Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 60 страниц)

– Он просыпался каждый день в половину восьмого, – пробормотала под нос. Вряд ли он сумел расслышать. Впрочем, ему было необязательно об этом знать.

– Ты должна вернуться. В этот раз навсегда, ладно? – в голосе появилась строгая убедительность. Он не ждал возражений или отказа. В этот раз она и не была намерена их давать. Её возвращение должно было быть незамедлительным.

– Сейчас же соберу вещи и постараюсь успеть к первому рейсу. Надеюсь, задержек не будет, но к похоронам вряд ли успею. Господи, у меня даже не будет возможности с ним попрощаться. Чёрт, – Фрея сама не заметила, как вдруг начала всхлипывать. Слезы жгли глаза, что давно стало для неё чуждым ощущением. – Я получила его последнее письмо всего два дня назад, – она сделала глубокий вдох, прежде чем выпустила из серых глаз слезливый дождь, пустившийся вниз по раскрасневшимся щекам.

– Фрея, просто приедь. Думаю, он не стал бы держать на тебя обиды за неудавшееся прощание…

– Да, но что скажут люди? – грубо вытерла влажный нос тыльной стороной ладони. – Единственная дочь так и не посетила похороны отца, не соизволила приехать, не была рядом, – ей начало не хватать воздуха. Фрея плакала навзрыд, и парень по ту сторону трубки не мог её утешить, оставаясь на расстоянии сотен километров, что нельзя было одолеть за секунды, минуты или даже часы.

– Плевать на людей. Плевать, что они скажут или подумают, – его голос стал ещё строже и громче. Он пытался сохранять самообладание, что было на исходе. Похоже, эта новость немало всполошила и его самого, а особенно возложенная на плечи обязанность рассказать ей обо всем. – Фрея, не волнуйся о подобных мелочах.

– Если бы только это были мелочи, – она начала тереть ладонями глаза, из которых продолжали литься горькие слезы. Казалось, за считанные секунды по щелчку пальцев всё внезапно вернулось на круги своя, и последние месяцы безмятежности превратились в прах, что был раздут ветром скорби, унесшим куда-то и её саму. – Ты же сможешь помочь Лесли всё устроить? Ты был рядом в последнее время и…

– Да, конечно. Я возьму все заботы на себя. Тебе не стоит переживать об этом, – парень вздохнул. Наверное, это было единственное, в чем он мог её наверняка заверить. В остальном убедить Фрею было намного сложнее, хоть он и пытался. – Не буду тебя задерживать. Скорее приезжай. Я жду тебя.

Ожидаемо, дорога заняла слишком много времени. Сперва Фрее нужно было добраться до Рима, дорога куда заняла почти сутки. Она ехала в поезде, после которого сильно устала. Невзирая на это, с вокзала сразу же на такси поехала в аеропорт. Ей удалось купить билеты на самолет, отправляющейся не раньше, чем через два дня, что сильно расстроило, но в большей мере разозлило.

– Не переживай. Спешка всё равно никуда не приведет. Мы оба знали, что ты не успела бы, даже если бы вылет состоялся сегодня, – пытался успокоить её парень, которому она позвонила прямиком из гостиничного номера, где незамедлительно поселилась. – Два дня ничего не решат. Главное, чтобы ты добралась в безопасности, а остальное неважно.

– Не могу дождаться увидеться с тобой, – пробормотала на выдохе. Даже смогла улыбнуться в ответ на его слова, но глаза всё равно заслезились. – Ты так сильно нужен мне сейчас.

– Я встречу тебя в аеропорту.

– Спасибо.

Два дня ожидания превратились в пытку. Фрея плохо спала, мало ела, почти не покидала своей комнаты. Заключила себя в клетке четырех стен, обклееных дешевыми обоями и хранящие воспоминания других людей, имена и лица которых ей никогда не узнать. Своим присутствием она сама вписывала себя в историю этой комнаты, оставила в ней призрак воспоминания о мятеже, выцарапала в воздухе своё имя, хоть и сама того не подозревала. Это и не было так важно, как увидеться с парнем, прийти на могилу отца и извиниться перед ним.

