Текст книги "Похититель Солнца (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 76 страниц)

Кольтира временами бывал вполне приятным парнем: с ним интересно было поговорить, он изредка мог, ничего не требуя взамен, оказать услугу и даже первым предложить помощь. Но смены периодов его невыносимой вредности и нормальности были совершенно непредсказуемыми. Этас прекрасно понимал, почему Сильвана, знающая лучшие и худшие проявления характера своего бывшего любовника, не могла решить, хочет ли связываться с ним снова. Она говорила, что их роман длился больше года. Сам Этас столь долго не смог бы терпеть близкое общение с таким типом, но Темная Госпожа на то и королева, что может на время услать утомившего своими выкрутасами подданного с глаз подальше.

– Так ты мне пургу гнал, что темную магию не используешь? – внезапно поинтересовался Кольтира. – Или ты только недавно начал?

– Я не использую! – возмутился рыжий. Он подумал о сильванином подарке, но носить артефакт и использовать темные заклинания это совершенно разные вещи. Для первого не обязательно было вообще владеть магией. – С чего ты взял?

Кольтира повернулся к нему и, не сбавляя шаг, больно ткнул пальцем в середину груди Этаса, как раз туда, где висели спрятанные под одежду амулеты. Лихо он почуял. Роммат заметил запрещенную штучку только когда увидел, как Этас раздевается. Взял посмотреть, изучил плетения и задумчиво прокомментировал: «Неожиданный выбор». Рыжий тогда смутился и торопливо признался, что это подарок Сильваны, и он не мог его не взять. Великого магистра объяснение удовлетворило, а Этас про себя порадовался его удивлению. Аллерия говорила рыжему, что у нее есть такой же амулет, и она тоже была вынуждена его принять, чтобы не расстраивать Сильвану отказом. Раз Роммат об этом не знал, значит, у него с Аллерией были не настолько близкие отношения. Нет, это просто замечательно, что кузина с Ромматом друзья, просто рыжий хотел быть уверенным, что они только друзья.

Этас велел себе не отвлекаться на посторонние мысли, тем более, такие глупые как параноидальная ревность. Итак, похоже, темномагический амулет легче замечали те, кто сам баловался запрещенной магией. Отлично, теперь Этасу будет что ответить тем, кто посмеет обвинить его в нарушении закона.

– Это подарок, отказываться было невежливо, – рыжий уверенно озвучил Кольтире уже однажды сработавшую отговорку. Тот, прищурившись, странно покосился на него, но развивать тему не стал.

С Рассветной улицы они свернули налево. Здесь скверы, сады и живые изгороди вдоль дорожек были неухоженными, заросшими, дома – по большей части все еще заброшенными, а те, что имели хозяев, были защищены достаточно мощными заклинаниями. Видимо, от презренных.

Несмотря на теплый денек, Этасу пришлось наложить на мантию согревающие чары. Орки в Молоте Агмара не преувеличивали – рядом с Кольтирой воздух действительно становился немного холоднее. А вот их предположения, будто в менее суровом, чем Нордскол, краю под ногами рыцаря смерти земля и трава будут покрываться льдом или погибать от темной магии, оказались ошибочными. Выбивающимся между камней мостовой травинкам, задевающим головы прохожих тонким веточкам лиственниц и цепляющимся за ноги придорожным мироцветам, было совершенно наплевать, насколько жив эльф, касающийся их.

Дом Кольтиры, унаследованный им от родителей, был не слишком большим. Изящное двухэтажное здание с садом и искусственным водоемом. Крыша дома была синей – арканной магией Кольтира не владел, поэтому не превратил ее в более современную красную. Насколько рыжий понял из его рассказов, здание простояло нежилым десять лет. Не такой большой срок, чтобы стать непригодным для жизни, но многое было разрушено бандами мародеров-презренных. Забор, беседка и крыльцо были восстановлены не с помощью заклинаний, а вручную. Странно, рыжему казалось, что умеющего обойтись без магии мастера найти сложнее и дороже.

