Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 60 страниц)

– Нет. Я хочу остаться, – она нахмурилась, будто о чем-то вдруг задумалась. Только внутренний голос по-прежнему молчал. – И мы даже повеселимся.

Веселье Фреи было напускным и фальшивым. Она выпила ещё немного шампанского, приняла несколько приглашений на танец, но большую часть вечера протанцевала с Оливером и Дунканом, после чего они вернулись домой. Сперва, отвезли парня, а затем уехали сами.

Невзирая на усталость, Фрея поддалась бессонице, что не позволила сомкнуть глаз. Долго ворочалась в постели, потеряв себя в мыслях о том, насколько сильно прошедший год изменил её жизнь. Триста шестдесят пять дней назад она лежала в этой же постели, не питая больших надежд на будущее, что, казалось, было вполне предсказуемым. Последний семестр в школе, затем экзамены и поступление в Оксфорд. Жизнь проходила медленно, а Фрея оставалась скованной скукой, что утоляла в рисовании и книгах.

Всего год назад в её планы не входил ни Джон, ни Джеймс, ни всё доселе происходящее. Вряд ли Фрея могла вообразить, что всё так безвовзвратно скоро измениться. Первая влюбленность и окрыленность, первое огорчение и расстеряность, первый поцелуй и секс. Кажется, она начинала этот год одним человеком, но к началу следующего стала совершенно иным. С ней никогда ещё не случалось так много перемен.

Она думала, какой станет к концу нового года. Сумеет сохранить ту, кем была теперь, или откроет новую сторону себя? Будет ли это кто-то доселе ей незнакомый или кто-то, кого она думала, что безвозвратно потеряла? Где она окажеться? С кем? Прежняя предопределенность была безвозвратно потеряна в сомнении.

Прежде чем наступило утро нового дня, Фрея переоделась в теплое платье, набросив сверху теплый шерстяной свитер, рукава которого закатала до самых локтей. Достала кисти, краски, чистый холст. Пустота дарила вдохновение, и Фрея не могла им не воспользоваться.

За рисованием девушка даже не заметила, как взошло солнце. Первый день нового года начинался лениво и неторопливо. Лесли опаздывала, что ей всегда было позволено делать в дни вроде этого, остальные – спали, когда Фрея, не смыкая глаз, рисовала, пока на это хватало сил. Она не испытывала физической усталости – не хотела спать или есть. Тихо рисовала, не нарушая сонной тишины, в которую был погружен дом, и не чувствовала, будто нуждалась в чем-либо ещё.

Было около одннадцати утра, когда тихий стук в двери заставил девушку всполошиться. Рука с зажатой между пальцев кистью дернулась, но Фрея выдохнула с облегчением, когда на холсте не осталось лишнего мазка, что непременно бы всё испортил. Перевела взгляд на вид за окном, и яркий свет неприятно резанул по глазам, что даже начали слезиться, будто всё это время она была настолько сосредоточенна, что не моргала.

Стук продолжался, пока она не открыла двери. Это был Дункан. Плечи опущены вниз, руки спрятаны в карманы, неуверенный взгляд всецело сосредоточен на ней. Заметив на руках кузины отметины красок и крепко зажатую в ладони кисть, бросил взгляд ей за спину, но тот не доставал незаконченной картины, расположенной на высоком мольберте у окна.

– Я пришел сообщить, что завтрак готов, но ты позволишь… – Дункан сделал шаг навстречу, не решаясь переступить порог без приглашения. Фрея неуверенно отошла в сторону, кивком головы позволяя парню переступить невидимую грань её личного пространства, в котором одной стало удушительно тесно. Отгораживаться было лишним.

Кузен подошел к картине и выдал восхищенный возглас, заставивший Фрею улыбнуться. Она нарисовала благороднейшее из всех животных – оленя. Коричневатая шерсть переливалась гладким шелком, когда на ней блестели едва заметные точки снега. Сильная шея вытянута вперед, рот приоткрыт в умоляющем о спасении кличе. Он лежал на боку, вывернув большую голову к смотрящему на него парню. У животного были отрезанны роги, которыми он оказался прижатый к промозглой земле. Они проходили скозь его тело, вынуждая беспомощно извиваться от боли и истекать кровью.

