Текст книги "Говорящие с... (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 68 страниц)

  если милый зонтик изначально не являлся жуткой вещицей

  это было бы редкой удачей (или удачным поворотом судьбы – как, господи, научиться отделять одно от другого?). Скорее всего, у нее свидание или встреча с подружкой, или она просто идет в магазинчик.

   Минут через сорок, трижды пройдя одним и тем же маршрутом, Эша начала приходить к выводу, что Мила то ли сама не знает, что ей нужно, то ли попросту валяет дурака. Ларкина сестрица порой шла быстро, точно старалась кого-то нагнать, порой резко замедляла шаг и принималась бестолково кружить по улицам. Иногда плюхалась на мокрые скамейки и подолгу сидела, глядя в никуда уже знакомым ночным взглядом сомнамбулы, подняв над собой свой нарядный красный зонт. Потом вставала и бездумно брела дальше, а затем вдруг вновь переходила на упругий, уверенный шаг человека, точно знающего, куда и зачем ему надо идти. Все это совершенно не было похоже на прогулку. Даже если Мила и относилась к числу тех, кто без ума от ливней, луж и грязи, это не было похоже на прогулку. Это вообще ни на что не было похоже.

   Держать девчонку в поле зрения было совсем нетрудно, держаться вне поля ее зрения – еще проще, поэтому у Шталь было вдоволь возможностей смотреть и в другие стороны. Сейчас, при свете дня, все выглядело совершенно обыденно – мокро, грязно, но обыденно, и в немногочисленных прохожих не было ничего странного. Почти все они были с зонтиками, они проходили мимо, ждали автобуса, что-то покупали, разговаривали, курили, обходили лужи. Они были самыми обыкновенными. Уж не явились ли причиной вчерашних впечатлений ночь, болезненное шталевское состояние и столь же болезненная шталевская фантазия? Никаких дождепоклонников не было.

   Хотя зонт был, и тут уж ей ничего не померещилось.

   Маньяк-неманьяк с прокушенным полупопием тоже был и зонт изуродовал совершенно по-настоящему.

   И Милка тоже была – вон опять сидит на мокрой скамейке, умостив светлые босоножки точнехонько в середине лужи, и бессмысленно таращится перед собой.

   Не выдержав, Эша, наблюдавшая за девчонкой из-за прикрытия сигаретного ларька, огляделась и скользнула за ствол старой сосны, росшей рядом со скамейкой. Возможно, все эти меры предосторожности были и ни к чему – Мила все равно бы ее не увидела, но рисковать Шталь не хотела – может быть...

   может быть потому, что зонт мог ее заметить?

   Она медленно вытянула шею. Мила, видная в профиль, теперь была так близко, что Эша, при желании, могла протянуть руку и щелкнуть ее по носу. Капли упруго барабанили по куполу зонта, чуть покачивавшемуся над светловолосой головой. На губах застыла странная, мятая улыбка, в которой причудливо перемешались растерянность и счастье.

   Нет, что-то тут не то. И этот зонт

   ты не моя

   Шталь подумала – не попробовать ли снова прислушаться к зонту

   вот глупость!

   Занятно, что после стольких случаев ее до сих пор каждый раз раздирали противоречия. С одной стороны Шталь была уверена, что встреченная вещь – особенная, та самая, очередной развеселый собеседник очередного развеселого Говорящего. С другой стороны, Шталь не менее твердо была уверена, что ей все это мерещится. Остаточные инстинкты нормального человека?

   Ведь мы, Говорящие, все ненормальные, разве нет? Даже Ейщаров...

   Особенно Ейщаров!

   Нет, ну он точно с чем-то говорит? Но с чем? Михаил, конечно же, врал.

   Он наверняка всегда врет.

   А в Сосенках точно что-то происходит.

   Нет, не происходит.

   Проходивший позади скамейки мужчина прокатил по шталевской фигуре недоуменный взгляд, и Эша, сообразив, что согбенная девушка в дождевике, прячущаяся за сосной, выглядит странно и даже подозрительно, поспешно выпрямилась. Ее левая ладонь прилипла к клейкому стволу, и Шталь сердито оторвала ее, оставив на коже смолистые чешуйки. Машинально вытерла руку о дождевик, и рука немедленно приклеилась к нему. Тут Эша краем глаза уловила движение на скамейке и застыла с прижатой к дождевику ладонью.

