Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 60 страниц)
Глава 5
Фрея вжалась в спинку стула, задняя ножка которого, казалось, была достаточно неустойчивой, чтобы упасть с него в любую секунду. Сложила руки на коленях и поддувала пряди волос, выбившееся в конечном счете с аккуратной прически и прилипавшие ко лбу. Бронзовая кожа блестела от пота, а щеки совсем разрумянились от жары. Джеймс сидел достаточно близко, чтобы заметить это. Он раскинул ноги, из-за чего их бедра соприкасались, но Фрея не возражала, поскольку деться ей не было куда, как и ему.
Спенсер поставил перед ней чашку с напитком, из которого поднималась дымка пара. Стол был грязным, и девушка не хотела касаться его лишний раз. На нем был рассыпан сахар, а кроме того виднелись хлебные крошки. Поверхность была ужасно липкой, и она испытывала, но старалась не подавать виду.
– Какого чёрта, Спенсер? Мы и без того умираем от жары, а ты предлагаешь дурацкий чай, – Джеймс вскинул руками в воздухе, задев ненарочно и Фрею, на что она снова никак не возразила. Казалось, пар от чая наполнял воздух ещё большим жаром, а потому была полностью солидарна с Джеймсом, невзирая на то, что сама предложила выпить по чашке.
– И что ты предлагаешь взамен? Раздеться и ждать, пока к вечеру не станет прохладней?
– Неплохая идея, – хмыкнул Джеймс, искоса взглянув на Фрею, которая лишь неприятно поморщилась и отодвинулась от него на самый край стула. Предложенная перспектива её явно не привлекала. – Пусть чай остынет, а затем мы добавим в него немного льда и лимона, – устало добавил Джеймс, откинувшись и запрокинув руку на спинку стула, на котором сидела Фрея.
– А что будем делать до тех пор? – Спенсер дергал коленом под столом, задевая и девушку. Фрея всё же немного ближе подвинулась к Джеймсу.
– Не знаю. Можем поболтать, – парень облокотился о стол, подперев голову руками и глядел неотрывно на Фрею, намеренно её смущая. Всё это было жуть, как неловко. Она бросила быстрый взгляд на наручные часы Джеймса. До назначенного времени оставалось ещё сорок минут. – Как дела за океаном?
– Серьезно, Джеймс? – Спенсер прыснул от смеха, переглянувшись недоуменно с Фреей, но та, кажется, поняла, к чему был задан вопрос. Она украдкой посмотрела на Джеймса, поджав губы. Под столом Фрея с силой сжимала свою руку, оставляя на ней красноречивые метки, чего ни один из парней не мог заметить. – На самом деле, недавно я читал, что…
– Откуда ты знаешь? – Фрея перебила Спенса на полуслове, когда он всего-то хотел разрушить угнетающую обстановку. Воздух и без того был жарким, но градус поднимался ещё выше, когда из глаз девушки посыпались искорки злости. Спенсер чувствовал себя лишним, но не мог сдвинуться с места, наблюдая за ними двумя. Казалось, если он оставит их, ничем хорошим это не закончиться.
– Птичка на хвосте принесла, – Джеймс нагло усмехнулся. – Тебе уже пришло первое письмо? Где он обосновался – в Нью-Йорке или, может быть, в Калифорнии? Подожди, должно быть, место поскромнее… Может, где-то среди полигамных мормонов в Юте?
– Джеймс… – Спенсер закатил глаза, но на него всё ещё никто так и не обратил внимания.
– Я был несколько раз в Америке. У американцев есть особенный акцент. Хочешь, научу?
– Джеймс, прекрати, – продолжал Спенсер.
– Ты, должно быть, скучаешь за ним. За его стальной хваткой, грубыми поцелуями…
Звонкая пощечина разрезала горячий воздух. Джеймс ударился головой о стол, с такой силой Фрея ударила его. Не облокотился бы он бы так беспечно, удара, можно было бы избежать, но ему было всё равно. Улыбка на его лице стала в разы шире, невзирая на то, что глаза сумели выразить неподдельное сожаление.
