Текст книги "Говорящие с... (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 68 страниц)

   – Что?! – насторожился Сева, собравшийся последовать ее примеру. – Чего ты ждешь?!

   – А как мы вернем свое время обратно?! – она злобно встряхнула часы, словно нашкодившего зверька. – Что если можно вернуть его обратно? Это наши личные вещи, наши часы... просто им кто-то чего-то наговорил... А если без них мы не сможем...

   – Я вообще не верю, что дело в часах, – перебил ее Сева, глядя на свои часы с легкой тоской, – но если так, пока ты рассуждаешь, мы теряем месяцы! И если мы их не разобьем, то они будут...

   – Это наручные часы, – Шталь в панике зашарила глазами по сторонам, игнорируя обращенные к ней испуганно-озадаченные лица. – Часы для одного человека, часы, которые держат при себе... В таком случае диапазон их действия должен быть ограничен!

   – И то был бред, а это и вовсе! Я разбива...

   – Нет! Брось мне мою сумку! Да пошевеливайся же!

   – Что вы делаете? – спросил кто-то. – Слушайте, да в чем дело-то! Вы здесь не одни!

   – У кого-нибудь часы идут слишком быстро? – Эша вывалила на пол содержимое сумочки и начала рыться в нем, отыскивая катушку с нитками. Она всегда носила с собой нитки, как и множество других самых неожиданных вещей. Никогда не знаешь точно, когда что-то вдруг может пригодиться. – Постаревшие, проверьте часы!

   – У меня! – подала испуганный голос администраторша.

   – У меня тоже, – сказал стоматолог, пытливо вглядываясь в циферблат – так ограбленный вглядывается в лицо предъявленного подозреваемого. – Что бы это значило?

   – Снимайте их, – Эша обмотала конец нитки вокруг браслетов своих и Севиных часов и резким толчком отправила их к стойке, поблизости от которой никого не было. – На тот случай, если я ошибаюсь, – пояснила она сардонической усмешке Севы. – Подтянем обратно и...

   – Зачем нам снимать часы?! – завизжала Юля. – Нам нужно снимать цепи, а не часы! У тебя совсем крышу снесло?!

   – Можешь не снимать, – сказала Шталь, пристально глядя на свои ногти. – Интересно, какая из тебя получится бабулька?!

   Петр Семенович захихикал, привалившись к стене, и его хихиканье мало чем отличалось от бряцанья цепи на его подрагивающей ноге. Подружка метнула на него яростный взгляд. Стоматолог задумчиво огляделся и так же задумчиво начал расстегивать браслет своих часов.

   – Это, конечно, невозможно, – оправдывающеся сообщил он в пространство, – но на всякий случай...

   – Что скажешь? – спросила Эша у Севы, сосредоточенно созерцавшего свои обгрызенные ногти. Тот глубоко вздохнул и сообщил:

   – Конечно, я могу и ошибаться. Но, похоже, перестало.

   – Бросьте часы подальше – к стойке или к двери, – сказала Эша, облегченно с размаху шмякаясь на пол. – Только постарайтесь сделать это аккуратней, чтоб они остались целы.

   Стоматолог и администраторша незамедлительно выполнили это указание. Юля нерешительно сняла часы и, держа их вытянутой рукой, точно дохлую крысу, оглядывалась, ища поддержки или объяснений.

   – Что все это значит? – осведомился специалист по фильмам, отталкивая от себя часы. – Откуда ты знаешь? Что ты вообще знаешь?

   – Да ни хрена я не знаю! – огрызнулась Эша, пытаясь удержать в пальцах зеркальце. – Просто я тоже много фильмов смотрела. У меня появилась теория, и я ее проверила.

   – Это ты все и устроила! – торжествующе заявила Юля, тряхнув сильно отросшими кудрями.

   – Тогда почему я тоже постарела?

   – Не знаю, – Юля округлила глаза, наблюдая, как Петр Семенович яростно сдирает с запястья свои дорогие часы. – Петя, ну ты-то!

   – Вы ж не постарели? – в один голос удивились кремовый и лимонный костюмы.

