Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 147 страниц)

"Матрос теплохода "Феликс Дзержинский" нашего пароходства Михаил Константинович Голованов прекрасно помнит ту пору июньского дня, когда он стоял на погрузочных работах у трюма. Услышал новость – капитан Николай Иванович Свитенко вернулся из отпуска и привел с собой на судно Владимира Высоцкого. Так хотелось поглядеть на этого человека с довольно разноречивой славой, но дело есть дело. Впрочем, гость сам вышел на палубу в сопровождении капитана, который знакомил его с кораблем. Тут и Михаил Константинович вступил в дело – разговор зашел о трюме, его особенностях. До сих пор матрос помнит ту простоту, деликатность обращения, за которой совершенно не чувствовалось натуры могучей, острой, порой едкой.

Вскоре по динамику прозвучала команда: членам экипажа, свободным от вахты, собраться в музыкальном салоне, где будет концерт Владимира Высоцкого. Когда Голованов пришел в салон, он изумился. Причальное "радио" разнесло весть о певце по порту, и на судне проходы были забиты не только членами экипажа, но и моряками с соседних судов, тальманами, докерами, которым надо было вести погрузку судна, но такое ведь бывает раз в жизни.

Сколько времени шел концерт? Это была настоящая творческая встреча популярного певца с поклонниками его таланта. Ответы на многочисленные вопросы сменялись песнями по заказу, снова ответы и расспросы, снова звучит гитара и песня. Так продолжалось более трех часов. Что более запомнилось? Сейчас трудно что-то выделить, но две песни запали в душу. Первая – из кинофильма "Вертикаль", вторая – "Братские могилы". Михаил Константинович не смутился вспомнить о навернувшихся тогда слезах – ведь отец погиб на Дальнем Востоке в боевых действиях против японских милитаристов…

Слушатели хотели еще песен, но гость взмолился: "Ребята! Я уже охрип, а вечером еще концерт". Уже ночью Высоцкий вернулся на судно. После чая у капитана он переночевал в моряцкой каюте, а утром "Феликс Дзержинский" ушел в очередной рейс…

В тот же день Владимир Высоцкий выступил с концертами во владивостокском Дворце культуры моряков. Об этом рассказ бывшего директора дворца Анатолия Григорьевича Белого…

Как-то к нему пришел знакомый рыбак Борис Иванович Чурилин, электромеханик китобойной базы "Владивосток", и спросил: "А что, если во Дворце моряков с концертами выступит Владимир Высоцкий? Он, вполне может быть, приедет в наш город на несколько дней личного отпуска.

– Ну что ж, приходите, там посмотрим.

И вот июньским днем вновь заходит Борис Иванович и говорит: "Ну, как, дадим выступить Высоцкому?"

В те годы на сцене Театра драмы на Таганке артист Высоцкий играл главные роли, снимался в кино, а вот сольные концерты ему почти не разрешали – путаная, слава магнитофонных записей, разошедшихся в народе, претила своей демократичностью.

Анатолий Григорьевич снова говорит: "Когда приедет – тогда и подумаем".

– А чего думать? Он приехал!

– А где он?

– Да вот, стоит за дверью… Действительно! Чурилин открывает дверь кабинета, и входит невысокий, сравнительно молодой человек, ничем не примечательный. Многих директор видел артистов, писателей, других деятелей искусства, но такого – впервые. Держится весьма скромно, деликатно. Договорились, что даст несколько концертов для моряков Дальневосточного пароходства.

– Потом я звоню в инстанции, – вспоминает Анатолий Григорьевич, – чтобы информировать об этом. Но по телефонному проводу явно чувствую, как собеседники жмут плечами, мнутся – можно ли выпускать на сцену певца? Слава-то какая о нем?

Наконец "добрался" до Майи Александровны Афиногеновой, бывшей тогда заведующей сектором культуры краевого комитета КПСС. Она посмотрела программу и говорит: "Ничего страшного! Пусть работает".

