Текст книги "Над пропастью юности (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 60 страниц)

– Чёрт, – она тихо ругнулась под нос. Аккуратно повесила пальто обратно, когда из его внутреннего кармана выпала книга – «Рождественская песнь». Сердце болезненно сжалось. Фрея спрятала книгу обратно и тихо подошла к гостиной, двери куда были плотно заперты.

Она стала так, чтобы её тень осталась незамеченной. Фрея уже не раз подслушивала разговоры отца за запертой дверью, но впервые с таким волнением. Она испытывала смесь нерешительного страха и неутолимого нетерпения. Глаза опустила вниз, навострила уши и невольно начала грызть ноготь на большом пальце правой руки. И стоило распознать голос Джеймса, как сердце упало в пятки, а ладони вспотели. Фрея вздохнула громче, чем рисковала выдать себя, но, похоже, разговор за дверью был слишком напряженным, чтобы его участники чему-либо внимали.

– Я считаю, мистер Кромфорд, вам стоит уйти раньше, чем вернётся моя дочь, – голос отца сохранял ледяное спокойствие, сквозь которое пробивались иголки гнева, загоняющиеся под самую кожу. Фрея была уверена, что он был более разочарован тем, как она снова обманула его, чем самим визитом парня. – Кажется, вам должны были передать ваш чемодан.

Девушка содрогнулась от строгости родительского тона. Джеймса он мог не страшить, но не её. Ведь голос мистера О’Конелла звучал совсем, как в тот день, когда она объявила о помолвке с Джоном. Совсем, как когда она намеревалась сбежать с ним в Америку. Совсем, как когда его хватил сердечный удар. И Фрея застыла на месте, будто всё тело взяло судорогой. Войти и стать между ними, пока не стало слишком поздно для непредвиденных последствий, выдавалось чудовищной ошибкой. Сильнее плохого предчувствия был лишь страх, не позволяющий объявить о своем возвращении.

– Дело не в чёртовом чемодане! – Джеймс не стеснялся в выражениях. – Я хочу видеть Фрею, – его голос был мятежным, нетерпеливым, рассерженным. Вряд ли, он рассчитывал на встречу с мистером О’Конеллом, чего не могла ожидать и Фрея, но, похоже, деваться было некуда. – Произошло недоразумение, и я должен…

– Единственное недоразумение я нахожу лишь в том, что вам что-то нужно от моей дочери, – продолжал с напускным спокойствием отец. – Я был знаком с молодыми людьми, похожими на вас, и никогда не пожелал бы своей дочери однажды связать свою судьбу с кем-то вроде вас. То, что для вас означает не больше, чем очередную интрижку, для неё может выдаваться любовью всей жизни, – Фрея почувствовала в тоне отца жестокую насмешку.

– Это не очередная интрижка. Мои намерения серьезные, – Джеймс продолжал упрямо стоять на своем, перехватывая дух девушки с каждым произнесенным словом. – Моя репутация не безупречна, но дело времени её исправить. Ваша дочь любит меня, и её чувства глубоко взаимны.

– У меня нет сомнений в том, что она любит вас. Полгода назад она клялась в любви другому молодому человеку. Не с меньшим рвением намеревалась выйти за него замуж, – Фрея вздохнула, закатив глаза. Похоже, эта ошибка будет преследовать её до конца жизни. – Думаете, её любовь к вам будет длиться дольше?

Джеймс не спешил с ответом. Похоже, слова мистера О’Конелла заставили его задуматься, и повисшая в воздухе тишина неприятно давила на виски девушки. Про себя Фрея, как заведенная, повторяла «пожалуйста, Джеймс», словно он мог действительно её услышать. В конце концов, она хотела, чтобы он ответил уже что-небудь, только бы не молчал.

– Я не отклоняю своего предложения, – ответил наконец-то парень. Фрея замерла в нерешительности – о каком предложении шла речь? – И я уверен, что смогу убедить вас, в конце концов, сдаться и дать своё благословение.

Сердце пропустило удар в нерешительности. Первые несколько секунд она всё ещё не могла взять вдомек, о каком предложении и благословении могла идти речь. А затем поняла, и голова вскружилась от внезапного осознания.