   – А откуда мне знать, что будет через пять минут?! – буркнул тот немного смущенно и резким толчком избавился от часов. После этого заявления и прочие начали расстегивать часы, очевидно, решив, что раз хозяин "Слободки" последовал совету Шталь, то и им стесняться нечего. При этом на всех лицах было написано, что они в столь нелепую теорию нисколечко не верят. Эшу это мало заботило – не только мнение окружающих, но и сами эти окружающие не представляли для нее никакого интереса. А вот то, что и лицо Севы отражало то же неверие, ее задевало.

   – Кто-нибудь сможет дотянуться до тех двоих? – она махнула на дремлющую парочку, погребенную под ворохом пепельных спутанных косм, которые медленно, но вполне заметно удлинялись. – Или разбудите их, или заберите у них часы.

   Официантка, в чьих возможностях было дотянуться до парочки, отодвинулась подальше и заявила, что в жизни не дотронется до их часов. Коли, взмокшие после долгого сражения с цепями, но кажущиеся удивительно невозмутимыми, переглянулись, после чего Коля-первый поднялся, подошел к диванчику и, страдальчески скривившись, начал шарить в волосяной копне. Копна вдруг всхрапнула, содрогнулась, и разбитый старческий голос сонно потребовал из самой ее середины:

   – Еще два по сто пятьдесят и судачка!

   Коля отдернул руку, потом, фыркнув, сунул ее обратно и вскоре с торжествующим видом вытащил серебристые мужские часы. Пошарил еще и извлек женские, густо усеянные стразами. Копна глубоко и печально вздохнула, после чего неожиданно мелодично исполнила:

  Где ты, Люся, Люся, Люся?

  Не дождуся я тебя!

  Веселюся, Люся, Люся,

  Хоть в кармане три рубля!

   Прервав музицирование, ворох косм негромко захрапел. Коля-первый сдавленно хрюкнул и, переправив часы к стойке, вернулся на свое место. Кто-то засмеялся, но смех немедленно перекрыли кремовый и лимонный костюмы, которые окончательно рассмотрели себя в зеркальца и заревели в голос. Шталь, отыскав в груде своего барахла на полу маникюрные ножнички, вручила их Севе и жалобно попросила обрезать ей ногти, попутно громко сказав остальным:

   – Можете начинать смотреть и в другие стороны! Никаких объяснений я вам дать не в состоянии!

   – На ногах ты уж сама, – Сева хмыкнул, неловко орудуя ножничками. – Эша, это не может быть кто-то из наших. Я никого не чувствовал. И я никого не чувствую.

   – Значит, он приходил, когда мы были без сознания, а теперь наблюдает за нами через камеры, как поступает множество уважающих себя маньяков! Один из ваших, Гриша, сказал мне как-то, что некоторым из ваших слишком сильно нравится то, что они умеют. И они изменились. Попросту говоря, они спятили. Правда, и сам Гриша был не очень-то...

   – Говорящий бы почувствовал меня! – возразил Сева, изумленно разглядывая отрезанный ноготь длиной с хороший столовый нож. – Даже спятивший Говорящий не стал бы меня сажать на цепь вместе с остальными, не задав хоть пары вопросов! К тому же, если он умеет говорить с часами... тогда ведь такого бы не было! Часы бы вели себя необычно... но это!.. Тогда ведь получается, что он говорит не с часами. Он говорит со временем. Я не верю, что бывают такие Говорящие! Время – это физическая величина, это...

   – Я счастлива, что ты столь образован, мой ... хм-м... юный друг, но взгляни на это иначе. Разве события ускоряются? Разве за окном не все та же ночь? Разве еда протухла и ресторан зарос паутиной? Ничего этого не происходит. Меняемся только мы. Подумай, что вообще представляют из себя часы? Они показывают нам то время, которые мы для них определили. Мы их выставляем, мы их переводим... Помнишь, ты говорил, что никому не интересно, все ли из кроватей хотят быть удобными? Так же никому не интересно, какое время хотели бы показывать часы? И хотели бы они показывать его именно нам? Хотели бы, чтоб мы их переводили? Может, они были бы не прочь тоже перевести нас? Ничего не меняется, посмотри! Меняется только наше биологическое время! И так ловко, что нет ни истощения, ни дикого голода, ни обезвоживания, ни, хм-м, прочего...