Своего друга Тассариана, тоже рыцаря смерти с льдистыми глазами, но представителя человеческой расы, Кольтира представил только по имени – наверно, тот был незнатного рода. Сообщил о нем лишь то, что Тассариан был по происхождению лордеронцем. Также Этас познакомился со скелетом-дворецким по имени Лурид. На костях Лурида не было плоти совсем, поэтому он больше походил не на жуткого ожившего мертвеца, а на учебное пособие из кабинета целительской магии, на которое какой-то шутник нацепил рогатый шлем и некоторые другие фрагменты доспеха.

Кольтира представил рыжего «архимаг Этас Похититель Солнца», подчеркнув интонацией ранг. В Драконьем Погосте Кольтира спрашивал, почему он предпочитает, чтобы к нему, главе древнего и уважаемого рода, обращались не по титулу, а по рангу, и Этас подробно разъяснил ему разницу в почетности между личными заслугами и правом рождения. С тех пор Кольтира обращался к нему чаще всего не по имени, а именно «архимаг», причем с насмешливо-пренебрежительной интонацией. А вот своему другу представил как полагается, официальным тоном и с соблюдением правил этикета. Чуть позже Этас понял, что это было вовсе не проявлением привитых родителями хороших манер.

Лурид принес чаю и пирожных и удалился, оставив чародея и рыцарей смерти втроем. Общаясь с Кольтирой в Молоте Агмара, рыжий был уверен, что не наберется смелости встретиться с ним лично. Однако после экскурсии по Подгороду не чувствовал никакого напряжения. Просто встреча с приятелем и знакомство с его другом – что такого особенного, помимо черного юмора и периодически изрекаемых грубостей одного из собеседников?

– Этас, а откуда… – начал Тассариан, но был перебит своим другом.

– Ты какого упыря к нему по имени обращаешься? Вы что, друзья? – надменно осадил его Кольтира. Логично было бы предположить, что Ткач Смерти, требующий почтительности к Этасу, но сам позволяющий себе и более панибратское обращение, считал рыжего своим другом. Но на самом деле Кольтире просто нравилось тыкать носом окружающих в их ошибки и вообще изрекать неприятные комментарии. – Архимаг в Совет Шести входит, они там в шесть рыл государством управляют!

В шесть… рыл? Этасу было удобно делать вид, что разница в положении между ним, архимагом Совета, и простыми наемниками не имеет значения в личном общении. И если уж Кольтире вздумалось акцентировать на этой разнице внимание, так мог бы сделать это с большим уважением!

«Сама удивляюсь, как не прибила его». В каком стиле, интересно, Кольтира с Сильваной общался?

Тассариан спокойно принял поправку к сведению.

– Архимаг Этас, а вы откуда Сильвану знаете?

Когда Кольтира вслух удивился, что Этасу хватило смелости прийти к рыцарю смерти в дом, рыжий кратко упомянул о том, как уже развлеклась, пугая его в Подгороде, Сильвана. Так что вопрос был неудивителен.

– Мы…

– Естественно, они знакомы, – перебил его Кольтира. – Архимаг политик, они там все друг друга знают.

Он бросил на Этаса предостерегающий взгляд. Знает, что он Королеве Банши родственник, но не хочет, чтобы об этом знал Тассариан? Почему? Рыжий на всякий случай решил не возражать.

– Кстати, Тассариан, Сильвана просила передать вам привет, – вспомнил Этас.

– Мне?

– Почему ему? – дружно удивились рыцари смерти.

Этас замялся. Он думал, что Сильвана посылала «привет» со смыслом, и этот смысл Тассариан сам поймет.

– Эм… Она на него сердится, – нашел он, наконец, достаточно дипломатичную формулировку.

– А на меня? – возмутился Кольтира. Похоже, он уехал не для того, чтобы Сильвана попросила его вернуться, а для того, чтобы она позлилась. Видимо, и впрямь, приревновал и обиделся. И что теперь ему ответить?