Вспоминать о концертах Высоцкого в бывшем Пушкинском доме – Дворце культуры моряков на Пушкинской улице краевого центра – трудно. Было что-то такое, чего я ни разу ни до, ни после никогда не видел. За четверть века фотосъемок приходилось работать на разных творческих вечерах – от молодого Иосифа Кобзона, Евгения Евтушенко, Булата Окуджавы до Аллы Пугачевой, но тут единение со слушателем-зрителем было необыкновенное. Магнитофоны на коленях – самые разные, от миниатюрных до допотопных "Днипро". Даже с переполненного балкона висели штыри микрофонов, ловящих каждое слово новой песни Высоцкого. Каждому хотелось иметь не переписанную с переписанной не единожды магнитной пленки, а живое захватывающее слово души поэта.

Сегодня не так просто сказать, что же наиболее остро каждый воспринял. Но вот "Як"-истребитель" был, пожалуй, для всех ошеломляющ по страсти исполнения. Думалось опасливо – сам певец наперевес с гитарой ринется в пике в оркестровую яму и вынырнет из нее весь изможденный, все-таки спасая самолет…"

Тем временем коллега Высоцкого по Театру на Таганке Валерий Золотухин был утвержден на роль Бумбараша в одноименном фильме по ранним произведениям Аркадия Гайдара, который собирались снимать на Киностудии имени Довженко Николай Рашеев и Аркадий Народницкий. Причем первоначально в планы Золотухина эта роль не входила. Ознакомившись со сценарием, который был откровенно слабый, он отказался играть Бумбараша, поскольку собирался сниматься в фильме по произведению М. Горького, который хотел делать Абрам Роом. Однако в начале лета Роом решил не брать в свой фильм Золотухина, и тому пришлось срочно отбивать телеграмму в Киев: дескать, согласен на вторую пробу, хочу сниматься. Шансов на то, что Золотухина позовут снова, было мало (на роль уже выбрали Михаила Кононова), но артист продолжал надеяться. Как оказалось, не зря. Вскоре Золотухина вызвали на повторные пробы. И вот тут он раскрылся в полную силу, сыграл так, что затмил уже утвержденного Кононова. Говорят, Золотухин сказал тогда Рашееву: "Если будешь снимать Кононова, то получится отличный фильм, а если меня – то гениальный".

Между тем во второй половине июня в кинотеатрах столицы – очередные премьеры, из которых отечественное кино представлено всего лишь одним фильмом: комедией "Опекун" с Александром Збруевым в главной роли (премьера – 21 июня). Зарубежных больше: тут и французская комедия с Луи де Фюнесом "Замороженный" (22-го), и два польских фильма – комедия "Герой резерва" (28-го) и детектив "Только погибший ответит" (29-го).

Кстати, и на ЦТ две последние недели июня можно смело назвать "польскими", поскольку с 21 июня по 4 июля по 1-й программе шла премьера 13 новых серий (с 8-й по 21-ю) фильма "Четыре танкиста и собака". Из отечественных картин по "ящику" не в первый раз гоняли фильмы: "Путь в "Сатурн" (21-го), "Два бойца" (22-го), "Золото" (24-го), "Первая перчатка" (25-го), "Пропало лето" (27-го) и др.

Из театральных премьер назову одну: спектакль "Будьте счастливы!" В. Полякова в Театре миниатюр (25-го).

В этот же день в парке Сокольники играл ВИА "Голубые гитары"; 26-27-го на стадионе "Динамо" состоялся сборный концерт "Праздник искусств" с участием артистов разного жанра: эстрадников (Юрий Гуляев, Николай Сличенко, Владимир Шубарин), киношников (Евгений Матвеев, Георгий Вицин, Михаил Ножкин, Арчил Гомиашвили), кумиров ТВ (Ольга Аросева, Борис Рунге) и др.

