Текст книги "Говорящие с... (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 68 страниц)

   – Так что же это было за условие? – примирительно спросила Эша, и Соня поджала губы, вдруг слегка покраснев – не стыдливо, а, скорее, негодующе.

   – Ну, там были всякие мелкие глупости, но основное... В общем, она сказала, что ее талисманы не работают у людей безнравственных, злых – плохих, в общем...

   – Какое условие было в договоре?! – не отступала Эша.

   – Ну, а что может потребовать от тебя тот, кто сохраняет твой брак?! – вспылила Соня. – Что он может потребовать, если он работает только у...

   – Какой ужас! – воскликнула Эша, округлив глаза. – Боже мой, Соня, ты что – подписалась под соблюдением супружеской верности?!

   – Ну, а что мне было делать?! – огрызнулась та. – Я была в таком состоянии, что... Я была готова поверить во что угодно! Честно говоря, не то чтобы я прямо так всерьез восприняла этот договор, но я... я поверила тому, что она говорила про камень, понимаешь?

   – А что было потом?

   – Ой, потом вообще была такая глупость! – Соня закатила глаза. – После того, как я все подписала, в том числе и свою осведомленность с тем, что не имею права приходить за другим талисманом, тетенька отдала мне кольцо и велела пообещать ему, что я буду соблюдать условие, представляешь?! Пообещать камню!

   Хм, Софи, я как-то уговаривала кресло разрешить мне в нем посидеть и обещала плащу, что никогда его не покину. Так что я вполне представляю.

   – Да ладно! – сказала Эша вслух, и Соня мелко закивала.

   – Серьезно! Я сидела там и, как дура, обещала камню, что буду примерной женой! И, между прочим, он поверил мне только с пятого раза. По крайней мере, она так сказала. А потом... я ушла.

   – Много ты ей заплатила?

   – Ну... – Соня задумчиво полезла за очередной сигаретой, – тебе бы хватило часа на полтора.

   – Это немало, – уважительно сказала Шталь.

   – Погуляла еще по городу, зашла к знакомой, а потом – прихожу домой, а там Ленька, и все в цветах, и стол накрытый со свечами, и вообще кругом сплошной романтизм, стремительно переходящий в... – Соня вздохнула. – Ох, как вспомню... В общем, семь месяцев – как в сказке! Все было, как тогда, когда мы только познакомились.

   – Ты продержалась семь месяцев?!

   – Да, представляешь?! Не то, чтобы дело было в этом дурацком договоре, просто, наверное, все было действительно здорово. Конечно, были всякие мыслишки, да и флиртовала, разумеется, – это не оговаривалось, да и камень был не против... тьфу!.. только иногда он становился... ну, каким-то... неприятным, что ли... А потом, – она пожала плечами, – пообвыклась, чуток даже надоело... ну, видно натура такая. И как-то поехала в Шаю родителей навестить, а заодно заглянула на встречу одноклассников... Ну, ты знаешь, как это бывает – пошли в бар посидеть, одно за одним, ну и... – Эша понимающе кивнула. – Ничего определенного не было, просто по пьяни... А на следующий день я вернулась домой и... все кончилось. Как будто фильм выключили. Ленька пришел с работы таким же, каким был семь месяцев назад... нет, намного хуже. Не негодующим обманутым мужем, нет, Эша, он ничего не знал, я в этом уверена и сейчас. Он смотрел на меня хуже, чем на постороннюю, хуже, чем на мебель, и в его взгляде было даже что-то брезгливое. Он сказал, что мы идем к адвокату завтра же. И он ничего не пожелал объяснить. Только и сделал для меня, что купил ту сарайку, в которой я сейчас живу, и выставил из своего дома. Забрал все подарки. Забрал машину. И даже со мной не попрощался. Вот и все! – Соня откинулась на спинку кресла, жадно докуривая сигарету до фильтра. Эша некоторое время молча смотрела на нее.

   – И ты думаешь, что в этом виноват камень?

   – Я это знаю, – просто ответила подруга. – Ведь все произошло именно так. Я нарушила договор, и он меня наказал. Он не мог придумать ничего хуже, чем отобрать то, что сам мне дал.