– А что, хочешь, чтобы и на тебя? Знаешь, злить Сильвану не всегда безопасно, она и отмстить может. А мстит она со вкусом и с фантазией, – Этас улыбнулся, припоминая ее педагогические кары Верисе. Нарываться на Сильвану глупо, она ведь даже о казни за дезертирство подумывала. Но сообщать об этом рыжий не хотел: вдруг таким образом испортит им шанс на примирение.

– Нет, подожди, – не мог угомониться Кольтира. – Она так и сказала, что не злится на меня?

Этас вздохнул. Этому парню, что, не-жизнь не мила, если он не настроил против себя всех, кого можно?

– Сильвана сказала, что ты поступил глупо и… безосновательно, – аккуратно выразился Этас. Обсуждать сильванины дела в присутствии Тассариана не хотелось. Они с Кольтирой друзья, тот, возможно, уже все рассказал ему, но это не повод сплетничать о том, как некрасиво с ней поступил любовник. – Слушай, может, ты ей напишешь письмо, и вы сами разберетесь? Или можно телепортироваться в Подгород, и все выяснить нормально.

Этас даже был готов помочь ему с телепортацией. Может, помирятся. Кажется, Сильвана хоть и утверждала, что устала от его выходок, была не против возобновления отношений. По крайней мере – не однозначно против. Впрочем – не его дело. Сами разберутся.

– Не надо, – мрачно заявил Тассариан.

Кольтира надменно покосился на него. Мол, что за насекомое посмело тут рот открывать. Демонстрация высокомерия не возымела особого эффекта. Тассариан вперил в своего друга тяжелый угрюмый и упрямый взгляд, отчего стал казаться значительно старше. Наверно, широкая борода как раз и имела назначение визуально прибавить Тассариану лет. Он же теперь не становился более зрелым на вид. Сколько ему было в момент смерти, интересно? Явно не больше тридцати, морщин-то нет, молодое лицо. Борода у человека была короткая, ровно подстриженная, но свою задачу делать его старше выполняла, плюс частично скрывала мимику, хотя вряд ли это было нужно такому спокойному флегматичному парню.

– Я подумаю, – медленно проговорил Кольтира, обращаясь к рыжему, но краем светящегося льдистым светом глаза наблюдая за злящимся другом.

Этас, от греха подальше, перевел разговор на нейтральную тему, обстановка разрядилась.

Оказывается, худших проявлений невыносимости Кольтиры рыжий еще не видел. С Тассарианом тот разговаривал презрительно, как надменный аристократ с прислугой или деревенщиной. С Этасом же, наоборот – как разбойник с большой дороги, развязно и нередко грубо. Сейчас, когда разговор велся между тремя собеседниками сразу, Кольтира все равно ни разу не запутался в выражениях и интонациях. Наверно, свойственные ему конфликтность и чувство противоречия были столь сильными, что он выбирал наиболее раздражающую манеру разговора инстинктивно.

Манерам Тассариана и впрямь недоставало лоска, но в целом – некритично, не во дворце же. Возможно, сам Кольтира его и облагораживал своими постоянным придирками. Тассариан к выходкам своего друга относился философски. Не возражал, не обижался, но и не игнорировал. Отвечал спокойно, размеренно и доброжелательно, чем-то напоминая терпеливого родителя, и ни разу не вышел из себя, хотя кое-кто явно его провоцировал. Однако когда Кольтира принялся в своей бесцеремонной манере флиртовать с Этасом, Тассариан зло сощурился, мигом напомнив рыжему, что рыцари смерти вообще-то задумывались как отнюдь не милые и дружелюбные создания. Сомнения в характере «дружбы» между рыцарями смерти развеялись окончательно. То-то Сильвана злилась на этого человека.

Тассариан в разговоре упомянул, что они с Кольтирой дружат уже давно, с самой Третьей войны. А Кольтира никогда не говорил о нем в Молоте Агмара, и у рыжего создалось впечатление, что у него вообще нет друзей. Странно. Когда человек отошел, Этас тихо шепнул Кольтире:

– А я думал мы с тобой пришли к согласию в вопросе, что нам не нравятся бородатые человечес…

– Архимаг! Не проекция, – угрожающим тоном напомнил Кольтира. Воздух в доме, казалось, стал холоднее, а магическая энергия, темная, пугающая, колючая, уплотнилась вокруг рыцаря смерти. – Думай дважды, прежде чем вякнуть!

