Текст книги "Сражения Космического Десанта"

Автор книги: Майкл Коннелли

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 192 (всего у книги 303 страниц)

Часть третья
Дух машины

Глава шестнадцатая

Пепельные облака сгущались над командным комплексом Железных Рук в Гелатине, переливаясь оттенками от черного до янтарного. Предупредительные огни мигали по всей посадочной площадке, очерчивая шестиугольный объект на продуваемом всеми ветрами рокрите. Автоматические защитные турели перешли в боевое положение, выставив стволы и активировав мерцающие пустотные щиты, чей купол на двадцать метров поднялся над эбонитово-черными стенами строения.

Но едва были задействованы необходимые меры, все оборонительные системы отключились. Стволы орудий опустились, щиты исчезли. Посадочная площадка осталась совершенно беззащитной.

Облака продолжали сталкиваться и бурлить. Янтарное свечение стало ярко-алым, а затем оранжевым. Пепельную завесу разметало в стороны, и взгляду явился ревущий столп пламени, медленно спускающийся через атмосферу. Показалось семь огненных колец – двигатели приземляющегося транспорта.

Мастер-надзиратель Джерод Сиирт следил за приближением судна из-за нескольких слоев противовзрывного плексигласа. Бегущие строки рун сообщали, что штабные системы были взломаны, и теперь нечто блокирует действия сервиторов. Пугающего вида помощники парили рядом с ним, все как один облаченные в черные робы, и эзотерическая бионика покрывала их бледные лица. Никто из них не решался сообщить ему плохие вести.

Впрочем, они бы не сказали ничего такого, чего он сам не знал. Собственные внутренние системы Сиирта, включая мощный блок ауспиков, превосходящий те, что использовались на большинстве небоевых кораблей, уже дали ему информации больше, чем все помощники вместе взятые.

Таким образом, он знал несколько фактов.

Во-первых, транспорт опустился с орбиты более высокой, чем та, где на якоре стояли ударный крейсер «Калах» и его эскорт. Чтобы такое было возможно, судно должно тщательно скрыть свое присутствие – оборудование на борту флагмана Железных Рук было одним из лучших во всем Империуме.

Во-вторых, корабль не принадлежал к Имперскому Флоту. Ни одно судно адмирала Мальфии не было способно ни совершить столь скрытную посадку, ни отключить автоматические турели базы.

В-третьих, оборонительные системы не реактивируются достаточно быстро, чтобы помешать приземлению. Транспорт коснется земли, не встретив никакого сопротивления, при этом с полностью заряженными орудиями и целыми щитами. Подобные действия трудно отнести к проявлениям дружественности.

В-четвертых, двигатели транспорта имели особенную энергетическую сигнатуру. Сиирт уже видел такие показатели раньше, в ходе прошлых операций, и потому опознал в этом судне корабль механикумов. Быстрая проверка трех пиктов профиля корабля по блокам памяти когитатора подтвердили его вывод: транспорт UJ-I8 (класс «Дух», сильно модифицирован), обозначен как судно связи специального назначения номер 778 «Балансирующий Фактор».

Сиирт узнал достаточно, чтобы понять, что происходит нечто серьезное, и уже успел пожалеть, что весь состав Адептус Астартес клана Раукаан сейчас сражался на фронте. Потребуется несколько дней, чтобы пробудить семерых дредноутов клана из их спячки на борту «Калаха», ибо никто не предполагал их наземного развертывания. В командном комплексе полно медузийского вспомогательного персонала, по большей части биологически улучшенного и снабженного аугментикой по аналогии со скитариями. Но если корабль Механикус обладает мощью, достаточной, чтобы удаленно взломать защитную сеть, смешно даже думать, что такими силами можно удержать комплекс.

Эти мысли проносились в голове Сиирта, пока он наблюдал, как транспорт касается земли в центре посадочной площадки. Он оставался безучастен, не пытаясь восстановить подачу энергии на автопушки, установленные на окружающих стенах, и не пробуя установить канал связь с визитерами.