Они ни разу не обсуждали будущего. После произошедшего с Джоном она боялась этого, хоть и впрочем не считала таким уж необходимым. Убедив себя в краткосрочности странных отношений, Фрея лишь в глубине души могла рассчитывать на их продолжение с жутким опасением, что однажды чувства пройдут, оставив их обоих на развалинах прошлого, которого уже нельзя будет вернуть. К тому же Фрея с самого начала дала Джеймсу условную свободу, что точила острые когти о её мягкое сердце. Она отдавала себе отчет в том, в кого влюбилась и с кем хоть и временно, но связывала свою жизнь. Мысли о семейной жизни с парнем ни разу не посещала её.

Вместо ликующего счастья Фрея вдруг ощутила укол злости. Джеймс просил у мистера О’Конелла благословения, когда прежде не спросил руки у неё самой. Сердце забилось быстрее в неистовстве. Её всю в одночасье будто бы парализовало от решительного осознания того, что она не хотела замуж. Ей было всего восемнадцать, и для женитьбы им должно было хватить ещё целой жизни, если бы только они сами позволили себе и дальше быть вместе. И она объяснила бы это Джеймсу, если бы он спросил напрямую, вместо того, чтобы первым делом идти к мистеру О’Конеллу.

Фрея пропустила часть их беседы, оглушенная громкими мыслями. Следующее, что донеслось до её слуха, это тяжелые шаги одного из них, и она не придумала ничего лучше, чем торопливо подняться вверх по лестнице, чтобы остаться незамеченной.

Это был Джеймс. Похоже, отец всё же вынудил его уйти. Фрея задержала дыхание, когда парень прошел мимо, не заметив её замершую в тени неосвещенного пролета. Не успела вздохнуть с облегчением, как он вернулся. Всё-таки заметил.

Язык не поворачивался произнести хотя бы слово. Она просто стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, когда Джеймс оглянулся, прежде чем ступенька за ступенькой преодолеть расстояние между ними. И не успела Фрея опомниться, как он жадно впился своими губами в её.

Глава 31

Ей не было, как выбраться из плена его рук, когда он сжал лицо в больших ладонях. Фрея неуверенно пыталась отстраниться, но, положив ладони поверх его, лишь крепче прижала их к разгоряченной коже. Джеймс переплел их пальцы и завел руки за спину девушки, игнорируя её страх быть пойманными. Он углублял поцелуй, не давая ей путей к отступлению.

Он был на вкус тем же. Фрея чувствовала на кончике твердого теплого языка, силой раздвинувшего её губы, табачную горькость и слабую терпкость крепкого алкоголя. Волосы Джеймса всё так же щекотали лицо, поэтому она отвела одну руку, только чтобы легонько пальцами оправить их, чтобы не мешали. Нос, уткнутый в щеку, вместе с воздухом вдыхал запах крема для бритья, впитавшегося под кожу.

Фрея пыталась отклониться, но он повторял следом за ней всякое неровное движение. Ловил с раскрасневшихся губ вздохи, не позволяя произнести и слова, потому что знал наверняка, что её голос всё безвозвратно испортит. Фрея едва успевала ловить ртом воздух, когда Джеймс давал не больше, чем секунду передышки, прежде чем снова примкнуть к ней. И ей не оставалось ничего другого, как снова закрыть глаза и в его крепких объятиях продолжать медленно терять связь с действительностью.

Она не заметила, как шаг за шагом он начал направлять её в комнату, не разрывая поцелуя. Вместе с клокочущим в груди страхом, Фрея ощущала разливающееся по всему телу вожделение, вынуждающее, в конце концов, перестать сопротивляться и лишь сильнее примкнуть к парню. Ощущение желания завязавшегося внизу живота было уже привычным. И Фрея ненавидела себя за то, что так легко готова была сдаться перед природой собственного тела, позывы которого взывали к большему, что едва было сейчас уместным и возможным.

