Текст книги "Говорящие с... (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 68 страниц)

   Тот пробормотал в ее адрес что-то нелестное и неохотно отошел, но недалеко. Григорий, убежавший куда-то по своим топ-менеджерским заботам, мог вернуться в любую секунду, и Эша, приоткрыв сумочку, нерешительно посмотрела на микроволновку, чье нутро и дверца были исцарапаны когтями несчастного пинчера, на газовую плиту, поджарившую любопытную кошку, и на стиральную машинку, постиравшую попугайчика. Машинка выглядела хуже всего – владелица с горя ударила по ней сковородкой, и уголок корпуса была отколот, а на боку виднелось несколько вмятин. Ее магазин согласился обменять лишь с доплатой и то лишь потому, что у женщины оказался влиятельный родственник.

   По очереди включая приборы в розетку, Эша нажимала кнопки, внимательно следя за техникой. Функции плиты, естественно, ограничивались лишь зажжением лампочки в духовке, работой электровертела и серебристыми искорками пъезорозжига. Машинка весело пиликала в ответ на нажимание кнопок, после чего возмущенно пищала, сообщая, что стирать отказывается, и это было вполне справедливо с ее стороны. Проще всего было с микроволновкой – она включалась и с задумчивым гудением начинала вращать свой стеклянный поднос, ставить на который было, правда, нечего, но Эша и не собиралась этого делать. Исправна ли печь, ей все равно не понять, а пробовать что-то в ней приготовленное или даже разогретое она бы ни за что не стала – при мысли о том, во что мог бы превратиться внутри нее крошечный пинчер, ее начинало мутить. Шталь еще раз внимательно осмотрела приборы, вновь прислушиваясь к ощущениям, и внезапно поняла, что те ей не нравятся – и вовсе не потому, что они что-то там сделали. Они ей просто не нравились. Они были... Определение никак не давалось, возможно, его и не существовало в языке слов. Стоящие перед ней вещи воспринимались, как... как... словно псы, преданные и брошенные хозяевами, не могущие понять, почему это случилось, но все еще надеющиеся, что за ними вернутся. Что-то исходило от них, что-то сродни злой тоске, утолить которую можно лишь разбив их на части, превратив в груду ломаных деталей, чтобы каждая из них перестала быть единым целым

  существом?

  Либо их можно уговорить. Утешить. Перенаправить эту злую тоску, превратить во что-то иное... но это сложно, невозможно практически, потому что кто-то... испортил эти вещи. Не технически. Он сломал в них что-то другое. Он сделал с ними что-то странное, что-то неправильное...

  Он сделал их... слишком привязчивыми.

   Вздрогнув, Шталь чуть отодвинулась, яростно изгоняя из головы нелепые мысли, да и мысли ли то были? Мысленно обзывая себя идиоткой и чувствуя, что краснеет от сознавания предельной глупости своих действий, она осторожно сунула руку в карман, приоткрыла дверцу стиральной машинки – как никак, именно она убийца состоявшийся! господи, чушь какая, это просто несчастный случай! – и воровато положила внутрь барабана серебряный крестик, следя чтобы тот никуда не провалился. Потом, открыв внутри сумочки флакончик со святой водой, плеснула себе на ладонь и потерла исцарапанный машинный бок, тихо сказав:

   – Изыди!

   Эша немного подождала, но ничего не произошло. Крестик мирно поблескивал внутри так же мирно поблескивающего барабана. По машинному боку тихонько оползала водяная капля, и с каждым преодоленным ею миллиметром, Шталь все больше ощущала глупость ситуации. Крестик был освященным, вода – настоящей, будьте покойны, мы в таких делах не халтурим! Ничего не происходит, потому что происходить нечему? Или потому, что стандартные средства на то, что там сидит, не действуют? Может, нужно прочесть положенную молитву? Или все уже закончилось? Не ждала же она, в самом деле, что машина с потусторонним визгом подпрыгнет к потолку и начнет летать там, как пресловутый панночкин гроб? Откровенно говоря, этому Эша удивилась бы больше, чем если бы у стиральной машинки выросла рука, коей она, за неимением головы, постучала бы себя по верхней панели, давая понять, что она, Эша Шталь, есть весьма глупа и легковерна. Вот так-то, граждане, при появлении признаков шизофрении обращайтесь к врачу своевременно. В раздражении она выплеснула остатки воды на прозрачную дверцу духовки, и позади нее раздался гнусавый голос складчика:

   – Эй, вы там чего делаете?!

