Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 60 страниц)
– Что? – она весело хихикнула, двинув плечами. Эта привычка уже порядком раздражала. Впрочем, может, дело было в самой Рейчел?
– Ты что-то сказала про Алиссу. И Фрею, кажется, тоже, – рассеяно вторил Джеймс, складывая газету вместе. Бросил её на поднос, где лежала тарелка с умершей в холодном соусе брокколью.
– Я ничего не говорила про Алиссу, – Рейчел живо мотнула головой в подтверждении своих слов. Кудри весело подскочили в воздухе. – А вот на счет Фреи, ты не ослышался. Мне кажется, у неё есть парень, поэтому она такая затворница. Всё время ей по два письма приходит. Одно от отца, другое – от парня. Забавно, но у него кажется, такая же фамилия, как у тебя. У тебя есть брат?
Джеймс обреченно закатил глаза. Рейчел была невыносимой собеседницей. И всё же упоминание о парне Фреи, с которым она готова была сбежать, отозвалось совершенно не тем безразличием, которое он привык от себя ожидать. Это был не укол в сердце или горечь на кончике языка, просто неприятное чувство, никак не задевающее крепкие стенки холодной души. Хоть дело шло о его брате, что стало очевидно почти сразу, Джеймс действительно успел позабыть о том самом другом парне, будто и не знал о нем никогда прежде.
– Может, удивишь меня тем, что его имя Оливер?
– Ты должно быть шутишь. Фрея встречается с твоим братом? – в голосе Рейчел не было и намека на шутку. Глаза широко распахнутые, полны удивления и необъятного восторга. Красные губы растянуты в улыбке до ушей. Ему бы сбежать от неё куда-то далеко, чтобы больше не видеть, а что особенно важно не слышать. Похоже, его самого эти незадавшееся изначально отношения выматывали больше, чем Фрею, а потому толку от них не было никакого.
– Они друзья. И ничего большего, – на выдохе ответил. Затем аккуратно отвел руку Рейчел от её же лица. Вокруг ноздри был заметен засохший ободок крови, но в целом повреждения оказались не такими уж сильными. На платке едва ли остался след. – Можешь не возвращать, – Джеймс сунул платок обратно в ладонь девушки, и она совсем легонько сжала вещь, будто в ней было что-то особенно важное. Умение Рейчел искать скрытый смысл всякий раз там, где его не было, порой поражало.
Липкие губы коснулись щеки, оставив багровый след. Затем Рейчел уверенно поцеловала Джеймса в губы, обхватив лицо ладонями, в одной из которых всё ещё был сжат платок. Целовалась она неплохо, чего отнять отнюдь нельзя было. Мешал лишь вкус помады и остававшейся размытый след.
– Ладно. Мне нужно идти, – Джеймс чуть отстранился назад, разрывая поцелуй. Рейчел наигранно хмыкнула в ответ, выпятив нижнюю губу вперед, как капризный ребенок. Ещё никогда прежде желание отделаться от кого-либо было настолько сильным, но Джеймс старался держать себя в руках.
– Мы ведь ещё встретимся сегодня? – её глаза двигались следом за ним, поднимаясь вверх вместе с парнем. Он уже взял в руки поднос с дурацкой газетой и грязной посудой, чтобы поспешить уйти, как Рейчел продолжала его задерживать.
– Вряд ли, – ответил резко, даже не глядя ей в глаза. Всё, о чем теперь думал Джеймс, как стереть дурацкую помаду с лица. – Хотя, я мог бы сегодня прийти к тебе домой? Наведаться в твою комнату? – спросил будто бы между прочем. Ненавязчиво и совершенно безобидно.
– Зачем? – Рейчел глупо хлопала ресницами, вытянув смазанные губы в улыбке. След помады остался и на зубах. Она смотрела на него так недоуменно, что, казалось, будто действительно не понимала намека, что был слишком уж очевидным, по мнению самого Джеймса. – Может, лучше пойдем в кино? Должен быть фильм с Авой Гарднер! Я её так обожаю…
– Я хотел бы побыть с тобой немного наедине, – он оборвал её на полуслове, не желая выслушивать длинные речи о том, почему ей нравилась актриса, о которой у него не было и малейшего представления. Все они были для Джеймса похожи и однообразны. Впрочем с остальными девушками возникала та же проблема.
– О, ну ладно, – похоже, его предложение не на шутку озадачило Рейчел, и хоть она отчаянно старалась не подавать виду, но всё было написано на её милом глупом лице. Джеймс улыбнулся в ответ, но эта улыбка не подразумевала ничего хорошего.
Фрея, наспех выбежав из столовой, продолжила привычный порядок дня. Сперва далось ей это нелегко, потому что она была чрезвычайна взволнована не столько выходкой Реймонда, сколько внезапным появлением Джеймса, которого она и не замечала всё время, пока тот не спохватился внезапно с места. И опасение того, что он подойдет к ним и начнет при всех задираться к Реймонду, стало костью поперек горла.
Рейчел появилась, как нельзя вовремя. Всполошила их, как птиц, сорвав с мест, сбив прицел Джеймса, который, Фрея была более чем уверена, задержался на них. Они не виделись больше недели, и это было спокойное время, хоть и не в полной мере безмятежное. Фрея не пряталась от парня нарочно, но подобное стечение обстоятельств не могло её не радовать. Если бы ещё Рейчел меньше болтала, превознося Джеймса в своих бесконечных монологах, было бы проще о нем не думать вовсе.
Реймонд же беспокоил её гораздо меньше. Его подстрекания были пугающе мрачными, но Фрея сумела убедить себя в том, что это было не более чем ребячество, которым парень злоупотреблял исключительно с целью спугнуть, сбить с толку, отомстить.
Впервые он нашел её в библиотеке три дня спустя после неприятного инцидента. Подошел сзади, наклонился и над самым ухом начал шептать всякие гадости, отчего у неё мурашки пошли по коже. Он сумел не на шутку напугать Фрею, но дальше этого дело не заходило вопреки самым жутким опасениям. Когда Реймонд в пятый раз пощекотал ухо девушки словами «Ты должна умереть, грязная еврейка», она старалась не внимать пустой угрозе, поэтому сохраняла лицо, стоило только почувствовать наклонившееся над собой пахнущее плесенью старых книг тело Реймонда, шепчущего гадости.
Фрея никому не рассказывала ни о произошедшем в доме Инканти, ни о том, что за этим последовало. Пока Реймонд не стал преследовать её, ступая по пятам, потребности в огласке она не находила. Тем не менее, немного больше узнать о парне ей удалось. Он не был любимчиком ни среди студентов, ни среди преподавателей, а потому обсуждали его все охотно, даже когда сама Фрея о нем не спрашивала.
После того самого злопамятного вечера, в запутанных коридорах учебного корпуса она стала замечать больше знакомых лиц, которые узнавали её без лишних затруднений в ответ. Фрея не искала среди них поддержки или сочувствия, скорее ждала, когда стрелы пересудов и осуждений вместе падут ей на голову, прежде чем она успеет поднять в воздухе щит. На одной из коротких перемен к ней подошла компания молодых людей из троих парней и двух девушек, которые громко обсуждали положение дел в разделённом пополам Берлине, заняв место в центре большой гостиной дома своенравного профессора. Они не стали расспрашивать, что Реймонд сказал, но заверили в том, что слова его были равнозначно пустыми в своей громкости.
Его увлечение нацизмом, речами Гитлера и объемными работами Ницше никто не воспринимал всерьез. Реймонд любил угрожать всем, кто мог косо на него посмотреть, что было уже сродни привычки. Его ни разу не видели на танцах или любых других веселых собраниях. По кампусу слонялся, как призрак, появлялся всё время будто из ниоткуда. Старался оставаться в тени и не привлекать к себе внимание, что Фрея успешно нарушила. Ходили слухи, будто он устроил тайную нацистскую организацию. Кто был среди участников, чем они занимались и где собирались было неизвестно. Ещё один слух, появившейся из недопонимания или несовершенности догадки, чему Фрея не стала уделять много внимания.
Откуда Реймонд был родом, и кем были его родители, никому не было известно. Учился он по стипендиальной программе, а потому, скорее всего, семья его не была знаменита в широких кругах. История странного увлечения нацизмом также была запечатана за семью замками.
Фрее отчаянно хотелось знать истоки странного увлечения, но пришлось смириться с тем, что это было ей не под силу. Поэтому посещая места вроде столовой, закусочной или библиотеки в одиночку, она всегда была готова встретиться с шепотом Реймонда, повторяющим неизменно одно – «Ты должна умереть, грязная еврейка».
Взволнованная сорванным вмешательством Джеймса, Фрея оставалась первую половину дня рассеянной и невнимательной. Никак не могла сосредоточиться на образе скряги Скруджа, очертания мерзкого лица которого совсем стерлись с памяти. Забыты были духи Рождества, малыш Тим и старый добрый Кретчит. Более успешной оказалась попытка увлечься книгой, сюжет которой прогнал Джеймса из головы.
Фрея продолжала читать, сидя на краю ванной, куда набирала воду, шум которой совсем не сбивал с толку. Она была одна. Ни Рейчел, ни Алисса не успели вернуться, хоть на улице начинало смеркаться. Читала несколько часов к ряду, забыв об обеих подругах. Ничто не могло её отвлечь от переплета чувств описанных Эмили Бронте в «Грозовом перевале». Водила рукой по ровной глади горячей воды, обжигая подушечки пальцев.
Расстелила на холодном кафеле полотенце, перекинула через край раковины ночную рубашку, книжку оставила раскрытой на полу, чтобы затем, погрузившись в воду, погрузиться заодно и в чтение. Тело за считанные секунды покрылось мурашками. Казалось, на коже должны были остаться ожоги, но она быстро привыкла к температуре воды.
Играла со скользящим в руках мылом, что постоянно выпадало из неуклюжих рук. Проводила им по телу, мысленно отмечая про себя, как румяный загар медленно сходил с кожи, выравнивая её тон. Руки и ноги становились почти такими же бледными, как живот и грудь. Оставляла в воде цветные пятна от краски, что быстро растворялись, не оставляя по себе следов. Быстрыми движениями водила мылом по местам, которых всё ещё стеснялась касаться взглядом.
Прием ванны перестало быть для неё механическим действием. Фрея с большей щепетильностью относилась к своему телу, изучая его особенности, чтобы затем их в себе принять и полюбить. Делала это уже скорее из привычки, выбросив из головы безымянную и безликую девушку, очертания тела которой помнила лучше собственных. Взывая мысленно к увиденной картине, Фрея непременно чувствовала приятную истому внизу живота, названную в прочитанной ею книге «вожделением». Физическая потребность тела была обусловлена исключительно его природой, а не пошлостью мыслей, из-за которых Фрея всякий раз возгоралась стыдом.
Она не осмеливалась читать о самом процессе соития двух тел, хотя бы потому, что привилегия оставаться в комнате наедине была такой редкостной, что воспользоваться ею было приятной данностью. К тому же Фрея не была уверена, что готова была знать о сексе больше, чем должна была знать любая другая приличная девушка её возраста. В то же время отдавала себе отчет в том, что эти знания во многом могли бы помочь ей в подходящий момент жизни, когда пришло бы время. Это позволило бы подготовиться к неизвестности, стать более осведомленной в происходящем, а не быть испуганным ничего не смыслящим ребенком перед лицом неизвестности.
У неё была возможность погрузиться в чтение в тот самый день, но вместо этого чтива выбрала куда менее занятное. Учебники закаляли ум, художественная литература – душу. Именно последняя требовала отдушины, отдыха, небольшой передышки. И увлечься чужими переживаниями оказалось настолько приятным занятием, что Фрея не заметила, как потерялась в нем, забыв обо всем на свете.
Уперевшись спиной о скользящую стенку эмалированной ванной, она подняла книгу, зажав в руке, и продолжила чтение. Отвлекалась лишь несколько раз, чтобы потереть уставшие от длительного контакта с текстом. Обычно, они болели, когда она долго и беспрерывно сидела за рисованием. Книгам Фрея отдавалась куда реже.
Она опустила руку, с зажатой между пальцами книгой вниз, чтобы в который раз потереть влажной ладонью глаза, когда в соседней комнате послышался громкий хлопок дверью. Слышимость между тремя комнатами была достаточно хорошей, поэтому часто неуклюжие движения Рейчел отзывались эхом в их с Алиссой комнате, нарушая границы личного пространства даже без непосредственного присутствия девушки.
Книга выпала из рук, когда сама Фрея от неожиданности скользнула вниз, намочив в прохладной воде половину лица. Рейчел громко хохотала, и её смех отбивался от покрытых плитками стен. Казалось, между двумя комнатами не было никакой стены или запертых на ключ дверей. Фрея быстро спохватилась с места, поспешив схватить полотенце для обтирания тела.
Хриплый мужской смех заставил выронить полотенце из рук. Скрип кровати, тяжелое дыхание, сдавленное мычание. Фрея почувствовала зарождающееся в груди волнение, от которого едва успела успешно оправиться.
Надела наспех белье, не задерживая в зеркале изучающего взгляда, поверх набросила тонкую ночную рубашку. Ткань прилегла к влажному телу, отдельные пряди волос прилипали к шее. На ноги натянула теплые шерстяные носки, заглушающие каждый тихий шаг. Ей стоило быстрее уходить, чтобы замкнуться в своей комнате и спрятаться за книгой. Вместо этого по холодному кафелю на носочках Фрея подошла к двери, ведущей в комнату Рейчел, и приложилась к ней ухом.
– Что ты делаешь? – Рейчел засмеялась слабо и неуверенно, отодвигаясь от парня чуть дальше. – Прекрати, пожалуйста, – кровать едва слышно скрипнула от осторожного движения девушки. Фрея налегла на двери чуть сильнее, отчего те будто бы подались вперед под её весом. Благо тому, что она не забыла запереть их на замок.
– Разве тебе не нравиться? – отрывисто прошептал Джеймс. От звука его голоса Фрея почувствовала знакомый кульбит внизу живота, отозвавшейся в голове тревожным звонком. – У тебя это впервые, не так ли? – он говорил в перерывах между поцелуями, которые она различала исключительно через томные вздохи Рейчел, от которых кожа Фреи покрывалась мурашками.
– Нет. Точнее, да… Прекрати, пожалуйста, – ещё одна неуверенная попытка оттолкнуть Джеймса, с которой Фрея мысленно едва справлялась. Голос Рейчел звучал взволновано, будто она не могла понять, что происходило. Фрее, как и Джеймсу, было невдомек, было ли это искусное притворство, либо же она действительно не могла понять, на что невольно согласилась. – Пожалуйста, – сдавленно произнесла Рейчел. Казалось, ещё немного и она расплачется.
– Я думал, ты сама этого хотела, – кровать скрипнула ещё громче. Джеймс сел, очевидно, отодвинувшись от девушки, из-за чего та выдохнула с заметным облегчением. – Зачем было морочить мне голову этими всеми поцелуями, сладкими словами и прочей чепухой?
– Прости, я не…
– Всё в порядке. Какая глупость, мы просто неправильно поняли друг друга, – Джеймс говорил с напускной небрежностью, что Фрея без особых затруднений смогла различить. Ей хотелось распахнуть двери и ударить его побольнее. Узел внизу живота развязался, сменившись негодованием, охватившем тело целиком. – Давай встретимся в следующий раз, когда ты поймешь, чего хочешь. Потому что моё желание вполне определимо, – его тон был полон жестокой иронии. Фрея чувствовала обиду за раздавленные чувства Рейчел и могла только себе представить, как та не могла произнести и слова, глотая крокодильи слезы.
– Джеймс, – голос девушки был надломлен тихим всхлипом, что она не смогла удержать. Тяжелое сопение нарушало тишину.
Фрея в нетерпении ожидала, чем ответит Джеймс, но тот молчал. Даже не заметила, как сама задержала дыхание. Голый кафель колол холодом даже через грубую ткань носков. Ей не терпелось зарыться под одеяло с книгой, забыв о подслушанном разговоре.
Громкий хлопок дверью сотряс стены. Фрея оторвала ухо от двери, будто та ударила её током. Шмыгнула обратно в комнату, чтобы затем опрометью выскочить в коридор. И стоило ей только распахнуть двери, как Джеймс сам оказался у двери, будто догадывался о её намерении догнать его.
– Какого чёрта? – Фрея с силой ударила Джеймса в грудь сжатой в кулак ладонью. Он держал руки в карманах, на лице застыло серьезное выражение, быстро сменившееся улыбкой. – Зачем ты это сделал? Ты мерзкий, черствый, самовлюбленный… – она взяла его за ворот рубашки и втянула в комнату, захлопнув за ним двери, чтобы избежать посторонних глаз. Говорила шепотом, только бы Рейчел не смогла расслышать их и уличить в маленьком предательстве.
– Ты только из ванной? От тебя приятно пахнет, – он подошел к ней настолько близко, что расстояние между ними оставалось опасно крошечным, и втянул воздух, что сбило с толку. Фрея подпёрла спиной дверь в ванную, блокируя ход для Рейчел. Кроме того в любую минуту могла вернуться и Алисса. – Милый вид, – Джеймс усмехнулся, окинув её оценивающим взглядом. Фрея будто только сейчас вспомнила о том, что рубашка прилегала к телу, открывая очертания груди, на которой тут же сложила руки.
– Я всё слышала, – с упреком заявила Фрея. – Ты пытался вынудить Рейчел сделать то, чего она не хотела. А кроме того сделал её виноватой. Это слишком даже для тебя. Как ты можешь быть таким жестоким?
– Как ещё я должен был заставить её бросить себя? – Джеймс стегнул плечами. Театр абсурда опустил занавес после нашумевшего представления, вот только не все актеры были предупреждены о том, что принимали участие. – Она порядком мне надоела. Ничего жестокого в этом не было. Чистой воды формальность.
– Ты ещё больший идиот, чем кажешься сначала, – она закатила глаза, чувствуя накатывающие волны всепоглощающей злости.
– К тому же невероятный стратег.
– Просто потрясающий, – фыркнула Фрея, вызвав на лице парня улыбку. – Ты пришел ко мне похвалиться достижением?
– Нет, проверить твоё самочувствие, – с иронией ответил Джеймс. Он знал куда уколоть. – Ты намеревалась побежать за мной, чтобы отчитать, как школьника, за плохое поведение? Если да, то хочу, чтобы ты знала, что мне совершенно не жаль.
– Кто бы мог предположить обратное. Зачем ты вообще…
Фрея не успела договорить, как Джеймс застал её врасплох поцелуем. От неожиданности она чуть пошатнулась на месте и звучно ударилась спиной о тонкую дверь. Она совершенно забыла о том, что оставила двери в комнату Рейчел запертыми, а потому блокировать стоило вход в комнату, но это едва ли было важным в тот момент. Фрея чувствовала, как по спине пробежался холод, а внутренности тронула приятная дрожь. Она сразу почувствовала руки Джеймса на своем теле. Они будто прожигали кожу, оставляя неизлечимые ожоги. И всё же когда ладони сжали мягкие бедра, поддавая их немного вперед, Фрея снова почувствовала ту самую приятную истому.
Её отрезвило ощущение твердой плоти, которой Джеймс прижимался к ней. Чувство стыда отозвалось острой головной болью, пронзившей тело молнией. Сухие губы, впитавшие в себя никотиновый дым и запах Рейчел, продолжали касаться её губ, но те перестали вдруг отвечать. Джеймс открыл глаза, ослабил слегка хватку. Фрея не спешила его отталкивать, даже когда пелена упала с глаз. Желание внутри неё погасло, сменившись разочарованием, прежде всего в себе. Она смотрела на Джеймса пустым отстраненным взглядом, вынуждая к добровольному отступлению.
– Ты невыносимо гадкий, – прошипела сквозь зубы. – Мне мерзко от тебя, – она не отрывала от него глаз. Ненависть к себе грызла изнутри, но Фрея обрушивала её на Джеймса, вид которого вдруг стал растерянным, будто это его кто застал врасплох.
Он ушел сам. Указывать на дверь было лишним. Фрея отвернулась к зеркалу. Всматривалась в собственное отражение несколько долгих минут, касаясь подушечками пальцев губ, на которых ещё чувствовала влагу поцелуя Джеймса.
Словила себя на мысли, что ощущала себя странно. Стыд сошел с раскрасневшихся щек, разум очистился от тумана предрассудков, стоило Джеймсу оставить её, но всё же душа пребывала в странном смятении, не находя ответа на вопрос – почему она не оттолкнула его сразу, как было прежде?
Глава 10
Тяжелые дождевые капли с силой стучали по тонким стеклам, создавая в комнате много шума. Это был первый осенний ливень, начавшейся посреди ночи. Благо тому, что был выходной, и выходить на улицу большой надобности не было. Алисса приготовила скромный завтрак из блинчиков с вареньем, которых им хватило до обеда. К вечеру они надеялись, что ливень утихнет и можно будет спуститься в закусочную.
Фрея даже не подозревала, что в окне были щели, пока сквозь них не проник леденящий холод, разбудивший её с утра пораньше. Он спускался вниз по шее, и спастись можно было, лишь укрывшись одеялом с головой, под которым совершенно не было чем дышать. Алисса исследовала окно прежде, чем Фрея сумела найти в себе силы подняться с кровати, и сходу заявила, что им обязательно нужно будет заделать щели войлоком или уж на крайний случай ватой, но занятие это стоило отложить до того времени, пока они не сумеют выбраться на улицу купить нужные материалы.
Прежде Фрее не приходилось заниматься подобным. В домах, будь то в Сейнт-Айвсе, в Лондоне или Дамфрисе, всегда были прочные окна, крепкие стены и не протекающие крыши. Она привыкла к жизни в удобствах, малейшее нарушение которых решалось по щелчку пальцев кем-то, кто из ниоткуда появлялся и там же исчезал. Фрея была совершенно бесполезна в быту, невзирая на то, что после новостей об успешном поступлении несколько недель до признания Джона ходила по пятам за горничной Лесли, вынуждая ту возиться с ней и обучать основам самостоятельной жизни. Итог обучения оказался не весьма утешительным – Фрея умела мыть посуду, отчищая засохшие кусочки еды, мыть полы, забывая всё время о пыльных углах, заправлять постель, хоть с пододеяльником дружба так и не задалась, и штопать вещи, оставляя неизменно неровные швы. Остальные секреты она не успела познать, окунувшись в омут любовного переплета, оказавшимся куда занятнее домашних дел, что по-прежнему делала вместо неё Лесли, прикрывавшая их отношения всё это время.
Алисса не была против взять на себя большую часть хозяйственных обязанностей, невзирая на то, что Фрея пыталась поддерживать порядок по-своему. Именно Алисса мыла окна и зеркала, не оставляя разводов, чистила ванную, не соскребая ещё больше эмали, стирала, меняла постельное белье, доверяя подруге лишь протирание пыли и уборку принадлежностей для рисования, что обязательно несколько часов спустя оказывались где-угодно, но не на месте.
В комнате оказалось достаточно холодно, чтобы Фрея набросила на плечи колючий плед, Алиссе же было достаточно укутаться в теплый кардиган. Они сидели на кровати и играли в шашки, когда Рейчел красила ногти за столом, водя кисточкой аккуратно вверх и вниз с особой щепетильностью. В воздухе повис режущий ноздри запах ацетона. На подоконнике тихо шепелявило радио, которому Рейчел стиха вторила, бормоча под нос слова, едва ли различимые среди шума дождя.
– Я написала о вас своей матери, и она просила удостовериться, не из Америки ли вы обе родом, – произнесла вдруг Рейчел, выдав короткий смешок. – Говорит, вы слишком радикальны для британок.
– И что же такого радикального она в нас находит? – без привычной иронии спросила Алисса, пропуская мимо внимания ход Фреи, которым та разом забрала три шашки.
– Стремление быть лучше остальных, – Рейчел вытянула руку вперед, оценивая результат своих стараний. Длинные ногти сверкали вызывающим красным. – Природа всё распределила. Всё, что тебе остается, это следовать правилам, подстраивая их под себя, насколько это возможно.
– Мужчине ты подобного никогда не сказала бы, – хмыкнула Алисса. Она уже подняла над доской шашку, чтобы сделать следующий ход, как рука застыла в воздухе. Черты лица стали вдумчиво сосредоточенными, но, похоже, вовсе не на игре. – И почему это я должна следовать негласным правилам, навязанным мне патриархальным обществом? – рука рухнула вниз, пропуская ход.
– Потому что иначе нельзя, глупая, – Рейчел тихо засмеялась. – Либо выбирают тебя, либо ты выбираешь одиночество. Согласись, не лучшая перспектива? – девушка начала дуть на пальцы, встряхивая легонько ладонью. Она развернулась к Алиссе и Фрее, глядя на них исподлобья, заложив ногу на ногу.
– Во-первых, я не совсем понимаю, почему стремление стать лучше делает меня одинокой озлобленной старухой…
– Заметь, я ничего не говорила об озлобленной, – Рейчел усмехнулась про себя.
– А во-вторых, неужели единственным залогом счастья ты считаешь обретение любви? – Алисса загнула оба пальцы, повернувшись всем корпусом к Рейчел, что сумела расшевелить скудную обстановку наболевшим вопросом. Фрея позволила себе откинуться на подушку, заняв позицию стороннего наблюдателя. Она была здесь явно лишней.
– Обретение любви – большая удача. Залогом счастья я считаю удачное замужество за парнем высшего сословия с выдающимся именем и большими связями, который обеспечит меня до конца жизни. Жестоко, но правдиво. Большего мне не надо, – Рейчел по-прежнему не поднимала глаз. Голос её приобрел нотки неуверенности, но вряд ли Алисса это заметила, ослепленная вспышкой искреннего возмущения и негодования.
– Что тогда ты делаешь здесь? Зачем человеку со сложившейся жизненной позицией, вроде твоей, нужно высшее образование, что неизменно построено на стремление стать лучше? – Алисса переглянулась с Фреей с поисках поддержки, но та не была намерена вмешиваться, а потому даже не подала виду, чего девушка даже и не заметила.
– Я здесь из-за дурацкого спора, – Рейчел шумно выдохнула, оставив руку в покое. Разместив обе ладони на коленях, она наконец-то подняла глаза на Алиссу, взбудораженную от нетерпения и непонимания. – Дочь одного из папиных друзей удачно поступила в Кембридж год назад. Ни одна из моих сестер нигде не училась и времени для этого уже особо и нет, поэтому бремя упало на меня. Отец не любит пасти задних, уступать в чем-то перед кем-то, поэтому я здесь, – Рейчел неуверенно улыбнулась, стегнув плечами. Фрея пыталась изучить реакцию Алиссы, которая будто бы немного поникла.
Повисла затяжная пауза, которую продолжали заполнять лишь шум неугомонного дождя и шипящее радио. Фрея чувствовала себя неловко, переводя неуверенный взгляд с одной девушки на другую, и ведь ни одна даже не намеревалась продолжать разговор. Пыл спора угас, но в воздухе ещё витал пепел, затрудняющий дыхание в разы.
– Я и не знала, что у тебя есть сестры, – Фрея решилась первой нарушить тишину, сделав это будто бы невзначай.
– Трое. Точнее уже двое, – Рейчел неуклюже почесала щеку, пытаясь не смазать цвет на ногтях. – Всё время забываю об Эвелин, – она покачала головой. Фрея подумала, что в глазах девушки застряли слезы, но это был образ сестры, который Рейчел хотела выбросить из головы, как назойливую мысль о чем-то неважном.