Она ударилась спиной о двери. Губы Джеймса сместились к линии подбородка, прежде чем подняться к мочке уха, что заставило девушку громко вздохнуть. Он стал нетерпеливо давить рукой на ручку, когда Фрея повернула голову, чтобы заметить, что стояли они у двери в её комнату.

– Нет. Только не здесь, – выдавила, почувствовав во рту сухость, прежде чем Джеймс снова перехватил её губы и без возражений повел дальше.

Гостевая, где некоторое время ютился парень, была рядом. Они провели несколько ночей в его кровати, занимаясь любовью, в чем Фрея находила для себя всё больше удовольствия. Всё меньше испытывала боль, пока однажды Джеймс не довел её до пика, развязав пульсирующий внизу живота узел до конца. Казалось, ещё никогда прежде она не чувствовала себя такой свободной и счастливой, прежде чем в одночасье эти ощущения растворились во всепоглощающем крике, сорвавшимся в голове.

Джеймс распахнул дверь и аккуратно завел её в комнату, где ожидаемо оказалось темно и прохладно. Он не стал включать свет, но тихо запер за ними дверь, прежде чем подвести Фрею к кровати, на которую бережно уложил.

Затем заставил её приподняться на локтях, усадив поудобнее перед собой, чтобы расстегнуть платье, на котором, в действительности, не было ни молнии, ни пуговиц. Фрея опустила в это время глаза, чтобы заметить топорящуюся ткань на брюках парня. Его замешательство дало ей несколько минут для передышки. В конце концов, сдавшись, Джеймс поднял юбку дурацкого платья, оттянул резинку теплых шерстяных колгот и ловко стянул их вниз, скользя теплыми ладонями по внутренней стороне её бедер.

Невольно Фрея снова упала на мягкий матрас, как тряпичная кукла, пока не ощутила во всем теле электрическое напряжение с первым горячим поцелуем, оставленным прямо напротив чёртового узла, что почти болезненно запульсировал. Затем Джеймс принялся оставлять влажную дорожку поцелуев, поднимая платье всё выше и выше, вынуждая девушку изгибаться в спине, следом за тем, как тело покрывалось мурашками.

Он оставил последний поцелуй в ложбинке между грудей, которые накрыл большими ладонями и легонько сжал, прежде чем Фрея, приложив усилия, освободила своё тело из рук парня.

– Почему ты не спросил меня? – Фрея поднялась на вытянутых руках, вынудив его подняться следом. Джеймс встряхнул головой, обдав девушку недоуменным взглядом, когда она нахмуренно сверлила его серыми глазами.

– Решил, что ты скучала по мне не меньше, – его губы коснулись её скул, как только она отвернула голову, игнорируя поцелуй. Его руки снова оказались под платьем, и Фрея едва справлялась с вожделением. – Ты ведь скучала по мне? – прошептал на ухо, заставив снова заметно напрячься.

– Почему ты не спросил, хочу ли я быть твоей женой? – повторила, вынудив прекратить поцелуи. Руки Джеймса оставались на прежнем месте, когда она обхватила ладонями его лицо, заставив смотреть глаза в глаза.

Момент для разговора был неподходящим. Фрея хотела Джеймса не меньше, чем он её, но мысль о том, что в доме был отец, заставляла испытывать дискомфорт. Он мог в любую минуту подняться наверх и застать их. Пусть первым делом стал бы искать дочь в её комнате, но любая неосторожность в виде нечаянно выпущенного вздоха или нетерпеливого стона должна была выдать их. Если бы мистер О’Конелл узнал, что она не только встречалась с Джеймсом, но и занималась с ним любовью, его бы не меньше, чем схватил бы новый удар. Избежать скандала было бы невозможно.

– Прости, что? – Джеймс усмехнулся, будто не имел понятия, о чем шла речь. Смотрел на неё недоумевающе, будто она сказала какую-то несусветную глупость. И Фрея покраснела, усомнившись в том, что сумела правильно понять суть разговора Джеймса с отцом.

– Ты спрашивал у моего отца благословения, – неуверенно опустила глаза, прочистив горло. Часто заморгала, прежде чем снова посмотрела на парня. Теперь же он улыбался, как ни в чем не бывало. – Почему ты не спросил прежде меня?