1971. Июль

Москва хоронит космонавтов. На киностудиях страны снимают новые фильмы: «Старики-разбойники», «Бумбараш», «А зори здесь тихие…», «Седьмое небо», «Тени исчезают в полдень». О своем награждении Сергей Образцов узнал… по телевизору. В роли юбиляра – агент ЦРУ. Как жена Андрея Тарковского прекратила его роман с актрисой. Фаина Раневская в больнице. Как охрана Брежнева «отметелила» крымчан. На открытие концертного зала «Россия» пришли даже кошки. Высоцкий в Томилине. За что боксера Олега Коротаева хотели «выбросить» из спорта. Встреча Юрия Завадского с труппой родного театра. 15-я симфония Шостаковича. ОБХСС против махинаторов из столичной торговли. «Сага о Форсайтах» на советском ТВ. Как МУР взял Монгола. В Москве открылся Международный кинофестиваль. Как Владимир Путин тратил заработанные потом и кровью деньги в Гагре. Валерий Леонтьев – загипсованный абитуриент. Вторая попытка Александра Абдулова и Елены Кореневой: удачная. Как Панкратов-Черный обманул Михаила Ромма. Почему закатилась звезда одного из лучших футболистов одесского «Черноморца». «Беспечный ездок»: мимо Москвы. Юрий Соломин следит за МКФ с больничной койки. Почему Нина Маслова не вышла замуж за Владимира Тихонова. Высоцкий разбивает «Рено». Внучка Брежнева влюбилась в музыканта ВИА «Самоцветы».

В четверг, 1 июля, с 12 часов дня до 20 часов вечера в Краснознаменном зале Центрального Дома Советской Армии состоялась гражданская панихида по космонавтам Георгию Добровольскому, Владиславу Волкову и Виктору Пацаеву, трагически погибшим во время полета. Скорбная цепочка людей, пришедших проститься с героями космоса, растянулась на несколько километров. Подобного прощания давно уже не знала столица. Последний раз Москва хоронила космонавта – Павла Беляева – год назад. Однако Беляев хоть и умер относительно молодым – в 45 лет, но его смерть была естественной. А здесь – трагическая гибель во время полета, причем сразу трех человек. Все они погибли в расцвете лет: Добровольскому было 53 года (последний день рождения он справил 1 июня), Пацаеву – 38, Волкову 19 июня исполнилось 35. У всех были дети: у Добровольского две дочери: Маша (1959 года рождения) и Наташа (1967), у Волкова – сын Володя (1958), у Пацаева – сын Дима (1957) и дочь Светлана (1962).

На панихиду приехали все члены Политбюро во главе с Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым. Кроме них, в ЦДСА собрались практически все космонавты – как летавшие, так и не летавшие. Особняком держался Петр Колодин. Помните, он и двое других космонавтов – Леонов и Кубасов – должны были лететь в космос вместо погибших, но судьбе было угодно, чтобы они остались на Земле. По словам М. Реброва: "Колодин был растерянный, подавленный, угрюмый. Наши взгляды встретились. По его щеке катилась слеза, и он отвел глаза. Да и о чем можно было говорить тогда. О гримасах судьбы?.."

В этот же день ночью тела трех погибших космонавтов были кремированы.

Между тем жизнь идет своим чередом. Продолжается пребывание Владимира Высоцкого во Владивостоке. 1 июля он дал еще один концерт в переполненном до отказа зале Дворца культуры моряков, после чего отправился в гости к уже знакомому нам электромеханику Борису Чурилину. Там же побывал фотокорреспондент Б. Подалев. Он вспоминает:

"Я пришел домой к Борису Чурилину, у которого в это время должен был быть московский гость. Звоню. Хозяин открывает дверь. В единственном кресле – Чурилин был холостяк – сидит молодой парень в светлой куртке. Борис представляет меня. Парень встает, протягивает руку – Владимир. Хозяин квартиры хочет добавить фамилию, но, как всегда, в сильном волнении, заикается. Тогда Владимир добавляет – Высоцкий. Смотрю, он в тапочках. Вот почему стал еще ниже…

Что может дать час общения незнакомых людей? И много, и мало. Много – потому что видишь перед собой не актера, а обычного человека, который, в общем-то, приехал в незнакомый город… Мало, потому что с ходу не станешь говорить о сокровенном. Но я унес с собой добрый автограф человека, которому больше не суждено было побывать во Владивостоке…"

