Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 147 страниц)

30 октября в Донецке студент 4-го курса музыкально-педагогического института Евгений Мартынов добился права досрочно выполнить учебный план и сдать госэкзамены на год раньше. Педагогический совет института разрешил ему сделать это, учитывая отличные результаты Мартынова, которые он показывал на протяжении всех четырех лет обучения. До всенародного успеха Евгению Мартынову остается чуть меньше трех лет.

31 октября Мстислав Ростропович написал открытое письмо в защиту Солженицына, адресованное редакторам газет "Правда", "Известия", "Литературная газета", "Советская культура". Однако прежде чем отправить его по назначению, он показал написанное своей супруге Галине Вишневской.

– Ты же знаешь, что никто не напечатает твое письмо, – сказала Вишневская. – А тогда к чему оно? Оно имеет смысл только в случае широкой гласности.

– Я знаю, – согласился Ростропович. – Но все же какой-то круг людей узнает о нем от сотрудников редакций газет.

– Но ты берешь на себя очень большую ответственность за судьбы многих близких тебе людей. Ведь это коснется не только тебя, но и твоих близких друзей, твоей сестры-скрипачки, которую в любую минуту смогут выгнать из оркестра, а у нее муж и дети. Ты не можешь не думать, что ждет их, а также меня. У меня театр, и я не хочу перечислять – чего лишусь…

– Уж с сестрой-то ничего не случится, а с тобой мы можем фиктивно развестись, и тебя ничто не коснется, – продолжал гнуть свою линию Ростропович.

– Ты предлагаешь развод, чтобы именно внешне отделить себя от семьи, а тогда мы должны жить врозь. Ты что же, собираешься тайком лазить ко мне в окна по ночам? Ах, нет? Тогда мы будем жить вместе, а я повешу себе на грудь объявление, что не сплю с тобой в одной постели и потому не отвечаю за твои поступки. Это же смешно!

– Но пойми, если я сейчас не вступлюсь, не вступится никто.

– Открыто не вступится никто в, любом случае. Ты выступаешь против адской машины в одиночку и должен трезво и ясно видеть все последствия. Не забывай, где мы живем, здесь с любым могут сделать все. Возвысить и уничтожить. Первое, что сделают с тобой, это тихонько вышвырнут из Большого театра, что нетрудно: ты там приглашенный дирижер. И, конечно, твоим заграничным поездкам можешь сказать "прощай!". Но я тебя очень хорошо понимаю, и уж ты-то прекрасно знаешь, что в результате во всем поддержу тебя и буду рядом с тобой. Я признаю всю твою правоту, хоть сама бы этого и не сделала, имея в виду все несчастья, что свалятся на нашу семью, о чем тебе сейчас говорила… А теперь дай мне письмо, я должна здесь кое-что переделать…

Ростропович отдал письмо жене, та внесла в него необходимые поправки, после чего вернула мужу. Тот переписал его в четырех экземплярах и опустил в почтовый ящик. Поскольку письмо достаточно длинное, приведу лишь некоторые отрывки из него:

"Уже перестало быть секретом, что А. И. Солженицын большую часть времени живет в моем доме под Москвой. На моих глазах произошло и его исключение из Союза писателей – в то самое время, когда он усиленно работал над романом о 1914 годе. И вот теперь награждение его Нобелевской премией и газетная кампания по этому поводу. Эта последняя и заставляет меня взяться за письмо к Вам…

Почему через день после присуждения премии Солженицыну в наших газетах появляется странное сообщение о беседе корреспондента Икс с представителем секретариата Союза писателей Икс о том, что вся общественность страны (т. е., очевидно, и все ученые и все музыканты и т. д.) активно поддержала его исключение из Союза писателей? Почему "Литературная газета" тенденциозно подбирает из множества западных газет лишь высказывания американских и шведских коммунистических газет, обходя такие несравненно более популярные и значительные коммунистические газеты, как "Юманите", "Леттр франсез" и "Унита", не говоря уже о множестве некоммунистических?

Если мы верим некоему критику Боноски, то как же быть с мнением таких крупных писателей, как Белль, Арагон, Франсуа Мориак?