Она должна была вернуться. Он был прав, в этот раз ей нужно было сделать это раз и навсегда. Поэтому Фрея везла с собой все вещи, что уместились всего лишь в двух чемоданах. Она не была намерена оставаться в Италии навсегда, но и не ожидала, что пробудет там так долго. Забвение оказалось сладостно приятным искушением, от которого оказалось не так легко отказаться. И Фрея хотела бы уйти в это чувство с головой, если бы только не письма друзей и отца, которые настойчиво требовали сперва объяснений, а затем возвращения. Они заставляли вспомнить её, кем она была и где ей принадлежало быть, о чем ей удавалось забыть в ту же минуту, как отправляла ответные письма, что скорее напоминали короткие записки.

Впервые за долгое время ей удалось расслабиться, забыть обо всем, перестать думать вовсе. Она легко влилась в мир, где, полагала, будет чужой. Фрея почти была уверена, что скоро устанет, затоскует и захочет вернуться, но этого не случилось. Море, крик чаек и соль в воздухе напоминали о Сент-Айвсе, где она мечтала оказаться в большей мере, нежели в промозглом Оксфорде или сыром Лондоне. Пусть и в Сент-Айвсе в определнную пору не могло быть солнечно и жарко, но покуда тепло оставалось в её памяти, так, по её мнению, должно было быть и в городе, в который её неизменно приводили воспоминания.

Поспешное возвращение не вызывало сожалений. Фрея испытывала всего лишь беспокойство и волнение, но в то же время была уверена, что Джеймс сможет это унять вместе с поцелуем, которым сходу встретит её первее, чем скажет тихое – «Здравствуй».

В самолете она то и дело, что ерзала на месте и вертела на безымянном пальце обручальное кольцо, что не снимала с момента, как Джеймс надел его. Это случилось около двух лет назад, когда он впервые приехал к ней. Она не сказала ни заветного «да», ни сокрушительного «нет». Впрочем, парень и не спрашивал. Достал кольцо из кармана брюк, что беспорядочно валялись на полу рядом с кроватью, где они лежали, молча взял ладонь девушки и надел его. Фрея же, будто завороженая, наблюдала за движениями парня, которым не противилась. Стоило Джеймсу окольцевать её, как перевел на неё вопросительный взгляд, будто только после всего удосужился спросить. Она не дала заветному вопросу выскользнуть с кончика его языка, перехватила поцелуем, чтобы утопить в себе вместе со всеми сомнениями, что были излишними.

Последний раз они виделись почти полгода назад. Время, когда приезжал Джеймс, она считала лучшим. Пусть у Фреи не оставалось времени рисовать, и она отдавала ему всё вдохновение, но странным образом это было всем, в чем она нуждалась. Невзирая на это, настойчивые убеждения уехать обратно вместе, отклоняла. Фрея не признавалась Джеймсу в страхе, что их безмятежность могла жить только в Италии. Её неустанно преследовала мысль, что в Англии всё снова пойдет наперекосяк, что было вполне обосновано, но что парень непременно стал бы отрицать.

Он встретил её в аеропорту, как и обещал. Вместо слов приветствовал поцелуем, которого они не стеснялись. Оправданием их жадной несдержанности было расстояние и время, пленниками которых они оказались. Пусть виной тому тоже были сами, но думать об этом не были намерены. Подобное беспокойство было уж точно лишним. С ним они могли ещё как-небудь справиться.

– Может, сперва будет лучше поехать домой? – спросил, загружая вещи в машину. Фрея стояла чуть осторонь и наблюдала за ним не в силах стереть с лица глупой улыбки, что была неправильной в ходе последних событий.

– Нет. Отвези меня, пожалуйста, к нему, – мягко попросила.

Джеймс не стал спорить. Начинать встречу с очередной размолвки было ошибкой, которую они не намеревались повторять, невзирая на то, что это едва было возможно. По крайней мере, они пытались, что стоило усилий и терпения, которые, в конце концов, оправдывали себя. Обладать умением идти на компромисы не означала то же, что терпеть друг друга, напротив укрепляло любовь в узы лучшего взаимопонимания.

По дороге они обменялись короткими фразами – Как доехала? Хорошо, но немного устала. Может быть, проголодалась? Было бы неплохо заехать в закусочную. На обратной дороге или сейчас? Лучше позже. Как дела на работе? Как всегда, скучно. Ты должен будешь вернуться, или мы проведем весь день вместе? Я взял выходные до конца недели. Не хочу пока ни с кем видеться. Я никому не стал рассказывать о твоем приезде.