Рыжий сердито сощурился, недовольный, что ему затыкают рот, но пререкаться не стал. Ладно, не его дело. Дразнить Кольтиру, безопасно находясь рядом в виде проекции, было весело, но, он прав, при личной встрече от этого занятия лучше воздержаться.

Когда Этас уже собирался уходить, Тассариан поинтересовался, как, по его мнению, Сильвана может отомстить. Рыжий задумался. Это будет что-то аналогичное проступку, скорее всего. Или что-то, что навсегда отобьет желание поступать так снова.

«А может, это его дружок что-то про меня наплел», – вспомнил Этас слова кузины. Вполне возможно, что этот Тассариан не такой безобидный тип, каким хочет казаться. Так может и не стоит помогать ему избежать мести Сильваны? Рыжему вообще не хотелось встревать в ее дела.

– У Сильваны хорошая фантазия, пытаться угадать конкретные действия бесполезно, – пожал он плечами. – Ну… например, если в ближайшее время застанете Кольтиру в компрометирующей ситуации, помните, что это может быть ее месть. И сами постарайтесь в такую ситуацию не попадать.

– Мне кажется, Сильвана не ограничится просто провокацией ссоры, – засомневался Тассариан.

Да Этасу-то откуда знать, как далеко она зайдет?! Он у Сильваны никогда парней не уводил!

– Мы скоро отправляемся в Призрачные земли, – сообщил Этасу Кольтира на прощание. – Сначала в Анклав Странников, потом, скорее всего, к Смертхольму. Можешь птичек своих присылать, только я не всегда смогу ответить.

Рыжий кивнул и протянул ему руку, чтобы попрощаться, и только потом запоздало вспомнил, что у немертвых не принято касаться других без необходимости. Однако Кольтира в кой-то веки проявил тактичность, сделал вид, что не заметил его ошибки, спокойно пожал руку в ответ. И на несколько мгновений задержал его ладонь в своей. Рыжий мог бы счесть бы это заигрыванием и проявлением интереса к своей персоне, если бы не заметил его брошенный искоса взгляд на Тассариана.

Не-е, пожалуй, Кольтире лучше не возвращаться к Сильване. А то он ее совсем достанет, и она точно его прибьет!

========== Глава 59. Первый день отпуска ==========

Этас с подозрением покосился на Халдарона. Что он задумал? Генерал даже не потрудился нарисовать на лице свой излюбленный невинный вид: уголок рта приподнялся в предвкушающей ухмылке, а вот взгляд был внимательным, цепким, серьезным.

Почти пять месяцев прошло с того злосчастного пари, когда Этас проиграл ему желание. Все это время Халдарон не давал забыть о долге, но и не настаивал на исполнении своих извращенских вариантов. Этас предполагал, что генерал просто ждет, пока он расстанется с Ромматом, и тогда можно будет загадывать желания из разряда тех, что исполняются в постели. А теперь, не дождавшись, придумал что-то другое.

Само по себе только что озвученное желание было сформулировано совершенно безобидно. Халдарон собирался в Анклав Странников и предлагал Этасу составить ему компанию в этом путешествии. Простота в исполнении выглядела заманчивой. Этас возьмет отпуск – все равно ему не светит провести пару недель где-нибудь на небольшом острове у Золотистого взморья наедине с Ромматом. Если кто-то поинтересуется, зачем его понесло в Призрачные земли, скажет, что летал навесить Аллерию. Логично, что он предпочел отправиться в компании друга и опытного следопыта, раз уж им по пути – все-таки те места еще не совсем безопасны.

