Текст книги "Говорящие с... (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 68 страниц)

   – Изначально твой план насчет Эши казался мне вполне разумным. Когда подошло время, он по-прежнему казался мне разумным, но уже не казался правильным. И только когда все началось, я поняла, насколько на самом деле была против, – Полина Звягинцева встала и, обойдя стол, встала за креслом, положив ладони на спинку. – Хоть наша затея и опасна, и последствия могут быть непредсказуемыми, другого выхода я больше не вижу. Но Эша сделала достаточно. Спасибо, что отозвал ее. Моя сестра...

   – Мы одни, – со смешком заметил Ейщаров.

   – Моя сестра, – с нажимом повторила Полина, – хорошая девочка. Конечно, у нее ветер в голове, она взбалмошная и частенько делает глупости, но она – хорошая девочка. Она имеет право быть здесь.

   – Твоя сестра упряма, как баран! – Олег Георгиевич, фыркнув, вытряхнул из пачки сигарету. – Честно говоря, теперь я удивляюсь тому, что вы с ней – не кровные родственники! Все это кончится тем, что мне придется возвращать ее в город силой. Когда-то я хотел, чтобы она увлеклась работой, теперь я уж этому и не рад.

   – Никто не предвидел Лжеца, – Полина пожала плечами. – Ладно. Я понимаю, ты удивлен, что я пришла ночью...

   – Не вижу ничего удивительного, – Ейщаров задумчиво взглянул на окно, за которым неистовствовала летняя гроза. – Мало кто из нас спит в дождь. И я знаю, зачем ты пришла. Попросить, чтобы я сохранил все в тайне и потребовал молчания от тех, кто знает. Особенно от Мишки, который без меры болтлив и эмоционален. Ведь с тех пор, как она уехала, здесь многое изменилось. Не волнуйся, я так и сделаю. Мне странно, что ты не попросила об этом раньше.

   – Раньше ты бы мог не согласиться. Я боялась, что пришлось бы...

   – Угрожать мне? – Ейщаров запрокинул голову, насмешливо блеснув глазами. – У, это было бы чертовски зрелищно!

   – Ты дурак! – сердито сказала Полина, уселась на подлокотник и, наклонившись, обхватила Ейщарова за шею и поцеловала в щеку, потом прижалась к ней носом. – Мне никогда не пришло бы в голову угрожать тебе! У меня кроме вас с Эшкой никого нет, и я хочу, чтобы так оно и осталось. В смысле, чтобы количество дорогих мне людей не уменьшилось.

   – Оно не уменьшится, если ты ограничишься поцелуйчиками и отпустишь мою шею, – заверил Олег Георгиевич. Полина засмеялась и встала.

   – Так ты обещаешь?

   – Я обещаю.

   – Ты говоришь правду, – Полина кивнула и ловко увернулась от брошенной в нее сигаретной пачки. – Ладно, думаю, теперь мне лучше уйти, ты весь сосредоточен на мыслях о предстоящей комиссии.

   – Иногда с тобой бывает просто невероятно некомфортно, – с легким неудовольствием сказал Олег Георгиевич.

   – Опять будете баловаться? Моя помощь нужна?

   – Да нет. У нас и раньше бывали комиссии, – Ейщаров весело подмигнул. -Послушай... Почему ты не хочешь ее попросить?..

   – Она еще слишком слабенькая, – улыбка сбежала с лица Полины. – Это ей пока не по плечу. К тому же... а вдруг я, все-таки, ошибаюсь?

   – Если ты ее не попросишь, то никогда не узнаешь.

   – Я боюсь того, что я могу узнать. – Полина пожала плечами. – Нелепо, да? Ведь это именно одна из тех причин, по которым я забрала ее тогда.

   Олег Георгиевич помолчал, потом очень серьезно спросил:

   – Так ты останешься в Шае?

   – Рано или поздно останусь. Рано или поздно мы все останемся здесь.

  * * *

   – Ну надо же – как настоящий! – восхитился гаишник, пряча шталевские извинения за нарушение, и кивнул на паука, пристроенного на зеркале обзора. – Симпатичная игрушка.

   – Да, это игрушка, – подтвердила Эша, с ужасом заметив, что Бонни шевельнула передними лапами. – Она игрушечная. Невероятно игрушечная игрушка.