– Это достаточно необычно, – сдавленно произнес Дункан, когда заметил, что роги оленя были нарисованы в виде витиеватых инициалов, выведенных в знакомое сочетание букв – Дж. К. Неуверенно посмотрел на кузину, когда она не с меньшем любопытством рассматривала свою же работу, не заметив странного взгляда парня. – Это выглядит странно, в хорошем значении этого слова. И, как всегда, очень необычно.

– Ты думаешь, я свихнулась, – краешки губ девушки дернулись вверх в насмешливой улыбке. – Я и сама знаю, что это безумно выглядит.

– Уверен, в этом есть смысл. У всего, что ты делаешь, есть смысл, даже если порой ты сама в этом не уверена, – Дункан проследил за тем, как Фрея подошла к подоконнику и села, коснувшись затылком холодного стекла окна. – Это Джеймс, – он снова посмотрел на картину, наклонив голову, будто под другим углом на ней должно было появиться что-то новое.

Дункан заметил похожие на тени фигуры трех других оленей, которые склонились над раненым, но никак не могли ему помочь, покуда были не больше, чем призраками.

– Об этом было не так уж сложно догадаться, – улыбка на лице Фреи стала ещё шире. – К земле его прижимает гордость. Она же ранит и не позволяет сдвинуться с места.

– Похоже, она ещё и убивает его, – Дункан внимательнее присмотрелся, заметив на шерсте вместе со снегом ещё и капли крови.

– Нет, он не умрет. Но и вряд ли спасеться. Он прикован к земле, как Прометей, насколько бы гротескно это не звучало, – Фрея подала плечами, опустив глаза на переплетенные пальцы. – Беда в том, что он придумал для себя это наказание сам, потому и деться от него никуда не может.

– Разве эти призраки не могут ему как-либо помочь? – серьезно спросил Дункан. Как будто они снова были детьми, и Фрея на ходу придумывала историю, которую он видел наяву. Дункан намного лучше рассказывал истории, особенно на ночь, а Фрее только и оставалось, что оставлять его слова на бумаге в виде цветных картинок. Теперь же она играла с его воображением, возвращая в давно забытое прошлое. В этой незатейливой игре Фрея и сама забылась.

– Нет. Это ведь они помогли ему загнать роги так глубоко, – голос даже не дрогнул. – Как бы он сам отрезал их?

– Это ведь олени… Как бы они могли ему помочь? – Дункан хмыкнул.

– Прежде всего, они призраки. Они могут всё кроме одного, – они переглянулись между собой, прежде чем вслух рассмеяться и в одночасье произнести. – Они не могут выбраться из дома.

– Тогда где их дом? – продолжал парень.

– В его голове.

Они замолчали. Дункан продолжал с задумчивым видом рассматривать недописанную картину, когда Фрея даже испытала облегчение от того, что поделилась с кем-то своими безумными рассуждениями, выходящими за грани действительности.

– Я же говорил, что в этом есть смысл, – произнес Дункан после непродолжительной паузы.

Они вместе спустились вниз, но мистера О’Конелла за завтраком не было. Алисса скучающе сидела в одиночестве, доедая завтрак. Отрешенный пустой взгляд за доли секунды стал обеспокоенным, стоило ей увидеть подругу. Фрея выглядела уставшей, но всё же непривычно безразличной, будто события последних дней её совсем не касались. Алисса бросила вопросительный взгляд на Дункана, но и тот вел себя непринужденно, из-за чего она чувствовала себя крайне глупо.