Смущало рыжего только то, что они с Халдароном будут наедине в глухом лесу в течение недели. Собственно, сам озвученный срок уже настораживал – до Анклава можно было долететь на дракондорах за четыре дня. И если генерал запланировал добираться почти в два раза дольше, значит, будут длительные привалы. Нет, Этас, конечно, не подозревал Халдарона в недостойных намерениях, но если тот даст волю своим привычкам в «невинном дружеском общении», так за неделю же свихнуться можно будет.

Но долг есть долг, отдавать все равно надо. Согласиться, пока Халдарон не начал настаивать на чем-то более сложном и сомнительном?

– Хорошо, – сказал Этас. Халдарон кивнул, никак не прокомментировав его согласие, не поддразнив открывающимися перспективами. Более чем подозрительно.

Первый подвох открылся за стенами столицы, когда генерал вместо двух обычных дракондоров привел одного крупного.

– Такие даже троих могут нести, – уверенно заявил он.

Этас обреченно прикрыл лицо рукой. Во что он ввязался?

Халдарон сел позади Этаса, и рыжий был уверен, что тот будет распускать руки, пользуясь тем, что в полете, на большой высоте, чародей не рискнет отбиваться или использовать магию. Однако генерал в очередной раз его удивил. Одной рукой он держал поводья, а другой просто обнимал Этаса, и от этого теплого и уютного ощущения рыжий вскоре перестал ожидать проблем и совершенно расслабился, наслаждаясь путешествием.

Разговаривать было неудобно, зато можно было любоваться красотами лесов и озер Квель’Таласа. Телепортация экономила чародеям уйму времени, но, возможно, в то же время и обделяла в чем-то. Лишала возможности чаще видеть прекрасный солнечный край, такой как Леса Вечной Песни. В прежние годы рыжий нередко летал над Квель’Таласом вместе с матерью, когда они направлялись в имение Ветрокрылых: от элун’аранской телепортационной площадки туда было ближе. А в последнее время ему чаще выпадали полеты над Нордсколом – куда менее приятное занятие.

Путь Халдарон выбрал не прямой, а наиболее безопасный и живописный. Частые остановки позволяли не уставать, и первый день путешествия прошел весело и приятно, так что отведенный на выполнение желания отпуск, скорее всего, не будет потрачен впустую.

На ночь они поставили довольно просторную палатку. Установил ее Халдарон, а Этас укрепил магией, добавив чары сохранения тепла и, на всякий случай, защитные. Теплое укрытие и сохраняющие чары на коробке с продуктами позволяли не разжигать костер, но у живого огня вечером уютнее, да и в палатку лезть не хотелось.

Веселый непринужденный разговор постепенно угас сам собой. Этас, прислонившийся спиной к толстому стволу поваленного дерева, задрал голову и уставился на звезды. Как это нередко бывает после шумного и полного безмятежно-радостных эмоций дня, под вечер им завладела меланхолия. По крайней мере, Этас решил причиной хандры, нападавшей на него в последнее время чуть ли не ежедневно, считать именно усталость.

Меньше года назад он, поселившись в Квель’Таласе и начав считать себя талассийским чародеем, был уверен, что ни Город Звезд, ни секс с великим магистром ему не светят. Теперь Этас снова стал даларанцем, а один-два вечера в неделю проводил в постели Роммата, но на исполнение мечты это не походило совсем.

В Кирин-Торе Этас по-настоящему мог доверять только очень небольшому числу лиц, все из которых были син’дореями. А Роммату рыжий без сомнений доверил бы свою жизнь, но вот в их личных отношениях доверию, открытости – да что там, просто разговорам о личном! – места не было.

Даже сама вот эта поездка – уже показательный случай. Этас не стал ото всех скрывать, что отправляется с Халдароном. Но Роммату о поездке не говорил. Во время одного из их вечерних чаепитий, рыжий уже упоминал, что планирует короткий отпуск, но великий магистр никак не прореагировал. В результате Роммат легко мог узнать, куда и с кем собрался Этас, если бы поинтересовался у него самого или общих знакомых. Получалось вызовом и дерзостью, раз уехал, не предупредив. Можно даже было расценивать как провокацию ревности. Но Этас ли виноват, что у них такие отношения, что о своей жизни они друг с другом не говорят? Ну сказал бы рыжий, что неделю проведет с другом, а если бы Роммат поинтересовался, зачем он вообще эту совершенно ненужную и неинтересную информацию ему сообщает?