   Сева задумался настолько, что чуть не отрезал ей безымянный палец.

   – Но как такое возможно?

   – А вот это был глупый вопрос, – Эша сердито подула на палец. – Я в механизмах ваших разговоров ничего не понимаю. Вы сами в них ничего не понимаете.

   – В таком случае, это объясняет, почему все изменились по-разному. Вон тот, Артем, и стоматолог потеряли лет по пятнадцать, не меньше. А Юля, – он внимательно посмотрел на скрещенные ноги девушки, точно пытался по ним определить возраст, – ну от силы года три. Каждые часы имеют свой характер и свое мнение. А те, кто вообще не постарел... вероятно, с их часами ему не удалось договориться.

   – Это не может быть твой цветочный Дима? – Эша отняла у него ножницы и, усевшись на пол рядом с диваном, принялась за ногти на ногах.

   – Он показался мне вполне нормальным. Нас же здесь держит явно больной, – Сева пожал плечами. – Хотя... три года прошло.

   – Кстати о прошедших годах, – Эша извлекла зеркальце и начала ворочать головой, изучая свое лицо в различных ракурсах. В подглазьях обнаружились тени, нос чуть заострился, а возле левого крыла носа она, к своему ужасу, нашла морщинку. – На сколько я сейчас выгляжу? Только честно.

   – Я прикован слишком близко от тебя, чтобы отвечать честно, – осторожно произнес Сева. – Но твои параметры не изменились. Жаль, если б ты сильно похудела, то смогла бы снять цепь с ноги...

   – Отвечай на вопрос!

   – Лет на тридцать.

   Шталь уронила зеркальце и, вцепившись себе в волосы, взвилась с пола, отчего ее цепь исполнила нечто, отдаленно напоминающее вступление к "Весенним голосам" Штрауса.

   – На эффектные тридцать! – жалобно поправился Сева, отодвигаясь подальше, куда цепь Эши не дотягивалась. – Ну ты же сама спросила! А я? – он подергал себя за отросшие пряди и провел пальцами по непривычной растительности на подбородке. – Я на сколько выгляжу?

   – Борода на восемнадцать, – Эша коротко глянула на спящую гостиницу на другом берегу Светлого, – а все остальное где-то на двадцать два-двадцать три. Нет, пожалуй, твердые двадцать три.

   – Пять лет! – вскипел Сева. – И ни одного дня рождения!

   – Нашел, о чем страдать! – выдохнула Шталь вместе с дымом. – Дни рождения... Как вот, интересно, мне теперь доказать нанимателю, что он мне должен зарплату за шесть лет?!

   – Даже сейчас у тебя только деньги на уме! – Сева принял осуждающий вид, потом ухмыльнулся. – Слушай, если ты будешь продолжать курить с такой интенсивностью, они получат то самое задымление, которого так хотели. Думаешь, стоит им сказать о бедном Игоре, который...

   – Погоди, – Эша села обратно на пол. – Вообще теперь то, что стало с бедным Игорем, кажется мне еще более нелепым. Тренировался он, что ли, на нем?

   – Может, вы и с нами поделитесь? – мрачно осведомился Артем, нежно растирая позвоночник. – Какие у вас еще теории имеются?.. уй-уй!

   – Что с вами еще?!

   – Похоже на радикулит, – озадаченно ответил он. – Странно, у меня ведь только однажды...

   – У меня левая рука не работает! – испуганно перебила его лимонный костюм. – С пальцами что-то... Господи, вы посмотрите! Это не артрит?!

   – Очень может быть, – вступил в разговор стоматолог, издалека авторитетно прищурившись на продемонстрированную руку. Его собственная рука пребывала в области желудка, тщательно эту область прощупывая. – Меня вот больше беспокоят боли в желудке. Такие, знаете ли, специфические боли. И что-то меня подташнивает. И ноги мерзнут.

   – Так обрежьте ногти и наденьте ботинки! – машинально буркнула Юля, устраиваясь поудобней на своем диванчике, но тут же вытаращила глаза и схватилась за живот. – Вы что... вы хотите сказать, что нас еще и отравили?!

   Неспящая пара, поедавшая апельсины, разом уронила дольки на стол, а Коля-второй, задумчиво подчищавший чье-то мясное ассорти, подавился ветчиной, и Коля-первый услужливо похлопал его по спине.

   – Я не знаю, – жалобно сказал стоматолог. – Может, и да... только, я думаю, уж не язва ли у меня? Конечно, гастрит у меня был... но я постоянно... Ой, ну это слишком уже – мало того, что годов накинули, так еще и... – он махнул рукой и углегся на диване, свесив ноги с подлокотника. Спец по фильмам, из бодрого парня с пышной шевелюрой превратившийся в растерянного мужичка с приличными залысинами, попытался было схватиться за голову, но неостриженные ногти не дали ему этого сделать.

   – А у меня голова болит! А вдруг у меня там опухоль?! На нас наслали не только старость, но и болезни!

   – Ничего на нас не насылали! – возразил стоматолог. – Я ж говорил – это интересное воздействие химического...

   – Это черная магия!

   – Нет, это химическая реакция...

   – А часы?! – пискнула администраторша. – Как же часы?!

   – Думаю, это просто шутка.

   – Да?! Посмотри в зеркало! Смешно тебе?! Я только позавчера завивку сделала! И какой, интересно, мне теперь придумывать макияж?!

   – Черная магия! – бубнил свое спец по фильмам.

   – Отравляющее вещество! – скрипел с дивана стоматолог.

   – А часы, часы?! – не унималась администраторша, атонально бряцая цепью.

   – Сходил бесплатно покушать! – сокрушался Артем, растирая спину. – Выигрыш, называется! Не могли устроить все это хотя бы после сауны! Даже в сауну не попал!

   Кремовый и лимонный костюмы вновь дали волю слезам, к ним присоединилась официантка, Юля тоже завсхлипывала, роняя слезы в десертное вино. Неспящая пара вернулась к апельсинам, переругиваясь вполголоса, пышнотелая дама придвинула к себе блюдце с орешками и принялась их грызть, жалобно кривя лицо. Петр Семенович на фоне общего гвалта неожиданно рявкнул:

   – Дайте и мне что-нибудь! Вам хорошо – вы хоть возле столов!

   – Вы б, кстати, на припасы особенно не налегали, – заметила Эша, в то время как Сева скрючился на своем диванчике и зажал одно ухо здоровой рукой, попытавшись прижать другое к плечу. – Во-первых, их мало. А во-вторых, ночных горшков-то нам не определили.

   – Гадость какая! – возмутилась Юля. – Сейчас думать о... ф-фу!

   Стоматолог сказал, что он, между прочим, думает об этом уже минут десять, и это совершенно естественно. Спец по фильмам пробормотал, что мужики, ежели прицелятся, вполне могут попасть в бассейн, а вот дамам, конечно, хуже, хотя, коли захочется по-большому, то плохо будет всем. Официантка сквозь слезы сообщила, что за это положен штраф и вообще так нельзя, после чего Петр Семенович довел до сведения остальных, что никому не позволит гадить в своем ресторане. После этого все ругались до тех пор, пока пышная дама не озвучила свежую мысль:

   – Нет, ну надо же что-то делать!

   – А ты вообще помолчи! – вскинулся Артем. – Ты-то не постарела! Вполне возможно, что это ты маньяк и есть!

   – Сам маньяк!

   – Ничего подобного, маньяк – хозяин гостиницы! Он ведь все это устроил! Это же его была акция! – спец махнул на Петра Семеновича, который сардонически ухмыльнулся и сказал, что, будь он маньяком, не сидел бы сейчас на цепи. Стоматолог возразил, что для маньяка находиться на одном положении со своими жертвами – обычное дело. Петр Семенович ехидно поведал, что общества таких жертв, как они, не вынес бы ни один маньяк.

   – Ой, дурдом! – задумчиво произнес Коля-первый. – Посплю пока, а ты посмотри, что там еще можно сделать?

   – Ну конечно, всегда я! – сказал Коля-второй. Напарник махнул рукой и растянулся на диване. Сева, пронаблюдав, как его голова исчезла за диванной спинкой, тихонько спросил у Эши:

   – Как думаешь, если этот тип здесь, то кто из них?