   Взгляд Милы больше не был стеклянным – девчонка смотрела вполне осмысленно, но теперь в ее глазах были такие растерянность и страдание, что Эше стало не по себе. Счастливая улыбка превратилась в мучительную гримасу. Тонкие руки, сжимавшие ручку зонта, ходили ходуном, и зонт мелко трясся. Капли дождя отпрыгивали от яркого купола во все стороны, одна шлепнула Шталь по носу, и та едва сдержалась, чтобы не чихнуть. Тихонько дернула ладонью, но та прилипла к дождевику намертво.

   Глубоко вздохнув, Мила резким, каким-то отчаянным движением сложила зонт и уронила его на скамейку.

   Нет-нет, обратно, иди обратно... что здесь делать?.. я закрою тебя, я спрячу тебя... я знаю, куда ты хочешь быть спрятанной...

   Пальцы Эши сжались на дождевике, и целлофан едва слышно хрустнул – странно тревожный звук, мгновенно потерявшийся в шуме дождя. Никакой ошибки с зонтом не было. Ей ничего не померещилось. Она слышала. Мила, конечно, слышать не могла, но она слышала. И то, что она слышала, было очень сладким, очень манящим и очень недобрым, хищным. Не в обиду будь сказано Бонни, но именно так мог бы нашептывать паук, сплетающий свою смертоносную сеть.

   Мила замотала головой. Ее волосы мгновенно намокли, прилипнув к щекам, и она сразу же стала выглядеть очень маленькой и жалкой – не уже знакомая Эше пятнадцатилетняя стервочка, а пятнадцатилетний ребенок, угодивший в беду, и Шталь мгновенно преисполнилась праведного гнева и к зонту, и к тому, кто его создал.

   – Так же не бывает, – пробормотала Мила, сжимая и разжимая пальцы. – Это же невозможно! Так не бывает!

   Бывает-бывает. Можешь поверить, бывает. Знать бы только, что именно бывает у тебя.

   – А, неважно! – вдруг бесшабашно выдохнула Мила, схватила зонт и раскрыла его так стремительно, что Эше даже показалось, что сама Мила вовсе в этом и не участвовала – будто зонт раскрылся сам, едва пальцы девчонки обхватили его гладкую ручку. И снова все вернулось на свои места – и бессмысленный взгляд, и столь же бессмысленная, по-идиотски счастливая улыбка. На мокрой скамейке опять сидел призрак.

   Ну, чертовски счастливый призрак, надо сказать.

   Девочка зонта.

   Эша подалась вперед, и тут Мила обернулась, и ее стеклянный взгляд уперся точно Эше в лицо. На мгновение в нем промелькнули осмысленность и что-то похожее на узнавание, а потом Мила слетела со скамейки и помчалась прочь, щелкая каблучками по мокрому асфальту. С разгону врезалась в густую зеленую изгородь, обдавшую ее брызгами, проломилась сквозь нее и пропала из виду.

   Это произошло так неожиданно, что Шталь растерялась.

   К тому же, это произошло совершенно некстати. С насморком и температурой особо не побегаешь, да еще и под дождем, да еще и в дождевике. Пусть ее себе бежит, все равно потом домой вернется, куда она денется?

   Ты уверена?

   Обреченно вздохнув, Эша ринулась следом, на бегу пытаясь таки отклеить ладонь от дождевика, но видно в Сосенках произрастали какие-то особенные сосны – смола соединила кожу и целлофан не хуже суперклея, и Шталь безуспешно дергала рукой, взмахивая дождевиком и со стороны напоминая безумную птицу с подбитым крылом. Она проскочила сквозь изгородь, выпрыгнула на тротуар, чуть не уронив в лужу какую-то старушку, и огляделась. Красного зонта нигде не было видно.

   Да чего, в самом деле, за ней бегать? Все равно ведь появится. Судьба...

   Но Эше тут же представилась знакомая строгая дама в очках. Дама укоризненно покачала головой и крайне неприятным голосом сказала:

   – Нынешняя молодежь совсем обленилась!