Я помню и хотел бы напомнить вам наши газеты 1948" года, сколько вздора писалось там по поводу признанных теперь гигантов нашей музыки С. С. Прокофьева и Д. Д. Шостаковича…

Сейчас, когда смотришь на газеты тех лет, становится за многое нестерпимо стыдно. За то, что три десятка лет не звучала опера "Катерина Измайлова", что С. С. Прокофьев при жизни так и не услышал последнего варианта своей оперы "Война и мир" и Симфонии-концерта для виолончели с оркестром, что существовали официальные списки запретных произведений Шостаковича, Прокофьева, Мясковского, Хачатуряна.

Неужели прожитое время не научило нас осторожнее относиться к сокрушению талантливых людей? Не говорить от имени всего народа? Не заставлять людей высказываться о том, чего они просто не читали или не слышали?..

Я ворошу старое не для того, чтобы брюзжать, а чтобы не пришлось в будущем, скажем – еще через 20 лет, стыдливо припрятывать сегодняшние газеты.

Каждый человек должен иметь право безбоязненно самостоятельно мыслить и высказываться о том, что ему известно, лично продумано, пережито, а не только слабо варьировать заложенное в него МНЕНИЕ.

К свободному обсуждению без подсказок и одергиваний мы обязательно придем…"

Тем временем на экранах столичных кинотеатров состоялись следующие премьеры: с 26 октября на экраны вышли две военные драмы: "Севастополь" В. Исакова и "Песнь о Маншук" М. Бегалина; с 27-го – советско-итальянский фильм режиссера Михаила Калатозова "Красная палатка" с целым набором звезд в главных ролях: Эдуардом Марцевичем, Донатасом Банионисом, Юрием Соломиным, Юрием Визбором, Клаудией Кардинале, Шоном Коннери, Никитой Михалковым. (Последний 21 октября справил свое 25-летие. Он разведен с Анастасией Вертинской и живет в однокомнатной квартире в центре Москвы – типичной обители холостяка: раздолбанная мебель, пыль по углам и т. д.) С 27 октября в течение недели в кинотеатре "Варшава" наблюдалось массовое столпотворение молодежи, которая рвалась на фильм "Самозванец с гитарой", где снимались две популярные польские рок-группы: "Скальды" и "Сине-черные".

В театрах столицы во второй половине октября состоялись три премьеры: 16-го в Лейкоме показали "Конец Хитрова рынка" – про столичную братву времен революции (в роли знаменитого бандита Якова Кошелькова актер Борис Никифоров), 23-го в Театре им. Ермоловой – "Неравный брак" Б. Рацера и В. Константинова, 27-го в ЦТСА – "Раскинулось море широко".

Из эстрадных представлений назову следующие: 15–18 октября в ЦДСА выступали Мария Миронова и Александр Менакер, 16–18 октября в ДК Горбунова после некоторого перерыва вновь запел ВИА "Голубые гитары", 17–18 октября в "Октябре" – Людмила Зыкина, с 31 октября во Дворце спорта в Лужниках начались праздничные концерты, приуроченные к очередной годовщине Октябрьской революции, на которых выступали следующие артисты: Александр Шуров, Николай Рыкунин, Иосиф Кобзон, Рада и Николай Волшаниновы, Майя Кристалинская, Александра Стрельченко, Виктор Чистяков, артисты "Кабачка "13 стульев", вокальный квартет "Аккорд", ВИА "Веселые ребята" и др.

Фирма "Мелодия" порадовала меломанов сразу несколькими новыми пластинками, из них назову лишь некоторые. Диски-гиганты: "Поет Лидия Русланова" и "Всем, кто любит песню" № 14 с песнями "Танцуй со мной" в исполнении Энгельберта Хампердинка, "Вечно" – Жаклин Дюлек, "Цыганка" – Рене Рольска, "Матильда" – Павел Лишка и др.; гибкие: "Поет Иосиф Кобзон", "Поет Лариса Моидрус".