   – Не знаю, – Шталь пересчитала сигареты и отодвинула пачку подальше, – но еще минут десять, и я сама стану маньяком. Я не слышу мебель. Она что-нибудь говорит?

   – Она напугана, – сказал Сева с самым серьезным видом, – особенно вон те два дивана, но я не могу понять, почему. Бормочут чего-то... А что твой хризолит? Что он считает для тебя сейчас наиболее благоразумным?

   – Не знаю, – Эша сочувственно погладила камешек, сияющий в вырезе платья. – С тех пор, как все началось, он в обмороке... Но при чем тут, все-таки, Игорь? Знаешь, на что все это похоже? Газ, цепи, люди, запертые ночью в одном помещении, и с этими людьми постепенно происходит что-то мистически страшное...

   – Прямо сценарий к фильму ужасов, – Сева глянул на остриженные ногти, сложенные на полу аккуратной кучкой, и сморщился. – Даже, я бы сказал, к нескольким фильмам ужасов.

   – Это не просто сценарий. Это похоже на спектакль, – Эша покосилась на другую сторону зала, где по-прежнему происходила ругань, разбавленная версиями – одна диковинней другой. – Заранее продуманный, отработанный. Человек знал, что, как и когда. Он имел доступ в гостиницу. Может, их даже несколько...

   – Маньяки толпами не работают, – заметил Сева.

   – Почему есть администраторша, но нет повара? Есть официантка, но нет ее напарницы? Если прочий персонал гостиницы не включен в спектакль лишь потому, что их не было в ресторане, то почему удалили этих двоих? Почему оставили охрану Семеныча? Два здоровых сильных мужика вполне могут что-нибудь придумать... неважно, что пока они ничего не придумали. Нелепо оставлять их тут, – Эша подняла указательный палец навстречу открывшемуся было рту "брата". – Ты можешь сказать, что на тех двоих не хватило цепей... но если выбирать, разве ты не оставил бы девчонку и повара вместо двоих здоровяков?

   – Хочешь сказать, что их оставили потому, что они – часть спектакля? – Сева усмехнулся. – Месть? Наказание за грехи? Эша, эти люди выиграли сегодняшний вечер.

   – Это они так говорят, – Эша взяла сигаретную пачку, но снова ее отодвинула. – Мы, например, его купили. К тому же, выигрыш ведь всегда можно подтасовать, чтобы он достался нужному человеку.

   – А мы тут тогда при чем?! – Сева фыркнул. – Чтоб цепи не пустовали?! Конечно, с какой-то стороны приятно сознавать, что мы значительнее девчонки и повара, но, Эша, в твою картину это не укладывается. Мы уж точно ничего не делали. По крайней мере, – он ухмыльнулся и подергал себя за бородку, – я точно ничего не делал.

   – Ах ты, предатель! – Эша сделала зверское лицо. – Ладно... что же касается меня, я столько всего делала, что даже не знаю, с чего и начать. Да, наше присутствие портит всю мою прекрасно-детективную картину.

   – Вот именно. Конечно, стоит их расспросить, – Сева украдкой оглядел зал, – но это будет сложно. После того, что ты устроила с часами, половина думает, что ты сумасшедшая, другая половина думает, что ты ведьма, а в целом, все они смотрят на тебя подозрительно.

   – Что вы там все шепчетесь? – угрюмо спросил спец по фильмам, подвигая диван поближе, чтобы устроиться на нем с бóльшим комфортом. – Все говорят громко.

   – Так вот почему здесь такой шум? – Шталь осторожно потрогала нитку, на другом конце которой пребывали ее и Севины часы, и сразу же отдернула руку. – Кстати, а ты кто?

   – А тебе зачем?

   – Думаю, теперь-то уж точно пришла пора познакомиться.

   – Самое время! – язвительно процедил состоятельный человек.

  * * *

   Заметки к отчету "на всякий случай".

   Нас, узников, восемнадцать человек. Для маньяка, вообще-то, многовато, Олег Георгиевич, а с учетом того, какой шум мы все производим, это многовато и для любого нормального человека. С тех пор, как мы очнулись, по моим подсчетам, прошло не больше сорока минут (без скидки на мой возраст... тот, кто все это устроил, даже не представляет, что его ждет, когда я до него доберусь!.. давали мне как-то почитать иллюстрированный сборник средневековых пыток...), и за эти сорок минут все успели переругаться и передраться по несколько раз, только спящие все еще спят. Мы их не будим, потому что проснувшись они сразу начинают петь и материться одновременно, и слушать это невозможно. Единственная информация, которой мы от них добились – это то, что они работают вместе на каком-то складе, а мы все – уроды. Изначально, насколько я помню, им было за тридцать, сейчас им за пятьдесят.

   Прочий контингент:

   1. Артем Диденко. Работает продавцом в магазине сотовых телефонов. Реальный возраст – тридцать три года, теперь выглядит на пятьдесят. По его словам, частый покупатель в "Джа-Джа" и действительно выиграл приз. Радуется, что не два приза – цитата: "Еще моей Людки тут не хватало!"

   2. Борис Кудаев. Стоматолог. По его словам, хороший стоматолог. Реальный возраст сорок два года, теперь выглядит на шестьдесят – шестьдесят пять. Тоже покупатель и тоже выиграл. Говорит, что когда все закончится, не купит больше в "Джа-Джа" даже пластмассовой ложки.

   3. Вера Рычкова. Дама в стиле Рубенса. Работает на цветочном рынке (вот с кем надо поговорить насчет фамилии!) Возраст – сорок четыре года. Выглядит... хорошо. Тоже покупатель, тоже выиграла.

   4. Ольга Зац (кремовый костюм) и Стелла Овчарова (лимонный костюм). Подружки из бухгалтерии лесозавода. В "Джа-Джа" всегда ходили вместе и выиграли тоже вместе. Рыдают постоянно тоже вместе. Их даже приковали рядом (интересно, это случайность?) Раньше выглядели лет на сорок, теперь выглядят лет на пять-шесть старше. Выпытать их реальный возраст не представляется возможным, а моя цепь до них не достает.

   5. Максим Воронцов. Работает в фирме по продаже и установке дверей установщиком дверей (фу, как неоригинально!). Любит фильмы-страшилки, и его версии уже пару раз довели некоторых до истерики, а мне иногда хочется его задушить. Реальный возраст – двадцать пять лет. Теперь выглядит где-то на сорок. Тоже покупатель, тоже выиграл. Утверждает, что и раньше, а при данных обстоятельствах – особенно – предпочел бы выиграть ящик пива. Севу, кстати, он тоже раздражает... ой, какой Сева?! нет здесь никакого Севы!

   6. Алексей Новоторцев. Таксист. Реальный возраст – тридцать девять лет, таким пока и остается. Покупатель, выиграл. Уже здесь познакомился с: 7. Анной Быстровой, работницей почтового отделения, тридцати четырех лет, тоже не состарившейся, тоже покупательницей, тоже выигравшей. С нами почти не разговаривают. Похоже, они нас боятся. А мы их, похоже, подозреваем.

   8. Марина Колосова. Администратор "Слободки". Ничего не выигрывала, ничего не знает и требует, чтобы все от нее отстали. Когда все началось, докушивала в одиночестве за столиком и собиралась вернуться на свое рабочее место. В возрасте не признается. Выглядела лет на тридцать. Теперь выглядит... где-то на тридцать восемь, год туда-сюда. Единственная из всех с предельным уважением отнеслась к версии с часами. С одной стороны, это подозрительно. С другой стороны, у меня хоть какой-то союзник. С третьей, она с этой версией слишком носится.

   9. Жанка Арутюнян. Официантка этого ресторана, чтоб его!.. Не представлялась и вообще практически отказывается разговаривать. Так ее представила Марина: это, мол, Жанка Арутюнян, – и, знаете, я ей верю. Когда все началось, находилась возле стойки. Не помню, на сколько она выглядела, сейчас выглядит лет на сто... хм-м, ладно, на двадцать пять. Судя по длине волос и ногтей, постарела не более чем на пару лет. А я – на шесть! Просто свинство!

   10. Петр Семенович Гурин. Работает хозяином "Слободки" и маркета "Джа-Джа". Цитата: "Да, мне и еще кое-что принадлежит, но вас это не касается!" Приехал в ресторан ненадолго, чтобы проконтролировать мероприятие. Проводил акцию в маркете с целью рекламы новой гостиницы и самого маркета. Выглядит лет на пятьдесят. Не постарел. Беспрерывно ругается, всем подряд угрожает судом, каторгой, множественными телесными повреждениями, уничижением, уничтожением, закаткой в асфальт, надеванием на кол, подвешиванием на колючей проволоке, разрыванием лошадьми, поеданием личными ротвейлерами, расстрелом и штрафом. Уверен, что все устроено исключительно с целью вымогания из него денег, все прочие валяют дурака, а я – ведьма.

   11. Юля Маланчук. Студентка, учится в моем универе, на заочном юрфака. Подружка Гурина, явно недавняя и, судя по ее поведению и высказываниям, теперь бывшая. Изначально была против, чтобы сюда идти. Реальный возраст – девятнадцать лет. Судя по волосам и ногтям, постарела года на три-четыре, хотя внешне не изменилась. Вкус в одежде отвратительный. Стерва.

   12. Коли-хранители тела Гурина. Фамилии неизвестны. Возраст неизвестен. Выглядят лет на двадцать пять-двадцать восемь. Общаться с нами отказываются по причине запрета этого действия Петром Семеновичем.

   13. Сева... ой, ну да, нет никакого Севы!

   14. Ну, меня вы знаете – я милая и замечательная, и вы теперь должны мне очень много денег. Вы можете возразить, что у меня были отгулы. А я вам отвечу, что уверена – тут поработал ваш Говорящий, а значит все происходящее считается рабочей ситуацией.

   Итоги: кроме нас с Севой (да нет же никакого тут Севы!) все местные. Раньше никогда не встречались. Если кто и совершил что-нибудь ужасное, никто в этом не признается. Так что единственное, что их пока объединяет, это "Джа-Джа". Может, ваш Говорящий ненавидит маркеты? Или таким образом протестует против застройки берега Светлого? Правда, ни Марина-администраторша, ни Жанка Арутюнян никогда в "Джа-Джа" ничего не покупали. М-да, возможно, я ошибаюсь. И все же, мне кажется, что этот спектакль – не для случайных победителей. Что-то тут не так... если, конечно, не считать того, что мы сидим на цепи и выборочно стареем.

   Олег Георгиевич, цепь жутко натерла мне ногу, мне тридцать лет, я хочу есть, напиться, тишины и на свободу. Надеюсь, если вам доведется это когда-нибудь прочесть, вы прослезитесь. А еще больше надеюсь что вас хватит удар за то, что вы меня во все это втянули!

  Эша Шталь.

  P.S. Вот никогда больше не буду помогать плачущим женщинам!

  P.P.S. Севы тут правда нет.

  * * *

   Знакомство не привело к существенным изменениям ни в измышлениях Шталь, ни, собственно, в обстановке, разве что теперь те, кто ругался друг с другом, знали, как зовут оппонента. Максим успел выдвинуть еще одну жуткую версию, основанную на смеси десятка триллеров, после чего у прикованного рядом таксиста случился легкий приступ буйства, закончившийся для обеих сторон незначительными лицевыми повреждениями. Коля-первый, к негодованию своего босса, преспокойно дремал на диванчике, выставив с подлокотника ноги, Коля-второй продолжал ковыряться в своем браслете, но уже больше по инерции. Диденко и Кудаев причитали на своих диванчиках, между этими диванчиками на полу сидела рубенсовская Вера. Ее цепь доставала до обоих диванчиков, но с них на нее смотрели по-волчьи, и она предпочла оставаться на полу. Все прочие также разместились на диванчиках, и вынужденного сидеть в своем уголке Петра Семеновича это страшно злило. Он беспрерывно ругался, курил и бряцал цепью, и шума от него было больше, чем от всех прочих. Журчал искусственный водопадик над обиталищем тиляпий, а ночь в прорехе штор казалась неподвижной и густой, как засахарившийся мед, и не было в ней сейчас ни единого проблеска света.

   – Да, но почему же не пришел Иванов? – вдруг громко спросил Сева и мгновенно оказался на перехлесте недоуменных взглядов.