   Рядом же с ней немедленно представился Ейщаров и еще более неприятным голосом сказал:

   – Я же велел сидеть дома, Эша Шталь! Ну, ничего, вот я приеду!..

   Эша поспешно тряхнула головой, изгоняя оба видения, и наобум кинулась в ближайший мокрый переулок, чихая на ходу. Прибавила скорость, путаясь в дождевике, лихо перемахнула через плешивую дворнягу, которой вздумалось прогуляться, метнулась за угол, заложила крутой вираж, чтобы не врезаться в выходящего навстречу человека, и тут он, к ее удивлению и недовольству, вытянул руку и сцапал Эшу за предплечье, отчего Шталь занесло, она описала полукруг и с целлофановым хрустом въехала схватившему лицом в грудь. Единственным положительным моментом происшедшего было то, что шталевская ладонь наконец-то отклеилась от дождевика.

   – Куда бежим? – строгим голосом школьного дежурного осведомился человек, и Эша, раздраженно-испуганно брыкнувшись, вздернула голову. Увидев ее лицо, человек поспешно разжал пальцы и сделал разрешающий жест, одновременно прячась за своим зонтом.

   – А, ну беги, беги...

   После чего тут же повернулся и сделал попытку улизнуть, но Эша теперь уже сама вцепилась ему в руку.

   – Поймали маньяка?

   – О, Господи! – простонал так приглянувшийся Эше в прошлый раз милицейский человек. – Вы опять? Все это чепуха – ясно?! Пустите, у меня полно важных дел!

   "Какая лапуля!" – подумала Эша, вновь на мгновение замирая.

   – Вы меня слышите?

   – У меня тоже полно важных дел, мне вообще некогда с вами разговаривать, но не просто же так я на вас тут наткнулась, поэтому давайте быстро разберемся и разойдемся по своим важным делам, и возмущаться не надо – сам девушку схватил, а теперь в кусты, причем без девушки, и не стыдно вам – вы же офицер! – краем глаза она увидела мелькнувшее вдалеке красное пятно зонта, увлекающего за собой тонкую светловолосую фигурку. – Впрочем, до свидания!

   – Так, а ну-ка вернись! – рявкнул ей вслед совершенно сбитый с толку милицейский человек. – Стоять! Стой, или я тебя арестую!

   – Интересно, за что? – осведомилась Шталь на бегу, за несколько секунд оставив нежданного собеседника далеко позади. Зонтик уже успел увеличить расстояние от себя до Шталь почти на квартал, и Эша припустила изо всех сил, то и дело с плеском проваливаясь в глубокие лужи, которыми территория Малых Сосенок изобиловала не меньше, чем собственно сосенками.

   Спустя минуту, к изумлению и раздражению Шталь, милицейский человек нагнал ее и обыденно зарысил рядом, производя не меньший плеск и размахивая сложенным зонтом.

   – Так куда бежим? – вновь осведомился он как ни в чем не бывало, и Эша, покосившись на него, подумала, что, во-первых, он намного моложе, чем ей показалось вначале, во-вторых, никаких важных милицейских дел у него сейчас нет, и, в-третьих, согласно несчастливой шталевской статистике, такой симпатяга почти наверняка окажется каким-нибудь злыднем, и от него следовало срочно избавляться. Да и вмешивать милицию в дела Говорящих было недопустимо. У Ейщарова и так забот хватает и за повышенный интерес правоохранительных органов к его подопечным он Эше Шталь уж точно спасибо не скажет.

   – Вы только что заверяли, что у вас много важных дел, – пропыхтела Эша, старательно ловя губами сырой воздух.

   – А у меня обед... то есть, почти ужин. Свободное личное время.

   – Тогда используйте его как-нибудь иначе, – посоветовала Шталь и, припустив изо всех сил, вырвалась на два корпуса вперед, но через секунду ее снова догнали.

   – Так, девушка, а ну-ка, выкладывайте, что происходит?

   – Что такое?! – вскипела Эша. – Где в уголовном кодексе сказано, что девушкам запрещается бегать по городу?! Оставьте меня в покое, или я буду жаловаться, что вы меня преследуете! Как сумасшедшего ловить, так они заняты, а как за девушками гоняться, так это пожалуйста!