   – Ничего! – отозвалась Эша почти злобно, неуловимым движением выхватила из машинки крестик и спрятала, глядя на недоуменно поблескивающий иллюминатор в приоткрытой дверце. Но недоумение было сплошным враньем. Она по-прежнему ощущала эту странную злую тоску. Более того, теперь она еще ощущала презрение. И то, что она, Эша, им троим очень сильно не нравится. Не настолько, конечно, чтобы измолоть ее или зажарить. Просто не нравится. И лучше б ей уйти. Раз ей нечего им

  сказать?

   Она передернула плечами и сообщила вернувшемуся Григорию, что увидела достаточно, и смотреть на прочую технику смысла нет. И так ясно, что все в порядке.

   – Но вы же ничего не делали, – удивился тот, и его нос, казалось, стал еще длиннее. – Просто смотрели... Как вы узнали? Вы, вообще-то, на мастера не похожи... Или вы маг, как наш Егорыч?

   – Егорыч – это кто? – насторожилась Шталь, придавая лицу выражение деловитой заинтересованности.

   – Один из наших мастеров, – Григорий улыбнулся. – Вот уж кто волшебник. Ему даже не надо технику разбирать, чтобы понять, в чем неисправность. Достаточно послушать, как работает, а чаще – и просто поглядеть на нее. Уж не знаю, как у него это получается, но это факт. Будто она сама ему говорит, что с ней не так. Жаль будет, если и он уйдет. Вообще, удивительно, что он до сих пор не ушел, – менеджер длинно вздохнул. – Очень уж он суеверен.

  * * *

   Маг-Егорыч оказался на вызове на другом конце города, и Григорий порекомендовал Шталь заглянуть после обеда. Или просто позвонить. Поэтому Эша пока что заглянула к анемичной Татьяне, от которой вышла с приятным ощущением от того, что существуют люди с еще более скверным характером, чем у нее самой. Вернувшись в первый отдел, она увидела, что один из продавцов по-прежнему смотрит телевизор, тогда как другой играет со своим мобильником. В зале было все так же пусто, и когда Эша вошла, ее уже не одарили столь пристальным вниманием – уж во всяком случае, не смотрели больше, как на потенциального покупателя. Она не сомневалась, что спрашивать их о происходящем в магазине и о визитах разгневанных жалобщиков бессмысленно, так же как и прочих работников "Аллегро", пока что еще державшихся за свои места. Информация же, полученная от Григория, носила большей частью эмоциональный характер. Поэтому она спросила продавцов о том, что уже не имело к магазину никакого отношения.

   – Гоша Демченко? – переспросил один из них, не отрывая глаз от своего сотового. – Да я внешне от него только его кепку и помню. А так... Гоша – это медуза номер раз!

   Второй продавец дал бывшему коллеге более объемную характеристику:

   – Сука он, извините, девушка. Гадил всем постоянно, вот призвание у него такое – гадить, мелкими кучками, но везде! Есть такие люди, которым просто в кайф вдруг начать постоянно гадить – без всякой причины. Одно время еще ничего, а потом – как подменили! К счастью, – он ухмыльнулся, – Гоша слишком тупой, у него и гадить-то толком не получалось, больше было перде... извините, девушка. Обмылок, короче. И трепло!

   – И где же сейчас обретается собрание столь изумительных качеств? – осведомилась Шталь. – Не знаете?

   – Так его недавно эти дебилы из "Люкс-техно" к себе взяли, – продавец-телезритель хохотнул. – Думаю, сладко им теперь! Петровичу только не говорите, а то он со смеху нае... извините, девушка.

   – Я думаю, мы с вами прекрасно знаем, что с товаром вашего магазина в последнее время не все гладко, – осторожно произнесла Эша, выдержав задумчивую паузу. – И я не буду вас об этом спрашивать. Но как, по-вашему, ваш бывший коллега мог бы...