   – Только чего вы ее на само зеркало прицепили?

   – Случайно! Я сейчас уберу. Просто она упала и... В общем, я больше не буду!

   – Ладно, проезжайте, – гаишник милостиво махнул рукой, и Эша поспешно тронула машину с места, свернула на соседнюю улицу и, притормозив у обочины, схватила паучиху, возмущенно замахавшую всеми конечностями.

   – Негодное животное, как ты опять вылезло?! Хочешь меня до инфаркта довести!

   Она повернулась и потянулась было к террариуму, но тут негодное животное ловко вывернулось из ее пальцев и юркнуло куда-то за сиденье. Несмотря на отсутствие одной ноги, Бонни передвигалась весьма проворно.

   – Черт! – прошипела Эша и, извернувшись, полезла за сиденье, но там уже никого не было. В тот же момент что-то стремительно пробежало по ее спине. Шталь поспешно закинула руку назад, но и на спине уже никого не было, зато сама спина немедленно начала чесаться. Эша выпрямилась и встретилась с Бонни нос к носу – паучиха, невероятно встопорщившись, пристроилась на опущенном оконном стекле, опасно раскачиваясь взад-вперед, и суетливо перебирала лапами, пытаясь удержать равновесие.

   – Не шевелись! – прошептала Эша, протягивая руку. – Не ше-ве-лись!

   Возможно, Бонни и последовала бы приказу, но в этот момент налетел порыв ветра, и росшая возле обочины черемуха взмахнула ветвями, одна из ветвей зацепила Бонни, и паучиха кувыркнулась на асфальт прямо под ноги какой-то шедшей мимо девицы, которая немедленно испустила истошный вопль ужаса. Эша распахнула дверцу, выскочила и подхватила Бонни с асфальта. К счастью та была цела и невредима и падение лишь слегка оглушило ее. Шталь поспешно сунула паучиху в террариум, захлопнула дверцу, после чего подскочила к девице, все еще оглашавшей окрестности инфернальными воплями, и влепила ей пощечину. Девица, икнув, замолчала, и начавшая было собираться вокруг толпочка разочарованно разбрелась в разные стороны.

   – Что вы так орете, это всего лишь игрушка, ее ветром сдуло! – злобно сказала Шталь, искренне надеясь, что девица поверит. Но девица не оказалась столь легковерна и немедленно попыталась вцепиться ей в волосы, жаждая отомстить и за испуг, и за ударенное лицо. Несколько минут они увлеченно орали друг на друга, размахивая руками и снова собрав вокруг небольшую толпу, которая жадно внимала. Потом из толпы вывернулся некий молодой человек, сонный и злой, и попытался утянуть девицу за собой.

   – Пошли, а то опоздаем! Хочешь, чтоб и нас уволили?

   – Она бросила в меня пауком! – пискнула девица, тряхнув рыжеватой челкой.

   – Ничем я в тебя не бросала! – возразила Эша. Выражение лица молодого человека сделалось весьма скептическим, после чего он решил проблему просто – сгреб девицу в охапку и исчез в толпе так стремительно, что Шталь даже не успела отреагировать. Эша ахнула и кинулась было следом, но девица и молодой человек уже исчезли. Она покрутила головой, но не нашла ничего похожего среди утренних прохожих. Здесь был перекресток, и парочка могла свернуть куда угодно.

   – Ну, и к чему это было? – пробормотала Эша. – Судьба – не судьба? Просто так или звено цепи?.. Господи, до чего ж утомительно в этом разбираться!

   В любом случае, девица, которая могла бы стать звенышком цепи, ведущей к Говорящему, или утащивший ее молодой человек, который мог бы стать тем же самым, как в воду канули, и разбираться уже было, собственно, не в чем. Вернувшись в машину, Шталь изловила негодяйку Бонни, несколько минут злобно смотрела на нее, но, не заметив не малейших признаков раскаяния, пихнула паучиху в террариум и отправилась на поиски гостиницы.

  * * *

   – Итак, дамы и господа, полагаю, мы можем начать? – Олег Георгиевич переплел пальцы, спокойно глядя на сидящих перед ним людей – троих ничем не примечательных мужчин среднего возраста и привлекательную женщину лет двадцати восьми с туго закрученными на затылке черными блестящими волосами. За их спинами стояла персональная охрана, представленная четырьмя суровыми индивидуумами, которые старательно ели глазами всех присутствующих в кабинете. – Честно говоря, не совсем понимаю цель вашего визита.