   – Вы очень странно себя ведете, – заметил милицейский человек, уже ставший насквозь мокрым. – Разгуливаете по ночам с топором, выдумываете истории про каких-то маньяков. Мои инстинкты говорят мне...

   Шталь, не сдержавшись, высказалась крайне цинично о помянутых инстинктах, и рядом с ней некоторое время бежали молча. Молчание завершилось очень неожиданным образом.

   – Меня Костя зовут.

   "Этого мне еще не хватало!" – кисло подумала Эша, не сводя глаз с красного зонта, который все еще намного опережал ее, но теперь двигался медленнее, точно решил, что опасность миновала. Он плыл через площадь, явно направляясь в сосновый парк, и Эша, чуть притормозив и прикидывая с какой стороны бы лучше к нему подобраться, вдруг осознала, что уже некоторое время из преследуемых воспринимает только зонтик, совершенно сбрасывая со счетов человека, который его несет, словно только зонт был живым мыслящим существом, а Милка – так, аксессуар – не боле. Тревожный знак. Шталь покосилась на "меня-Костя-зовут" – тот неотступно вышагивал рядом, всем своим видом изображая живейшее внимание. Отделаться от него в ближайшее время явно не удастся. Непонятно – ночью он и его напарник прямо таки мечтали избавится от Эши и прочих участников инцидента с зонтиком, а теперь вдруг простуженная девица со странностями вызывает такой интерес. Эша потерла правую ладонь, которая с каждым часом ныла все сильнее, и в голове у нее вновь настойчиво зазвучал тонюсенький, ломкий голосок тревоги.

   Что-то не так, Эша Шталь! Неужели ты не чувствуешь, что что-то не так?!

   Красный зонт неторопливо вплыл в парк, миновал с десяток мокрых сосен и остановился в начале ряда широких скамеек. Качнулся, словно в нерешительности, потом порхнул вниз – Мила села, вновь сделав перерыв в своей странной прогулке. Эша мгновенно спряталась за первую же подвернувшуюся сосну, представитель правоохранительных органов, удивленно помедлив, попытался сунуться туда же, но Шталь совершенно неуважительно его отпихнула.

   – Здесь место только для одного!

   – Нет, мне точно придется вас задержать, – пригрозил он и юркнул за сосну, росшую напротив. – С какой целью вы за ней следите?

   Эша отрезала, что ни за кем не следит, а просто стоит себе тихонько за деревом, что также не воспрещается уголовным кодексом. Костя подверг эту версию немедленному осмеянию, но своего места не покинул и не предпринял попытки изгнать Шталь из засады – стоял и вовсю смотрел в обе стороны, явно проникаясь все большим интересом к происходящему и беззастенчиво тратя на это служебное время, кое, вроде бы, должно было расходоваться на расследование криминала. Не удержавшись, Эша свистящим шепотом напомнила ему об этом, но Костя только по-мальчишески скорчил в ответ рожу и даже немилицейским образом подмигнул. Эша подавила смешок, подумав, что Костя ведет себя именно так, как ей нравится. Представители правоохранительных органов никогда не вели себя так, как нравится эшам шталь. Это тоже было подозрительно – не менее подозрительно, чем Костина завлекательная внешность.

   – Странная девушка, – сделал он вывод после десятиминутного разглядывания сидящей под зонтом Милы, сосредоточенного преимущественно в области ее голых коленей. – Не менее странная, чем вы.

   – Какая девушка? – безмятежно спросила Шталь.

   – Да ладно вам! Что, соперница ваша, бойфренда увела? Или подружка? Вид у нее... хм-м, – он потер переносицу. – Может, ей помощь нужна?

   Последней фразой он навлек на себя еще большее шталевское подозрение, но Эша тут же позабыла о нем, ибо к мокрым скамейкам вдруг медленно подплыл неизвестно откуда взявшийся блестящий тигровый зонт, изукрашенный стразиками, от блеска которых зонт казался еще мокрее, чем был. Под зонтом шествовала пышная брюнетка лет девятнадцати с таким же бессмысленно-стеклянным взглядом, как и у Милы. Зонт с брюнеткой описали неровный полукруг возле скамеек, потом опустились на скамейку рядом с Милой и застыли среди дождя. Теперь в центре парка сидели уже два красивых счастливых призрака.