– Что с тобой не так? – Спенсер поднялся на ноги следом за Фреей, к лицу которой прилила кровь. – Пошли лучше в гостиную, – он взял девушку за локоть, который она тут же отдернула, продолжая неотрывно смотреть на Джеймса, который так же не сводил с неё глаз. Улыбка наконец-то померкла. На стол чуть разлился чай, и парень больше не мог о него опираться.
– Ладно, ты можешь иронизировать на мой счет, если тебе так угодно, – Джеймс нехотя поднялся с места, задев круглый стол ещё сильнее, из-за чего чашка опустела наполовину. Спенсер ругнулся под нос, принявшись вытирать грязную поверхность, когда они двое по-прежнему неотрывно смотрели друг на друга, будто общались не только с помощью слов, но и мыслей.
Фрея ничего на это не ответила. Лишь выпустила тяжелый вздох, чего было достаточно, чтобы понять, что она была на пределе, и Джеймс рисковал получить ещё одну пощечину.
– Наверное, будет лучше, если я встречусь с Дунканом завтра. Передай ему, пожалуйста, что я буду в то же время ждать его в закусочной, – она наконец-то обратилась к Спенсеру, который не успел среагировать, как Джеймс схватил запястье девушки, не дав ей ступить и шагу дальше.
– Ладно тебе. Это ведь всего лишь невинная шутка. Ты слишком серьезная. Относись ко всему проще, – Фрея пыталась вывернуться, но он держал её достаточно крепко, не давая путей к отступлению. – Мы ведь можем быть неплохими друзьями, знаешь?
Девушка прекратила попытку освободиться лишь потому, что её внезапно пронял смех. Свободной ладонью она прикрыла улыбку на лице, переглянувшись со Спенсером, который так же оторопело стоял и смотрел на друга. Затем Фрея обратила взгляд на Джеймса, который заметно ослабил хватку. Их руки вместе опустились вниз.
– Это должно быть тоже шутка? – спросила она, бросив неуверенный взгляд на Спенсера, которого наконец-то начала замечать. Тот стоял с тряпкой в руках и теперь не смел вмешиваться. Подобное предложение не было в духе ветреного Джеймса, находившего общество девушек интересным неизменно лишь в пределах собственной спальни. – Прекрати держать мою руку, пожалуйста, – Фрея дернула кистью, которая освободилась без лишних затруднений в ту же секунду.
– Я не делаю подобных предложений дважды.
– Тогда сделай его кому-то другому.
Фрея всё же решила не задерживаться. Поспешила выйти в коридор, в темноте которого чувствовалась большая прохлада и в то же время прилив жара. Спенсер последовал за девушкой, бросив другу короткое – «Идиот». Спенс предложил ей остаться, но Фрея была неумолима. Кто же знал, что Дункан перепутает время?
И всё же ей не удалось уйти. Входная дверь вдруг резко распахнулась перед самым её носом и в квартиру с большим шумом ворвался Дункан, подле которого был его отец, мистер Певензи, присутствие которого заставило всех замешкаться. Мужчина громко пыхтел, как паровоз, жалуясь с ходу на жару, но стоило ему заметить молодые оторопелые лица, как он громко расхохотался.
– Все вместе решили встретить старика, – смех превратился в кашель, едва угомонив который мужчина одним резким движением притянул к себе Фрею, которая стояла к нему ближе всех и сжал в удушающих объятиях. Она неуверенно похлопала его по спине, когда он прохрипел на ухо, как рад её видеть. – Старина Спенс. Всё так же нянчишься с этими двумя? – следующим в объятия угодил парень.
– Почему ты так рано пришла? – шепотом спросил Дункан, когда Фрея оказалась подле него.
– Очевидно, потому что ты перепутал время, – хмыкнула девушка, сложив руки на груди. Они наблюдали за тем, как Спенсер пошатнулся на месте, как только освободился из крепких тисков, будто был тряпичной куклой, которую небрежно уронили. – Это и есть причина, почему я должна была прийти сюда? – она переглянулась с Дунканом, который кивнул в ответ. Мистер Певензи стремительно направлялся к Джеймсу.