Стоило машине притормозить у высоких кованых ворот городского кладбища, как Фрея задержала дыхание. Яркое солнце слепило глаза, поэтому она отвернула голову к Джеймсу, который с интересом рассматривал её, будто что-то в ней за время сумело перемениться. Разве что кожа была загорелой, а волосы – выгоревшими, что, в общем-то, не так уж испортило её. В ней даже будто бы появилось больше жизни, что померкла в глазах, стоило им набрать серости загроможденного тяжелыми тучами неба. Смерть отца заметно поколебила Фрею, но Джеймс был упрям в решении никуда её не отпускать. Намного проще было бы сделать всё для того, чтобы она осталась.

– Ещё немного, – произнесла, опустив глаза вниз. Фрея делала глубокие вдохи и выдохи и хмурилась, будто пыталась собраться с мыслями, что разлетелись подобно листьям на ветру. – Знаешь ли, я отвыкла от подобного.

– Нам некуда спешить, – Джеймс взял её за руку и аккуратно сжал. Она мягко улыбнулась в ответ.

– Я люблю тебя, – прошептала одними губами, не издав и единого звука, что разом утонули в окружающей их тишине.

Понадобилось не больше пяти минут, прежде чем Фрея осмелилась выйти из машины. Низкое небо давило на голову, будто прижимало к земле, отнимая свободное пространство. На небосклоне собрались тучи, что ветер яростно и упорно разгонял. Безболезненно бил по лицу, свистел в ушах и упрямо давал о себе знать, вынуждая чувствовать себя вместе с колючим холодом под кожей. Игнорировать непогоду было намного проще, когда Джеймс был рядом. Игнорировать смерть родного человека было намного тяжелее.

Фрея не была уверена, что должна была чувствовать или о чем рассуждать, оказавшись перед могилой отца. В грудь ударила скорбь, рассудком овладело сожаление. Она не думала, в сущности, ни о чем. В голову не приходили слова извинения, расскаяния или даже благодарности. Внутренний голос отдавал отцу дань молчанием, которого Фрее было недостаточно. Она хотела бы чувствовать большее, что у неё отчаянно не получалось. И девушка смотрела на Джеймса, будто тот должен был дать ей подсказку или помочь, но в нем никогда не было того, что всегда сокрушало её.

– Я рада, что последнее время вы сумели найти общий язык, – произнесла наконец-то, нарушив тишину, в которой всё бесследно утопало.

– Что ж, я умею быть убедительным, – Джеймс скромно улыбнулся крашеками губ. – Мне удаеться нравиться всем родителям, кроме собственных.

– Им сложно угодить. Особенно твоей матери, – Фрея ощутила облегчение от того, как ловко они сменили тему обсуждения. Невзирая на то, что они продолжали дальше стоять у надгробного камня мистера О’Конелла, казалось, под землей покоилось не его тело, а кого-то безызвестно чужого. По крайней мере, так показалось девушке всего на несколько минут, пока глаза снова не отыскали знакомое имя. Фрея тяжело вздохнула. – Отец должен был вести меня к алтарю. Он не хотел того, но в последнее время будто бы только того и ждал.

– Надеюсь, его уход ничего не изменит?

– Что ты имеешь в виду? – Фрея посмотрела на Джеймса, лицо которого снова приняло серьезно сосредоточенное виражение. Он смотрел на неё, будто полагал, что она шутит. Фрея же невольно снова начала вертеть на пальце кольцо. Это стало её новой привычкой вместо заправления за уши волос.

– Я не хочу, чтобы ты снова уезжала. Не хочу больше затягивать со свадьбой. Не хочу более ждать, – выдал, как на одном дыхании, когда в ответ Фрея поджала губы и посмотрела на него с сожалением, в котором парень распознал извинение. Он подумал о том, что она не хотела иметь в виду. – Только не говори, что…

– В Италии было хорошо. Причем нам обоим. Мне нравилось не покидать целый день комнаты, даже если нам оставалось есть лишь обветренный сыр и вялые фрукты…

– Большую часть подобных дней мы не покидали не только комнаты, но и кровати, – Джеймс усмхенулся промелькнувшим в голове воспоминаниям, что заставили Фрею улыбнуться и покраснеть. – И не вспоминали об одежде и приличиях.

