Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 60 страниц)

– Смелее. Я успел заметить, что за Вами выстроилась очередь, – мужчина поднялся с места. Достал резиновые перчатки, а затем снова сел на стул, придвинув его ближе к кушетке, когда Фрея тем временем избавилась от нижнего белья. – Ложитесь и раздвигайте ноги, – продолжал говорить тем же скучающим тоном. – Должно быть, вы здесь впервые?

– Да, – пробормотала, следуя указаниям мужчины. Фрея чувствовала себя жутко некомфортно и слишком уж неправильно, но если таковой была процедура, ей следовала придерживаться её правил.

Оказавшись на спине, Фрея сложила руки на животе, глаза начали исследовать потолок. Лязг резиновой перчатки, раздравшийся в кабинете, заставил вздрогнуть, что вызвало у доктора тихий смешок, что она проигнорировала. Закрыв глаза, пыталась перевести дыхание и прислушаться к шуму за дверью, только бы отвлечь себя чем-то.

– Попытайтесь расслабиться, – произнес, прежде чем через считанные секунды проникнул в неё пальцами. Фрея тихо замычала, сжав нижнюю губу зубами. Сжав ладони в крепкий замок, начала царапать ногтями кожу вместо того, чтобы попытаться следовать совету и расслабиться, что выдавалось невозможным. – Всё. Можете одеваться, мисс, – очередной лязг перчаток заставил вздохнуть с облегчением.

Она продолжала чувствовать себя омерзительно, будто он позволил себе большее, чем должен был, но в то же время, откуда ей было знать, что так всё и происходило на самом деле? Резко, быстро и отчасти больно или же иначе? Доктор не был нежен, аккуратен и бережен, как Джеймс, но вряд ли в этом заключалась его работа. Наверное, ласки были в этом деле лишними. Было к лучшему, что он не стал приставать, что уж точно было неправильно.

– Сколько вам лет?

– Двадцать. Один, – ложь резала горло болью, но страх сковал всё её тело, из-за чего признаться в правде она не могла. Мужчина хмыкнул в ответ. Вопрос был чистой воды формальностью, что обоим нужно было одолеть.

– Как давно ведете половую жизнь?

– Не так уж долго, – рука невольно потянулась к волосам. Ей было неловко признаваться в подобном, будто доктор должен был её осудить, вынести своего рода приговор, что поставил бы на её жизни крест. – Два месяца, – произнесла, когда в воздухе повисла звонкая пауза, тишину которой нарушало лишь тихое шуршание бумаги и ручки.

– Так, на что вы жалуетесь? – рассеяно спросил, потерев переносицу. Фрея тем временем поднялась с места, оправила платье и стала позади мужчины, пытаясь рассмотреть, что он написал о ней. – На самом деле, я не обнаружил никакого венерического заболевания, с чем могу вас поздравить.

– Я хотела узнать, не беремена ли я, – нерешительно произнесла, заломив руки.

– Так вот, в чем дело, – доктор перестал писать. Отложил ручку и обернулся к ней. Улыбка на его лице выдавалась насмешливой, отчасти высокомерной. Её застенчивая неопытность выдавалась мужчине забавной. – Конечно, дело всегда в этом, – он покачал головой, усмехаясь. – Какие же признаки заставили Вас усомниться в своем положении?

– У меня больше месяца не было менструации, – запретное слово прозвучало слишком тихо, будто Фрея боялась, что он на самом деле его услышит.

– А когда у вас в последний раз был половой акт?

– Может быть, неделю или две назад, – ответила раздраженно.

Ей не нравилось, как легко мужчина мог произносить слова, что вгоняли её в краску – «половой акт», «венерические заболевания». Его это вовсе не напрягало и не смущало, потому что он имел дело с этим каждый день. Весь её опыт принадлежал всего одному человеку, которому она слепо однажды доверилась. И теперь была на распутье сомнения, не было ли это зря.

– Как хорошо Вы спите в последнее время? – вид мужчины стал вдруг задумчивым. Он смотрел Фрее в глаза, когда она откровенно не понимала сути задаваемого вопроса.

– Плохо. Особенно по ночам.

– Как на счет аппетита?

– Я мало ем, потому что…

– Всё ясно, – хмыкнул, вновь развернувшись к столу.

– Простите, но мне ничего не ясно, – Фрея позволила себе повысить тон, испытывая нетерпение.

– Вы не беременны, – она не заметила, как выдохнула с облегчением. – У вас истощение на нервной почве. Именно поэтому у вас и прерван цикл менструации. Я бы рекомендовал, обратиться к психотерапевту. Он в большей мере сможет помочь Вам, – он дал ей карточку с записью, где было подробно написано высказанное вслух умозаключение. – Пускай заходит следующая.

Выйдя из кабинета, ей не терпелось покинуть больницу. Оказавшись на улице, она даже не сумела сдержаться, чтобы не расплакаться. Горячие слёзы жгли глаза, но в то же время согревали душу. Эта радость казалась ей чем-то неправильным, но в то же время отделаться от неё Фрея не могла. Внутри неё не было другого человека, и это выдавалось чудом. И ей должно было стать стыдно за собственную несдержаность и некую жестокость, но эти чувства утопали в свободе, что девушка внезапно сумела ощутить.

С ней было всего лишь безумие, заключенное в клетку головного мозга, но разве ей не под силу было с ним справиться? То, что внутри головы, было не настоящим, даже если таким не ощущалось, но то, что могло оказаться в животе, было живым, дышущим и двигающимся. Существо, похожее отчасти на неё, отчасти на Джеймса, но в то же время исключительно уникальное, как и каждый из них. Фрея ещё решительно не была готова с ним встретиться, привести в мир и отдать ему свою жизнь.

Ей хотелось поделиться новостью с Джеймсом, но ему не стоило знать, что у неё вовсе были сомнения, невзирая на то, что именно он к ним и подтолкнул. Наверное, было к лучшему, что парень к тому времени уехал из города, потому что внезапная перемена в ней должна была показаться странной, да и к тому же едва была уместной.

Фрея продолжала испытывать неприятный осадок от смерти друга, но по-прежнему не была уверена, могла ли посетить похороны. Смотреть на его бледное лицо, закрытые глаза и крепко сомкнутые губы, увидеть воочию прошибленную пулей голову и окончательно убедиться в подлинности его смерти, что оставалась доселе лишь навязчивой мыслью. Мистер Кромфорд был прав, Оливер хотел бы, чтобы она пришла, но для неё слишком поздно было хотеть всего-то, чтобы он оставался живым.

– Ты должна ехать, – уверенно заявила Алисса, стоило им встретиться. – Он же был твоим лучшим другом.

– Которого я довела своими словами до самоубийства, – слова были горькими на вкус. – Я не знаю. Это для меня слишком, понимаешь?

– Понимаю, как никто другой. Но ты должна сделать это не в меньшей мере для него, как для себя. Тебе нужно отпустить его, попрощаться и, в конце концов, смириться. Последние дни на тебе вовсе лица нет. Ты, как будто сама не своя, в чем тебя сложно винить. Но эту чёрную полосу жизни нужно заканчивать. Не всегда всё будет так, как сейчас, – Алисса говорила уверенно и решительно, хоть и положение её собственных дел оставляло желать лучшего. Даже то, что она в столь непростую минуту своей жизни пыталась подбодрить подругу, заставляло Фрею ипытывать неловкость. Она снова перетянула одеяло на себя, сделав это совершенно невольно.

– Всё верно. Ты права, – Фрея вздохнула. Чувство неуверенности продолжало противиться словам подруги, невзирая на то, что рассудок принимал их убедительность и справедливость.

– К тому же наверняка ты нужна сейчас Джеймсу. Умер его брат, поэтому он нуждаеться в твоей поддержке не меньше, чем ты, должно быть, в его, – продолжала размышлять вслух Алисса. Она словно пыталась копнуть всё глубже, и её слова действительно оставляли чернильные пятна на совести девушки, что была самым сильным противником страху, что снедал её изнутри, подобно паразиту.

– Вряд ли его мать будет так уж сильно рада видеть меня. Миссис Кромфорд меня ненавидит. Если бы она знала обо всем, то, уверена, решилась бы на моё убийство с той же решимостью, что это хотел сделать Реймонд. И если бы она подобное задумала, то вряд ли бы её что-нибудь могло остановить, – от одного упоминания миссис Кромфорд Фрее стало не по себе.

Её мрачная фигура, полна кричащей обиды и тихой печали, нагоняла на девушку страх. Один взгляд женщины отбирал дар речи, единственное выпущенное ею слово пускало по телу неприятные мурашки. Она была устрашающе жуткой. Поверить, что она была женой любезного и доброжелательного мистера Кромфорда и матерью Джеймса и Оливера, было почти невозможно. Тем не менее, эти роли принадлежали ей, чего отнять у неё никто не мог.

– Мне она показалась странной, но тебе лучше знать, – Алисса пожала плечами. – Тем не менее, думаю, Джеймс не дал бы ей тебя обидеть. Если бы они были достаточно близки, он бы послушался её и давно разорвал бы с тобой отношения.

– Они вовсе не близки, – пробормотала под нос. Джеймс не был близок ни с кем из своей семьи. Казалось, никто не мог иметь на него влияние. Только фамилия и деньги – люди были не так важны. По крайней мере, все кроме Фреи. – У неё нет на Джеймса никакого влияния в ровной степени, как и у него на неё, – задумчиво произнесла. – Впрочем, это не так важно. Так мало важных вещей осталось.

Ей не хотелось вдаваться в подробности взаимоотношений с родителями, в чем они с Джеймсом не так уж приуспели. Отец был разочарован в ней благодаря Джону и считал испорченной. Был решителен избавить единственную дочь наследства, убежденный, что сделанный выбор заставит её однажды горько пожалеть. Отношение миссис Кромфорд граничило с вражеским. Она ненавидела девушку, будто это она некогда украла сердце её мужа и жестоко разбила, да и к тому же, кажеться, презирала, ведь положение Фреи нельзя было назвать выгодным. Мистер Кромфорд был единственным, кто не только был терпимым к их отношениям, но и поддерживал их. Фрея не могла быть уверенной, не было ли это благодаря влиянию Ванессы О’Конелл, призрак которой он безуспешно встречал в её лице. Она отчаянно хотела быть распознаной в свете собственной неповторимости, а не оставаться тенью матери, которая даже после смерти ослепляла чужой взор.

Их отношения напоминали хитросплетенный узел, что Фрея не была способна развязать, даже если бы Джеймс попытался ей помочь. Её решением было оставить всё, как есть, пустив жизнь на самотек. Не пытаться кого-либо в чем-небудь убедить, чтобы не терять веры в чувства самому. Не внимать, игнорировать, забыть и просто жить, как это делали люди до них и будут делать после, словно ничего другого не остаеться. Всё, что было в прошлом, напрямую их не касалось, поэтому исправить этого уже также никто не был способен. Любые попытки что-либо изменить были заведомо тщетными, поэтому Фрея решила даже не пытаться. Наименьший путь к сопротивлению, это его отстутвие.

Она убеждала себя, что боялась сорванной с цепи миссис Кромфорд или молчаливого осуждения в застыгшем навеки лице Оливера, но больше всего страшилась самой себя. Эмоции и чувства брали над ней вверх. Она не умела контролировать их, что было большим недостатком. Поэтому теперь ей нужен был всего лишь покой, в чем было стыдно признаться подруге. Уйти на дно, спрятаться, исчезнуть, раствориться, забыться на некоторое время, чтобы не видеть и не знать всего, что ещё может однажды произойти или наблюдать за последствиями того, что уже случилось. Фрея хотела выпустить страх из подсознания и растворить в себе, вместо того чтобы медленно и мучительно томиться в нем, как делала последнее время. Намеревалась избежать реальности, что выдавалось невозможным. По крайней мере, ничто не стоило ей попытаться.

– Что на счет тебя? – Фрея решила сменить направление их беседы, что становилась всё более напряжной.

– Что насчет меня? – Алисса замялась, что было заметно. В тоне поубавилось привычной решительности. Столь незатейливый вопрос быстро выбил девушку из колеи.

– У тебя не было никаких проблем после произошедшего? У нас совсем не было времени поговорить об этом, – особенно учитывая, что Алисса вернулась обратно слишком поздно, да и к тому же не на шутку расстроеная. Кроме того у них не оставалось времени для полуночных разговоров, когда Фрею тошнило.

– Мы с Дунканом немного повздорили, но уже всё в порядке. К утру он остыл, – Алисса нерешительно улыбнулась, растянув уголки рта. Фрея нахмурилась в ответ. Подозрение вызывала не размолвка с Дунканом, что была вполне очевидной, ведь девушка поступила вопреки его предупреждению ничего не делать, а всплывшие в памяти слова профессора, которого Фрея перехватила. Он предупредил, что у Алиссы будут проблемы. Не было повода сомневаться, что он не позаботиться об этом лично.

– Очень рада за вас, но я имела в виду другое. С тобой не связывался кто-либо из администрации? – спросила удивленно и в то же время с напускным волнением.

– Завтра должна состояться встреча с ректором, – на выдохе произнесла Алисса. Она плохо врала, а потому даже не пыталась. По крайней мере, не Фрее. – Не думаю, что они могут меня отчислить из-за такого сущего пустяка, – в её голосе не было уверенности. Алисса безразлично махнула рукой, но Фрея не могла не заметить, что девушку это заметно напрягало. – Всё будет в порядке, – вторила с напускной безмятежностью, когда обе на самом деле знали, что положение её дел слишком далеко от того, чтобы быть в порядке.

Фрея не стала делиться с подругой плохим предчувствием или пугать предупреждением профессора, брошенным намеренно, чтобы напугать их. Тем не менее, много думала об этом, словно нарочно, только бы не занимать голову мыслями об Оливере и приближающихся похоронах, где ей стоило быть, но чему она с таким усердием противилась.

Невольно предположила, что отец должен был узнать о смерти Оливера. Почему-то даже была уверена, то это заставит его забыть о старой обиде и написать ей письмо, отправить телеграмму или позвонить, но он продолжал отравлять дочери жизнь своим упрямым молчанием, что угнетало не меньше остального.

Тем вечером она говорила по телефону с Джеймсом, который ненавязчиво просил её приехать. Обещал забрать с вокзала, поселиться в одном гостинничном номере или смежном, если ей так было удобнее, и быть всё время рядом, покуда в этом нуждались оба. Джеймс не мог признаться, что скучал за ней, но Фрея поняла это и без слов, что были лишними. Отвечала парню сдержанно, будто кто стоял рядом и подслушивал, отчего была защищена в квартире парней.

– Как там твоя мать? – спросила посреди разговора.

– В истерике. Вряд ли от неё можно было ожидать другого, – хмыкнул парень, будто они говорили о чем-то пустяковом, не стоящем внимания. – Сходу набросилась на меня и начала во всем винить. И слова не дала сказать. Я сейчас в гостиннице, – он сделал глубокую затяжку. Прикрыв глаза, Фрея сумела почувствовать уже знакомый запах.

– Твой отец всё так же спокоен?

– Я бы не сказал, что он и доселе был спокоен. Скорее, сдержан. Это для него более привычно, – его тон стал знакомо безмятежным, пока Джеймс обреченно не вздохнул. – Не пытайся сбить меня с толку.

– Я и не пытаюсь, – Фрея опустила глаза вниз, глупо наматывая телефонный провод на палец. – Ладно, может быть, немного, но… Я ничего не могу с собой сделать. Я ничего не могу.

– Как ты себя чувствуешь? – он вздохнул.

– Теперь ты пытаешься перевести тему? – на лице появилась уставшая улыбка.

– Ты не оставляешь мне выбора, – почему-то ей представилось, что он стегнул плечима. – Я не намерен снова убеждать тебя или уговарить делать что-либо против твоей воли. Ты вправе решать за себя, но… Фрея, хочешь ты того или нет, я должен поговорить с твоим отцом.

– Джеймс, – в её голосе появился упрек, что тисками сдавливал горло. – Пожалуйста, не делай этого без меня. Он не захочет тебя даже слушать…

– Подожди, пожалуйста, – перебил её на полуслове, прежде чем положил трубку на тумбочку и подошел к двери, в которую кто-то настойчиво стучал. Фрея нахмурилась в попытке прислушаться к эху голосов на той стороне, но это было тщетно. Она лишь сумела распознать, что это была женщина. Голос у неё был тихий, но строгий. – Жду тебя в Лондоне. Как можно скорее, – бегло произнес Джеймс, прежде чем бросил трубку. Она даже не успела понять, что произошло, так быстро всё изменилось. Оставшись взволнованной, положила телефонную трубку на место, вернувшись к друзьям, которые собрались на кухне.

Напряжение между Дунканом и Алиссой, казалось, электризовало воздух, что держал всех в оцепенении. Фрея старалась тому не внимать, поскольку была озадачена многим другим. Оливер, Джеймс, отец – её мысли были обращены к каждому из них, но ни в одной девушка не находила утешения. Беспокоившая с утра мысль о беременности не оставила в голове и следа, когда действительность подкидала новые причины для беспокойства и тревожности, что оказались главной причиной её тошноты и головокружения, что мучали накануне.

Разговор всех троих выдавался натянутым и сухим. Фрея должна была чувствовать себя лишней, но ей было не до того. Ловила краем уха обрывки фраз и кротко отвечала только потому, что так было заведено в правилах ведения разговоров, даже столь напряженных, как этот.

Перед сном они тоже немного болтали. На несколько часов в их комнате задержалась Рейчел, которая сперва делилась местными слухами, попутно распрашивая Фрею о приезде мистера Кромфорда, затем начала причитать о смерти Оливера и даже жалела потерявшего брата Джеймса, пока всё не свелось к обсуждению выходки в библиотеке, что рассердило Алиссу. Она упрямо не хотела того обсуждать, что позволило Фрее понять – последствия волновали подругу больше, чем она хотела дать остальным знать об этом. Алисса, должно быть, догадывалась, что её отчислят. Об этом подозревал и Дункан. Наверняка это знала Фрея.

Стоило Рейчел с показной обиженностью покинуть их, как Алисса отвернулась к стене и тихо попросила выключить свет. Фрея не стала нарушать её покой вопросами, что лишь излишне разнервничали бы подругу. Тем не менее, она хотела как-небудь ей помочь, хоть и отчаянно не понимала, как именно. Ради неё Алисса отважилась отстричь волосы, что было отчаянным, но в то же время смелым шагом, что оставил в памяти Фреи теплое воспоминание. Для неё это многое значило. И теперь она хотела отплатить Алиссе не меньшим.

Она оказалась у кабинета ректора на полчаса раньше назначенного для Алиссы времени. Около десяти минут расхаживала с одного конца коридора в другой, заламывая в нерешительности руки. Решение, что Фрея обнаружила среди кипы других мыслей, выдавалось безумным, но после последних нескольких недель, она не чувствовала, что ей ещё было что терять. Её идея была слишком радикальной, отчаянной и спонтанной, но девушка быстро загорелась ею и решила не давать себе путей к отступлению.

Секретарь отказывалась пускать её без записи, но Фрее хватило настойчивости, чтобы ворваться в кабинет мужчины без разрешения. Он наклонился над столом, заполняя бумаги, когда её внезапное появление заставило его отвлечься от этого дела. Очки скатились к кончику носа, он смотрел на неё вопросительно, ожидая незамедлительных объяснений.

– Это я виновата в том, что случилось в библиотеке, – смело заявила, чувствуя прилив адреналина в кровь. Мужчина снял очки вовсе, аккуратными отточенными движениями сложив их на стол перед собой, прежде чем указал Фрее на свободное место.

– Миссис Клейтон, оставьте нас с мисс… – он замешкался, не зная её имени.

– О’Конелл.

– С мисс О’Конелл наедине, пожалуйста, – секретарша смерила Фрею ненавистным взглядом, прежде чем ответить раздраженным «Да, конечно» и нарочито громко хлопнуть за собой дверью. – Готов слушать Вас, мисс.

Фрея врала неуверенно и совершенно неумело, хоть и пыталась оставаться убедительной. Ей не хватало мастерства притворства, благодаря которому её мать стала всеобщей любимицей, хотя доселе она в нем и не нуждалась. Фрея обратила против себя все стрелы, испытывая волнение, пустившее по телу рой мурашек. Ей было жутко не по себе. Ладони вспотели. Речь была слишком быстрой, из-за чего, казалось, будто у неё заплетался язык. Рука каждые пять минут тянулась к волосам. Казалось, она задержала дыхание на время, что говорила, поэтому когда закончила, вздохнула с облегчением.

– Ваша попытка спасти положение подруги выдаеться самоотверженой, но я не приемлю лжи. Хотите взять на себя вину, так возьмите вдобавок и наказание, если только осмелитесь, – мужчина усмехнулся, покачав головой. Он насмехался над её попыткой, не верил, что Фрея сможет отважиться, ожидал, будто она даст задний ход.

– Что, если я всё же осмелюсь? – выпятила вперед подбородок, сжав ладони в крепкий узел, впившимися в кожу ногтями разрывая кожу.

– Вряд ли вы осознаете, о чем идет речь, – он усмехнулся, но глаза сияли азартом. Фрея сумела убедить его в своей решительности, но мужчина словно вступил в спор с самим собой, сумеет ли она довести дело до конца или же свернет на половине пути.

– Я готова быть отчисленной вместо Алиссы, – произнесла на выдохе, опустив глаза вниз. – И я ручаюсь за то, что более подобное не повториться.

– Вы либо в глубоком отчаянии, либо, действительно, настолько самоотвержены, – мужчина откинулся на спинку стула, покачав головой. Он внимательно рассматривал Фрею, будто пытался найти ответ на произнесенный вслух вопрос, в котором в то же время было утверждение. – Впрочем, война предоставила нам примеры и более смелых поступков. Тем не менее, Ваш стоит не меньшего уважения, – старик потянулся через весь стол, чтобы накрыть большой сухой ладонью крепкий замок её рук. Когда Фрея подняла глаза, он смотрел на неё с теплой улыбкой.

Мужчина больше не насмехался над ней и не испытывал. Решение было окончательным, и он не стал пытаться переубедить девушку в его принятии. Ему это казалось лишним, хоть и не стоило многих усилий.

Фрея покинула кабинет на ватных ногах. В приемной сидела Алисса, которая тут же подхватилась с места и в недоумении уставилась на неё, словно даже не могла поверить, что это действительно была она, когда Фрея испытывала нерешительность.

– Вы должно быть, мисс Уэллс? – ректор тоже показался в проходе. – Рад увидеть Вас воочию, но в нашей встречи больше нет необходимости. Миссис Клейтон, не приготовите ли мне чаю, пожалуйста? – сказал секретарше, прежде чем снова скрыться за дверью кабинета.

– Фрея, что ты наделала? – прошипела сквозь плотно сжатые зубы Алисса, когда подруга взяла её под руку и вывела в коридор. Стоило им покинуть приемную, как девушка резко сбросила руку Фреи и отошла от неё на расстояние, прожигая упрямым взглядом, в котором не было ничего хорошего. – Что ты сказала ему?

– Взяла вину на себя, – ответила сдавленно тихо. Её голос утонул в общем шуме, но Алисса сумела расслышать сказанное, хоть и не была уверена, что верно смогла всё понять. Она продолжала недоуменно смотреть на Фрею, у которой был привычно виноватый вид. – И я поручилась, что больше подобного не произойдет.

– Это всё или…

– Я отчислена, – бегло произнесла, прежде чем поджать губы, громко вздохнуть и, опустив голову, двинуться вперед. Алисса застыла на месте, неспособна подобрать слов, что разом вылетели из головы. Она была ошарашена этим заявлением, оказавшимся подобным проревевшему среди ясного дня грому.

– Я, кажется, не могу понять. Тебя отчисляют за то, что ты взяла на себя вину? – Алисса вдруг спохватилась с места и поспешила за ней. Цепко ухватилась за локоть, чтобы немного притормозить подругу, заставить её замедлить шаг.

– Я пыталась заверить его, что во всем моя вина, но, кажется, о том, что это была именно ты, знают все без исключения. Поэтому я ручилась за тебя, что более подобного не повториться, и приняла предназначеное тебе наказание, – на выдохе выговорила Фрея, испытывая волнение.

Она и сама будто до конца не понимала, что именно произошло, из-за чего чувствовала в теле странную дрожь. Ей было не по себе, но в то же время Фрея ощущала уверенность, будто сделала то, что должна была, и другого решения просто напросто не было. Может быть, первый раз в жизни она сделала что-то правильное, за что не сожалела бы. Пути обратно не было, и впрочем ей самой казалось лишним оглядываться назад.

Отчасти Фрея нуждалась в этом. Отрезать себя от привычного окружения, оставить всё, на время уйти, поставить свою жизнь на паузу. Ей нужен был предлог, представленная возможность сделать это, небольшой толчок, и всё случилось так, как должно было случиться. Убеждена, что решение было принято во благо подруги, Фрея понимала и то, что не в меньшей мере сделала это для себя. Даже у добрых побуждений был недостаток эгоизма, в котором девушка решила не признавать никому, даже себе.

Сделав этот шаг, Фрея даже почувствовала облегчение, будто теперь все её злоключения должны были прекратиться. У неё не было соображений, что делать дальше, куда идти, к чему стремиться и хотеть. Ведь обучение в Оксфорде было шансом, о котором мечтали многие, но которым она посмела пренебречь. Это было подобно тому, что Фрея разбила чужую мечту, заняв место, от которого отказалась. Но всё же спасла мечту Алиссы, которой здесь было место в гораздо большей мере, чем ей.

Она взяла от Оксфорда своё, ведь, в конце концов, приобрела гораздо больше, чем знания, к получению которых не так уж стремилась. После всего с ней оставался Джеймс, их общие друзья и незабываемое время жизни, полное радости не в меньшей мере, чем печали. Последние месяцы были полны жизни больше, чем всё время до этого. И всё же невзирая на это, Фрея быстро выдохлась. Решение поставить жизнь на паузу было необходимостью, что Алисса вряд ли могла понять.

– Мы должны вернуться и всё исправить. Ты не должна была совершать подобной глупости, – затараторила на одном дыхании Алисса, пытаясь остановить Фрею, которая продолжала упрямо идти вперед.

– Нет, мы не будем этого делать. Всё решено, – они остановились посреди коридора, только чтобы посмотреть друг другу в глаза. – Почему тебе так сложно принять от кого-то помощь? Ты так сильно печешься о других, но не даешь другим беспокоиться о тебе. Ты должна остаться учиться, Алисса. Мне же здесь уже нет места. Я могу справиться и без этого.

– Ты так самоуверенна, – уголки губ девушки растянулись в неуверенной улыбке.

– Я никогда ни в чем не была уверена. Ты это знаешь, как никто другой, – Фрея улыбнулась подруге в ответ. – Но не в этот раз.

– Ты сумасшедшая.

– Слышу от девушки, которая отрезала свои волосы ради подруги, – обе вслух рассмеялись.

– Это совершенно другое, – Алисса покачала угрюмо головой. – Волосы отрастут, а сюда ты больше вернуться не сможешь. Господи, это ведь означает, что ты уедешь? Уедешь навсегда?

– На самом деле, у меня ещё не было времени решить, что делать дальше, – Фрея пожала плечами.

Она была честна и с Алиссой, и с самой собой. Ей не было смысла оставаться в Оксфорде, но и возвращаться в Лондон не так уж хотелось. Тем не менее, выбор у неё был невелик. Даже Джеймс не мог предложить большего.

Поэтому, когда несколько дней спустя мистер Инканти намеренно встретился с ней, чтобы подробно распросить о совершенном в спонтанности решении, она также пожала плечами, не утруждая себя излишними объяснениями. Казалось, он был не менее обеспокоен её дальнейшей судьбой, в большей мере творчеством, поэтому спустя несколько минут глубоких раздумий предложил погостить в Италии у его жены, о существовании которой Фрея едва ли могла подозревать. Она не долго сомневалась, прежде чем согласиться.

Джеймс подобное решение не одобрил бы, но она была уверена, что сможет убедить его отпустить её, дать время для передышки, в которой так сильно нуждалась. И против его упрямости Фрея решила действовать хитростью. Хотел он того или нет, её вещи уже были собраны.