   – Бросьте, Олег Георгиевич, – простецки сказал один из визитеров, откидываясь на спинку стула и добродушно улыбаясь. – Думаю, вы прекрасно все понимаете. Вы ведь примерно представляете, кто мы?

   – Очень примерно, – Ейщаров улыбнулся в ответ. – Но я не облечен в этом городе никакой властью. Роман Николаевич...

   – Мы уже имели честь повидаться с господином Медынским, – заверил визитер, улыбаясь еще шире, – с, так сказать, формальным мэром Шаи, но все вопросы мы будем задавать вам. Роман Николаевич ведь всего лишь ставит подписи и выступает на городских мероприятиях, фактически же городом руководите вы. Ну-ну, не надо скромных взглядов! Честно говоря, я ожидал увидеть кого-нибудь постарше.

   – А я ожидал вообще никого не увидеть... – пробормотал Михаил, и под столом его пнули сразу с двух сторон. Михаил пожал плечами и снова углубился в изучение декольте сидевшей напротив особы. Визитер недоуменно оглядел его, потом перевел взгляд на лицо Ейщарова, на котором не было ничего кроме вежливого внимания.

   – Кстати, я рассчитывал на конфиденциальность нашей беседы. Кто все эти люди?

   – Просто мы как раз проводили совещание. С моим заместителем, Максим Егорович, вы уже знакомы, – Михаил приветственно наклонил голову, не отрывая глаз от брюнетки, – остальные же – мои ближайшие и ценнейшие сотрудники.

   – Да уж, – снова пробормотал Михаил, – не барахло какое-нибудь!

   Под столом его снова от души пнули. Максим Егорович не без удивления окинул взглядом потрепанную майку заместителя.

   – Для вашего заместителя он как-то, мягко говоря, странно одет.

   – Я недостаточно гламурен? – огорчился Михаил, подпирая подбородок ладонями. На дальнем конце стола кто-то фыркнул. Брюнетка устремила туда холодный изучающий взгляд, после чего громко зашелестела бумагами. Максим Егорович, чья улыбка слегка поблекла, покосился на своих коллег. Один из них то и дело нервно одергивал рубашку и, запуская палец за воротник, почесывал спину, другой потирал висок, болезненно морщась, и в его глазах было похмельное страдание. Максим Егорович вновь обвел взглядом прочих присутствующих, продолжая их изучать. С самого начала он был удивлен тем, что в кабинете, помимо Ейщарова, обнаружилось столько народу, и все, они казалось, ждали этой встречи. "Ближайшие сотрудники" были на редкость разношерстной компанией. Здесь были мужчины и женщины, здесь были люди пожилые, здесь был паренек-инвалид с ДЦП лет восемнадцати – судя по его лицу безнадежно умственно отсталый, здесь даже была девчонка, которой вряд ли исполнилось четырнадцать. Эти люди походили на кого угодно, но только не на сотрудников бизнесмена, ухитрившегося заграбастать себе весь город. Максим Егорович восстановил свою блестящую улыбку, стараясь подавить легкую нервозность. Он хорошо умел чуять опасность, но сейчас никакой опасности не ощущал. Было нечто другое... нечто очень странное, чего он никак не мог понять. Другая "комиссия", посещавшая город до него, вернулась живая и невредимая, совершенно ничего не добившись, но почему-то очень довольная своей неудачей. В ту "комиссию" входили люди с соответствующим жизненным опытом, сильные и закаленные. Один из этих людей до сих пор находился в комнате с ограниченным доступом, разговаривая сам с собой.

   – Вашему коллеге нездоровится? – поинтересовался Ейщаров. – Он неважно выглядит. Может, хотите воды?

   – Нет, спасибо, – просипел человек, потиравший висок. – Просто... съел что-то не то вчера. Мне показалось... нет, ничего.

   – Олег Георгиевич, – решительно сказал Максим Егорович, – мы бы хотели побеседовать с вами наедине, если не возражаете.

