Текст книги "История всемирной литературы Т.5"

Автор книги: Георгий Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 105 страниц)

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

им. А. М. ГОРЬКОГО

ИСТОРИЯ

ВСЕМИРНОЙ

ЛИТЕРАТУРЫ

В ДЕВЯТИ ТОМАХ

ГЛАВНАЯ РЕДКОЛЛЕГИЯ

Г. П. БЕРДНИКОВ (главный редактор),

Ю. Б. ВИППЕР (заместитель главного редактора),

Д. С. ЛИХАЧЕВ, Г. И. ЛОМИДЗЕ, Д. Ф. МАРКОВ,

А. Д. МИХАЙЛОВ, С. В. НИКОЛЬСКИЙ,

Б. Б. ПИОТРОВСКИЙ, Г. М. ФРИДЛЕНДЕР,

М. Б. ХРАПЧЕНКО, Е. П. ЧЕЛЫШЕВ

–

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

МОСКВА АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

им. А. М. ГОРЬКОГО

ИСТОРИЯ

ВСЕМИРНОЙ

ЛИТЕРАТУРЫ

ТОМ ПЯТЫЙ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ТОМА

С. В. ТУРАЕВ (ответственный редактор),

Н. А. ВИШНЕВСКАЯ, А. Д. МИХАЙЛОВ, К. В. ПИГАРЕВ,

Б. Л. РИФТИН, О. К. РОССИЯНОВ, В. И. СЕМАНОВ

–

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

МОСКВА

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ ТОМА

Пятый том «Истории всемирной литературы» посвящен XVIII в. Панорама литературы, представленная в нем, отражает процесс дальнейшего углубления неравномерности исторического развития. Если в Европе нарастает кризис феодальной формации, то на остальном пространстве планеты почти незыблемым сохраняется средневековый уклад.

Идеологией переломной эпохи в Европе явилось Просвещение, вызвавшее к жизни большую литературу. В томе исследуется специфика его эстетической системы, нашедшей выражение в разных литературных направлениях. Россия, пережившая бурный подъем в ходе петровских реформ, в середине XVIII в. органически включается в этот европейский литературный процесс.

Ощутимый вклад в мировую литературу внесли страны Дальнего Востока – Китай, Япония, Корея, а также Вьетнам, связанный с ними общими культурными традициями. Заметными успехами отмечено литературное развитие и ряда других стран. Но в отличие от Европы XVIII век в странах Востока не составляет самостоятельной эпохи. Задачи авторов ряда восточных разделов тома (Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии в особенности) осложнялись тем обстоятельством, что в науке этот период менее разработан, чем, например, эпоха классического Средневековья, представленная во II и III томах нашего издания.

Основу структуры V тома составляют национальные литературы, объединяемые в отдельные регионы, хотя процесс формирования наций в ряде стран только начинается в эту эпоху и завершается лишь в XIX в., а в ряде случаев и в XX в.