– Его любимчик, – без тени злобы прошептал Дункан, улыбнувшись краешком губ. Мистер Певензи не только обнял Джеймса, но и начал о чем-то с ним говорить, а тот, широко улыбаясь, пригласил того в гостиную. Остальные последовали за ними.
Комнатка по себе была небольшой, а потому, когда в ней собралось пятеро человек, в ней стало ужасно душно, невзирая на то, что окно было приоткрыто, а тень от разросшегося вяза падала на эту часть апартаментов. Фрея с Дунканом теснились на диване. Мистер Певензи расположился на кресле, удобно откинувшись на нем. Спенсер принес для себя с кухни тот самый шаткий стул, а Джеймс занял место возле инструмента.
Сперва она чувствовала себя совершенно лишней. Мистер Певензи завел разговор с Джеймсом, в котором участвовал и Дункан. Спенсера они во многом игнорировали, а Фреи тема обсуждения и вовсе не касалась. Ей сложно было в это поверить, но мистер Певензи, брат её матери и любимый дядя, которого она знала ещё с самого раннего детства, свободно общался с Джеймсом, который в свою очередь был необычайно простым и по большей мере даже приятным. Они беседовали, как старые друзья, вспоминая ненароком то одно, то другое. Порой её даже пробивало на скромную улыбку, настолько забавной ей могла показаться какая-то история. И несколько раз они с Джеймсом совершенно случайно переглядывались между собой, что всё ещё не оставалось вне внимания Спенсера, вовсе притихшего.
Затем в разговоре начали пробиваться воспоминания об их с Дунканом общем детстве. Было странно делиться забавными историями ещё, по меньшей мере, с двумя посторонними людьми, но, кажется, это волновало лишь одну Фрею. Джеймс громко хохотал на пару с Дунканом, когда Спенсер вышел на кухню, чтобы сделать всем чай со льдом.
– Недавно имел честь беседовать с твоим отцом. Ты вроде как сбежать из дому хотела? – мужчина захохотал, будто находил в этом что-то смешное, когда взгляды остальных обратились к девушке. Кроме Спенсера, которого в комнате не было, все косвенно знали о случившейся в Сейнт-Айвсе неприятности. – Знаешь ли, твоя мать в этом возрасте тоже чудила. Кротости в ней было чуть поменьше, и она всё же сделала это. Сбежала, ни слова никому не сказав.
– Да, так она оказалась в Лондоне, – её рука потянулась к волосам, когда в горле вдруг пересохло. – Я никуда не собиралась сбегать, – Фрея опустила глаза вниз, бормоча слова под нос. Они звучали, как нелепое оправдание, в котором она, по правде говоря, не нуждалась.
– Думаю, твой старик тоже не стал бы врать. Сказал, что у него едва сердце не остановилось, как прознал, что ты за океан собралась, – мистер Певензи продолжал вгонять её в краску. Похоже, он и сам не замечал, как обстановка вдруг стала до предела накаленной, поскольку тон его всё ещё был беззаботно шутливым, будто он рассказывал очередную историю, знакомую всем. – Он ведь и Дункана попросил за тобой здесь присматривать, чтобы раньше времени замуж не выскочила.
Фрея искоса посмотрела на кузена, который замешкался. Его будто кто с поличным застал. Он укоризненно посмотрел на отца, который не внимал немым предупредительным знакам.
– Хотя парней здесь много хороших, – мистер Певензи подмигнул Джеймсу. Затем в комнату вернулся Спенсер, который сразу почувствовал неладное. Он всего-то на несколько минут вышел, как уже успело что-то произойти. Спенс раздал всем холодный чай, чем ненадолго всех отвлек.
– Наверное, нам уже пора. Мы должны были пойти в библиотеку взять несколько книг, – Джеймс поднялся с места, как только стакан с холодным чаем оказался в его горячих ладонях. Спенсер недоуменно на него посмотрел. – Помнишь, Спенс?
– И ты даже не сыграешь нам? – наигранно обиженным голосом спросил мистер Певензи. Похоже, разговор о неудавшейся помолвке Фреи они опустили, бесповоротно забыв о нем. Джеймс заметил, как девушка выдохнула с облегчением, одними лишь губами прошептав «Спасибо».