   "Ближайшие сотрудники" глухо зарокотали, но Ейщаров, чуть улыбнувшись, коротко кивнул на дверь. Раздался звук отодвигаемых стульев, и люди один за одним неохотно потянулись к выходу. Паренек-инвалид подхромал к Максиму Егоровичу, одарил его отстраненной пустоватой улыбкой, что-то пробормотал и похлопал здоровой рукой по спинке кресла, отчего Максим Егорович невольно отдернулся.

   – Иди, иди, Сева, – сказал Олег Георгиевич, почему-то ухмыляясь. Паренек, подергивая головой, повернулся и побрел вслед за остальными. Едва дверь за ним закрылась, как Максим Егорович недоуменно спросил:

   – Вы взяли на работу умственно отсталого инвалида?

   – Дотация, – отозвался Ейщаров, пододвигая к себе сигареты. В этот момент дверь резко распахнулась, и умственно отсталый инвалид, просунув голову в кабинет, осведомился:

   – Кстати, Олег Георгиевич, я вам в ближайший час не нужен? Мы тут с Сергеичем хотели одну новую программу поставить...

   – Нет, нет, Сева, занимайся, – Ейщаров махнул рукой, и дверь закрылась. Максим Егорович вздрогнул и переглянулся с коллегами.

   – Мальчишка любит пошалить, – пояснил Ейщаров. – Впрочем, это ведь не имеет отношения к делу?

   – Н-нет, – визитер кивнул и натянуто рассмеялся. – Надо же, я поверил... Ладно. А чего ждет ваш заместитель?

   – Когда вы отпустите свою охрану, – невозмутимо сообщил Михаил, продолжая, развалившись, сидеть на стуле. – Уж извините, конфиденциальность должна быть взаимной.

   Наклонившись, он шепнул Ейщарову:

   – У бабы нож, у того типа с кислой физиономией – тоже. Другого оружия при них нет. Ну, ножами они ничего не сделают... Может, я, все-таки останусь?

   – В этом нет необходимости, – тихо ответил Ейщаров. – Вначале они хотят поговорить.

   – А-а, ну-ну! – Михаил хмыкнул и, повернувшись, сделал приглашающий жест в сторону двери. – Господа?

   Максим Егорович кивнул, и охранники, еще раз просканировав кабинет взглядами, проследовали вслед за Михаилом. В этот момент что-то слабо щелкнуло, и тугой узел волос брюнетки развалился, разметав во все стороны шпильки. Одна из шпилек задела Максима Егоровича по носу, и он прижал к нему ладонь. Брюнетка, едва слышно ахнув, наклонилась и принялась подбирать заколки. Растиравший висок человек нервно заерзал в своем кресле. Максим Егорович отнял ладонь от носа и озадаченно воззрился на крохотную капельку крови. Вытащил из кармана платок и промокнул кровь, чувствуя себя довольно глупо.

   – Итак? – произнес Ейщаров с деловым нетерпением.

   – М-да... Простите, я не представил своих коллег. Орлова Алла Яковлевна, – брюнетка, снова закручивая волосы в узел, коротко, зло кивнула. – Байер Игорь Михайлович, – похмельный человек вяло шевельнул рукой. – И Маленко Владимир Васильевич, – второй мужчина прекратил одергивать рубашку и сделал приветственный жест. – Ну, меня вы уже знаете. Куваев Максим Егорович.

   – Ейщаров Олег Георгиевич, – сообщил Ейщаров, откидываясь на спинку кресла и закуривая. – Господа и, – он мягко кивнул Алле, – дама, поскольку мы все – люди занятые, давайте без прелюдий. Кстати, не желаете ли кофе?

   – М-м, я бы выпил чашечку, – Маленко снова украдкой поскреб спину. – Черт, похоже у меня аллергия на этот материал...

   Алла толкнула его в бок, и он осекся. Дверь кабинета отворилась, и впорхнула молоденькая девушка с подносом, ловко удерживая его пальцами с невероятно длинными расписными ногтями. Наклонилась и принялась быстро сервировать столик. Маленко благосклонно уставился на тыл ейщаровской секретарши, потом подкивнул похмельному Игорю Байеру, но тот страдальчески сморщился и отвернулся. Потянувшись, Маленко взял чашку, отхлебнул из нее и возмутился:

   – Господи, да он же ледяной!

   Секретарша неожиданно швырнула поднос на пол, залилась слезами и вылетела из кабинета. Куваев озадаченно посмотрел ей вслед, потом взял чашку Маленко и отпил глоток. Снова посмотрел озадаченно, но уже на Владимира:

   – Ты чего? Хороший горячий кофе.