   – Я человека оговаривать не стану! – хмуро перебил он ее. – Вот если откровенно – мог. По натуре – мог. Но не мог. Он для этого слишком тупой.

   В этот момент через отдел неторопливо процокала на тончайших каблучках анемичная Татьяна, производя всеми своими стразами нестерпимый блеск. Лениво кивнула продавцам и вышла на улицу. Парень с телефоном хихикнул.

   – Медуза номер два пошла кю-ушать! Что еще скажете, девушка?

   Шталь сказала "до свидания".

  * * *

   "Люкс-техно" отличался от "Аллегро" лишь отсутствием дыры в витрине, наличием нескольких потенциальных покупателей, прохаживавшихся по отделам, да еще чуток отставал по площади – в целом же, ассортимент товаров был идентичен, и продавцы так же сидели без дела. Экс-продавца из "Аллегро" Эша нашла почти сразу же. Он сидел в отделе видеотехники и смотрел по огромному телевизору какой-то боевик, мало интересуясь происходящим вокруг него. К его свитеру была приколота табличка "Егор Демченко, продавец-консультант". Черты его лица были какими-то неопределенными, расплывчатыми, и таким же расплывчатым оказался голос, когда он заговорил, с неудовольствием убавив звук телевизора. Шталь подумала, что Гоша относится к тем людям, о существовании которых забываешь в ту же секунду, как они пропадают из вида.

   – А в чем дело? Ваши со мной уже разговаривали. И менты тоже.

   – Но дело-то не закончено, – она облокотилась о стол, отчего вырезы плаща и свитерка слегка провисли, и взгляд Гоши приобрел диагональное направление. – Похоже, у ваших бывших работодателей большие неприятности.

   – Неприятности... – Демченко тонко хихикнул, приглаживая свои светлые волосы отработанным жестом. – Да у них полный... а не неприятности! Только с меня-то какой спрос? Я уже давно у них не работаю. Не, ребятам-то, конечно, каюк, закроют их. Печально, но когда проданный товар становится причиной травматизма – это очень серьезно. На них ведь уже, вроде, и в ментуре что-то рисуют.

   – Похоже, вас это не очень печалит?

   – Ну, – его тон стал сдержаннее, – я не злорадствую, конечно. Но они теперь, вроде, как конкуренты, – Гоша пожал плечами. – Да и продавать битую технику не больно-то красиво.

   – Откуда вы знаете, что она была битой?

   – Ну с ней же начались проблемы, не так ли? – он ухмыльнулся. – Конечно, я под этим подписаться не могу, но наверняка какая-нибудь дефектная партия, а они ее по быстрому спихнули в распродажу. В новогодние праздники знаете сколько товара ушло – не то, что со склада – из зала все выгребли, крутых-то моделей на складе много не держали. А новая партия не успела прийти, лопухнулись они с заказом. Вот, мастера, небось, абы как все проверяли, а то и вообще не проверяли – в зале изначально проверенную выставляли – ну и ладно. Мастера у них там тупые – только и умеют, что крутизной своей всем уши занавешивать!

   – А такого Егорыча знаете?

   – Казьмина, что ли? Главный придурок! Да вы про кого угодно спросите, я вам скажу... Я их всех знаю.

   – Наверное, непросто было вам с ними работать, – задумчиво произнесла Эша, и Демченко, уловив в ее голосе сочувствие, придал лицу подобие мученического выражения. – За что же они вас уволили?

   – Уволили! – он фыркнул. – Да я сам вот-вот собирался уйти, работа бесперспективная, так они... даже уйти нормально не дали! Да подсидка элементарная! Урод из моей смены, Славка, кореша своего хотел протащить на мое место, вот и все!

   – Я вам, конечно, сочувствую, – Шталь описала возле его стола маленький полукруг, помахивая полами расстегнутого плаща, – но, к сожалению, это лишь эмоции, и они мне не пригодятся. Мы собираем факты. Вот если...

   – Для закрытия? – Гоша даже вперед подался. – Вы ведь хотите его закрыть?