– В следующий раз. Обещаю.
Спенсер, по-прежнему недоумевая, поддался этой безыскусной лжи. Их осталось трое. Мистер Певензи в несколько больших глотков опустошил стакан чая, когда Дункан вертел запотевший стакан в ладонях, а Фрея делала маленькие глоточки, как кошка.
Прошло больше часа с тех пор, как мистер Певензи пришел. Время шло слишком быстро и вот, оставшись втроем, они перешли к обсуждению главного. Ещё с начала лета Фрея втайне от отца спросила у дяди о возможности работать в его типографии художницей. Она знала, что тот будет против того, чтобы девушка работала, пусть и занимаясь делом, которое ей было по душе. Только денег у них было совсем мало, и прежняя жизнь им была уже не по карману. Они продали летний дом и почти всю мебель в нем, только бы Фрея могла обучаться в Оксфорде. Она намеревалась заработать пусть немного, но хоть какие-то деньги, которые не стали бы лишними.
Мистер Певензи обещал подумать, хоть было заметно, что творчество племянницы ему было по душе. К концу лета Фрея уже перестала надеяться, что они вернуться к этому разговору, но едва они остались наедине, как мужчина начал первым говорить об этом.
Это был настоящий сюрприз со стороны Дункана. Они болтали о предстоящей работе два часа к ряду, и кузен надеялся, что Фрея забудет о глупости, которую отец выпалил, как обычно, не подумав. Она так оживилась, почувствовала собственную важность.
– Так ты обо всем заранее знал? – спросила Фрея, когда Дункан провожал её домой, таща за собой мольберт, который, как оказалось, забрал с почты заранее.
– О чем это ты?
– Ты знаешь, о чем я.
Он действительно знал. Вот только возвращаться к этому разговору было слишком уж неловко. Дункан замялся. Поднял глаза на небо, окрашенное в малиновый цвет. Луна уже заняла своё место, когда солнце лениво опускалось за горизонт. Дышать стало свободнее, но воздуху не хватало дождевой влаги, о которой все отчаянно мечтали.
– Твой отец много не рассказывал. Упомянул вскользь что-то о помолвке и побеге в Америку, но не больше. Мы говорили по телефону, но я и не подозревал, что он может быть настолько злым. Много ругался, кричал, а затем и вовсе, кажется, заплакал. Ты ведь знаешь, на твоего отца это совсем непохоже, – Дункан взглянул краем глаза на Фрею, которая чуть замедлила шаг. – Попросил меня приглядывать за тобой. Думаю, он был на полном серьезе уверен в том, что ты сбежишь.
– Ты бы осудил меня за это?
– На самом деле, нет, – Дункан ответил после непродолжительной паузы. – Думаю, мы должны быть теми, кем хотим быть. Неправильно думать, что те, с кем мы можем быть и с кем хотим, это разные люди. Мы ведь не выбираем кого любить, не так ли?
– Куда удобнее не иметь способности этого делать вовсе, – грустно ответила девушка. И она подумала в эту секунду о Джеймсе, в глубине души завидуя его необычной способности, не пропускать чувства через себя. Его безразличие вдруг показалось ей данностью, нежели недостатком. И во внезапной желании уподобиться ему растворялась её любовь к Джону, угасающая с каждым новым днем, проведенным поодаль друг от друга.
***
За считанные дни улицы Оксфорда уже были густо заполнены молодыми лицами новоприбывших студентов. Кто здесь чувствовал себя растеряно и одиноко, а кто свободно и непринужденно. Стало более шумно, а потому через открытое окно любой комнаты теперь залетали чужие голоса, беседующие о разном, но ни о чем в сущности важном. Лежа по вечерам в постели Фрея теперь подолгу не могла уснуть, невзирая на то, что они продолжили с Алиссой традицию подолгу болтать. Тем не менее, общежитие теперь напоминало большой улей, в котором все суетились, бегали, смеялись и болтали.