   – Почему ты так уверена?! Этому могут быть тысячи других причин. Это вообще может быть связано со своеобразием психики твоего мужа! На вид он был симпатяга, но это ничего не значит. И как часто бывает, что все вдруг просто проходит.

   – Нет, – мрачно произнесла Соня. – Не в этом случае. Можешь не верить, но я-то знаю... А кольцо я выбросила. Бирюза в нем стала такой... мерзкой. Она не потускнела, не изменила цвет, она осталась такой же, как была, но что-то в ней казалось теперь таким отвратительным. Казалось... мертвым. Я не могла держать ее дома, а дарить кому-то мертвый камень... Зашвырнула кольцо в Волгу с моста. Надеюсь, никто его не найдет.

   – Возможно, это были лишь твои личные ассоциации, – пробормотала Шталь – не без укоризны, ибо ей уже страшно хотелось взглянуть на кольцо, не терпящее супружеских измен. – Ты видела еще раз ту женщину?

   – Да, я зашла к ней через неделю. Не предъявлять претензии, потому что не за что было. Просто хотела узнать... – Соня сглотнула, – теперь так будет всегда?

   – И что она сказала?

   – Сказала, что как только я найду себе другого мужчину, мои отношения с ним будут зависеть только от меня. Но Ленька никогда не вернется. Я обманула камень, и она не может дать мне другой талисман. Ни один из камней больше мне не поверит. Разумеется, я могу носить любые украшения с любыми камнями – они мне не повредят, но это будут просто камни. Больше я ее не видела, но знаю, что она все еще в городе – то от одной про нее услышу, то от другой – к ней ходят, в основном, женщины. И я не понимаю, какой резон ей портить мое ожерелье?

   – Может, ты слишком много болтала?

   Соня отрицательно покачала головой.

   – Рекомендовала несколько раз – еще когда камень действовал, но она и сама была не против этого. Потом я, конечно, перестала.

   – Соня, а те люди, о которых мы говорили, – Эша развернулась, привалившись плечом к дверце. – У которых начались неприятности. Кто-нибудь из них был у нее?

   – Я не знаю. И можешь не пытаться их расспрашивать – они никогда тебе не скажут, – Соня криво улыбнулась. – Я рассказала тебе, потому что мы дружили, потому что ты догадалась про ожерелье и потому что ты нудная... Из них тебе ничего не вытащить. Потому что если дело в их камнях, то это значит, что они что-то сделали. Бог его знает, под чем они могли подписаться!

   – Но кому-нибудь из них ты давала рекомендации?

   – Честно говоря, я не помню. Мужикам точно нет.

   – Ну хорошо, а та твоя знакомая, что тебя к ней направила, – Шталь с трудом подавила желание нетерпеливо запрыгать на сиденье. – Она-то ведь наверняка у нее была! Может, она может сказать...

   – Не может, – сухо перебила ее Соня и сгорбилась. – Анька уж полгода как в аварии разбилась. Вместе с мужем, – Эша приоткрыла рот, и Соня тотчас же упреждающе вздернула указательный палец. – Это ничего не значит, Шталь. Совершенно ничего. Потому что нельзя абсолютно все сваливать на испортившиеся талисманы.

   – Поэтому ты выскочила из дома ночью с ножом в сумке? – спросила Эша с самым невинным видом, все еще чувствуя холод где-то под сердцем. Соня моментально опять рассвирепела.

   – Я хотела узнать, на кой черт ей портить мне ожерелье?! Я с ней не договаривалась, и она не имеет права такое делать! Даже бесплатно! А если вдруг гроза?! Как подумаю, что могло бы случиться, так мне дурно становится! Нет, я намерена узнать...

   – Сделай это чуть позже, – попросила Эша. – Ты мне можешь показать, где та ювелирная лавочка?

   – Да хоть сейчас! Только... Шталь, а зачем тебе это вообще надо?

   – Интервью взять.

   – Она ничего тебе не скажет.

   – Ну, это как спросить...

   – Эша, – голос Сони зазвучал издевательски, – ты что – стала одной из тех, кто пишет в газетах всякие глупости про полтергейст и прочее?!

   – Разве твой камень – глупости?