   – Да? – спросил тот.

   – Да. Девушку обидел... Простите, – он взглянул на Ейщарова, и тот развел руками – мол, бывает. Маленко с подозрением посмотрел на чашку, тронул ее пальцем, и в тот же момент Байер пробормотал:

   – А я тебе говорил вчера... Ну, и у кого тут...

   Максим Егорович обратил на него угрожающий взор, и Байер, замолчав, полез за сигаретами. Алла, справившись наконец с волосами, пододвинула Куваеву бумаги, тотчас же вздрогнула, и на ее лице появилась болезненная гримаса. Не заметив этого, Максим Егорович принял бумаги, откашлялся, и Ейщаров, потерев пальцами уголок глаза, взял со столешницы сигареты.

   – Надеюсь, не возражаете, если я закурю?

   – Конечно, пожалуйста, – отозвался Куваев с усмешкой.

   – Благодарю вас, – сказал Олег Георгивич.

   – Да не стоит благодарности, – сказал Куваев.

   – Ну что вы, спасибо, – сказал Ейщаров.

   – Да пожалуйста. Всегда рад, – сказал Куваев.

   – Очень любезно с вашей стороны, – сказал Ейщаров.

   – Да ну что вы, – сказал Куваев, с трудом подавив желание зажать себе рот. Коллеги смотрели на него недоуменно, и только на лице Байера появилось что-то понимающее. Он щелкнул зажигалкой, наклонившись к ней, и ахнув, отдернулся, когда из зажигалки с шипением вырвался длинный язык пламени, чуть не опалив ему лицо. Игорь уронил зажигалку, которая, почему-то, продолжала гореть, потом поспешно затоптал огонь, начавший вгрызаться в ковер, и испуганно поднял голову. Наполовину сгоревшая сигарета курилась в его губах легким дымком.

   – Ну вот, вы испортили мне ковер, – спокойно констатировал Ейщаров. – Куда это годится?

   – Я... простите, – Игорь дрожащими руками воткнул остаток сигареты в пепельницу. – Я... Похоже я вчера чем-то отравился...

   – Ваша зажигалка тоже? – Олег Георгиевич усмехнулся. – Вот, возьмите мою.

   – Нет! – сказал Байер громче, чем собирался. Покосился на ехидное лицо Маленко, схватил его чашку и одним глотком выпил половину, после чего широко раскрыл рот, с шумом вобрал в себя несколько порций воздуха и просипел: – Между прочим, кофе действительно горячий!

   – Да пошел ты!.. – прошелестел Владимир едва слышно. Максим Егорович передернул плечами и снова откашлялся.

   – Что вам, собственно, нужно? – спросил Ейщаров и наклонил голову. – Или, может, вам ничего не нужно?

   – Нет... то есть, да, конечно, – Куваев скрежетнул зубами и наклонился вперед. – Олег Георгиевич, поверьте мне, я вам глубоко симпатизирую...

   – Рад это слышать.

   – Вы необычайно... – рука Максима Егоровича судорожно сжалась на верхнем листе, смяв его, и он отдернул руку, потом тряхнул головой и взглянул на коллег. Все они широко улыбались, вне всякого сомнения тоже глубоко симпатизируя Олегу Георгиевичу. Улыбки были искренними, без всякой фальши. Куваев несколько раз моргнул. – Так вот, Олег Георгиевич, дело в том, что от города нет никакой отдачи... Шая, хм-м... как бы это сказать, в последнее время стала слишком автономной. Кстати, нам стало известно, что ведется строительство электростанции. До этого вы получали энергию из Аркудинска... и городским бюджетом это строительство не было предусмотрено. Да еще некоторые предприятия...

   – К чему вы ведете? – с каким-то мальчишеским любопытством спросил Ейщаров. Максим Егорович пододвинул к себе чистый лист бумаги и принялся рисовать на нем закорючки.

   – К тому, что вы слишком много на себя берете. Вы... практически насильно выставили... вынудили уехать из города человека, который...

   – Много лет благополучно разваливал его с выгодой для себя, – Ейщаров согласно кивнул. – Продолжайте.