– И о времени, – она решила прервать череду его асоциаций, бросив что-то абстрактное. – Уверена, мы сможем забывать обо всем и здесь, в Лондоне, – произнесла на выдохе, давая ему ответ, которого он, очевидно, ждал. – Я не уеду, Джеймс. Время, проведенное в Италии, было похоже на сон, но мне пора очнуться. Давно было пора.

– Ты на самом деле хочешь это? – спросил с опаской.

– Да, – Фрея живо закивала головой, будто это должно было придать словам большей убедительности. В большей мере, ей это было необходимо. То, что ей хотелось, имело теперь меньше значение. – Не оставишь меня ненадолго наедине? – спросила всё так же неуверена в собственных чувстах и мыслях. Джеймс молча кивнул головой, прежде чем уйти.

Глядя в упор на каменную плиту, Фрея сквозь слезящиеся от ветра глаза больше не могла распознать имени отца или же просто не хотела его там видеть. Различала лишь вырезанное большими ровными буквами – «О’Конелл», что однажды видела на другой могильной плите, уготованной для неё Реймондом. Выдавалось, что и эта была предзназначена ей.

Ей казалось, что она стояла на краю перед пропастью, когда на самом деле уже давно летела вниз. Имела неосторожность подскользнутся и упасть с обрыва, причем с тех самых пор, как только увидела Джеймса на песчаном берегу в Сент-Айвсе. Фрея и сама не знала, что всё это время падала. Закрыв глаза, представляла совершенно другую картину, что не имела ничего общего с действительностью, в которой всегда было намного больше утешения, чем ей могло доселе казаться. Ей хватило смелости наконец-то открыть глаза, оглянуться и понять, что полет её был свободным и легким. Всё это время она не падала вниз, а летела, утешая себя прекрасной иллюзией, в которой было мало настоящего. Риска разбиться не было никогда, покуда всё время Фрея сама разбивала себя на части, не подозревая, что достаточно было просто приземлиться. Почувствовав под ногами землю, она вздохнула с облегчением.

Мир не был пленом, скорее – безграничностью, в которой Фрея себя потеряла. Её поиски были долгими и напрасными, но для того, что найти себя, ей нужно было всего-то прийти в согласие с тем, что ей было нужно и чего отчаянно хотела. Не большим, не меньшим, это оказался Джеймс. Или скорее её теплое чувство к нему, что давало ощущение жизни внутри. Любовь была не всем, но – многим. И Фрея решила держаться за неё, покуда ничто другое не обрело бы однажды больше смысла, чем это.

Эпилог

1955 год

– Думаю, нам не стоило оставлять его одного, – на выдохе произнесла Фрея, прислонившись тяжелой после длинного дня головой к плотной деревяной двери, что Джеймс едва успел закрыть, когда вышел следом за ней в коридор.

– Его трижды стошнило. Он съел не так много, чтобы хватило и на четвертый раз. Сейчас он спит. Мы просидели подле него около часа, и за это время он даже не перевернулся с одной стороны на другую. Что тебе ещё нужно для подтверждения? – нетерпеливо ответил парень.

Джеймс обнял Фрею за талию и повел вперед, дальше по коридору к комнате, что им предстояло разделить на двоих. Девушка была уставшей, и пошла следом неохотно, продолжая испытывать беспокойство, у которого было много причин. Оглядываясь назад, она не могла себе признаться, что решила взять ближе к сердцу чужую проблему, чтобы забыть о собственной, что кололась, вырывалась из глубины подсознания, становилась громче по мере того, как они шли всё дальше.

– Не могу поверить, что Рейчел могла так поступить, – произнесла тихо, когда они остановились напротив своей комнаты. Джеймс отпустил её, только чтобы засунуть в замочную скважину ключ и нарушить тишину его поворотом. – Это даже не похоже на неё.

– Забрать ребенка, оставить короткую записку и сбежать? – в голосе парня была ощутима ирония. Через секунду он поймал на себе укоризненный взгляд Фреи. Ей было вовсе не до шуток, что к тому же едва были уместными. И всё же Джеймс не внимал её немому предупреждению. Сосредоточенный вид девушки заставил его вдруг улыбнуться. – Прости, но ни на кого это так сильно не похоже, как на Рейчел.

– И ты не испытываешь собственной вины за это? – спросила, нахмурившись, когда он открыл широко двери, пропуская её вперед. Фрея же сложила руки на груди и ожидала ответа, что должен был стать очевидным.

– Почему я должен испытывать вину за ошибку Спенсера? – он безразлично пожал плечами. Фрея же закатила глаза и прошла мимо.