   – Это совсем другое, – заявила Соня почти по детски. Эша озадаченно посмотрела на нее, с трудом удержав усталый зевок.

   – М-да, Софи... Знаешь, я теперь даже себя какой-то ущербной чувствую – ты ведь, получается, практически сделала за меня всю работу.

   Ностальгическая грусть и упрямство мгновенно исчезли из глаз подруги, сменившись деловитой заинтересованностью.

   – Тогда мне полагаются проценты.

  * * *

   – Вы же понимаете, что я не могу полагаться исключительно на ее рассказ, – озадаченно сказала Эша, не понимая, почему наниматель так упорствует. – Мне нужно проверить самой.

   – Нет – и еще раз нет! – рявкнула трубка. – Эша, я категорически – слышите? – категорически запрещаю вам идти на прямой контакт! Соберите сведения. Пришлите фотографии.

   – Олег Георгиевич, – процедила Шталь, – вы же прочли отчет?

   – Да, – Ейщаров помолчал, потом добавил – очевидно, исключительно из вредности. – Он был написан на редкость безграмотно.

   – Потому что я писала его в полусне! Случай вам подходит?

   – Да.

   – Тогда какого че... то есть, почему я не могу встретиться с ней и все выяснить? Она не прячется, не действует исподтишка, как Гриша, у нее нет охраны... Я хотя бы зайду в эту лавочку просто взглянуть. На мне ничего нет.

   – Правда? – заинтересованно спросил Ейщаров.

   – Я имела в виду, что на мне нет никаких украшений, – немедленно поправилась Эша, с улыбкой почувствовав в трубке безмолвное разочарование. – Так что она мне ничего не сделает.

   – В лавочку вы, конечно, заглянуть можете, – неохотно произнес Олег Георгиевич. – Но давайте на этот раз без представлений, Эша! Надеюсь, Пижманки вам хватило, чтобы начать ценить осторожность? Осторожность и терпение, Эша. И поменьше картинности. А то ваши прошлые действия – это, извините, все равно, что давить таракана бульдозером.

   Так-так, Олег Георгиевич, и это у меня дикие образы?!

   – В общем, я поняла, – хмуро сказала Эша. – Кстати, у меня здесь были большие траты в рамках служебной необходимости, и деньги кончаются.

   – Зайдите в банк через два часа.

   – Ой, я обожаю, когда вы так говорите, Олег Георгиевич! А вы не могли бы повторить?

   – Когда собираетесь в лавочку? – со знакомым мальчишеским смешком осведомился Ейщаров.

   – Думаю, после обеда.

   – Сразу же позвоните, – велел он и отключился. Эша с ухмылкой спрятала телефон и сделала музыку погромче, внимательно глядя на запертую дверь маленького аккуратного магазинчика, над которым красовались витиеватые буквы "Виолетта". Интересно, почему это большинство ювелирных магазинов называют либо женским именем, либо цветком, либо камнем? Никакого разнообразия. Магазинчик... опять магазинчик, все дороги ведут в магазинчики. Попивая кофе из термоса, который сделала ей самую малость успокоившаяся

  как только закончишь, сразу позвони, я ей...(далее следуют нецензурные выражения)

  Соня, она сидела в машине до тех пор, пока табличка на двери не известила, что "Виолетта" открыта. Тогда Эша прихватила свою сумочку и решительно вылезла в холодное утро.

   В магазинчике ее встретила чистота, обилие пышных папоротников в расписных горшках, журчание настольного фонтанчика и сияющие витрины. Женщина в потертом джинсовом комбинезоне торопливо домывала одно из окон, тихонько напевая что-то себе под нос. У зарослей папоротников скучали охранники. Молоденькая продавщица оценивающе посмотрела на Эшу, Эша оценивающе посмотрела на продавщицу, после чего, придя каждая к своим выводам, они отвернулись. Шталь начала разглядывать витрины, отчаянно стараясь придать своему лицу заинтересованное выражение, хотя за это время она уже видела столько украшений, что ее начинало от них тошнить – необычное и совершенно несвойственное ей, сороке по натуре, состояние.

   – Что-нибудь показать поближе? – приветливо спросила продавщица хорошо поставленным голосом.

   Да, какое-нибудь из самых злых ваших колечек. Из серии "Не для праведников".