Авторская работа в томе распределялась следующим образом (по алфавиту авторов): Л. А. Аганиной написана глава 2 раздела IX; А. Г. Барамидзе – глава 3 раздела VIII; Н. И. Ванниковой – § 1 главы 2 раздела V; А. Винкелем – глава 3 раздела IV; Н. А. Вишневской – глава I раздела IX, а также введение к разделу IX; Л. Гинейтисом – глава I раздела IV; Г. Ф. Гирсом – глава 4 раздела VI; Л. Г. Григорьевой (совместно с Е. М. Мелетинским) § 1 главы 7 раздела I; А. В. Даниловой – глава 7 раздела II; А. Дадашзаде – глава 2 раздела VIII; А. В. Десницкой – глава 10 раздела II; Р. Ф. Дорониной – глава 6 раздела II; А. А. Елистратовой – глава I раздела I, а также введение к разделу I (совместно с С. В. Тураевым); А. А. Жуковым – глава 3 раздела XI; У. Каримовым – глава I раздела VII; С. А. Каррыевым – глава 3 раздела VII; Э. Г. Карху – § 6 главы 7 раздела I; И. М. Катарским – § 2 главы 2 раздела V; А. П. Каюмовым – глава 2 раздела VII; Ю. К. Кожевниковым – глава 4 раздела II; М. М. Кореневой – глава I раздела V, а также введение к разделу V; Х. Г. Короглы – введение к разделу VII; Н. Г. Краснодембской – глава 3 раздела IX; Л. Е. Куббелем – введение к разделу XI; Р. Г. Левковской – глава 3 раздела VI; А. В. Липатовым – глава I раздела II; В. А. Макаренко – глава 8 раздела IX; А. И. Мальдисом – глава 3 раздела III; Е. И. Маштаковой – глава I раздела VI; Е. М. Мелетинским – §§1 (совместно с Л. Г. Григорьевой), § 5 главы 7 раздела I; С. А. Мироновым – глава I раздела XI; О. В. Мишаничем – глава 2 раздела III; А. Д. Михайловым – §§ 1, 3, 5, 7, 13 (совместно с Д. Д. Обломиевским) главы 2 раздела I; В. С. Налбандяном – глава I раздела VIII; К. В. Настопкой – введение к разделу IV; М. И. Никитиной – §§1 (совместно с А. Ф. Троцевич), 2, 3 главы 3 раздела X; С. В. Никольским – глава 2 раздела II; Н. И. Никулиным – глава 4 раздела X; а также (совместно с В. И. Семановым) введение к разделу X; Д. Д. Обломиевским – §§ 2, 4, 8 (совместно с С. В. Тураевым), 9, 10, 11, 12, 13 (совместно с А. Д. Михайловым) 14 главы 2 раздела I; Ю. М. Осиповым – глава 5 раздела IX; В. В. Ошисом – глава 8 раздела I; Б. Б. Парникелем – глава 7 раздела IX; К. В. Пигаревым (совместно с Г. М. Фридлендером) – глава I раздела III; Г. П. Поповым – глава 4 раздела IX; К. Рехо – глава I раздела X; О. К. Россияновым – глава 3 раздела II, а также введение к разделу II; М. Б. Руденко – глава 5 раздела VI; Л. С. Савицким – глава 5 раздела X; А. Г. Сазыкиным – глава 6 раздела X; Е. Ю. Сапрыкиной – §§ 10, 11 главы 4 раздела I; А. П. Саруханян – глава 2 раздела I; В. И. Семановым (совместно с Н. И. Никулиным)

– введение к разделу X; Н. С. Смирновой – глава 4 раздела VII; Н. И. Спирягиной – глава 6 раздела IX; И. А. Тертерян – главы 9, 10 раздела I, а также глава 3 раздела V; А. Ф. Троцевич – §§ 1 (совместно с М. И. Никитиной), 4, 5 главы 3 раздела X; С. В. Тураевым – главы 5, 6 раздела I, §§ 6, 8 (совместно с Д. Д. Обломиевским) главы 3 раздела I, а также введение к разделу I (совместно с А. А. Елистратовой), введение и заключение к тому; Я. М. Упитисом – глава 2 раздела IV; И. М. Фильштинским – глава 2 раздела VI, а также введение к разделу VI; О. Л. Фишман – глава 2 раздела X; Г. М. Фридлендером (совместно с К. В. Пигаревым) – глава I раздела III, а также введение к разделу III; Р. И. Хлодовским – §§ 1—9, 12 главы 4 раздела I; Г. Н. Храповицкой – §§ 2—4 главы 7 раздела I; С. Б. Чернецовым – глава 2 раздела XI; Т. Н. Чернышовой – глава 10 раздела II; И. В. Чуркиной – глава 8 раздела II; А. А. Шарифом – введение к разделу VIII; И. М. Шептуновым – глава 5 раздела II.