– Потому что был уверен, что ты не откажешь. Предел мечтаний каждой девушки – выйти замуж. Разве ты не думала провести со мной всю жизнь? – не дождавшись ответа, Джеймс потянулся вперед, когда её ладонь легла на его губы, предотвращая поцелуй. Затем с силой оттолкнула от себя, оправила платье и удобнее разместилась на краю кровати.

– Я думала, тебя пугает одна мысль провести с кем-то бок-о-бок всю жизнь вместе, – в голосе был ощутим упрек. Джеймс обреченно вздохнул. Сел на полу перед ней, подтянув к себе колени. Он затруднялся решить, что больше огорчало – упрек девушки или неслучившаяся близость. – Думала, тебе это не нужно.

– Люди меняются, – Джеймс пожал плечами. – Знаешь ли, в моей жизни много изменилось за последнее время, – он улыбнулся, хотя нахмуренное выражение на лице Фреи вызывало недоумение. – Ты хочешь, чтобы я сделал чёртово предложение? Вот так? – Джеймс стал на одно колено, потянулся к карману брюк, но затем обреченно вздохнул. – Прости, забыл кольцо в ювелирном.

– Это всё шутки для тебя? – она рассерженно толкнула его в плечо, отчего он снова оказался на полу и тихо рассмеялся. Серьезность девушки во многом забавляла его. – Перестань смеяться! – нетерпеливо выдала.

– Равзе мы не можем обойтись без этого? – Джеймс обреченно вздохнул. – Это всё такие формальности. Не думал, что они важны для тебя. Куплю я чёртово кольцо…

– Мне не нужно твоё кольцо! – Фрея вдруг подскочила с места. Тон её был резким и решительным. – Я не хочу выходить замуж! Но ты не спросил у меня даже этого, как будто моё решение вовсе не имеет значения.

Джеймс нахмурился, не торопясь с ответом. Молча рассматривал её в недоумении, будто пытался найти в словах подвох, намек на глупую шутку, но Фрея была предельно серьезна. Девушка отошла к окну, когда он поднялся, чтобы пересесть на край кровати, где доселе находилась она. Казалось, Джеймс пытался сложить в голове некий паззл, что, кажется, получалось тщетно плохо. Он, действительно, и предположить не мог, что Фрея сможет выдать подобное. Про себя решил, что их отношения не могли повторить произошедшего между его отцом и её матерью, ведь их любовь была одинаковой. Слова Фреи заставили в этом усомниться.

Джеймс испытывал странное смятение, когда вдруг случилось то, чего он даже не брал в счет, уверенный, что просьба о благословении мистера О’Конелла заставит Фрею воспылать к нему ещё более горячим чувством. Прежде чем решить, готов ли сам к созданию семьи, Джеймс загорелся внезапной идеей, что должна была в большей мере обрадовать девушку, и решил незамедлительно преступить к её исполнению. Полагал, это решение поможет покончить со всеми дурацкими недоразумениями, раз и навсегда предопределит, кем они были друг другу и что на самом деле испытывали, а также заключит мнимое счастливое мгновение в вечность. Никаких препятствий и возражений. Они могли бы быть вместе, и ничто не могло бы этого испортить.

– Кажется, я не совсем понимаю, – произнес наконец-то, когда так и не сумел прийти к внутреннему согласованию её слов со своими чувствами. – Ещё несколько дней назад ты признавалась мне в любви, так что изменилось теперь?

– Если я пока не готова выйти замуж, это не значит, что я не люблю тебя. Мне всего восемнадцать и…

– Кажется, тебя это мало беспокоило, когда ты дала согласие чёртовому Джону Томпсону, – Джеймс тоже не смог усидеть на месте. Фрея выпустила тяжелый вздох, спрятав лицо в ладонях. Он ловко ухватился за её запястья, чтобы вынудить посмотреть в глаза, пылающие неистовой злостью и трепещущей болью. – Какого чёрта, Фрея?