– Два отделения, – передал надзиратель по воксу для дежурящих невольников-солдат, отвернувшись от обзорного окна и спускаясь на нижний уровень, в приемные залы. – Всем остальным следить за кораблем. Ничего не упускать из виду.

Пока он шагал по лестнице, два вызванных им отделения рабов собрались за его спиной. Все они были облачены в матово-черную панцирную броню со сплошными забралами и угловатыми наплечниками. Каждый солдат был вооружен крупнокалиберным лазганом, а нагрудные пластины пересекали стальные полосы от имплантатов.

Все они были родом с Медузы, все закалены в боях, и все подверглись серьезным хирургическим улучшениям. В обычных обстоятельствах такие солдаты могли бы справиться практически с чем угодно. В обычных обстоятельствах Сиирт с готовностью доверил бы им свою жизнь, зная, что в итоге проживет еще долго.

– Сигналы с фронта есть? – на ходу отослал он вокс-запрос обратно в командный центр.

– Никак нет, мастер, – пришел ответ. – Клан-командир Раут вне зоны доступа.

– Продолжай пытаться.

Сиирт прошествовал по короткому коридору к противовзрывным дверям, попутно читая сбегающие по его глазному дисплею данные от сенсоров комплекса. Защитная сеть еще бездействовала.

Всего несколькими днями ранее он видел, как на этой же площадке шли приготовления к прибытию лорда Телака. Тогда, само собой, Сиирт по большей части держался в стороне, а встречать библиария выходил Раут со своей свитой. Сиирту вообще не нравилось выходить из тени. Он был смертным, рожденным на Медузе, и, как и весь его народ, он презирал яркий, резкий свет открытых пространств. Его родной мир был слишком темным и слишком холодным, чтобы поощрять иной образ жизни, кроме затворнического.

Надзиратель остановился перед дверьми, собираясь с мыслями. На той стороне он услышал глухой стук ударившей по земле аппарели. Натужный вой двигателей стихал.

– Итак, – сказал он сам себе, – будь что будет.

Сиирт взмахнул рукой, и створки дверей разъехались в стороны. Грязный воздух Шардена ворвался внутрь, занося пеплом пол сумрачного коридора.

Двадцать пять фигур уже ждали его, выстроившись под медленно остывающей громадой транспортного корабля. Двадцать четыре были скитариями. Как обычно бывает со слугами механикумов, выглядели они весьма неординарно – целые наборы искусственных конечностей и встроенного оружия, металлические пластины на лицах или траки вместо ног.

Двадцать пятая же была другой – женщина, человек, среднего роста, худощавого телосложения, облачена в длинную красно-коричневую мантию с надвинутым на лицо капюшоном.

Сиирт поклонился, а его люди в это время незаметно рассредоточились по обе стороны от него. Их позиции, а также состояние оружия и брони отображалось на глазном дисплее надзирателя крошечными алыми значками. Джерод не сомневался, что стоящая перед ним женщина получала ту же информацию о своих воинах.

– Магос Ис, – произнес Сиирт. – Мы не ожидали вашего визита.

– Его не должно было быть, – ответила Ис. Говорила она ровно и спокойно, но в голосе чувствовались нотки гнева. – Где командир Раут?

– Занят в операции.

– Вызовите его.

– Не могу. Сейчас связь установить нельзя.

– Должен быть способ.

– Клан проводит операцию глубоко под землей. Мы не можем посылать либо принимать сообщения уже два стандартных дня.

Магос ответила не сразу. Сиирту показалось, что он слышал тихие щелчки из-под капюшона женщины, а затем она двинулась к нему. Надзиратель по звуку определил, что его люди взвели оружие, и послал им ментальный импульс с приказом сохранять спокойствие.

– Тебе известно, что стало с моими боевыми машинами, медузиец? – спросила Ис, отбросив всякие нормы вежливости.

– Нет, магос.

– Значит, ты столь же слеп, сколь и глуп, – бросила она. – Похоже, вы не понимаете, насколько они ценны для нас.

Сиирт оставался абсолютно неподвижным. Он буквально ощущал повисшее в воздухе напряжение. Магос подавала едва уловимые признаки агрессии, которые улавливало его вживленное в тело оборудование.