В главе «Немецкая литература» использованы материалы об австрийской литературе, представленные А. В. Михайловым.

В § 5 главы «Литературы Скандинавских стран и Финляндии» использованы материалы о творчестве Франсена, представленные Э. Г. Карху.

В тех случаях, когда стихотворный перевод сделан автором статьи, переводчик не указывается.

Над научным редактированием, помимо членов редколлегии тома, работали: А. А. Елистратова, Д. Д. Обломиевский (раздел I), В. Д. Кузьмина (разделы II и III), И. Л. Фильштинский (раздел VI), Д. М. Урнов (глава «Английская литература»), В. М. Гацак (глава «Литература Молдавии и Валахии»), Н. С. Надъярных (главы «Украинская литература» и «Белорусская литература»), И. С. Брагинский и Х. Г. Короглы (раздел VII), Г. А. Алиев (раздел VIII), И. Н. Шмелева (глава «Кхмерская литература»), Н. И. Ванникова (глава «Литература Канады на английском языке»), В. А. Лабренце (глава «Латышская литература»), И. И. Калиганов (глава «Болгарская литература»).

Ученый секретарь тома – Н. А. Вишневская.

Литературная редакция тома осуществлялась Г. А. Гудимовой.

Унификация собственных имен, названий, специальных терминов, дат и географических реалий проведена Н. А. Вишневской, Л. В. Евдокимовой, Л. И. Сазоновой.

Рукопись тома подготовлена к печати научно-техническими секретарями издания А. С. Балаховской, Е. П. Зыковой, О. А. Казниной.

Библиография к тому подготовлена Научно-библиографическим отделом и Комплексным отделом Азии и Африки Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы под наблюдением В. Т. Данченко и В. П. Алексеева (по литературам зарубежных стран и к тому в целом при участии авторов глав), В. Б. Черкасским – по русской литературе, институтами литературы и языка Академий наук Азербайджанской ССР, Армянской ССР, Белорусской ССР, Грузинской ССР, Казахской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Таджикской ССР, Туркменской ССР, Узбекской ССР, Украинской ССР, Эстонской ССР под редакцией В. Б. Черкасского, а также Ю. П. Гусевым («Венгерская литература») и И. Н. Шмелевой («Кхмерская литература»).

Синхронистическая таблица составлена Н. А. Вишневской.

Иллюстрации подготовлены Н. А. Вишневской, С. И. Козловой, С. В. Тураевым (при участии авторов глав).

Указатели составлены В. Л. Лейбович.

В ходе работы над томом его отдельные главы и разделы многократно рецензировались и обсуждались. Всем лицам и научным организациям, принявшим участие в рецензировании и обсуждении тома, редколлегия выражает глубокую благодарность.

ВВЕДЕНИЕ (Тураев С.В.)

XVIII столетие отмечено дальнейшим углублением неравномерности в развитии мировой литературы.

На большей части планеты еще господствуют феодальные порядки и существенно не меняется средневековый тип культуры. Тем временем в Западной Европе продолжается начавшееся тремя веками ранее капиталистическое развитие.

Уже революция XVII в. в Англии создала предпосылки для быстрого подъема капитализма в стране. Во Франции весь XVIII век протекает под знаком подготовки крупнейшей из буржуазных революций.

Промышленный переворот в Англии и Великая французская революция невиданно ускоряют исторический прогресс, и Европа в своем развитии стремительно выходит вперед и еще больше отрывается по своему социальному и идеологическому уровню от других регионов. Великая французская революция сразу приобретает общеевропейское, а позднее – и мировое значение, ее опыт, выдвинутые ею идеи, самые ее противоречия на долгие десятилетия определяют передовое общественное сознание многих стран.