Так продолжалось последующие несколько дней до окончания каникул. Фрея много рисовала, особенно илюстрации к книгам, занимая этим время между посиделками с отцом у камина, неторопливыми бесцельными прогулками с Оливером и настольными играми с Алиссой и Дунканом. Жизнь на некоторое время вернулась к размеренному ритму, который девушка боялась нарушить. Всё стало на свои места. Впрочем, почти всё. Не хватало только одного, о чем она старалась не думать, хоть и получалось из рук вон плохо.

Джеймс не прислал ни единого письма. Фрея же, даже если бы знала о его местонахождении, вряд ли отправила ему несколько нацарапанных тяжелой рукой на бумаге слов. Гордость парня ранила её не меньше, чем его самого. Она была самой ненавистной соперницей, с которой Фрея, заламывая от бессилия руки, не знала, как бороться и стоило ли вообще это делать. Другие девушки не пугали её так, как эта неотьемлемая черта характера Джеймса.

Тем не менее, она не отталкивала её. Фрея продолжала сохранять в глубине души надежду, что всё разрешиться, как только они снова увидяться. Глупо, самонадеянно, но всё же возможно. Не могли же они расстаться из-за нелепого недоразумения, переросшего в размолвку. Фрея была уверена, что после возвращения в Оксфорд всё вернеться на круги своя. Могло ли быть иначе?

О Джоне она больше ничего не слышала, хотя почти была уверена, что Лесли имела возможность увидеться с ним после всего. Девушка была в теплых отношениях с миссис Томпсон, как впрочем когда-то и Фрея, поэтому нельзя было исключать, что она знала наверняка о положении его дел. Фрея же предполагала, что парень должен был вернуться в Америку. Надеялась, там он найдет кого-то другого. Кого-то намного лучше неё.

Алисса уехала на несколько дней раньше, чтобы перед возвращением в Оксфорд наведаться домой в Брайтон. С той самой минуты, как поезд отправился, Фрея не могла дождаться и самой уехать из города.

Они остались с Дунканом вдвоем. Двое взрослых, которые ещё не забыли, каким было на вкус детство, что встречали в лицах друг друга. Утром ещё до завтрака они отправлялись в фото-студию, где парень учил её делать фотографии, что получалось скверно плохо. Фрея испортила много снимков, за что Дункан на неё не сердился, поскольку не умел этого делать. Затем без сожаления отмечая, будто к завтраку они всё равно сумели опоздать, они покупали мороженое и ели на морозе без страха заболеть. Ходили вокруг и фотографировали улицы, дома, людей и друг друга.

Замерзшие и уставшие возвращались домой только в полудень, садились за обеденный стол и наперебой рассказывали мистеру О’Конеллу о проведенном утре, как двое впечатленных детей. Затем размещались в гостиной и играли, пока Дункана не клонило в сон. Фрея всё время его подначивала, но парень всё равно засыпал прямо на диване у камина, когда она разворачивала книгу и погружалась в чтение, что перестало приносить прежнюю радость.

После ужина они возвращались в комнату девушки. Она садилась за стол рисовать иллюстрации, когда Дункан располагался у окна и вслух рассказывал истории, что заставляли её от души смеяться.

– Ты ведь скучаешь за Джеймсом? – спросил внезапно Дункан. Был последний вечер перед отъездом, поэтому Фрея собирала вещи, с чем парень не торопился, уверенный, что для этого ещё было время.

– Почему ты спрашиваешь? – Фрея почувствовала, как с именем Джеймса, что доселе они не произносилось вслух, под кожу вогналась иголка. Она обернулась, чтобы посмотреть на кузена, взгляд которого опустился на сложенные руки.

– Потому что после новогодней вечеринки мы ни разу не говорили о том, что случилось. Он ведь не просто так уехал, а ты и словом об этом не обмолвилась, – произнес отрешенно, будто говорил с самим собой.

– Откуда тебе знать, что я ни с кем об этом не говорила? – Дункан поднял на неё глаза. Конечно, Алисса ему о многом рассказывала. Он знал больше, чем Фрея подозревала. Глупо было рассчитывать, что могло быть иначе. – Есть границы глубоко личностного, что касаеться не более чем двух людей. Если Джеймс захочет об этом рассказать, то пусть, но, как по мне, есть вещи, что не должны выходить за рамки, – она отвернулась, продолжая складывать вещи. – Конечно, я скучаю по нему. Но я не могу отдавать всю себя разрушающему изнутри чувству, потому что для меня это слишком. Грусть тоже может быть утомляющей.