Она была вне себя от ярости.

– Я не видел этих данных, – сказал надзиратель.

– Я говорила с моим принцепсом, – продолжила Ис. – Он вступил в контакт с лордом-генералом Нефатой, у которого свои причины оспаривать суждения твоего командира. Долгое время я старалась не вмешиваться, но у любого терпения есть пределы.

– Мне ничего об этом не известно.

– Да, я это уже слышала. Ты можешь выдавить из себя что-нибудь еще?

– Согласно показаниями наших сенсоров, сражение закончилось, – сказал Сиирт, сохраняя нейтральную интонацию. – Я ожидаю полного отчета с фронта в течение ближайших нескольких часов. После этого, согласно плану, начнется атака шпиля Капитолия, и связь может быть восстановлена.

– Ближайших нескольких часов?

– Да.

– Меня беспокоит, что вы считаете это удовлетворительным.

Магос подняла руки и откинула капюшон назад, открыв тонкое, элегантное лицо, полностью составленное из сомкнутых металлических пластин. Глаза ее были алыми, как линзы боевых шлемов Железных Рук. На одной щеке красовался символ культа Механикус, на другой – расправивший крылья грифон, эмблема ее гильдии.

Зрелище оказалось еще более волнующим, нежели сочетание плоти и металла, которое привык видеть Сиирт. На Ис вообще не осталось живого места.

– Для начала здесь высадятся мои скитарии, – сказала она. – Я разрешу ситуацию сама, раз уж полевые командиры показали столь вопиющую безалаберность. Если Раут не придет ко мне, я приду к нему. Не важно, где он и насколько сильно занят, – мы хорошенько побеседуем.

Сиирт сглотнул.

– На это нет разрешения, магос, – возразил он. – Зона боевых действий закрыта для гражданского персонала. До восстановления связи вы можете остаться здесь, а после гололитическая передача будет направлена прямо в ваши личные покои.

Ис холодно посмотрела на надзирателя. Ее красные глаза светились в пелене летающего пепла, играя отблесками на металлических пластинах лица.

– Это твое последнее слово? – вопросила она.

Сиирт старался достойно выдержать ее взгляд. Почувствовав где-то энергетический подъем, он передал своим людям сигнал предельной готовности.

– Да.

Удар был слишком неожиданным. Сиирт ощутил сильную резкую боль в висках и сжал руками голову. Он слышал сдавленный хрип своих падающих на пол солдат, чьи нейроимплантаты словно взбесились. Надзиратель зашатался, оступился и едва не упал, сотрясаемый болевыми судорогами. Мир перед его глазами закружился, и Сиирт выставил руки вперед, чтобы не упасть.

А затем все прекратилось. Ис подхватила надзирателя прежде, чем тот рухнул на землю. Вяло подняв голову, Сиирт увидел ее лицо в нескольких сантиметрах от собственного. Пот лился с него ручьем, сердце бешено колотилось. Что-то очень мощное поразило его, что-то, способное проникать прямо в системы и делать их беспомощными.

Не чувствуй он такую слабость, то, быть может, он бы восхитился искусностью такого приема. Сколько же механикумам известно о машинных протоколах медузийцев?

– Я бы рекомендовала сотрудничество, – сказала Ис, крепко держа его руку своими металлическими пальцами. – Скитарии скоро начнут высадку, и я не хочу, чтобы им препятствовали.

Сиирт смотрел в ее красные глаза, не в силах говорить и чувствуя ароматы ритуальных курений, пропитавшие робу магоса. За его спиной солдаты клана с трудом пытались снова дышать.

Ис придвинулась еще ближе, нагнувшись, словно хотела шепнуть ему на ухо нечто, предназначающееся только двоим.

– Я поговорю с ним, – тихим голосом сказала она. – Даже если все силы Разрушителя встанут между нами, я поговорю с Раутом. И, да направит меня Омниссия, он выслушает.

Врата Капитолия были закрыты. Богато украшенные золотом створки все еще источали ведьмовское свечение, что мерцало в темноте туннелей медленно гаснущими огоньками.

