Текст книги "Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 143 (всего у книги 147 страниц)

Мила усадила нас за стол и без всяких предисловий поставила перед Женей вопрос ребром: "Выбирай, остаешься со своей женой или с Наташей. Женя, ты измотал их обеих. Так нельзя!" Если бы не она, не знаю, как бы сложились наши судьбы… Вскоре я развелась с мужем, а бывшая жена Жени подала на него в суд. В этот смутный период случилось страшное несчастье – умер мой папа, и беда сблизила нас еще сильнее – Женя не отходил от меня ни на шаг. Вскоре мы поженились…"

В эти же дни в Москве в очередной раз гостит американка Ирина Керк, посредница в общении американского адмирала в отставке Джексона Тэйта с его бывшей возлюбленной Зоей Федоровой и дочерью Викторией. На этот раз Ирина приехала всего лишь на десять дней и привезла от Тэйта множество подарков. Увидев их, Виктория разрыдалась: во-первых, от счастья, во-вторых, от невозможности отправить отцу нечто подобное, поскольку в столичных магазинах продавались убогие изделия. В итоге пришлось ограничиться набором деревянных кубков в традиционных красных, черных и золотых тонах.

А еще через пару дней Виктория в компании с известным диссидентом Михаилом Агурским отправилась на Центральный телеграф и заказала разговор с Оранж-Парком во Флориде, где жил ее отец. Момента, когда телефонистка наконец соединила Москву с Флоридой, пришлось ждать около 45 минут. Но когда разговор начался, нервы Виктории не выдержали. Поскольку английского она совсем не знала, Агурский набросал ей несколько слов на клочке бумаге. Но едва Виктория услышала на другом конце провода голос отца, как ее стали душить рыдания, и она, вымолвив всего лишь несколько слов, бросила трубку и выбежала из кабинки. Правда, перед этим она все-таки поняла фразу, сказанную отцом: он обязательно позвонит ей в день ее рождения, в январе.

На следующий день после этого Виктория отправилась на "Мосфильм" и попросила у руководителя объединения, в котором работала, написать ей характеристику для того, чтобы съездить в Америку на встречу с отцом. Но руководитель заявил, что такая характеристика выдается только после того, как кандидата на загранпоездку обсудит собрание коллектива. Виктория вспыхнула:

– Мне не нужен положительный или отрицательный ответ. Я не прошу у вас разрешения на выезд. Работать там я не собираюсь. Хочу повидаться с отцом, а ему без разницы, что вы напишете в своей бумажонке.

Но руководитель был неумолим:

– Может, вашему отцу и без разницы, но, если подтвердится, что ваша репутация… не очень… вы никуда не поедете. Так что ждите, когда мы все обсудим.

Театр сатиры находится на гастролях в Праге (приехал туда 18 ноября). Труппа отправилась в Чехословакию почти в полном составе, в том числе на гастроли взяли и Татьяну Егорову, которую до этого (в октябре – ноябре) "прокатили" с поездкой в Италию. На пражских гастролях на краткий миг вновь вспыхнул роман между Егоровой и Андреем Мироновым. Как вспоминает сама актриса, инициатива сближения исходила от Миронова: якобы он подошел к ней во время официального приема в банкетном зале гостиницы и сообщил: "Теперь я холост и надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чашечку кофе. Немедленно уходим отсюда". Они и ушли – в номер Миронова. Далее послушаем рассказ самой Т. Егоровой:

"Посреди номера стоял открытый чемодан, рядом с чемоданом стояла я, совершенно голая, в сапогах, и он, вытаскивая один за другим бесконечное количество разноцветных шелковых итальянских платков, завязывал их на всех частях моего тела. Платками были перевязаны руки у предплечий, локти, кисти, шея, наискосок, как шаль, платок закрывал одну грудь, а другая – вызывающе торчала, еще один платок лег на бедра, я качнула ими, пошла танцевать восточный танец. Не снимая этого наряда, я пила кофе, курила сигареты – внутри происходили бурные монологи, в движениях была осторожность, глаза блестели грустной радостью.

– Что будет дальше? – сказали мы в один голос.