В пятницу, 2 июля, в Москве состоялись похороны космонавтов Г. Добровольского, В. Волкова и В. Пацаева. Я прекрасно помню тот день, поскольку смотрел прямую трансляцию траурной церемонии по ТВ. Однако одно дело наблюдать происходящее по телевизору, и совсем иное – непосредственно в ней участвовать. Поэтому приведу слова бывшего сотрудника КГБ Е. Миронова, который обеспечивал безопасность похорон:

"Погода в тот день стояла жаркая – градусник зашкаливал за тридцать. Наша цепочка чекистов – все в костюмах и светлых рубашках с галстуками – стояла напротив Мавзолея. За нами была цепь милиции и солдаты, которые образовали большие квадраты. Они были плотно заполнены трудящимися. Некоторые люди от долгого пребывания под палящим солнцем, в тесноте к духоте падали в обморок, и их относили к ГУМу, где были созданы специальные медицинские пункты.

Организована траурная церемония была отвратительно, Выступавшие с трибуны Мавзолея с траурными речами нередко путали имя и отчество погибших космонавтов. Но самое неприятное впечатление оставил армейский генерал, который руководил военными, участвовавшими в траурной церемонии. Мешковатый, обрюзгший, с красным здоровенным лицом, словно выпивший накануне полведра коньяка. Все команды он читал по бумажке и в довершение рявкнул: "Оркестр! Играй что положено!" После этого в Верховный Совет поступило немало жалоб, генерала взгрели и отстранили от исполнения подобных функций…"

Урны с прахом погибших космонавтов похоронили в Кремлевской стене.

А жизнь тем временем продолжается. В субботний день 3 июля, в половине десятого вечера, режиссер Эльдар Рязанов (похудевший и помолодевший после пребывания в Институте красоты) снимал на одной из улиц в Москве – там, где Большая Ордынка выходит на Добрынинскую площадь, – эпизод своей новой комедии "Старики-разбойники" (работы над фильмом начались еще 18 июня).

Я прекрасно помню и это событие. Накануне мой отец, вернувшись с работы, сообщил, что в их 8-й таксопарк пришли киношники и попросили одолжить одну из машин "Волга – ГАЗ-24". Именно этот автомобиль и "участвовал" в сцене, которая снималась 3 июля: герой Юрия Никулина вырывал из рук женщины-инкассатора (Ольга Аросева) мешок с деньгами и убегал от погони. В эпизоде, кроме инкассатора, был занят и шофер (Лев Дуров). Пытаясь догнать вора, он совершал на "Волге" немыслимые трюки. Однако на самом деле "крутые виражи" делал не артист, а профессиональный автогонщик Александр Микулин, уже ставивший трюковые эпизоды в предыдущей комедии Эльдара Рязанова "Берегись автомобиля".

В эти же дни на киностудиях страны работают и над другими фильмами, которым вскоре предстоит стать хитами. На Украине, под городом Каневом Черкасской области, снимается картина "Бумбараш", где заняты Валерий Золотухин, Екатерина Васильева, Юрий Смирнов, Лев Дуров, Александр Хочинский, Роман Ткачук и др. Замечательную музыку к фильму пишет композитор Владимир Дашкевич, стихи – Юлий Ким (Михайлов).

Вспоминает В. Дашкевич: "В начале семидесятых я еще работал с Михаилом Левитиным в театре, но меня уже пригласил делать музыку к фильму "Бумбараш" киевский режиссер Николай Рашеев. Он попросил меня показать ему что-нибудь из моих сочинений, и я поставил ему музыку к спектаклю "О том, как господин Макинпот от своих злосчастий избавился".

В эту музыку Рашеев совершенно влюбился. И весь фильм "Бумбараш" снимался под эту музыку. И даже в окончательный вариант монтажа Рашеев ее хотел поставить. Но для "Бумбараша" надо писать другую музыку. И я написал ее…

С Юлием Кимом я впервые встретился незадолго до этого – во время работы над мюзиклом "Клоп" по Маяковскому, который должен был ставить Сергей Юткевич. Но у Юткевича случился инфаркт, и мюзикл не вышел. Но я познакомился с Кимом. Тогда на меня обрушились совершенно новые интонации, новый стиль, новый язык. Это был язык улицы, выраженный в блистательной театральной форме, совершенно фантастический по поэтике, по своей образности.