   – Ну, – она сделала неопределенный жест. – Помимо законных претензий "Аллегро" вызывает и много волнений другого рода. Кстати, вы в курсе этих странных слухов вокруг него?

   – Насчет нечистой силы? – спросил Гоша необычайно серьезно. – А как же! Вы знаете что – вы с Витькой поговорите. Он у них сторожем подрабатывал, недавно уволился... Нормальный парень. Я вам даже могу его адрес дать.

   Эша кивнула, подумав, что характеристика "нормальный парень" из уст Демченко, пожалуй, настораживает.

  * * *

   Витька оказался дома, и к нему не подходило не только определение "нормальный", но и собственно "парень" – дверь Эше открыло нечто неопределенного пола, длинноволосое и костлявое, закутанное в длинный полосатый халат, испещренный мокрыми пятнами и серыми разводами от размазанного сигаретного пепла. Нечто едко дохнуло на Шталь перегаром предельной степени концентрации, повиснув на дверной створке, сказало "О!" и сделало попытку вывалиться из квартиры прямо ей на грудь. Она бесцеремонно втолкнула его обратно и захлопнула за собой дверь. Нечто повернулось, мгновенно забыв о ее существовании, и, шатаясь, убрело в глубь квартиры. Сморщив нос, Эша прошла следом. В бедной на мебель комнате задумчиво висел густой холодный сигаретный дым, сквозь который на другом конце едва-едва, словно маяк, поблескивал экран выключенного телевизора. Почти на ощупь она пробралась к балкону и распахнула дверь. Порыв весеннего ветра ворвался в комнату, и дым недовольно заколыхался. Нечто, никак не отреагировав на ее действия, плюхнулось на диван и принялось сворачивать голову водочной бутылке, что-то бормоча сквозь зубы, и только сейчас Эша ощутила, какая непривычно странная, звенящая тишина стоит в квартире.

   – Вы Витя?

   – Возможно, – сказало нечто, переправляя часть содержимого бутылки в кофейную чашку. Из дыр в его тапочках торчали мизинцы с толстыми желтыми ногтями. – Будешь?

   – Нет, спасибо.

   – Тогда зачем пришла? – логично удивилось нечто, выплеснуло чашку в рот и сморщилось так, что его лицо потеряло всякое сходство с человеческим. Потом вытащило из пачки сигарету и принялось наугад тыкать фильтром туда, где по его представлением должен был находиться рот, но там почему-то все время оказывалась щека. Не выдержав, Шталь подошла, отняла сигарету и сунула туда, куда надо.

   – Спасибо, – нечто щелкнуло зажигалкой и, словно в благодарность, добавило: – Я – Витя!

   – Уже прогресс, – пробормотала она. – Я по поводу вашей старой работы в магазине "Аллегро"...

   Реакция Витьки оказалась неожиданно бурной. Он широко распахнул рот, из которого вывалилась незажженная сигарета, и с жалобным воем запустил в Эшу кофейной чашкой, после чего сделал попытку вскочить, но его ноги сразу же подвернулись, и он рухнул обратно на диван. Поняв, что убежать не удастся, бывший сторож перевернулся на живот, засунул голову под диванную подушку и застыл, очевидно, притворяясь мертвым.

   – Очень интересно, – сказала Шталь и, подойдя к дивану, сдернула с лежащего подушку. – А ну сесть! Живо!

   Витька чуть повернул голову и посмотрел на нее одним глазом.

   – Добрались-таки! – задушено сказал он в диван. – Ты пришла меня распылить?

   – Нет, у нас для этого есть специальная служба, – Эша запустила в него подушкой. – А теперь сядь. Я из милиции.

   – Не-е, – мутновато-испуганное выражение глядящего глаза стало мутновато-хитрым. – Это он тебя прислал, я знаю.

   – И кто же?

   – Терминатор!

   Вздохнув, Эша скосила глаза на стоящие возле дивана пустые бутылки. Их было достаточно, для того чтобы ее прислал не только Терминатор, но и сам Господь Бог, лично ожидающий результата на подъездной лавочке.