Первая неделя была самой сложной, невзирая на то, что расписание ещё не было постоянным, а занятия скорее имели ознакомительный характер. Дункан, вызвавшейся быть куратором для кузины, неплохо справлялся со своей ролью, вот только мешала им во всем спешка. Он водил её за собой чуть ли не за руку, как малого ребенка, показывая просторные аудитории, большие библиотеке, местную оранжерею и в общих чертах знакомя её с кампусом, а затем бежал в редакцию студенческой газеты, главный редактором которой был назначен.
Фрея больше не чувствовала себя так уж непринужденно в компании Дункана. Невзирая на его заверение в том, что он не осуждал бы её за то, чего она, в конце концов, не решилась сделать, ей казалось, будто парень всё же приглядывал за ней, передавая мистеру О’Конеллу подробный отчет о каждом её движении.
Когда пришли письма от Оливера и отца, Фрея не спешила отвечать второму. Можно ли доверять человеку, который, в конечном счете, не доверял ей самой? Она находила между аккуратно выведенных крепкой рукой строк беспокойство и недоверие, что неизменно огорчало. Отец потерял к ней доверие, и винить его за это едва можно было, если бы она не осталась, но Фрее, казалось, что она сделала достаточно, чтобы мистер О’Конелл в ней не сумел разочароваться. Куда хуже она поступила с Джоном, от которого по-прежнему не было ничего.
Ответ Оливеру она написала почти на следующий же день. Казалось, он был искренен в своем сожалении на счет того, как всё приключилось. Оливер был знаком с Джоном лично и не раз подмечал, что они с Фреей были чудесной парой. Полагал, что именно его присутствие мешало ей во всей полноте демонстрировать свои эмоции, излишек которых обычно преисполнял влюбленное сердце, но неловкие поцелуи в щеку, держание за руку и произнесенные шепотом неуверенные признания в любви было всем, на что она была способна. Большего отклика в ней было не найти, и Фрея наивно полагала, будто этого должно быть достаточно.
– Тайное письмо любовнику отослала? – Джеймс появился будто бы из ниоткуда. Она только и успела бросить конверт в ящик для писем, как он спугнул её своим внезапным появлением.
– Это было письмо твоему брату. Тебе тоже не помешало бы писать ему время от времени, – Фрея хмыкнула, продолжая свой путь на занятия, прижав к себе ближе сумку с книгами и тетрадями, которые ещё не во многом ей сумели понадобиться. Джеймс не торопя шел рядом, запрокинув на плечо мятый пиджак.
– Я не виноват, что у него нет друзей, – хмыкнул парень, пожав плечами. – Где твой пес-поводырь?
– Думала, он твой лучший друг, но ты, кажется, никого не жалеешь.
– Уверен, он отзывается обо мне не лучше. А ты всё ещё не ответила на мой вопрос, – по пути многие окликали Джеймса, и он улыбался, кивал в ответ, но не останавливался, небрежно отмахиваясь от любого, кто намеревался разговорить его. Фрея чувствовала себя неловко, ведь рядом с Джеймсом её замечало куда больше людей, чем хотелось бы. По правде говоря, ей было не так уж плохо оставаться незамеченной.
– Прошла почти неделя. Я способна и сама запомнить дорогу к корпусу, – Фрея закатила глаза, ведь это казалось очевидным. Ладони вспотели. Она сжала лямку сумки сильнее, не намеренно ускорив шаг.
– Кто твой наставник? – вдруг поинтересовался Джеймс. Кажется, он не замечал, как в его навязчивой компании Фрее было не по себе, но у неё самой не было сомнений в том, что он нарочно игнорировал это.
– Мне ещё не приходилось с ним встречаться.
– Тогда это наверняка синьор Инканти. Чёрт, поздравляю, – он хлопнул её по спине, как старого друга, а затем вдруг остановился посредине дороги. Фрея успела отойти чуть дальше, прежде чем обернулась и посмотрела на парня в замешательстве.