Уставившись в темное небо, рыжий не увидел, а только почувствовал, как Халдарон неслышно опустился на расстеленный на траве плед рядом с ним. Этас ощутил его горячее дыхание на своей шее и, одновременно, мягко охватившую его за коленку ладонь, но не пошевелился.

Его связь с Ромматом длилась уже почти год, пусть и с перерывом на военные кампании, однако прогресса в отношениях не наблюдалось. Этас прекрасно знал, что не нужен Роммату, и что самым разумным было бы прекратить эти отношения. Просто перестать приходить к нему. Великий магистр не потребует объяснений, не поинтересуется, почему рыжий не появляется у него и какова причина такого поведения. Этас уже сотню раз собирался разорвать эту связь, твердо говорил себе, что больше не придет – и все равно приходил.

Рыжий почувствовал, как Халдарон осторожно уложил его спиной на траву и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Сопротивляться не хотелось. Этас даже не отвел задумчивый взгляд от самой яркой звезды в созвездии Прыголапа, которая сейчас сияла в зените.

Если он сейчас переспит с Халдароном, то продолжение отношений с Ромматом станет невозможным. Можно даже ничего не говорить великому магистру об этом, рыжий сам, зная, что по-настоящему, всерьез изменил ему, не осмелится показаться ему на глаза. По крайней мере – в его доме, не на работе.

Сколько можно ждать, пока это мучительное чувство пройдет? Надо действовать самому.

Ободренный отсутствием возражений, Халдарон уже обнажил его живот и прочертил на нем дорожку из поцелуев. Пусть. Этас не был счастлив в отношениях с Ромматом, а сейчас ему предстояло пережить расставание, первый и самый болезненный период разрыва, а потом еще и периодические встречи в Ассоциации, когда оба будут делать вид, что никакие дела, кроме рабочих, никогда их не связывали. Пусть хоть Халдарон получит, наконец, желаемое и развлечется.

Руки генерала скользили по телу рыжего медленно, неторопливо, уверенно. И правильно, вся ночь впереди, кто им помешает здесь?

Этас виделся с Ромматом позавчера, прошло слишком мало времени, чтобы соскучиться, но от мыслей о предстоящем расставании уже мучительно болело в груди. Но ничего. Рыжий погрузится в работу по самые кончики ушей, и времени на переживания останется мало.

Жаль только, что отличный, эксклюзивно син’дорайский, способ притупить все болезненные чувства Этасу не подойдет. В последние недели рыжий, ведя дела с юным королем, заметил, что тот стал слишком отстраненным и безэмоциональным, будто решил во всем брать пример со своего наставника, особенно такого, каким тот был в период отсутствия Каэль’Таса в Азероте. Сначала рыжий подумал, что у Солнечной Малявки проблемы в любви – возраст-то как раз такой, чтобы впервые влюбиться в какую-нибудь гордую красавицу и страдать по ней, – а потом заметил, что у него пламя Скверны в глазах становится светлее, прозрачнее. Даже исходный цвет глаз – кажется, голубой или бирюзовый, уже стал просвечивать. Значит, не проблемы в любви, а очередной эксперимент: хочет проверить, можно ли избавиться от зависимости полностью. Этас проникся к Каэль’Тасу уважением: для отказа от Скверны нужна недюжинная сила воли и колоссальный энтузиазм ученого, чтобы из-за навалившейся от магического голода апатии не потерять интерес к эксперименту и не забросить его. Однако полностью Скверна из глаз короля не ушла: то ли он сорвался и все-таки пользовался волшебным потоком по чуть-чуть, то ли с самого начала планировал достичь вот такого пограничного состояния, чтобы продемонстрировать свое одинаковое отношения к син’дорай и квел’дорай.