В комнате оказалось душно. Казалось, в четырех стенах собралась вся дневная жара. Горничные не удосужились открыть окна или хотя бы включить вентилятор, из-за чего Фрея сходу почувствовала млость. Воздух был плотным и дышать было нечем. Джеймс открыл окно, чтобы впустить внутрь освежающего вечернего воздуха, что выдавался в летнюю пору упоительно приятным.

Фрея устало упала на кровать. Она чувствовала себя уставшей, но в горячем душе нуждалась гораздо больше, нежели во сне, которого, невзирая ни на что, не было ни в одном глазу. Заложив руки за голову, девушка глубоко дышала. Вечерняя прохлада охлаждала разоженную дневным зноем кожу, под которую проникала и где растворялась.

– Это мы свели их вместе. Помнишь тот вечер, когда…

– Это Спенсер её выбрал, – Джеймс не дал ей договорить. Развязал галстук, снял пиджак, повесив его на спинку стула, и лег рядом, положив голову ей на живот. Фрея продолжала отчасти злиться в ответ на его беспечность, к которой должна была уже привыкнуть, но пальцы невольно зарылись в волосы парня. Она чуть оттягивала их назад и мягко гладила, будто её это успокаивало. – Мне жаль его, но едва ли в наших силах что-то изменить.

– Я могла бы поговорить с Рейчел…

– Ты даже не знаешь, где она.

– Мы могли бы позаботиться о Спенсе.

– Он не захочет этого.

– Должны же мы хоть чем-то помочь им, – Фрея беспомощно вскинула в воздухе руками. Джеймс поднял глаза на девушку, когда перестал чувствовать в волосах тонкие пальцы. Она же опустила взгляд, чтобы посмотреть на него, когда он поднялся на локтях и бегло поцеловал её в губы. – Джеймс, – разорвала поцелуй коротким упреком. Откинулась на подушку, прикрывая улыбку ладонью.

– Тебя ведь не это беспокоит, не так ли? – Джеймс приподнялся с места, чтобы взять девушку за обе руки и заставить посмотреть на себя хотя бы украдкой. – Тебя волнует он. Я не обижусь, если ты признаешься в этом.

– Ему не стоило приходить сегодня, – Фрея поджала губы, опустив глаза на их сжатые вместе ладони. – Я не ожидала увидеть его после всего. Видимо, он ожидал другого.

– После всего, что он сделал, было глупо надеяться на радужный прием, – Джеймс усмехнулся. – Стоит ли напоминать о письме, что он оставил твоему отцу? Это было подло, низко и гадко. К тому же едва ли он извинился за свои слова?

– Нет, – Фрея угрюмо покачала головой. – Но я и забыла об этом. Я давно простила его за всё. Ведь, в конце концов, его слова ничего не значили. Они не смогли помешать нам, – она закусила нижнюю губу, словно была намерена сказать что-то ещё, но не могла осмелиться. – Мне даже стало жаль его, – слова царапнули горло девушки и слух парня. Джеймс отпустил её руки, что разом упали вниз, когда он вздохнул и поднялся с места. Достав из кармана брюк сигареты, сел на подоконник у открытого настежь окна и закурил. – Прошу, только не злись на меня, – Фрея села, поджав под себя ноги.

– Я не злюсь, – выдохнул вместе с плотным дымом. – Всего лишь, не могу понять.

– Я думала, что по истечению стольких лет, Джон давно женился, обзавелся детьми и домом, но он так и не смог двигаться дальше. Он всё ещё влюблен в меня, а я вовсе забыла о нем, будто его никогда и не существовало. И я чувствую себя расстеряно и неловко, – выдала на одном дыхании. – Кажется, неправильным, что он всё ещё так сильно привязан ко мне.

– Это исключительно его проблема, – в тоне Джеймса появилось раздражение. – Он появился из ниоткуда, заявился на свадьбе Алиссы и Дункана, с которыми даже незнаком и был явно уверен не встретить меня. Одно его появление для меня, как оскорбление, – его голос повысился, из-за чего Фрея испытывала ещё большее беспокойство.

– Ты же знаешь, что у тебя нет повода для ревности, – Фрея нехотя поднялась с места и подошла к парню. Обхватила его запястье и поднесла тлеющую между пальцев сигарету к своему рту. Сделала глубокий вдох, задержала дыхание, а затем согнулась пополам, раскашлявшись, что заставило Джеймса рассмеяться.