– Моя мама погибла во время бомбардировки города. Умерла под завалами, – слова царапали горло, но Фрея сочла их нужными и своевременными. Последний человек, которому она рассказывала о матери, был Оливер ещё несколько лет назад. И если бы не фотографии её образ уже давно стерся бы с памяти, невзирая на разительную внешнюю схожесть.
– Нет, Эвелин умерла не во время войны. В сущности, в её смерти даже не было чего-то трагического. Самая обычная из всех смертей, – Рейчел выдавила короткую едва ли уместную улыбку, что больно царапнула Фрею, которая успела пожалеть о своем вмешательстве. Это было лишним, хоть и сперва так не казалось. Она чувствовала себя до ужаса нелепо. Алисса сочувственно положила руку на её плечо, сжав его через плотную ткань пледа. – За неделю до свадьбы её поразило молнией. Она была у себя в комнате. Надела дурацкое свадебное платье в десятый раз и красовалась перед зеркалом, как через открытое окно её ударила молния, – Рейчел взмахнула в воздухе руками, изображая молнию. Раскат грома, раздавшейся за окном, в ту же секунду, заставил всех вместе поежиться.
– Вот, к чему приводит замужество, – попытка Алиссы пошутить не нашла отклика. – Простите, это действительно ужасно.
– Неужели ты никогда не хотела выйти замуж? Иметь мужа, детей, дурацкую собаку, – Рейчел быстро забыла и о неудавшейся шутке, и об умершей сестре.
– А кроме того бридж по вторникам, фестиваль пирогов по субботам, собрания городского совета в понедельник и совершенно никакого развития, – Алисса снова с тяжестью выдохнула. Они вернулись к истокам. Фрее стоило бы расслабиться, но она всё ещё не могла избавиться от назойливого голоса в голове, заполняющего её всю доверху колючими упреками. Зачем она рассказала о матери, когда никто того не просил?
– Ты всё переворачиваешь с ног на голову, – Рейчел закатила глаза, прежде чем отвернуться, чтобы заняться другой ругой. Притянув к себе пузырек с красной жидкостью, она достала кисточку, слегла встряхнула и провела красную полоску на длинном ногте указательного пальца. – Двое моих старших сестер вышли замуж за почетных молодых людей, состояние и ежегодная прибыль которых позволяют им ни о чем не задумываться и просто жить. Меня воспитывали исключительно для того, чтобы я прошла тот самый путь. Ты ведь родилась женщиной, что делает тебя совершенным существом от самого начала твоего существования. Всё, что тебе остается, это убеждать в собственной совершенности остальных, – со вздохом продолжала говорить Рейчел, не скрывая раздражения.
– Я и не думала, что в тебе столько самоуверенности, – Алисса выдавила слабую ухмылку. Фрея могла поклясться, что в глазах девушки появилась доля восхищения. – Вот только ты меня не убедила. Может, ли быть женщина совершенна, уступая во многом мужчине, признающим своё превосходство над ней?
– Никто не совершенен и не может им быть, – Фрея решила вмешаться в их разговор, только бы не думать больше о матери. Обе девушки умолкли, повернув к ней головы, вынуждая продолжать. – Изъяны и ошибки делают нас теми, кем мы есть – обычными людьми. Самыми обычными, ни в чем не отличающимися друг от друга, кроме самого своего существа, сотканного из неповторимых мыслей, идей, желаний и стремлений. Вы обе равны в своем праве выйти замуж за обеспеченного человека и достичь в жизни чего-то большего без чьего-либо вмешательства. Вот только ни один из этих выборов не приведет вас к совершенству, – на выдохе закончила Фрея. Она не поднимала глаз ни на одну из подруг, бегло складывая шашки и сворачивая незадавшуюся игру. В любом случае это была уже пятнадцатая партия, начатая исключительно из скуки.
Ни отец, ни мать прежде не навязывали ей замужество, как главную в жизни цель. Никто ни разу не затевал с ней разговора о будущем, и каким оно должно быть. Всё, что оставалось девушке, это наблюдать за отношениями обоих родителей и решать самой, чего ей хотелось, но лишь до тех пор, пока она не смогла бы действительно решиться на нечто большее, чем немое наблюдение.