По ЦТ гоняли фильмы, неоднократно уже показанные ранее: "Анну Каренину", "Донскую повесть", "Армию Трясогузки", "Приходите завтра", "О друзьях-товарищах" (премьера этого фильма, как мы помним, состоялась 16 июня).

1970. Ноябрь

Новая пьеса для Аркадия Райкина. Как Юрий Маликов разочаровал свою жену. Андрей Миронов в роли антисоветчика. Рождение ВИА «Ариэль». Покушение на советского солдата в Западном Берлине. Как поймали луганского маньяка. Почему Хрущев хотел, чтобы его расстреляли. Крик души Михаила Ромма. Юбилей Марии Бабановой. КГБ против писателя-фантаста Ивана Ефремова. Любовный роман поэта Владимира Соколова. Муки любви Елены Кореневой. Вторая дочь актрисы Микаэлы Дроздовской. Почему остановилась работа над сценарием «Красное золото». Андрей Сахаров создает Комитет по правам человека. Умер дрессировщик Борис Эдер. Боевое крещение обновленной сборной СССР по футболу. Как наши киношники приехали в Париж и… отравились. Щелоков поощряет киношников. Умер маршал Андрей Еременко. ЧП на съемках фильма «Проверка на дорогах»: сбежал Ролан Быков. Шукшин привез из Парижа пистолет-пугач. Как снимали песню в «Белорусском вокзале». Мемуары Никиты Хрущева выходят на Западе. Капкан для Солженицына. Даль женился… и напился. Почему Брежнев разрыдался в Ереване. Как Магомаев получил новую квартиру. ЧП на ереванском аэродроме: выстрел по самолету генсека.

Вечером 1 ноября драматург Леонид Зорин приехал в Благовещенский переулок в Москве, где жила семья Аркадия Райкина. Актер к тому времени уже оправился от инфаркта и был готов вновь взяться за работу. Райкин попросил драматурга написать пьесу для трех актеров, которую собирался поставить в своем театре. И вот Зорин выполнил свое обещание: написал пьесу «Театральная фантазия», где ни в одной из двенадцати сцен не действовало больше трех человек. На читке, кроме Райкина, присутствовал и режиссер, которому предстояло эту пьесу перенести на сцену, – Валерий Фокин.

Как вспоминает сам драматург, пьесу выслушали сочувственно, Райкин с королевской щедростью сказал, что ждал ее долгие годы. Он пообещал начать репетиции в ближайшее время, а к весне выпустить премьеру. Однако этим планам не суждено будет осуществиться. Именно к весне все драматические узлы, завязавшиеся в театре Райкина и из-за которых он собирался переезжать в Москву, благополучно развяжутся и надобность в пьесе с тремя актерами отпадет сама собой. Зорин не обидится на мэтра, поскольку его пьеса все равно окажется востребованной – ее возьмутся ставить в Театре им. Вахтангова, причем одну из главных ролей в нем исполнит дочь Аркадия Исааковича Екатерина Райкина. Но это уже другая история.

2 ноября съемочная группа фильма "Корона Российской империи" начала съемки натурных эпизодов в пустыне возле города Чардара. Причем до этого в планах киношников была экспедиция в другое место – в Новую Каховку, где Кеосаян уже снимал две предыдущие серии "Неуловимых". Однако на этот раз в планы режиссера вмешались непредвиденные обстоятельства: в Каховке в те дни был карантин из-за холеры. В Чардаре группа планировала пробыть пару-тройку недель, однако из-за непогоды, которая отнимет у киношников 17 дней, придется продлить экспедицию до 19 декабря. Будут сняты все эпизоды с басмачами (пролог картины), погоня Ксанки за Овечкиным и другие эпизоды.