Явные признаки загнивания феодального правопорядка и формирования новых буржуазных отношений обнаруживаются и в других странах Европы. Даже в раздробленной, экономически и политически отсталой Германии в конце века великому Гете открывается картина исторического перелома:

Все в небывалом движенье, как будто бы впрямь мирозданье

В хаос желает вернуться, чтоб в облике новом воспрянуть.

(Перевод Д. Бродского и В. Бугаевского)

Именно на волне большого общественного подъема, в обстановке неудержимо нарастающего кризиса феодальной формации возникает в Европе и в ряде стран Американского континента просветительское движение.

Понятно, что общественный уровень и художественные приметы литературы Просвещения на таком обширном пространстве при столь различных обстоятельствах национальной жизни не могли быть совершенно идентичными. Общественные условия, национальная специфика просветительских задач объясняют появление именно на английской почве таких книг, как «Робинзон Крузо» и «Памела», а в России – «Недоросль», «Путешествие из Петербурга в Москву».

И все же в европейском и американском Просвещении отчетливо выражены и общие тенденции, характеризующие ту стадию в развитии идеологии, которая связана с общим кризисом феодальной формации.

«Восемнадцатый век,– писал молодой Энгельс, имея в виду прежде всего Европу,– собрал воедино результаты прошлой истории, которые до того выступали лишь разрозненно и в форме случайности, и показал их необходимость и внутреннее сцепление» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 599).

XVIII век в Европе называют «веком разума». Конечно, принципы рационализма начали утверждаться еще раньше, в XVII в., когда успехи естественных наук и математики стимулировали развитие нового учения о познании в противовес средневековой схоластике. Французскому философу XVII в. Декарту принадлежит заслуга разработки рационалистического метода познания. Именно он с уверенностью провозгласил, что разум в состоянии во всех областях знания достигнуть бесспорной достоверности.

Само понятие разума трактовалось по-разному, в острых спорах продолжался процесс преодоления традиций средневекового мышления.

Так, важным этапом в этом процессе была полемика Джона Локка с концепцией врожденных идей Декарта. Крупные успехи науки, в частности открытия И. Ньютона в области механики, астрономии, оптики и математики, способствовали материалистическому истолкованию явлений природы, расшатывали и подрывали авторитет религии. Как утверждал Джон Локк, «вера не может иметь силу авторитета перед лицом ясных и очевидных предписаний разума». И с момента выхода в свет основного труда Локка, «Опыт о человеческом разуме» (1691), можно условно датировать начало Просвещения в Западной Европе. Масштабы его влияния на европейскую мысль – на писателей разных направлений были огромны, ибо он затронул именно те вопросы, которые приобрели важность и значение в XVIII в.

«Энциклопедия, или Словарь наук, искусств и ремесел». Т. I

Титульный лист. Париж, 1751 г.

Его учение о том, что во всех людях заложены задатки для разных форм деятельности, было направлено против любых сословных привилегий. Если нет «врожденных идей», то нет и людей «голубой крови», претендующих на особые права и преимущества. Его мысли о воспитании человеческой личности и роли общественной среды в этом процессе легли в основу многих философских, социологических и педагогических концепций XVIII в. Как справедливо отметил Г. В. Плеханов, проблема влияния среды на человека и способности разумного человека воздействовать на окружающую среду стали не только предметом суждений почти всех просветителей XVIII в., но и источником острых споров и даже конфликтов среди них.

Но почти не было споров о том, что если человека формирует опыт, то это должен быть разумный опыт, ибо разум – главный критерий истины и справедливости. «Религия, понимание природы, общество, государственный строй – все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 16). Одновременно, хотя и неоднозначно, разрабатывалось понятие Природы; во второй половине XVIII в. в европейских странах критика односторонности рационализма воплощалась в утверждении естественного чувства, как бы подсказанного самой природой, вызвав к жизни новое литературное направление – сентиментализм.