   – Юноша, – сказала она, придвигая один из наиболее чистых стульев, – "Терминатор" давно устарел, сейчас в моде "Пираты Карибского моря".

   – Твои штучки здесь не прокатят! – сообщил Витька расплывающимся голосом, осторожно выпрямляясь. – Я проводку чикнул, поняла?

   Теперь Эша сообразила, в чем причина такой странной тишины. Нет не только звука работающего холодильника, но даже привычного легкого жужжания электросчетчика. Вообще ничего. Она пощелкала выключателем – он был мертв.

   – Что – убедилась? – злорадно спросили с дивана. – Ничего у вас не выйдет!

   – Хитрый ты, – сказала Шталь и взяла со стола бутылку, отчего на лице Витьки появилась паника. – Как узнал? Что-то видел в магазине?

   – Ничего... – он внимательно наблюдал, как покачивается бутылка в ее руке. – Только как... а что Витька сразу?! – бывший сторож заговорил быстрее, отчего слова начали разваливаться во все стороны. – Я и не... главный говорит – сторож!.. а тот – зачем сторож... сигнализация... а тот – и сторож!.. раньше-то он не ходил... а как его... по залу ходишь ночью – красиво!.. а там он... и все открывается... и тык-тык-тык... я говорю, не положено!.. а она меня за руку – цап!.. ну вообще накат!.. вот ты третью часть "Терминаторов" смотрела?.. вот как баба... но не баба!.. не пугайся, говорит, но вали... а то и у тебя так будет... да и мне все равно не верят... дураки, говорят, там у них нечисть... у них там биоробот, вот что!.. бутылку-то отдай!

   – И как он выглядел, этот твой биоробот, – мрачно осведомилась Эша, с трудом сдерживаясь, чтобы не расколоть бутылку у него на голове. – Ты его знаешь? Фамилия есть у него?

   – Иди отсюда, а? – вдруг жалобно попросил Витька. – Не знаю я. Ничего не знаю. Я все придумал. Уходи. Можешь и бутылку забрать.

   Он снова повалился на диван и, закрыв голову руками, тихо застонал. Шталь встала, со стуком поставив бутылку на стол, но Витька не отреагировал на этот звук, с силой сжимая пальцами свои сальные волосы.

   – Когда ты уволился?

   – В феврале, – он сдавленно хихикнул, дернул ногой, и с нее свалился тапочек. – Да и... зачем им сторож? А ты вообще кто? Спрашиваешь чего-то тут... – Витька приподнял голову. – Ты из пятнадцатой? Новая Ленькина шмара?

   – Ленька – это у нас тоже Терминатор?

   – Да ты че?! – изумился Витька, потянулся за бутылкой и сделал жадный двухсотграммовый глоток. – Ленька на Шварца не похож вообще! Пить будешь, лапа? Из-звини, закусь кончилась. А т-ты кто?

   "Дурдом!" – сказала Эша самой себе и ретировалась.

  * * *

   На коротком бетонном парапете возле задней двери "Аллегро" сидел немолодой человек и наслаждался теплыми весенними сумерками, пропуская сигаретный дым сквозь рыжие усы. Выражение лица человека было мирным и благодушным – выражение, свойственное, тем неторопливым, обстоятельным людям, которые, изучив жизнь вдоль и поперек, пришли к выводу, что проще всего – спокойно заниматься своим делом, не ввязываясь ни в какие гонки и суматохи. Пусть такая жизненная позиция отнюдь не всегда сулит большую материальную выгоду, зато после работы можно спокойно покурить на крылечке, не озадачивая свой мозг никакими тревожными размышлениями. Такие люди перестают думать о работе в ту самую секунду, как заканчивается их рабочий день, и не любят, если кто-то пытается вынудить их поступить иначе. Поэтому на девушку, вышедшую из лиловых сумерек деловым шагом человек посмотрел без особого удовольствия.

   – Знаю, знаю, – произнес он вечерним голосом, прежде чем она хоть что-то сказала, – вы – та самая шустрячка из защиты потребителей от потребляемого, которая с утра тут шурует, да?