Известный ныне композитор и создатель легендарного ВИА "Самоцветы" Юрий Маликов только-только вернулся из Японии, где представлял советское искусство на международной выставке "ЭКСПО-70". Кстати, мысль о создании "Самоцветов" пришла к нему именно там. По его же словам: "За почти восемь месяцев пребывания в Японии я познакомился со многими музыкальными коллективами и представлениями, посетил многочисленные выступления мировых звезд популярной музыки. Тогда и задумал создать свой ансамбль…"

Для осуществления своей мечты Маликов вернулся на родину не с пустыми руками – почти на всю вырученную валюту (а получал он там по 10 долларов в день) он приобрел аппаратуру. Перед отлетом из Японии позвонил жене и сказал, чтобы она пригнала в аэропорт большой автобус. "Зачем?" – удивилась жена. "У меня с собой будет 15 ящиков", – ответил Маликов. Жена обрадовалась – подумала, что все ящики забиты шмотками и украшениями. Каково же было ее разочарование, когда узнала, что в ящиках находятся колонки, микрофоны, гитары, электроорган и прочая аппаратура и инструменты. Но до создания "Самоцветов" еще несколько месяцев.

В четверг, 5 ноября, в Генеральной прокуратуре СССР, что на Пушкинской, состоялась открытая пресс-конференция, посвященная недавней трагедии, происшедшей в небе над Батуми. Представители прокуратуры поведали собравшимся подробности биографий двух преступников – отца и сына Бразинскасов, и сообщили о том, что пока Советскому правительству никак не удается добиться от правительства Турции выдачи преступников.

А страна тем временем, готовится к празднику – приближается 53-я годовщина ВОРа, то бишь Великой Октябрьской революции. Уже накануне этой славной даты по всей стране в огромных количествах скупается водка и закусь – плавленые сырки и "Докторская" колбаса. И начинается массовый "гудеж".

6 ноября теплая компания собралась на квартире Александра Ширвиндта в высотке на Котельнической набережной. Кроме хозяина и его супруги, там были: Андрей Миронов, Татьяна Егорова, Марк Захаров, Павел Пашков и др. Все были в прекрасном расположении духа, пили-ели, а в перерывах хохмили и устраивали розыгрыши. Правда, иные из этих розыгрышей приводили к легким потасовкам. Например, Татьяна Егорова начала заигрывать с хозяином, а увидевший это Миронов воспылал внезапной ревностью. Недолго думая, он влепил оплеуху возлюбленной, однако та не осталась внакладе: схватила со стола стакан с водкой и вылила его содержимое в карман пиджака Миронова. После этого выскочила из квартиры, попыталась убежать, но он догнал ее в кабине лифта, и они… стали целоваться.

В разгар веселья кто-то вспомнил о завтрашнем празднике. Тут же всплыла тема Ленина, революции и т. д. Было решено перенести гулянку на Красную площадь. Поскольку все уже были в изрядном подпитии, никто даже не подумал о том, что эта прогулка может плохо закончиться для всех присутствующих. Как говорится, пьяным и море по колено. И вот уже через несколько минут вся компания топчет брусчатку главной площади страны. Подойдя к памятнику Минину и Пожарскому, Миронов, который в те дни репетировал в театре роль пламенного большевика Всеволода Вишневского, вытянул руку в сторону Мавзолея и во все горло закричал:

Смотри-ка, князь,

Какая мразь

У стен кремлевских улеглась!

За такие стишки в те годы можно было легко схлопотать лет эдак пять за антисоветскую пропаганду, но, на счастье Миронова, поблизости не оказалось милиционера. Это обстоятельство развязало языки и остальным участникам гулянки. Выстроившись в колонну, они, четко чеканя шаг, потопали к Мавзолею, размахивая метлой с наконечником из красного пластмассового петушка. Там уже Марк Захаров перехватил инициативу у Миронова и запел: "В городском саду играет духовой оркестр. В Мавзолее, где лежит он, нет свободных мест…" Часовые, охранявшие покой вождя мирового пролетариата, стояли не моргнув глазом. Согласно служебной инструкции, они не имели права реагировать на окружающее. Они и не реагировали. А компания продолжала забавляться: метла с петушком переходила из рук в руки, кто-то начинал ею мести заснеженные булыжники площади, другой, подняв петушка над головой, орал благим голосом: "Ку-ка-ре-ку!" В конце концов, видя, что никто на их эскапады не реагирует, артисты решили продолжить гулянку в другом месте – на квартире у Миронова в Волковом переулке. Там догуляли ночь и утром 7 ноября всем гуртом вывалились на улицу, где уже вовсю отмечался праздник. Выпивший Захаров буквально ввалился в толпу демонстрантов, шедших на Красную площадь для участия в праздничном параде, и, выхватив у какого-то демонстранта красный флаг, заорал во всю глотку шлягер Александры Пахмутовой "Пока я ходить умею, пока я дышать умею…". Затем швырнул флаг обратно демонстранту и выскочил из толпы. Завершили они свою гулянку в столовой Белорусского вокзала, где вместе с транзитными пассажирами заедали водку слипшимися макаронами.

