Текст книги "Похититель Солнца (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 76 страниц)

– Его высочество в курсе, он будет сообщать вам о встречах с Праудмур заранее.

– Хорошо.

Архимаг Роммат прав, следить надо. Но неужели он доверяет рыжему настолько? Разве Этас – не наивный идиот, по его мнению? Вряд ли великий магистр в восторге от такой кандидатуры, он бы с удовольствием кого-нибудь отправил последить и за Этасом заодно, но больше никого в беседу правителей не допустят. Не Модеру же ему просить. Рыжему вот даже нередко приходится стражников оставлять за дверью, потому что обсуждается секретная информация.

Интересно, а что сам принц думает обо всей это затее? Согласиться и четко осознавать необходимость данной меры – это же разные вещи. Насколько рыжий помнил себя в таком возрасте, подобный контроль показался бы ему оскорбительным. Рыжему совершенно не хотелось оказаться в немилости у его высочества, но великий магистр явно не примет отказа, тем более, по такой причине. Надо будет как-то изворачиваться…

– Все беседы хорошо запоминайте. По их окончании сразу же будете мне докладывать.

А, вот в чем дело. Ну, тогда все ясно. Вот она – суть задания. Запоминать и докладывать. Попросту – шпионить. Впрочем, так даже лучше, не придется самому подбирать максимально тактичные выражения, чтобы объяснить принцу, что в таком-то и таком-то вопросе его подружка его немного надувает.

– Я понял, магистр Роммат.

– Хорошо, – великий магистр внимательно посмотрел на Этаса и кивнул, давая понять, что беседа окончена.

Этас поднялся. Ну и раз уж мы уже все решили… Он глянул на архимага Роммата вопросительно. Ему, наверно, не понравится, если рыжий полезет к нему в Ассоциации? Хмурый предупреждающий взгляд был достаточно красноречивым ответом. Этас принял надменный «не-больно-то-и-хотелось» вид и, идеально равнодушным тоном попрощавшись, вышел из его кабинета.

Итак. Этас сказал, что будет служить Квель’Таласу, и уже получил от главы всех талассийских чародеев задание. Теперь он уже точно и безо всяких «натяжек» – спит со своим начальником.

Троллья задница, что тут еще скажешь!

Рыжий честно намеревался выдержать неделю до следующей встречи, но потом подумал, что если будет приходить к великому магистру слишком редко, то тому тяжелее будет привыкнуть к присутствию рыжего в его жизни. Поэтому – пять дней.

Великий магистр в этот раз снова не позволял Этасу ничего больше, а вот себе – вполне. Вернувшись вечером от него, рыжий удовлетворенно разглядывал в зеркале следы то ли поцелуев, то ли укусов. Процесс получения этих отметин был не слишком приятен, Этасу нравилось подобное, но не тогда, когда делалось с такой силой. Зато сам факт! Может, рыжий сейчас, как впервые влюбленный юнец, видел то, чего нет, но все ведь знают, для чего эльфы оставляют такие следы на теле того, с кем ложатся в постель!

Такие отношения у Этаса были впервые. Он никогда не позволял своим любовникам столь категорично диктовать условия. Но сейчас строго велел себе запастись терпением. У них все еще не те самые отношения, их двоих даже нельзя назвать любовниками в полном смысле слова. Великому магистру нужно время, поэтому не стоит торопиться.

Однако не торопиться и терпеливо мириться с ограничениями – это не так просто. Этас хотел прочертить пальцем по линиям магических татуировок архимага Роммата, которые уже давно притягивали его взгляд, и прикоснуться к которым чесались руки. Но великий магистр недовольно глянул на него и даже завел руку рыжего ему за спину, чтобы уже точно не позволял себе лишнего. Этас во время поцелуя хотел расплести ленту на его хвосте, запустить пальцы ему в волосы, или хотя бы просто коснуться их, узнать, каковы они на ощупь – не позволил. Обидно.

