Текст книги "Похититель Солнца (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 76 страниц)

Рыжий кивнул в ответ на последний вопрос генерала. Отпираться бесполезно, улики налицо. Но что ему сказать про сравнение?

Великий магистр в постели делал только то, что сам хотел, и даже не задумывался о том, чтобы подарить Этасу настоящее наслаждение. Собственно, Роммат ни разу не поинтересовался, чего хотелось бы его партнеру. Секс доставлял рыжему удовольствие только потому, что он занимался им с эльфом, в которого был влюблен, а не потому, что там была какая-то стоящая упоминания страсть или нежность. Признаваться в этом не хотелось. Со временем все придет, но следопыту незачем знать о проблемах их отношениях.

Рыжий разозлился. Роммат, равнодушная сволочь, сам виноват, что Этас не может с гордостью произнести, что его нынешний партнер в постели восхитительнее всех!

– Ты лучший любовник из всех, с кем я когда-либо спал, – с честным видом объявил Этас.

Кто же знает, правда это или нет? Очень хороший секс в жизни рыжего случался не раз, но разве вспомнишь спустя несколько лет сами ощущения? Только общее впечатление – было великолепно. Ну и с Халдароном – было великолепно.

– Мм, правда? – приподнял золотистую бровь генерал. Ну и где восторг и удовольствие на лице? Привык выслушивать столь лестные высказывания? Или не поверил? – А что же ты тогда меня все время обламываешь?

– Боюсь, что влюблюсь, и ты разобьешь мне сердце, – не моргнув глазом, объяснил рыжий. А что, правдоподобно же. Мама вот не раз говорила Этасу держаться подальше от красивых мужчин. А потом хохотала над иронией ситуации, оглаживая кончиками пальцев безупречно-правильное лицо сына.

– Да никогда! – тоже сделал честный вид самый любвеобильный эльф в Квель’Таласе. Так тебе и поверили.

– Халдарон. Отпусти меня, пожалуйста, – смиренным тоном попросил рыжий, игнорируя голос гордости, жаждущей следопытской крови.

– Хорошо… Сейчас. Только полюбуюсь немного, – медленно произнес генерал, окидывая жарким взглядом распростертого перед ним архимага.

Рыжий представил, как выглядит со стороны: рубашка расстегнута и в беспорядке, лохматый, рожа красная, губы искусанные… Да еще и совершенно недвусмысленные синяки на шее. Вид явно не на высоте. Но у одного извращенца был такой голодный взгляд, что Этас даже засомневался: а с чего он был так уверен, что Халдарон не решится на недозволенное?

Генерал уставился на его губы. Что, кровушки чародейской захотелось? Рыжий покраснел бы оттого, что на него пялятся с такой неприкрытой похотью на лице, но чувствовал, что после щекотки еще не сошел со щек лихорадочный румянец. Оно и к лучшему, не заметит.

Налюбовавшись, генерал заправил разметавшиеся по лицу волосы Этасу за ухо и погладил по щеке. Отпустил, наконец, его запястья, но не встал, позволяя чародею тоже подняться, а наоборот, уперся обеими руками в землю и наклонился, прижимаясь своим твердым членом к паху Этаса. Сейчас поцелует. От всех этих ерзаний под следопытом у рыжего и у самого стоял, но это была исключительно физиологическая реакция! А вовсе не желание немедленно заняться с ним любовью прямо тут, на траве. Только разве Халдарон будет заморачиваться такими тонкостями?

Помня о необходимости давать отпор сразу, Этас упер руки ему в грудь.

– Халдарон, – предупреждающе зашипел он. – Отвали.

Генерал вздохнул, но слез, наконец, с него. Подал руку, предлагая помочь подняться, но рыжий презрительно фыркнул и гордо проигнорировал его любезность. Этас подобрал упавшую на землю мантию, привел в порядок одежду и волосы (не обошлось без магии), а потом требовательно протянул руку ладонью вверх.

– Отдай.

– Не-е-е, я еще жить хочу, – замотал головой предусмотрительный следопыт.

– Отдай, и будем считать инцидент исчерпанным, – великодушно предложил Этас.

– Рыжий, это вообще-то государственная собственность, – принялся оправдываться генерал. – Я не могу тебе его отдать, это будет служебное преступление.

Раньше надо было думать!

– Ты уже совершил служебное преступление, когда стал использовать государственную собственность в личных извращенских целях, – тоном обвинителя на суде припечатал Этас, не опуская руки. – Отдай.

– Что ты со мной делаешь, рыжий… – обреченно вздохнул генерал и извлек из кармана небольшое устройство, совсем простенькое на вид: толстенький диск всего с одним рычажком. Не нужно быть мастером инженерного дела, чтобы разобраться.

Этас спрятал устройство в карман и предвкушающее ухмыльнулся.

Ну что, дорогая леди Праудмур, похоже, еще кое-кто сможет тебя хотя бы на время угомонить, когда ты снова разбуянишься…

Через три дня после вечера, в который свершилась следопытская месть, рыжий получил из Квель’Таласа вестника с неожиданной информацией. Бывший правящий лорд, а после просто советник Лор’Темар Терон был найден убитым в собственном кабинете во дворце Ярости Солнца. Этас отправил в Элун’аран еще нескольких вестников с уточняющими вопросами, но ответы получил довольно расплывчатые. Идет расследование, пока обвинений никому не предъявляли. Разговоры во дворце шли соответствующие: без крови возвращение принца не обошлось, все-таки будут чистки. Многие дрожат за свои шкуры и должности.

Этас сильно сомневался, что Терона убрали по приказу принца. Заподозрить мальчишку в пренебрежительном отношении к чужой жизни еще можно, а вот в истинно злодейском терпении и змеином хладнокровии, позволившим выждать несколько месяцев, прежде чем отомстить за клевету и отстранение от власти – уже нет. Так что причина, скорее всего, не в Каэль’Тасе. Вероятно, это Гаррош отомстил за выход из Орды: он же уже пытался принца убить, теперь вот за бывшего правителя принялся.

Рыжий вечером того же дня телепортировался в Квель’Талас и, пообщавшись с чародеями Ассоциации, пошел к Халдарону домой. Убитый приходился ему родственником: не слишком близким, но после масштабных азеротских войн любое родство было важным и ценным. Тем более, что они еще и работали вместе.

Наверняка, этого парня найдется, кому утешить. Но все равно надо принести соболезнования, а это полагается делать лично, а не вестником. Если Халдарона там утешают именно так, как он любит – рыжий просто скажет, что хотел, и уйдет. А если следопыт тупо надирается спиртным с друзьями, то Этас посидит с ними.

Дверь в таких случаях запирать не полагается, но когда Этас дернул за ручку, та не поддалась. Халдарон еще во дворце или никого не хочет видеть? Рыжий, неловко помявшись перед его домом, нерешительно постучал. Через несколько мгновений дверь медленно открылась. Не дав Этасу сказать ни слова, Халдарон взял его за руку, втащил в дом и уставился ему в лицо тяжелым, почти обвиняющим взглядом. Все-таки он хотел побыть один, да? Но в такие моменты одному лучше не оставаться, только хуже будет.

Здесь царила гнетущая тишина, кроме них двоих в этом доме явно никого не было. Рыжий почувствовал запах вина и заметил полупустую бутылку у дивана. В одиночестве из горла?

Где же все твои приятели, весельчак и гуляка? Друг на друга понадеялись? Или думают, что без Терона тебя ждет отставка, и нет смысла продолжать отношения, чтобы за компанию не вляпаться в опалу?

Они довольно долго так и стояли, молча глядя друг на друга. В мрачном взгляде следопыта рыжий видел тоску, отчаяние и злость. Потребность разбить пугающую тишину стала невыносимой.

– Халдарон…

Генерал вдруг сгреб Этаса в охапку и уткнулся носом ему в волосы.

– Только не уходи, хорошо? – невнятно проговорил он.

– Не уйду, – вздохнул рыжий и успокаивающе погладил его по спине.

========== Глава 46. Границы дозволенного ==========

Халдарон, выпустив рыжего из объятий, поначалу засуетился, пытаясь быть гостеприимнее, но Этас сказал ему не беспокоиться. Вино есть – тащи бокалы, будем поминать.

Осознав, что тут будут одни, рыжий поначалу дергался: а если кто-нибудь их вместе увидит, и до Роммата дойдут слухи? А то ведь про Халдарона постоянно сплетничали, а сейчас его жизнь тем более будет в центре внимания. Потом расслабился. Что он, не может выпить с другом, когда у того горе? Этасу ли не знать, что значит – внезапно остаться без покровителя и без родных. Блестящей карьере генерала тоже, наверное, конец. Роммат и «Ирниан», по слухам, его недолюбливают, захотят удалить из дворца подальше.

Нет, с таким настроем утешитель из Этаса не выйдет! Побарахтается еще Халдарон, он, вот, у принца в друзьях! И Гаррошу дорогу не переходил.

– У Лор’Темара были враги, – сказал Халдарон, хотя рыжий не спрашивал ничего. – Не очень много, но правитель никак не может угодить всем.

Рыжий кивнул. Те же квел’дореи Серебряных, которым теперь можно возвращаться на родину. Их изгоняли куда более цивилизованно, чем Похитителей Солнца из Даларана, но Бесцветные вечно с какими-то претензиями, могли вернуться и отомстить.

И Гаррош – как без него. Во время изгнания Похитителей Солнца лорд Терон был возмущен действиями ордынского вождя и задумывал какой-то план. Может, убитый успел привести план в исполнение, за что и поплатился, а скорее всего, просто активно поддержал идею принца покинуть Орду.

Внутренних дел Элун’арана рыжий особо не знал, тем более таких, не связанных с чародеями. Мало ли какие еще могли быть счеты к лорду Терону у кого угодно.

– Ты подозреваешь кого-то конкретного?

– Да, – генерал скривил губы и откинул голову на сиденье дивана, к которому они оба прислонились спинами. – Но если это один из тех, о ком я думаю… то мне до них сейчас никак не добраться.

Слова Халдарона прозвучали с такой горечью, что рыжий, привыкший видеть его веселым и беззаботным, почувствовал, как сжимается сердце от сострадания ему. Он поставил стакан на пол и обнял генерала за плечи обеими руками.

Этас прекрасно знал, каково это, быть неспособным дотянуться до убийц твоих близких. Его собственных родных убили абстрактные орки, в смерти наставника был виноват Сумеречный Молот, в гибели Ронина – Адский Крик. За убийство Похитителей Солнца вообще, похоже, один только Фанлир получил, а Джайну рыжему так и вовсе придется защищать от ее же собственной дурости.

Халдарон же не думает ненавидеть себя за то, что не решается на какую-нибудь самоубийственную глупость, вроде мести противнику, который ему не по зубам?

Генерал накрыл ладонью кисть Этаса, лежащую на его плече. Он резким движением поднял голову с диванного сиденья, повернулся, внимательно посмотрел на рыжего и, казалось, собрался, что-то сказать. Но промолчал.

– Расскажешь? – спросил Этас мягко, не настаивая.

– Нет, – покачал головой тот. – Меньше знаешь – дольше живешь, рыжий.

Халдарон сощурился и бросил на него странный такой взгляд, насмешка пополам с грустью или даже с жалостью. Да нет, с чего бы ему Этаса-то жалеть? Показалось, наверное.

– Тебе грозит опасность?

– Я не знаю, – просто ответил генерал.

Как же это жутко. Этас поежился, хоть в доме и было тепло. Син’дореям в Даларане тоже теперь приходилось быть всегда настороже, но никто из них не оставался с неявной, но неодолимой угрозой наедине.

– И что теперь? – из-за тревоги вопрос прозвучал резко. – Будешь ждать удара?

– Предлагаешь бежать и прятаться? – усмехнулся Халдарон. Он залпом опустошил стакан, приканчивая, таким образом, вторую бутылку. Рыжий сплел заклинание телекинеза, притягивая еще одну.

Этас вздохнул. Бежать и прятаться – для военного постыдно. Но глупо рисковать своей жизнью – тоже не вариант. Рыжий предложил бы ему перебраться в Даларан или, по крайней мере, иметь такую возможность в виду, но генерал, конечно же, не бросит своих следопытов в такой сложный период. Да и Этас не был уверен, что сумеет там обеспечить ему полную безопасность. Жаль, что Халдарон не хочет сказать, кого подозревает: так было бы проще что-то придумать. Наверно, он винит не Кор’Крон, эту-то информацию сообщать можно. От выпитого вина шумело в голове, и путались мысли. Может, позже рыжий что-нибудь поймет и найдет хорошее решение.

– Не переживай, – теперь уже Халдарон обнял его. – Мне есть, где скрыться в случае явной опасности.

Ту ночь Этас провел в его постели. Спали не раздеваясь, в обнимку. Генерал, поерзав, сполз ниже и уткнулся в его ключицу. Рыжий гладил его по голове, говорил, что все будет хорошо и Халдарон обязательно со всеми проблемами справится. И вообще, пусть просит помощи у принца, тому явно нравится роль защитника подданных. Генерал тихо хмыкнул, но возражать не стал. Расслабился и вскоре уснул. Во сне не пинался, значит, кошмары не снились.

Утром рыжий прямо из его дома телепортировался в Даларан. Выпил лечебного зелья, встретился с Ансаремом, обсудил хранящиеся у Верисы пророчества и заручился его поддержкой на голосовании.

– Ты ведь доверяешь всем этим предсказаниям, да, Этас? – спросил его Руноплет напоследок. – Что бы ты сделал, если бы пророчество требовало от тебя совершить некрасивый поступок?

Странный вопрос.

– Подумал над другими трактовками, – ответил рыжий. – А какое…

– Нее, я просто полюбопытствовал, – неубедительно открестился Ансарем, помотав головой.

Карлаин с Модерой еще не встречался, она была занята в Пандарии. Поэтому рыжему пришлось переступить через гордость и попросить о встрече еще и Кадгара. Шаттратец, выслушав его предложение, не стал юлить и придумывать оправдания, а сразу заявил, что будет голосовать против.

– Почему? – удивился рыжий. Кадгар же общается с пророками и доверяет им, он должен понимать, что это ценная информация. – Не хочешь знать заранее? Боишься?

Этас вспомнил, что самому Кадгару когда-то было видение о его гибели от рук орков. Неприятно, наверно, знать такое и каждый раз нервничать, оказываясь поблизости с представителями этого многочисленного и агрессивного народа.

– Да нет, почему же, – усмехнулся человек. – Я бы на свитки взглянул…

– Но чтобы остальные не видели, – закончил за него Этас.

Кадгар развел руками и растянул губы в неискренней извиняющейся улыбке. У него же прорицатели в друзьях, для него вряд ли там что-то новое. А манипулировать неосведомленными гораздо удобнее. Вот урод.

Впрочем, обошлись и без помощи этого лицемера. Джайна, как верискина подруга, несомненно, читала тексты пророчеств, и тоже хотела быть единственной обладательницей этого знания. Однако Этас, Карлаин, Ансарем и Модера в четыре голоса протолкнули требование ознакомить с информацией о будущем всех членов Совета. Джайна немного повозмущалась, защищая права несчастной вдовы, но уступила. Она создала вестника Верисе, чтобы попросить ее прямо сейчас принести свитки в Палаты Воздуха, но Карлаин остановил ее.

– Не утруждайся, Джайна, – проговорил он любезным тоном, который в его исполнении казался рыжему злостным сарказмом. – Пусть Модера тратит ману, это же наша инициатива.

Правильно, а то вдруг Джайна подговорит бледную обезьяну подделать свитки. Ждать пришлось недолго, Серебряный Анклав все еще был соединен с Фиолетовой Цитаделью удобным, но энергозатратным телепортом. Вериса на собрании не осталась, попросила Джайну занести потом свитки к ней домой и удалилась по своим бесцветным делам.

– Вот, – вздохнула Праудмур. Она открыла резную шкатулку и обошла стоящих кругом архимагов, предлагая каждому взять по скрученному в трубку листу.

Рыжий развернул доставшийся ему свиток. Первыми бросились в глаза слова, написанные карандашом в верхнем углу. Почерк принадлежал Ронину. «Битва у Часовни ПН. Падение Короля-Лича». Исполнившееся пророчество? Этас скользнул взглядом по строчкам. «Смерть против Смерти», «испепеляя Тьму», «кто претендует зваться первым» – да, похоже, Ронин расшифровал правильно. Вот почему он так ухватился за идею Серебряного Турнира… Или он не знал, ему Крас посоветовал или просто интуиция подсказала, что идиотская затея состязаний в тылу врага на леденящем кровь морозе – выгорит?

Этас покосился на стоящую рядом Модеру. Она, заметив, что он повернулся к ней, протянула свой свиток, предлагая обменяться.

«Нелтарион?» – предположил Ронин. «Малигос» – уверенно вывела рядом Праудмур.

Рыжий прочитал о могущественном и мудром драконе, величественном Аспекте, долгие тысячелетия гордо исполнявшем свой долг, но ставшем жертвой чужого коварства и потерявшем себя. Любовь к драконице с алой, как кровь, чешуей, долго не давала ему окончательно скатиться в пучину безумия, но в итоге Аспект окончательно сойдет с ума и будет убит не без помощи своих же соплеменников-драконов. Нелтарион или Малигос? Кто же знает, что и как давно было у Малигоса с Керистразой. А Смертокрылу, если он не сочинял, нравилась одна рыженькая, тоже, наверно, из Красной стаи. Подходили оба варианта.

Этас глянул на Карлаина и Кадгара. Оба не выглядели удивленными новостями – видимо, и у них были уже воплотившиеся в реальность предсказания.

– Крас писал пророчества для себя, а потом оставил их Ронину. Они описывали только те события, свидетелем которых Ронин стал при жизни, – заявила Праудмур вежливым, уважительным тоном, каким всегда говорила о своем предшественнике. Вот только лучше бы благодарность за спасение жизни у нее не только на словах была. Она извлекла из шкатулки еще два свитка и, раскрыв их по одному, добавила: – Вот про воргенов и про Катаклизм. Последнее пророчество – это то, которое мы все знаем, о гибели Терамора и… новом лидере Кирин-Тора.

Рыжий нахмурился. Звучало логично. Эти, в шкатулке – для Ронина, а то, что хранилось у Алекстразы – для пережившего его Этаса. Хотелось надеяться, что рыжему досталось только одно послание, не потому, что он скоро погибнет. Может, потом будут еще или Крас просто не заглядывал в будущее так далеко.

А что если Праудмур заранее знала о планируемом голосовании и просто попросила Верису убрать из шкатулки актуальные пророчества? Откуда она могла узнать? Этас впился взглядом в Кадгара. Тот едва заметно помотал головой, отказываясь брать ответственность за подготовленность Джайны. Может, не обманывал. Праудмур с Верисой этот момент могли с самого начала обговорить, когда в кресло Ронина только села его преемница. Но разве теперь докажешь?

Две белобрысые стервы.

Рыжий на всякий случай скопировал все написанные наставником тексты, но неудача от этого менее обидной не стала.

Праудмур же, тем временем, продолжала оправдывать данную ей Красом характеристику «лишь барабаны войны ей прелестны». Через пару дней она отправила всем членам Совета Шести пухлые папки с отчетами Аметистового Ока по Острову Грома. Рыжий внимательно изучил информацию и добавил имя Лэй Шеня в список потенциальных Тиранов: разведчики предполагали, что зандаларские тролли ухитрились воскресить его, а этот могу определенно не был добрым правителем.

Лэй Шень – прежний владелец Божественного Колокола, собственно, это по его приказу было создано злополучное устройство. У Джайны был повод ненавидеть его, но об отправке армии на Остров Грома она говорила спокойно, больше напирая на другие хранящиеся у Лэй Шэня артефакты, которыми бы неплохо завладеть Кирин-Тору. Или, по крайней мере, не позволить Орде воспользоваться их несомненно разрушительной силой. Голосование по поводу действий на Острове Грома было назначено через неделю, со своей позицией рыжий пока не определился, но Карлаин и недавно лично побывавшая там Модера, по словам Праудмур, будут однозначно «за».

Отправляться в переполненную жуткими ша и кровожадными могу Пандарию рыжему не особо хотелось, но во время военных действий политику лучше быть поближе к центру событий, даже если он мирный дипломат. Тем более, если Праудмур собралась звать туда еще и талассийцев. Официально об этом объявлено не было, но она уже просила Этаса аккуратно пустить в Элун’аране слухи об уникальных артефактах могу и их неизученных магических традициях. Рыжий пустил, предварительно получив разрешение великого магистра.

– Как Халдарон? – будто бы невзначай поинтересовался Роммат, когда разговор о Пандарии был окончен.

– Грустит, – вздохнул Этас. – У него же больше нет родных.

Даже надежды, что кто-то из родственников жив и однажды сможет вернуться – тоже нет. Этасу было ужасно жаль Халдарона, но в этом вопросе он ему точно ничем не мог помочь. Когда-нибудь генерал женится, и у него появится семья, но это когда еще будет…

А почему вообще вопрос о настроении Халдарона задается Этасу? Разве великий магистр, бок о бок проработавший с ним столько лет, не должен лучше всех быть осведомлен? Похоже, они и впрямь друг друга недолюбливают, хотя о конкретных конфликтах между ними слухов никогда не было. Великий магистр Этаса как его друга спрашивает? Или ему уже кто-то донес о недавнем вечернем визите в дом Халдарона?

Рыжий хотел бы, чтобы Роммат его немножко поревновал, но только не к генералу. У того сейчас и так тяжелый период, влиятельные недоброжелатели были ему совершенно некстати. Поэтому когда великий магистр кивнул, принимая ответ и не продолжая расспросы, Этас почувствовал облегчение. Но мысль о том, что Роммату не мешало бы осознать, что любовь Этаса не нужно принимать как должное, не оставляла рыжую голову.

Сам-то молодой архимаг мучился ревностью постоянно. Чаще всего – к Каэль’Тасу, но чем больше замечал, что принц еще слишком мелкий, чтобы взрослые эльфы могли рассматривать его в сексуальном и романтическом плане, тем чаще задавался вопросом. А с чего в таком случае столько заботы об этом ребенке? Слышали, слышали слухи о Роммате и леди Фелориэль. Не будь Каэль’Тас похож на покойного короля Анастериана, рыжий бы вообще заподозрил… Но подозревать о наследнике трона подобное – это опасно близко к понятию «государственная измена».

А если послушать Арканис, так вообще главный кандидат на роль возлюбленного Роммата – магистр Верре’Тас. По ее словам, все эти годы эти двое часами могли вдвоем пропадать в закрытых лабораториях Замка Блеклых Сумерек, в том числе и в ночное время. Правда, научная революционность созданных ими артефактов свидетельствовала, что на эксперименты сексуального плана им бы просто не оставалось времени. Про Роммата и магистра Блеклые Сумерки тоже были сплетни, но гораздо меньше, чем про него и дочь магистра-затворника.

Больше всего рыжему нравились слухи, что Роммат – внебрачный сын магистра Верре’Таса. Эта версия объясняла бы близкие отношения главы Ассоциации со всеми представителями этого семейства. И можно было бы не ревновать. Но никаких свидетельств в пользу этой версии, увы, не было.

Сепетрия на днях по секрету сообщила Этасу, что положила глаз на одну очаровательную леди, но та пока не сдается под ее напором. Рыжий обрадовался, что хотя бы ее подозревать не следует, ведь она была бы ему очень опасной соперницей. Но потом подумал, что Сепетрия могла сказать подобное и просто для усыпления бдительности. Может, за все эти годы она не раз переспала с великим магистром, а теперь мечтала вернуть его себе?

Поэтому возникает резонный вопрос: а какого тролля Этас тут один ревнует и кусает пальцы, тихо рыча от злости из-за лезущих в голову подозрений и непристойных картин? Наверно, рыжий так и не решился бы спровоцировать великого магистра на ревность, если бы для этого требовался специальный продуманный план, за время подготовки которого можно десять раз вспомнить о благоразумии и все отменить. Но когда Этас, сидя на скамейке в парке Ассоциации и обсуждая с Тилорией план дальнейших занятий и перспективу командировки на Остров Грома, краем глаза заметил вывернувшего из-за огромной густой ели главу Ассоциации, времени одуматься ему не хватило.

– Если оба отправимся на Остров Грома, ты устроишь мне тренировку на природе? – поинтересовался Этас, наклоняясь к собеседнице ближе и непроизвольно начиная растягивать гласные.

Прядь его волос соскользнула со спины и упала Тилории на плечо, по которому струились ее собственные волосы. Огненно-рыжее на смолисто-черном. Завораживающе красиво. Ну что, великий магистр, как у вас с чувством прекрасного?

– Разумеется. На природе-то… как не потренироваться? – усмехнулась архимагиня.

Она никогда не отказывалась немного пофлиртовать, а в искусстве изречения двусмысленностей могла уверенно соперничать с Этасом.

– Как насчет до-о-олгого забега, для укрепления дыхания?

– Заманчивая мысль, – протянул рыжий, старательно избегая бросить хотя бы мимолетный взгляд на зрителя, для которого предназначался весь этот спектакль. Если Роммат заметит, что Этас наблюдает за его реакцией, то сразу поймет, что все подстроено, и эффекта не будет.

А вот головомойка может быть запросто. И хорошо, если только головомойка, а если новые ограничения и недоверие? Наверно, не стоило так поступать сейчас, всего через четыре дня после ночи в доме Халдарона, о которой великому магистру могли донести. Рыжий, нахмурившись, отстранился от Тилории и сел прямо. Нет, он точно зря он это затеял, лучше не рисковать. Архимагиня, однако, повернувшись к Этасу, не могла видеть главу Ассоциации, и о том, что флирт закончен, не догадалась.

– Кстати, надо бы заранее проверить, как у тебя с дыханием, – заявила она и, обхватив Этаса за шею, поцеловала его.

Рыжий, изумленно раскрыв глаза, увидел, как сощурился великий магистр. Они встретились взглядами всего на мгновение, а потом Роммат чуть повернул голову в сторону и продолжил свой путь к зданию Ассоциации. Он выглядел не разгневанным любовником, а просто эльфом, который понял, что увидел не предназначенное для чужих глаз и тактично отвернулся.

Этас отстранил от себя Тилорию, в ужасе думая, что своей идиотской попыткой заставить Роммата поревновать добился только того, что тот теперь его будет считать легкомысленным разгильдяем и перестанет пускать к себе. Рыжий сжал кулаки, сдерживая порыв немедленно побежать за ним и объясниться – публичную сцену великий магистр точно ему не простит.

– Да нет никого… – раздраженно фыркнула Тилория, а потом, проследив за взглядом побледневшего Этаса, заметила удаляющегося начальника. – Ой, магистр Роммат. Да ладно, не переживай. Он как-то раз Аурозалию с вашим Хаторелем на подоконнике застукал в куда более пикантный момент и ничего не сказал.

Тилория сморщила нос и уточнила:

– Ей, по крайней мере.

Она, еще раз оглядевшись, снова потянулась за поцелуем, но рыжий остановил ее.

– Тилория, слушай… Я сейчас не вполне свободен, – неловко начал объяснять он.

– Ааа, бывает, – понимающе кивнула архимагиня. Она тихо хмыкнула: – Хорошо, что я уже успела с тобой раньше переспать. А то надо мной подруги бы смеялись: столько месяцев обучать такого красавчика и не разу не трахнуть.

Этас вежливо засмеялся, но прозвучало довольно нервно. Так, надо успокоиться. Рыжий вечером Роммату все объяснит, он же видел, что это Тилория Этаса поцеловала, а не он ее. И потом – это ведь всего лишь поцелуй. Взрослые эльфы же, никто не станет ревновать из-за такой ерунды. Так что все в порядке. Может, так даже лучше будет, Роммат действительно заметит, что рыжий к нему вовсе не от недостатка альтернатив приходит!

Этас не собирался сегодня идти к великому магистру домой, но с объяснением лучше не затягивать. Поэтому рыжий не стал телепортироваться в Даларан, остался в Квель’Таласе до вечера, все равно ему было чем тут заняться. Встретился с Весарой, внезапно решившей вернуться в родной город. Рыжий, с подозрением косясь на нее, стребовал обещание, что если надумает мстить, вредить будет только непосредственным участникам резни, не трогая их родных. У него кровь стыла в жилах, когда он представлял, что потерявшая обоих детей мать сделает что-то Гирамару и Галадину, чтобы Вериса на собственном опыте познала ее боль. Этас не знал, можно ли верить полученному обещанию, но запретить Весаре вернуться он не мог, разве что только объявить ей открытую войну и злоупотребить полномочиями члена Совета Шести.

Разговор с эльфийкой, бывшей ему в последние годы надежной помощницей, окончательно испортил и без того не радужное настроение рыжего. Даже если Весара не обманет… На кого будет направлена ее месть? Бледная обезьяна заслужила все, что та может с ней сделать, но смерть или несчастья Верисы принесут боль близнецам, а потом и Аллерии. Как несправедлив мир, где у кровожадной маньячки, виновной в гибели множества эльфов, есть родные, которые ее любят и которые за нее переживают! А у Халдарона, хорошего парня, который даже будучи военным ухитрялся избегать лишних кровопролитий – больше никого…

Вечером Этас, успевший несколько раз мысленно повторить абсолютно правдивое и, вроде бы, достаточно убедительное объяснение, явился к великому магистру домой. Сразу же, как только вошел, рыжий принялся говорить то, что собирался, не позволяя Роммату погрузить мир в неловкое застывшее молчание, как он это любит делать.

Великий магистр не перебивал его, не задавал вопросов и не бросался обвинениями, но Этасу казалось, что он все-таки сердится. В его взгляде рыжему виделось ледяное презрение. Хотелось начать оправдания по второму кругу, но вдруг его это только сильнее разозлит? Этас, чтобы не дать повиснуть паузе, стал вдаваться в ненужные подробности своего прошлого общения с Тилорией.

Роммат, казалось, совершенно его не слушал. Рыжий никак не мог понять, о чем тот думал. Теперь на его лице не было никаких эмоций вообще, что нервировало еще сильнее, чем прежний презрительный взгляд. Великий магистр, не говоря ни слова, шагнул к нему ближе и начал не торопясь снимать с него одежду. Этас замолчал и напрягся – момент был не располагающий к сексу, – но возражать не стал.

Прямо здесь в гостиной? Ну, ладно…

Потянуться за поцелуем рыжий не рискнул, на сегодня этого права он, скорее всего, лишен. Роммат, в этот раз не утруждая себя вообще никакими лишними прикосновениями, развернул его к себе спиной, и вошел в него сзади. Он положил ладонь на член Этаса, но не двигался и ничего не делал рукой. Рыжий должен сам? Без опоры было совершенно неудобно. Этас слегка приподнимался на цыпочки и извивался всем телом, насаживаясь на член Роммата и пытаясь потереться своим о его руку. Он хотел передвинуть вторую руку великого магистра со своего бедра на грудь, чтобы было удобнее держать равновесие, но тот не позволил и больно укусил Этаса за шею за попытку настоять. Через пару минут то ли рыжий сам не удержал равновесие, то ли Роммат нарочно толкнул его грудью в спину, но он просто согнулся пополам.

Этас уперся ладонями в колени, попытался выпрямиться, но это ему уже не было позволено. Роммат, держа его теперь за бедра обеими руками, принялся грубо и болезненно вколачивался в него, вынуждая оставаться в этой отвратительно унизительной позе кверху задницей. Черт! Этому неразговорчивому типу не нужны были слова, чтобы выразить свое отношение к Этасу.

Он раньше мысленно называл Роммата садистом? Зря. Тогда были еще цветочки. Рыжий с трудом сдерживался, чтобы не орать или хотя бы не шипеть от боли, но слезы, кажется, все равно выступили на глазах. Плохо. Он не хотел, чтобы великий магистр видел его таким.