Должно быть, он издевался над ней. Нарочно задел упоминанием о безызвестном преподавателе, чтобы затем отступить и оставить с размышлениями о том, в чем был подвох поздравления – было ли оно искренним или ироничным? Если наставник не связался с ней за последние дни, это ведь наверняка не было хорошим знаком. И Джеймс, кажется, знал немного больше, а потому ожидал, что зацепит Фрею, вынудит её спросить о большем.
Борьба внутри девушки не была продолжительной. Она несколько секунд неуверенно переминалась с ноги на ногу, что неизменно забавляло Джеймса, пока, в конце концов, не сдалась перед снедающий изнутри любопытством.
– И это всё? Может, расскажешь о нем немного больше?
– Думал, ты спешишь на занятия, – перекинув пиджак через локоть, Джеймс спрятал руки в карманы брюк, оскалившись в ответ.
– На самом деле я вышла на час раньше нарочно, чтобы не встретиться с Дунканом, – чуть тише произнесла Фрея, будто кузен должен был объявиться где-то рядом и поймать её на горячем. Она даже не врала. Так было на самом деле, и ей плевать было, если бы Дункан потерял её из виду, потому что она отлично справлялась и без него.
– Что мне больше всего нравиться в тебе, так это бунтарская жилка. Ещё немного, и ты всё же пойдешь на риск, и тогда мы заговорим на одном языке, – Джеймс подошел к ней ближе, приобнял небрежно за плечи и повел в совершенно другом направлении. Аккуратным жестом Фрея сбросила тяжелую руку со своего плеча, чему он не стал возражать. – Начнем с того, что он итальянец, что ты наверняка сумела понять.
Они обосновались в закусочной неподалеку. Буквально в пяти шагах от того места, где внезапно встретились. Поставив разговор на паузу, Джеймс заказал пять чашек кофе и один холодный чай.
– Не спал всю ночь. Ты как раз перехватила меня по дороге домой, – Фрея хотела возразить, что это он отвлек её, но Джеймс не позволил этого сделать. Сперва громко зевнул, а затем продолжил говорить, как ни в чем не бывало.
По словам парня впервые он встретился с Инканти за карточным столом. Джеймс обыграл его трижды, прежде чем на следующий день узнал, что мужчина являлся одним из преподавателей. Он мог пропустить эту подробность, но не стал, развязав за чашкой кофе язык. Фрея уловила тонкий неприятный запах перегара, которым от Джеймса ужасно разило, стоило ей хоть немного нагнуться над столом. Горькость меленых кофейных зерен сумела немного перебить запах, но его компания от этого едва стала приятнее.
Инканти был представленный ей, как весьма противоречивая личность. Большая часть преподавателей его не весьма жаловала хотя бы из-за того, что он был итальянцем, но в более широких кругах его имя значило куда больше. Студентов ему позволяли брать под своё крыло мало, хотя всё чаще приходилось слышать, что он сам их отбирал, уделяя время неизменно тем, кого в дальнейшем планировал продвигать по карьерной лестнице. Некоторые из них сумели прогреметь с выставками в Париже, Нью-Йорке и Лондоне. Их имен Джеймс не знал, но заверял Фрею в том, что это была не пустая болтовня.
Говорил он с акцентом, глотая некоторые звуки, а порой и слова, из-за чего понять его было зачастую сложно. Его любимым напитком был бурбон, и если он вдруг предложит Фрее выпить, она может не стесняться отказать, потому что в этом деле Инканти не весьма настойчив. Что он любит больше всего, это когда у человека есть на всякий вопрос собственное мнение. Не заученная из учебника фраза, не цитата одного из древнегреческих философов, пусть хоть и в оригинале, и уж точно не заезженная фраза из фильма. Подобным его не впечатлишь.
– Он сразу распознает фальш. Я и сам не знаю, как, но… Инканти замечает такие вещи, – Джеймс поджег сигарету, прежде чем приступить к третьей чашке кофе.
– Как мне самой узнать, какая мысль принадлежит мне, а какая – чужая? – Фрея отодвинула на край стола пустой стакан из-под чая, вытерев влажные уголки губ салфеткой. – Что если мои мысли вовсе не мои?