– Прости, – вяло произнес Дункан. – Я просто хотел ещё раз убедиться в порядке ли будешь ты, когда мы вернемся. Будет ли всё в порядке.

– Разве может быть иначе? – улыбнувшись, произнесла Фрея. – Конечно, мы все будем в порядке.

– Дело ещё в том, что Джеймс никогда ещё не вел себя так странно. Бывало, пропадал, но мы всегда были уверены, что этому не было серьезных причин. Просто ему так хотелось и не более. Теперь это другое. Он сам стал как будто другим. Поэтому всё, что я пытаюсь сделать теперь, это понять.

– Как и я, – Фрея выпустила обреченный вздох. – Похоже, нам только и остаеться делать, что пытаться.

Пока что усилия Фреи были направлены на поддержание мнимой уверенности, что всё само собой разрешиться. Девушка пыталась поддерживать в себе веру в лучшее, но не имела и малейшего представления, что будет делать после возвращения. Прийти к Джеймсу первой или ждать, когда объявиться он? А если он не захочет пускать всё на самотек и задаст свой вопрос снова? Будет ли тот же ответ неверным или лучше соврать во избежание потери? Ведь не поддались изменениям ни она сама, ни её чувства, ни ответ, которого парень незамедлительно требовал. Фрея всё ещё была решительна в боязливом нежелании выходить замуж, но больше страха разлюбить Джеймса оказался страх его безвозвратно потерять.

– Не выглядишь в большом предвкушении от возвращения, – произнес отец, когда они привычно разместились на диване в гостиной. Фрея листала книгу. Мистер О’Конелл читал утренню газету. До отправления оставалось несколько часов.

– Я рада вернуться на самом деле. Просто не знаю, что делать после этого, – Фрея стегнула плечами. Закрыла книгу, вместо закладки оставив напротив прочитаной части палец.

Чем больше она терялась в подлинной действительности, тем больше не могла понять происходящего в выдуманной. Слова превратились в чернила, что обрели форму, растекшись на белом листе бумаги. Каждая страница была своего рода рисунком, но в воображении девушки он был плоским, лишенным красок, нечетким. Сюжеты стали отдавать фальшью. Фрея не могла больше верить в красивую выдумку, созданную писателем-незнакомцем, мысли которого стали для неё чужимы.

– Можешь выбросить того парня из головы и жить дальше с уверенностью, что с сердцем твоего отца всё в порядке, – мистер О’Конелл даже не посмотрел на неё, спрятавшись за раскрытой газетой, по печатанным строчкам которой бегали глаза.

– Спасибо за предложение, – Фрея вздохнула. В конце концов, загнула краешек страницы, на которой остановилась, и положила книгу на стол. – Есть ещё варианты?

– Нет, этот кажется мне самым подходящим.

Фрея улыбнулась краешками губ, хоть и смешного в сложившихся обстоятельствах было мало. Почему всё не могло быть намного проще? Она даже в себе не могла разобраться, не говоря уже о парне.

– Ты же знаешь, что я всё равно увижусь с Джеймсом в Оксфорде. И ты можешь об этом даже не узнать, – Фрея пыталась придать голосу шутливый тон, но вышло отчего-томрачно. Отец наконец-то выглянул из-за газетной шырмы и бросил на неё настороженный взгляд. Она была уверена, что заставила его занервничать. – Просто хочу оставаться с тобой честной, – девушка подняла в воздухе руки, признавая своё поражение.

– Честности нам в последнее время не хватало, – мистер О’Конелл шумно выдохнул, прежде чем сложил газету, отложив на столик перед собой. Поднял очки на лоб и потерел раздраженные долгим чтением глаза, прежде чем посмотреть на дочь, наклонив голову. – Надеюсь, этот парень не толкнет тебя на совершение непоправимой ошибки.

