черепов, которые своим оскалом будто насмехались надо мной даже после своей смерти, но замер, едва не коснувшись.

– Как они вообще могут здесь находиться? Я не эксперт по некронам, но разве они не исчезают при уничтожении?

Вантор встал напротив. Передав приказ в бинарном коде, он отправил сервитора выполнять другую задачу.

– По всей видимости, дамносиане нашли способ замедлить эту способность при помощи магнетизма.

Я посмотрел на Вантора, сдвинув брови.

– Неужели? Колонисты с простейшими техническими навыками добились того, чего не смогли Механикус, всего лишь благодаря электромагнитам и собственному чутью?

– Я удивился не меньше вашего и всё же… – он жестом обвёл мастерскую, полную деактивированных механоидов.

– Я бы не стал давать разрешение на это исследование.

Мой взгляд задержался на одном из черепов. Что-то в нем было странно знакомое.

Технодесантник моргнул, и только сейчас я заметил, что у него глаза цвета жжённой умбры.

– Лорд Калгар согласился с тем, что наши знания об этом противнике имеют первостепенную важность, если мы собираемся эффективно ему противостоять.

– Мы и так сражались весьма успешно.

Меня тянуло к черепу ближе. Словно сирена из древних мифов, он звал меня к себе, манил, навевал воспоминания…

Я почувствовал, как тьма подступила ко мне, и её покров плотно окутывает меня. Воздуха стало не хватать. Следующие слова Вантора прозвучали, будто из густого тумана, как и мой ему ответ. Всё, что я мог видеть, это только череп, его светящиеся глаза и зловещую ухмылку. Я потянулся к мечу, но не нашёл ни эфеса, ни ножен – схватил только воздух. Ноги подогнулись, будучи не в состоянии выдержать мой вес, и я упал на колени, задыхаясь.

Воздух не поступал. И хотя на многие мили вокруг не было ни одного водоёма, я тонул. Вязкая чернота затягивала меня. Всё провалилось во тьму. Вантор, армориум, сервы, моя броня – всё. Оставался только я, смотрящий в незакрывающиеся глаза позолоченного, ухмыляющегося черепа.

– Я есть погибель.

Остатки воздуха вышли из лёгких в виде облачка пара, и затем леденящий холод пронзил меня насквозь. Я почувствовал лёд под ногами, хотя по-прежнему находился внутри крепости-монастыря, и слабую дрожь в его холодных недрах…

Я сделал вдох, и тьма, затмившая мой взор, рассеялась как чернила в воде. Лёд растаял. Видение прошло. Я крепко сжимал в руках некронский череп с безжизненными глазницами, рыжей патиной на скулах, макушкой и висками серого металлического цвета.

Череп. Не золотой. Не царский. Не здесь.

Вантор ушёл, и остались одни сервиторы. Я подумал, он оставил меня внимательно рассмотреть артефакты с поля боя, как если бы я в одиночку мог открыть их секреты, просто глядя на них. Он так и не понял, что я затерялся где-то в своих снах, как, впрочем, и я сам.

Боль в боку вспыхнула по новой, и я скривил лицо, чтобы стерпеть её.

Доспех дожидался меня – подарок Вантора. Я взял броню и охотно оставил армориум вместе с чувством тревоги, что здесь всколыхнулось во мне. Я немедленно отправился в тренировочный зал.

Там я нашёл старого товарища. Дацей оказался единственным, кто решил попрактиковаться сегодняшней ночью. Пройдя мимо пустых боевых клеток, где дремали сервиторы, я дошёл до той, где занимался ветеран.

– Брат-сержант, – крикнул я, чтобы перекрыть тяжёлый звон лезвия его меча, поражающего жизненно важные точки боевого сервитора, которого он выбрал для тренировочного боя. Безусловно, это было неравное противостояние. Дацей мог бы сломать машину много раз, но он пришёл сюда, чтобы потренировать тело и испытать свою выносливость, а не специально навлечь на себя гнев технодесантников, без нужды разобрав на запчасти киборгов.