Их нынешние отношения очень напоминали те, что были у них до событий на Квель’Данасе: сотрудничество может вестись только на условиях великого магистра. Принимай их или проваливай. Надо подождать, в тысячный раз повторял себе Этас. Он очень старался не надоедать своими визитами, да и гордость не позволяла показать, что эти встречи так важны для него.

Начались их отношения ужасно, но рыжий ясно видел, что все меняется к лучшему. Когда Этас пришел к великому магистру в шестой или седьмой раз, тот начал обращаться к нему на «ты». Ответного права наглому мальчишке, разумеется, никто предоставить и не подумал, но все равно это событие рыжий считал важным знаком. Хоть и говорили они между собой мало, каждый раз слыша, что Роммат обращается к нему неофициально, рыжий праздновал маленькую победу.

Роммат. Этас мысленно перекатывал его имя на языке, пробовал на вкус, но так и не осмелел настолько, чтобы произнести вслух вот так, безо всяких приставок в виде ранга.

Но больше всего он радовался, когда как-то раз, поднявшись с постели, великий магистр вместо того чтобы как обычно выпроводить Этаса, предложил ему чаю. Рыжий давно ждал возможности поговорить со своим любимым о чем-нибудь, не касающимся работы и политики. Да и отношениям пора бы становиться чем-то большим, чем просто секс. Но застольный разговор вышел неловкий, Этас нервничал и, похоже, это даже было заметно со стороны, иначе с чего бы вдруг на лице Роммата появляться снисходительной усмешке?

Это приглашение на чай не стало исключением, вызванным, например, внезапным хорошим настроением великого магистра. Теперь эти минуты после секса стали самым любимым и долгожданным моментом их встреч. Роммат был интересным собеседником, и (вот неожиданность!) он внимательно выслушивал мнение Этаса. Дела они не обсуждали ни разу, великий магистр предпочитал поговорить на какие-нибудь отвлеченные темы, например о магических науках или народах Азерота и Запределья. За саму возможность просто сидеть вот так рядом с ним, чуть касаясь бедром его бедра, пить горячий чай с элун’аранской выпечкой и слушать его голос, Этас был готов терпеть любые его требования и обычную неразговорчивость. Нередко во время визитов Этаса первые слова Роммата, обращенные к нему, были произнесены уже как раз после секса. Великий магистр в такие моменты общался с ним без своей обычной замкнутости и надменности, но все равно и не улыбался, разве только слегка приподнимал краешек губ, изображая улыбку или, скорее, усмешку. И по-прежнему без малейшей неловкости выпроваживал Этаса, когда считал, что встреча окончена.

В одну из таких бесед они затронули тему ша и разговор неизбежно перешел на обсуждение совместного исследования пандарийского артефакта. Впечатления от этого случая, не особо приятные, но теперь – весьма возбуждающие, Этас с удовольствием перебирал в памяти с тех пор, как понял, что испытывает влечение к великому магистру.

Удивительно, но оказалось, что у участников эксперимента немного различались воспоминания. Рыжий, сам пугаясь собственной наглости, рискнул спросить у Роммата, действительно ли он хотел убить его тогда.

– У меня не было такой цели, – усмехнулся великий магистр. Он ненадолго замолчал, наверно, пересматривая в памяти те события, а потом неторопливо продолжил. – Я тогда только собирался тебя угомонить, но уже злился, что ты никак не желаешь утихнуть.

Рыжий покраснел, вспомнив, как Роммат дважды спокойно советовал ему прервать эксперимент и успокоиться, но разве глупый мальчишка послушал его?

– Наверно, мог и убить… – неопределенно повел плечом великий магистр. Он не походил на эльфа, который испытывает неловкость из-за своей несдержанности или угрызения совести за едва не случившееся убийство. Роммат, чуть изогнув бровь, с иронией покосился на Этаса. – Но вообще, чтобы убить, нужно душить не так. Показать?

– Нет, спасибо, – вежливо отказался рыжий, представив себе свою реакцию на такое действие.