Мы лежали, обняв друг друга. Было неясно – смеемся мы или плачем, и он все вскрикивал:

– Таня! Это ты? Не может быть! – трогал меня руками, как слепой, все повторял до утра: – Таня? Это ты? Неужели это ты, Танечка? Да развяжи ты эти платки, наконец…"

А теперь из Праги перенесемся в Москву. В четверг, 28 ноября, в газетах появилось сообщение, что в хоккейном клубе "Динамо" произошла смена на тренерском мостике: место многолетнего тренера команды Аркадия Чернышева (руководил клубом с 1946 года – 28 лет!) занял 34-летний тренер Владимир Юрзинов (играл за "Динамо" в 1957–1972 годах). Стоит отметить, что главной причиной смены наставников в "Динамо" был не возраст Чернышева – 60 лет, а то, что начало нового сезона команда при нем полностью провалила. На конец ноября из 10 команд "Динамо" занимало в турнирной таблице 8-е место, чего не было за все 28 лет существования этого популярного хоккейного клуба. За последний месяц команду потрясли сразу несколько скандалов. Самый громкий был связан с хоккеистом Юрием Чичуриным, который в начале ноября… бесследно пропал из поля видимости одноклубников. Где только его не искали, но найти так и не смогли. А десять дней спустя пропавший внезапно объявился сам и сообщил, что был… у родственников в Подмосковье. Из команды его тут же отчислили. Короче, не самые лучшие времена переживал в те дни хоккейный клуб "Динамо".

29 ноября в Москве сыграли свадьбу ныне известный тележурналист Евгений Киселев и Мария Шахова. Эта пара познакомилась давно – еще в школе, где они учились в одном классе. В апреле 71-го Киселев объяснился Маше в любви, и с тех пор они практически не расставались. Это была красивая любовь. Как вспоминает М. Шахова, "я помню, как разговаривала с Женей по телефону ночами, накрывшись одеялом, чтоб не было слышно. Вернувшись из школы, мы начинали бесконечно друг другу звонить, чем, видимо, сводили с ума своих родителей.

А когда я заболевала, учителя говорили: "Ну теперь заболеет и Киселев: вчера на перемене они ели одно яблоко на двоих".

Закончив школу в 73-м, Киселев и Шахова продолжали встречаться, хотя и поступили в разные вузы: он в Институт стран Азии и Африки, она – на журфак МГУ. А когда на следующий год Шаховой исполнилось 18 лет, они тут же решили пожениться. Но перед этим они едва не расстались.

Вспоминает М. Шахова: "После школы мы стали меньше видеться. То он не позвонил, то я не звонила, то я опаздывала на свидание, то он опаздывал. И в результате мы все время ругались и выясняли отношения. В тот вечер мы поссорились навсегда. Как сейчас помню, я сидела у своего дома на скамейке и, глядя в темное небо, на звезды, думала: "Все, жизнь закончена". На следующий день мы встретились, Женя пошел меня провожать, и мы опять начали ссориться. И тут он сказал: "Мне все это надоело, надо пожениться, и дело с концом. Тогда выяснять будет нечего".

Мы с Женей пошли в Грибоедовский ЗАГС, нам дали какие-то бумаги, в которых я никак не могла разобраться. Женя все за меня заполнил, с тех пор он всю жизнь заполняет за меня все анкеты…"

29 ноября, после ЗАГСа, молодожены приехали справлять свадьбу в большую трехкомнатную квартиру невестиной бабушки (в свое время она была очень известным педиатром). Пришли школьные друзья молодых, знакомые, родственники. По словам М. Шаховой, "в тот день шел снег с дождем и кто-то сказал, что это очень хорошо. После свадьбы нас загрузили в машину. По-моему, я плакала, потому что не хотелось никуда ехать ни с каким мужем. Нам сняли квартиру у черта на рогах. В то время найти квартиру было сложно, нам подыскали пустующую, у знакомых – в самом конце Рязанского проспекта. Рыдая, я села в такси с подарками, и мы поехали в эту квартиру, которую я очень не любила. Мы в ней прожили всего год. На следующий день надо было делать еду, я поставила сковородку на огонь, и вдруг зазвонил телефон. Я стала рассказывать кому-то про подарки и очнулась в тот момент, когда в кухне уже все полыхало. После чего я прекратила готовить, и моя бабушка через всю Москву возила нам еду в кастрюлях, судках и суп в бидоне…"