– Что ты имеешь в виду? – её недоумение было напускным и слишком наигранным. Безусловно, Фрея знала, что отец имел в виду, но чтобы тот не заметил на щеках стыдливого румянца, решила смутить его самого. Он не был особо изворотлив в столь тщекотливых темах. Прямолинейности ему зачастую в подобных разговорах тоже не хватало. Фрея и сама была такой же, но только в этот раз реакция отца немало её позабавила.

– Разве в школе вас не должны учить подобному на уроках биологии? – в его голосе Фрея распознала искреннее возмущение. Она продолжала смотреть на него в упор, будто действительно не понимала, о чем шла речь. – Впрочем, тебе, наверное, и не стоит пока знать о подобных вещах. Они извращают не только тело, но и разум, – мистер О’Конелл махнул рукой, намерен перевести тему, когда Фрея не могла остановиться его подначивать.

– Как мне тогда узнать, чего нужно избегать, – продолжала говорить без страха перед риском попасться на собственных же словах. – Может, ты имеешь в виду единственный способ зачатия ребенка. Об этом я немного знаю…

– Надеюсь, до замужества эти познания тебе не понадобяться, – лицо мистера О’Конелла вовсе покраснело, будто речь зашла о чем-то запретно постыдном, что было противоестественным человеческой природе. И Фрея всё ещё не понимала, почему обсуждение этого или даже короткое упоминание вызывало столько неловкости, а порой и негодования. Пусть совершалось это, близкое к сакральному, действие за закрытыми дверьми, за которые она вряд ли решилась бы пустить кого-то третьего постороннего, но всё же знание последовательности всего происходящего было важным, о чем никто не хотел говорить или рассказывать.

Фрея чуть было не спросила у отца, почему до свадьбы это считалось грешным. Какая была разница – потерять девственность до венчания или после, если она решалась на это с человеком, которого любила и которому доверяла? Меняло ли что-то, если бы всё произошло насильно и без согласия на то женщины? И почему за мужчиной никогда не было обязанности хранить себя до женитьбы? Могла ли быть ошибка женщины исключительно в том, что она была женщиной, или для подобного решения были другие причины? И всё же она смолчала, чтобы излишне не волновать отца, да и к тому же не рисковать в своих распросах зайти слишком далеко. Вряд ли он смог бы дать хоть один по-настоящему вразумительный ответ. Вряд ли такой вообще существовал.

– Ты собираешься снова вернуться в Канаду? – Фрея сменила тему, что выдавалось разумным решением. К тому же мистер О’Конелл и сам был рад это сделать. Хотя судя по выражению его лица, об этом он был намерен говорить ещё меньше.

– Надеюсь, что нет, – он покачал головой, не глядя дочери в глаза. В тоне напускное безразличие, что, как было известно Фрее, означало, что мистер О’Конелл не желал продолжать начатого обсуждения. Мужчина потянулся было вперед за газетой, но она успела перехватить её первой.

– Положение финаносовых дел настолько плохо? – спросила серьезно, как будто могла что-то в этом понимать. Отец никогда не взваливал на её плечи проблему их денежных трудностей, хотя продажа дома в Сент-Айвсе очень огорчила девушку.

– Прости, что? – мужчина нахмурился. Его удивление не было поддельным или отвлекающим её внимание. – О, моя поездка в Канаду никак не связана с решением наших трудностей. Я решал другого рода вопрос.

– И какой же? – Фрея продолжала стоять на своем, неохотно отдав мужчине газету. Он откинулся на спинке дивана и снова расскрыл её перед собой.

– Тебя это никак не касаеться.

– В чем дело? – в голосе девушки было ощутимо нетерпение. Мистер О‘Конелл не уступал ей в упрямости. Не намерен продолжать разговор, он просто продолжил читать, когда Фрея нахмурилась, пытаясь понять, в чем было дело.