   – Возможно попозже, – произнесла Эша, удивившись тому, что начинает неуверенно мямлить. У "ведьм" была другая обстановка, но здесь все было совершенно обычно. – А Антонина Семеновна сегодня есть?

   – Тетя Тоня! – голос девушки зазвучал теперь с искренней приветливостью. – Вас спрашивают!

   – Аюшки? – протиравшая окна женщина в комбинезоне вопросительно обернулась. У нее оказалось веселое пряничное лицо, чуть подернутое морщинками, голубые глаза добродушно смотрели сквозь стекла изящных очков, светлые волосы торчали смешными кудряшками. Женщина была полнотела и выглядела очень домашней и совершенно безобидной.

   Это ведьма?! Уборщица?!

   Стоп, Шталь, Гриша тоже не был похож на ведьму!

   – Что вам? – ласково спросила тетя Тоня, и Эша внезапно почувствовала себя крайне глупо.

   – Здравствуйте, Антонина Семеновна. Я... – она запнулась, обнаружив, что все заготовленные фразы выпорхнули из головы. Дело, разумеется, не в камнях, дело в том, что все здесь настолько обычно, что она просто не могла начать разговор.

   Или дело все-таки в камнях? Сверкающие внимательные глаза, оправленные в золото и серебро... Что там Георгич говорил про хорошего психиатра?

   – Ах, понимаю, – неожиданно сказала женщина, откладывая тряпку. – Леночка, дай мне ключик.

   Леночка протянула ей через витрину ключ, теперь глядя на Эшу с нескрываемым любопытством. Женщина поманила Эшу в глубь магазина, отперла неприметную дверку и ввела ее в комнатку, заставленную теми же папоротниками. Села в одно из узких кресел, Эша опустилась в другое, и теперь их разделял хрупкий столик с необыкновенно уродливой пепельницей в виде гориллы с огромной пастью, куда предполагалось бросать окурки.

   – Надо полагать, вы пришли за талисманом, – просто произнесла тетя Тоня. – Не смущайтесь и не прячьте свое недоверие. Мало кто сразу верит... Кажется, вы уже заходили в наш магазин?

   – Нет, я здесь в первый раз.

   – Да?.. А мне показалось... ну ладно. Итак, чего вы хотите?

   – А разве вы не должны угадывать? – спросила Шталь.

   – Ну, я ж не ясновидящая! – засмеялась тетя Тоня – смех у нее оказался громким и сочным. – Вы мне сами скажите, а уж тогда мы посмотрим, удастся ли подобрать камень под ваше желание? Ведь далеко не каждый сможет его выполнить.

   – Вы имеете в виду их возможности?

   – Не только. Камень должен захотеть вам помочь, вы должны ему понравиться, а так бывает далеко не всегда. Не знаю, в курсе вы или нет, но очень многим людям мне пришлось отказать, потому что они никому не понравились со своим желанием, а их личные украшения оказались слишком ленивы. Жаль, и люди-то неплохие, но то, чего хотели они, не хотели камни, а то, что могли сделать для них те камни, которым они, все-таки, приглянулись, люди почему-то не хотели.

   Да ну, и с чего бы это?

   – Я и людям-то не особо нравлюсь, – жалобно протянула Шталь, – чего уж тут говорить о камнях!

   – Вначале надо проверить, птичка, – ласково сказала тетя Тоня, приглашающим жестом разводя ладони. Эша заметила, что на женщине, как и на ней самой, нет ни единого украшения – что такое, вы не доверяете своим талисманам? – С камнями очень сложно, сразу и не поймешь, особенно если камешек совсем молод. Юные розовые гранаты, например, страшные хулиганы.

   Ах, как я вам верю! Особенно, если вспомнить Лиду Рыжову!

  Знаете, камни – они ведь совсем как люди, хотя для многих они – лишь красивые вещи, созданные сочетанием химических элементов. Но какой-то может быть слишком придирчивым, какой-то – слишком доверчивым, какой-то – слишком нервным. Им даже свойственно состояние сродни нашему обмороку. Странные существа эти камни, они странно живут и умирают они тоже странно... – тетя Тоня вытащила откуда-то из-за кресла простенькую сумочку, извлекла из нее берестяную шкатулочку и осторожно высыпала на стол несколько украшений и неоправленных кристаллов. – Вот, посмотрите, как хороши.