Собственно, реакция уже сейчас давала о себе знать. Этас, не моргая, смотрел на руку великого магистра, крепко держащую кружку с горячим чаем, причем не за ручку, а за саму цилиндрическую емкость. Эту странную привычку рыжий заметил еще с первого угощения в его доме, а вот во дворце и в Ассоциации Роммат себе такой вольности не разрешал. Если эта ладонь снова ляжет на его горло… Этас отвернулся, почувствовав, что краснеет.

А, нет, душат же не так. Наверно, предплечьем нужно давить на кадык, а своим телом не позволять шарахнуться назад или как-то наподобие. Но в любом случае, согласиться на такое, это все равно что вслух и прямо сообщить, что Этас – извращенец.

– А я хотел тогда убить вас, – признался он извиняющимся тоном, когда пауза стала затягиваться.

– Да я понял, – хмыкнул Роммат. – Вся энергия темной стала, рычал и швырялся неоформленной магией.

– Не было такого! Один раз только!

Правда же, не было! Рыжий тогда думал только о том, как бы вырваться и глотнуть воздуха, а вовсе не о нападении!

– Угу, – скептически скривил губы великий магистр. – У меня у половины защитных амулетов заряд вышел. Ты не помнишь, потому что был под контролем ша.

– Нет, я помню! – заспорил Этас. – Тогда все стало черно-серым, а в воздухе появились полупрозрачные сферы. Может, это у Вас были навеянные ша галлюцинации…

Он стрельнул глазами в сторону собеседника. Не сочтет ли Роммат, что он чересчур осмелел, раз начал дерзить? Новая порция запретов и ограничений – это совсем не то, чего хотел бы добиться Этас.

– Ша не так действуют, – спокойно возразил великий магистр.

Он намотал на пальцы огненную прядь и потянул к себе, заставляя Этаса податься к нему. Роммат нередко поступал подобным образом, и рыжий льстил себе мыслью, что ему нравятся его волосы. Этас послушно приоткрыл рот и ответил на поцелуй, держа руки, как положено, при себе. Вообще-то, если великий магистр требовал от него полной пассивности, то мог бы начать распускать руки за двоих!

Рыжий думал о том, что с возрастом эльфы становятся более консервативными, Роммат, наверно, не любил легкомыслия и стал относиться к надоедливому мальчишке лучше, потому что увидел, что тот настроен серьезно.

Этас был полон оптимизма и веры в счастливое будущее их отношений. Ему больше не нужно было напоминать себе о терпении, он вел себя паинькой, потому что прекрасно видел, что это действенная стратегия. Всего за один месяц им удалось достичь многого, и не было причин предполагать, что возникнут какие-то проблемы. Все должно было складываться прекрасно!

Но потом прогресс остановился.

Роммат выделил Этасу малюсенький кусочек в своей жизни, два вечера в неделю и строго по придуманным великим магистром правилам, и не желал позволять больше. Это было обидно и грустно. Интересно, ломал голову рыжий, Роммату самому так больше нравится, или он из вредности держал Этаса на голодном пайке, с минимумом внимания и удовольствия?

Ласки и внимания совершенно не хватало. Самовольные прикосновения к великому магистру все еще были запрещены. Рыжий, разумеется, пытался запрет обойти: если не сразу, а уже на середине процесса позволить себе обнять Роммата за шею или положить руки ему на плечи – то была вероятность, что его не одернут. Но этого же мало!

Роммат бывал совсем скуп на ласку и даже груб, безо всякого сомнения причиняя боль Этасу. Терпимую, поэтому рыжий не возмущался. А временами Роммат расщедривался больше, и кое-кому даже перепадали крепкие объятья и внеплановые поцелуи. Этас не заметил никаких закономерностей. Может, великий магистр действовал по настроению, а может – специально не имел никакой системы, чтобы рыжий не наглел, думая, что имеет право на его внимание.