Военный парад на Красной площади показывали в прямом эфире по ЦТ – трансляция началась в 9.45. Помню, лично меня хватало на первые пятнадцать-двадцать минут этого действа – до тех пор, пока принимающий парад военачальник, стоя в открытой машине, объезжал войска. Затем я срывался с места и бежал во двор к пацанам – месить осеннюю слякоть. А ближе к вечеру мы разбегались по домам, чтобы вновь занять места перед телевизором. В тот день по нему гоняли: в 18.45 – "Праздничный вечер в Останкино", в 22.25 – "На огонек". Из кинофильмов первой недели ноября, шедших по ЦТ, отмечу следующие: "Виринея", "Крах", "Повесть о чекисте", "Орлята Чапая", "Тихий Дон", "Влюбленные", "Тренер".

Тот праздничный день стал днем рождения ВИА, которому вскоре предстоит стать суперпопулярным. Речь идет об ансамбле "Ариэль" из Челябинска. Коллектив "зачался" в Челябинской областной клинической больнице три года назад и поначалу назывался "Аллегро". Осенью 70-го в группу влился талантливый композитор Валерий Ярушин еще с несколькими музыкантами, после чего они сменили название, стар "Ариэлем". С этого момента и началась история коллектива. "Ариэль" очень успешно соединит в своем творчестве фолк и рок, напишет немало шлягеров, которые покорят слушателей. Достаточно назвать такие песни, как "На острове Буяне", "Тишина", "Старая пластинка" и др.

Между тем день 7 ноября едва не стоил жизни советскому солдату Ивану Щербаку, который охранял обелиск советским воинам в западноберлинском районе Тиргартен. В тот день глубокой ночью неизвестные тяжело ранили солдата выстрелами в грудь и руку. По всем приметам, это были местные неофашисты. Спустя несколько дней эта версия подтвердилась: был арестован 24-лётний санитар одной из западноберлинских больниц, который был приверженцем нацистских идей. Он сознался в том, что стрелял в Щербака. Суд приговорил его к 6 годам тюрьмы.

В Луганске не прекращаются поиски опасного маньяка. Свою последнюю вылазку он совершил 16 октября, напав на работницу конфетной фабрики. Девушка осталась жива и заявила о нападении в милицию. На месте преступления сыщики нашли кусок простыни, на котором была обнаружена часть штампа с начальными цифрами 96. Правда, позже выяснится, что эксперты ЭКО ошиблись, прочитав эти цифры как 96, хотя на самом деле там значилось 36. Однако это выяснится позже, а пока сыщики начали активную отработку этой улики. Было осмотрено белье во всех прачечных города и выяснено, что на большинстве простыней – штампы с наименованием организации. Путем сравнения образцов штампов исключили более 100 организаций. Затем определили, что только воинские части маркировали простыни штампами с цифровым наименованием. В числе их оказалось подразделение 96444. Однако, внимательно изучив порядок приема и выдачи белья в гарнизонной прачечной, выяснили, что зачастую белье одной части попадает в другую. Это значительно усложняло поиск преступника. Кроме этого, услугами этой же прачечной пользовались 12 предприятий, в общежитиях которых также обнаружили простыни с номерами воинских частей. Поэтому сыщикам пришлось проверять все воинские части и общежития этих предприятий. Поскольку это надо было сделать как можно быстрее, привлекли дополнительно еще 20 сотрудников милиции, плюс подключили к розыску особый отдел гарнизона.