– Будь уверен, если бы я вышла за него, это стало бы самой большой ошибкой моей жизни! И я не хочу совершить ещё одно необдуманное решение, рискуя несколько месяцев спустя пожалеть о нем, – ответила на одном дыхании. – Мне нужен лишь короткий момент, а не вся жизнь, – голос стал намного мягче. Она как будто умоляла его понять её, не обижаться и принять, насколько бы безжалостно и жестоко не звучало предложенное объяснение.

– Ты жалеешь обо всем? – спросил, нахмурившись ещё сильнее. Нет, всё-таки Джеймс решительно не мог понять, а она и не знала, как объяснить ещё доходчевие.

– Ты вывернул мои слова наизнанку, – Фрея тяжело вздохнула, когда тепло рук парня отпустило её лицо, оставив на щеках горячий след. – Я не это имела в виду, – она продолжала стоять на месте, когда Джеймс вдруг отвернулся, опустив тяжелую голову вниз.

Не к этому должно было всё прийти после длительного расставания. Время должно было помочь расставить всё на места, но вместо этого каждый остался наедине со своими мыслями, что разошлись в разные стороны, разделив и их надвое. Едва ли Фрея могла предположить, что Джеймсу придет в голову мысль о женитьбе, что была ему чужда и по большей части пугающе отвратна. Едва ли Джеймс мог подумать, что Фрея будет противиться предложению провести будущее вместе, что, как ему выдавалось, должно было стать пределом её мечтаний.

Они ошиблись друг в друге. Изменились, приняв то, что было прежде чуждо, а затем сами не заметили, как поменялись местами в собственных убеждениях. Стали другими, но в то же время продолжали зеркально отражать друг друга, вот только отражения были искажены помутненным чувствами восприятием. Фрея оказалась убеждена лишь в том, что происходило с ней в ту же секунду, не возлагая больших надежд на будущее, что было переменчивым, как и она сама. Джеймс же едва почувствовал твердость почвы под ногами, как вознамерился продлить это чувство до последнего вздоха, покуда это было возможно.

– Дело не в Джоне или тебе. Дело во мне. Потому что я боюсь всё испортить… – Фрея ухватилась за плечи парня, в напрасной попытке заставить его обернуться и убедиться в подлинной искренности её нерешительности.

– Ты боишься меня разлюбить, – произнес Джеймс, вынудив её в ту же секунду умолкнуть. Это была правда, скрывать которую не было смысла. Поэтому когда парень наконец-то обернулся, Фрея лишь пожала плечами, соглашаясь с ним. – И как долго длиться твоя любовь? До того самого момента, как кто-то вверяет тебе своё будущее? – в голосе Джеймса были ощутимы ледяные нотки, что кололи кожу холодом.

– Всё совсем не так, – ей не нравилось, как на отказе Джеймс выстроил обвинение. Его заявление звучало громко, претенциозно и оскорбительно. – И мне неприятно слышать подобное от тебя. Ты оскорбляешь мои чувства.

– Как и ты мои. Только вряд ли это в счет, не так ли? – он бросил слова ей в лицо, и Фрея ощутила, будто те подобно осколкам резали кожу на лице, что покрылось красными пятнами от волнения.

– Ты ведь знаешь, что не безразличен мне. И я знаю, что не безразлична тебе, – она подошла к нему вплотную. Положила теплые ладони на изгиб ворота рубашки, что выглядывал из-под тяжелого свитера. Фрея пыталась сохранять остатки самообладания. – Мы не должны говорить друг другу все эти обидные вещи, которые не имеем в виду. Ты ведь не имел в виду того, что сказал? – спросила с надеждой, что ответ Джеймса будет именно тем, к которому она осторожно его подводила. Он опустил взгляд на её руки, прежде чем небрежно сбросить, грубо оттолкнув от себя. – Джеймс…

– Я имел в виду исключительно то, что имел в виду, – его непоколебимое упрямство порядком выводило из себя. – Думаешь, мне было легко прийти сюда и просить твоего отца о подобном? Я, некогда клявшейся в том, что никогда и ни за что не женюсь, пришел сюда, чтобы оказаться униженным, да ещё и кем? Я нарушил данную самому себе клятву, чтобы затем ты сделала мне одолжение, заявив о том, что это было зря? – его голос с каждым произнесенным словом становился громче. Подобно раскату грома переворачивал душу Фреи в страхе. Девушка невольно поежилась от нажима слов, что звучали, как жестокое обвинение.