Секс при таких условиях, естественно, оставлял ощущение неудовлетворенности. Оргазм походил на то чувство, когда пропускаешь по своему телу магию мощного заклинания, только усиленное, концентрированное, более рельефное и четкое. Но помимо собственно финала и поцелуев, рыжему приходилось получать удовольствие в постели только от собственного воображения. Черт с ним, с удовольствием! Но неужели так сложно хотя бы просто на несколько минут остаться в постели, обнимая того, с кем только что занимался сексом?!

Секса в принципе было мало. Этас временами видел, что и Роммат сам тоже не прочь повторить, но нет же! В чем смысл обламывать их обоих? Приходить к великому магистру чаще было бы, возможно, эффективным решением проблемы, но забыть о гордости окончательно рыжий не был готов. Запретов, правил и отказов и так было уже слишком много. Рыжий не хотел услышать еще и требование не надоедать частыми визитами. К тому же, так у него все еще оставалась иллюзия, что он хоть что-то может решать в этих отношениях – выбирать день встречи.

Не раз рыжий уходил от него с мыслью, что эту связь пора прекращать. Ловить крохи ласки было унизительно, равнодушие обижало до слез. Все было проще, пока у Этаса оставалась уверенность, что все это – только начало, переходный этап, а потом станет лучше, великий магистр привыкнет к его присутствию в своей жизни и начнет больше доверять, а значит, и больше ценить. Но Роммата, похоже, устраивало все, как есть, и он не собирался больше ничего менять.

Хватит! Надоело, говорил себе рыжий, уходя от великого магистра. Тело горело, требуя продолжения, но “право” у Этаса было лишь на один прощальный поцелуй, да и то, это право приходилось регулярно защищать, чтобы не отобрали.

Ледышка бесчувственная!

Может, рыжему только привиделся тот взгляд, полный тепла, нежности и искренней гордости, который Роммат обратил тогда на Каэль’Таса? Может, этот эльф вообще не способен чувствовать ничего, кроме гнева, раздражения и равнодушия? Может, и нет в его душе ничего такого, до чего можно было достучаться, что можно найти, выманить, получить?

Но проходила пара дней и рыжий говорил себе, что прекратить встречи успеет всегда, а вдруг Роммату нужно еще всего неделю-другую, чтобы убедиться, что с Этасом можно начинать серьезные, настоящие отношения?

Свои нынешние “отношения” Роммат и Этас не обсуждали ни разу. Хотелось завести разговор, спросить прямо и все выяснить, но рыжий боялся, что только все испортит. Дать связи название – это, как ни крути, означает принять на себя какие-то обязательства по отношению друг к другу, а Роммат каждым своим действием подчеркивал, что никаких прав тут у рыжего нет. А вдруг они поругаются? Или великий магистр прямым текстом скажет, что Этас ему никто? Пусть лучше все остается, как есть. Рыжий еще как-то раз сказал Роммату, что любит его, но великий магистр в ответ лишь бросил на него непонятный взгляд и промолчал. Наверно, ему не нравилось это слышать, решил Этас, и больше не лез со своими чувствами. А в полном отсутствии ответных – даже не сомневался.

Великий магистр обращался всегда к нему строго по имени, никаких ласковых прозвищ и тому подобного. Даже привычное «рыжий», на которое Этас всю жизнь откликался как на второе имя и которое нередко позволяли себе даже не самые близкие ему эльфы и люди, ни разу не прозвучало от него.

Хотя нет, не правда. Временами Этас был еще «глупый мальчишка».

Но даже называть по имени – это же можно хоть раз сделать в постели? Роммат во время секса вообще всегда молчал, а если рыжий, пытавшийся вытянуть его на диалог, говорил, по его мнению, слишком много, то он спокойно велел ему «Помолчи, Этас».