С изгнанием демонов и уничтожением последних вражеских войск огромное пространство перед порталом ворот вновь погрузилось во тьму. В воздухе стояла жуткая вонь пороха и крови. Крики раненых и умирающих жутким эхом разносились под колоссальными сводами и отражались от рокритовых стен подобно жалобным стонам призраков.

Раут смотрел на огромные створки в стиле барокко, не обращая внимания на грохот и лязганье кипящей вокруг деятельности. Все его инстинкты требовали немедленно сломать ворота и ворваться в шпиль за ними. Но он понимал, что пока это невозможно, даже для него.

Когда Телак закрыл проход, это дало воинам немного времени для перегруппировки. Клавы, разобравшиеся с последними демонами, уже двинулись обратно в туннели, истребляя всех уцелевших изменников на своем пути и сгоняя выживших смертных в колонны для нового наступления.

Передышка будет недолгой. Лишь мгновение, чтобы восстановить силы, собрать тех, кто еще может сражаться, и даровать милосердие Императора тем, кто на это уже не способен.

Раут давно стал безучастным к чужим страданиям. Зуд, как назвал его Телак, это отвращение к человеческой слабости, вместе с последними частями смертного тела лишил его и многого другого. По правде, Раут уже и не знал, сколько в его теле осталось органических тканей, заключенных в каркас гигантского металлического скелета. Мозг, возможно, часть спинного вещества, прогеноиды… Больше ничего.

Тем не менее при всей своей хрупкости смертные солдаты были нужны космодесантникам. Нефата не отвечал на вызовы, и Раут не имел понятия, почему. Возможно, битва на поверхности оказалась тяжелее, чем он предполагал, – в любом случае ничего хорошего это не сулило. Гвардейцы лорда-генерала потребуются во время финального штурма Капитолия, чтобы Железные Руки не увязли в огромной массе вражеской пехоты. Как и прежде, людям придется принять на себя удар неприятеля, чтобы истинные воины смогли штурмовать вершину шпиля.

Именно там, на вершине, обитали кошмары. По крайней мере, так утверждал Телак – и что бы он там ни почувствовал, оно набирало силы с каждым ударом сердца.

Словно услышав мысли Раута, главный библиарий возник рядом с ним, и клан-командир повернулся лицом к нему. Плечи Телака опустились, сам он выглядел вконец измотанным. По его доспеху все еще змеились переливчатые разряды энергии, но ослепительное сияние, охватившее его раньше, уже исчезло.

– Когда ты снова будешь готов сражаться? – спросил Раут.

Телак выпрямился.

– Когда потребуется, – ответил он.

– Скоро, – холодно произнес Раут. – Ты знаешь, что так должно быть. Скажи мне, что ждет нас там?

– Я не знаю. Шпили сокрыты от меня.

– Тогда предположи.

Телак помедлил. Он сделал глубокий вдох, и Раут услышал, как зашипела его поврежденная решетка вокса.

– Нерожденные, – наконец сказал Телак. – Они твердят запретное имя, имя падшего примарха, ныне сгинувшего в Оке. Возможно, они пытаются ввести нас в заблуждение, сбить с пути, либо же они дразнят нас истиной. Иногда они говорят правду тогда, когда не следовало бы – такова их странная природа.

Раут кивнул:

– Я слышал то же имя. Но не он ждет нас. Будь это так, мы были бы уже мертвы.

– Согласен, – сказал Телак. – Возможно, подвластное ему существо, которое питает к нам особую ненависть. Когда мы войдем в шпиль, я узнаю больше. До тех пор я могу говорить лишь догадками. Время работает против нас. Нельзя задерживаться надолго.

– Не надо мне об этом говорить! – прорычал Раут, снова бросив полный злобы взгляд на запертые ворота. – Я только и хочу, что попасть туда.

Телак позволил себе мимолетную мрачную усмешку. Быть может, из всех старших офицеров Раукаана только он один сохранил в себе крошечную крупицу иронии.

Будь осторожен в своих желаниях, – сказал он.