Таким образом, европейские просветители в своем представлении о человеке исходили из определенной нормы (будь это разум или природа), и для литературы того времени характерно неповторимое единство утверждения этой нормы и отрицания всех сторон жизни, идей и человеческого поведения, которые ей не соответствовали. Это единство отрицания и утверждения объединяет художников-просветителей разных художественных направлений (в том числе классицизма и сентиментализма).

Отрицаются Средневековье, сословное неравенство, авторитет церкви и схоластические формы идеологии; провозглашаются новые философские, социальные и нравственные принципы. И хотя речь идет об установлении буржуазного строя, в этом не было «своекорыстной защиты интересов меньшинства». «Напротив... – отмечает В. И. Ленин, – они совершенно искренно верили в общее благоденствие и искренно желали его, искренно не видели (отчасти не могли еще видеть) противоречий в том строе, который вырастал из крепостного» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 520).

Европейское Просвещение – исторически-конкретный комплекс идей, породивший определенную эстетическую систему. Так, в сравнении с Возрождением Просвещение означает глубокий переворот не только в умах относительно узкого круга идеологов, но и в сознании огромной массы читателей и зрителей, вышедших, по словам Канта, «из состояния своего несовершеннолетия», захваченных потоком новых идей.

Новый характер литературного движения осознается многими деятелями XVIII в. Так, издатель «Энциклопедического журнала» Пьер Руссо критикует сторонников традиционной концепции, идущей от гуманистов XVI в., которые, по его словам, не стремились к широкому распространению знаний среди большинства «непосвященных». Ссылаясь на Д’Аламбера, Пьер Руссо заявляет, что ученый обязан мыслить как гражданин и не уподобляться египетским жрецам, которые держали в секрете от народа содержание своих мистерий и даже хотели, чтобы книги были доступны только им.

М. В. Ломоносов. Полтавская баталия (1763—1764 гг.)

Мозаика. Ленинград

Очевиден и антицерковный подтекст этого заявления.

Воспитательные, преобразующие общество задачи, которые ставили перед собой просветители, определили направление их эстетических поисков, своеобразие их художественного метода, обусловили активную позицию художника.

Литературу эпохи Просвещения отличает концептуальность, в ней преобладают произведения, структура которых служит раскрытию определенной философской или этической коллизии. На основе просветительской концепции были сделаны выдающиеся художественные открытия, сложился особый, просветительский этап в истории художественного освоения действительности, возник новый тип героя – деятельного, уверенного в себе. Это был новый человек эпохи крушения феодального общества, изображенный то в буднях реального быта, как Том Джонс, Фигаро, Луиза Миллер, то в некоей отстраненности от этих будней или даже в обобщенно-философском плане (Робинзон Крузо, Натан Мудрый, Прометей, Фауст). Все эти новые тенденции в эстетическом освоении действительности дают о себе знать в творчестве писателей разных художественных направлений века Просвещения: классицизма, просветительского реализма, сентиментализма.

В XVIII в. происходят качественные сдвиги в культурном развитии Восточной Европы. Современники на Западе с удивлением и любопытством наблюдали за теми переменами, которые осуществлялись в России. Вольтер в одном из писем к Екатерине II заметил, что он по возрасту старше ее столицы. Возникновение и быстрый рост города на Неве, превращение его в крупный культурный центр европейского масштаба на глазах примерно двух поколений было ошеломляющим для западных наблюдателей.

XVIII век для России отмечен стремительным развитием литературы. Реформы Петра I не только сближают Россию с европейским Западом, но и ускоряют процесс создания новой светской национальной культуры.

Первое тридцатилетие века в русской литературе еще преемственно связано с XVII в., завершает предшествующий период. Но петровские реформы уже подготавливают победу просветительских идей во второй половине века. С 30-х годов выдвигается идея национальной литературы (В. К. Тредиаковский, М. В. Ломоносов), первоначально на основе классицистической эстетики. Примечательна фигура самого Ломоносова – поэта, теоретика литературы и ученого широкого, энциклопедического диапазона. За несколько десятилетий страна проходит путь, резко отделяющий ее от средневекового уклада.