Этас такой способ использовать не может, ему нужно быть син’дореем, чтобы быть своим среди Похитителей Солнца. Но ничего, у него есть работа, друзья. И семья.

Он справится. Ему придется. Нужно только отрезать путь назад, чтобы не было соблазна сдаться и опять прийти к великому магистру, где, исполнив свою роль постельной принадлежности, он снова сможет получить горячего чаю и неспешный разговор на отвлеченные темы. То, что при наличии хорошего воображения можно выдать перед самим собой за заботу и доказательства насквозь лживого утверждения «нас связывает не только секс»…

– Этас, ты чего? Да я же не заставляю тебя… – растеряно произнес Халдарон, убирая руки от его задницы.

Рыжий устало прикрыл глаза, ничего не отвечая ему. Глупый был план. Секс с бревном генерала не заинтересует, а изобразить энтузиазм и страсть Этас сейчас не сумеет.

Халдарон осторожным движением стер с его лица дорожку от слезы, сбежавшей по виску и оставшейся где-то в волосах. Он потянул Этаса за руку, помогая приподняться, и усадил к себе на колени, крепко, но бережно обняв. Рыжий молча вцепился ему в шею и уткнулся лицом в его плечо, едва удерживаясь от жалких, беспомощных рыданий.

Халдарон мягко, успокаивающе гладил его по голове.

– Все плохо?

Этас кивнул, не доверяя голосу. И незаметно вытер еще одну налипшую на ресницах слезу.

– Так уйди от него.

– Думаешь, я не пытался?! – прозвучало высоко и истерично. Рыжий постарался дышать медленнее.

Этас презирал себя, за то, что теряет уверенность и надежду, и одновременно – за то, что продолжает на что-то надеяться и не разрывает эту связь. Он никому о проблемах с Ромматом не рассказывал, даже в пьяном виде только однажды обсудил с Хаторелем один вопрос, не называя имен. И от себя старался гнать грустные мысли, так было легче. Потребность поделиться с кем-то, получить утешение, просто быть услышанным и понятым временами становилась нестерпимой, и с Халдароном, которому ничего не нужно было объяснять, который мистическим способом все понимал сам, все труднее становилось держать все в себе.

Нечего сопли распускать, и так уже генерал с ним как с дитем малым возится.

– Он тебя заставляет? – с непонятной, настораживающей, интонацией спросил Халдарон.

Заставляет? Если бы! Роммат не расстроится, если рыжий перестанет приходить. После возвращения из Огриммара Этас не появлялся у него в доме больше двух недель. Дольше не приходить побоялся, и так думал, что тот теперь не пустит его. Но великий магистр ничего не сказал и никак не изменил своего обычного поведения, будто и не заметил этого перерыва.

– Нет! – зло всхлипнул Этас. – Ему вообще наплевать!

– Он идиот, – с отвращением произнес Халдарон. – Уходи от него, рыжий. Бросай… А я буду рядом. Я помогу тебе о нем забыть…

Вкрадчивый голос согревал и успокаивал. Халдарон был совершенно прав, он говорил правильные и разумные слова. Вот только идиотом был не Роммат. Эту роль надолго застолбил за собой Этас.

– Я не могу, – бессильно проговорил он. Признавать поражение, свою слабость и безволие, было горько, стыдно и отвратительно, но рыжий уже привык делать это в своих мыслях. – Я люблю его, понимаешь?

Генерал глухо выругался.

– Этас, он уб… – Халдарон запнулся, словно хотел сдержать ругательство, но продолжил, – ублюдок.

Этас пожал плечами. Ну и что из этого? Он знал, что великий магистр не знатного рода, так какая разница, законнорожденный или нет? Своего положения в обществе Роммат добился сам, и оно теперь было так высоко, что на происхождение всем уже плевать. Или Халдарон имел в виду переносный смысл слова – низкие моральные качества, отсутствие благородства?

– Он не заслуживает твоей любви.