– Как будто я вынуждала тебя делать это, – выдала с кратким нервным смешком. – Не нужно было приходить ко мне домой вовсе, если к тому потребовалось приложить усилия и пожертвовать драгоценной гордостью! Я тебя об этом не просила! Мне нужен был ты, а не дурацкое одолжение, о котором я никогда не спрашивала! – забыв об осторожности, Фрея и сама перешла на крик, сотрясающий стены дома. И ей было плевать, услышал бы её отец, Дункан или Алисса. Какая к чёрту разница, если, кажется, сам Джеймс никак не мог её расслышать, невзирая на то, насколько громко она говорила.

– Может, если бы ты сказала об этом, мне было бы проще тебя понять, – голос парня стал спокойнее, но в то же время продолжал колоть иголками, царапая кожу изнутри, оставляя едва заметные бугорки выброшенных в горячности слов.

– Может, если бы ты спросил об этом, я бы попыталась объяснить, чтобы не вышло подобного недоразумения, – процедила сквозь зубы.

– Может, нам не стоило даже пытаться, – произнес совсем тихо. Фрея нахмурилась, бросив на Джеймса неуверенный взгляд, будто просила повторить сказанное, чтобы убедиться, что ей не послышалось. Он не сделал этого, сжав губы в тонкую полоску.

– Может, всё, что нам остается, это пытаться и дальше, – в груди била тревога, сердце за считанные секунды охватил страх, с которым, казалось, она не сможет справиться. Фрея потеряла прежнюю дерзость, став по щелку пальцев слабой и уязвимой. Джеймс заметил это. Его плечи опустились, руки безвольно упали вниз. Парень сделал шаг назад.

– Разве это имеет смысл? – совсем тихо, почти шепотом.

– Только если я убедила тебя, что мой отказ никак не связан с испытываемыми чувствами, – ответила сдавленно, как будто вот-вот должна была сорваться, чтобы расплакаться. Фрея не намеревалась взывать к жалости парня или давить на эмоции. Голос стал хриплым сам по себе, и глаза набрали влаги вовсе не потому, что она хотела заставить его испытать вину.

Ей выдавалось, что они вместе подошли к самому краю и встретились лицом к лицу с пропастью. Фрея не готова была прыгать, но в попытке схватить Джеймса за руку, пропускала между пальцев лишь воздух. И когда она хотела оттянуть их обоих подальше, парень наоборот нагибался вперед, будто не боялся случайно сорваться. Тем не менее, Фрея не могла не пытаться, спасти их от бесконечного падения.

– После всего ты по-прежнему сомневаешься во мне?

Фрея не знала, что «после всего» означало не только признание Джеймса в любви, отречение от прежних убеждений и игнорирование гордости. Тем самым «всем» была его ссора с матерью и признание перед отцом своих намерений. Этим стало его объяснение перед Оливером. Впервые за долгое время они сумели найти общий язык и прийти к взаимопониманию. И этим Джеймс называл разговор с мистером О’Конеллом. Кроме того Фрея не могла знать о встрече парня с мистером Каннингемом, которому он доходчиво объяснил, почему не мог жениться на его дочери. К счастью, мужчина сумел понять его намного лучше, чем Марта, упрямая в своих убеждениях. Джеймс приложил усилия, чтобы им было проще быть вместе, но, прежде всего, чтобы обстоятельства и люди не давили на Фрею, склоняя её к неуверенности и сомнениям. Поэтому узнать, будто девушка не готова была связать с ним жизнь после всего, что он ради неё сделал, было неприятно и оскорбительно.