   – Я не совсем это имел в виду, – заверил Максим Егорович, с раздражением услышав, что его голос прозвучал виновато. – Послушайте, вы – человек деловой, и простая дружеская договоренность...

   – Говорите прямо! – неожиданно резко велел Ейщаров, и Куваев торопливо зашевелил губами, хотя не имел ни малейшего намерения это делать.

   – Город стал слишком самостоятелен, как и вы. Необходимо возобновить прежние отчисления, вернуть на место наблюдателей и впустить в ваши дела...

   – Максим! – прошипела Алла, шокированная. Куваев дернул головой и процедил сквозь зубы:

   – Мы можем, не причиняя хлопот друг другу, заключить соглашение и мирно разойтись в разные стороны. Не думаю, что вам нужны неприятности, верно? Вы и так замешаны в кое-какие весьма неблаговидные дела. В частности, в похищения людей.

   – Правда? – удивился Олег Георгиевич. – И кого же я похитил?

   Куваев встал и протянул ему список. Олег Георгиевич внимательно просмотрел его и пожал плечами.

   – Да, я знаю этих людей. Они действительно находятся здесь. Но их никто не похищал, они приехали сюда добровольно. Они здесь работают. Если желаете, можете побеседовать с каждым из них.

   – Так мы и сделаем. Кроме того, мы намерены провести кое-какие проверки и требуем от вас полного содействия. Поскольку мы уполномочены...

   – Мне совершенно неинтересно, кто вас уполномочил, – отозвался Ейщаров, казалось, неожиданно потерявший всякое желание продолжать беседу. – Делайте все, что считаете нужным. Не могу сказать, что вы получите от меня полное содействие, но гарантирую, что препятствовать вам я не буду. Если вы и откажетесь от своих действий, то лишь по собственной воле.

   – Вы нам угрожаете? – поинтересовался Байер.

   – Да нет. А вы мне?

   – Нет, – сказал Байер. – Послушайте, вы же разумный человек. Соглашение...

   – О, я обожаю соглашения! – Ейщаров переплел пальцы и уткнулся в них подбородком. – Но соглашения потому и называются соглашениями, что предусматривают взаимное согласие, а не принуждение.

   – Мы вернемся с результатами и поговорим еще раз, – сообщил Максим Егорович и скосил глаза на лист бумаги, по которому черкал ручкой. На листе черным была изображена жуткая звериная морда с вытаращенными глазами. Под мордой шатающимися буквами было написано.

   Макс – дурак!

   Куваев дернул губами, смял листок и сунул его в карман. Ейщаров улыбнулся. Улыбка была мягкой и необычайно приветливой.

   – Максим Егорович, конечно же, я с удовольствием поговорю с вами. Дверь моего кабинета всегда для вас открыта. Я же не настолько идиот. Да, я лишь примерно представляю, кто вы, но я очень хорошо понимаю, что вы представляете. Всего доброго.

   – До свидания, – с плохо скрываемым облегчением ответил Максим Егорович, поднимаясь из кресла и потирая ноющую спину – кресло, такое уютное внешне, оказалось невероятно неудобным. Алла, потянувшись, схватила бумаги и, прощально кивнув Ейщарову, направилась к двери, прикрывая бумагами левое бедро. Маленко, еще раз потрогав кофейную чашку пальцем, тоже встал. Байер, подобрав свою зажигалку, пробормотал:

   – Еще раз извините за ковер.

   – Ну, я думаю он не обиделся, – заверил Ейщаров, постукивая ручкой по столешнице. Байер хмыкнул и пошел за остальными. По пути он зацепился ногой за ковровую складку и чуть не растянулся на полу, с трудом сохранив равновесие.

   – Хм, пожалуй, я ошибся, – сказал Олег Георгиевич.

   – А вы шутник, – вяло хихикнул Байер, закрывая за собой дверь. Охранники, ожидавшие в приемной, синхронно встали со стульев, сидевший тут же Михаил тоже встал и, с энтузиазмом пережав руки всем вышедшим, произнес:

   – Заходите еще. Здесь бывает скучновато.

   – Вы... – начала Алла тонким голосом и осеклась, коротко глянув на Куваева, выражение лица которого сейчас было совершенно жутким. – Вы не возражаете, если мы немного осмотрим здание?