   Эша, верная своему сорочьему принципу, немедленно цапнула один из самых больших кристаллов – полупрозрачный, с матовым блеском, сочного изумрудно-зеленого цвета. Он прохладно лег на ее ладонь и мгновенно стал еще более ярким, а ладонь словно слегка побледнела.

   – Это не изумруд?

   – Хризопраз, – сообщила тетя Тоня и, вытянув указательный палец, погладила кристалл, словно котенка. – Серьезный экземпляр, хоть и молод. Хорош, если собираетесь начать какое-то новое дело. Либо для стремительных перемен в жизни – смотря для кого...

   – Я ничего не ощущаю, – сказала Шталь, внимательно разглядывая серьезный экземпляр.

   – Он с вами незнаком.

   Здрассьте, я Эша Шталь.

   Теперь знакомы, пф-ф!..

   ну вот снова, все просят, теперь еще кто-то, хочу то, хочу это, хочу-хочу... тебе что-то надо, Эша Шталь? какая неожиданность!..

   Слов не было, в них секундой позже превратилось что-то другое, совершенно непонятное, как было тогда, с холодильником... непонятное, немыслимое... но вспыхнувшее ощущение было совершенно четким – будто на ее ладони лежит редкостный ворчун, желающий только одного – чтоб его немедленно оставили в покое. Эша вздрогнула и уронила камень на столик.

   – Что такое? – удивилась женщина.

   – Э-э... ничего, просто, – Эша уставилась на камень, почти уверенная, что сейчас сквозь изумрудную гладкость проступит крошечное раздраженное лицо с насупленными бровями, – мне в жизни перемен хватает.

   – Что ж, – тетя Тоня вздохнула с явным огорчением, – жаль. Никак не удается пристроить его, никто ему не нравится. Придется, наверное, вернуть в мастерскую, из него получится симпатичный кулончик – исключительно украшающий.

   Боже упаси носить на шее такой ворчливый кулончик!

   Что это такое?! Что это опять начинается?!

   Спокойно, Шталь, спокойно! Это колдовство. Просто отдели одно от другого. Это колдовство, а ты – Шталь. Ты – Шталь, а это – колдовство. Подумаешь, недовольный хризопраз!

   – А разве талисман не следует подбирать по знаку Зодиака, по стихиям и прочему? – спросила она, рассеянно вороша украшения и стараясь больше до хризопраза не дотрагиваться. Тетя Тоня покачала головой.

   – Мои талисманы – совсем иного свойства, они действуют быстро и эффективно, но срок их действия будет зависеть от того, будете ли вы честны и сдержите ли обещание, которое они от вас потребуют.

   Эша тщательно придала лицу выражение, соответствующее услышанному.

   – Вы, очевидно, шутите? Я должна что-то пообещать камешку?

   – И обещание должно быть искренним, – женщина внезапно посерьезнела и села очень прямо, глядя на Эшу так пристально, что той захотелось надеть солнечные очки. – Когда мы подберем камень, я объясню, что к чему, скажу, чего он хочет в обмен на свои услуги, а после этого вы подумаете – хорошенько подумаете. Потому что если вы по прежнему будете видеть в этом хоть долю шутки, вам лучше будет просто уйти. Это дело серьезное и не терпит ни шуток, ни лжи. Если вы обманете свой камень, он вас накажет, и учтите, что я не смогу сказать, каким образом. Они в этом никогда не признаются. А наказав, камень умрет. Не просто исчезнут его свойства – он умрет совсем. Боже упаси кого-нибудь носить мертвый камень! – последнюю фразу она произнесла пылко, почти фанатично.

   – Звучит довольно зловеще, – пробормотала Шталь. – Я даже не знаю... Вы хотите сказать, что мой талисман, если я его обману, может меня и на тот свет отправить?