Роммат никогда не позволял ему никаких вольностей за пределами его дома, ледяным взглядом пресекая даже попытки взять его за руку в пустой чародейской части парка. Этас мечтал, чтобы Роммат хотя бы раз сам зажал его в коридорах Ассоциации или в своем кабинете и по меньшей мере поцеловал. Ну и секс на столе непосредственного начальника, пусть и тайного, – это же классика жанра. Но нет. И никаких признаков того, что со временем ситуация изменится!

Только Этас приходил к нему, только Этас всегда инициировал секс. Сам же великий магистр никогда не проявлял к рыжему интереса, не спрашивал, когда он снова появится в столице, не предъявлял претензий, если его не было долго. Просто не запрещал приходить к нему. Странные отношения мучили Этаса, но он был рад, что у него есть хотя бы это. Он понимал, что требовать большего – верный путь дождаться указания на дверь.

Погрязнуть в унынии и безнадежности рыжему не позволяла работа. Принц и Праудмур почему-то были уверены, что Этас обладает каким-то особым даром убеждения и влиянием на другого, поэтому постоянно гоняли его вместо курьера между двумя магическими столицами с указанием поменять мнение правителя. Этасу приходилось тролль знает как изворачиваться, чтобы удовлетворить все их запросы. К тому же каждое джайнино сообщение нужно было еще тщательно обдумать и изучить на предмет возможных манипуляций, а потом отчитаться кому следует.

Правители двух чародейских государств, а еще и Роммат, предъявляли к нему противоречащие другим требования, и Этасу приходилось использовать все свои дипломатические таланты, воображение и смелость, чтобы выкрутиться и не обмануть ни чьих ожиданий.

Пресекать попытки человеческой ведьмы обманывать его высочество. Защищать права син’дорайских магов.

Продолжать мирить син’дорай с людьми и квел’дореями, организовывать совместные дела, вовремя замечать и разрешать конфликты.

Напоминать принцу, что Кирин-Тор плохого не посоветует. Не вмешиваться не в свое дело.

И это все помимо основных обязанностей в Совете Шести. Иногда было даже сложнее чем в прошлом году после смерти Ронина, когда интересы Орды и Кирин-Тора пришли к полному и однозначному противоречию. Этас не жаловался, потому что как можно чего-то добиться в жизни, если бояться трудностей? Он воспринимал несовместимые друг с другом требования и сложную ситуацию, в которой оказался, как вызов своим способностям. Но нередко ему больше всего на свете хотелось нырнуть с головой в даларанский фонтан и не всплывать пару часов, пока прохладная вода не вымоет из мозгов все мысли.

А еще принц и Праудмур могли много дней гонять его через пол-Азерота и мурыжить уклончивыми ответами, а потом встретиться друг с другом и за полчаса все решить. С его высочеством в Даларан отправлялся сам великий магистр. То ли не доверял Этасу, то ли хотел принять личное участие в обсуждении. Рыжий не раз ощущал себя реально бесполезным, но и Джайна и Каэль’Тас оба выглядели уверенными в обратном.

Солнечный Скиталец всегда принимал его быстро, аудиенцию редко приходилось ждать более суток, иногда он сразу же разрешал прийти. Все из-за этого очень уважали Этаса, считали, что он в фаворе у его высочества, откровенно подлизывались. Однако двойственность его положения, все еще не решенный вопрос с доверием великого магистра к нему и сложности в личной жизни не давали рыжему порадоваться за себя.

Как он и предполагал, после «паладинской выходки» Кадгару в Даларане не удалось добиться ничего. Модера и Карлаин еще немного сомневались, когда шаттратский маг, расписывая последствия от такого скандала вокруг союзника Кирин-Тора, предлагал предъявить Каэль’Тасу ультиматум с требованием отпустить арестованных Рыцарей Крови. Но талассийцы дружно считали, что паладинов-изменщиков все равно будет ждать изгнание, и когда Этас об этом заявил, интерес к скандалу у архимагов Совета Шести совсем пропал. Кадгар немного попытался побросаться какими-то религиозными лозунгами, но, похоже, сам не слишком верил в успех своей затеи, поэтому быстро сдулся.