– Я не сомневаюсь в тебе. Не сомневаюсь в твоих чувствах и серьезности намерений, невзирая на убеждения остальных. Но я сомневаюсь в самой себе, и у меня есть много оснований для этого! Господи, Джеймс, пойми меня наконец-то, – она крепко ухватилась за ворот его рубашки. Не выдержала давящего на рассудок напряжения и не заметила, как вниз по щекам сбежали бусины слез. Джеймс обреченно вздохнул. Его ладони сжались вокруг тонких запястий в попытке освободиться, но Фрея крепко ухватилась. – Джеймс, пожалуйста, – она уткнулась влажным носом в шею парня и расплакалась ещё сильнее.

– И что ты предлагаешь теперь?

– Забыть об этом недоразумении и жить дальше, как мы жили до этого, – Фрея продолжала говорить быстро. Шмыганье носом было намного громче голоса, но он чувставовал каждое произнесенное слово на коже вместе с дыханием.

– Думаю, намного лучшей идеей будет, дать тебе время. Этого же ты хотела, не так ли? – произнес с сарказмом, оставляя девушку последней надежды закончить разговор на хорошей ноте. – Найдешь меня, когда будешь уверена в себе и своих чувствах. Сегодня с меня хватит, – Джеймс с силой убрал её ладони от себя, опустив руки вниз. Выражение его лица было мрачным, тон – не требующим возражений.

Он загнал Фрею в тупик её же слов, из которого она не знала, как выбраться. Мозг начал искать спасательные соломинки, но любые опровержения были не только лишними, но во многом жалкими и глупыми. И девушку злила собственная беспомощность перед сохранявшем невозмутимую серьезность Джеймсом. Сознание медленно подводило к мысли, что всё-таки парень был прав и даже возразить самой себе в этом убеждении она не могла.

Джеймс ушел, когда Фрея осталась одна в темной пустой комнате. Они копнули вглубь собственных чувств, и вот к чему пришли. Серьезный разговор вывернул ей душу наизнанку, и всё, с чем она осталась, это наедине с внутренним опустошением. Как будто в один миг не осталось совершенно ничего. Дело было в усталости, беспомощности и растерянности, что в одночасье ударили обухом по голове. Фрея перестала плакать, восстановила сбившееся дыхание, а затем неожиданно для себя погрузилась в прострацию, потеряв связь с действительностью.

Фрея облекла озябшие ноги в теплые колготы, будто это всё ещё имело значение. Почему-то ей было холодно, поэтому она обняла себя обеими руками, вернувшись в свою комнату уставшей и подавленной. Стоило открыть двери, как глаза резанул яркий свет. Она прикрыла их ладонью, и только затем заметила отца, который расположился за небольшим столиком и рассматривал карманный альбом, полон зарисовок с портретом Джеймса. Сидел с невозмутимым выражением лица и даже глаз не поднял, когда она вошла. Очевидно, он всё слышал. Должно быть, упивался произошедшей размолвкой и радовался, что всё так легко расстроилось без особого вмешательства.

– Должен признать, твоё решение меня удивило, – произнес, когда Фрея подошла к кровати и упала на неё, словно в снежный сугроб. – Намного больше меня удивил твой выбор. Никогда бы не подумал, что это сможет быть кто-то вроде него.

– А что с ним не так? – зло прошипела сквозь зубы, поднявшись на локтях, только чтобы посмотреть на отца, который оставил в покое альбом и обернулся к ней.

– Ты и сама прекрасно знаешь, – его голос был мягким, из-за чего Фрея и злиться не могла. Она не испытывала ни раздраженности, ни нетерпеливости, всего лишь осточертевшую усталость, забирающую все силы.

Отец подошел и сел рядом на краю кровати. Похлопал по колену, вынудив подняться, что Фрея неохотно сделала. Она снова нуждалась в таблетках от головной боли и продолжительном сне. Остальное должно было разрешиться само собой.

– Я никогда не принуждал тебя к чему-либо, оставляя право выбора, и не заставлял делать что-либо против твоей воли. У меня нет намерения выдать тебя замуж за того, кто будет мне по душе, но как всякий заботливый отец, хочу, чтобы это был порядочный, рассудительный и надежный молодой человек. Ты должна знать, что я желаю тебе самого лучшего. Я не хочу, чтобы однажды ты проснулась с мыслью, что совершила чудовещнейшую ошибку, исправить которую уже нет шанса, и оглянулась бы на прошлое с сожалением и чувством вины, – он аккуратно и без нажима приобнял дочь за плечи.