   – Зависит от камня, – пояснила тетя Тоня, взяла со столика кольцо, и на Эшу внимательно глянул красиво ограненный рубин густого винного цвета, кажущийся невероятно прекрасным и невероятно дорогим. Даже в пасмурном утреннем свете, льющемся из окна, камень сиял и переливался, где-то в глубине вспыхивали огоньки, и казалось, что там, в самом сердце камня горят крохотные свечи, чье пламя колышется на ветру. – Чем он благороднее, тем сильнее будет наказание, поэтому я предпочитаю предлагать талисманы из самоцветов или камней второго и третьего класса. Чем выше класс, тем действеннее камень, ему легче угодить, он менее придирчив, но более коварен и наказать за проступок может страшно, оставит глубокие душевные раны, физические травмы... да, если камень достаточно силен, он способен и убить. Но я никогда не порекомендую камень такого рода, это опасно. Талисманы из наиблагороднейших кристаллов можно дать лишь в самом крайнем случае, когда другого выхода нет и когда человек кажется достаточно стойким.

   – Жаль, – Эша откинулась на спинку кресла, постукивая пальцами по сумочке, – наверное, талисман из бриллианта был бы очень действенным.

   Пряничное лицо "ведьмы" на мгновение чуть дрогнуло, и глаза стали безжизненными, но один взмах ресниц – и за стеклами очков вновь лишь деловитость и дружелюбие.

   – Никогда, – четко и значительно сказала она, – никогда и не под каким видом я не делаю талисманы из бриллиантов! Они самые мощные, самые эффективные, но бриллианты – страшные камни. Они так же лживы, как и красивы. Обращение с ними – самое простое, потому что у большинства бриллиантов всегда только одно условие, но если вы его нарушите, то они накажут вас страшнее, чем десяток-другой более слабых обманутых камней. Люди думают, что выполнить это условие несложно, но жизнь полна неожиданностей, и даже человек кристальной души может оступиться, пусть и не по воле своей.

   – Что же это за условие? – поинтересовалась Эша. Тетя Тоня уронила кольцо на столик и накрыла его ладонью, погасив неистовый рубиновый блеск.

   – Никогда не отнимать человеческой жизни, – женщина вдруг всплеснула руками. – Господи, как неудобно-то получилось! Вы мое имя знаете, а я ваше даже не спросила! Как вас зовут, моя птичка?

   – Э... Эльвира, – сообщила Шталь и тут же рассердилась, поскольку терпеть не могла имя "Эльвира". Тетя Тоня озадаченно поджала губы.

   – Да? Странно... я думала, вас зовут как-то иначе.

   Эй-эй, тетя Тоня, я ж не камень! Ограничьтесь кристаллами!

   – Можно я буду называть вас Эля, хорошо?

   Лучше сразу убейте!

   – Конечно, пожалуйста, меня все так и называют.

   – Хорошо, Эля, – женщина аккуратно сложила пухлые ладошки на столешнице, – так для чего вам нужен талисман? Дело касается здоровья? Или иной области? У вас проблемы или просто желание? Чего вы хотите больше всего?

   – Богатства и славы, – не удержавшись, брякнула Шталь и с интересом стала ждать реакции. Тетя Тоня усмехнулась, и ее глаза оглядели Эшу очень снисходительно и очень умудренно. Внезапно ей подумалось, что верно так будет смотреть Полина, отшагав по жизни не один десяток лет.

   – Можно просить лишь что-то одно, Эля.

   – Тогда богатства. А со славой я как-нибудь сама разберусь, – уверенно заявила Эша, и женщина покачала головой, потом взяла со столешницы еще одно кольцо – на этот раз с овальным небесно-голубым камнем, чистым и прозрачным.

   – Богатство без всяких усилий с вашей стороны? – спросила она. – Без планов, без точки опоры, без всяких начинаний? Просто так? Вам бы мог помочь этот топаз, он вам, похоже, уже симпатизирует, но вы ни за что не выполните его условий. И вообще, Эля, я бы рекомендовала вам самоцветы. Драгоценные камни вам, мне кажется, не подходят.

   – Неужели я выгляжу такой морально нестойкой? – обиделась Эша почти искренне, а потом, вдруг задохнувшись, протянула руку и вытащила из-под сердоликового браслета кулон – округлый камень в аккуратных золотых объятиях – и изящная цепочка со сложным плетением свесилась с ее пальцев, закачавшись в воздухе. Не обращая на нее внимания, Шталь осторожно положила камень на ладонь, легко коснулась пальцем отполированной десятигранной площадки. Он был удивительным, и сказать про него, что он зеленого цвета, значило просто промолчать. В голове возникла ассоциация – круглая чаша чистейшего хрусталя, до краев наполненная шардоне и стоящая в гуще изумрудной молодой травы, и в застывшей глади вина отражается весеннее полуденное солнце. Но и эта ассоциация казалась слишком блеклой по сравнению с тем чудом, что лежало на ее ладони. Ее камень. Только для нее. И ничего не просить – зачем? Захочет – сам что-нибудь даст. Все дело в симпатии. Все дело в любви.

   Ты мне нравишься. Хочешь уйти вместе со мной?

   Я уже ухожу вместе с тобой. Зачем просьбы, зачем условия, когда любишь... Любишь? Любишь?

   – Что это? – чуть севшим голосом спросила она вслух, на этот раз не вздрогнув. Ее пальцы накрепко сжались вокруг кулона, и Эше почудилось, что там, в ее ладони, кто-то удовлетворенно вздохнул.

   – Хризолит, – на пряничное лицо набежало легкое неодобрение. – Драгоценный камень. Довольно сложный экземпляр. Капризный, взбалмошный

  как я

  ему трудно бывает угодить. Не понимаю, с чего он вдруг так в вас вцепился. Я бы вам его не советовала, да и он не даст вам ни богатства, ни славы. Конечно, вам бы могло пригодиться то, что он...

   – Не хочу знать! – перебила ее Шталь, осторожно слегка разжимая пальцы, словно хризолит был пойманной бабочкой, могущей в любой момент упорхнуть. – Не нужно делать из него талисман,

  пусть сам решает

  Шталь, что ты творишь? Хочешь, как Соня? Как Рыжова? Как Лиманская?

  Я просто хочу его купить!

   – Это дорогой кулончик, – заметила тетя Тоня чуть суховато.

   – Неважно.

   – Да? – она оживилась, но что-то в этом оживлении показалось Эше фальшивым – наверное, слишком много было в ней недоумения. Неужто что-то почувствовала? А что именно? – Ну, у нас на витрине есть украшения с хризолитами и побольше...

   – Нет, я возьму этот! – Эша вежливо улыбнулась и с трудом заставила себя положить украшение на столешницу, не сводя с него глаз. Штучки тети Тони? Угроза? Нет, камень не выглядел угрожающе. Отчего-то даже казалось нелепым искать в нем что-то угрожающее, словно подозревать в дурных намерениях лучшего друга. – А теперь вернемся к моему будущему талисману.

   На лице тети Тони появилось что-то сродни облегчению, и она кивнула, пальцем подталкивая туда-сюда агатовое кольцо.

   – Конечно. Значит, вы настаиваете на богатстве? Хорошо, рассмотрим варианты. Посмотрите эти камни или пройдете в магазин?

   – Аня говорила мне, что можно попробовать найти талисман и среди собственных камней, – сказала Шталь извиняющимся тоном, и тетя Тоня вспоминающе приподняла брови.

   – Аня? Не Синдеева? Такая пухленькая...

   – Нет, Левицкая.

   – Боже мой! – женщина прижала ладонь к губам, и ее лицо сразу как-то смялось. – Анечка? Которая разбилась? Но... это ведь было полгода назад почти.

   – Именно поэтому я и ждала так долго, – просто ответила Эша, открыто глядя на нее. – Трудно было решиться. Согласиться сейчас – еще труднее.

   – Тогда откажитесь, если не уверены, если страшно, – немедленно посоветовала "ведьма". – Понимаю, думаете, тут замешан ее талисман? Нет, ну что вы, Эля. Я дала ей янтарные серьги, совершенно безобидные, она хотела избавиться от лени, чтобы нормально заниматься спортом.

   – И что же потребовали эти серьги?