   – Очень интересно, – милицейский человек опрометчиво прижался к смолистому стволу, и Шталь, скосив глаза на свою все еще липкую ладонь, злорадно промолчала. – Кто-то накурил, что ли, девочек?.. Так-так... Вы ведь что-то знаете? А не обыскать ли мне вас?

   – Наконец-то хоть какое-то разнообразие в личной жизни, – пробурчала Эша и вытянула шею, приметив в густых зарослях боярышника неподалеку от скамеек легкое шевеление. Возможно, это была кошка, или собака, или...

   Мокрые кусты снова всколыхнулись, и на долю секунды в просвете между ветвями мелькнуло человеческое лицо. Лицо моргнуло, внимательно глядя на девушек, и растворилось в зеленой куще. У Шталь вырвался почти беззвучный возглас, в котором смешались азарт охотника и самый обыкновенный женский испуг. Она отвернулась, лихорадочно соображая, но Костя, как назло, оказался излишне глазастым.

   – Кто это там в кустах засел – ваш сообщник? – Эша отрицательно мотнула головой. – А кто? – Эша приоткрыла рот. – Ну же? Что у вас с лицом? Уж не тот ли это ваш сказочный охотник за зонтиками? – Эша сделала жест, который можно было истолковать как угодно. – Что вы машете руками?! Говорите толком!

   – На разговор толком вам нужна санкция.

   – Насмотрелись фильмов! – он фыркнул, еще несколько секунд созерцал неподвижные кусты, после чего, очевидно, придя к выводу, что наблюдение за людьми из кустов является более серьезным правонарушением, чем наблюдение за ними же из-за дерева, решительно и не без труда отделил себя от соснового ствола, положил свой зонт на землю и, крадучись, двинулся в сторону кустов, обходя их по широкой дуге. Шталь скользнула следом и зло дернула его за рукав рубашки.

   – Куда?! Вы все испортите!

   Костя сердито стряхнул ее, свистящим шепотом предупредил о карательных мерах, могущих последовать за препятствование ведению следствия, велел стоять на месте, после чего продолжил свои передвижения. Эша разумеется не стала стоять на месте и тоже продолжила свои передвижения, то дело утыкаясь носом в мокрую спину ведущего следствие, когда тот резко замирал, приглядываясь к кустам. Кусты больше не шевелились и выглядели совершенно необитаемыми. Удивительно, как столь громадному человеку удавалось столь безукоризненно в них прятаться, в особенности, если учесть, что боярышник довольно таки колюч.

   – Почему вы не достаете оружие? – прошелестела Шталь и получила в ответ на редкость циничный и явно отдающий пошлостью смешок. Не обернувшись, Костя резко скользнул вперед, сунулся в кусты, легко шелестнув ветвями, и почти сразу же озадаченно выглянул из них и закрутил головой по сторонам.

   – Куда он девался?!

   Эша тоже панически огляделась, потом испуганно задрала голову вверх, почти уверенная, что маньяк или кто бы он ни был, успел взгромоздиться на сосну и теперь готовится к прыжку. Но наверху не было никого, кроме мокрой сороки, не обратившей на Шталь ни малейшего внимания. Эша повернулась к скамейкам и вздрогнула – рядом с красным и тигровым зонтами появился ярко-малиновый, хотя секунду назад его там не было. Из-под края зонта виднелась тонкая женская спина, обтянутая светлой тканью платья, и хотя Эша не могла видеть лица появившейся, зонтоноски, она не сомневалась, что взгляд ее так же стеклянен, как и у двух других девушек. Она снова осмотрелась. Старые огромные сосны стояли неподвижно и молчаливо, словно зачарованные великаны, источая терпкий запах влажной хвои. Изящные листья росшего между ними боярышника вздрагивали от ударов тяжелых капель. Если не оборачиваться к скамейкам, чудилось, что никакого городка и не существует вовсе. Тишина под соснами, оттененная шелестом дождя, казалась первобытной, никогда не ведавшей человеческих существ, и пружинившие под ногами сухие сосновые иглы ссыпались сюда, наверное, много веков...