Рыжий тихо вздохнул. Если бы все было так просто. Если бы Роммат был пустым, поверхностным эльфом, не заслуживающим ни уважения, ни любви – наподобие отца Этаса, – то рыжий, как и его мать, смог бы, обязательно смог сбежать от него подальше. Отряхнулся бы от этой глупой влюбленности, как от налипшей на мантию пыли, и забыл бы или заменил кем-то другим, потому что таких – хорошеньких, но никчемных эльфов, – полно в обеих чародейских столицах. Выбирай любого, такие паразиты обычно не отказываются от возможности потянуть с кого-то, как волшебный поток, силы, время, чувства, надежды на перемены к лучшему.

Однако Роммат был не таким. У него был сложный и чрезмерно замкнутый характер, но во всем остальном он вызывал только восхищение. Дело не в том, заслуживал он любви или нет. Он просто в ней не нуждался. Более того, чувство Этаса только досаждало ему.

Недавно Роммат пришел еще более мрачный и неразговорчивый, чем обычно. Этас его дома сразу не застал, но, воспользовавшись давним разрешением заходить в его отсутствие, остался ждать. Великий магистр, едва зайдя в дом, уставился на рыжего странным, нечитаемым взглядом, и Этас уже опасался, что совершил ошибку, дождавшись его сегодня, и сейчас это разрешение у него отберут. Однако великий магистр отчего-то вдруг спросил, почему Этас продолжает приходить к нему и терпеть такое отношение.

Рыжий, ничего не понимая, ожидал какого угодно продолжения. Запрета приходить, насмешек в отсутствии гордости, любой другой гадости. А с другой стороны, эти вопросы – не были ли они попыткой прояснить, наконец, что за отношения их связывают и какое у них будущее? Значит, Роммату не все равно? Иначе зачем спрашивать?

О том, что любит его, рыжий говорил Роммату всего несколько раз, а потом прекратил, видя неприязненную реакцию на эти слова. Последний раз – еще до начала кампании на Острове Грома. Поэтому сейчас рискнул напомнить, за что тут же был в очередной раз вознагражден званием идиота.

В тот вечер Роммат вел себя странно. Не только изменил своей привычке вести разговоры после секса, а не до, так еще потом, встав с постели, вообще забыл о существовании Этаса. Рыжий, старательно пряча обиду, хотел было уйти, но великий магистр усадил его рядом с собой и велел остаться.

Остаться – не просто, как обычно, задержаться на часок, а остаться на ночь. Не в постели великого магистра, разумеется. В гостевой комнате. Утром Этасу сквозь сон почудилась сильная, теплая рука, потрепавшая его по волосам, но когда он открыл глаза, Роммат стоял в дверях. Он сухо кивнул в ответ на пожелание доброго утра, накормил Этаса завтраком и выпроводил. Причем поцелуй на прощание рыжему пришлось выпрашивать.

Но все равно Этас понадеялся…

Подумал, что сам был недостаточно внимателен и терпелив, что не замечал, когда Роммат начинал относиться к нему лучше, что сам в своих попытках не показывать слишком много эмоций закрылся от него и не заметил признаков прогресса.

Великий магистр постоянно держал с ним дистанцию, и, устав от бессмысленных надежд, Этас и сам стал поступать так же. Неудивительно, что отношения зашли в тупик, и как здорово, что Роммат сумел сделать шаг ему навстречу.

И пусть не в следующий визит, а только через несколько недель, Этас будет засыпать, утомленный страстью, в его постели, в его объятьях.

«Останься». Достаточно одного короткого слова, чтобы твердо принятое решение, – ни на что больше не рассчитывать и не надеяться, – следовать которому удавалось уже не один месяц, было позабыто.

Напрасно.

В тот раз это было только исключение, и в следующую встречу, когда Этас замешкался, не зная, прощаться или дождаться разрешения остаться, Роммат спокойно сказал слова прощания первым, хоть на улице и была уже глубокая ночь. Какая бы причина не побудила великого магистра в прошлый раз позвать его остаться, дело было вовсе не в том, что тот решил, наконец, принять его чувства и попробовать начать нормальные отношения.