   – А и осматривайте, чего мне возражать? – удивился Михаил. – А если, – он подмигнул, – понадобятся удобства – на каждом этаже в конце коридора. Ну, счастливо.

   Он шмыгнул в ейщаровский кабинет. Комиссия под внимательным взглядом обеих секретарш вышла в коридор, и брюнетка, сделав знак охранникам отойти в сторону, прошипела:

   – Максим Егорович, какого...

   – Не сейчас! – рявкнул Куваев. – Ни слова сейчас! Я вообще ничего не понял!

   – Может и не понял, только ты ему с ходу все выложил! – буркнул Маленко. – Ты чего, Максим, первый год работаешь?!.. Слушайте, ну я клянусь – тот кофе был холодным!

   – Все это очень странно, – Байер вытащил зажигалку и внимательно посмотрел на нее. – Может, этот парень гипнотизер? Неожиданный визит... да о неожиданности нашего визита, похоже, даже городские дворняги знали заранее! Хотел бы я знать, чем меня вчера напоили?

   – Ты опять за свое? – со смешком сказал Маленко. – Просто перепил – только и всего!

   Байер замотал головой.

   – Я вам говорю!.. Я видел! То зеркало в гостинице... Я в нем не отражался!

   – А чего ж я тогда отражался?! Ты что, Михалыч, получается, в вампиры записался?! А вот колом тебя, колом!.. Пойдемте, чего мы тут толпимся?!

   – Сейчас, только в туалет зайду, – Алла повернулась боком и ткнула пальцем на свою юбку, на которой сквозь бледно-голубое проступила узкая алая полоска. – Ты это видел?!

   – Алла Яковлевна, – Куваев слегка порозовел, – ваши интимные проблемы...

   – Идиот! – прорычала брюнетка. – Я порезалась! Своим же ножом! Такого никогда не было! Стойте здесь, я сейчас вернусь!

   Она зацокала каблучками по коридору, а оставшиеся трое многозначительно переглянулись.

   – Она хороший финансист, – наконец сказал Максим Егорович. – И ее отклонения работе обычно не мешают. Более того, в экстренных случаях...

   – Максим, здесь происходит что-то странное, – Маленко снова принялся почесывать спину сквозь рубашку. – Может, сразу перейти ко второму варианту?

   – Нас прислали сюда не для этого, – напомнил Куваев. – К тому же, помнишь, что произошло с тем, кто как-то сразу перешел ко второму варианту?

   – Я не могу этого помнить, потому что я этого не знаю. Он ничего не рассказал. Он хихикает в психушке с утра до вечера!

   – Ладно, разберемся, – решительно сказал Максим Егорович. – Для начала, поглядим на его сотрудников, пообщаемся... Разделимся, так будет быстрее.

   Он вытащил смятый лист бумаги и озадаченно посмотрел на нарисованную на нем им же самим зверскую физиономию. Потом снова смял лист в тугой комок.

   – Чертовщина! – пробормотал он.

  * * *

   – Извините, ресторан сегодня закрыт, – сообщила администраторша, с неохотой перенося свое внимание с экрана маленького телевизора на шталевскую персону. – Но вы не беспокойтесь, это ненадолго. Небольшое чэпэ.

   – А что случилось?

   – Трубу прорвало. Но к вечеру все исправят.

   – К вечеру – это хорошо, – Эша приуныла, – но я хочу есть сейчас.

   Администраторша сказала, что, по счастью, в округе предостаточно вполне приличных заведений, и она может лично рекомендовать... но тут на экране телевизора кто-то начал страстно целоваться, и женщина, подперев щеку ладонью, немедленно потеряла к Эше всякий интерес. Шталь перегнулась через стойку и тоже взглянула на экран, после чего вместе с администраторшей испустила тоскливый вздох.

   А у меня только паук, да и тот – Бонни!

   Развернувшись, она поднялась обратно в номер и повалилась на застеленную кровать. Потом подняла голову и посмотрела на террариум. Тот был пуст. Шталь вскочила и, учинив тщательный обыск, обнаружила длинные лохматые лапы, торчащие из горшка с бегонией. Извлекла негодующую паучиху из ее укрытия, посадила на стол, села рядом на стул и принялась разглядывать заоконный пейзаж, в котором не было совершенно ничего интересного. Может, и вправду, бросить все и рвануть в Шаю полным ходом? Эша почувствовала невероятную апатию. Возможно, это было следствие переутомления от чрезмерного общения с Говорящими, которые... слишком много говорили. Возможно, это было оттого, что она слишком долго была в дороге. А возможно она просто соскучилась – по старушке Шае, по сосновым лесам, по сонной реке, по словоохотливым приветливым шайцам, по покою... Возможно, ей действительно пора немного отдохнуть. Прошло почти четыре месяца... Он сказал, многое изменилось. Что изменилось?