   – При чем тут Иванов?! – немедленно вскипел Петр Семенович. – Что вы ко мне прицепились со своим Ивановым?!

   – Это ваш Иванов, – заметила Эша. – Вы сами о нем упоминали. Он должен был прийти, но не пришел. Почему не пришел Иванов? Кто он? Открой нам тайну этого человека с загадочной фамилией, о фея моих грез.

   – Иванов занимался строительством гостиницы, – проскрежетала "фея". – И вообще за все тут отвечал. Если эти дырки были запланированы, то он бы об этом знал! Я осматривал этот зал, когда уже закончились отделочные работы. Я Витьке доверяю, он бы мне хрень не построил! Мы учились вместе! Он и "Джа-Джа" занимался, все по уму сделал. Хотел заскочить сегодня – я, говорит, приду поглядеть на твоих выигравших, как ты им тут все устроил! Я, говорит, мол, проконтролирую! Ну я ему и сделал тоже два приглашения, в шутку. Ему и бабе его. Видать передумал... – Гурин нахмурился и начал усиленно тереть лоб.

   – Эти приглашения в шутку были так же действительны, как и прочие? – Эша подобралась.

   – Я вот тоже думал, – неожиданно доверительно сообщил Петр Семенович, – почему Иванов не пришел, а вас все равно двенадцать? Разыгрывалось-то десять приглашений. Думал, верно Витька сплавил приглашения каким-то знакомым. Я-то его, с тех пор, неделю и не видел, и не слышал.

   – Вам знаком некий Пашковский? – Эша похлопала по руке Севу, который потянулся и вцепился ей в запястье. – Игорь Пашковский?

   – Он отделочными работами руководит, – удивился состоятельный человек. – А он-то тут при чем?

   – Он при том, что если б Иванов захотел прийти, то он бы пришел, – пояснила Шталь. – Не знаю, оставили бы Иванова здесь с нами или нет, но изначально он бы пришел. Но вместо Иванова собирался прийти Пашковский, поэтому он не пришел.

   – Вы сами поняли, что сказали? – поинтересовался стоматолог.

   – Раз Игорь имел отношение к отделочным работам, то это, вероятно, была вовсе не тренировка, – пробормотал Сева. – Вероятно, это было как раз наоборот.

   Остальные узники бурно потребовали объяснений, только спящие продолжали спать, да Коля-первый так и не показался из-за спинки своего диванчика.

   – Объяснения вам не понравятся, – предупредила Эша. – Мы с братом не выигрывали эти приглашения, нам их продала сестра Пашковского, с которой он сегодня должен был сюда прийти. Но он не пришел, потому что оказался в больнице с сердечным приступом, – она глубоко вздохнула. – С ним произошло то же, что с нами сейчас. Так сказала его сестра. Мы ей не поверили.

   – И вы нам ничего не сказали?! – взвизгнула Жанка и даже уронила свой драгоценный блокнотик с подсчетами. – Да вы должны были сразу же! Еще до того как!..

   – Чего б я сказала до того как?! – огрызнулась Шталь. – Знаете, граждане, дяденька, который должен был сюда прийти, за пять минут постарел на двадцать лет?! Интересно, что б тогда сказали мне граждане?!

   – Ничего хорошего, – согласился Максим.

   – Но мы б хотя бы насторожились! – прошипела Юля. – И вообще!..

   – Чем этот Игорь отличается от Иванова? – спросил таксист. – Почему это Иванов мог прийти, а Пашковский – нет?

   – Это вам тоже не понравится.

   – Валяй, раз уж начала.

   – Если Пашковский возглавлял отделочные работы, то почему бы некто не мог попросить его устроить эти отверстия. Или проделать их самому с ведома Пашковского. В любом случае, Игорь вполне мог знать об этих дырках. А раз эти дырки остались, значит Иванов о них не знал, поскольку "хрень" он не строит. Дырки задекорировали – и все. Разумеется, скорее всего Игорь не сам проковырял эти дырки, это сделал кто-то из рабочих с его ведома и по его приказу. Но сюда сегодня не должен был прийти никто из рабочих. Только Игорь, и выяснилось это лишь два дня назад. Поэтому некто пошел к Игорю и отправил его в больницу... единственным надежным способом, который ему известен.