   – Не нравится мне все это, – проникновенно поведал Костя, оглядывая безмолвный парк. – Мои инстинкты...

   Заросли боярышника позади них вдруг всколыхнулись и обрели две мощные ручищи, которые в мгновение ока обвились вокруг участников следствия, словно осьминожьи щупальца, зажали им рты и рывком втащили в колючие кусты. Серое небо в просветах сосновых ветвей кувыркнулось над Шталь, сменившись, широкими округлыми листьями, уже начавшими окрашиваться в оранжево-красный цвет, а листья почти тут же заслонились огромной бородатой физиономией со зверскими глазами.

   – Кто такие? – готическим шепотом осведомилась физиономия. – Чего вы тут вынюхиваете?

   Человек выглянул из кустов, проверяя, на месте ли зонтики на скамейках, потом встряхнул пойманных и повторил вопросы. Шталь, уже начавшая задыхаться, вытаращила глаза, вяло скребнув пальцами по зажимавшей рот ладони, и маньяк, хмыкнув, ладонь убрал, предупредив:

   – Только заори мне!

   Эша орать не стала, ей было не до того, и как только ладонь исчезла, она тут же начала отчаянно чихать. Маньяк пропустил три чиха, после чего раздраженно вернул ладонь на место и теперь освободил рот шталевского спутника.

   – Ты говори.

   – Я из милиции, – тут же заговорил Костя, свирепо трепыхаясь, – так что ты не...

   – Прелестно, – буркнул маньяк и снова зажал ему рот. – Только вас мне здесь не хватало! Эй, – он прищурился, вглядываясь в лицо Шталь, – а я тебя помню. Это ты ночью... да еще чертова собака... – маньяк болезненно поморщился, неожиданно убрал обе ладони и принялся наблюдать за скамейкой, явно потеряв к пойманным всякий интерес. Пойманные недоуменно переглянулись, после чего практически одновременно попытались выметнуться из кустов, но маньяк схватил их и дернул обратно, отчего они шлепнулись в мокрую колючую кущу, произведя довольно таки громкий треск.

   – Куда?! Сидите уж. Если он уже здесь, то может вас увидеть.

   – Кто он?! – Костя снова принялся подниматься. – Так, мужик, сейчас мы с тобой пройдем...

   – Нет, не пройдем, – самоуверенно ответил тот. Шталь, чихнув, прошипела:

   – Где твой пистолет?

   – На проверке, – Костя примерился глазами к маньяку. – Мужик, ты не понял?! Я представитель право... – он запнулся, глядя, как к ряду скамеек медленно подплывает темно-синий зонт в сопровождении еще одной юной барышни. – Да что ж это такое?!

   Шталь чихнула, запоздало прижав ладони к лицу, и маньяк, внезапно взбеленившись, пригрозил обоим немедленным лишением сознания, если они не замолчат, после чего принялся жаловаться самому себе, что совершенно нормальным образом сидел в засаде, так нет же – явилась целая орава – одна чихает без перерыва, другой вообще представитель, и сидеть в засаде стало невозможно. Костя сказал, что сидеть в засаде запрещено законом. Эта фраза разозлила маньяка еще больше, и он ткнул толстым указательным пальцем в сторону призраков на скамейке.

   – А что ж твой закон вот такому вот происходить позволяет?!

   – А что происходит?! – разозлилась и Эша. – Вы объясните толком! И не портили мы вам засаду – вы же сами нас в кусты затащили! Это из-за зонтов? Поэтому вы их ломаете?

   – Так это правда? – встрял представитель.

   – Вы мне все равно не поверите! – отрезал маньяк. – Мне никто не верит. Поэтому просто сидите молча, пока он не придет. В кои-то веки я не опоздал. Они только начали сбиваться в стаю. Мне ни разу не удавалось его увидеть, я не знаю, кто он. Я должен его увидеть, – он сжал пальцы, хрустнув суставами. – Он нужен мне живым.

   – А, ну тогда все понятно, – произнес Костя мягким голосом. – Так бы сразу и сказал. Тут одному не справиться, помощь нужна. Я сейчас быстренько...