   – Да сущие пустяки! – поспешно сказала тетя Тоня. – Никогда не есть перед сном. Не так уж и трудно выполнить, правда, птичка? Но я видела Анечку за два месяца до аварии, ее серьги уже перестали действовать, и она пыталась получить у меня новый талисман, чтобы снять полноту... Увы, мне пришлось ей отказать, камни всегда чувствуют не сдержавшего обещание. Поэтому, еще раз говорю, подумайте, Эля, подумайте хорошенько. Я вам гарантирую – талисман будет действовать, но не лучше ли добиться того, что хотите, своими силами? Если б вы... тьфу-тьфу, не дай бог, конечно!.. были больны или у вас существовала какая-то серьезная проблема или душевная травма – это другое дело. Но мне кажется, у вас все в полном порядке, просто вы еще очень молоды.

   Да, Антонина Семеновна, продавец из вас плохой. Лжете вы или нет – как узнать? Допросить серьги Левицкой невозможно. Интересно, у той внезапно располневшей студентки есть что-нибудь из янтаря?

   – И все-таки, может вы взглянете на мои украшения? – искательно попросила Эша и вытащила из сумочки небольшой пакет, покосившись на столик. Если хризопраз и был недоволен, то сейчас ничем этого не показывал – камень как камень. Хризолит тоже был безмолвен, поблескивая изумительной солнечной зеленью, и, мысленно пожав плечами, Шталь небрежно вытряхнула на столешницу Сонины кораллы, хрустальную подвеску Буцкой, гранатовые сережки Рыжовой, колечко с аквамарином, ранее принадлежавшим пугливой продавщице, и сердоликовую собачку бедняги водителя.

   Реакция тети Тони оказалась неожиданно бурной. Вытаращив глаза, она резким движением оттолкнула от себя столик, так что тот со скрежетом проехался по полу, и вскочила, глядя на столешницу с таким ужасом, словно Эша вместо украшений вывалила на нее клубок разъяренных мамб.

   – Что?!.. – задыхаясь, она прижала ладонь к пышной груди под джинсовой тканью. – Господи, где... где вы взяли эту мерзость?!

   – Дома, – голос Шталь был самым невинным. – А что такое? Они вам знакомы?

   – Нет... но, – "ведьма" вытянула дрожащую руку в направлении лежавшей отдельно сердоликовой собачки и тотчас же ее отдернула, точно брелок мог вцепиться ей в палец, – эти камни... боже мой! Какой ужас! Особенно они, – рука махнула на гранатовые сережки и опять отдернулась. – Кто мог сотворить такое?!

   – Я вас не понимаю, – произнесла Эша с вежливым удивлением, сыграть которое сейчас ничего не стоило. А тетя Тоня – актриса что надо! Или нет?

   – Уберите их сейчас же! – женщина резко сгребла со стола свои украшения, и Эша едва успела выхватить из-под ее ладони свой хризолит, вновь почти воочию ощутив, что приглянувшийся ей камень на сей раз пребывает в состоянии страшной истерики, словно пугливая женщина, завидевшая в непосредственной близости от своих ног десяток мышей. Она машинально сунула кулон в карман и протянула было руку к принесенным камням, чтобы сложить их обратно в пакет – не дай бог, с тетей Тоней какой припадок случится? – трясет ее не на шутку, только вот от страха ли? Но та тотчас протянула руку, подсекая Эшино запястье.

   – Нет, лучше не трогайте! И вы их принесли... все вместе, ужасно! Чудо, что вы еще живы!

   – Я же их не надевала, – сказала Эша с естественным раздражением клиента, не понимающего, что происходит. – В чем дело вообще?!

   – Неважно, надевали вы их или нет! Столько безумных камней вместе!.. Кому вы давали их в последнее время? Кто-нибудь их трогал?

   В этот момент дверь в комнатку отворилась, и заглянула встревоженная продавщица.

   – Тетя Тоня, что случилось?! – он посмотрела на Шталь так, словно ожидала увидеть в ее руках автомат, и "ведьма" отчаянно замахала на нее.

   – Хорошо все, Леночка, иди, иди!

   – Ладно, только тогда вы тут потише, – потребовала Леночка, – клиентов пугаете.

   Дверь захлопнулась, и Эша тут же вскочила.

   – О чем вы говорите?! Какие безумные камни?!

   Тетя Тоня вытащила из сумочки шариковую ручку и быстрыми движениями осторожно, как ядовитых пауков, распределила украшения на столе подальше друг от друга.