Стены были живыми. Прежде недвижимый и холодный как лед металл обрел жизнь. Клепаные держатели извивались вокруг оснований столбов и ползли по перемычкам дверей. С каждым движением они издавали слабый звук – булькающее шипение гнущегося и пузырящегося материала.

Сетчатый металлический пол рябил, словно натянутая на барабан кожа. Наросты пробивались сквозь его поверхность, источая зловещий свет. В воздухе клубилась мерцающая дымка, безвольно повинуясь вялым потокам гуляющего по переходам ветра.

Биение сердца, неторопливое и размеренное, гулким эхом отдавалось на фоне неумолкающего стрекота сводов над головой. Звучное, оно доносилось словно откуда-то из глубины, и с каждым ударом воздушная пелена вздрагивала, а на пол опускались крошечные блестящие частички пыли.

Старые трубы системы охлаждения были буквально вырваны из стен, и теперь в них текло что-то темно-алое. Дальше, где коридор поворачивал направо, жидкость цвета крови свободно разливалась по полу, стекая куда-то вниз, пенясь и булькая так, словно кто-то ей захлебывается.

Стояла жара, почти невыносимая. Тепло исходило от живых стен, отчего они покрывались капельками влаги. Даже здесь, наверху, от этого не было спасения. Все, что осталось от коридоров, служебных туннелей, транспортных шахт, залов собраний, часовен и садов наслаждений, – все было опутано мягким, въедливым, липким жаром.

Еще были голоса. Эхо несло их по коридорам, слабые и прерывистые. Снова и снова всхлипывал ребенок, потерявшийся в пульсирующем, ожившем лабиринте. Женщина шептала и шипела, надрывно смеялся мужчина, словно скрывая за лживой усмешкой невыносимый ужас.

Валиен ни разу не видел тех, кому эти голоса принадлежали. Он пробирался по выложенным из мякоти тропам, не видя перед собой практически ничего, часто спотыкаясь и стараясь не слышать их. У каждого угла он останавливался, уверенный, что за поворотом кто-то его поджидает. Но всякий раз, нетвердой походкой обогнув угол, он, убийца, обнаруживал лишь еще одну зловонную артерию – пустую, поросшую отвратительными спорами. Все это место было одновременно и покинутым, и переполненным – ни одного тела, но целый хор неупокоенных душ.

Стены давили на него. Некогда грязные, темные и холодные, теперь они стали блестящими, горячими на ощупь и покрылись органикой. Дышать по-прежнему было трудно. Системы костюма Валиена не справлялись – убийца чувствовал, что воздушные фильтры забиты спорами. В сапогах скапливался пот, весь костюм стал липким. Из-за обезвоживания агента преследовали постоянные головные боли, а высохший язык опух во рту.

Валиен знал, что находится где-то на самых верхних уровнях Капитолия. Путь выдался нелегким – приходилось кружить обходными путями. Куда быстрее было бы двинуться по огромному залу в самом центре шпиля, где вверх устремлялась колоссальная лестница, высеченная из мрамора и облицованная сталью, что вилась вокруг адамантиевой сердцевины Капитолия. Гордость Шардена – Великая Лестница, огромная цепь позолоченных ступеней, что на сотни метров поднимались над земной грязью и тянулись к небесному смогу.

Но этот путь сторожили толпы мутантов, культистов и кошмарных тварей варпа с мертвыми глазами, поэтому убийца был вынужден ползать по сырым и петляющим потайным ходам, давно брошенным, опечатанным и забытым. Весь его мир превратился в сплошную череду тесных, промозглых туннелей, где на голову постоянно капало нечто, жутко похожее на разжиженные человеческие органы. Сами стены дрожали, будто сделаны они были не из металла, а из кожи, и воздух пропитался мускусным ароматом. Мрачное, готическое величие столицы всего этого мира было опорочено, развращено, а аскетичная красота камня и металла обернулась кошмарным полотном из плоти, костей и крови.

Лишь однажды Валиен видел свидетельство того, чем Капитолий был до прихода порчи. Тогда, оступившись в конце долгого подъема по серии извилистых капиллярных туннелей, он от головокружения упал на колени и кое-как заполз в крошечную, заброшенную комнатушку. Перед ним, всего в метре или двух, стояла колонна из резного оникса. Венчала ее статуя. Мрачное, угрюмое лицо, высеченное в камне резцом скульптора, взирало на него из темноты.

Убийца уже видел эту фигуру много раз прежде. Облик стандартный, навязываемый Экклезиархией и одобренный руководством всех ремесленных гильдий. Практически такая же статуя стояла в храме Талики на Геспере, где Валиен проходил последние этапы своего обучения. То был Рогал Дорн, Лорд-Защитник, Спаситель Терры, магистр Кулаков, верный сын Императора в великолепном золотом доспехе на заре вековечного правления человечества среди звезд.

Из всего убранства верхних шпилей лишь только одна эта статуя осталась нетронутой. Лужи блестящей жидкости скопились у ее основания. Наросты ползли по гладкой поверхности колонны, словно стремясь добраться до фигуры на его вершине и погубить ее.

Валиен долго смотрел на статую могучего воина. В другое время и в другом месте он счел бы эту картину нелепой. Угловатая челюсть, узкие щелочки глаз, поза, выражающая решительность и непреклонность, – все это лишь позабавило бы его. Будучи циничным представителем циничной профессии, он всегда находил такую карикатурную величественность смехотворной.

Но не теперь. Валиен внезапно для самого себя обнаружил, что вспоминает все те истории, что его заставляли заучивать в схоле, – истории о деяниях Дорна во время решающей битвы за Терру, одинокого, окруженного воплощенным Хаосом и опутанного паутиной безумия, сплетенной Архипредателем.

И, вспоминая эти тексты, легенды и предания, агент легонько улыбнулся.

«Так было с тобой, то же сейчас и со мной».

Валиен поднялся на ноги, стараясь не замечать чавкающие и сосущие звуки, что издавали его сапоги, ступая на дрожащий пол.

«Но ты был примархом, образцовым сыном живого бога».

Спотыкаясь, он продолжил свой путь. Пальцы его потянулись к груди. Убийца аккуратно коснулся рубцов прямо под сердцем.

«А я лишь низший слуга твоего Отца. Преступник, кровопийца, грешник, которому дают задания, которые бы не взял на себя ни один здравомыслящий человек».

Сердцебиение эхом отдавалось в его мутной голове. Еще один туннель змеей ушел в сторону, теряясь в раскаленной дымке. Валиен с трудом двинулся туда, повинуясь одному лишь инстинкту и практически позабыв о приказах, что дал ему Гериат. Его направлял позыв, что сильнее любых прочих и что древнее самого чувства самосохранения.

«Любопытство. Теперь, после всего пережитого, я выясню, что за зло обосновалось здесь».

Он больше не видел смертных – ни одной живой души после встречи с Венмоном Килагом в туннелях глубоко в недрах Капитолия. Не чувствуй он себя так плохо, Валиен, быть может, порассуждал бы о судьбе миллионов мужчин и женщин, населявших этот шпиль и теперь бесследно исчезнувших. Возможно, он задумался бы, что за дьявольская магия разносила по воздуху их голоса, словно они все еще живы и бродят по коридорам. Обратил бы чуть больше внимания на лица, запечатанные в изменчивой поверхности стен и пола, на пузырящийся потолок или на протяженные следы крови, ведущие к транзитным шахтам.

«А удовлетворив свое любопытство, я сделаю то, зачем сюда пришел».

Валиен полз вперед, тяжело вдыхая спертый воздух и трясущимися руками раздвигая завесу из спор.

«Я выполню приказ».

Он едва знал, куда направляется. Он ослеп, ослаб, лишился чувства ориентации. Силы его таяли с каждым мгновением. И все же он сохранил в себе непоколебимую веру. Он знал лишь, что движется к сердцу шпиля, словно сам Император направляет его, и этого ему было достаточно.

«Я закончу начатое».

Вперед. Вперед.

«И тогда, лишь тогда, я умру».