   – Сиди тихо или я тебе хребет сломаю, – пообещал человек и, не оборачиваясь, протянул руку. – Ах, да, Юрий Андреевич.

   – Костя, – тот машинально пожал протянутую руку. – А это...

   – Апчхи! – сказала Шталь.

   – Очень приятно, – Юрий Андреевич взглянул на часы. – Уже темнеет. Плохо. Всегда, гад, по темноте приходит. Осторожный.

   – Да кто?!

   – Чем вы слушали?! – снова разозлился он. – Я же сказал, что никогда его не видел!

   Эша решила спросить напрямую:

   – Вы можете слышать зонтики?

   Не было ничего удивительного в том, что Юрий Андреевич теперь сам взглянул на нее с опаской, что при его и шталевских габаритах было довольно потешно.

   – Слышать зонтики? – он подкивнул Косте. – А девочка-то твоя простудилась сильнее, чем мне показалось вначале.

   – Она не моя, – заметил тот, – хотя я бы не возражал. Слушай, Андреич, слишком уж здесь мокро, так что давай так – ты, коли охота, сиди в засаде, а мы с девочкой пойдем обсыхать... – он снова попытался встать и Юрий Андреевич снова с треском пресек эту попытку. Эша, окончательно переставшая что-либо понимать, подумала, что незаинтересованность обитательниц зонтиков в окружающем мире сейчас очень кстати, ибо иначе засада, коя сопровождается таким количеством шумовых эффектов, была бы с легкостью обнаружена и в километре отсюда.

   – Ага – и вернетесь с толпой санитаров! Сиди и не дергайся!

   – А можно тогда уйду только я? – поинтересовалась Эша. – Еще немного – и мне гарантировано воспаление легких.

   – Мне на это наплевать! – сообщил Юрий Андреевич. – Малый, у тебя вообще никакого оружия нет?

   Костя, помедлив, развел руками.

   – А у меня есть птицеед, но он дома, – буркнула Эша, и Костя глянул на нее с откровенной тревогой.

   – Тебе и впрямь не помешало бы измерить температуру.

   – Полагаешь, от этого мне полегчает?

   – Перестаньте галдеть, вы мне мешаете! – возмутился Юрий Андреевич.

   Эша, вздохнув, вновь вернулась к вопросу, от которого Юрий Андреевич старательно увиливал:

   – Так может, пока расскажете, зачем вы зонты уродуете, Юрий Андреевич? Если вы их не... то по какой причине?

   – По какой причине?! Я вижу лица под ними, вот по какой причине! Я вижу их даже ночью. Их ни с чем не спутать!

   – Тогда почему же?.. – Эша кивнула на скамейку, над которой застыли разноцветные зонты.

   – Слишком поздно, – глухо ответил он. – Это сразу видно по глазам. Правда, я не знаю, во времени ли причина или в том, что с молодыми девчонками он делает... что-то другое... Но если отнять у них зонты сейчас, то будет только хуже. Будет, как с моей дочерью.

   После этой фразы у Шталь отпала всякая охота шутить, да и милицейский человек мгновенно посерьезнел и подобрался.

   – А что стало с вашей дочерью?

   – Это вас не касается, – ответил Юрий Андреевич, не сводя глаз с зонтов.

   – Как представитель закона... – сурово начал Костя, и тот, не поворачивая головы, сунул ему под нос огромный кулачище. Костя сообщил, что расценивает этот жест, как прямую угрозу. Юрий Андреевич, в свою очередь, сообщил ему, что он совершенно прав. После этого они в течение нескольких минут препирались раздраженным шепотом, тихонько хрустя ветками, и насупленное, укрытое пухлыми тучами небо, тихо ворча, осыпало их бесконечными дождевыми каплями, и капли отскакивали от оранжево-красных листьев боярышника, и те подпрыгивали, будто в танце. За это время к зонтам на скамейке успели присоединиться еще два – травянисто-зеленый и черно-желтый, содержавшие под собой не менее юных сомнамбул. Эша, не выдержав, ткнула оппонентов кулаками под ребра, чуть не сломав при этом себе обе руки.

   – Прекратите, в самом деле! Там же дети! Явно же что-то не так, надо же что-то делать! Ты же представитель закона, а вы... – она запнулась, подыскивая определение Юрию Андреевичу, и тот ожег ее инфернальным взглядом.