30 ноября свой очередной день рождения справлял популярный диктор Центрального телевидения Светлана Жильцова. Волею судьбы отмечать это событие ей пришлось вдали от родины – в Японии, где она находилась в служебной командировке (вела там передачу "Говорите по-русски"). По ее же словам, это был самый памятный день рождения в ее жизни: "Прекрасная погода, на небе ни облачка. Мои японские друзья пригласили меня в маленький ресторанчик размером с комнату. Какая была теплая обстановка! Люди говорили такие добрые, хорошие тосты. А угощали как! Помню, мне подали очень дорогое мясо особой породы коров, которых специально поят пивом и делают массаж под музыку Моцарта. Объедение!.."

Кстати, на родном для Светланы Жильцовой ЦТ готовится к записи очередная "Песня года". Подавляющая часть артистов, представленных в ней, те же самые, что выступали и в предыдущих выпусках: Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, София Ротару, Валентина Толкунова, Муслим Магомаев, Виктор Вуячич и др. Это, так сказать, официозное лицо советской эстрады, артисты, репертуар которых вполне вписывается в необходимый власти формат. Полный список представленных на "Песне-74" произведений и исполнителей выглядит следующим образом:

"Я вас люблю, столица" (П. Аедоницкий – Ю. Визбор) – Лев Лещенко; "Не повторяется такое никогда" (С. Туликов – М. Пляцковский) – ВИА "Самоцветы"; "Песня о фабричном гудке" (Э. Колмановский – М. Матусовский) – А. Покровский (артист МХАТа); "Выстрадай, Чили" (И. Лученок – Б. Брусников) – Виктор Вуячич; "Поговори со мною, мама" (В. Мигуля – В. Грин) – Валентина Толкунова; "Старый барабанщик" (С. Томин – Е. Долматовский) – Детский хор п/у В. Попова; "Крестики-нолики" (В. Баснер – М. Матусовский) – Таисия Калиниченко и Детский хор; "Самый лучший дом" (Н. Песков – П. Синявский) – Детский хор; "Горячий снег" (А. Пахмутова – М. Львов) – Юрий Гуляев; "В лесу прифронтовом" (В. Баснер – М. Исаковский) – А. Покровский; "Не тревожь ты себя" (В. Соловьев-Седой – М. Исаковский) – Мария Пахоменко; "Баллада о матери" (Е. Мартынов – А. Дементьев) – София Ротару; "Это мы" (О. Фельцман – Р. Гамзатов) – Николай Соловьев; "Воспоминания о полковом оркестре" (Ю. Гуляев – Р. Рождественский) – Юрий Богатиков; "Пока я помню, я живу" (А. Бабаджанян – Р. Рождественский) – Муслим Магомаев; "Травы, травы" (В. Шаинский – И. Юшин) – Геннадий Белов; "Все посвящается тебе" (В. Левашов) – Лев Лещенко; "В ответ на твой обман" (Н. Богословский – М. Танич) – Валерий Золотухин; "Зимняя любовь" (А. Бабаджанян – Р. Рождественский) – Иосиф Кобзон; "Давай поговорим" (Э. Ханок – И. Резник) – Юрий Богатиков; "Там, за облаками" (М. Фрадкин – Р. Рождественский) – ВИА "Самоцветы"; "Шум берез" (К. Орбелян – В. Лазарев) – Виктор Вуячич; "Любовь" (О. Фельцман – Р. Гамзатов) – Сергей Захаров; "Мужчины" (Э. Колмановский – В. Солоухин) – Н. Соловьев; "Торжественная песня" (М. Магомаев – Р. Рождественский) – Муслим Магомаев." Любопытно отметить, что слова одного из представленных в "Песне года" хитов – "Травы, травы, травы" (песня написана для фильма "Анискин и Фантомас") – написал не профессиональный поэт, а любитель. Иван Юшин занимался в литературном объединении завода "Динамо", а по основной своей профессии был… мясорубом (!) на Центральном рынке в Москве. Однако его стихи были настолько хороши, что многие профессиональные композиторы сочиняли на них песни. Для "Песни года" подобный случай – большая редкость.