Внезапно словила себя на мысли, что рассказ отца о Канаде был лишен четкости. Он поделился своими впечатлениями о местных порядках, но был не так уж многословен в отношении того, зачем вообще уезжал так далеко и надолго, о чем прежде у Фреи не было времени задумываться. Голова, да и она сама, была полна Джеймсом, и ни для кого другого в ней не оставалось места. Даже для отца.

В письмах родителя не было ни единого намека или подсказки. Даже сообщение об уезде было коротким и незамысловатым, как будто подобное было в порядке дел. Она додумала всё сама, убедив себя в подлинности того, что было ненастоящим.

Ответ нашелся сам собой. Фрея вспомнила о приступе отца накануне отъезда. Тогда это выдавалось удачной уловкой против её решения выйти замуж за Джона и сбежать с ним за океан, но дела, кажется, обстояли намного серьезнее, и девушка почувствовала знакомый укол вины за это.

– У тебя из-за меня проблемы со здоровьем? – Фрея заставила отца отложить газету уже во второй раз. Взгляд его теперь был мягким, подтверждающим её догадку. – Всё началось после того случая?

– У меня были проблемы с сердцем и раньше. Прежде я был у доктора, и он велел мне не нервничать, что было невозможно в тот день, поэтому меня и хватил приступ. В Канаде я был на приеме у одного из лучших в мире кардиологов. Он провел операцию, и теперь мне намного лучше, – выдал на одном дыхание, когда Фрея сидела в немом исступлении.

– И ты не сказал мне об этом ни слова?

– Не было необходимости. Теперь я в порядке. Тебе не о чем беспокоиться, – он обхватил её ладонь и сжал в своей, когда она не сводила с него стеклянного взгляда.

– Поэтому ты не был так зол, когда Джеймс сюда пришел, – произнесла тихо, как будто про себя. – Ты всего лишь держал себя в руках во избежание нового приступа.

– Нет, – голос отца оставался ровным и спокойным. – Просто я знаю, что ты не будешь с этим парнем, – ответил, словно так и должно было быть.

Перед отъездом Фрея взяла с отца обещание, что впредь он будет сообщать о состоянии своего здоровья. Даже если это будет несколько сухих строчек о том, что с ним всё в порядке, о чем ей необходимо было знать. В ответ пообещала, что не заставит больше нервничать. С этим было намного сложнее. Странные отношения с Джеймсом не давали в этом уверенности, но другого выбора не оставалось. Дункан заметил скрещенные за спиной кузины пальцы, но никак не выдал её.

Она продолжала испытывать вину, хоть мистер О’Конелл доходчиво и просто объяснил, что дело было вовсе не в ней, да и к тому же риска его жизни больше ничего не представляло. Фрея снова проигрывала в споре с самой собой, и никто не мог помочь ей в этом. Что бы отец не говорил, это она заставила его нервничать и довела своим упрямством до сердечного приступа.

В поезде Дункан пытался её разговорить, но Фрея уезжала из Лондона угрюмой и молчаливой. Всё случилось не так, как она себе воображала, хоть и начиналось довольно-таки неплохо. Они прожили миг беззаботности и веселья, но девушка никак не могла взять вдомек, почему он был таким коротким?

Рядом с Джеймсом ей было тепло и уютно, самозабвенно хорошо. Он позволял ей чувствовать себя любимой и любить в ответ, что было странно, необычно, отчего особенно ценно. Рядом с ним время продливалось до бесконечности, но оглядываясь назад, Фрея с горечью думала, как мало его, в сущности, было. Как будто проведенными вместе были не дни, а считанные минуты, которых было слишком мало. Джеймс открыл для неё новые грани любви, новые стороны самой себя. И хоть Фрея чувствовала, будто терялась в парне без остатка, она всё ещё оставалась собой, хоть и не той, которой привыкла быть.