В Даларане было тихо, а вот в Квель’Таласе шумные события следовали одно за другим. Ну как – шумные. Этас узнал от своих и хаторелевых шпионов, а населению новость не сообщали. А во Дворце Ярости Солнца, оказывается, произошла какая-то вооруженная стычка, в результате которой генерал Светлое Крыло был ранен и теперь находился в целительской части дворца. Рыжий, узнав об этом, немедленно телепортировался в Элун’аран. Он старательно убеждал себя, что если целители успели прийти вовремя, то силы Света уже не дадут пациенту погибнуть. Но даже просто представить себе Халдарона, с бескровным лицом, исхудавшего, бессильно лежащего на белых больничных простынях, было жутко. Этасу слишком часто приходилось терять близких. Черт, когда он успел так привязаться к этому наглому лоботрясу?

Беспокоился он напрасно. Генерал был просто немного бледен, вставать ему не разрешали, но он уже сидел и даже возился с картами Пандарии, оставляя на них какие-то пометки. Наверно, ему тут было скучно, потому что рыжему он обрадовался даже больше, чем обычно, разве что только не подскочил и не попытался облапать.

– Больно? – сочувственно спросил Этас, глядя на белоснежные, без следов крови, бинты, обматывающие торс генерала.

– Когда ты рядом – нет, – заявил Халдарон, сплетая свои пальцы с его.

Этот жест выглядел трогательным и невинным. Хоть Этас и знал прекрасно, что генерал отлично умеет прикидываться милым и безобидным, ему не хватило духу вырвать руку и призвать пациента хоть сейчас вести себя прилично.

Рассказ о случившемся в исполнении генерала, не знающего, что можно сообщать даларанцу, а что – нет, звучал красочно и эмоционально, но совершенно неинформативно.

Всего лишь держаться за руки Халдарону было мало. Закончив историю жалобами на одиночество и заброшенность, он резко дернул рыжего на себя и, уронив его на постель, полез с поцелуями. Этас почти не сопротивлялся, боясь потревожить его рану, только отворачивался и возмущался. Но судя по бойкости домогательств, следопыта уже никакая боль не беспокоила, поэтому рыжий через несколько минут рискнул оттолкнуть его уже решительнее. Он напомнил свои сказанные еще в самом начале отношений с Ромматом слова, что ему нравится кое-кто, и он не хочет оказаться замеченным в компрометирующей ситуации. Халдарон сделал грустное лицо и ответил, что все понял. Чародея отпустил, но насколько хватит его очередного понимания – большой вопрос.

– Я веду себя благородно уже десять минут. Я заслужил хотя бы один поцелуй? – с серьезным видом поинтересовался он вскоре.

– Иди к троллям.

Генерал вздохнул.

– Слушай, раз ты пока занят, ты не мог бы как-нибудь между делом заметить при Каэль’Тасе, что я очень милый? – спросил он, снова медленно подбираясь к его руке.

– Если к слову придется, – ответил рыжий, стараясь не ржать на всю палату, представляя себе эту сцену.

Что же все-таки случилось во дворце, Этасу так никто толком и не рассказал, но сопоставив донесения шпионов, можно было предположить, что на жизнь принца было совершено покушение. Были произведены какие-то перетасовки среди дворцовой стражи, число охранников в принципе было заметно увеличено. А великий магистр теперь регулярно стал пропадать рядом с его высочеством. Зачем? Он же советник, а не телохранитель ему! Беспокоится – так дал бы больше личных стражников и все!

Рыжий старался держать ревность и подозрительность под контролем, но с каждый днем это становилось труднее. Дважды, придя к Роммату уже довольно поздно вечером домой, Этас наткнулся на запертую дверь. Фантазия о том, как Каэль’Тас машет подданным рукой, обещает навещать их раз в полвека и проваливает из Азерота прочь, становилась все более назойливой.

Зачем этому мальчишке нужен Роммат так поздно?! Все равно в это время работать уже не реально, утомленный за день разум мало что соображает в ответственных государственных вопросах. Чем они заняты сейчас?!