Между тем в воинскую часть 96444 был заслан "казачок", которого снабдили необходимыми воинскими документами на имя офицера политотдела Киевского военного округа. За шесть дней он под различными предлогами осмотрел личные вещи военнослужащих, обследовал места, где применялись простыни и ветошь, лично изучил контингент нарушителей дисциплины, провел зашифрованные допросы. Однако ничего ценного так и не выяснил. И это понятно: "казачок" искал преступника совсем не в том месте из-за ошибки экспертов ЭКО. Поэтому тогда многим казалось, что маньяка никогда не удастся найти. Но тут удача сама пришла в руки сыщиков.

8 ноября, примерно в одиннадцать часов вечера, участники одной из оперативно-поисковых групп услышали истошный крик женщины, доносившийся со стороны парка имени Первого мая. Милиционеры бросились на шум, однако никого там не обнаружили. Все же они немедленно оповестили по рации о случившемся ближайшие посты. Парк и прилегающая к воинским частям местность были блокированы. В итоге удалось задержать трех мужчин, один из которых вызывал больше всего подозрений. Это был молодой человек без документов, одетый в штатский костюм и солдатские сапоги. Его доставили в Каменнобродский РОВД. Вскоре туда прибыл один из руководителей штаба по розыску маньяка Николай Водько. Проводивший допрос оперативник Талалаев доложил ему о своих впечатлениях: дескать, нутром чую, что это именно тот, кого мы ищем. Водько приказал привести задержанного и во время допроса лично убедился в правильности выводов своего коллеги.

Как выяснилось, задержанным оказался военнослужащий воинской части 61436 (а не 96!) Алмазян. Во время допроса он сознался, что переоделся в штатский костюм на продовольственном складе части, где последнее время был дневальным. К указанному месту отправили розыскников. И не зря – там их ждали неожиданные находки. На чердаке склада были обнаружены женские туфли и кофточка, сходные с теми, что были на одной из жертв. А в тумбочке Алмазяна сыщики нашли несколько других вещей потерпевших, в том числе серьгу и кольцо. Когда эти вещи предъявили Алмазяну, нервы его не выдержали и он сознался в двух убийствах, а также в нескольких изнасилованиях и покушениях на убийство. Кроме этого, выяснилось, что еще до призыва в армию, на гражданке, он совершил три нападения на женщин, но остался неразоблаченным. Забегая вперед, отмечу, что суд воздаст должное маньяку – он будет расстрелян.

Но вернемся в ноябрь 70-го.

Во вторник, 10 ноября, в павильонах "Мосфильма" снимались эпизоды сразу нескольких картин. Так, в съемочной группе фильма "Белорусский вокзал" проходила пересъемка эпизода "В кабинете Дубинского": когда к Дубинскому (Анатолий Папанов) приходят его фронтовые друзья. Эпизод снимался в кабинете главного инженера киностудии.

В тот же день в центральной прессе появилось соболезнование кремлевского руководства французскому правительству в связи со смертью бывшего Президента Франции генерала Шарля де Голля. Между тем еще один бывший, но здравствующий глава государства – Никита Хрущев – написал в тот день следующее заявление:

"Как видно из сообщений печати Соединенных Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые мемуары или воспоминания Н. С. Хрущева. Это – фабрикация, и я возмущен ею. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал – ни "Тайму", ни другим заграничным издательствам… Поэтому я заявляю, что все это является фальшивкой…"

Между тем предыстория этого заявления выглядит следующим образом. 6 ноября посол Советского Союза в США Добрынин известил Москву о том, что в Нью-Йорке представители американского журнально-издательского концерна "Тайм" официально объявили о том, что они располагают "Воспоминаниями Н. С. Хрущева". В ЦК КПСС всерьез обеспокоились этим сообщением и решили пригласить к себе для разъяснительного разговора виновника происшедшего – Хрущева. Председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Арвид Янович Пельше позвонил ему на дачу в Петрово-Дальнее и попросил немедленно приехать на Старую площадь.

– Немедленно я не могу – не на чем. Машины у меня нет, – ответил Хрущев.

– Машину мы за вами пришлем, – пообещал Пельше.

И действительно, через несколько минут к дому, где жил Хрущев, подъехала машина и отвезла его в ЦК. Когда Хрущев вошел в кабинет Пельше, там, кроме хозяина, находились еще два сотрудника КПК: зампред КПК Р. Мельников и С. Постовалов. К счастью, сохранилась стенограмма этого разговора, которую я приведу в сокращении:

"Пельше:…Может быть, вы прямо скажете нам, кому передали эти материалы для публикации за рубежом.

Хрущев: Я протестую, товарищ Пельше. У меня есть свои человеческие достоинства, и я протестую. Я никому не передавал материал. Я коммунист не меньше, чем вы.

Пельше: Надо вам сказать, как они туда попали.

Хрущев: Скажите вы мне, как они туда попали. Я думаю, что они не попали туда, а это провокация.

Пельше: Вы в партийном доме находитесь…

Хрущев: Никогда, никому никаких воспоминаний не передавал и никогда бы этого не позволил. А то, что я диктовал, я считаю, это право каждого гражданина и члена партии.

Пельше: У нас с вами был разговор, что тот метод, когда широкий круг людей привлечен к написанию ваших мемуаров, не подходит…

Хрущев: Пожалуйста, арестуйте, расстреляйте. Мне жизнь надоела. Когда меня спрашивают, я говорю, что я недоволен, что живу. Сегодня радио сообщило о смерти де Голля. Я завидую ему…

Пельше: Вы скажите, как выйти из создавшегося положения?

Хрущев: Не знаю. Вы виноваты, не персонально вы, а все руководство… Я понял, что, прежде чем вызвать меня, ко мне подослали агентов…

Пельше: То, что вы диктуете, знают уже многие в Москве.

Хрущев: Мне 77-й год. Я в здравом уме и отвечаю за все слова и действия…

Пельше: Как выйти из этого положения?

Хрущев: Не знаю. Я совершенно изолирован и фактически нахожусь под домашним арестом. Двое ворот, и вход и выход контролируется. Это очень позорно. Мне надоело. Помогите моим страданиям.

Пельше: Никто вас не обижает.

Хрущев: Моральные истязания самые тяжелые.

Пельше: Вы сказали: когда я кончу, передам в ЦК.

Хрущев: Я этого не говорил. Товарищ Кириленко предложил мне прекратить писать. Я сказал – не могу, это мое право…

Пельше: Мы не хотим, чтобы вы умирали.

Хрущев: Я хочу смерти.

Мельников: Может быть, вас подвел кто-то?

Хрущев: Дорогой товарищ, я отвечаю за свои слова, и я не сумасшедший. Я никому материалы не передавал и передать не мог.

Мельников: Вашими материалами пользовался не только сын, но и машинистка, которую вы не знаете, писатель беспартийный, которого вы также не знаете, и другие.

Хрущев: Это советские люди, доверенные люди.

Мельников: Вы не стучите и не кричите. Вы находитесь в КПК и ведите себя как положено…

Хрущев: Это нервы, я не кричу. Разное положение и разный возраст.

Пельше: Какие бы ни были возраст и нервы, но каждый член партии должен отвечать за свои поступки.

Хрущев: Вы, товарищ Пельше, абсолютно правы, и я отвечаю. Готов нести любое наказание, вплоть до смертной казни.

Пельше: КПК к смертной казни не приговаривает.

Хрущев: Практика была. Сколько тысяч людей погибло. Сколько расстреляно. А теперь памятники "врагам народа" ставят…

Пельше: 23 ноября, то есть через 13 дней, они будут в печати. Сейчас они находятся в типографии…

Хрущев: Я готов заявить, что никаких мемуаров ни советским издательствам, ни заграничным я не передавал и передавать не намерен. Пожалуйста, напишите.

Постовалов: Надо думать, и прежде всего вам, какие в связи с этим нужно сделать заявления, а их придется делать…

Хрущев: Я только одно скажу, что все, что я диктовал, является истиной. Никаких выдумок, никаких усилений нет, наоборот, есть смягчения. Я рассчитывал, что мне предложат написать. Опубликовали же воспоминания Жукова (в 1969 году. – Ф. Р.). Мне жена Жукова позвонила и говорит: Георгий Константинович лежит больной и лично не может говорить с вами, но он просит сказать ваше мнение о его книге… Я говорю, не читал, но мне рассказывали люди. Я сказал, отвратительно и читать не могу то, что написано Жуковым о Сталине. Жуков честный человек, военный, но сумасброд…

Постовалов: Вы же сказали, что не читали книгу.

Хрущев: Но мне рассказали.

Постовалов: Речь идет не о Жукове.

Хрущев: Товарищ Пельше не дал закончить мысль. Обрывать – это сталинский стиль.

Пельше: Это ваши привычки.

Хрущев: Я тоже заразился от Сталина и от Сталина освободился, а вы нет…

Мельников: Вы, товарищ Хрущев, можете выступить с протестом, что вы возмущены.

Хрущев: Я вам говорю, не толкайте меня на старости лет на вранье…

Пельше: Нам сегодня стало известно, что американский журнально-издательский концерн "Тайм" располагает воспоминаниями Хрущева, которые начнут публиковаться там. Это факт… Хотелось бы, чтобы вы определили свое отношение к этому делу, не говоря о существе мемуаров, что вы возмущены этим и что вы никому ничего не передавали…

Хрущев: Пусть запишет стенографистка мое заявление…"

И далее Никита Сергеевич продиктовал тот текст, который мы привели выше.

Между тем в стенограмму не вошло многое из того, что Хрущев говорил своим дознавателям. К счастью, эту часть его речи сохранил в своей памяти его сын Сергей, которому он поведал об этой встрече в тот же день. Воспользуемся воспоминаниями С. Хрущева:

"Прошло шесть лет, как они работают без него, стал говорить отец. Тогда на него всех собак повесили. Говорили: избавимся от Хрущева, и все пойдет как по маслу. А ведь отец предупреждал своих бывших сотрудников, что надо перестраиваться, по-новому вести хозяйство, иначе ничего не получится. Но они вернули министерства и разрушили то хорошее, пусть малое, что было сделано.

Сельское хозяйство разваливается. При отце повысили цены на масло, мясо, чтобы стимулировать производство продуктов, но этого не произошло, в магазинах ничего нет.

В 1963 году, опять же при нем, закупили зерно в Америке, но как исключительный случай. А без него они ввели это в практику. Позор! Советский Союз закупает зерно!

Значит, продолжал отец, дело не в нем, а в порочной системе хозяйствования. Они уже успокоились и ничего делать не хотят. Сидят в тихом болоте, а надо действовать, искать.

А международные отношения? Говорили, что отец поссорил нас с Китаем. Прошло шесть лет, отношения только ухудшились. Теперь всем видно – тут действуют более сложные закономерности. Пройдет время, и отношения нормализуются, но для этого должны прийти новые люди и здесь и там, способные по-новому взглянуть на проблему, отбросить накопившуюся шелуху.

Как рассказывал потом отец, Пельше было встрепенулся, желая что-то возразить, но отец не дал ему вмешаться и продолжал в пух и прах критиковать своих прежних соратников.

Он говорил, что они в Египте все прозевали (употребив при этом более крепкое выражение). Сколько денег, труда вложено в эту страну, а они допустили, чтобы наш союзник проиграл войну, хотя был вполне к ней готов, имея современную, отлично вооруженную армию.

Коснулся отец и некоторых других вопросов, связанных с внешней и внутренней политикой. Вся эта гневная тирада потребовала немалых сил. Наконец он закончил свою "обвинительную" речь и замолчал.

Пельше попытался оправдаться, но отец его не слушал. Потом сказал, что он выполнил их требование. Подписал. А сейчас хочет уехать домой…

Это была последняя встреча отца с партийным руководством, с его преемниками. Он высказал им все, что наболело на душе за последние годы, о чем он мучительно раздумывал в одиночестве.