Во всех областях художественной культуры Россия включается в общеевропейский процесс – наряду с литературой новый характер обретает живопись, скульптура, театр, музыка. В литературе формируются новые жанры, осуществляются реформы в языке и поэтике. В 30—60-е годы в русской литературе главенствует классицизм. В начале 70-х годов появляются первые произведения, знаменующие выход на арену нового направления – сентиментализма. В конце века в рамках сентиментальной прозы создаются выдающиеся произведения, при этом разного идейного содержания: Н. М. Карамзина и А. П. Радищева. «Путешествие из Петербурга в Москву» на боевой обличительной ноте завершает век Просвещения в России. Важной особенностью литературы XVIII в. становится развитие сатиры – от А. Д. Кантемира до Д. И. Фонвизина и И. А. Крылова.

В самом освоении завоеваний культуры Запада сказывается основательность и зрелость суждений. Библиография русских переводов, опубликованных в России в 60-80-е годы, поражает не только своими масштабами, но и целенаправленностью отбора, быстротой, с какой русская общественная мысль откликалась на новые явления в философии и литературе Запада. Россия XVIII в. не только учится и осваивает иноземный художественный опыт, но в русле общеевропейского историко-литературного процесса создает свой особый, национальный вариант Просвещения.

Еще в одной стране на востоке Европы, в Польше, с конца XVII в. переживавшей глубокий социальный кризис, литература проходит стремительный путь развития. В начале века еще завершается период так называемого сарматского барокко, расцвет которого падает на XVII в. Но во второй половине XVIII в., с началом в стране общественных реформ, усиливается влияние просветительских идей и складывается новый тип культуры. Получают развитие новые жанры, оформляются новые литературные направления, ведущее место занимает просветительский классицизм, в рамках которого выступает выдающийся польский писатель И. Красицкий, явившийся создателем первых польских романов и мастером сатиры. Выступая в разных сатирических жанрах, польские просветители – А. Нарушевич, С. Трембецкий, Т. Венгерский и др. – обличают сарматско-шля хетские нравы и вкусы, а также противников общественных реформ.

В других славянских землях, а также в Венгрии и Греции XVIII век тоже отмечен значительными сдвигами. Однако определяющей здесь была идея национального Возрождения, особенно на землях, находящихся под властью турок. О включении в общеевропейский историко-литературный процесс можно говорить лишь применительно к Венгрии, к концу века – и Греции. В других странах ведется упорная подготовительная работа, предвосхищающая бурный подъем XIX в.

Характеризуя литературу Чехии, Молдавии, Валахии и Трансильвании или Болгарии, надо учитывать, что и ее состав, и тип писателя в условиях XVIII в. были здесь специфичны. В состав литературы включаются исторические сочинения, хроники, комментарии, биографии. Многие крупнейшие писатели – представители духовного звания, а новые светские жанры нередко вырастают из традиционных жанров духовной литературы («История славеноболгарская» Паисия Хилендарского).

Авторы всех этих сочинений преследуют просветительские цели. Однако в данном случае речь идет не о Просвещении, как об особом типе идеологии, а о просвещении в обычном значении этого слова, а именно о приобщении читателей к знаниям, о расширении их культурного и общественного кругозора.

Несколько иначе развивается литературный процесс у народов Прибалтики – развитие их литератур также тормозилось иноземным господством – немецких (а в Эстонии и датских) феодалов. На национальных языках бытуют произведения фольклора и публикуются преимущественно книги религиозного содержания, а также календари. К концу века в Прибалтику проникают идеи европейского Просвещения. Характерно, однако, что первую проникнутую острыми антикрепостническими тенденциями книгу о подневольной жизни латышских крестьян написал немецкий писатель (Г. Меркель «Латыши», 1797). В Литве, входившей до 1795 г.

в состав Польши, создавались произведения на польском языке, в какой-то мере отразившие и просветительскую мысль, характерную для польской литературы второй половины века. Вместе с тем в XVIII в. – раньше, чем у других народов Прибалтики, – в Литве начался процесс формирования национальной литературы, отмеченной к концу века созданием произведения европейского масштаба, поэмы «Времена года» К. Донелайтиса, основоположника литовского литературного языка.

Создав национальное по содержанию произведение, Донелайтис не только обобщал опыт европейской описательной поэзии, но и следовал лучшим демократическим тенденциям литературы европейского Просвещения.

На Американском континенте развитие просветительской мысли взаимодействует с европейским, здесь оно также органически связано с освободительным движением против английского (образование США) и португальского (в Бразилии) колониального владычества. Происходит важный процесс становления национальных культур континента.

Гегель в лекциях по философии истории, прочитанных в 20-х годах XIX в., говоря о странах Востока, утверждал: «Китай уже рано достиг такого состояния, в котором он находится теперь». И далее: «Китай и Индия находятся еще, так сказать, за пределами всемирной истории, как предпосылка тех моментов, лишь благодаря соединению которых начинается животворный исторический процесс».

Разумеется, на этих суждениях сказался уровень тогдашней науки: Восток был мало изучен. Но существенно само представление, которое складывалось у мыслителей начала XIX в., о резком контрасте между бурным ходом событий, масштабностью происходивших на Западе перемен и медленной поступью истории на Востоке. Примечательно, что ведь и Пушкин в те же годы писал: «...до стен недвижного Китая». К. Маркс говорил об Индии, что завоеватели там «основывали свои империи на пассивном базисе этого не оказывавшего никакого сопротивления неподвижного общества»

(Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 9, с. 224).

Почти все страны Востока в XVIII столетии находятся на стадии Позднего Средневековья. Однако в разных районах мира процесс разложения средневековых общественных институтов и формирование новой идеологии происходят неодинаково. При общем контрасте между Западом и Востоком следует отметить неравномерность и в развитии разных стран Востока.

Наиболее прочно держался средневековый уклад в странах Южной и Юго-Восточной Азии, в странах Ближнего Востока (за исключением, пожалуй, Турции, где новые веяния дают о себе знать раньше, чем на соседних арабских и иранских землях), а также в государствах Средней Азии.

Во всех странах Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии оставались неизменными отношения между владельцем земли и земледельцем, трудившимся на ней; сословия торговцев и ремесленников редко пользовались какими-либо правами и вынуждены были приспосабливаться к системе, не благоприятствовавшей подъему производительных сил и развитию буржуазных отношений, и поэтому не было условий для становления новой, исторически прогрессивной идеологии. К тому же повсюду сказывалось, говоря словами английского арабиста X. Гибба, «мертвящее влияние стереотипного мышления».

Катастрофическое влияние на исторические судьбы многих народов оказали опустошительные войны. В XVIII в. особенно трагически сложилась ситуация на обширном пространстве юга Азии от Закавказья до Кампучии. Орды завоевателей прокатывались по некоторым областям по нескольку раз, сменяя друг друга, а подчас и меняясь ролями. Нередко на чаше весов оказывались судьбы не только отдельных правителей и династий – речь шла о существовании целых народов. Так, в начале века ойраты вторглись в пределы Средней Азии и заняли земли казахов. Но прошло всего три десятилетия, и ойратское царство (Джунгария) исчезло с карты Азии – войска маньчжурского императора, завоевав его в 1755—1758 гг., истребили большую часть коренного населения. Бедствием для целого региона на юге Азии явились нашествия Надир-шаха. Он возвысился в ходе борьбы Ирана против афганских и турецких завоевателей. Но, придя к власти, развернул в 1736—1747 гг. серию захватнических походов, временно подчинив своей власти обширные области Закавказья, Дагестана, среднеазиатские ханства и северо-западную часть Индостана.

Пустели города, оставшиеся в живых жители спасались бегством, приходили в упадок земледелие, ремесла, сокращалась численность населения, гибли памятники культуры, горели книги и рукописи, навсегда исчезали из памяти народной имена многих художников и поэтов.

Там, где время сохранило голоса поэтов, до нас дошли строки, исполненные трагизма. «Бедствия Грузии» – назвал свою поэму грузинский поэт Д. Гурамишвили, еле спасшийся после вторжения турок. Непрекращающиеся войны и всеобщее разорение подчас пугали своей безысходностью. Туркменский поэт Махтумкули,

немало выстрадавший в иранском плену и тщетно призывавший к прекращению междоусобиц у себя на родине, не мог не скорбеть по поводу неустроенности мира. Ему казалось, что весь мир утратил рассудок, что «рушатся жизни основы». При этом острое ощущение реальных бед у туркменского поэта облекается в традиционные формулы суфийского фатализма.

Мир – это крепость на песке, стирает время письмена.

В людской извечной кутерьме всему потеряна цена.

Где, торжествуя, жизнь цвела – пустыня мертвая видна...

(Перевод Т. Стрешневой)

При всем различии религиозно-философских позиций трагическое мироощущение Махтумкули роднит его с немецкими поэтами барокко, современниками опустошительной Тридцатилетней войны XVII в.

Пример Махтумкули примечателен еще в одном плане. На общем фоне в одних случаях только формирующейся, а в других – позднесредневековой эпигонской поэзии вдруг вспыхивают звезды первой величины – появляются гениальные одиночки, оставляющие след в веках. Таковы и Саят-Нова в Армении, VI Далай-лама – в Тибете.

В XVIII в. продолжается вторжение западных держав на земли народов Азии и Африки, и бесконечные войны и междоусобицы облегчают колонизацию.

Колонизация означала ограбление народов, их политическое закабаление, ломку экономической структуры завоеванных стран, насильственное подчинение ее требованиям формирующегося капиталистического рынка стран Запада.

Проникновение европейцев в страны Востока в ходе завоеваний поставило лицом к лицу разные культуры. Вслед за солдатами колониальных армий, а чаще и опережая их, туда отправлялись и коммерсанты, и миссионеры, представлявшие религию метрополии, а также ученые разного профиля, от геологов, которых интересовали запасы полезных ископаемых, до этнографов и лингвистов, которых привлекала возможность ознакомиться с неведомой им культурой. При этом, однако, складывались неодинаковые ситуации.

Испанская католическая церковь действовала с фанатической убежденностью, что покоренные народы должны быть поголовно обращены в «христову веру». Так, на Филиппинах была проведена насильственная христианизация, в результате чего был нанесен непоправимый урон самобытной культуре страны. Эта задача, правда, облегчалась тем, что на Филиппинах не было государственной религии. Одновременно местные языки уступили место испанскому. Возникла новая испаноязычная культура, которую, однако, нельзя оценивать как некий синтез национальной филиппинской и западной культуры. Этот «синтез» был навязан колонизаторами.

В английской колонизации миссионеры не играли такой решающей роли – и сама английская церковь была относительно терпима по отношению к инаковерующим, да и в сфере государственной политики она не обладала таким влиянием, как церковь в Испании. Англичане были более прагматичны, они ставили перед собой стратегические и экономические задачи, как правило не вмешиваясь в это время в духовную жизнь покоренных народов, предоставляя своим ученым изучать местные языки и культуру. Составлялись словари и грамматики, памятники литературы переводились на английский язык и тем самым становились достоянием европейской культуры.

Процесс расширения контактов (как в ходе колонизации, так и по мере роста торгового обмена) в XVIII в. имеет еще односторонний характер. Запад постепенно, хотя и фрагментарно и еще нецеленаправленно, познавал Восток, а Восток пока настороженно относился к западной цивилизации.