– Ты всё ещё плоха в этом, – он потушил окурок о пепельницу на подоконнике, расположил обе руки на бедрах девушки и усадил её у себя на коленях. – Я тебя не ревную, – Джеймс уткнулся носом в мягкую щеку. – Просто мне было неприятно встретиться с ним. И я видел, как он смотрел на тебя. Будто ты всё ещё та самая девушка, которой он сделал предложение стать его женой и сбежать вместе за океан.

– Но я и есть та самая девушка, – произнесла полушепотом. – И готова выйти замуж за тебя и никуда не сбегать, оставаясь рядом, – Фрея улыбнулась, поцеловав парня сперва в щеку, а затем в губы. – Ты – единственный, кого я хочу, – её поцелуи спустились вниз к его шее, отчего по телу Джеймса прошла приятная дрожь. – Это знает Джон, об этом знают и остальные. И это никогда не измениться.

– Рад, что спустя года ты стала в этом уверена, – он улыбнулся, когда Фрея схватилась обеими руками за ворот его рубашки, продолжая покрывать остывшую в прохладе вечернего воздуха кожу горячими поцелуями.

– У тебя тоже было немало сомнений насчет меня, не так ли? – спросила, расположив руки на груди парня и посмотрев ему в глаза. Она хитро и ловко сменила тему, что обоим казалась неприятной. Особенно Джеймсу. – Я хочу, чтобы мы поженились в сентябре, – внезапно произнесла, не дав ему ни возразить, ни согласиться. – В сентябре этого года.

– В сентябре? – во взгляде Джеймса читалось недоумение.

– Да. Всё ведь началось в сентябре на пляже в Сент-Айвсе. Помнишь? – губы дрогнули в скромной неуверенной улыбке.

– Конечно, помню. Всё должно было начаться там, ведь это место для тебя особенное.

– Невероятно особенное. И я всё ещё не могу поверить, что ты выкупил дом, что отец тем летом был вынужден продать, – Фрея покачала головой, будто это действительно заставляло её испытывать смущение.

– И теперь этот дом наш, – Джеймс нашел её губы и поцеловал. Прижавшись к нему ещё крепче, она почувствовала внизу живота привычное желание, что притягивало к нему ближе. Он испытывал то же, а потому крепко сжал её бедра и заставил подпрыгнуть на месте, чтобы удобнее расположиться.

Опустил лямки платья, что стало единственной преградой к её разгорячившемуся телу, что поддавалось любому его торопливому движению. Затем пока Фрея растегивала рубашку, оставляя поцелуи на сгоревшей на солнце коже, где вместо загара оставались болезненные красные следы, Джеймс залез под юбку, чтобы стащить нижнее белье.

Было жарко, но Фрея не спешила позволять Джеймсу снимать дурацкое платье, хоть и ощущала его. Он хотел стащить вещь, но она вдруг сделала паузу, отстранившись от парня. Когда её руки крепко обнимали его шею, глаза смотрели в упор на собственное отражение в окне, за которым в непроглядной темноте громко пели сверчки, которых они оглушенные сдавленными стонами не слышали.

– Мы можем сделать это на кровати? – слова пробрались наружу через пересохшее горло. Фрея смотрела Джеймсу в глаза, когда он кротко кивнул, молча последовав её неприхотливому пожеланию.

Она крепко обхватила его бедра ногами, когда он бросил её на мягкую двухспальную кровать. Затем поспешно помогла ему стащить с себя платье, чтобы скорее ощутить на соленой коже губы, прикосновение которых всегда было будоражащим. И Фрея оставалась нетерпелива к тому, чтобы почувствовать Джеймса внутри себя, как вдруг он замешкался.

– Ты, действительно, готова к этому? – оба знали, что парень имел в виду.

– Да, – ответила уверено и убедительно, не отводя взгляда ни на секунду. И стоило короткому согласию сорваться из её рта, как Джеймс не стал больше ждать. Ему было достаточно и этого.

Парню не нужно было знать, что вечность и мгновенье были в её понимании равными между собой. Поэтому в согласии посвятить их любви жизнь, Фрея была намерена отдавать, в сущности, секунды, находя это достаточным. И если бы он дал ей сказать больше, то позволил бы знать, что отчаянно желал большего, чем она хотела бы ему дать.