   – Верно, – отозвалась Шталь, пристраиваясь на расшатанной лавочке возле парапета, – а вы – Егорыч. Извините, не знаю вашего имени.

   – Такие, как вы, больше фамилиями интересуются, – рыжеусый усмехнулся, и смешок у него тоже получился вечерним, послерабочим. – Уж не спрашиваю, кто вам мои вызова сдал. Быстро управились – и хозяев уболтать успели, и мастеров найти, чтоб до меня успели технику посмотреть. Интересно, как вы им всем это объяснили?

   – О чем это вы? – с любопытством спросила Эша, доставая сигарету. Егорыч с неожиданным для его грузного тела проворством спрыгнул с парапета, с тяжелым вздохом повалился на скамейку рядом и дал Эше прикурить. Сквозь табачный дым от него безобидно и празднично пахло мандаринами.

   – Кто-то раскрывал технику перед моим приходом. И машинку, и холодильник. Очень бережно раскрывал, профессионально – явно знающий человек и явно, это не был кто-то из хозяев – я на хозяйские ковыряния насмотрелся за жизнь. И поломки нашел, несомненно, но чинить не стал. Вопрос – к чему затея? Ответ – проверять, как управится с этим работник сервис-центра "Аллегро". Вот вы и проверяли. Из коридора наблюдали. Я даже запах ваших духов запомнил – у дочки такие же. Название только заковыристое – помню, имя какое-то бабское... Ну и зачем это вам?

   – Надо, – коротко объяснила Шталь, косясь на него с искренним любопытством. Егорыч кивнул.

   – Всегда хороший ответ. Что-то думается мне, и не из защиты вы вовсе. Журналисточка залетная. Что хотите сыскать?

   – В "Аллегро" вас называют волшебником, – Эша улыбнулась, выбрав улыбку поневинней. – Просто хотела посмотреть, как вы работаете. И, надо сказать, меня это впечатлило. Оба раза вы тут же правильно назвали причину поломки, еще даже не разбирая приборы.

   – Ну, волшебства тут никакого нет, – лениво сказал Егорыч, катая сигарету в пальцах. – Хозяева рассказали, как приборы себя ведут, я и сделал вывод. Когда свою работу знаешь, это несложно.

   – Мастер тоже слушал их объяснения и вначале дважды сказал "или". Потом разобрал и сказал точно. Вам же это не понадобилось.

   – Холодильник вообще не надо было вскрывать, – он пожал плечами. – Зря он... Милая барышня, вы понимаете – у вас, современных, какой подход? Техника – детальки, винтики, электричество, схема – и все. У вас и жизнь какая-то сплошь техническая, как схема какая-то... К технике ведь, как и к человеку, подход нужен, без души тут нельзя. Ты ее слушай – она сама тебе и скажет, что с ней. Иной раз глянешь – так и знаешь сразу, что с ней не так. А будешь с ней по-плохому иль без души, так и зачахнет она. Это ж не просто детальки свинченные. Мы, так по сути тоже из деталек собраны.

   "А у вас нет, случайно, родственника по фамилии Ейщаров?" – мысленно спросила Эша. Вслух же она сказала:

   – Возможно, вы и правы. Только вот скажите – как же так, с вашим подходом, вы не нашли никаких неисправностей в той технике, из-за которой произошло столько неприятностей? Ведь на многих вызовах были именно вы.

   – Я не нашел никаких неисправностей, которые мог бы устранить, – аккуратно поправил ее мастер. – С технической точки зрения она была абсолютна исправна. Но для использования она непригодна, так я и сказал нашему руководству. Разумеется, меня не послушали. Поймите меня правильно, барышня, это неплохой магазин, меня он вполне устраивает, но его закроют – я это уже точно знаю. С вашим участием или без – его все равно закроют. И, возможно, это будет не так уж плохо.

   Шталь глубоко затянулась сигаретой, в упор глядя на обращенное к ней простоватое лицо со спокойными глазами, в которых нельзя было прочесть решительно ничего.

   – Вы считаете, что "Аллегро" продает плохую технику? – чуток подумав, она добавила. – Плохую не с технической точки зрения?