Что они сделали не так, из-за чего действительность в одночасье превратилась в кошмарный сон? Препятствием на их пути в одночасье стали миссис Кромфорд, мистер О’Конелл, Марта, Оливер, затем, в конце концов, они сами. Они достигли своего пика в отношениях, но Фрея чувствовала, что им было куда двигаться дальше. Джеймс был нужен ей, необходим, потому что была уверена, что они могли справиться с обстоятельствами и людьми, если бы только справились сами с собой. Всё, чего хотела Фрея, чтобы Джеймс понимал это так же отчетливо, как она.

Они приехали поздним вечером. Дункан провел её до самой двери комнаты, неся следом чемодан. Алисса должна была вернуться утром следующего дня, поэтому у него не было намерения задерживаться. Впрочем, Фрея и не должна была его об этом просить.

– Мне что-то передать от тебя или… – парень испытывал неловкость, решив предложить своё посредничество между кузиной и лучшим другом.

– Нет, – ответила коротко, но мягко без нажима и резкости. – Спасибо, но это будет лишним, – грустная улыбка испещрила усталое лицо.

Они обнялись на прощание. Сказали друг другу пустое «до завтра» без уверенности, что завтра смогут встретиться. Если Дункан ещё и вернеться, то ради Алиссы. Впрочем, намного важнее ей было увидеть Джеймса, хоть она всё ещё не подозревала, что должна была ему сказать или что могла бы услышать.

– Сюрприз! – Фрея замерла на месте от испуга, когда стоило ей открыть двери, как в следующую секунду увидела посреди комнаты Рейчел. Девушка тут же бросилась обнимать подругу, игнорируя её удивление. – Я услышала за дверью твой голос и пробралась сюда. Почему ты так долго возилась? – Рейчел была привычно суетлива. – Где Алисса? – девушка выглянула в коридор, чтобы оглянуться, прежде чем вернуться обратно в комнату, захлопнув за собой двери. Фрея без суеты и спешки освобождалась от верхней одежды.

– Она вернулась ненадолго в Брайтон. Приедет завтра утром.

– В это сложно поверить, но я успела соскучиться даже за ней, – она снова обняла её, заставив улыбнуться. – Рассказывай скорее! Как сильно вам меня не хватало? – Рейчел уселась на кровати Алиссы, чего та ни за что бы ей не позволила, когда Фрея скрылась за дверью в ванной, чтобы вымить руки.

– На самом деле нечего рассказывать, – она тяжело вздохнула, задумавшись, что действительно могла бы рассказать подруге. – Случилось не так много всего, – Фрея двинула плечами, присев на краю своей кровати, оказавшись с подругой лицом к лицу.

– Неужели? Дункан и Алисса наконец-то встречаються, или она по-прежнему его к себе не подпускает? Что происходит между тобой и Джеймсом? Почему он приехал раньше? Я здесь уже два дня, поэтому видела его. Он злее обычного и вовсе не сговорчив, – Рейчел говорила слишком быстро, и чтобы ответить на каждый из её вопросов Фрее требовалось время.

– Мы немного повздорили. Ничего серьезного, – ответила, нахмурившись. Она устало улыбнулась, опустив глаза вниз, пока взгляд не зацепился за шелковые перчатки, в которые были облачены тонкие ладони Рейчел. – Почему ты в перчатках? – спросила удивленно, опередив подругу, когда та вознамерилась высыпать ей на голову ещё больший перечень вопросов.

– Я хотела рассказать вам обеим эту новость, – Рейчел загадочно улыбнулась, вытянув руки перед собой и рассматривая их, как будто в них было что-то необычное. – Так уж и быть, ты уговорила меня расскрыть мой небольшой секрет.

Она медленнно потянула облегающий тонкие пальцы розовый шелк, освобождая руки из нежного плена. И Фрея не могла бы понять, в чем было дело, пока Рейчел не повернула к ней ладонь правой руки тыльной стороной, где на безымянном пальце красовалось блестящее золотое кольцо. Девушка смотрела на него в немом изумлении, оглушенная ударами быстро колотящегося сердца.

– Мы со Спенсером поженились!