   – Просто не мешайте мне!

   – Что значит "слишком поздно"?! Мила сама закрывала зонт, я видела!

   – Это не имеет ни малейшего значения. Таня тоже закрывала зонт. А потом снова открывала. Конечно, вначале я не думал, что дело в зонте. Думал, это какая-то наркота. Она всюду была с этим зонтом. Перестала ходить в школу. Перестала есть. Перестала спать. Перестала разговаривать. Просто сидела под зонтом и все. А потом она ушла. Я успел ее догнать... она как раз садилась в какой-то автобус. Там было еще шесть девочек – тоже с зонтами – и все такие же лунатики. Я не видел водителя, а он... Мне удалось забрать Таню. Я отнял у нее этот зонт, я сломал его, только ничего не изменилось. И до сих пор ничего не изменилось. Она ни на что не реагирует. Ее словно нет. Врачи не могут понять, в чем дело. Говорят, это кататония, вызванная какой-то психической травмой. Но я-то знаю, что он что-то с ней сделал с помощью этого зонта. Наверное, он какой-то гипнотизер, не знаю.

   – Почему вы думаете, что "он" вообще существует? – осторожно спросила Шталь. – Вы же его никогда не видели.

   – Я это знаю! – буркнул Юрий Андреевич. – Я давно ищу его. Я наблюдаю. Он приходит, когда они собираются в стаю. Чаще всего такие вот соплячки, но иногда приходят и взрослые женщины... разного возраста. Может... у него это получается случайно, а может, он любит всяких, не знаю. Если у женщин зонты отнимать, они в себя приходят, а вот у таких детей – бесполезно. Я пробовал. Короче, он их увозит. Некоторые потом возвращаются... не такими, как Таня – намного хуже. Он делает это нечасто. И до сих пор ему все сходило... Менты меня не слушают. Я должен изловить этого гада! Он должен вылечить мою дочь!

   Костя издал неопределенное хмыканье, извлек пачку сигарет, открыл ее, снова хмыкнул и перевернул пачку вверх ногами, отчего оттуда интенсивно потекло. Эша, вцепившись пальцами в мокрые волосы и чихнув, попыталась уместить изложенные сведения в своей раскалывающейся голове, в результате чего у нее возник вопрос.

   – Но моя хозяйка, у которой вы вчера отобрали зонт, была совершенно вменяема.

   Юрий Андреевич пожал широченными плечами.

   – Всяк может ошибиться.

   У Шталь тут же возник второй вопрос.

   – Подождите... вы говорите, женщины. Но я видела и мужчин под зонтами – таких же странных. Я их точно видела!

   – Про мужчин я ничего не знаю. И не видел, – Юрий Андреевич фыркнул. – Мужики-то ему на кой?!

   – А ограбления? Я слышала, что в городе произошла серия очень странных ограблений.

   Теперь удивился представитель закона.

   – Какая еще серия очень странных ограблений? Я про это ничего не знаю.

   Юрий Андреевич заметил, что его это нисколько не удивляет, поскольку, по его мнению, Костя является крайне хреновым представителем закона и вряд ли вообще что-нибудь знает. В кустах снова возникла весьма нервная дискуссия, и Эша отвернулась, зажимая уши. Где-то в глубине сознания опять зазвучал тонюсенький голосок тревоги, словно там в панике суетилось крошечное, испуганное существо.

   Что-то не так, Эша Шталь. Что-то не так. Неужели ты не ощущаешь, насколько все это нелепо? Слишком все запутанно, слишком все нелогично... Очень похоже на то, что частенько происходит в твоей голове. В жизни же все обычно бывает намного, намного проще. Что-то не так, Эша Шталь. Что-то очень плохо...

   Машинально Шталь принялась составлять отчет для бывшего начальника, ибо обычно это успокаивало и помогало привести мысли в порядок.

   Здравствуйте, уважаемый Олег Георгивич.

   По прибытии в город Малые Сосенки мною было обнаружено...

   Хотя нет, Ейщаров же запретил ей здесь делать что-либо, кроме того как болеть, поэтому ничего ею обнаружено быть не могло.