Так много времени проводят вместе, когда все уже разошлись, никого рядом нет. А что если Роммат решил, что Каэль’Тас уже достаточно взрослый? Или мелкий принц решил укрепить или просто вознаградить лояльность своего советника?

С его высочеством Роммат наверняка будет предупредительным, заботливым и внимательным. Перед мысленным взором Этаса как живые представали сцены нежных и страстных соитий великого магистра и тощего костлявого мальчишки. Если бы Этаса спросили, что он чувствует по отношению к его высочеству, еще несколько дней назад, вскоре после покушения, он ответил бы «ревность».

Но уже через неделю его чувство было совершенно однозначной, ледяной и острой ненавистью.

========== Глава 43. Солнечная Малявка ==========

Что в этом мальчишке такого особенного? Королевская кровь? Научные достижения? Подвиги военные? Или магическая сила, тролль ее задери!

Этас привык соперничать с кем-либо, но только не в любви. Большая часть потенциальных конкурентов исчезала с горизонта, едва узнав, что противостоять придется обаятельному красавчику-архимагу. Но сейчас толку от этих преимуществ было ноль. Для Роммата, зрелого, серьезного эльфа, вряд ли так уж важна внешность партнера, а Каэль’Тас, не имеющий пока ранга архимага, все равно превосходил рыжего в магической силе.

Они не могут быть любовниками, говорил себе Этас. Роммат сказал бы ему, если бы решил прекратить отношения и начать встречаться с принцем. Даже если бы не пожелал поговорить лично, мог отправить рыжему вестника и запретить приходить. А крутить параллельные романы великий магистр точно не стал бы. Наверняка ему и в голову не пришло бы изменять принцу. Да, вполне вероятно, и самому Этасу он тоже изменять бы не стал, просто прогнал и все.

Но какие самовнушения и доводы рассудка могут помочь, когда солнце уже село, а Роммат так и не удосужился прийти домой?!

За эту неделю они не встретились ни разу! Даже чародеи Ассоциации заметили, что их начальник уделяет им ощутимо меньше времени, постоянно пропадая в центральной части дворца. С его высочеством. С Каэль’Тасом. Рыжий исходил ядом, думая об этом мальчишке, и уже начал ловить себя на сожалении, что покушение на жизнь принца (если причиной ранения Халдарона и занятости Роммата было именно оно) оказалось неудачным. Желать смерти малолетнему эльфу, своему правителю, к тому же не совершившему никаких преступлений – это низко и недостойно. Этас временами был противен сам себе.

Самым обидным было то, что шансы против Каэль’Таса у рыжего были ничтожны. Можно побороться с кем угодно, Этас бы рискнул устроить какую-нибудь интригу против принца, но Роммат, скорее всего, не задумываясь вышвырнет его из своей жизни, если он посмеет хотя бы просто как следует поругаться с его высочеством. Для великого магистра Этас был даже не на втором месте, а в лучшем случае – на десятом, после принца, всяких государственных дел, обязанностей главы Ассоциации и лидера азеротской части клана Ярости Солнца. И ненависти к Кирин-Тору, как без нее. Никогда прежде Этас и подумать не мог, что окажется в столь незавидном и оскорбительном положении.

Роммат пропадал на работе и ни разу не удосужился послать рыжему вестника, предупредить о задержке или самому назначить встречу. Этасу было чертовски обидно, что его совсем не ценят, но гордо развернуться и уйти можно было в любой момент, и не факт, что великий магистр позволил бы ему вернуться. Требовательность Роммата не распространялась только на один пункт их связи – на само ее наличие. Он хоть расстроится, если Этас перестанет приходить к нему? Или правильнее поставить вопрос: он хоть заметит? У него же есть его Каэль’Тас.