– По-твоему, я не понимаю этого? – огорчено спросила Фрея, будто признание отца её оскорбляло. – Пойми и ты, что чувства вовсе не то, с чем легко бороться. Это не привычка или недостаток, избавится от которых можно приложив к этому усилие, это часть меня, отделить которую невозможно. Если бы ты выбирал умом, выбрал бы маму? – невзначай, произнеся вдруг то, что прежде не поддавалось обсуждению.

Имя Ванессы О’Конелл не было запретным в их малом семейном кругу, но всё же Фрея ни разу не заводила с мужчиной разговора о матери. Сперва, просто не было чего сказать, поскольку выдавалось постыдным признавать, что на самом деле смерть женщины оставила её безразличной и безучастной. Она не нуждалась в матери, которая была к ней всегда несколько холодна, но Ванесса многое значила для мистера О’Конелла, который на время впал в глубокую депрессию. Его приводила в чувство лишь забота о дочери. Он придумал, будто девочке должно было стать невыносимо без матери, поэтому старался заменить её, прилагая к этому усилия, невзирая на то, что ещё с самого рождения заменял обеих родителей.

Тем не менее, мать продолжала жить в задворках памяти Фреи. Извечное сравнение посторонних не позволяло забыть о ней, пока, в конце концов, она сама не стала сравнивать себя с ней в уме, мучая себя вопросом – чтобы сделала бы Ванесса на её месте? Отвечая, Фрея почти всегда делала наоборот.

Теперь же она упоминание матери было бездумным. Просто выпалила, не подумав, и заставила отца вдруг покраснеть. Он нахмурился, приняв серьезное выражение лица, когда Фрея вовсе пожалела о сказанном. Было глупо спрашивать о подобном. Конечно, он бы её выбрал. Кто вообще не выбрал бы её? Значение имело только, кого хотела выбрать она.

– Забудь об этом, – произнесла Фрея, когда натянутая до предела пауза затянулась.

– Нет, ты права. Наверное, мой выбор оказался бы другим, – ответ мистера О’Конелла заставил её удивиться. Казалось, ей это послышалось, но отреченное выражение, застывшее на лице отца, уставившегося в пустоту, свидетельствовало об обратном. – Впрочем, намного важнее, что происходит в твоей жизни сейчас. Твоя рассудительность никогда не вызывала у меня сомнений, и я рад, что ты учишься на собственных ошибках. Этот парень не был достаточно хорош для тебя…

– Мы не расстались! – возмущенно воскликнула девушка, едва до неё дошло, что подслушанный разговор отец истолковал неверно. Обсуждать с ним произошедшую размолвку с Джеймсом было бы вовсе неловко, но оба подразумевали её, не совершая попытки притвориться, будто ничего не было. – Немного повздорили, но не больше. Ничего не изменилось, – заявила с напускной уверенностью.

– Тогда тебе придется воззвать к своему благоразумию и всё изменить, – возразил отец. Он снова начал давить, хоть и делал это мягко. – В конце концов, почему именно он, а не его брат? – в его голосе даже чувствовалось возмущение.

– Оливер? – Фрею чуть было не пробило на смех. Было сложно даже представить, что между ней и парнем могло быть что-то большее. Это было невозможно и совершенно неловко.

– Милый молодой человек. Он даже вызывает у меня симпатию. К тому же так отличителен от брата…

– Пожалуйста, прекрати! Я больше не могу этого слушать, – она легонько толкнула отца, вынудив его улыбнуться в ответ на свою категоричность. Фрея не могла понять, серьезен ли он был или шутил, но даже предположение подобного было невозможно смешным. – Прости, но в этот раз я не изменю своего решения. Мой голос слишком важен для меня. И не менее важно, чтобы ты дал мне не только условную свободу, но и доверие. О большем я не прошу, – серьезно заявила Фрея, намерена поставить точку в разговоре. Она изрядно устала и ничего не хотела сильнее, чем спать.