Поэтому, когда меня пригласили писать музыку для "Бумбараша", я сказал режиссеру Рашееву, что буду писать только с Юлием Кимом. И вот незадача; Юлик прочел сценарий, записанный сценаристом Митько, и текст ему не понравился. Надо сказать, что в чем-то это было справедливо. Потому что фильм, который был все-таки снят, очень сильно отличался от первоначального сценария. Кстати, во многом благодаря и нашим усилиям, и усилиям режиссера. Тем не менее я с самого начала чувствовал, что за этим сценарием что-то есть, и очень просил Юлика переменить свое мнение и согласиться писать стихи. И тут меня выручила моя былая страсть к шахматам, я ведь увлекался ими еще раньше, чем музыкой, и даже стал кандидатом в мастера, и Юлик про это знал.

И в один прекрасный день он пришел ко мне со своим другом, тоже кандидатом в мастера, и сказал мне: вот если ты его обыграешь "всухую" четыре раза подряд, тогда я буду писать стихи для песен "Бумбараша". А у меня уже была написана кое-какая музыка. Например, "Марш четвертой роты". Но это еще не все. Они принесли с собой бутылку "Старки", сказали, что они уже выпили одну бутылку, поэтому мне, чтобы сравняться с ними, надо было выпить полбутылки. Что и было мною проделано. Мы стали играть в шахматы, а Юлик вышел на лоджию. Задумываться. Я напрягся и обыграл этого кандидата в мастера четыре раза. Сообщил об этом Юлику. А он мне ответил, что тоже не терял времени даром и у него кое-что есть. И он, как сейчас помню, достает свой блокнот и читает: "Ничего, ничего, ничего, сабли, пули, штыки – все равно". Я был тогда очень разочарован. А потом эти слова стали текстом песни "Марш четвертой роты", где припевом идет рефрен "Ничего, ничего, ничего".

И так у нас, казалось бы, все было тихо и гладко, мы сочиняли стихи и музыку. Но только на первый взгляд. На самом деле все было не так, потому что в это время Юлик как один из московских диссидентов проходил по делу "О хронике текущих событий" Якира и Красина. Юлик в этой "Хронике" был редактором некоторых номеров. Он был еще женат на дочери Петра Якира, поэтому почти вся работа над "Хрониками" велась у него в доме. "Хроники текущих событий" – это факты нарушений прав человека на территории Советского Союза. Эти факты собирались в большую-большую ведомость, и она выпускалась как хроника текущих событий. Поскольку Юлик проходил по этому делу, то, куда бы он ни направлялся, за ним следовала машина. И поэтому, когда мы работали над песнями у меня дома, под моими окнами дежурила машина, которая менялась каждые четыре часа. И это превращалось в проблему, потому что могло получиться так, что киевская студия Довженко (а Киев очень законопослушный город) могла запретить Юлику работать над этим фильмом. Мы нервничали.

Но тем не менее работа шла. Рашеев пригласил нас приехать в город Канев, где проходили съемки. Мы моментально собрались, поехали в Киев, потом в Канев и поселились там в скромном маленьком номере гостиницы, которую строили по проекту Хрущева. Хрущев, когда был в Америке, увидел гостиницу из стекла и бетона. Привез этот проект домой. И такую же гостиницу построили в Каневе. Гостиница была уникальна тем, что номер, в который нас поселили, был как аквариум: его стены были сплошь стеклянными. Мы там были как две рыбки.

Юлик возил с собой пишущую портативную машинку. И когда мы приехали, он достал ее и стал что-то тюкать над моим ухом, а я заснул. Минут через двадцать он меня разбудил и страшным голосом завыл на какой-то якобы украинский мотив: "Ой, ходят кони над рекою, ой, ищут кони водопою!!!" Я очухался и сказал: "Это надо сделать на трех нотах". И тут же записал то, что мне пришло в голову. И в этот же вечер мы показали песню режиссеру и актерам. Песня предназначалась бандиту Гавриле, которого замечательно сыграл Юра Смирнов. Однако, услышав ее, Валерий Золотухин, игравший Бумбараша, как-то странно сверкнул глазами. И мы поняли: завязалась интрига. В итоге эту песню спел он, а для Гаврилы мы написали другую…"

Еще один режиссер – Станислав Ростоцкий – экранизирует в лесах Карелии повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие…". Всю натуру следовало снять за одно лето, поэтому съемочная группа трудилась, что называется, не покладая рук. Без подготовительного периода и репетиций актеры сразу должны были сыграть все, что от них требуется. На время съемок в группе даже отменили выходные. Чудеса работоспособности показывал сам режиссер Станислав Ростоцкий. В пять утра приезжала "Скорая помощь", чтобы сделать ему новокаиновую блокаду, после чего он надевал на ногу протез (ногу он потерял во время войны), и в шесть часов вся группа выезжала в лес или на болото (в те дни как раз работали с "болотными" эпизодами). Далее послушаем самих актеров, снимавшихся в картине.

А. Мартынов: "На съемках была громадная нагрузка – и внутренняя, и физическая. Хотя я до этого отслужил три года в армии и какой-то навык у меня был, но тем не менее… У нас работал майор Зайцев, который с девчонками занимался строевой подготовкой и со мной, чтобы как-то "обстрелять".

По болоту мы ходили в гидрокостюмах. Делали много дублей. Была подменная одежда, и надо было быстро переодеваться. И вот мы все, в одном автобусе, в одной "каше", переодевались, не обращая внимания – девочки, мальчики… Иногда во время съемок мы падали от усталости вповалку. И я лежал между ними, как в гареме, – только усы торчали…"

О. Остроумова: "Мы с Катей Марковой параллельно со съемками еще ездили в Москву – играть спектакли. Андрюша Мартынов взял в театре академический отпуск, а мы ездили. И каждый раз везли с собой в Москву грибы, ягоды. У меня никогда больше не было такой замечательной лесной пищи, как в то время: брусника моченая, черника, грибы… Я собиралась в Москву, а те, кто не был непосредственно занят в съемке, собирали буквально вокруг съемочной площадки грибы и ягоды мне в дорогу. Мне запомнилась там одна деревня: несколько домов вокруг озера-блюдца. Там живут невероятные люди – все дома без замков!.."

Е. Драпеко: "Сцену, где моя героиня Лиза Бричкина тонет в болоте, снимали так. Из Москвы привезли 16 ужей, так как режиссер посчитал, что моя героиня должна была оступиться, увидев змей. Но когда их засняли, то получилось какое-то вьетнамское болото. Пришлось от ужей отказаться. К тому же я совсем не боюсь змей. С ужиками фотографировалась, делала из них веночек на голову…

В болоте динамитом взорвали воронку, туда стекалась жижа. Мы знали, где эта яма находится. Я туда прыгала – и погружалась. Потом меня оттуда выуживали, как репку из грядки. Было опасно. За эту сцену полагались "трюковые", которые составляли полставки. Как сейчас помню, за два дня – 16 рублей 50 копеек. Но я эти деньги не получила. Мы с директором договорились, что поскольку кругом вечная мерзлота (в Карелии болота – это жидкий лед), то купят мне ящик водки на растирание. Ящик-то купили, но мне досталось… полстакана. Остальное выпила съемочная группа…"

На "Мосфильме" режиссер Эдуард Бочаров ставит картину "Седьмое небо", сценарий которой был специально написан под двух звезд отечественного кино – Николая Рыбникова и Аллу Ларионову. Фильм рассказывает о непростой любви бригадира шахтеров Ивана Мазаева и москвички Ксаны Георгиевны. В начале июля съемочная группа работала на одной из угольных шахт под Донецком. Условиях были далеки от идеальных. Дело в том, что на киностудии отношение к этой работе оставалось довольно прохладным, поэтому группу укомплектовали самой плохой техникой: не было ни звукозаписывающей техники, ни своего фотографа и еще массы необходимых вещей. Однако Бочарову пришлось все равно ехать в экспедицию, поскольку в другой сезон съемки просто могли не состояться. Большую помощь киношникам оказали местные шахтеры, которые на свой страх и риск создавали всю производственную натуру. В отчетах потом писали: "Два часа простоя из-за съемок фильма".

Еще двое "мосфильмовцев" – Владимир Краснопольский и Валерий Усков – под Звенигородом продолжают снимать телевизионный сериал "Тени исчезают в полдень" (5-7-я серии). Вот как вспоминает об этих съемках актер Анатолий Шаляпин (исполнял роль сына Фрола Курганова, Митьки):

"В первый мой съемочный день снималась сцена на плоту, где я должен папироской прожигать штаны Купи-продаю (Борис Новиков), после чего он сваливается в реку. Я еще никого не знал из партнеров и очень нервничал, не мог играть. Тогда объявили перерыв. Меня все актеры окружили, стали знакомиться, как-то подбадривать, и обстановка разрядилась. А я все думал: как же буду горящей папиросой живого человека тыкать, я же прожгу ему штаны насквозь, до тела, ему будет больно… И эти свои сомнения высказал вслух. И тогда Борис Кузьмич Новиков сказал мне в своей манере: "Ты эта… давай поджигай! У меня там… столько ваты наложено, что ты ничего мне не прожжешь! Не достанешь!" Ко мне после этого партнеры стали лучше относиться – поняли, что я не сволочь какая-нибудь! Мы все очень подружились. В процессе съемок я как раз женился. В фильме есть сцена, где мы убираем сено, и я забрасываю им женщин. Так вот в тот момент, когда эта сцена снималась, я должен был быть… в ЗАГСе – расписываться! А все актеры, зная это, посмеивались надо мной, говорили: "Может, это к лучшему? Может, не стоит жениться?" Но в ЗАГС я все-таки поехал, а вот Галя Польских и Валера Малышев, которые должны были быть моими свидетелями, из-за съемок опоздали и приехали, когда мы уже выходили из ЗАГСа…"

На Одесской киностудии режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич снимает фильм про войну "Дерзость". Литературной основой для картины послужила документальная повесть Василия Земляка "Подполковник Шиманский", повествующая о реальном эпизоде времен Великой Отечественной войны – как Герой Советского Союза Шиманский пробрался в ставку Гитлера, был пойман и казнен. В Прибалтике ему установили памятник.

Во время работы над фильмом Юнгвальд-Хилькевич сделал для себя открытие: узнал, что Советский Союз – антисемитское государство. Когда он только приступил к работе, в Госкино ему сказали: "Поскольку Шиманский – еврейская фамилия, то пусть будет Клименко". На главную роль он взял актера с типично арийским лицом (белокожий блондин с голубыми водянистыми глазами, с тонким, с горбинкой, красивой формы носом) – Николая Олялина. Причем первоначально Юнгвальд-Хилькевич видел в этой роли Высоцкого, но снять его ему не позволили, сказали: "Мы вам дали снять его в "Опасных гастролях", потому что Высоцкий поет, а что этому ужасному актеру делать в "Дерзости"?" Съемки фильма проходили под Винницей, где в годы войны находилась ставка Гитлера.

Продолжается работа над комедией "Джентльмены удачи". После эпизодов "в тюрьме" группа перешла в другую декорацию – "дача барыги". В те июльские дни снимались эпизоды: "джентльмены" справляют Новый год; самоубийство Хмыря; появление хозяйской дочери (Наталья Фатеева) и другие.

5 июля исполнилось 70 лет основателю и руководителю Театра кукол Сергею Образцову. Так получилось, что в тот день он находился дома один: жена была на даче, а взрослые дети жили отдельно. Вечером юбиляр сидел в кресле и читал скучную статью в каком-то журнале. Вдруг зазвонил телефон. "Сергей Владимирович, в девять вечера включайте телевизор", – раздался незнакомый голос. "Кто говорит?" – спросил в ответ Образцов. "Неважно кто. Из "Известий". – "Разыгрываете?" – "Ничего я не разыгрываю, не хотите включать – не включайте. Завтра в газете прочтете. Мы сейчас текст в набор сдали". Далее послушаем рассказ самого С. Образцова:

"Положил трубку. На всякий случай включу телевизор. Надо жене на дачу позвонить. Пусть и она включит. И сыну позвоню.

Если действительно это правда, так начнут меня разные знакомые поздравлять по телефону. Надо приготовиться. Достал из шкафа недопитую бутылку водки и рюмку. Поставил и то и другое в передней у телефона, а сам в кабинете смотрю телевизор.

Девять часов – "Время". Уборка колосовых на Украине. Интересно, но это не про меня. Рекордная добыча угля в Донбассе. Тоже интересно, но тоже я тут ни при чем. Разыграли, конечно, меня. Нет, погодите. Кажется, не разыграли.

Очень красивым баритоном диктор говорит: "Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда (неужели про меня?) с вручением ордена Ленина и медали "Серп и Молот" главному режиссеру Центрального театра кукол (про меня!) народному артисту СССР Сергею Владимировичу Образцову (быть не может!) за выдающиеся заслуги в развитии советского театрального искусства и в связи с семидесятилетием со дня рождения".

В передней звонит телефон. Наливаю рюмку и снимаю трубку. Жена. Не меньше меня и удивлена и рада. Чокнулся с трубкой и только успел налить вторую рюмку, снова трещит телефон. Сын. Опять чокнулся с трубкой. Звонок в дверь. Дочь пришла. Просто так пришла. Проведать. Я ей говорю, она не верит. Телефон. "Возьми трубку". Взяла и хохочет, говорит: "Давай и мне рюмку".

Звонок за звонком, звонок за звонком… И родственники, и знакомые, и совсем незнакомые. Пить некогда…"

На следующий день – 6 июля – свой полувековой юбилей справил полковник Главного разведывательного управления Генштаба МО СССР Георгий Поляков. Коллеги-разведчики не оставили эту дату без внимания – в тот день юбиляр получил множество различных подарков. Однако ни один из пришедших к Полякову гостей даже в страшном сне не мог себе представить, что полковник – американский шпион, завербованный ЦРУ еще семь лет назад! Правда, в отличие от большинства предателей, которые шли на сотрудничество с врагом в основном по корыстным соображениям (жажда денег, славы и т. д.), Поляков встал под знамена противника… из-за мести.

В 64-м году, когда он работал в нью-йоркской резиденту ре, заболел его старший сын. Мальчик простудился и получил осложнение на сердце. Спасти его могла только срочная операция. Американские врачи взялись за ее осуществление, но проблема была в деньгах. Средств, которые зарабатывал Поляков, на это, естественно, не хватало, поэтому он обратился за помощью к "грушному" руководству: Но те ответили отказом. В результате мальчик умер. Простить смерть ребенка Поляков не сумел.

Когда буквально через день на него "вышли" представители ЦРУ (они внимательно следили за ситуацией и, честно говоря, мечтали, чтобы все завершилось как можно трагичнее) и предложили сотрудничество, Поляков не сомневался ни секунды. С тех пор в анналах секретный служб США появился агент Топхэт. Причем сведения, которые он стал поставлять своим новым хозяевам, заставили их чуть ли не с восторгом потирать руки – о таком успехе цэрэушники даже не мечтали. Например, в конце 60-х Топхэт предоставил США информацию о численности, структуре и возможностях северо-вьетнамских войск. Эти данные существенно упростили американскую операцию во Вьетнаме. К моменту же своего 50-летия Поляков начал снабжать противника ценной информацией о том, что Китай находится на грани прекращения военно-экономического сотрудничества с СССР. Сведения Топхэта впоследствии помогли США перехватить инициативу и самим "навести мосты" с КНР.

В июле 71-го Поляков энергичен и полон оптимизма. Топхэт настолько осторожен, что, кажется – разоблачить его невозможно. Чутье действительно не обманывает разведчика – до его поимки еще целых пятнадцать лет. Но об этом будет рассказано в следующих главах.