   Ейщаров забирает Говорящих в Шаю? Или в пригороде построил для них заповедник из несговорчивых материалов? Сева точно в Шае, Глеб, похоже, тоже, а где остальные? Такие как Фиалко, Лиманская, веселый дедушка с внучками, Колтаков? Они ведь опасны. Даже рассеянный Гриша – повелитель кухонной техники – может оказаться чертовски опасным в своей рассеянности. А все те Говорящие, которых нашли без шталевской помощи – бог его знает, сколько среди них опасных? Куда он их девает?

   Что они могут устроить, если соберутся все вместе?

   И откуда, все-таки, они взялись? Первое поколение появилось несколько лет назад – должна же была быть какая-то причина. Экстрасенша говорила, что они чужие в этом мире – слишком чужие... А еще она говорила про поезд...

   Это мое! отдай!

   А еще она говорила, что тебе, Шталь, на самом деле четыре года, так что прекрати размышлять над всякой чепухой! Нужно сбегать в какую-нибудь кафешку или, хоть, хлеба купить – в желудке уже очень явственно урчит.

   Бонни забралась ей на руку, заставив вздрогнуть, и деловито поползла вверх, к плечу. Эша сгребла ее, сунула в террариум, убедилась, что он закрыт и, вернувшись к кровати, вытряхнула из сумки свой телефон. Тот немедленно мурлыкнул и открыл зеленый глаз дисплея.

   – Эй, эй! – негодующе сказала Эша. – Я никуда звонить не хочу! А ему – так тем более!

   Она схватила телефон и, увидев имя вызываемого абонента, сморщилась. Этот абонент был немногим лучше Ейщарова, в гневе же – многим хуже.

   – Тебе чего, ребенок? – спросила трубка голосом Полины – спросила, впрочем, приветливо, и Шталь успокоилась.

   – Ну... в общем...

   – Что значит, сам позвонил? – удивилась Полина. – Замыкание что ли?

   – Прекрати, – жалобно сказала Эша, – я просто...

   – Апатия? – Полина фыркнула. – У тебя разве такое бывает? Шталь, чем ты там вообще занимаешься?

   – Я... – Эша покосилась на террариум. – Да, собственно...

   – Какой еще паук? С каких пор ты полюбила пауков, Шталь?

   – Вот что я хотела у тебя спросить... – решительно начала Эша.

   – Нет, когда я в последний раз была в городе, то не видела ничего странного. Кстати, я через два дня приеду в Шаю, на недельку-другую. Может, твой начальник даст тебе отпуск? Я могу с ним поговорить, – предложила Полина.

   – О, я не сомневаюсь! Только боюсь, после того, как ты с ним поговоришь, он перестанет быть моим начальником.

   – Ребенок, с чего ты взял, что я собираюсь соблазнять твоего начальника?

   – Поля! – взвыла Шталь. – Перестань слышать то, чего я не говорю, хотя хотела бы сказать, но на самом деле вовсе не собираюсь этого делать, потому что это глубоко личное, и если оно и прорывается, то это вовсе не значит, что я хочу, чтоб ты это услышала!

   – Шталь, ты говоришь ерунду! – заявила Полина. – Ты говоришь ерунду, даже когда не собираешься ее говорить, говоря вместо этого другую ерунду, поэтому у тебя получается ерунда в квадрате.

   – Я не поняла ни слова из того, что ты сказала!

   – Это хорошо, что ты скоро приедешь, – сообщила Полина и отключилась. Шталь уронила телефон на кровать и вцепилась себе в волосы.

   – Господи, вот весело будет ее мужу! – пробормотала она. Телефон тотчас опять мурлыкнул, но Эша схватила его и успела нажать кнопку отбоя. Так-так, и кому же теперь она хотела позвонить? Номер был совершенно незнакомым, и, подумав, Эша повторила вызов.