   – Кто-то ошибся... – рассеянно пробормотал Егорыч и щелчком отправил окурок в закопченную урну. – Я попробую вам объяснить. Толку от этого, правда, не будет, но вы, по крайней мере, слушаете. Я занимался установкой многих приборов, которые продавал наш магазин. Это очень хорошая техника. Но некоторая... как бы это сказать... она показалась мне слишком взрослой. С опытом. Такое обычно бывает с техникой подержанной, которая уже проработала у кого-то, набралась чужих эмоций... Но в том-то и дело, что техника-то совершенно новая. Я сам ее распаковывал на месте доставки, когда устанавливал, сам проверял.

   – А техника, на которую поступали жалобы? – внутренне Эша подобралась, хоть и не понимала, почему вообще это слушает и всерьез задает такие вопросы. – Она тоже показалась вам слишком взрослой?

   – Только вначале, – мастер поморщился. – Когда устанавливал. Но когда я осматривал ее потом... Знаете, у моего друга был доберман, он тренировал его в специальной школе для служебных собак. Так для этого добермана существовали лишь двое – хозяин, мой друг, и инструктор. Больше он никого не признавал, врагами считал даже семью своего хозяина, отчего и прожил у друга недолго. Ошибка в воспитании, в обращении... не знаю, но, вероятно, сам-то доберман, по сути, тут не при чем. Так вот, когда я осматривал технику, я вспомнил про того пса.

   – А когда эта техника только пришла, значит, она была взрослой, но совершенно нормальной, – пробормотала Шталь. – Но...

   – Я не знаю, какая она пришла, – перебил ее Егорыч. – Я редко занимаюсь проверкой товара, я больше по вызовам. Только когда его забирают из демонстрационного зала, потому что там – сами понимаете, все лазают...

   – Техника, на которую поступили жалобы, была из зала? Ее забрали в дни предпраздничных распродаж?

   – За всю сказать не могу, – ответил он неожиданно скучающим голосом, и Эша решила, что перегнула. – Но в моих случаях – да, – Егорыч вдруг подмигнул. – В тех, что касаются взрослой техники. А в том зале ей никак было не повзрослеть. Она там просто стоит. Ей там работать не для кого. Ее там и не включают.

   Дверь открылась и по ступенькам, переговариваясь, начали неторопливо спускаться несколько человек. Мастер взглянул на часы и встал.

   – Ладно, всего доброго. Да и вы идите, вон уж темнеет...

   – Подождите, – Шталь вскочила, – послушайте... Почему вы мне все это рассказали?

   – Люди вокруг всякое болтают, – Егорыч потер усы, – вы ведь слыхали? Демоны в стиральных машинках и так далее. Чушь это, конечно, но мне показалось, что больно вы это близко к сердцу приняли. А так толку не будет.

   – Ну, я же не считаю, что в вашу технику что-то вселилось.

   – Вот и правильно, – он кивнул совершенно серьезно. – Ничего в нее не вселялось. Напротив – выселилось. Ушло.

   – Ушло? – Эша недоуменно прищурилась. – Что?

   – Польза.

  * * *

   Ведя машину по кривым пижманковским улочкам, Шталь с каждой секундой все больше уверялась в мысли, что ей следует уволиться. Работа, изначально начавшаяся как помесь розыгрыша с возможностью весело покататься по стране за чужой счет, теперь все больше напоминала будни начинающего психиатра. Ей хотелось обратно в Москву. Эша с удивлением обнаружила, что ей уже даже хочется обратно в Шаю, в "Вестник". Там, конечно, тоже сумасшедших хватает, но те давно изучены, знакомы и совершенно безобидны. Только пусть куда-нибудь предварительно уедет тот человек, который сейчас говорит с ней по телефону, причем делает это без малейшего сочувствия к ее психике. Напротив, ему похоже, очень даже весело.

   – Я рада, что вы находите это забавным, Олег Георгиевич, – мрачно произнесла она, выруливая из очередного полутемного лабиринта, – и с удовольствием посмеюсь вместе с вами, когда вы повелите мне заняться чем-нибудь другим. Ну неужели вас все еще это интересует?