Получив от принца вестника с сообщением, что тот ждет его на площади Руноплета у фонтана, рыжий подумал, что великий магистр не зря все это время избегал доверять ему сопровождение его высочества в Даларане. Этас не собирался ничего делать сопернику, но мысли о том, что сейчас у него появится великолепная возможность подстроить какой-нибудь несчастный случай, не желали покидать рыжую голову.

Дело было поздним вечером, и молодой архимаг думал, что на сегодня с делами уже закончил, поэтому успел переодеться в домашнее. Пришлось срочно собираться и сдергивать тоже уже рассчитывавших на отдых Ворриэля и Ионира. Этас подумал о том, что содержание всей беседы принца и Праудмур передавать с вестниками будет неудобно, а значит, у него появится отличный повод прийти к Роммату домой, в Ассоциацию, во дворец – где он там опять пропадает. Послать вестника, если его не окажется на месте, и встретиться уже, наконец, с ним! Ради такой возможности можно и потерпеть мелкого гаденыша пару часов.

Волшебные фонари разгоняли вечерние сумерки плохо. А-я-яй, Джайна, это же центральная площадь города, его лицо практически. Разве можно экономить на освещении здесь? Рыжий покрутил головой, но ни королевских стражников, ни самого принца не заметил. Пришлось снять шлем и шагнуть так, чтобы свет фонаря падал на его лицо: может, сами подойдут, когда его увидят? Или светлячка зажечь? Но он самого Этаса только слепить будет.

От скамейки с противоположной стороны фонтана отделилась темная фигура. Каэль’Тас скинул капюшон, позволяя Этасу узнать его, и приблизился. А стража куда отлучилась? Совсем распустились. «Мирный город» Даларан – не то место, где можно оставлять принца-син’дорея одного.

Этас, старательно скрывая острую неприязнь к мальчишке, поприветствовал его с соблюдением всех правил этикета. Королевские стражи из воздуха не появились. Так он что, действительно без охраны сюда заявился и торчал один на темной площади, дожидаясь, пока Похитители Солнца соберутся вместе и телепортируются?

– Ваше высочество, вы один?

– Я с вами, – с нахальным видом отозвался принц.

Да что ты говоришь!

Бесишь.

Этот болван вообще слышал о таких понятиях как «безопасность» и «благоразумие»? У него с Верисой договоренность, а не с каждым Бесцветным фанатиком! Возмущению рыжего не было предела. Роммат беспокоится, о личной жизни совсем забыл, а этот неблагодарный гаденыш без охраны разгуливает! Вот ведь наглый засранец!

– А до моего прихода? – придерживаясь строго нейтрального тона, уточнил Этас.

Да, он и сам пару раз уходил без охраны: поругавшись с Кадгаром и однажды просто по привычке, возвращаясь от Роммата поздно вечером. Всякое бывает. Но мальчишке даже не стыдно!

– Во дворце полно стражи.

Увиливание принца раздражало Этаса еще сильнее. Еще и глазками хлопает. Вот так он великого магистра очаровывал?!

Они не могут быть любовниками, снова и снова повторял себе рыжий. Принц же явно не видел в нем соперника, относился как обычно. Это не успокаивало. Это бесило. Снова рыжий изо всех сил старался, соперничая с тем, кто даже и не подозревал, что тут идет какое-то соперничество, какая-то борьба. С тем, кто принимал приз не как результат трудной победы, а как нечто само собой разумеющееся. Этасу пришлось через тролль знает что пройти, чтобы просто получить разрешение приходить к великому магистру, а этот мальчишка на искреннюю заботу Роммата плевать хотел! Как жаль, что у рыжего нет права высказать этому идиоту все, что он о нем думает!

– А между этими событиями? – самым вежливым тоном спросил Этас, в подробностях представляя, как оттаскал бы этого придурка за уши, если бы имел такую возможность. Может, до него дойдет, что так поступать не следовало?

Принц бросил на него раздосадованный взгляд, но огрызаться не стал. Вместо этого задрал нос к небу и нарочито-бесстрастным тоном поинтересовался: