Текст книги "Похититель Солнца (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 76 страниц)

Рыжий бился в его руках, как маназмей, у которого впервые отнимают магическую энергию, но великий магистр не обращал на сопротивление никакого внимания. В глазах потемнело. Похититель Солнца уже успел попрощаться с жизнью и пожалеть, что она так нелепо оборвется, как вдруг почувствовал, что его горло больше никто не сдавливает. Он резко вдохнул, и в этот момент пол сильно ударил его в бок. Этас судорожно хватал воздух ртом, пытаясь понять, что вообще происходит. Он почти ничего не видел, глаза болели и слезились, горло изнутри было словно обожжено внезапно ворвавшимся в него воздухом, а снаружи еще не прошло ощущение впивающихся пальцев.

– Безумие какое-то, – раздался ненавистный голос откуда-то сверху.

Второй раз за сегодняшний день Этас валяется в ногах у великого магистра. Второй раз получает по заслугам, начав конфликт первым. Может, глава талассийских заклинателей не так уж и неправ, называя его мальчишкой и идиотом? Понимание абсурдности собственного поведения свалилось на Этаса как оступившийся крылобег на неумелого наездника.

– Вы в порядке, архимаг Похититель Солнца? – спросил его таурен, протягивая руку, чтобы помочь подняться. Чародей не стал привередничать и изображать гордость, ухватился за предложенную мохнатую конечность и встал. Голова кружилась, перед глазами все было как в тумане, ноги едва держали, но будь он проклят, если позволит это заметить окружающим.

– Что… – Этас откашлялся, но голос все равно остался хриплым. – Что это было?

Если бы на месте великого магистра был любой другой эльф, Этас решил бы, что тот сейчас растерян и смущен, но пытается скрыть это, потому и делает вид, будто полностью поглощен осмотром артефакта. Но это же был магистр Роммат. Этот тип не умеет смущаться. Да и с чего бы ему? Он-то себя контролировал превосходно. Разве что под самый конец, да и то… Этас покосился на охваченные обручьями-амулетами руки магистра Роммата – мышцы четко очерченные, плечо двумя ладонями не факт, что обхватишь. Если бы великий магистр потерял над собой контроль и захотел прикончить его, рыжий был бы уже давно мертв. Да и ему-то никто не мешал магию применить или просто хорошенько врезать. Разве что только хотел убить медленно и мучительно… Бр-р-р!

Это Этас почти с первых минут эксперимента позволил странному артефакту завладеть своими эмоциями, накинулся то с магией, то с кулаками, бездарно проиграл им же начатую драку, да еще и умудрился найти в ситуации что-то возбуждающее. Хорошо, что хоть последнее никто не заметил. Он, конечно, слышал, что некоторых заводит, когда их хватают за горло, но думал, что это или байки или редкие исключения, к которым уж он-то точно не относится. Не-е-е, бездушные надменные сухари, сторонники кровожадного орка, явно не во вкусе Этаса, и не важно, какие у кого там красивые сильные руки. Что ж это за гадость, отправленная Гаррошем из далекой загадочной Пандарии?

Рыжий подумал, что надо бы извиниться за свое поведение. Но что он мог сказать в свое оправдание? «Я не знаю, что на меня нашло»? Он бросил на великого магистра настороженный взгляд: тот теперь наверняка презирает его за полную несдержанность и неспособность сопротивляться контролю. Прокомментирует как-нибудь его нападение или проигнорирует, как не стоящую его внимания возню надоедливой букашки? Магистр Роммат посмотрел на него… кажется, несколько обеспокоенно. Этас поймал себя на том, что машинально потирает все еще не прекратившее болеть горло. Кожа у него была светлая, на ней синяки всегда отлично видны, хорошо, что ворот куртки их частично прятал. В том, что от стальной хватки великого магистра прямо в эти минуты на шее наливаются багровым здоровенные синяки, чародей даже не сомневался. Он заставил себя опустить руку. Хуже некуда, теперь его еще и жалеют, как несчастного обиженного щеночка. Этас не мог припомнить ни единого случая, когда он чувствовал себя настолько униженным и жалким, как сейчас.

Он скривился от отвращения к самому себе. Хорошо, что перед началом эксперимента он надел шлем, хоть алые пятна на щеках не заметны. Архимаг Роммат принялся негромко обсуждать с тауреном результаты и ход эксперимента.

– Видимо, эта энергия «ша» намного мощнее, чем мне представлялось ранее, – заявил великий магистр, таким тоном, будто ситуация была совершенно рядовая.

– Магия могу, – промычал таурен, – совершенно ни на что не похожа.

– Я уже целую эпоху или даже больше того не ощущал ничего подобного, – согласился магистр Роммат и снова задумчиво уставился на проклятый артефакт.

Насмехаться над своим потрепанным помощникам он не стал. Этасу пришла в голову мысль, что есть свои плюсы в том, что глава талассийских магов считал его всего лишь наглым щенком: он снисходительно делал ему скидку на молодость и глупость. И в том, что великий магистр такой неразговорчивый: вряд ли он бросится распускать среди чародеев сплетни о слабой воле Этаса, не способной противостоять воздействию темных артефактов.

– Страшно видеть, как бездумно Гаррош обращается с моими сородичами.

Этас поднял взгляд в направлении источника голоса и увидел вверху лестницы, ведущей к выходу из лаборатории, Лор’Темара Терона. Наверно, пришел узнать как результаты. И давно он там? Сколько успел увидеть? Видел, как кирин-торский маг ни с того ни с сего напал на великого магистра?

Такого удара по самолюбию и репутации Этас еще ни разу не получал. Сразу перед обоими соправителями Квель’Таласа показал себя тем самым глупым мальчишкой, легко попадающим под чужое влияние, каким его всегда выставляет архимаг Роммат. И как ему теперь убедить их, что с ним можно вести дела?

И все из-за отвратительной твари, живущей тролль знает сколько веков в этой железной пандарийской коробке! Пожалуй, Этас все-таки расист. Отныне он ненавидит могу. И ша тоже, если этих созданий можно считать расой.

========== Глава 24. Безумие ==========

«Грязное Животное» – это не то заведение, в которое воспитанный эльф поведет даму. Но Джайна сама пожелала туда зайти, когда Этас, показывая ей син’дорайский квартал, упомянул об этой местной достопримечательности. К появлениям здесь голодного рыжего ушастого архимага из Совета Шести завсегдатаи таверны уже привыкли, а вот человеческую женщину тут, пожалуй, видели впервые. Этас услышал пару похабно-одобрительных комментариев на орочьем, которые были заткнуты на середине кем-то из спутников говоривших. Глава Кирин-Тора благодаря своей необычной внешности – серебристые волосы с одной золотой прядью и все еще светящиеся тайной магией в минуты волнения глаза, – была узнаваема даже для тех, кто ни разу не видел ее вживую, только на газетных рисунках.

Рыжий очень надеялся, что леди за время своего тераморского правления не настолько хорошо выучила орочий, чтобы понимать смысл пошлостей и ругательств. С любой другой дамой, непривычной к ордынскому обществу, Этас ни за что не согласился бы пойти сюда, но Джайне полезно посмотреть на орков в их мирной ипостаси, вспомнить лишний раз о годах дружбы и добрососедских отношений.

– Они что-то плохое про меня сказали, да? – шепотом спросила Джайна, наверно, заметив, как покраснели кончики ушей рыжего.

– Эммм… Да нет, это были комплименты. Просто… специфично-орочьи, – отозвался он, подводя леди познакомиться с Удой.

Хозяйка таверны важных гостей предпочитала обслуживать сама. Она огласила сегодняшнее меню, и чародеи остановили свой выбор на стейках из дикого кабана.

– Эльфийский гарнир и вино? – уточнила орочиха.

Рыжий кивнул. «Эльфийским гарниром» здесь называли крупно порезанные свежие или тушеные овощи, поданные с зеленью. Орки и тролли же предпочитали все, что выросло на земле, смешивать, а потом варить или тушить, и иногда даже толочь, до состояния однородной мерзкой серой каши. Этас однажды из любопытства решился попробовать это. На вкус было вовсе не так противно, как на вид, но все равно подобную пищу он считал подходящей только для младенцев, у которых еще не было достаточного для жевания количества зубов. И уж точно не посоветовал бы правительнице Даларана.

Идея отдельных кабинетов в таверне тоже была заимствована у эльфов: сами орки предпочитали есть в одной огромной общей зале, чтобы было шумнее и веселее.

– А вам не страшно, что они совсем рядом с вашими домами живут? – спросила Джайна, когда Уда оставила архимагов одних.

Рыжий даже не сразу сообразил, о ком идет речь.

– Орки? Страшно, конечно. Я тебе об этом всегда говорю, когда ты пытаешься нам бюджет на стражников урезать, – заявил он.

Джайна фыркнула.

– Все равно вас Ронин что-то чересчур баловал. У Серебряного Союза на защиту в два раза меньше средств тратится. В два раза, Этас! В следующем квартале я протащу это решение через Совет, даже не сом-не-вай-ся.

Угу, протащишь. Мечтай. Модера поддержит Этаса. Ансарема устраивает, что ордынцы под присмотром Похитителей Солнца ведут себя в Даларане тихо, и он не будет рисковать что-то менять. Скрытому и явному расистам Кадгару и Карлаину на финансовый аспект жизни син’дореев, по большому счету, плевать, хотя с ними Джайна может как-то договориться. Но трех голосов недостаточно. Этас мысленно пометил себе еще раз прояснить ситуацию осторожному Ансарему и воззвать к кадгаровой совести, раз уж леди так настойчива. Проблема была в том, что Джайна, как глава Кирин-Тора, могла множество мелких вопросов решать и в обход Совета, поэтому урезать финансирование не сразу, а по чуть-чуть – вполне в ее силах.

– Просто удивительно, Джайна, – шелковым голосом проговорил рыжий. – Как же так несправедливо получилось, что армия Серебряного Союза, принимающая у себя цивилизованных людей и гномов, нуждается в меньшем числе стражей порядка, чем мирные ремесленники Похитителей Солнца, вынужденные оберегать покой даларанцев от выходок пьяных орков и троллей?

Леди скептически покосилась на него. Они продолжали этот спор не первый раз и аргументы друг друга выучили наизусть. А как тебе такой ход?

– А у меня идея, Джайна! Давай поменяем! Мы будем заниматься гостями из Альянса, а Серебряные пусть за ордынцев отвечают, а? Тогда мы попробуем обойтись тем же бюджетом…

Син’дорей изобразил невинный взгляд и рабочий энтузиазм.

– Это несерьезно, Этас, – отмахнулась глава Кирин-Тора.

– То есть ты понимаешь, что у нас с Серебряными задачи несопоставимые по сложности?

– Имей совесть, Этас, – холодно произнесла Джайна, сверкая глазами. – Орки убили мужа Верисы.

– Орки убили семерых чародеев Похитителей Солнца, – напомнил эльф, старательно удерживаясь от резкого тона.

Вот эти ее постоянные перепады настроения делали общение с ней сложным и непредсказуемым. Рыжий понимал, что это остаточные последствия контакта с высокой концентрацией арканной энергии при взрыве мана-бомбы, и говорил себе не обижаться на недоброжелательный тон. Он видел такие вспышки агрессии у клыкарров из деревни Инду’ле после того как Малигос, вытягивая линию леи к Нексусу, допустил ее новое расположение и соединение в узловую точку слишком близко к поверхности. Пострадавшие от излучения клыкарры либо сходили с ума совсем, либо постепенно, будучи увезенными от опасного источника магии подальше, приходили в норму. Целители советовали Джайне больше отдыхать и меньше нервничать, но глава Кирин-Тора не имела возможности следовать этим рекомендациям. На взгляд Этаса, ей понемногу становилось легче, к тому же за повседневными хлопотами притуплялась боль утраты. Но пока в общении с леди временами приходилось напоминать себе о терпении.

– Этого могло бы не случиться, если бы не Тален, – рыжий не знал, как можно прошипеть имя, в котором нет ни одной шипящей согласной, но человечке это удалось.

– Который работал на Кирин-Тор, – парировал син’дорей, злясь, что снова позволил втянуть себя в этот дурацкий спор.

– Как удобно у тебя все получается, Этас! – всплеснула руками Джайна и была вынуждена замолчать, потому что пришла Уда с подносом, уставленным тарелками с ароматным содержимым.

К счастью, короткая перепалка с непостоянным в настроении начальством не могла испортить рыжему аппетит, поэтому он с предвкушением принялся разглядывать даже на вид очень сочное мясо.

– Да, удобно, – уже спокойным тоном повторила Джайна, когда Уда, не владевшая всеобщим, пожелала им приятно пообедать на талассийском и ушла. – Когда вам нужно финансирование, так вы – официальная организация, со своими обязанностями и функциями, работниками и прочим, на что требуется золото. А как нести ответственность – так вы просто неформальная группа по интересам и друг друга вообще едва знаете.

Ну и язва же! Рыжий подавил вздох. Джайна напрасно думала, что такое положение дел ему удобно. У него самого в результате была куча обязанностей перед Похитителями и практически никаких прав им указывать, за редким исключением эльфов, вроде как работающих на него.

– Как-то так исторически сложилось, – пожал плечами Этас. – Я не против все сделать формально.

– Вот и отлично. Зато буду знать, куда деньги расходуются, – Джайне каким-то невероятным образом удавалось говорить одновременно и величественно, и сварливо.

Как всегда, когда речь шла о деньгах, рыжий почувствовал себя неуютно. Ронин давал ему денег немало, но Этас в финансах не разбирался, почти всеми этими вопросами занималась Ламбрисса. Он спросил у нее, когда Джайна впервые высказала ему претензию, что син’дорай уж больно хорошо жить стали в последние годы, но эльфийка лишь пожала плечами: деньги в банке, где же им еще быть. На черный день.

Финансирование и впрямь было избыточным, но рыжий возражал Джайне не из вредности, он просто не хотел допускать прецедент урезания прав и ресурсов Похитителей. А леди, привыкшая в своем болотном Тераморе, далеком от основных торговых путей, к экономии и контролю за каждой монеткой, просто спала и видела, как бы наложить лапки на син’дорайскую долю бюджета.

– А то я смотрю по ведомостям, сколько выделялось золота просто на абстрактные «специфические нужды син’дорай» (чудная формулировка!), – продолжила Джайна, – и мне начинает казаться, что Вериса не так уж и предвзята, когда рассказывает о твоих настоящих отношениях с Ронином.

– Ну знаешь ли! Это был подлый прием! – рыжий и не собирался скрывать обиду и возмущение.

Он сердито воткнул вилку в отрезанный кусочек мяса и отправил его в рот, попутно придумывая, что бы такого сказать леди, чтобы не выглядело ни хамством, ни попытками оправдаться.

– А если я так же буду? Начну строить версии, почему Ронин так рвался спасать тебя в Тераморе, – предложил эльф, прожевав.

Джайна быстро спрятала удивление и растерянность за ироничным и снисходительным выражением лица.

– Ты прекрасно знаешь, что дело было в Пророчестве.

– А что пророчество? – прикинулся древнем Этас. – Оно бы сбылось в любом случае! Спроси Кадгара, он у нас по ним эксперт. И вообще Ронин еще раньше начинал тебя перед Советом нахваливать… И с получением ранга архимагини помог…

Джайна, помолчав, хмыкнула.

– Ладно. Допустим, прием был, и впрямь, не лучший, – она приподняла ладони, признавая поражение.

Рыжий удовлетворенно кивнул. Ему очень не нравилось влияние, которое оказывала его младшая кузина на Джайну, но в свое время он сам посоветовал бывшей тераморской правительнице сдружиться с леди Ветрокрылой. И чтобы поддерживали друг друга в переживании утраты, и чтобы с Верисой была миролюбивая и здравомыслящая подруга. К тому же, Джайне очень нужна будет лояльность Серебряного Союза, раз уж у них «наступает война». Все равно будут общаться, так хоть пусть видят, что Этас не строит подлых планов против осыпающей его обвинениями Верисы.

После смерти Ронина бесцветная следопытка совсем съехала с катушек, постоянно провоцировала на конфликты, но рыжий ей все спускал с рук. Только однажды не сдержался, когда Вериса уже совсем достала его обвинениями в том, что он послал Талена в Терамор намеренно, зная о его работе на Орду, или даже сам дал ему задание устроить диверсию.

– Если бы не предательство Талена ты бы вообще не выжила, – прошипел Этас на нее.

Джайна однажды рассказала ему, что Ронин не стал делать парную телепортацию с ней, не желавшей бросать свой город, потому что кто-то должен был остаться и затащить бомбу в защищенную от магии башню. Ронин знал, что Вериса, преследующая Талена, находилась не настолько далеко от города, чтобы можно было быть уверенным в ее безопасности, поэтому всеми силами старался уменьшить зону поражения бомбы. Рассказывая это, леди Праудмур тщательно следила за реакцией Похитителя Солнца, и эльф понял, что Вериса уже понарассказывала ей гадостей про него. Этас тогда лишь спокойно заметил, что Ронин очень любил Верису, так что его поступок неудивителен.

Однако если бы охота за предателем не увела главу Серебряного Союза подальше от города, самопожертвование Ронина не помогло бы: Вериса осталась бы в крепости и погибла вместе со всеми.

– Думаешь, я боюсь умереть? – презрительно фыркнула эльфийка в ответ на его замечание.

Рыжий тогда не сразу нашел, что ответить. Следопыты нередко бравировали своим бесстрашием, но страх смерти свойственен всему живому, даже дурным фанатикам, разве нет? Или ей настолько плохо без мужа? Но она ведь должна была с самого начала понимать, что, выходя замуж за смертного человека, в любом случае обречена однажды стать его вдовой, если не разведется раньше. Этас мягко напомнил ей о ее ответственности за близнецов, но эти слова лишь взбесили Верису. Рыжий с удивлением узнал, что, оказывается, строит какие-то мерзкие и коварные планы насчет ее спиногрызов. Видеться с ними она, как и ожидалось, теперь кузену не позволяла и наверняка рассказывала про него разные жуткие истории. Син’дорей мог только надеяться, что мальчишки вырастут не такими фанатиками, как их мама, и в будущем с ними можно будет нормально общаться.

Несмотря на то, что рыжий сделал паузу в своей вражде с Верисой, следопытка угомониться не желала. К обвинениям в смерти Ронина, диверсии Талена и связях с подлыми маньяками-ордынцами, а также всем ее старым темам для оскорблений, добавилось… неприкрытое проявление ревности Джайны к Этасу. Кузенам не впервой играть в соперничество за главу Кирин-Тора, но разве шутка не потеряла актуальность и, главное, уместность после гибели Ронина? Но, похоже, свою новую подругу (хммм, а только ли подругу?) Вериса ревновала всерьез. Узнав от Джайны о том визите в ордынскую таверну, бледная следопытка обвинила Этаса в попытке заманить Джайну в свой «наркоманский кружок» и, научив ее плохому, сделать своей любовницей, потому что в трезвом уме леди на его уловки не поддается. Даже если бы Этас не дал себе слово не цеплять Верису и не отвечать на ее колкости, он все равно не сразу бы нашелся, что ответить на такую чушь.

Рыжий не собирался подбрасывать дров в костер этой ревности, как он это делал с верискиным мужем. Но расположение главы Кирин-Тора нужно любому члену Совета Шести, и ему, оставшемуся без покровителя, – не меньше чем другим. Да и Ронин просил его помочь Джайне освоиться, а последняя воля погибшего – это не то, что можно запросто выбросить из головы. Поэтому он старательно устанавливал с леди Праудмур приятельские отношения, благо она охотно шла навстречу. Как подозревал рыжий – не в последнюю очередь из желания получше следить за ним, подозрительным «специалистом по связям с Ордой».

Этас старался как можно меньше говорить с Джайной о политике – такие разговоры постоянно приводили к тем самым пугающим сменам настроения. Леди охотно обсуждала магию (она специализировалась на школе Льда), годы учебы в Академии. Крас не случайно назвал ее в пророчестве «печальной»: Джайна могла улыбнуться, если был достойный повод, но рыжий никогда не видел ее смеющейся. Единственный раз ему удалось вырвать из нее нечто похожее на сдавленные смешки, когда он, извинившись за личный вопрос, поинтересовался, не обижается ли на нее Вериса за то, что Джайна в свое время увела у нее жениха. Бесцветная кузина не раз хвасталась, что к ней сватался сам принц Каэль’Тас (то ли лично, то ли через отца – версии у нее расходились), но она ему отказала. Но как раз в то время он заключил помолвку с леди Праудмур, так что еще большой вопрос, кто кому отказал. К тому же, в отличие от человеческого простолюдина, эльфийский принц вряд ли мог потерять голову от восторга, что на него обратила внимание бледная квел’дореечка.

– Пффф… Нет-нет, Каэль’Тас и Вериса сами решили, что не подходят друг другу, – заявила Джайна, прикрывая рот кулачком.

К сожалению, если перепады настроения леди Этас мог без проблем потерпеть, ее переменчивость в политическом курсе беспокоила его куда сильнее. Она слишком привыкла ориентироваться на Альянс. Сохранять хорошие отношения с Ордой – да, но синезнаменных она по-прежнему считала «своей» фракцией. Рыжий надеялся, что этот ее недостаток пройдет со временем, и как можно тактичнее регулярно напоминал ей о нейтралитете Даларана. Временами Джайна прислушивалась и блюла некое подобие равновесия, но чаще всего безапелляционным тоном приводила какой-нибудь «бесспорный» аргумент и объявляла дискуссию закрытой. А свой отказ Альянсу в просьбе разорвать отношения с Похитителями Солнца она вообще преподносила как огромную услугу, оказанную ею Этасу лично.

Джайне явно не хватало мудрости Ронина. Он был главой Совета, но, за исключением экстренных ситуаций, выступал не столько как его руководитель, столько как председатель. Следил за тем, чтобы было выслушано мнение каждого архимага, предотвращал переход разногласий в безобразные свары. Джайна так деликатно действовать не умела, но и сильного ярко выраженного лидера из нее тоже пока не получалось. Впрочем, Этас не спешил разочаровываться: люди быстро взрослели, а леди Праудмур еще не достигла полувека – возраста, после которого люди переставали меняться так сильно. И снова напоминал себе, что Джайне просто нужно время. Она пришла в Совет, будучи в расстроенных чувствах после гибели своих подданных – неудивительно, что ее настроение и курс так скачут и меняют направление. Она несколько лет правила Терамором, государством людей, расположенным под самым носом у орков, и довольно долго ухитрялась жить с ними в мире и согласии. О ее миролюбии и дипломатичности Этас был наслышан, в этом она напоминала Ронина, так что радикальной смены политики Кирин-Тора он не ожидал: прежнего главу Кирин-Тора, если вспомнить, тоже временами немного в сторону Альянса заносило.

Хотя вот таких фокусов Ронин себе, разумеется, не позволял. Открывая очередное собрание Совета, леди рассказала, что Альянс просил помощи Кирин-Тора в наложении защитных и скрывающих чар на Божественный Колокол – могущественный артефакт, найденный в Пандарии, который прежде принадлежал Лэй Шеню, древнему злобному императору могу.

– И я жду, что вы все проголосуете «за», потому что не время говорить о нейтралитете, когда Орда может вот-вот снова завладеть опаснейшим оружием, – заявила леди Праудмур, напрочь игнорируя тот факт, что Альянс уже завладел этим оружием.

Изредка, Ронин мог объявить свою позицию по важному вопросу первым, но вот так внаглую требовать голосовать нужным ей образом могла додуматься только Джайна. С одной стороны, понятно, как в ее памяти заканчивается цепочка «Орда – мощный артефакт – …», и возможно, леди уверена, что таким образом спасает их же шкуры или население любого другого крупного города – Штормграда, например. С другой – это уже никаким боком не нейтралитет, хотя…

– Тогда пусть это будет не помощь Даларана Альянсу, а защита опасного артефакта от обеих сторон. Спрячь ото всех. Пусть Альянс тоже не сможет им воспользоваться без разрешения Совета, – предложил Этас, тщательно избегая упоминания слова «нейтралитет», от которого Джайна временами уже кривилась как от лимона.

Он внимательно следил за реакцией главы Кирин-Тора на свои слова. Возмущения «Да Альянс никогда в жизни…» она не озвучивала и, кажется, даже не испытывала. Джайна удивилась такому предложению и начала его обдумывать. Это качество – готовность выслушать и рассмотреть другую точку зрения, – рыжий ценил в ней. Человечка как-то раз говорила ему, что в свое время не захотела слушать Тралла и Калесгоса, убеждавших ее пощадить Огриммар, и чуть было не стала таким же монстром, как Гаррош. С тех пор она тщательно следила за собой в этом вопросе, «поэтому если я говорю, что ты не прав, Этас, это значит, что я уже со всех сторон рассмотрела твои аргументы, а не просто отмахиваюсь. Помни об этом, пожалуйста».

От изучения мельчайших изменений выражения ее лица рыжего отвлек Карлаин.

– Тогда, может, ты, Этас, хочешь помочь накладывать заклинания? Или чтобы весь Совет приложил усилия? – якобы без издевки произнес штормградский чародей.

– Чтобы, когда ты напутаешь с плетениями, и Орда найдет Колокол, все шишки посыпались на меня? – уточнил эльф и вежливо, тщательно скрывая сарказм, добавил: – Нет, спасибо.

– Этас прав. Ему безопаснее ничего не знать, – согласилась Джайна. – Я сама все сделаю.

– Ты же на боевой магии специализируешься, а не на иллюзиях или артефакторике. Выбери надежного помощника, – возразил Этас. Он задумался, кто был бы подходящим кандидатом, но потом понял, что лучше не предлагать никого. – Сама выбери и не говори никому.

– Я сама все сделаю, – отрезала леди. – Так будет безопаснее. Я была одной из лучших в Академии и изучала магию гораздо больше, чем требовалось для получения диплома!

Самоуверенность Джайны ему не понравилась, но настаивать рыжий не рискнул. Тем более, что ее глаза опять засветились тайной магией, а значит продолжать возражать ей – только разозлить. Поскорее бы она уже оправилась от воздействия мана-бомбы, а то временами с ней работать неудобно просто до жути!

Ситуация сложилась идиотская. Этасу не была нужна информация об этом Колоколе, он только хотел, чтобы от этой опасной штуковины не было потом неприятностей. Но активное участие в обсуждении вопроса, так же как и демонстративный уход от него или попытки изобразить незаинтересованность, все равно будут вызывать у некоторых личностей определенные подозрения.

Модера, проворчала, что раз Джайна уже все решила, то зачем делает вид, будто мнение Совета ее интересует, и на голосовании воздержалась. Ее примеру последовал Кадгар, напомнив Джайне относиться с большим уважением к коллегам. Этас, увы, был не в том положении, чтобы спорить с главой Кирин-Тора в этом вопросе, поэтому отдал голос «за». Так же поступил и Карлаин, с неуловимой ехидцей в голосе заметивший, что архимаги Совета – натуры ранимые и чувствительные, и Джайне нужно хотя бы делать вид, что она их мнение слушает. Ансарем без лишних слов проголосовал в поддержку Модере.

Не получив желаемого большинства голосов, Джайна засверкала глазами ярче, но взяла себя в руки. Она поинтересовалась, действительно ли архимаги Совета приняли такое решение не из-за своих политических представлений, а потому что она повела себя недостаточно уважительно. После чего извинилась (на взгляд Этаса – совершенно неискренне, а будто бы делая им всем одолжение) и попросила выразить решение, на этот раз, непредвзято. Получив от каждого согласие на сокрытие Колокола, леди удовлетворенно кивнула.

Если Модера надеялась, что ее действия возымели какой-то педагогический эффект, то, по мнению рыжего, напрасно. Джайна была уверена в своем праве манипулировать Советом и навязывать ему свою волю. Она выслушивала всех, но оставляла за собой право определять весомость приведенных ей доводов. Словом, до уровня Ронина ей было еще учиться и учиться. Жаль, что ей не довелось войти в Совет при прежнем главе Кирин-Тора и понаблюдать за его работой вживую.

Спустя неделю после собрания Совета насчет просьбы Альянса спрятать Колокол, должно было состояться следующее – по поводу строительства еще одной телепортационной площадки в Пандарии. Альянс и Орда соорудили себе по одной, и Кирин-Тор, как нейтральное государство, теоретически мог пользоваться обеими, хотя син’дорай не рисковали переноситься в Святилище Семи Звезд, а человеческие и квел’дорайские маги избегали Святилища Двух Лун. Площадки находились в центре материка, и все, кто посещал Пандарию, сетовали на необходимость долго добираться от них до места назначения. Построить еще одну или призвать Орду и Альянс создать еще по паре стационарных телепортов, требующих больших затрат энергии – тут еще следовало подумать. Идеальным вариантом были бы пары Шаров Транслокации, но нарываться на требование уговорить талассийцев создать такие для общего пользования рыжий не желал. Все равно же откажут.

Но Этас с самого утра получил вестника от Джайны: в Дарнасе происходит что-то странное, она отправляется к ним, собрание переносится. Пользуясь тем, что был один, рыжий подробно и вслух высказал свое мнение о готовности главы нейтрального государства влезать во все альянсовские дела. Внезапно освободившееся утро он провел в своем кабинете в син’дорайском квартале, занимаясь «внутренними» делами и параллельно обдумывая, как бы действительно сделать Похитителей Солнца более формальной организацией, с четко определенными функциями, правами и прочим. А то получается ерунда какая-то. Вот, например, один из магических фонтанов сломался. Создан он был при восстановлении города после его разрушения Архимондом, но до появления «скверноглазых» как отдельной группы. Теоретически, фонтан и земля, на которой он расположен, принадлежали Даларану, который и должен его ремонтом заняться. Но в Фиолетовой Цитадели ответили, что это их не касается, квартал син’дорайский – пусть син’дореи его и приводят в порядок. В итоге этот вопрос (с целой стопочкой подобных, не решенных ранее) дошел до Этаса, и как бы не пришлось обсуждать их лично с Джайной, требуя ткнуть пальцем в несуществующую строку бюджета «хозяйственные нужды и содержание объектов в квартале Похитителей Солнца».

К середине дня рыжий решил, что с бумажками, наконец-то, покончено и направился пообедать. Хотелось кого-нибудь прихватить в качестве компании, а то одному скучно, но что-то он слишком поздно вспомнил о перерыве. Этас направился к ближайшей таверне. Никто не мог приготовить мясо лучше клыкастого повара Уды, но здесь была великолепная выпечка. По пути рыжий услышал громкие встревоженные крики и завернул за угол, чтобы узнать, что там случилось.

Сначала ему показалось, что он стал свидетелем магической дуэли. Этас еще удивился, как син’дорайский чародей смог притащить сюда своего квел’дорейского соперника, открыто носящего гербовую накидку Бесцветного Союза в квартале Похитителей Солнца. И почему они не нашли другого места, чем узкая городская улочка? Но в скверноглазого «дуэлянта» полетела огненная стрела от еще одного Бесцветного, и Этас понял, что тут вовсе не невинное состязание в магическом искусстве. Он накинул щит из маны на своего соплеменника и на себя, и вышел на середину улицы.