– Остановить бой, – по сержанту было видно, что он запыхался. Когда он взглянул на меня, его лицо слегка блестело от бусинок пота. Дацей отсалютовал, приложив меч к груди. – Брат-капитан, рад видеть, что вы вернулись к нам.

– Я надеялся благословить воссоединение в честной схватке.

Дацей – настоящий образец прекрасного воина – шагнул в сторону и нажал на иконку, которая открыла дверь.

– Тогда давайте узнаём, насколько хорошо вы сможете его благословить, – пошутил он.

Он уже начал оценивать, насколько я сейчас боеспособен, наблюдать, планировать ходы. Мой брат-сержант желал узнать, насколько остры мои навыки. Того же хотел и я.

Использовать Бушующий клинок в боевой клетке было бы оскорбительно для оружия, и к тому же дало бы мне нечестное преимущество, поэтому я взял со стойки тот же тренировочный гладий, что и у моего оппонента. Клинок был хорошо сбалансирован: лезвие оставалось прямым и острым, несмотря на долгие часы практики в схватках, которые ему пришлось пережить. Пусть не идеальное оружие, но оно все равно заслуживало уважения.

– В шлемах или без, брат? – спросил Дацей.

Здесь, в клетках и с обнажёнными клинками, звания переставали иметь значение.

– Без. Хочу иметь возможность свободно дышать и использовать свои чувства без помех.

– Хорошо. Тогда значит никаких ударов выше шеи. До первых трёх попаданий?

Я кивнул в знак согласия, принимая боевую стойку в силовом доспехе. Вантор рассердился бы, если бы узнал, что я так скоро исцарапаю броню, однако я придерживался мнения, что доспеху нужно обзавестись шрамами, прежде чем отправиться в подходящую битву.

– Начали.

Первый удар Дацея был нацелен мне в туловище. Мне едва удалось парировать его, как за ним сразу последовал второй выпад, который застал меня врасплох и отколол кусочек от его моего нагрудника. Мы остановились и вернулись в исходные позиции.

– Первое попадание за тобой, брат.

Я старался, но к своей досаде потерпел неудачу.

– Поехали.

Дацей рубанул по нисходящей линии сверху вниз. Я быстро выставил блок и отошёл на шаг назад, приглашая его наступать, что он и сделал, нанеся удар с плеча. Я выставил гарду для защиты и сам провёл выпад, но Дацей без труда отразил его и, воспользовавшись инерцией, крутанул свой клинок по дуге и врезал мне по ключице, заставив меня упасть на одно колено.

Я обливался потом, но Дацей сразу вернулся в исходную позицию, не став подавать руку, чтобы не позорить меня.

– Это уже второй, – с едва заметной ухмылкой произнёс сержант.

Теперь я сгорал от стыда и гнева. Я занял своё место и принял боевую стойку.

– Давай.

В этот раз я резко нырнул под диагональный рубящий удар соперника и выскочил рядом с гардой Дацея. Он повёл меч вниз, ухитрившись сделать блок, и наши клинки столкнулись. Но из-за силы удара его рука с мечом отогнулась назад, и я не преминул воспользоваться этой слабостью, чтобы врезать ему в солнечное сплетение плечом.

Дацей покачнулся и попытался восстановить равновесие, но я продолжил атаку, сперва прибегнув к удару сверху, чтобы взломать его блок гардой, а затем нанеся апперкот по диагонали, который оставил вмятину в нагруднике оппонента, а его самого на полу.

Мы снова начали бой, и в этот раз долго обменивались шквалом ударов, делая ложные выпады и ставя блоки. Наши клинки превратились в размытое пятно стали, и в какой-то миг я почувствовал себя как прежде. После жестокого обмена ударами резким движением я развернул меч и ударил им плашмя по горжету Дацея.