Текст книги "Говорящие с... (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 68 страниц)

   – Я так и знал.

   Она обернулась. Денис стоял в проходе неподалеку и тоскливо смотрел на нее, растянув губы в безэмоциональной улыбке и придерживаясь за спинки кресел. Секунду назад его там не было – он опять возник беззвучно, как дух. Очень нехороший дух.

   – Я предвидел, что ты сможешь не только закрыть зонт, но и бросить его. Никому раньше не удавалось отказаться от моих зонтов, для этого нужно быть очень особенным человеком, – Говорящий с зонтами склонил голову набок. – Например, таким человеком как я. С самого начала с тобой было что-то не так, но я не мог понять, что именно. Теперь я понимаю. Забавно. Я думал, что таких, как я, больше нет.

   Эша удивленно приподняла брови. Ей уж давно казалось, что весь белый свет вокруг кишмя кишит Говорящими и их зараженными, а тут – нате вам – Говорящий, который слыхом не слыхивал о других Говорящих! Правда, тетя Тоня – Говорящая с минералами – тоже считала себя единственной в своем роде, но это было в самом начале шталевской сыскной карьеры и не вызывало такого удивления, как сейчас. Денис, при его кочевом образе жизни, тем не менее, ни разу не оказался хотя бы в относительной близости от одного из Говорящих. И он, судя по всему, понятия не имел о собственных зараженных, даже если они существовали. Эше хотелось надеяться, что их не было, что собеседникам Дениса хоть и удалось заворожить множество людей, но никто из этих людей так и не полюбил их по-настоящему.

   – Никогда не думал, что мне так повезет, – Денис сделал вперед задумчивый шаг, его глаза снова начали разгораться, но на этот раз в сизом кружении Эша разглядела нечто облегченно-восторженное и вдруг поняла причину тоски, окутывавшей Говорящего с зонтами плотнее, чем кокон окутывает куколку. Кое-кому из Говорящих отчаянно хотелось быть единственными в этом мире, Денису же столь же отчаянно хотелось обратного, и от этого его, вероятно уже давно перекошенная психика окончательно вывернулась наизнанку. Он забирал себе и тела, и души, он делал все, что пожелает, но не становился от этого менее одиноким.

   – Ну, поскольку мы со всем разобрались, то, уж извините, сейчас моя остановка, – Эша привстала, – и всем этим зомбированным дамам тоже пора сходить.

   – Отличная шутка, – Денис сделал еще один шаг и толкнул ее обратно в кресло. Результатом столь невежливого обращения со шталевским организмом явился оглушительный чих, и Денис отскочил, утирая лицо рукавом пиджака.

   – Тебя прикрываться не учили?! – возмутился он. – Чихай в сторону! Сейчас дам тебе платок...

   – Лучше дай мне возможность посетить ближайший хозяйственный магазин! – прошипела Шталь. – Я отлюблю тебя всеми швабрами, которые там найду! Ты, мразь, убил двоих людей!

   – Какой ужас! – подал голос кто-то с переднего сиденья. – Тебе не стыдно, Динь?

   – Я думал подождать до места, – Говорящий с зонтами широко раскрыл глаза и резко наклонился, крепко ухватив Шталь за подбородок и пребольно всадив пальцы ей в щеки, – но я не хочу больше ждать! Думаешь, какой-то там насморк меня остановит?!

   – Я расцениваю это, как сексуальные домогательства! – просипела Эша, пытаясь оторвать чужую руку от своего лица и одновременно лягнуть его в место, ответственное за процесс сексуальных домогательств.

   – Точно! – выдохнул Денис и дернул Эшу в сторону, сваливая ее на пол. После пятиминутной борцовской схватки Шталь, по-прежнему отчаянно чихая, оказалась лежащей на спине, а Денис, чей внешний вид значительно пострадал, скрюченными пальцами возился с ее ремнем, капая на него кровью из разбитой губы и бормоча жалобно-нетерпеливо:

   – Ну как оно тут открывается?!

   В этот момент автобус заложил крутой вираж, его тряхнуло и часть пассажиров повалилась на сиденье, а кое-кто – и в проход. Девушки потусторонне завизжали, а Денис возопил:

   – Ты чего творишь?!

   – Машина проехала, – крикнул водитель странно диким голосом, и передние сидения встревожено спросили:

   – Менты?!

   – Не, джипяра с открытыми окнами...

   – Машина на дороге!.. – прошипел Денис, снова принявшись воевать с застежкой пояса, одновременно уворачиваясь от шталевских пальцев, стремящихся вонзиться ему в глаза. – Как необычно!

   – Так там за рулем нет никого! – заорали с водительского сиденья. – Как он едет?!.. уй, ё!..

   Автобус снова тряхнуло, после чего он вдруг резко затормозил с пронзительным визгом, его занесло и развернуло поперек дороги. Денис, потеряв интерес к пряжке шталевского ремня, кубарем улетел по проходу, а на Шталь с писком свалилась какая-то девушка. Ее зонт, смявшись, сломался с жалобным треском, и Шталь, подхватившись, отняла его и зашвырнула куда-то на задние сиденья. Девушка зонта, что-то бормоча и причитая, развернулась и на четвереньках быстро-быстро поползла за своим потерянным мирком.

   – Ты... совсем... да я тебя сейчас... прямо в!.. – бесновался Денис, пытаясь выпутаться из самого себя и двоих сподвижников, придавивших его сверху.

   – Там мужик был на дороге! – пролепетал водитель, прижимая ладонь к расквашенному носу. – У него глаза светились!.. Куда он делся?!

   – Что?! – Денис тут же вскочил и метнул на Шталь яростный взгляд уже угасающих глаз. – Твой приятель?!

   – У меня нет приятелей! – огрызнулась Эша. – Но у меня есть очень злой начальник!

   – Поехали отсюда! – рявкнул Денис. Эша, чихая, поднялась, от этого движения в пряжке ее пояса что-то щелкнуло, и джинсы съехали с бедер, явив шталевские ноги во всем их великолепии.

   – Нет, ну почему не раньше?.. – удрученно сказал Говорящий с зонтами, невольно обзирая ноги, и даже руку воздел в разочарованном жесте, и тут дверь автобуса, точно подчинившись этому движению, зашипела, медленно открываясь в дождь. Водитель, уставившись на нее, на редкость глупым голосом произнес:

   – А ведь я ее не открывал.

   Кажется, потом что-то произошло.

   Кажется, кто-то вошел.

   Эша вначале даже не поняла, мужчина это был или женщина – она успела увидеть лишь темную фигуру с сизым огнем в глазницах, которая словно бы пролилась в раскрывшуюся дверь – настолько стремительны и в то же время плавны были ее движения. Фигура скользнула куда-то вниз, и в тот же момент одна из стоявших криминальных личностей вдруг словно бы сама по себе, изогнувшись, совершила проворот вокруг себя, после чего спиной вперед с воплем вылетела в дождь.

   Затем с громким дребезгом исчез водитель – исчез молниеносно, будто его неожиданно сдуло ветром. Вместе с ним тем же ветром сдуло и большую часть лобового стекла, оставив лишь обрамленную стеклянным крошевом и зубьями раму.

   Третий сподвижник Дениса тяжело упал в кресло и застыл, привольно откинувшись на спинку. Вероятно, он слишком устал, для того чтобы участвовать в дальнейшем развитии событий.

   Четвертый сподвижник успел выругаться, после чего выбежал из автобуса в странной наклонной позе и с размаху лег на придорожную траву, раскинув руки в стороны и издавая болезненные звуки.

   Эша очень многое успела сделать за это время.

   Например, она успела высморкаться, плюхнуться обратно на пол вместе со сползшими джинсами и в голос завопить.

   – Шталь, да заткнитесь вы, бога ради! – раздраженно приказал Олег Георгиевич, прекратив свое стремительное перемещение в пространстве и повернув к Эше лицо. Сизый огонь в глазницах обратил это лицо в пугающую демоническую маску – и все же это был Ейщаров собственной персоной, и его появление в автобусе сулило Эше продолжение земного существования и множество неприятностей. Не выдержав, она пискнула:

   – Я просто пошла за сигаретами!..

   – Молчать! – заорал Говорящий с зонтами, наставляя на Ейщарова пистолет. – Не знаю, кто ты, но зря ты сюда зашел!..

   – Не смей стрелять в моего начальника! – испуганно возмутилась Эша. – Он должен мне кучу денег!

   – Разве? – со спокойным удивлением произнес Ейщаров, полностью игнорируя и пистолет, и держащего его Дениса. – Не припоминаю.

   – Чтооо?! – Шталь вскочила, пытаясь одновременно натянуть джинсы обратно. – А мой счет?! А все мои премии?! А...

   – Молчать! – теперь в голосе Дениса отчетливо слышалась истерика. Дуло пистолета задергалось туда сюда, выписывая в воздухе нелепые узоры, и лицо Дениса тоже задергалось, точно его одолел приступ болезни Паркинсона. Ейщаров облокотился на спинку одного из кресел со скучающим видом профессора, наблюдающего за экзаменационными потугами бестолковых первокурсников, и Шталь начала стремительно переходить от животного ужаса к бешенству.

   – Может, вы что-нибудь сделаете?! Или зашли сюда погреться?!

   – Ладно, – проскрежетал Говорящий с зонтами, спиной вперед пробираясь между креслами, – я принял решение...

   – Слава богу, значит мы все сможем пойти по домам! – буркнула Эша, придерживая пояс джинсов. Денис холодно усмехнулся и, резко развернувшись, уставил зрачок пистолетного дула ей в лицо. Эша машинально вскинула руки, отчего джинсы вновь весело скользнули вниз, и открыла рот для крика, но закричать не успела – раздался сырой упругий звук, и пальцы Дениса, став вдруг вялыми, упустили пистолет, который, зацепившись скобой за указательный, провернулся на нем и брякнул о пол. Говорящий с зонтами, беззвучно открывая и закрывая рот, изумленно посмотрел на серебристый нож, насквозь пробивший его запястье, повернул руку, глядя на темные капли, срывающиеся с острия, потом его голова запрокинулась, и он боком свалился в проход. Секундой позже на пол плюхнулась и Шталь, слишком потрясенная и уставшая, чтобы продолжать стоять. Только сейчас она разглядела второй нож, всаженный в затылок Дениса по самую рукоять.

   На мгновение в автобусе воцарились неподвижность и тишина – только капли дождя гулко барабанили по крыше и разбивались о стекла. Потом головы под разноцветными зонтами медленно-медленно повернулись и устремили невидящие глаза на убитого. Эше показалось, что она слышит невесомый шорох материи, растянутой спицами над этими головами. Шорох походил на жалобные причитания. Хотя, вероятней всего, это было только ее воображение.

   Ейщаров двинулся к ней, быстро и равнодушно перешагнув через мертвого Говорящего с зонтами. Сизый огонь в его глазах угас, и сейчас он снова выглядел, как обычный человек, но Эша не видела больше в нем обычного человека. К ней шел тот, кто только что спас ей жизнь, рискуя собственной, – к ней шел рыцарь в сверкающих доспехах, шел грозной и величавой лязгающей поступью, и бледный автобусный свет благородно блестел на его шлеме, и рука, державшая фамильный меч, была тверда и несокрушима. Сейчас он поднимет спасенную принцессу с пола и скажет что-нибудь этакое, что рыцари обычно говорят спасенным им принцессам.

   Рыцарь наклонился и раздраженно сказал:

   – Натягивайте штаны – у меня еще куча дел!

   Осыпались блестящей чешуей латы, укатился прочь сверкающий шлем и меч сгинул бесследно. Рыцарь вновь обратился Ейщаровым и этот Ейщаров был зол, как черт. Ярко-синие глаза смотрели на Шталь с таким бешенством, какого она прежде еще вообще никогда не видала в человеческих глазах.

   – Умеете вы испортить романтичность момента, Олег Георгиевич, – пробурчала она и принялась подниматься. Ейщаров раздраженно схватил ее за плечо и одним движением поставил на ноги, отчего Эша взвизгнула:

   – Больно!

   – Неужели?! – он отвернулся, склонился к ближайшей из девушек и осторожно потянул раскрытый зонт из ее пальцев. К удивлению Эши, пальцы поддались, и зонт вынулся из них так легко, словно сам отказался от державшей его руки. Олег Георгиевич закрыл зонт, провел ладонью по лицу девушки, сидевшей все так же неподвижно, вперив глаза в Дениса, потом большим пальцем аккуратно оттянул ее верхнее веко и хмыкнул.

   – Их можно будет вернуть обратно? – прошелестела Эша, застегивая наконец свои джинсы. – Его зонты больше не действуют?

   – Думаю, все будет в порядке, – Олег Георгиевич быстро прошел по салону, и разноцветные купола закрывались один за другим, и зонты падали на пол, словно знамена поверженного врага. Эша, сделав шажок, осторожно склонилась над Денисом, почти уверенная, что тот сейчас вскочит и напоследок сотворит что-нибудь мерзопакостное, но Говорящий с зонтами остался неподвижен. Его глаза тускло смотрели из-под полузакрытых век куда-то под кресло, и на отвисшей нижней губе подсыхала кровь. Шталь выпрямилась, потрясенно глядя на Ейщарова, который уже шел обратно, небрежно застегивая свой пиджак. Сейчас он выглядел, как обычный бизнесмен, выскочивший на минутку с деловой встречи, и если бы Эша не видела все своими глазами, она ни за что бы не поверила, что этот человек несколько минут назад довел четверых людей до потери сознания, а еще одному с лету всадил нож в затылок.

   – Вы его убили, – прошептала она. – Я не понимаю... Вы всегда давали шанс любому Говорящему. Даже убийцам! А... Вы убили его из-за меня? Убили своего.

   – Своего? – Олег Георгиевич холодно, зло усмехнулся. – Эша Викторовна, неужели вы хотя бы на секунду допускаете, что я могу считать за своего подобную мразь? Я не оставил бы его в живых в любом случае. Это не зависит от того, целился ли он в вашу голову или же в выхлопную трубу этого автобуса.

   – Вот как?! – вскипела Шталь. – Ну, спасибо! Впрочем, я все равно рада!

   Она расслабленно свалилась в кресло, глядя в удаляющуюся ейщаровскую спину, потом потерла правую руку. Ладонь и пальцы ныли невыносимо. Вроде бы, не так уж и долго она держала этот зонт.

   А как же человек, похожий на Юла Бриннера? Ты помнишь его, Эша Шталь? Очень важно, чтобы ты вспомнила его...

   Сморщившись, Эша потерла виски, тряхнула головой и кое-как приподнялась, цепляясь за спинку. Накатил вдруг озноб, и зубы так громко забили друг о дружку, что Олег Георгиевич обернулся, опуская телефон.

   – Что с вами?

   – Если вы еще не забыли, у меня простуда! – огрызнулась Эша.

   – Вы не ранены?

   – Не поздновато ли вы решили спросить об этом?!

   – Мы сейчас уедем, – Ейщаров подошел к ней, – и спрашиваю я только для того, чтобы быть уверенным – то, что я сделаю, для вас будет безопасно.

   – Сделаете что? – заинтересовалась Шталь, и тут Ейщаров без всякого предупреждения размахнулся и влепил Эше такую крепкую пощечину, что той показалось, что у нее взорвалась голова. Ахнув, она отступила, прижимая ладонь к горящей щеке и глядя на Олега Георгиевича почти с ненавистью.

   – Это было в первый и в последний раз, – сообщил Ейщаров по прежнему спокойным голосом. – По приезде в город я дам вам время подлечиться, но после этого вы вылетите из Шаи пулей! Никаких общих дел у нас с вами больше нет! И никогда не будет! Получите свои деньги и исчезнете!

   – Неужели вас настолько волнует неподчинение вашим дурацким приказам, что вам даже не приходит в голову... что если б не я, все эти дети...

   – А вам не приходит в голову, – рявкнул Олег Георгиевич, – что если бы я вас не нашел...

   – Стоп! – Эша вдруг подняла указательный палец, и Ейщаров озадаченно замолчал. – Подождите. А как вы меня нашли? Вы не могли меня найти.

   – Но ведь нашел, – раздраженно сказал Олег Георгиевич.

   – Как?! Я назвала вам не тот город. А если даже вы и поняли, что я соврала, нашли нужный дом, там все равно не знали, куда я пойду. Я ничего вам не сообщала. Вы понятия не имели, что здесь происходит! Вы вообще не знали, что здесь что-то происходит! Только не говорите мне, что судьба привела меня именно в то место, где проходила ваша очередная секретная операция по отлову очередного спятившего Говорящего! Или что все, что произошло, – лишь часть вашего блестящего стратегического плана!

   – Какое это сейчас имеет значение? – Олег Георгиевич отвернулся и направился к сидению водителя.

   – Очень большое, – Эша мрачно взглянула на свою правую ладонь и осторожно пошевелила пальцами. – У меня постоянно возникает ощущение, что я что-то упустила, что со мной что-то не так...

   – Конечно с вами что-то не так. И это началось в тот день, когда вы появились на свет.

   Эша замотала головой, пытаясь сосредоточиться. Она торопливо прокручивала в памяти все, что произошло за последние сутки. Что она упустила? Какой эпизод выпал из ее памяти? Она приехала в город, зашла в аптеку, поселилась в заплетенной ежевикой развалюхе, познакомилась с Ларкой, послушала ее рассказы про маньяка, отправилась на ночную прогулку...

   – Зашибись! Девушки уже с топорами ходят?!..

   – Я как раз тут недавно магазин открыл, зонты завезли просто шикарные, новые модели. У меня как раз есть с собой... вот.

   Ночной прохожий, так похожий на актера Юла Бриннера. Ночной прохожий, пытавшийся продемонстрировать ей серебристый зонт... а потом она уронила топорик, и продавец зонтов потерял интерес к демонстрации. А что было дальше? Дальше события развивались, как... ну ей богу, как в плохом триллере. Столько немыслимых совпадений. Столько нелепостей... Ограбления, про которые говорила Ларка, но о которых Костя ничего не знал. Странные люди под зонтами, о которых ничего не знал Юрий Андреевич. Бесчисленные фуры над дороге, безмолвные фигуры – все это было только до встречи с продавцом зонтов. Почему она забыла про этого ночного прохожего? Потому что он не имел значения? Или на то была другая причина?

   А что, если ничего этого не было?

   Эша похолодела, отчаянно восстанавливая в памяти встречу с подделкой под Бриннера во всех подробностях, а восстановив, подняла голову, жалобно и сожалеюще глядя на Олега Георгиевича, столь своевременно появившегося из ниоткуда.

   – У него не было зонта, – прошептала она. – Он раскрыл надо мной серебристый зонт, но когда я уронила топорик, и он отступил назад, у него не было серебристого зонта. Только его, черный, с которым я его и встретила... И это постоянное странное ощущение в правой руке... Зонт остался у меня. Все это время он был у меня. Он... Господи, он и сейчас у меня!

   – Ничего у вас нет, – с едва уловимым холодком произнес Ейщаров, опускаясь в кресло водителя. – Бросьте валять дурака, Шталь, пора ехать! Простите, что я вас ударил. Просто я слишком волновался за вас.

   Эша тоскливо посмотрела на него, потом зажмурилась и сжала ноющие пальцы. Ладонь была пуста, безнадежно пуста. Неужели она ошиблась? Хорошо это или плохо, если она ошиблась?

   – Это глупо, Шталь, – произнес ейщаровский голос. Эша медленно открыла глаза, глядя в знакомое лицо, и тут ладонь вдруг перестала быть пустой. Ручка, гладкая изогнутая ручка зонта, которую кто-то когда-то вложил в нее... холодная ручка странного короткого мира. Она не стала смотреть на свою руку, просто нашарила пальцами кнопку, и пальцы замерли на ней. Нажимать опять не хотелось. Было бы проще, если б Олег Георгиевич отвернулся. Эша отвернуться не могла.

   – Не делайте этого, Эша, – негромко сказал он. – У этой истории может быть продолжение. Хорошее продолжение. Там же она даже не начнется.

   Стиснув зубы, Шталь нажала на кнопку, и ей наконец-то удалось отвернуться. Автобусные кресла, сидящие в них девушки, окно, мокрые деревья за ним – все вздрогнуло, сделалось плоским, и спицы зазмеились повсюду с холодным металлическим скрежетом. А потом все пропало.

   И это вновь стало катастрофой.

  * * *

   – Эй, сюда! Вот она!

   Эша разжала пальцы, скорее ощутив, чем услышав, как зонт плюхнулся на мокрый асфальт где-то далеко внизу. Дождевая вода потоками стекала по ее лицу, она глотнула ее и закашлялась. С трудом разлепила мокрые ресницы, и в глаза ей плеснул расплывающийся, изломленный завесой дождя свет фонарей. Шталь снова зажмурилась, сделала шаг в сторону, но ноги тут же отказались делать что-либо, и она села на мокрый асфальт. Волосы, свесившись, немедленно залепили ей лицо, и, право, это было не так уж плохо.

   – Шталь! Эша!

   Руки на плечах, трясут, убирают волосы с лица. Кто-то пришел. Кто-то со знакомым голосом. Не трясите Эшу Шталь. Пусть еще посидит на асфальте. Эша Шталь очень устала. Она может сидеть тут вечно. Только не надо столько воды...

   – Найдите что-нибудь – надо ее укрыть! И дай зонт!..

   Эша услышала только последнее слово и мгновенно ожила. Попыталась вскочить, плюхнулась на четвереньки и, возясь на асфальте, словно огромный, усталый краб, заныла:

   – Только не зонтик! Не надо зонтиков! Хватит зонтиков!..

   – Дите бредит, – произнес рядом густой, озадаченный голос Михаила, и ейщаровский негромко ответил:

   – К сожалению, нет.

   Голос бывшего начальника был холодным – холоднее дождя, сыплющегося ей на голову, и Эша невольно съежилась, сплевывая воду, которая так и норовила попасть в рот. Снова дождь – везде дождь и везде злые начальники.

   – Эша, вы меня слышите?.. – чья-то рука остановила ее перемещение по асфальту, снова убрала слипшиеся пряди волос, тронула щеку. – Господи, да она ледяная! Уноси ее, не стой столбом!

   – Жуть берет!.. – сказал кто-то неподалеку. – Я их как всех увидел... Прямо фильм ужасов!

   В ответ заговорили сразу несколько голосов, и Эша, перестав разбирать слова, занялась отчаянным чиханием. Сильные руки подхватили ее, что-то теплое и приятно-сухое окутало голову и плечи, и, открыв глаза, Эша увидела совсем рядом мокрую, добродушную физиономию Михаила, который тут же ободряюще подмигнул ей и сообщил, не без оснований решив, что Шталь пока еще мало что соображает:

   – А это я!

   Эша вяло кивнула и увела взгляд в сторону, старательно обогнув им мрачную фигуру Ейщарова. Вокруг была истончающаяся ночь, пронзенная тусклым светом фонарей и задернутая дождевой занавесью – странная, нелепая ночь, не ведомая прежде крошечному городку, спрятанному среди сосен. Везде – на тротуаре, возле приоткрытых дверей магазинов, кое-где даже прямо на дороге неподвижно стояли люди, подняв над собой мокрые купола зонтов и знакомо глядя перед собой невидящими глазами. Мужчины, женщины, дети... Наверное, все население Малых Сосенок находилось здесь, охваченное диковинными, жутковатыми чарами, и немногочисленные подчиненные Ейщарова, деловито снующие среди них, казались пришельцами из другого мира. Лица подзонтиковых людей были нездорово-бледными, застывшими, и даже в неверном свете уличных фонарей было видно, как посинели их пальцы, намертво стиснувшие ручки зонтов. Сквозь шаги и голоса Эша разобрала дробный, едва слышный звук, словно по все улице рассредоточился оркестр малюток-неумех, играющих на крошечных барабанчиках, и только спустя какое-то время поняла, что это вразнобой стучат от холода зубы стоящих под зонтами. Ее зубы тоже стучали друг о дружку. Сколько она простояла здесь? Ночь? Неделю?

   – Ночь, – ответил Ейщаров на ее безмолвный вопрос. – Только одну ночь. Так что можете перестать в таком ужасе таращить глаза.

   Эша хотела было огрызнуться, но вместо этого у нее вырвалось лишь жалобное скуление, и, не выдержав, она сунулась лицом в плечо водителя.

   – Да ладно тебе, Георгич, пусть хоть в себя придет, – укоризненно заметил Михаил, и Шталь стало еще страшнее. Раз Михаил защищает ее от Олега Георгиевича, то значит ее дела совсем плохи.

   – З-зонтики! – простучала она зубами в водительское плечо. – Это з-з-з...

   – Неси ее в машину, чего ты ждешь?! – Ейщаров раздраженно подтолкнул Михаила и пошел следом, прижимая к уху свой сотовый. Водитель распахнул дверцу ближайшего микроавтобуса, мягко урчавшего двигателем, сунул Эшу в одно из кресел, а сам поместился напротив. Ейщаров остался стоять на улице, и Шталь немного успокоившись, попыталась немедленно сообщить водителю все, что ей было известно, но произвела лишь совершенно чудовищную смесь из стука зубов, чихания и согласных звуков. Михаил, покосившись в окно, за которым маячила ейщаровская фигура, почесал затылок, перегнулся через сиденье, извлек бутылку коньяка и, одним движением большого пальца свинтив крышку, сунул бутылку Эше. Та, подавшись вперед, вцепилась в нее и принялась жадно глотать, предварительно проиграв зубами по коньячному горлышку затейливую мелодию. Дверца отъехала в сторону и просунувшийся внутрь Ейщаров сказал:

   – Полегче! Выпадать в осадок будете позже, мамзель! Согрелись – и хватит!

   Эша, опустив бутылку, выпалила:

   – Поймайте Юла Бриннера!

   – Кого?! – изумился Михаил. – Это который в "Великолепной семерке" играл?! Так он же умер, – он снова почесал затылок и зачем-то добавил: – Как и Конфуций. Да и чего б ему тут делать?

   – Да нет же!.. он просто очень похож... лицо... лысый... он мне говорит – сейчас покажу красивый зонтик... а у меня топор – бряк!.. только это, наверное, уже в другом мире, а потом...

   Ейщаровский телефон снова зазвонил, и Шталь посмотрела на него с негодованием, потом попыталась было снова присосаться к бутылке, но Ейщаров протянул свободную руку и бутылку отобрал. Михаил прижался лицом к стеклу и пробормотал:

   – Подумать только, весь город!..

   – Упустили! – Ейщаров опустил руку с телефоном. – Часть фур тормознули на разъезде, его там не было. Возможно, он поехал с другой половиной каравана, но надежды на это мало, – он снова поднял телефон к уху. – Скажи, пусть пропускают, и тех после проверки тоже. Может, он на это и купится.

   – Я так понимаю, я опять куда-то...

   – Понятия не имел, что он здесь, – Олег Георгиевич спрятал телефон. – Несколько наших вели его... вернее, воображали, что вели. Сами попались, вон, стоят на соседней улице. И ведь это третий город, который он так основательно потрошит.

   Эша, сложив одно с другим, разочарованно протянула:

   – Так он просто вор?!

   Сожалеешь, что он не оказался извращенцем?

   – Но очень хороший вор, – Ейщаров устало потер глаз, и Шталь сквозь прочие чувства ощутила некое злорадство – что, обыграли вас, всесильный и всеведущий Олег Георгиевич? Но это чувство тут же сменилось стыдом и раздражением – ведь и ее обыграли, разве нет? К тому же, Говорящий с зонтами – отнюдь не Робин Гуд, и восхищения не заслуживает. А если бы сейчас было не лето, а глубокая осень? И без того как минимум половине города простуда обеспечена, не говоря уж о материальном уроне. Она смущенно отвела глаза, и Ейщаров легко улыбнулся, точно вновь без труда понял, что происходит в шталевской голове. – Всегда выбирает маленькие города, за кратчайший срок нейтрализует всех жителей и вывозит все, что может найти. У него хорошая команда, которая никогда не задает лишних вопросов.

   – Да что можно вывезти из такой деревни? Какую-нибудь рухлядь? Да и такие сложности – это ведь нужно каждый зонт... или каждому дать зонт... а кто-то за эти дни может вообще ни разу не выйти на улицу.

   – В такой деревне можно найти немало ценного, уж поверьте. И очень удобно, когда хозяева ценностей сами отдают ключи, называют адреса и где что лежит – ведь в ложном мире их спрашивает об этом человек, которому они доверяют. А что касается остального, – Олег Георгиевич пожал плечами. – До сих пор у него все получалось, но раньше, уезжая, он всегда нейтрализовал свои зонты, и никто даже не понимал, что произошло.

   – Возможно, его спугнули ваши люди.

   – Возможно, его спугнули вы. Хотя почуять вас нельзя, может, вы что-то сделали. Вы больны, плохо себя контролируете.

   – Вы же сказали, что я напрочь выложилась в той гостинице!

   – Сам черт не разберет, что с вами иногда творится, – Ейщаров протянул руку и пощупал ее лоб прежде, чем Эша успела отпрянуть. – М-да. Ладно, Миш, ты помоги остальным, а я пока отвезу нашу сопливую красавицу в местечко посуше. Присоединюсь к вам через полчасика.

   – Опять меня в уборщицы?! – возмутился водитель, яростно взъерошив свои светлые волосы и став похожим на очень громоздкого ежа. – Желаю на передовую! Я бы в два счета отловил этого, – он ехидно скосил глаза на Шталь, – ковбоя!

   – Я тоже желаю на передовую! – просипела Эша. – Просто дайте мне поездить вокруг! У меня же судьба такая – я тут же с ним столкнусь...

   – Максимум, с чем вы сейчас столкнетесь, так это с воспалением легких, – Ейщаров сделал водителю нетерпеливый жест, и тот, укоризненно вздохнув, полез в дождь. Подождав, пока дверца за ним захлопнется, Олег Георгиевич немного помолчал, а потом вдруг влепил Эше пощечину. В этом мире пощечина была не такой болезненной, но гораздо более обидной.

   – Вы опять деретесь?! – взвизгнула Эша, прижимая ладонь к щеке, после чего предприняла дерзкую попытку расцарапать Олегу Георгиевичу лицо, но была тут же изловлена за обе руки и вжата в спинку кресла.

   – Кажется, я сказал вам сидеть дома?!

   – Да я просто пошла за сигаретами! – тут же применила Шталь отговорку, которую уже использовала в предыдущих мирах. Ейщаров чуть склонил голову набок.

   – Правда?

   – Неправда, – сникла Эша. – Но я...

   – Довольно, – Олег Георгиевич выпрямился и пробрался на водительское сидение. Эша вновь прижала ладонь к щеке, удивленно глядя ему в спину.

   – И вы не спросите меня о том, что видела?

   – Каждый видит что-то свое, поэтому особой ценности в вашей информации нет, – отозвался Ейщаров, трогая машину с места. – Потом расскажете. Вы простуженная всю ночь были под дождем, вам надо отлежаться. Сейчас подъедет врач и осмотрит вас.

   – То есть, для вопросов я слишком больна, а вот для хлопанья по лицу... – Эша резко выпрямилась, роняя одеяло. – А как вы меня нашли?!

   – Вы оставили телефон дома, когда отправились... хм-м, за сигаретами, – пояснил Ейщаров, осторожно объезжая стоявших на дороге людей. – Ваша хозяйка одна из немногих, кто вменяем в эту ночь. Я долго звонил, она услышала и ответила – по счастью раньше, чем сел телефон.

   – Значит, все же, был маньяк... – пробормотала Эша. – Никого не убивали. Но зонтика у Милы не было. Или был... Что-то я совсем запуталась. Что было, а чего не было? Но сейчас ведь все по-настоящему, а? – она перебралась на другое сиденье и жалобно затеребила Ейщарова за плечо. – Правда по-настоящему?! Почему мне привиделся какой-то извращенец?! Всем остальным же наверняка привиделось что-то хорошее! Конечно, если взять...

   – Шталь, все по-настоящему в этом мире, – Олег Георгиевич раздраженно дернул плечом. – Я по-настоящему вызвал людей, и мы по-настоящему приехали сюда. И я по-настоящему очень устал. А от ваших криков я устаю еще больше.

   Эша обиженно отвернулась и некоторое время занималась исключительно чиханием. Потом сползла на сидения, свернулась калачиком, натянув одеяло до бровей, и задремала под ровный звук двигателя и в приятном ощущении безопасности, исходящей от водителя. Конечно, в этом мире Ейщаров не совершал никаких героических телодвижений, не выбрасывал в лобовое стекло криминальных личностей, не сверкал потусторонне глазами и не всаживал ножи в чьи-то затылки. Но, наверное, смог бы... А может и не смог бы. В одиночку не поехал, как грозился – вон, целую армию привез. Он вообще никогда не ездит в одиночку...