– Интересный вопрос, – Джеймс нахмурился в задумчивости. – Постарайся не думать об этом. А если он вдруг вспылит, скажет, что это не твои слова, спроси об этом. Думаю, ему даже понравиться. В этом определенно что-то есть, – он улыбнулся, глядя на девушку, но та смотрела в окно. – Вместо слов благодарности, было бы достаточно и того, чтобы ты нарисовала мой портрет.
– Может, мне ещё скульптуру с тебя слепить? – Фрея не удержалась и фыркнула от смеха.
– На подобии древнегреческих? Я готов позировать, если потребуется. Любые жертвы во имя искусства, – последние слова он произнес нарочито громко, привлекая лишнее внимание. Девчонки, сидевшие за соседним столиком, весело захохотали.
Личная встреча с Инканти произошла ровно через неделю. В коридоре Фрее передали записку, где неразборчивым почерком было начеркано номер кабинета, время и её фамилия, рядом со словами «Ваш менее талантливый наставник». Фрея сильно волновалась перед предстоящей встречей. Ладони вспотели, ноги стали вдруг ватными. Ходила по коридору взад-вперед уже за пятнадцать минут до назначенного времени, суетливо маячила напротив массивной деревянной двери, за которой её ждал человек, о котором она наслышалась достаточно и не только от Джеймса. Постучала ровно в ту же секунду, как время пришло, и сердце чуть не упало в пятки, когда Фрея толкнула тяжелые двери вперед.
Фрея была не из пугливых. Если о чем и волновалась, то это должно было быть что-то по-настоящему важное, вроде признание перед отцом в её любви к Джону, обращение к мистеру Певензи за помощью в поиске работы. Первое закончилось превратно плохо, со вторым проблем оказалось меньше.
– Сеньорита О’Конл, – послышала она, как только заметила перед собой мужчину, раскуривающего у открытого окна сигарету. Как оказалось, он действительно глотал звуки, и Фрея подавила нервную улыбку, запирая за собой двери. – Я не ождал вас так рно, – пролепетал Инканти с зажатой между зубов сигаретой.
Он издалека напоминал итальянца, и дело было не только в выговоре. Расслабленная поза и слишком резкие движения, сбивающие с толку. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, пиджак беспорядочно висел на спинке стула.
Ему было немного за сорок. По крайней мере, так сперва показалось. Фрея поймала себя на мысли, что его лицо было знакомо ей, поскольку Инканти был среди членов экзаменационной комиссии. Тогда он отличался особой молчаливостью – за всё время не произнес и слова, привлекая своей отстраненностью лишь больше внимания. Пожал за плечо, вогнав в смятение, и Фрее сложно было расценить этот жест как положительный или отрицательный, поскольку остальные члены комиссии были конструктивны в своей критике и предельно ясны.
– Сеньорита, возмте со стла чистй лист бумги и крндаш, – сходу начал мужчина. Он даже не посмотрел в сторону девушки, будто её присутствие его вовсе не побеспокоило. Изучал заинтересованно вид за окном и дышал сигаретным дымом. – И набрсайте мой портрет.
Фрея послушно сделала то, что он просил. Подошла к столу, взяла белоснежный лист, хрустящий от своей белизны, и самый остро наточенный карандаш, среди всех тех, что там были. Села на диван, подпирающий стену, не обнаружив более удобного места.
Ей сложно было рисовать, когда Инканти стоял вполоборота, и тень падала на часть лица, но не стала возражать. Не потому, что побоялась, но посчитала это лишним. Из того, что ей пришлось услышать о нем, подобное поведение не вызывало удивления, но волнение всё ещё кололо кончики пальцев.
Шуршание карандаша, оставляющего свой след на бумаге, заполняло пустоту комнаты. Ладонь, сжимающая инструмент, вспотела, но держала его крепко, не позволяя выскользнуть и оставить хоть единую лишнюю линию, что могла в одночасье разрушить всё. Единственным отвлекающим звуком были чужие голоса, доносящиеся из открытого окна, которое скоро было прихлопнуто, сразу после того, как через него полетел окурок.
Мужчина сел на край стола, наблюдая за тем, как Фрея работала. Она уже успела начертить линию челюсти, силуэт крючковатого носа и полных губ, как прицел сбился.