Во второй половине ноября на экранах столичных кинотеатров демонстрировались новые фильмы: 25-го – фильм-сказка Надежды Кошеверовой "Царевич Проша" с участием Сергея Мартынова, Валерия Золотухина и др.; 26-го – совместная советско-норвежская военная драма Игоря Масленникова "Под каменным небом" с участием Евгения Леонова, Николая Бурляева и др. Из новых зарубежных фильмов выделю следующие: французскую комедию "Хорошенькое дельце" и румынский боевик "Чистыми руками" (последний после предварительного показа летом теперь вышел в широкий прокат).

Кино по ТВ: "Рожденная революцией", 2-я серия (16-го), "Цирк зажигает огни" (17-го), "Аннычка" (18-го), "Ключи от неба" (19-го), "Ошибка резидента" (19-20-го), "Судьба резидента" (21-22-го), "Двери ЗАГСа открыты" (ГДР, впервые по ТВ 22-го), "Снегурочка", "Рожденная революцией", 3-я серия (24-го), "Случай с Полыниным" (25-го), "Счастливый рейс", "В твоих руках жизнь" (26-го), "Освободительный фронт действует" (СФРЮ, 27-29-го), "Королевская охота" (30-го) и др.

Из других телевизионных передач выделю следующие: "Утренняя почта" (16-го, 30-го), "Голубой огонек" (22-го), "Бенефис Веры Васильевой" (вторая передача Е. Гинзбурга, 29-го), "Кинопанорама" (30-го).

Эстрадные представления: 16-23-го на сцене Театра сатиры, который гастролирует в Праге, выступал чехословацкий соловей Карел Готт; 16-го в ГЦКЗ "Россия" пел Виктор Вуячич; 17-го там же состоялись сборные концерты с участием Льва Лещенко, Галины Ненашевой, Иосифа Кобзона, Александры Стрельченко и др.; 29-го на той же сцене "России" выступала Майя Кристалинская.

Новинки "Мелодии": твердые миньоны – "Поет ВИА "Музыка" с песнями: "Пеппи" (Р. Майоров – И. Кохановский), "Я полечу" (Д. Алекс – русский текст О. Писаржевской и А. Монастырева), "Три года ты мне снилась" (Н. Богословский – А. Фатьянов), "Нас рассудит время" (С. Мелик – И. Кохановский).

Из пластинок с записями зарубежных исполнителей выделю следующие: первый в Советском Союзе твердый миньон Пола и Линды Маккартни и группы "Уингз" ("Крылья") с четырьмя песнями из альбома 1971 года "Ram" ("Баран"): "Сердце деревни", "Дорогой мальчик", "Питайся дома", "В пути".

Диски-гиганты – "Играет оркестр Поля Мориа" с композициями: "Говорите тише", "Пассажир под дождем", "Мужчина и женщина", "Мелодия", "Шербурские зонтики" и др.; "Поет Энгельберт Хампердинк".

1974. Декабрь

Юрий Никулин меняет Гайдая на Германа. Детектив вокруг романа Василия Гроссмана. Приключения Брежнева в Париже. Мои первые уроки на льду. Сергей Беликов в «Араксе». Миронов-Голубкина: долгожданное воссоединение. Скандальное интервью Виктора Корчного. Золотухин и Папанов встретились в Ленинграде. Пленум ЦК КПСС. Прединсультные дни супруги Аркадия Райкина. Критикуют Сергея Захарова. Родилась девочка-талант Ника Турбина. КГБ прерывает любовный роман Александра Стефановича. Медсестра Брежнева вмешалась в политику. Таксист-душегуб из Киева. Виктории Федоровой не хотели давать характеристику. Съемки «Афони» продолжаются. Нашли главных героев в «Иронию судьбы». Хоккеист Александр Мальцев специально опаздывает к вылету, чтобы остаться с молодой женой. Двух народных артистов выселили из гостиницы. Выступление джаз-рок-группы «Арсенал» в американском посольстве. Главреж БДТ хотел выгнать из театра всех собак. Новая песня Высоцкого. Владимир Ворошилов прятался на чердаке. Сдача «Медной бабушки». Корчной кается. Освобождение Бориса Сичкина. Арест Сергея Ковалева. Брежнев плох. Предновогодние разборки в Театре на Таганке. «Ромео и Джульетта» по-"щукински". Евгений Петросян уходит из конферанса. Последний Новый год Любови Орловой. Новые сюрпризы для меломанов: пластинки «Битлз», «Свит», «Ти рекс».

Леонид Гайдай продолжает работать над комедией «Не может быть!». Как мы помним, съемки начались в начале октября в Астрахани и продолжались там до середины месяца. Затем группа вернулась в Москву и с середины ноября начала снимать в павильоне – в декорации «веранда Горбушкина» (первая новелла). А в начале декабря предстояло перейти к эпизодам в декорации «квартира невесты» из третьей новеллы. Однако возникло неожиданное препятствие – заболел исполнитель роли отца невесты Юрий Никулин, из-за чего съемки 2–4 января не состоялись. А когда Никулин выздоровел, внезапно выяснилось, что сниматься в этой роли он уже не сможет, поскольку дал свое согласие на другую роль – в фильме Алексея Германа «Двадцать дней без войны». Самое удивительное, но Гайдай, который очень любил Никулина, нисколько на него не обиделся, видимо, прекрасно понимая те резоны, которые им двигали: все-таки роль симоновского Лопатина не шла ни в какое сравнение с ролью зощенковского отца невесты.

Стоит отметить, что сам Никулин поначалу считал, что не имеет ничего общего с образом Лопатина. Даже просьба его старого приятеля писателя И. Меттера не отказывать Герману не смогла переубедить Никулина, и, когда режиссер позвонил ему в Москву, он честно ему признался, что Лопатиным себя не видит: "И стар я, и по темпераменту другой. Да и вообще, мне хочется сняться у Гайдая". Но Герман, который никого, кроме Никулина, в этой роли не видел, сделал вид, будто не расслышал его слов, и сообщил, что вечером выезжает в Москву для встречи. Столь жгучее желание Германа снимать именно Никулина объяснялось просто: ему нужен был именно такой нескладный с виду артист, как антипод героям – красавцам военных фильмов, которые в те годы буквально заполонили советские экраны. Вот как об этом говорит сам А. Герман:

"Когда пошел этот косяк слюнявых картин по поводу военного тыла, я все это пересмотрел, взбесился и был рад снимать со своими товарищами "20 дней без войны". Потому что эта картина – антиподочная. Больше в ней ничего нет. Она антилюбовная мелодрама, в ней антикрасивые герои, она за антилживый показ войны в жизни людей, она вся "анти", а больше в ней ничего нет…"

В день приезда Германа в Москву в цирке шел прогон новой программы, поэтому встретить режиссера на вокзале Никулин никак не мог. Но Герман не обиделся и вместе с женой Светланой Кармалитой явился в цирк. Говорят, когда жена режиссера посмотрела на то, что вытворяет на сцене клоун Никулин, удивленно спросила у мужа: "И это твой Лопатин?" Далее послушаем рассказ самого Ю. Никулина:

"После прогона мы с Германом поехали ко мне домой. Пили чай и говорили о будущем фильме. Говорил в основном Герман. Страстно, взволнованно, убежденно, эмоционально. Его черные, большие, умные и немного грустные глаза в тот вечер меня подкупили. Алексей Герман рассказывал, что и сам Константин Симонов одобряет мою кандидатуру на роль Лопатина.

Как это произошло, до сих пор не пойму, но к половине второго ночи мое сопротивление было сломлено. Усталый, чуть раздраженный, мечтая только об одном – как бы скорее лечь спать, – я согласился приехать в Ленинград на кинопробы…"

Те кинопробы удовлетворили не только Германа, но и Константина Симонова, который спустя некоторое время увидел их в Москве. Он даже пригласил Никулина к себе домой, где они долго беседовали о предстоящих съемках. Кстати, Симонов забраковал исполнительницу главной женской роли Аллу Демидову, потому что она была в точности похожа на его бывшую супругу Валентину Серову, и потребовал отдать эту роль другой актрисе. В итоге Герман остановился на Людмиле Гурченко.

Но вернемся к событиям начала декабря.

В те дни по-настоящему детективная история раскручивается с многострадальным романом Василия Гроссмана "Жизнь и судьба". Написанная еще в конце 50-х, эта книга являла собой образец редкого для советской литературы произведения, где война была показана с максимальной достоверностью (в отличие от книг того же С. Днепрова-Цвигуна, к примеру). Именно поэтому ее публикация в Советском Союзе и стала невозможной: когда автор отдал рукопись в журнал "Знамя" для последующей публикации, его главный редактор Кожевников так перепугался, что донес на автора в КГБ. В итоге рукопись изъяли. К счастью, незадолго до обыска один экземпляр романа Гроссман отдал писателю Семену Липкину и тот спрятал его в доме своего брата-математика. Там книга и пролежала до конца 74-го, после чего Липкин решил – пора. Он обратился к писателю Владимиру Войновичу с просьбой помочь опубликовать "Жизнь и судьбу" за рубежом. Тот согласился. За рукописью была отправлена Инна Лиснянская, которая и доставила книгу к Войновичу. Тот решил для облегчения переправки сфотографировать машинопись. И вновь в качестве курьера была отправлена Лиснянская. Эта поездка во многом смахивала на киношный детектив.

Вспоминает С. Липкин: "Надо было на лифте подняться на пятый (или на седьмой) этаж. У лифта стояли двое мужчин. Они показались Инне Львовне подозрительными. Они вошли в лифт вместе с ней и стали по обе стороны от нее. Когда лифт поднялся на нужный этаж, эти двое вышли вместе с ней. Инну Львовну охватил страх. Она позвонила, дверь открыла незнакомая женщина, сказала: "Вы принесли продукты. Спасибо" – и закрыла дверь. Инна Львовна спустилась в лифте, а вместе с нею и те двое.

Вернувшись, Инна Львовна рассказала о происшествии Войновичу. Многоопытный Владимир Николаевич ее успокоил:

– Если следили, то не за тобой. Возможно, за этой квартирой ведется наблюдение. Вот теперь-то тебя, наверное, взяли на заметку.

Первая попытка оказалась неудачной. Фото получилось плохое. Но Войнович был, как всегда, настойчив. Попытку повторил. Позднее я узнал, что он прибег к помощи Е. Боннэр и А. Сахарова. Фотопленка отправилась за рубеж…"

В среду, 4 декабря, Леонид Брежнев летит с официальным визитом в Париж. Там ему предстоит знакомство с новым президентом Франции Валери Жискар д'Эстеном, заступившим на этот пост сразу после кончины Жоржа Помпиду. Советскому гостю отвели роскошные апартаменты в замке Рамбуйе, причем поселили его в комнате бывшего короля Франции Франциска I.

На следующий после приезда день с утра Брежнев принял участие в завтраке (на нем присутствовали всего лишь 8 человек), а в 17.30 ему предстояла встреча с президентом. Однако около трех дня д'Эстену доставили от Брежнева послание, в котором тот просил его перенести встречу на 18 часов. Причем никаких объяснений по этому поводу Брежнев не давал. Президент согласился. Но спустя час от гостя приходит новая депеша: на этот раз с просьбой перенести беседу на 18.30. "Что за ерунда?" – выругался про себя президент, который никак не может врубиться, что происходит. Кто-то из помощников высказывает предположение, что Брежнев занемог (так оно и было), но д'Эстен этому не верит – ведь утром генсек выглядел вполне нормально. Значит, здесь таится какая-то интрига. Как пишет сам президент в своих мемуарах, "если произойдет утечка информации, тогда легко предсказать комментарии: "Брежнев заставляет ждать. Жискара! Никогда он не позволил бы себе такого отношения к де Голлю! Он явно хочет показать, какая между ними разница". Я передаю через генерального секретаря Елисейского дворца свой ответ: если мы хотим, чтобы у нас было достаточно времени для переговоров, откладывать их начало крайне нежелательно. Я буду ждать господина Брежнева в 18 часов в условленном месте…

Я поджидаю Брежнева на пороге. Теплая встреча. Он обеими руками берет мою руку и трясет ее, обернувшись к переводчику. Он выражает свою радость по поводу нашей встречи, уверенность в том, что "мы сможем хорошо поработать на благо советско-французского сотрудничества".

Через какое-то время я вижу, с каким усилием он произносит слова. Когда его губы двигаются, мне кажется, я слышу постукивание размякших костей, словно его челюсти плавают в жидкости. Нам подают чай. Он просит воды. Его ответы носят общий характер, скорее банальны, но звучат справедливо. Я понимаю, что он предпочитает не выходить за рамки знакомых ему тем. Он сожалеет об уходе Никсона…

Дикция Брежнева становится все менее разборчивой. Все то же постукивание костяшек. Мы говорим уже пятьдесят минут. Я это отмечаю по своим часам, съехавшим на запястье. Однако если вычесть время, затраченное на перевод, то беседа длится вдвое меньше. Внезапно Леонид Брежнев встает – в дальнейшем я еще не раз столкнусь с этой его манерой – и тотчас же направляется к выходу. Он что-то говорит переводчику, вероятно, просит открыть дверь и предупредить адъютанта, который, как я догадываюсь, находится где-то совсем рядом. Как только Брежнев делает первый шаг, он перестает замечать присутствие других людей. Главное – контролировать направление движения.

– Мне нужно отдохнуть, – говорит он, расставаясь со мной, – вчера во время перелета было очень ветрено. Мы ведь еще увидимся за обедом…"

Визит Брежнева во Францию продлится до субботы 7 декабря. Аккурат в тот же день заболел мой отец – простудился на работе. Вообще простуда – профессиональное заболевание автослесарей, которые часами не вылезают из автомобильных ям с их сквозняками. Мой отец не был исключением из правил, однако он всегда старался переносить свои заболевания на ногах. А в том декабре он впервые на моей памяти свалился с температурой в постель (видимо, этим мне те дни и запомнились). Помню, я вернулся из школы, увидел отца, лежащим в кровати с градусником под мышкой, и несказанно удивился. Я-то привык видеть его вечным живчиком, все время куда-то спешащим.

И еще те декабрьские дни в моей памяти ассоциируются с пластинкой фирмы "Балкантон" под названием "Глобус", на которой были собраны лучшие песни западных исполнителей последних двух лет. Среди звучащих на виниле артистов были: "Роллинг Стоунз", АББА, а также "Мидл оф зе роуд", "Статус-кво", Сони и Чер и др. Этот диск я впервые услышал аккурат в самом начале декабря, будучи на дне рождения у своего одноклассника Сергея Злобина. Помню, кроме меня, именинник пригласил к себе на Казаковку, 25 еще нескольких наших одноклассников, среди которых были и девчонки. Одна из них и принесла этот "винил", с гордостью сообщив, что купила его по счастливой случайности (поскольку наша родная фирма грамзаписи "Мелодия" никогда не отличалась оперативностью, ей приходилось приобретать подобные сборники свежих хитов у своих партнеров по соцлагерю). Лично меня больше всего из услышанных хитов потрясла песня "Энджи" в исполнении "Роллингов", которую мы ставили чаще других, поскольку длилась она нескончаемо долго и под нее можно было лишний раз станцевать с понравившейся девушкой медленный танец. Кстати, сам я тогда оконфузился: слишком плотно прижался к партнерше, и мое пробудившееся естество ввергло ее в такую краску, что это стало заметно всем присутствующим. А было-то нам в ту пору по 12–13 лет.

И все же главные мои помыслы в те дни были заняты другим – я впервые встал на коньки. Будучи вот уже несколько лет помешанным на хоккее, я, к своему стыду, до сих пор не умел кататься на коньках. И это при том, что буквально в десяти минутах ходьбы от моего дома, на территории Института физкультуры ("физтика", как мы его называли), существовал прекрасный каток, который летом служил футбольным полем. И кто знает, сколь долго я бы не умел кататься на коньках, если бы не Суперсерия-74, которую я не отрываясь наблюдал на голубом экране. Чуть ли не на следующий день после ее завершения я стал одолевать родителей слезными мольбами выделить мне из семейного бюджета деньги на коньки, пускай даже самые завалящие. Видимо, последний аргумент и сыграл свою роль – мне разрешили купить "гааги" всего лишь за 14 рублей. Однако моему счастью в тот момент не было предела. В начале декабря я впервые вышел на лед "физтика" на коньках.

В павильонах "Мосфильма" Георгий Данелия продолжает работу над комедией "Афоня". Как мы помним, в конце ноября съемки на некоторое время прервались из-за того, что на съемочной площадке отсутствовали двое основных актеров: Леонид Куравлев (он был болен) и Евгений Леонов (уезжал на съемки в Прагу). После того как оба они наконец объявились, работа продолжилась. В начале декабря снимался эпизод, где Афоня приводит своего нового знакомого – штукатура Колю – к себе домой, но его возлюбленная (Нина Русланова) встречает их весьма недружелюбно. "Ты кого в дом привел?" – вопрошает она у Афони. После того как Коля никак не может вспомнить свою фамилию, Афонина невеста выкидывавшего из квартиры. Афоня пытается ее умаслить: "А я тебе духи купил марки "Москва". Однако, не найдя их в кармане, удрученно заключает: "Точно помню, что покупал". – "Ты их выпил… вместе с Колей", – горько констатирует возлюбленная. И, влепив Афоне звонкую пощечину, уходит от него, громко хлопнув дверью.

Популярная рок-группа "Араке", которая работает в Театре имени Ленинского комсомола, обрела нового вокалиста – им стал 20-летний Сергей Беликов. В течение последних четырех лет он играл в вокально-инструментальном ансамбле в родном для него городе Красногорске и, прямо скажем, даже и не надеялся пробиться куда-нибудь выше. Но, с тех пор как его ВИА стал выступать на местной танцплощадке, слава о голосистом вокалисте докатилась и до Москвы. И вот однажды в Красногорск специально приехал один из работников Ленкома, который, послушав Беликова, пригласил его перейти в "Араке". Упускать такой шанс парень, естественно, не стал. Вскоре его имя станет известно всей стране, однако об этом я расскажу в свое время.

В декабре Андрей Миронов связал свою судьбу с актрисой Театра Советской Армии 33-летней Ларисой Голубкиной. Как мы помним, в октябре Миронов съехал с кооперативной квартиры на улице Герцена, где около года проживал со своей законной супругой Екатериной Градовой и дочерью Машей, к родителям на улицу Танеевых. А уже спустя полтора месяца сошелся с Голубкиной.

Как вспоминает сама Голубкина, Миронов был в нее влюблен еще в пору ее студенчества и дарил ей корзины цветов. Но Голубкиной он в ту пору хоть и нравился, но не настолько сильно, чтобы влюбиться. На протяжении последующих десяти лет Миронов четырежды (!) делал ей предложение руки и сердца, но каждый раз получал Отказ. В начале 70-х Голубкина вышла замуж за физика Николая Арсеньева-Щербицкого и в сентябре 73-го родила от него девочку – Машу Голубкину. Однако на момент рождения ребенка отношения между возлюбленными уже разладились, и они расстались. А в декабре 74-го на горизонте Голубкиной вновь возник Миронов. По ее словам: "Я вышла за Андрюшу, когда мне было уже за тридцать, но я считаю, что это мой первый брак. Все, что происходило до этого, – просто несерьезно…"

В четверг, 12 декабря, в газете "Советский спорт" были опубликованы выдержки из интервью гроссмейстера Виктора Корчного, которое он дал десять дней назад журналисту югославского агентства ТАНЮГ Б. Кажичу. Как мы помним, в конце ноября Кориной проиграл претендентский матч Анатолию Карпову и теперь делился своими впечатлениями о сопернике. Кориной заявил: "В матче я не играл слабее противника. Остаюсь при своем убеждении, что по силе и по таланту я не уступаю Карпову. Повторяю, его шахматный арсенал весьма беден. Не могу сказать, что моего противника ожидает блестящее будущее…"

Эти и другие высказывания Корчного тут же прокомментировал другой гроссмейстер – Тигран Петросян. В частности, он сказал: "Будьте объективны, Виктор Львович! Вы уступили Карпову в матче потому, что играли хуже, чем он!" Это интервью будет дорого стоить Корчному.