   – Все больше и больше, – сказал Ейщаров. – А чего вы приуныли, Эша? Уже собрали немало полезных сведений. Только проявляйте в следующий раз побольше осторожности – слишком уж вы в открытую с мастером. Что касается съемок, которые вы прислали, увы, помощи не будет. Кстати, качество могло бы быть и получше.

   – Ну извините! – прошипела Шталь. – В следующий раз поставлю сумочку на штатив! А насчет помощи... теперь, когда я вам все изложила, может, подскажете, кого мне искать?! Саботажника, заговорщиков, мага, Терминатора – кого?!

   – Может, попробуете всех сразу?

   – Олег Георгиевич, – вспылила она, – при всем моем уважении к вам...

   – Откуда это у вас взялось ко мне уважение? – невежливо перебил ее Ейщаров. – Я имел в виду, что возможно, тут речь идет о нескольких случаях. Просто отделите одно от другого. Почему, по-вашему, тот сторож упомянул третью часть фильма? Кто-то как баба... Какая баба? Я не смотрел.

   – Да он был пьян в дымину! – Эша глубоко вздохнула и скрипнула зубами. – В третьей части была технотетенька, которая умела управлять машинами на расстоянии. И если уж дешифровать его бред, то он в зале магазина видел кого-то, кто делал с техникой что-то странное и напугал его так, что сторож перерезал дома проводку, чтобы в его квартире нельзя было ничего включить.

   – Итак, на данный момент, как я понял, у вас уже есть несколько подозреваемых?

   – Подозреваемых! – она закатила глаза. – Господи, подозреваемых в чем?! Да и этот Егорыч – он вам вполне подходит, по всем параметрам. Так складно излагает про характеры стиральных машинок...

   – Этого мало. Мне нужно что-то более конкретное, чем пространные разговоры.

   – Но я не понимаю! Вы же знаете о таких людях гораздо больше... вернее, я вообще ничего не знаю! Разве вы уже не можете сделать какой-то вывод?

   – Выводы должны делать вы, – сказал Ейщаров мрачно. – Он может действительно оказаться лишь просто очень хорошим мастером. Вы удивились бы, если б знали, как много людей видит в вещах не просто вещи – самых обычных людей. Вот вы сами как считаете – это он?

   – Вообще-то, я не очень в этом уверена, – Эша притормозила, пропуская мальчишку с пухлым лабрадором на поводке. – Казьмин, конечно, работает довольно своеобразно... но мне почему-то не дает покоя этот демонстрационный зал. Вся эта техника была взята оттуда, предварительно простояв там немало времени. У меня нет оснований доверять словам Казьмина, поэтому я еще раз переговорила с пострадавшими, и они их подтвердили. Им ведь сообщали об этом факте во время покупки. Проблемы возникли с той техникой, которая взята из зала... словно пока она там стояла, с ней что-то случилось. Если в этом замешан Казьмин, то ему гораздо проще сотворить что-то с техникой на складе, а не в зале – ведь там он почти не бывает. А ее установкой он занимался всего несколько раз. Вы случайно не знаете, много нужно времени, чтобы... ну, сделать с вещами что-то...

   – Нет, не знаю.

   – Жаль. Потому что если времени нужно мало, то круг подозреваемых неестественно разрастается, вплоть до размеров города. Это ведь мог бы быть и кто угодно из покупателей... только зачем им это надо?.. Я бы скорее подумала на продавцов. Они проводят в этом зале весь свой рабочий день. И один из них – Гоша Демченко. Парень определенно с гнильцой. Может, он и устроил все это перед уходом, чтобы его бывшим работодателям пришлось несладко. А ведь какое-то время дела у магазина шли хорошо... очень даже хорошо... – она запнулась и молчала так долго, что Олег Георгиевич, не выдержав, спросил:

   – Вы там?

   – Да, да... – Эша взглянула на часы. – Просто... мне в голову вдруг пришла странная мысль... действительно ли все это устроено с целью подрыва репутации магазина? Или что в этом замешан некий тип, возомнивший себя повелителем кухонной техники?.. Как-то слишком уж по-детски... в том смысле...