– Продлжайте, – мужчина улыбнулся, глядя Фрее в глаза, когда та неуверенно улыбнулась в ответ. Поверх уже нарисованного профиля, она начала рисовать его лицо, таким, каким оно было теперь. Голова чуть опущена, вместе с глазами. И это заняло всего несколько точных движений, чтобы с нескольких штрихов сотворить подобие человека, сидящего напротив. Затем он вовсе отвернул от неё голову в другую сторону и, подавляя смех, произнес: Продлжайте.
Фрея будто сама не понимала, что делала. Поверх двух других зарисовок начала делать третью. И когда закончила, то посмотрела на своё творение с ужасом. Хаос и сумятица, под которыми был похоронен её талант. Все черты смыты, нечетки, и всё будто не имело смысла.
– Движние, – только и произнес Инканти, выдернув из её ладоней лист с собственным портретом, которым Фрея судя по поникшему выражению лица была недовольна. Тем не менее, он продолжал улыбаться, рассматривая проделанную работу. – Смтение. Неувернсть. Мятеж, – последнее слово произнес настолько четко, что оно будто прогремело в воздухе.
– Я вижу в этом лишь беспорядок, – разочаровано произнесла Фрея, выпрямив резко спину, будто внезапно вспомнила об этом.
– И рзве не в этм крсота?
Она наклонила голову, посмотрев на неудавшейся портрет ещё раз. Нечеткие линии ко всему остальному ужасу оказались затерты ребром ладони, на котором остался графитовый след. Лица не было видно, но Инканти был прав. Фрея запечатлела движение и если присмотреться, то в нем заметна была некая тревожность. Это не просто три поворота головы, это спектр эмоций, пульсирующий в крови, которому она не могла сопротивляться.
– Это то, что я хчу от вс плучить к концу учебного семестра, – Инканти отложил рисунок на стол, прихлопнув его ладонью. – Мжте дать собствнное опрделние тому, что в кнечном счте получться, но это должно быть оно – двжение.
Фрея умолкла, собирая в голове мозаику его не весьма внятной речи. Нахмурилась, кивая всё время головой, вторя каждому слову, что до неё доходило с неким опозданием. Ещё бы мужчина чуть медленнее говорил, не говоря уже о четкости, найти с ним общий язык было бы в разы проще.
– Это моё семестровое задание? – переспросила Фрея, чувствуя себя слишком уж глупо.
– Мжно и так скзать, – Инканти улыбнулся. – Но по ходу я бду давть и другие задния, – он предложил Фрее сигарету, но она отказалась. Затем обошел свой стол и достал из-под него бутылку бурбона и два стакана. Вспомнив наставление Джеймса, Фрея не побоялась и в этот раз отказаться. Инканти хмыкнул, но не стал настаивать.
– Вы ничего не сказали о картине, которую я представила перед экзаменационной комиссией, – задумчиво произнесла девушка, оглядывая всё вокруг. Оббитые деревянными панелями стены приятного каштанового оттенка, создающего в комнате затенённость, отдающую в эти жаркие дни прохладной тенью. Здесь было всего два книжных шкафа, доверху заполненных книгами, хоть Фрея ожидала, что ими будут заполнены стены, будто надеялась оказаться в библиотеке, а не кабинете профессора искусствоведенья. Вместо них здесь было очень много картин, которые подпирали стены, штабелями раскинувшись на полу. Фрея не подозревала, но среди них была и та, что она представила перед экзаменационной комиссией. Пустые мольберты, растения, листья которых были покрыты тонким слоем пыли, и незажжённые свечи.
Профессор вернулся на прежнее место. Сел на краешек стола, принявшись медленно распивать напиток.
Это был потрет её матери. Всё бы ничего, но много претензий возникло из-за того, что она изобразила женщину с короной на голове, вылитой из золота. Она росла из её черепа, совсем как рога у животных. Кроме того по лицу струились золотые слезы, что было «совсем уж перебором», как высказался один из преподавателей. Подобная фривольность и абстрактность впечатлила далеко не каждого, что её немного покоробило.